Страница:
Столп смотрел на записку со смешанными чувствами. Да, это ожидалось пусть и не так скоро. Да, это будет удар по Республике – причина, по которой Столп был здесь с самого начала. Это не отменяло факта того, что ответственность за потерянные жизни и ресурсы ложилась на плечи Столпа.
Расшифрованное сообщение, отпечатанное на листе терн-пластика, начало осыпаться по краям. Еще через минуту процесс цепного окисления, начавшийся с мига когда пластиковый листок попал на воздух, превратит записку в ничто.
Точно также, как вскоре исчезнет третья личность шпиона.
Так или иначе – не важно. Записка отслужила свое – Столп перенес ее содержание в память. И точно так же вскоре здесь эффектно закончится война. Бота будет собрана, уничтожена, или мутирует во что-то бесполезное – с точки зрения воюющих сторон разницы не будет никакой.
К тому времени как начнется атака – Столп исчезнет. Найдется причина посетить "Медстар", а транспорт, который должен будет отвезти туда шпиона… собьется с курса так, что свой груз он доставит на территорию сепаратистов. У Столпа, разумеется, есть коды свой-чужой, которые позволят транспорту пройти без помех. Затем – прыжок в гиперпространство и те, кто остался позади, станут не более чем грустными воспоминаниями.
Вскоре будет другое назначение, в другом мире. Вокруг продолжается война, и Столп, под очередной легендой, продолжит помогать уничтожению Республики. Сколько бы эта задача ни потребовала времени – это случится, думал шпион. Это случится.
Столп вздохнул. Тут все еще оставалось многое, что надо было закончить – и мало времени на это. Записи, файлы, информация – что-то из этого могло оказаться интересным для хозяев Столпа – и все это надо было собрать и сжать в инфопакеты, которые могли уместиться в чьем-то кармане или дорожном чемоданчике. Финал – по крайней мере, здесь – был очень близко.
Была почти полночь. Длинноносый костюм кубаза исчез, а костюм толстяка было труно носить, а тем более надевать – так что Кайрд встретился с Тхулой одетым как монах-Безмолвный. Никого, кто мог бы увидеть их вместе, заметно не было, так что насчет разрушения образа разговором он не волновался.
Он стоял, прислонившись спиной к тонкостенному складу сразу за главной столовой, на первый взгляд – в одиночестве. Тхула была внутри склада, невидимая для любого, кто мог проходить мимо в горячей тропической тьме – но ее отлично было слышно сквозь облицованные соты, позволявшие воздуху циркулировать сквозь стены, но защищавшие от дождя.
– Вы нашли то, что мне нужно?
– Да.
– Тогда у тебя и твоего друга есть два дня форы. Я полагаю, что вы мудро распорядитесь ими.
Голос Тхулы походил на мягкое хищное урчание.
– А баланс нашего счета?
– Посмотри на верхней планке внутреннего дверного косяка.
Последовала короткая пауза. Уши Кайрда были достаточно чуткими, чтобы уловить звуки шагов фаллиенки, когда та быстро подошла к двери, задержалась на секунду и вернулась к стене. Он заметил легкий отблеск света на сотах, когда она активировала кредитный кубик, оставленный на двери, и просмотрела голопроекцию суммы, которую он содержал.
– Весьма щедро. – сказала она
– Где мой чемодан? – спросил он
– Сейчас – он в вашем домике, рядом с прочим вашим багажом. Иметь с вами дело было удовольствием, друг мой.
– У вас есть путь отхода?
– Да. Мы позаботились насчет местечка на маленьком транспорте, вылетающем завтра. Пилот падок на взятки.
– Транспорт класса "поверхность-корабль" вас далеко не увезет.
– Достаточно, чтобы найти что-то, что увезет дальше. Деньги – отличная смазка.
– Возможно, однажды мы встретимся снова. – закончил разговор Кайрд.
– Возможно. – ответила она.
Кайрд ушел от склада и вернулся к своему домику. Дверь была заперта, но замки подобные тем, что использовали здесь, вряд ли могли сопротивляться профессиональным взломщикам, которыми – среди прочих их талантов – были Сква Тронт и Тхула.
Слиток карбонита стоял рядом с его багажом, замаскированный под дорожный чемодан средней стоимости. Он практически идеально сливался с его багажом. Замороженная в карбоните бота будет ждать, пока кто-нибудь не включит разморозку. После чего ее надо будет как можно быстрее переработать, чтобы избежать последующего быстрого разложения – но это уже не его проблема. У "Черного Солнца" есть лучщие химики, которых можно отыскать в галактике, и все что надо ему – передать им сырье.
Он приподнял чемодан. Он был тяжелым – почти семьдесят килограммов, но поднять его и нести – вполне в пределах его возможностей.
В этот момент Кайрд чувствовал себя лучше, чем когда-либо с момента прибытия на эту поганую планету. Он сделал все, что только мог, учитывая обстоятельства, и он чувствовал что когда все будет сказано и сделано – он, несомненно, будет выглядеть в самом лучшем свете. Еще всего лишь пара дней уверток, а затем – к своему родному миру и покою.
Давно заслуженному покою.
Джос проснулся посреди ночи, во рту у него пересохло после недавней попойки. Он сел на кровати и потер глаза. Ему снилась Толк, и во сне она рассказала ему почему она хочет уйти. Вот только сейчас он не мог вспомнить – что же она ему сказала…
Джос поднялся доковылял до освежителя и плеснул в лицо водой. Прополоскал рот. В последний раз он надрался так что даже антиинтоксикационный препарат, который обычно ликвидировал похмелье, оказался неэффективным. Он посмотрел на себя в зеркале.
"Какое ты жалкое зрелище."
Он вздохнул. В этом сомневаться не приходилось.
"И что за жалкие отговорки для мужчины, к тому же. Ты собрался просто позволить ей уйти? Без борьбы?"
Он нахмурился на свое отражение. Ответил вслух:
– А что мне прикажете делать? Она не хочет говорить со мной! И я не знаю, почему!
"И? Ты же не дурак! Догадайся – почему! Ты не мог спасти Зана от смерти – ты и Толк просто отпустишь прочь, даже не зная – почему?"
Джос отвернулся от зеркала и направился к койке. Он стоял, глядя на постель. Вот в чем вопрос, верно? Огромный, единственный – почему? Что заставило Толк, женщину, которая говорила что любит его, просто взять и уйти? Она пережила взрыв на "Медстаре", десятки смертей – но это не походило на правду. Толк видала и худшее, гораздо худшее и куда ближе к себе. Нет, дело в другом. Словно она получила откровение от какого-то примитивного планетарного божка…
Внезапное понимание оглушило его так, что он сел на месте. Так, словно его ударили в солнечное сплетение, вышибив дыхание и он не может сделать очередноего вздоха. Он знал.
Он знал.
Двоюродный дядя Эрел. Он говорил с Толк. Он рассказал ей, каково это – навсегда быть отторгнутым от семьи и дома. Он отравил мысли Толк!
Это было вполне разумно. Она знала, что старик будет говорить с ней. Джос тоже знал – но как-то это знание выпало из его памяти; он был настолько уставшим и заработавшимся. В ретроспективе – казалось невероятным, что он мог упустить такую возможность из вида – но ему это удалось. Толк говорила о взрыве, смертях и всех прочих ужасах – а Джос зациклился на этом, и больше не думал о ее мотивах.
Дядя Эрел.
Ярость вскипела в нем горячей волной. Он вскочил, вернулся в освежитель и включил соник-душ. Он стоял в кабинке, чувствуя как грязь, сон и кислая вонь алкоголя, еще сочащаяся из его пор, начинают слетать с него, скатываясь по его телу грязными разводами прямиком в канализацию. Он взглянул на хроно – следующий транспорт по расписанию стартует утром. Времени достаточно, чтобы принять душ, одеться, а затем он сделает все что понадобится – будет тянуть за ниточки, спрашивать старые долги… отрастит крылья и полетит, если это нужно будет чтобы нанести визит любимому дяде и узнать у него правду – хочет он того или нет.
32
33
Расшифрованное сообщение, отпечатанное на листе терн-пластика, начало осыпаться по краям. Еще через минуту процесс цепного окисления, начавшийся с мига когда пластиковый листок попал на воздух, превратит записку в ничто.
Точно также, как вскоре исчезнет третья личность шпиона.
Так или иначе – не важно. Записка отслужила свое – Столп перенес ее содержание в память. И точно так же вскоре здесь эффектно закончится война. Бота будет собрана, уничтожена, или мутирует во что-то бесполезное – с точки зрения воюющих сторон разницы не будет никакой.
К тому времени как начнется атака – Столп исчезнет. Найдется причина посетить "Медстар", а транспорт, который должен будет отвезти туда шпиона… собьется с курса так, что свой груз он доставит на территорию сепаратистов. У Столпа, разумеется, есть коды свой-чужой, которые позволят транспорту пройти без помех. Затем – прыжок в гиперпространство и те, кто остался позади, станут не более чем грустными воспоминаниями.
Вскоре будет другое назначение, в другом мире. Вокруг продолжается война, и Столп, под очередной легендой, продолжит помогать уничтожению Республики. Сколько бы эта задача ни потребовала времени – это случится, думал шпион. Это случится.
Столп вздохнул. Тут все еще оставалось многое, что надо было закончить – и мало времени на это. Записи, файлы, информация – что-то из этого могло оказаться интересным для хозяев Столпа – и все это надо было собрать и сжать в инфопакеты, которые могли уместиться в чьем-то кармане или дорожном чемоданчике. Финал – по крайней мере, здесь – был очень близко.
***
Была почти полночь. Длинноносый костюм кубаза исчез, а костюм толстяка было труно носить, а тем более надевать – так что Кайрд встретился с Тхулой одетым как монах-Безмолвный. Никого, кто мог бы увидеть их вместе, заметно не было, так что насчет разрушения образа разговором он не волновался.
Он стоял, прислонившись спиной к тонкостенному складу сразу за главной столовой, на первый взгляд – в одиночестве. Тхула была внутри склада, невидимая для любого, кто мог проходить мимо в горячей тропической тьме – но ее отлично было слышно сквозь облицованные соты, позволявшие воздуху циркулировать сквозь стены, но защищавшие от дождя.
– Вы нашли то, что мне нужно?
– Да.
– Тогда у тебя и твоего друга есть два дня форы. Я полагаю, что вы мудро распорядитесь ими.
Голос Тхулы походил на мягкое хищное урчание.
– А баланс нашего счета?
– Посмотри на верхней планке внутреннего дверного косяка.
Последовала короткая пауза. Уши Кайрда были достаточно чуткими, чтобы уловить звуки шагов фаллиенки, когда та быстро подошла к двери, задержалась на секунду и вернулась к стене. Он заметил легкий отблеск света на сотах, когда она активировала кредитный кубик, оставленный на двери, и просмотрела голопроекцию суммы, которую он содержал.
– Весьма щедро. – сказала она
– Где мой чемодан? – спросил он
– Сейчас – он в вашем домике, рядом с прочим вашим багажом. Иметь с вами дело было удовольствием, друг мой.
– У вас есть путь отхода?
– Да. Мы позаботились насчет местечка на маленьком транспорте, вылетающем завтра. Пилот падок на взятки.
– Транспорт класса "поверхность-корабль" вас далеко не увезет.
– Достаточно, чтобы найти что-то, что увезет дальше. Деньги – отличная смазка.
– Возможно, однажды мы встретимся снова. – закончил разговор Кайрд.
– Возможно. – ответила она.
Кайрд ушел от склада и вернулся к своему домику. Дверь была заперта, но замки подобные тем, что использовали здесь, вряд ли могли сопротивляться профессиональным взломщикам, которыми – среди прочих их талантов – были Сква Тронт и Тхула.
Слиток карбонита стоял рядом с его багажом, замаскированный под дорожный чемодан средней стоимости. Он практически идеально сливался с его багажом. Замороженная в карбоните бота будет ждать, пока кто-нибудь не включит разморозку. После чего ее надо будет как можно быстрее переработать, чтобы избежать последующего быстрого разложения – но это уже не его проблема. У "Черного Солнца" есть лучщие химики, которых можно отыскать в галактике, и все что надо ему – передать им сырье.
Он приподнял чемодан. Он был тяжелым – почти семьдесят килограммов, но поднять его и нести – вполне в пределах его возможностей.
В этот момент Кайрд чувствовал себя лучше, чем когда-либо с момента прибытия на эту поганую планету. Он сделал все, что только мог, учитывая обстоятельства, и он чувствовал что когда все будет сказано и сделано – он, несомненно, будет выглядеть в самом лучшем свете. Еще всего лишь пара дней уверток, а затем – к своему родному миру и покою.
Давно заслуженному покою.
***
Джос проснулся посреди ночи, во рту у него пересохло после недавней попойки. Он сел на кровати и потер глаза. Ему снилась Толк, и во сне она рассказала ему почему она хочет уйти. Вот только сейчас он не мог вспомнить – что же она ему сказала…
Джос поднялся доковылял до освежителя и плеснул в лицо водой. Прополоскал рот. В последний раз он надрался так что даже антиинтоксикационный препарат, который обычно ликвидировал похмелье, оказался неэффективным. Он посмотрел на себя в зеркале.
"Какое ты жалкое зрелище."
Он вздохнул. В этом сомневаться не приходилось.
"И что за жалкие отговорки для мужчины, к тому же. Ты собрался просто позволить ей уйти? Без борьбы?"
Он нахмурился на свое отражение. Ответил вслух:
– А что мне прикажете делать? Она не хочет говорить со мной! И я не знаю, почему!
"И? Ты же не дурак! Догадайся – почему! Ты не мог спасти Зана от смерти – ты и Толк просто отпустишь прочь, даже не зная – почему?"
Джос отвернулся от зеркала и направился к койке. Он стоял, глядя на постель. Вот в чем вопрос, верно? Огромный, единственный – почему? Что заставило Толк, женщину, которая говорила что любит его, просто взять и уйти? Она пережила взрыв на "Медстаре", десятки смертей – но это не походило на правду. Толк видала и худшее, гораздо худшее и куда ближе к себе. Нет, дело в другом. Словно она получила откровение от какого-то примитивного планетарного божка…
Внезапное понимание оглушило его так, что он сел на месте. Так, словно его ударили в солнечное сплетение, вышибив дыхание и он не может сделать очередноего вздоха. Он знал.
Он знал.
Двоюродный дядя Эрел. Он говорил с Толк. Он рассказал ей, каково это – навсегда быть отторгнутым от семьи и дома. Он отравил мысли Толк!
Это было вполне разумно. Она знала, что старик будет говорить с ней. Джос тоже знал – но как-то это знание выпало из его памяти; он был настолько уставшим и заработавшимся. В ретроспективе – казалось невероятным, что он мог упустить такую возможность из вида – но ему это удалось. Толк говорила о взрыве, смертях и всех прочих ужасах – а Джос зациклился на этом, и больше не думал о ее мотивах.
Дядя Эрел.
Ярость вскипела в нем горячей волной. Он вскочил, вернулся в освежитель и включил соник-душ. Он стоял в кабинке, чувствуя как грязь, сон и кислая вонь алкоголя, еще сочащаяся из его пор, начинают слетать с него, скатываясь по его телу грязными разводами прямиком в канализацию. Он взглянул на хроно – следующий транспорт по расписанию стартует утром. Времени достаточно, чтобы принять душ, одеться, а затем он сделает все что понадобится – будет тянуть за ниточки, спрашивать старые долги… отрастит крылья и полетит, если это нужно будет чтобы нанести визит любимому дяде и узнать у него правду – хочет он того или нет.
32
Кайрд или Монт Шому – как он был известен в своей толстой человеческой ипостаси – улыбнулся, когда пилот-человек и повариха-тви'лечка пригубили местного вина из бутылки, которую он принес с собой. Вино было неплохим, делали его из круглых, ало-фиолетовых фруктов размером со сжатый человеческий кулак, что росли на грибообразных деревьях с Джассеракских Возвышенностей. Называли их аведамами, после созревания их мякоть становилась хрустящей и приобретала терпкий, но сладкий вкус; его унаследовало и вино.
То, что это вино было приправлено миокаином, вкусу совершенно не повредило – в этой жидкой питьевой форме мышечный релаксант был безвкусен, бесцветен и не имел запаха. Чтобы не вызвать никаких подозрений – Кайрд тоже выпил вина. С той разницей, что в его стакане кроме желтоватого вина была еще и порция нейтрализатора, гарантировавшего что ему не придется испытать действие препарата.
– Начнем, ладно? – спросила тви'лечка. Нетерпение так и звенело в ее голосе. Кайрд улыбнулся и жирное лицо улыбнулось вслед за ним. Как мило и наивно…
Боган, пилот-человек, был точно также нетерпелив. Он заглотил половину своего стакана ягодного вина и нетерпеливо оживил голопроектор. Не настолько сознателен как тот, другой пилот – пьет вино, хоть и не так много…
Изображение большого зала, заставленного столиками с парой игроков за каждым соткалось в воздухе перед ними. Голопроекция была великолепной четкости, так что они будут наслаждаться первыми двадцатью или тридцатью ее минутами. После чего – когда подействует препарат – они будут пребывать в ясном сознании, но вот только не смогут двигаться.
Через пятнадцать минут парочка начала оседать, и хотя они, без сомнения, были этим обеспокоены – они просто не могли найти сил что-либо с этим сделать, кроме как нахмуриться. Через двадцать минут они не могли пошевелить лицевыми мускулами настолько, чтобы сделать хотя бы это. Дай он бластер любому из них – никто не смог бы найти сил поднять его и выстрелить.
Кайрд подошел к человеку.
– Говорить можешь?
– Ддд… дааааа. – выдавил Боган, его голос был растянутым и невнятным. – Чшшштооо?
– Буду говорить коротко и просто. Я дал тебе наркотик. Мне нужны коды к личному кораблю адмирала – доступ, защита, функции – все. Наркотик, который я тебе дал, не фатален; тем не менее, если ты не дашь мне коды или дашь неверные – я убью тебя и твою подружку. Понял?
– Ддддаааа…
– Хорошо. – Кайрд выудил диктофон из кармана. Он знал что темп речи человека не имеет значения – коды доступа не были привязаны к голосу, так что воспользоваться ими мог любой. – Давай коды. Постарайся и четко идентифицируй каждый. Если они сработают, ты и твоя подружка проведете отличный вечер глядя матч по страгу, а к послезавтрашнему полдню сможете двигаться достаточно хорошо, чтобы позвать помощь.
– Однако, если коды не сработают… – Кайрд вытащил из кармана маленький термодетонатор. Устройство такого размера использовалось как детонатор к большим бомбам и сработай оно в этой комнате – оно разнесет внутри все, разукрасит стены кровью и испаренной плотью, а затем обрушит стены. И все это – за тысячную долю секунды.
Он держал его так, чтобы человек мог хорошенько его рассмотреть.
– Узнаешь это?
– Дддд…
– Хорошо. – оборвал его Кайрд. – У меня – передатчик к этому детонатору, радиус действия две сотни километров. – Он вытащил небольшой прибор, показал и снова сунул его в карман. – Когда я буду сваливать на угнанном корабле – да, я его угоню – если что-нибудь, что угодно, не так пойдет с теми кодами, которые ты мне дал – я его включу.
Он встал, подошел к голопроектору и поставил на него термозаряд.
Боган начал потеть, что радовало.
– Теперь: я знаю что ты пилот, и поскольку ты из этой славной братии, Боган, ты можешь не бояться умереть сам. – проговорил он. – Но здесь твоя тви'лечка-подружка по страгу, и она не воюет. Ты же не хочешь, чтобы она превратилась в кровавое желе, верно?
– Нннеее…
– Хорошо. Значит, мы договорились. Коды?
После того как Боган проговорил вслух слова и цифры – долгий и медленный процесс – "Монт Шому" взял несколько диванных подушек и с их помощью усадил беспомощную парочку в вертикальном положении и рядом друг с другом; так, чтобы они видели голопроекцию. Он вытер пот с лица Богана.
– Наслаждайтесь матчем. Я поставил голопроектор на повторение, так что скучать вам не придется – по крайней мере, первый десяток-другой раз.
Кайрд чуть поклонился и вышел.
Конечно, он мог бы убить их сразу же; среди его собратьев по профессии нашлись бы многие, кто сделал бы это не задумываясь. Его такой поступок тоже не слишком бы взволновал; в свое время он отправил ко Вселенскому Яйцу более чем достаточно народа, чтобы не тревожиться из-за добавочной парочки. Но были причины их не убивать. Во-первых, ему за это никто не платил; во-вторых это не было необходимостью. Эти двое были изолированы, внутри запертого домика и ко времени когда кто-либо их хватится – Кайрда уже давно тут не будет. Они не знают что он недиджи, а толстяк, с которым они встречались, через несколько минут станет переработанной синтеплотью. Он позаботился чтобы к его гнезду не шло тропинок.
Он усмехнулся внутри своей маскировки. На самом деле термодетонатор был учебным – механически и электрически идентичен боевой гранате, но без взрывного заряда и потому – безвредный. "Передатчик", которым он помахал перед Боганом, был его личным скребком для перьев. Насколько было известно Кайрду – не было ручных передатчиков такого размера с радиусом действия даже близким к двумстам кликам. А еще важнее – что если коды не сработают и его как-то поймают, то ему не придется отвечать за умышленное убийство. Его, конечно, посадят в карцер за угон корабля, но это не наказуемое смертью преступление; даже при угоне адмиральского корабля во время войны. Спустя какое-то время "Черное Солнце" пошлет кого-нибудь узнать, что с ним случилось и они найдут способ его вытащить. Фронтовой трибунал же, с другой стороны, найдя его виновным в убийстве – поджарит его и кинет в переработку гораздо раньше, чем "Черное Солнце" начнет хотя бы беспокоиться о том, где же он…
К тому же был еще и деликатный вопрос с бывшим адмиралом "Медстара", сакианцем Тарнезе Блейдом, которого он ликвидировал, и если что – им не составит труда залезть ему в мозги и вытащить это. Но даже на войне действуют определенные правила, а промывку мозгов не полагается проводить без веских оснований. И если таковые найдутся… Кайрд знал что лучше застрелиться самому, чем заговорить – мертв он будет в любом случае, но сам он это сделает быстро и безболезненно, а вот если "Черное Солнце" будет недовольно и вмешается – все будет совершенно иначе.
Самый лучший план, разумеется – не попадаться.
Кайрд направился к освежителю чтобы избавиться от последней из тучных человеческих оболочек. Скатертью дорога. "Монт Шому", как и "кубаз Хунандин" хорошо ему послужил, но он был безумно рад, что ему не придется больше носить такую тяжелую маскировку. Хотел бы он знать, как умудряются существовать люди, которым в самом деле приходится таскать столько лишней плоти. Что до самого Кайрда – то он предпочел бы скорее быть ощипанным и зажаренным на медленном огне.
Джос был взбешен, как никогда в жизни. Мужчину перед ним он видел так, словно перед глазами у него плавал алый туман. Он процедил сквозь зубы:
– Не будь ты моим двоюродным дядей и вышестоящим офицером – ох и врезал бы я тебе!
– На твоем месте я, наверное, чувствовал бы то же самое.
Они были в адмиральской каюте на "Медстаре", они были одни, но Джос почему-то подозревал, что если он начнет бить Эрелу физиономию – то кто-то может забежать – полюбопытствовать что это за шум. Несколько этих "кто-то", если точнее; и все как один – из военной полиции: рослые, вооруженные и без чувства юмора.
Не то, чтобы это что-то значило. В том состоянии, в котором он был сейчас – никто и ничто не остановило бы его, пожелай он отлупить своего новообретенного дядюшку.
– Как ты посмел лезть в наши отношения? Тебе кто дал на это право?
– Я лишь хотел избавить тебя от горя.
– Избавить меня от горя? Прогнав женщину которую я люблю? Извините, Доктор, я не совсем понял ваш метод лечения. Я тебе и примерно не могу сказать сколько всего что меня беспокоило, ранило, мучило исцелила Толк! – Джос прошелся из стороны в сторону, потихоньку закипая – Поверить не могу, что она тебя послушалась!
– Джос, то что она это сделала – показывает ее любовь и заботу о тебе.
– Ты о чем?
– Она не хотела увидеть, как от тебя отрекаются твоя семья и друзья.
– Потому что ты нарисовал для нее мрачную и жуткую картину того, как это выглядит. Ты преподнес это так, словно на нас в любом уголке галактики будут смотреть как на мерзавцев.
– Допустим что так.
Джос с усилием разжал кулаки. Он глубоко вдохнул, выдохнул, потом повторил это. "Спокойно." – сказал он себе. Сломать адмиральский нос может быть очень приятно, но это будет неверный ход, и неважно насколько он этого заслуживает. "Он врач." напомнил себе Джос. "Он делал то, что считал правильным."
Но сдерживаться все равно было трудно. Старику очень хотелось врезать. И не один раз.
Впрочем, его гнев уже нельзя было сравнивать с сиянием сверхновой. Джос сделал еще один вдох и сказал:
– Вот что, дядя: если моя семья не пожелает принять женщину, которую я люблю – значит они только называются моей семьей и мне без них будет лучше.
Керсос покачал головой, жестом бесконечной усталости.
– Я тоже так думал. Я прошел по этому пути, Джос.
– Но ты – не я. Я могу дожить до того, чтобы пожалеть о выборе – хоть я в этом и сомневаюсь; но даже если и пожалею – это будет моим выбором. Я должен сам его сделать.
– Это не так просто, сынок. Ты говоришь о культурных нормах, которые существуют тысячи лет. И они поддерживаются массой традиций.
– Но шестьдесят или восемьдесят лет спустя умрет многое из этой культуры и традиций – включая запреты насчет коренных и внешников. – Джос прервался, чтобы подавить свой гнев. Он может обьяснить это дяде. Он умен и умеет формулировать свои мысли; если он может растолковать сложную процедуру нервному пациенту – он и это сможет изложить в понятных терминах.
– Слушай. – сказал он. – Ты обогнал свое время, да и я тоже. Но мом детям, и детям моих детей не придется иметь дело с этим дурацким обычаем.
Дядя Эрел покачал головой.
– Мне трудно в это поверить. Ты умеешь провидеть будущее?
Джос вздохнул.
– Я могу видеть настоящее, дядя. – Он снова сделал паузу. – Ты давно не был в родном мире. Ты слышал когда-нибудь термин "хунстру фонстер"?
Дядя качнул головой.
– Звучит как худишский.
– Почти верно. Это вуланийский, похожий умирающий диалект с Великих Южных Просторов. Думаю что последние из тех, кто говорил на нем, и для кого он был родным в нашем мире, вымерли лет пятьдесят назад. Так или иначе – "хунстру фонстер" значит "жена в окне". Этот термин вошел в употребление в последние несколько лет, и он не из тех которые произносят на званых встречах.
Его двоюродный дядя выглядел озадаченным.
Джос продолжил:
– Допустим есть у нас юноша из хорошей семьи, которому случилось привязаться к девушке-внешнице. Что ж, тогда все поморщатся, покивают и отвернутся, пока он будет давать волю своему буйному нраву и спускать пар. Это не одобряется, но допускается – пока он не вернется в свое родовое гнездо.
– Но в последнее время все больше и больше добропорядочных сыновей, а с ними и добропорядочных дочерей отправляются во внешний мир и находят внешников, с которыми они хотят продолжать отношения. Да, традиции запрещают это, но те, кто достаточно упрям, находят способ обойти обычаи.
– Добропорядочный сын или дочь возвращается домой и берет супругу из коренных. Но эти жена или муж заключают брак лишь по коммерческим или политическим причинам. А новобрачные нанимают горничную, садовника или повара, который почему-то оказывается внешником – понятно, к чему я веду?
Дядя не сказал ничего.
– Формально – продолжил Джос, – против такого рода положения запретов не существует. И все счастливы. Ни скандалов, ни позора, а если "горничная" забеременеет от неизвестной связи – почему бы ее нанимателям не растить ее ребенка, как своего собственного; такое вот внимание и забота у обеспеченных нанимателей. А может, его даже и легально усыновят, поскольку все больше и больше подобных браков оказываются бесплодными.
– Ну, и разумеется, если ребенок верной жены напоминает садовника или дети горничной выглядят как ее наниматель, что ж, это может быть только случайностью.
Дядя помотал головой.
– В нашем мире начали такое практиковать?
– Все чаще и чаще.
Эрел выглядел так, словно раскусил что-то кислое.
– Что ж. Значит, таков твой ответ.
– Нет,сэр, он не такой! – воскликнул Джос. Его тон снова стал жарким, но на этот раз он не сбрасывал оборотов. – Я не позволю моей жене такой судьбы – жить во лжи, которая никого не одурачит, просто для того чтобы поддержать архаичную и анахроничную традицию которая давно не служит никакой цели. Я возьму Толк с собой, как настоящую жену, и любой кто посчитает это неприемлемым – пусть лучше сам открывает шлюз и учится дышать вакуумом.
– Твоя семья…
– Толк моя семья! Она – первая и главная. Все остальные отныне идут во второй строчке. Я люблю ее. Я не могу представить жизни без нее. И если мне понадобится перейти поле битого обсидиана на своих двоих, чтобы ее убедить – я это сделаю.
Старик улыбнулся.
– Что-то смешное? – Джос почувствовал, как разгорается злость. Он ему врежет, плевать – дядя он, вышестоящий офицер, или кто еще…!
– То же самое я говорил моему брату, задолго до того как ты родился. – он поднялся. – Мои поздравления, племянник. Я поддержу твой выбор всем, чем смогу.
Джос моргнул, с таким чувством словно его хлестнули тугим тяжем, из тех которыми затягивались противодекомпрессионные костюмы пилотов истребителей.
– Что?
– Пойти против тысячелетней традиции – задача не для слабака. Если бы Толк значила для тебя меньше – ты в конце концов пожалел бы об этом. Ты все равно можешь об этом пожалеть – как ты сам и сказал – но, по крайней мере, ты начинаешь с позиции сильного.
Джос оперся на стол и посмотрел старику в глаза.
– В данный момент, дядюшка, благодаря вашим стараниям, я начинаю с нуля; Толк собирается перевестись в другой Ремсо. Сейчас она со мной не разговаривает. И почему-то я не думаю, что с этим будет лучше, когда между нами окажется тысяча кликов воды.
– Сынок, в Республиканских Экспедиционных Медицинских Силах на этой планете без моего разрешения никто никуда не поедет. Если женщина, которую ты любишь стоит того чтобы ты все бросил – то тебе есть за что бороться. Я исправлю свою ошибку. Она будет рядом.
– Но – как? Все уже испорчено. Как ты сможешь…?
– Дам Толк посмотреть запись этого разговора. – хмыкнул адмирал Керсос. – Она была готова отказаться от тебя из любви. Если она увидит и услышит насколько ты ее любишь – это все уладит.
Джос сел, чувствуя себя так, словно только что забрался на горный пик. Сможет ли дядя Эрел исправить свою ошибку? Или уже слишком поздно?
– Не волнуйся, Джос. Я исправлю то, что испортил.
И в первый раз за последние дни Джос почувствовал как в нем шевельнулась надежда.
То, что это вино было приправлено миокаином, вкусу совершенно не повредило – в этой жидкой питьевой форме мышечный релаксант был безвкусен, бесцветен и не имел запаха. Чтобы не вызвать никаких подозрений – Кайрд тоже выпил вина. С той разницей, что в его стакане кроме желтоватого вина была еще и порция нейтрализатора, гарантировавшего что ему не придется испытать действие препарата.
– Начнем, ладно? – спросила тви'лечка. Нетерпение так и звенело в ее голосе. Кайрд улыбнулся и жирное лицо улыбнулось вслед за ним. Как мило и наивно…
Боган, пилот-человек, был точно также нетерпелив. Он заглотил половину своего стакана ягодного вина и нетерпеливо оживил голопроектор. Не настолько сознателен как тот, другой пилот – пьет вино, хоть и не так много…
Изображение большого зала, заставленного столиками с парой игроков за каждым соткалось в воздухе перед ними. Голопроекция была великолепной четкости, так что они будут наслаждаться первыми двадцатью или тридцатью ее минутами. После чего – когда подействует препарат – они будут пребывать в ясном сознании, но вот только не смогут двигаться.
Через пятнадцать минут парочка начала оседать, и хотя они, без сомнения, были этим обеспокоены – они просто не могли найти сил что-либо с этим сделать, кроме как нахмуриться. Через двадцать минут они не могли пошевелить лицевыми мускулами настолько, чтобы сделать хотя бы это. Дай он бластер любому из них – никто не смог бы найти сил поднять его и выстрелить.
Кайрд подошел к человеку.
– Говорить можешь?
– Ддд… дааааа. – выдавил Боган, его голос был растянутым и невнятным. – Чшшштооо?
– Буду говорить коротко и просто. Я дал тебе наркотик. Мне нужны коды к личному кораблю адмирала – доступ, защита, функции – все. Наркотик, который я тебе дал, не фатален; тем не менее, если ты не дашь мне коды или дашь неверные – я убью тебя и твою подружку. Понял?
– Ддддаааа…
– Хорошо. – Кайрд выудил диктофон из кармана. Он знал что темп речи человека не имеет значения – коды доступа не были привязаны к голосу, так что воспользоваться ими мог любой. – Давай коды. Постарайся и четко идентифицируй каждый. Если они сработают, ты и твоя подружка проведете отличный вечер глядя матч по страгу, а к послезавтрашнему полдню сможете двигаться достаточно хорошо, чтобы позвать помощь.
– Однако, если коды не сработают… – Кайрд вытащил из кармана маленький термодетонатор. Устройство такого размера использовалось как детонатор к большим бомбам и сработай оно в этой комнате – оно разнесет внутри все, разукрасит стены кровью и испаренной плотью, а затем обрушит стены. И все это – за тысячную долю секунды.
Он держал его так, чтобы человек мог хорошенько его рассмотреть.
– Узнаешь это?
– Дддд…
– Хорошо. – оборвал его Кайрд. – У меня – передатчик к этому детонатору, радиус действия две сотни километров. – Он вытащил небольшой прибор, показал и снова сунул его в карман. – Когда я буду сваливать на угнанном корабле – да, я его угоню – если что-нибудь, что угодно, не так пойдет с теми кодами, которые ты мне дал – я его включу.
Он встал, подошел к голопроектору и поставил на него термозаряд.
Боган начал потеть, что радовало.
– Теперь: я знаю что ты пилот, и поскольку ты из этой славной братии, Боган, ты можешь не бояться умереть сам. – проговорил он. – Но здесь твоя тви'лечка-подружка по страгу, и она не воюет. Ты же не хочешь, чтобы она превратилась в кровавое желе, верно?
– Нннеее…
– Хорошо. Значит, мы договорились. Коды?
После того как Боган проговорил вслух слова и цифры – долгий и медленный процесс – "Монт Шому" взял несколько диванных подушек и с их помощью усадил беспомощную парочку в вертикальном положении и рядом друг с другом; так, чтобы они видели голопроекцию. Он вытер пот с лица Богана.
– Наслаждайтесь матчем. Я поставил голопроектор на повторение, так что скучать вам не придется – по крайней мере, первый десяток-другой раз.
Кайрд чуть поклонился и вышел.
Конечно, он мог бы убить их сразу же; среди его собратьев по профессии нашлись бы многие, кто сделал бы это не задумываясь. Его такой поступок тоже не слишком бы взволновал; в свое время он отправил ко Вселенскому Яйцу более чем достаточно народа, чтобы не тревожиться из-за добавочной парочки. Но были причины их не убивать. Во-первых, ему за это никто не платил; во-вторых это не было необходимостью. Эти двое были изолированы, внутри запертого домика и ко времени когда кто-либо их хватится – Кайрда уже давно тут не будет. Они не знают что он недиджи, а толстяк, с которым они встречались, через несколько минут станет переработанной синтеплотью. Он позаботился чтобы к его гнезду не шло тропинок.
Он усмехнулся внутри своей маскировки. На самом деле термодетонатор был учебным – механически и электрически идентичен боевой гранате, но без взрывного заряда и потому – безвредный. "Передатчик", которым он помахал перед Боганом, был его личным скребком для перьев. Насколько было известно Кайрду – не было ручных передатчиков такого размера с радиусом действия даже близким к двумстам кликам. А еще важнее – что если коды не сработают и его как-то поймают, то ему не придется отвечать за умышленное убийство. Его, конечно, посадят в карцер за угон корабля, но это не наказуемое смертью преступление; даже при угоне адмиральского корабля во время войны. Спустя какое-то время "Черное Солнце" пошлет кого-нибудь узнать, что с ним случилось и они найдут способ его вытащить. Фронтовой трибунал же, с другой стороны, найдя его виновным в убийстве – поджарит его и кинет в переработку гораздо раньше, чем "Черное Солнце" начнет хотя бы беспокоиться о том, где же он…
К тому же был еще и деликатный вопрос с бывшим адмиралом "Медстара", сакианцем Тарнезе Блейдом, которого он ликвидировал, и если что – им не составит труда залезть ему в мозги и вытащить это. Но даже на войне действуют определенные правила, а промывку мозгов не полагается проводить без веских оснований. И если таковые найдутся… Кайрд знал что лучше застрелиться самому, чем заговорить – мертв он будет в любом случае, но сам он это сделает быстро и безболезненно, а вот если "Черное Солнце" будет недовольно и вмешается – все будет совершенно иначе.
Самый лучший план, разумеется – не попадаться.
Кайрд направился к освежителю чтобы избавиться от последней из тучных человеческих оболочек. Скатертью дорога. "Монт Шому", как и "кубаз Хунандин" хорошо ему послужил, но он был безумно рад, что ему не придется больше носить такую тяжелую маскировку. Хотел бы он знать, как умудряются существовать люди, которым в самом деле приходится таскать столько лишней плоти. Что до самого Кайрда – то он предпочел бы скорее быть ощипанным и зажаренным на медленном огне.
***
Джос был взбешен, как никогда в жизни. Мужчину перед ним он видел так, словно перед глазами у него плавал алый туман. Он процедил сквозь зубы:
– Не будь ты моим двоюродным дядей и вышестоящим офицером – ох и врезал бы я тебе!
– На твоем месте я, наверное, чувствовал бы то же самое.
Они были в адмиральской каюте на "Медстаре", они были одни, но Джос почему-то подозревал, что если он начнет бить Эрелу физиономию – то кто-то может забежать – полюбопытствовать что это за шум. Несколько этих "кто-то", если точнее; и все как один – из военной полиции: рослые, вооруженные и без чувства юмора.
Не то, чтобы это что-то значило. В том состоянии, в котором он был сейчас – никто и ничто не остановило бы его, пожелай он отлупить своего новообретенного дядюшку.
– Как ты посмел лезть в наши отношения? Тебе кто дал на это право?
– Я лишь хотел избавить тебя от горя.
– Избавить меня от горя? Прогнав женщину которую я люблю? Извините, Доктор, я не совсем понял ваш метод лечения. Я тебе и примерно не могу сказать сколько всего что меня беспокоило, ранило, мучило исцелила Толк! – Джос прошелся из стороны в сторону, потихоньку закипая – Поверить не могу, что она тебя послушалась!
– Джос, то что она это сделала – показывает ее любовь и заботу о тебе.
– Ты о чем?
– Она не хотела увидеть, как от тебя отрекаются твоя семья и друзья.
– Потому что ты нарисовал для нее мрачную и жуткую картину того, как это выглядит. Ты преподнес это так, словно на нас в любом уголке галактики будут смотреть как на мерзавцев.
– Допустим что так.
Джос с усилием разжал кулаки. Он глубоко вдохнул, выдохнул, потом повторил это. "Спокойно." – сказал он себе. Сломать адмиральский нос может быть очень приятно, но это будет неверный ход, и неважно насколько он этого заслуживает. "Он врач." напомнил себе Джос. "Он делал то, что считал правильным."
Но сдерживаться все равно было трудно. Старику очень хотелось врезать. И не один раз.
Впрочем, его гнев уже нельзя было сравнивать с сиянием сверхновой. Джос сделал еще один вдох и сказал:
– Вот что, дядя: если моя семья не пожелает принять женщину, которую я люблю – значит они только называются моей семьей и мне без них будет лучше.
Керсос покачал головой, жестом бесконечной усталости.
– Я тоже так думал. Я прошел по этому пути, Джос.
– Но ты – не я. Я могу дожить до того, чтобы пожалеть о выборе – хоть я в этом и сомневаюсь; но даже если и пожалею – это будет моим выбором. Я должен сам его сделать.
– Это не так просто, сынок. Ты говоришь о культурных нормах, которые существуют тысячи лет. И они поддерживаются массой традиций.
– Но шестьдесят или восемьдесят лет спустя умрет многое из этой культуры и традиций – включая запреты насчет коренных и внешников. – Джос прервался, чтобы подавить свой гнев. Он может обьяснить это дяде. Он умен и умеет формулировать свои мысли; если он может растолковать сложную процедуру нервному пациенту – он и это сможет изложить в понятных терминах.
– Слушай. – сказал он. – Ты обогнал свое время, да и я тоже. Но мом детям, и детям моих детей не придется иметь дело с этим дурацким обычаем.
Дядя Эрел покачал головой.
– Мне трудно в это поверить. Ты умеешь провидеть будущее?
Джос вздохнул.
– Я могу видеть настоящее, дядя. – Он снова сделал паузу. – Ты давно не был в родном мире. Ты слышал когда-нибудь термин "хунстру фонстер"?
Дядя качнул головой.
– Звучит как худишский.
– Почти верно. Это вуланийский, похожий умирающий диалект с Великих Южных Просторов. Думаю что последние из тех, кто говорил на нем, и для кого он был родным в нашем мире, вымерли лет пятьдесят назад. Так или иначе – "хунстру фонстер" значит "жена в окне". Этот термин вошел в употребление в последние несколько лет, и он не из тех которые произносят на званых встречах.
Его двоюродный дядя выглядел озадаченным.
Джос продолжил:
– Допустим есть у нас юноша из хорошей семьи, которому случилось привязаться к девушке-внешнице. Что ж, тогда все поморщатся, покивают и отвернутся, пока он будет давать волю своему буйному нраву и спускать пар. Это не одобряется, но допускается – пока он не вернется в свое родовое гнездо.
– Но в последнее время все больше и больше добропорядочных сыновей, а с ними и добропорядочных дочерей отправляются во внешний мир и находят внешников, с которыми они хотят продолжать отношения. Да, традиции запрещают это, но те, кто достаточно упрям, находят способ обойти обычаи.
– Добропорядочный сын или дочь возвращается домой и берет супругу из коренных. Но эти жена или муж заключают брак лишь по коммерческим или политическим причинам. А новобрачные нанимают горничную, садовника или повара, который почему-то оказывается внешником – понятно, к чему я веду?
Дядя не сказал ничего.
– Формально – продолжил Джос, – против такого рода положения запретов не существует. И все счастливы. Ни скандалов, ни позора, а если "горничная" забеременеет от неизвестной связи – почему бы ее нанимателям не растить ее ребенка, как своего собственного; такое вот внимание и забота у обеспеченных нанимателей. А может, его даже и легально усыновят, поскольку все больше и больше подобных браков оказываются бесплодными.
– Ну, и разумеется, если ребенок верной жены напоминает садовника или дети горничной выглядят как ее наниматель, что ж, это может быть только случайностью.
Дядя помотал головой.
– В нашем мире начали такое практиковать?
– Все чаще и чаще.
Эрел выглядел так, словно раскусил что-то кислое.
– Что ж. Значит, таков твой ответ.
– Нет,сэр, он не такой! – воскликнул Джос. Его тон снова стал жарким, но на этот раз он не сбрасывал оборотов. – Я не позволю моей жене такой судьбы – жить во лжи, которая никого не одурачит, просто для того чтобы поддержать архаичную и анахроничную традицию которая давно не служит никакой цели. Я возьму Толк с собой, как настоящую жену, и любой кто посчитает это неприемлемым – пусть лучше сам открывает шлюз и учится дышать вакуумом.
– Твоя семья…
– Толк моя семья! Она – первая и главная. Все остальные отныне идут во второй строчке. Я люблю ее. Я не могу представить жизни без нее. И если мне понадобится перейти поле битого обсидиана на своих двоих, чтобы ее убедить – я это сделаю.
Старик улыбнулся.
– Что-то смешное? – Джос почувствовал, как разгорается злость. Он ему врежет, плевать – дядя он, вышестоящий офицер, или кто еще…!
– То же самое я говорил моему брату, задолго до того как ты родился. – он поднялся. – Мои поздравления, племянник. Я поддержу твой выбор всем, чем смогу.
Джос моргнул, с таким чувством словно его хлестнули тугим тяжем, из тех которыми затягивались противодекомпрессионные костюмы пилотов истребителей.
– Что?
– Пойти против тысячелетней традиции – задача не для слабака. Если бы Толк значила для тебя меньше – ты в конце концов пожалел бы об этом. Ты все равно можешь об этом пожалеть – как ты сам и сказал – но, по крайней мере, ты начинаешь с позиции сильного.
Джос оперся на стол и посмотрел старику в глаза.
– В данный момент, дядюшка, благодаря вашим стараниям, я начинаю с нуля; Толк собирается перевестись в другой Ремсо. Сейчас она со мной не разговаривает. И почему-то я не думаю, что с этим будет лучше, когда между нами окажется тысяча кликов воды.
– Сынок, в Республиканских Экспедиционных Медицинских Силах на этой планете без моего разрешения никто никуда не поедет. Если женщина, которую ты любишь стоит того чтобы ты все бросил – то тебе есть за что бороться. Я исправлю свою ошибку. Она будет рядом.
– Но – как? Все уже испорчено. Как ты сможешь…?
– Дам Толк посмотреть запись этого разговора. – хмыкнул адмирал Керсос. – Она была готова отказаться от тебя из любви. Если она увидит и услышит насколько ты ее любишь – это все уладит.
Джос сел, чувствуя себя так, словно только что забрался на горный пик. Сможет ли дядя Эрел исправить свою ошибку? Или уже слишком поздно?
– Не волнуйся, Джос. Я исправлю то, что испортил.
И в первый раз за последние дни Джос почувствовал как в нем шевельнулась надежда.
33
Ден Дхур сидел в кантине, в обществе самого себя, и мрачно размышлял.
Он закончил набрасывать свое эссе по мутации боты и без ложной скромности – он считал его одной из своих лучших вещей. Ему, после изучения нескольких социологических работ из ГолоНета, удалось вплести в нее несколько удачных зацепок, развивая тему того как, вероятно, пострадают различные расы от потери чудесного адаптогена. В дополнение к тому, он прошелся на тему иронии войны, где сражаются ради растения – которое вскоре мутирует и делает вышепомянутую войну бессмысленной.
В общем – журналистика того самого рода что пожинает урожай известности. Его авторская подпись на чем-то подобном отлично могла вернуть его на сцену, обеспечить ему назначение в какое-нибудь местечко… менее мерзкое чем Дронгар. Или если он в самом деле возвращается на Саллюст и принимает предложение Эйар – эта история могла стать отличным финальным аккордом.
Была только одна проблема. По некоторому размышлению – он не знал, как это можно выпустить.
Ден мог предвидеть две вещи которые произойдут, когда станет обыденным знание о том, что бота становится бесполезной.
Вторая из них – будет прекращением боевых действий и полная эвакуация с Дронгара, поскольку на этом сияющем комке грязи больше не за что сражаться. Что его крайне радует.
Он закончил набрасывать свое эссе по мутации боты и без ложной скромности – он считал его одной из своих лучших вещей. Ему, после изучения нескольких социологических работ из ГолоНета, удалось вплести в нее несколько удачных зацепок, развивая тему того как, вероятно, пострадают различные расы от потери чудесного адаптогена. В дополнение к тому, он прошелся на тему иронии войны, где сражаются ради растения – которое вскоре мутирует и делает вышепомянутую войну бессмысленной.
В общем – журналистика того самого рода что пожинает урожай известности. Его авторская подпись на чем-то подобном отлично могла вернуть его на сцену, обеспечить ему назначение в какое-нибудь местечко… менее мерзкое чем Дронгар. Или если он в самом деле возвращается на Саллюст и принимает предложение Эйар – эта история могла стать отличным финальным аккордом.
Была только одна проблема. По некоторому размышлению – он не знал, как это можно выпустить.
Ден мог предвидеть две вещи которые произойдут, когда станет обыденным знание о том, что бота становится бесполезной.
Вторая из них – будет прекращением боевых действий и полная эвакуация с Дронгара, поскольку на этом сияющем комке грязи больше не за что сражаться. Что его крайне радует.