В ожидании Марка я не стала переодеваться, полагая, что мой экзотический вид и грозно торчащие из головы шпильки только придадут мне солидности. Я согрела чайник, заварила плиточного чаю сорта «мандаринская уточка» и заставила себя выпить пару чашек. Сражение с отравленными стрелами ша жутко меня вымотало, я чувствовала, что силы мои почти на исходе. Силы не физические, разумеется, а те, которые давали мне возможность быть мастером ветров и вод... Мне требовалось время, чтобы восстановить их.
А времени, возможно, у меня и нет.
Неизвестно, с добром или худом едет ко мне Марк Косарецкий.
Неизвестно, что он за человек.
И человек ли он, если от его подарков исходит такая ужасающая мрачная сила.
Нет, в биологической принадлежности Марка к человеческому роду я нисколько не сомневалась, но вот с точки зрения фэн-шуй Марк вполне мог оказаться тем, кого называют «ядовитая стрела». Человек – «ядовитая стрела» обречен создавать проблемы окружающим и превращать их жизнь в настоящий кошмар. Просто по-другому «ядовитая стрела» не может. В нем слишком много негативной энергии, толкающей его на то, чтобы постоянно вступать в конфликт с окружающим миром, разрушать семьи, доводить до истерик родственников и соседей. Определить такого человека достаточно просто – по его же манерам и поведению. Если «стрела» – женщина, то она наверняка склочница, сплетница, интриганка с внимательно-завистливыми глазами. От такой женщины мужья и вообще мужчины бегут, как тараканы от дихлофоса, даже несмотря на то что, как правило, такие женщины – настоящие красавицы. С ними просто невозможно ужиться. Впрочем, с мужчиной – «ядовитой стрелой» ужиться невозможно тоже. Он остро чувствует себя одиночкой, поэтому его тянет то стать неформальным политическим лидером, то удариться в разгул с самыми непотребными шлюхами, то сочинять романы или музыку, темы и стиль которых дороги и понятны лишь ему одному. По жизни такой мужчина идет один, но идет гордо и независимо, поскольку чувствует себя особенным, избранным, непонятным пошлой толпе... Только по ночам этому мужчине иногда хочется выть от одиночества...
Марк Косарецкий – такой?
Что ж, приедет – поглядим.
Он не заставил себя долго ждать. У меня еще чай не остыл в заварочном чайнике, а Марк уже звонил в парадную дверь.
Я впустила его.
– Еще раз здравствуйте, – сказал Марк, и глаза его удивленно расширились. – Ого, в каком вы наряде! Прямо императрица Цыси.
– Спасибо за комплимент, хотя он и неточен. На мне национальное китайское одеяние, а императрица Цыси, как известно, была маньчжуркой. Проходите, пожалуйста. Как вы понимаете, Марк, я пригласила вас не для праздных разговоров.
– Это-то я понимаю, но хотелось бы подробностей.
– . Пожалуйста, проходите, присаживайтесь.
Марк уверенно плюхнулся на диван в нижней гостиной, а я еще минуту постояла, чтобы налить ему чаю.
– Вот чай. – Я подала мсье Косарецкому чашку. – Настоящий китайский, сорт «мандаринская уточка», у вас в России такого никогда не подадут. Пейте.
– Надеюсь, не отравлен? – усмехнулся Марк. – Вы так на меня смотрите... Ни одна женщина еще на меня так не смотрела.
– Охотно верю. – Я присела в кресло напротив. Снова отметила, что франтом мсье Косарецкий не вырядился. Все те же тертого вида джинсы и свитер е уродливой подпалиной. Неухоженность как образ жизни. Как особая политика: женщины в первую очередь падки на неухоженного мужчину – им хочется его обиходить, отстирать-отгладить, сбрызнуть лавандовой водой, припудрить синяки и царапины... Только потом выясняется, что за внешней неухоженностью и заброшенностью скрывается стальной диктатор, который сам примется женщину кроить-выворачивать по своему образу и подобию. Я не права, господин Косарецкий? А?
Конечно, такого вопроса я не задала. Когда Марк допил чай, я сказала:
– Мне бы хотелось, чтобы вы поднялись со мной в рабочий кабинет Сони.
– А что такое?
– Увидите.
Пока мы поднимались, Марк спросил:
– Вы звонили в клинику, узнавали, как Софи себя чувствует?
– Еще нет, еще рано. Сначала мы должны с вами уладить один вопрос, а потом уж позвоним в клинику.
– Хорошо, но вы говорите такими загадками, Нила...
– Загадки – это единственная реальность, которая нас окружает. Так говорил мой учитель, – сказала я.
– Ваш учитель?
– Да. Мастер фэн-шуй.
– Я всегда считал фэн-шуй выдумкой для простаков, – начал было Марк, но я остановила его:
– Меня не интересует ваше мнение по поводу фэн-шуй, господин Косарецкий. – Если вам угодно дискутировать со мной на эту тему, давайте отложим дискуссию до лучших времен. Мы пришли.
Я толкнула дверь кабинета, она бесшумно отъехала в сторону, и уже с порога я увидела этажерку, а на ней – маленькую овальную коробочку, которая чуть не повергла меня в энергетическую кому.
– Господин Косарецкий, – не переступая порога кабинета, напряженным голосом сказала я, – пожалуйста, войдите в комнату и возьмите с этажерки маленькую коробочку, обтянутую лиловым бархатом.
Господин Косарецкий сделал это бестрепетной рукой. Еще бы, для него-то коробочка и ее содержимое не представляют никакой угрозы!
– В чем дело? – осведомился Марк, держа коробочку. – Это мой подарок Соне, обратно я его не приму.
Марк раскрыл коробочку. Я буквально принудила себя не зажмуриваться.
Облачко из нефрита, опутанное золотой паутиной, разумеется, было на месте. И ничего сверхъестественного в его блеске не наблюдалось. Ничего, кроме того, что вещица эта была выраженным злом. Воплощенным. Материальным.
– Вы так побледнели, – сказал Марк, глядя на меня.
Еще бы мне не побледнеть!
– В чем дело?
– Дело в том, господин Косарецкий, что я, в отличие от других людей, вижу истинную энергетическую суть каждой вещи. Я не буду вам сейчас говорить об инь и ян, о ци и ша, это не изменит сложившегося положения. Скажу одно: каждое явление в мире, каждый человек и каждый предмет, – да, даже неодушевленный предмет, обладает определенным зарядом энергии. Или позитивной – ци. 11ли негативной, называемой еще дыханием смерти, – ша. Чем проще структура предмета или явления, тем проще определить его энергетическую принадлежность. Но чем сложнее внутренняя структура, внутренний мир – как у человека или животных, тем труднее определить, что доминирует в нем: ци либо ша.
– И что же доминирует в этом скромном нефритовом кулоне? – сделал правильный вывод из моей лекции Марк.
– Ша. Причем настолько, если можно так выразиться, концентрированная, что одним только пребыванием этого кулона в доме можно сделать человека больным.
– То есть вы хотите сказать, – возмущенно начал Марк, – что я, подарив кулон Софи, тем самым спровоцировал ее заболевание?
– Я не хочу говорить это наверняка, – ответила я. – Но такое вполне возможно. Соне стало плохо с того момента, когда она рассмотрела этот злополучный кулон. Скажите, откуда он у вас? Уж явно не из ювелирного магазина!
– Верно, не из магазина. Этому кулону около ста пятидесяти лет. А возможно, и гораздо больше! Он принадлежал моей прапрабабке по отцу и переходил из поколения в поколение как семейная реликвия. В моей семье говорили, что прапрабабка служила в свите императрицы Цыси, а после Учанского восстания бежала на Камчатку. Потом вышла замуж за русского фельдшера, переехала с Камчатки в Суздаль, а годы спустя ее потомки переехали сюда, в Тулу. Прапрабабка же так и умерла в Суздале – китаянка в самом русском городке... Забавная история, верно?
Я слушала и не верила своим ушам. Может ли такое быть на земле, чтобы у двух совершенно разных людей оказалась столь схожей семейная судьба?! Прапрабабка, служившая императрице Цыси, – предок Марка Косарецкого. Бабушка из обедневшего, но потом возвысившегося рода Чжао – мой предок.
Случайно ли мы сведены сейчас на этой земле?
Ах да.
Учитель говорил, что случайностей не бывает.
И он был прав, мой учитель.
– А у вас, вероятно, тоже были китайские предки? – меж тем спросил меня Марк.
– Да. Но, если позволите, историю своих предков я расскажу вам потом, – сказала я. – Пожалуйста, захлопните коробочку.
– Ой, как вы мне надоели с этим безобидным украшением! – картинно рассмеялся Марк Косарецкий. – А вот возьму и не закрою! Вот возьму и достану этот премиленький кулончик...
Я как зачарованная наблюдала за его манипуляциями. Марк доставал кулон. Цепочка оказалась длинной, почти бесконечной и тянулась, тянулась... Почему у меня все плывет перед глазами. Что со мной, а?
– ... достану, достану и надену его на вашу очаровательную шейку, Нила.
Я не успела среагировать. Я застыла как изваяние, а Марк Косарецкий стремительно набросил мне на шею длинную цепочку с кулоном.
Кулон ударил мне в грудь с силой осадного тарана, ударяющего в ворота. Я покачнулась, захрипела и упала. Нет, я не потеряла сознание, потому что потерять сознание от такой боли, к сожалению, невозможно. Я лежала и корчилась, наблюдая за тем, как Марк Косарецкий озабоченно склонился надо мной, как он зовет меня по имени, но я слышу только набор до невозможности растянутых звуков и сама ничего не могу ответить – горло мое словно плавится... О, кто-нибудь, кто любит меня, остановите эту боль!
Марк пытался поднять меня, но у него ничего не получалось – каждое его прикосновение превращало меня в новый очаг боли и страдания. Я силилась кричать, но не могла произнести ни звука – словно губы мне залили расплавленным сургучом... И дыхание – его уже не хватало, оно кончалось, а сделать нового вдоха я не могла. Багровая пелена, густая и плотная, наползала мне на глаза, и я поняла, что умираю. Все окружающее исчезло, остался только Марк, на которого я смотрела с укором – его глупая шутка рвет мне жизнь. А может, это и не шутка. Может, так распорядилась судьба – чтобы Марк Косарецкий убил Нилу Чжао... И не поможет здесь ни зеленый дракон, ни белый тигр...
Что?
Я вижу это наяву?
Или все-таки я умерла и благополучно перенеслась из неласкового земного мира в мир загробный? Да нет, вряд ли. Вон мсье Косарецкий стоит рядом и на лице его изображен животный ужас.
Это и неудивительно – если увидеть таких-то животных!
Моя боль немного отступила, я поняла, что дышу и сижу, опираясь на огромный черный панцирь, блестевший словно лакированный. Голова черепахи высунулась из этого панциря как из пещеры и посмотрела на меня задумчивым глазом, внутри которого вспыхивало и гасло золотое пламя.
Марка отшвырнуло к стене мгновенным бесшумным взрывом – прямо передо мной расправлял пламенеющие крылья дивный алый феникс – существо, о котором я раньше лишь в книгах читала да видела на картинках... Он был куда величественнее, чем его изображали, за свою красоту он мог бы стать богом целого племени, да что там! Каждое его перо могло с нуля создать цивилизацию!
Феникс гортанно заклекотал, и это был грозный клекот. Но мне от этого клекота стало легче, словно тяжесть, гнетущая меня, потеряла свою силу. Я взглянула на свою грудь и содрогнулась от омерзения – меня стискивала в кольцах своего огромного тулова золотисто-зеленая змея с плоской ромбовидной головой размером с суповую тарелку. Узкие глаза змеи горели неистовой ненавистью. И я поняла, что это была за змея – кулон господина Косарецкого, зло, от которого ничто не спасет, которому невозможно противостоять...
...если в друзьях у тебя нет изумрудно-лазурного Дракона и серебряно-белоснежного тигра с яростно разинутой пастью и сверкающими рубиновыми глазами!
Правая моя рука утонула в пышной, струящейся Шерсти белого тигра. Левая – осторожно касалась острой, зазубренной чешуи изумрудного дракона.
Дракон рыкнул и вцепился длинными, золочеными зубами в голову змеи, тигр принялся рвать змеиную кожу когтями, сверкающими, как горный хрусталь... Ядовито-зеленая жижа брызгала из ран на туловище змеи и источала ужасное зловоние. В голове у меня помутилось, и я все-таки благополучно потеряла сознание.
Очнулась я от того, что кто-то возбужденно тряс меня за плечи. Я открыла глаза с видом восходящей на эшафот королевы.
– Не трясите меня! – простонала я. – Мне больно.
Хотя я лгала. Больно уже не было. Более того, все мое тело переполнялось удивительной силой, искрящейся во мне, как пузырьки в бокале с шампанским. Пальцы даже покалывало – до того хотелось эту силу применить и незамедлительно усовершенствовать мир!
Но пока следовало разобраться с тем, кто меня так немилосердно тряс. Конечно, кому ж еще и быть – Марк Косарецкий, губитель мастеров фэн-шуй собственной персоной.
– Вы видели?! – кричал Косарецкий. – Вы это видели?!
– Что именно я должна была увидеть? – поинтересовалась я. – Прекратите меня трясти, не то у меня опять начнется приступ смертельной мигрени.
– Здесь были... существа, – растерянно произнес Марк. – Он сидел на полу напротив меня, и вид у него был едва ли не дурацкий. – Фантастические существа. А мой кулон превратился в змею. Как такое может быть?
– Что вы требуете от меня объяснений? – Я зябко передернула плечами и встала с пола – все-таки сидеть на нем было холодно. – Вы мне не верили, когда я говорила, что в вашем кулоне сосредоточена негативная энергия. Вы говорили, что фэн-шуй – это штучки для простаков. А как вам такие штучки? Я сама не могу пока многого понять, но мне кажется, что на мою защиту встали все позитивные силы, вся энергия ци. Для нас же это выглядело как битва дракона, тигра, черепахи и феникса со змеей, олицетворяющей смерть. Вы же знаете, что дракон, феникс, тигр и черепаха являются активными символами фэн-шуй. Зеленый дракон отвечает за восток, приносит защиту и уверенность в себе. Алый феникс символизирует юг, придает энергии, помогает добиваться задуманного...
– Зачем вы мне все это рассказываете? – пробормотал Марк подавленно. Он смотрел на меня снизу вверх и сейчас уже не выглядел абсолютным диктатором и гордецом, ценящим только свое собственное мнение.
– Я рассказываю вам это потому, что вы спросили: как такое может быть? Так вот послушайте, вам это будет полезно. На чем я остановилась? Ах да, белый тигр. Он у китайцев всегда считался зверем, покровительствующим западной части света, он повелевает ветрами и почитающим его дает выносливость и стойкость. А черная черепаха является Покровительницей севера и тем существом, что дарует мудрость, стремление к знаниям.
– Все это замечательно, – сказал Марк и наконец встал с пола. – Но объясните мне, как они могли тут появиться?
– А как ваш кулон смог стать змеей? – Я не без внутреннего трепета сняла с шеи злополучный кулон, но ничего страшного не произошло; видимо, мне кулон уже не мог причинить вреда. Кулон я вложила в безвольно повисшую руку мсье Косарецкого. – Вам повезло. Вы увидели то, чего обычный человек видеть не может. Наверное, вам тоже стоит начать изучение основ фэн-шуй? Тогда вы поймете, что некоторые вещи на самом деле не столь безобидны, какими кажутся внешне. Уберите кулон, Марк. И больше никогда никому его не дарите. Такие подарки убивают.
– Неужели у Сони эта болезнь из-за кулона? – побледнел Марк.
– Не исключено. Вообще-то именно это я пыталась вам втолковать полчаса назад. Идемте, выпьем чаю. И не смотрите на меня взглядом казненного преступника.
– Я не смотрю, – мрачно соврал Марк. – Мне бы не чаю, а чего покрепче.
– Коньяк или ликер?
– Коньяк.
– Только обещайте мне не нализываться в стельку. Я еще должна позвонить в клинику и узнать, как там Соня.
– Конечно.
Я пила чай, Марк задумчиво поглощал коньяк, изредка бросая на меня быстрые, непонятные взгляды.
– Нила, – наконец отважился заговорить он, – а давно вы стали мастером фэн-шуй?
– Давно.
– И как к этому относится ваш муж?
– Я не замужем.
– Ну хорошо, друг.
– Любовник, вы хотите сказать? Милый эвфемизм. Марк, я не завожу любовников. С тех самых пор, как стала мастером фэн-шуй.
– Почему?
– О, я так и знала, что этот вопрос последует. У вас в глазах что-то такое появилось. Так вот. Ни любовника, ни мужа, ни даже просто бойфренда я завести себе не могу, потому что не имею права. Став мастером фэн-шуй, я обрекла себя на целомудрие.
– Прямо как монахиня!
– Да, а фэн-шуй – мой монастырь. Я не шучу, Марк.
– Но это ужасно! Неужели всем тем, кто изучает и занимается фэн-шуй, приходится навсегда забыть о сексе?
Я засмеялась, мсье Косарецкий с его заботами об интимной жизни был забавен.
– Марк, конечно, нет! Вы просто не поняли. Я не изучаю фэн-шуй. И не занимаюсь. Я – мастер фэн-шуй. Я – на высшей ступени. Я чувствую, вижу и постигаю то, что недоступно обычным людям. Это не хвастовство, Марк, это констатация факта. Но в жизни за все надо платить. Я пожертвовала сексом ради возможности видеть незримое и слышать неслышимое. Согласитесь, секс – невысокая цена за такие дары. Впрочем, я не всегда была целомудренной, как не всегда была мастером фэн-шуй. Я была замужем, замужество не удалось, от него осталась только одна радость – моя дочь.
– А где сейчас ваша дочь?
– Дома, в Китае. Там за ней есть кому присмотреть – у меня целая толпа добросердечных китайских родственников.
– Я не о том вообще-то хотел спросить. – Подперев голову рукой, Марк сидел на диване, всей фигурой своей изображая потерянность и запущенность. Но со мной этот номер не пройдет. – Я хотел спросить: неужели с тех пор, как вы стали мастером, вы никого не любили?
– Почему же, любила, только эта любовь была лишена тенденции к обладанию. Я очень любила своего кузена Го Чжао, и думаю, что он любил меня. Он погиб, но я все равно думаю о нем как о живом человеке.
– Извините, кажется, я зря поднял эту тему.
– Извинение принято. Марк, сейчас нам обоим трудно. Мы два почти незнакомых человека, сведенные странными обстоятельствами. Как нам находить темы для разговоров? Не о погоде же беседовать!
– С вами нельзя беседовать о погоде, Нила, – сказал Марк.
– Это почему?
– У вас такое лицо... Тянет на исповеди и откровенности. Вы женщина, с которой нельзя заводить романы, а можно только жить и умирать.
– Ого! Сильно сказано.
– Да. Знаете, из-за чего мы расстались с Соней?
– Из ее уст я уже слышала версию. Теперь вы мне предлагаете выслушать ваш вариант?
– Да.
– Вот что мне нравится, Марк.
– Что?
– Мы с вами сейчас словно герои в романе. Пару страниц назад пережили ужасающее приключение, а теперь ведем светскую беседу и обмениваемся откровенностями только потому, что автору печем заполнить пустые страницы, пока не грянет следующее наше испытание.
– Никогда не ощущал себя героем романа.
– Ну это вы привираете, сударь. Итак, из-за чего же вы расстались с Соней?
– Из-за апокрифа.
– Какого апокрифа?
– Я имею в виду слово «апокриф». Мы как-то беседовали, и Софи сказала «апокриф». С ударением на «о». Я сказал, что это произношение неправильное, что надо говорить «апокриф», с ударением на «и». У меня абсолютная грамотность абсолютное знание русского языка, и меня ужасно возмущает, когда кто-то говорит неправильно. А Софи обиделась. Начала мне что-то доказывать, притащила словарь Ожегова... А потом заявила, что я эгоист и диктатор, из чего следует, что нам невозможно быть вместе. А я так надеялся сделать из нее умную женщину.
– Полагаю, моя подруга не настолько глупа, чтобы позволить из себя что-то делать.
– О да, вы, женщины, в этом отношении невероятно одинаковы. Вы априорно считаете себя совершенными.
– Отнюдь. Скорее это относится к мужской половине человечества. Марк, я не хочу тратить время на пустые разговоры. Я уже полчаса сижу как на иголках, потому что хочу позвонить в кардиоклинику. Я должна знать, в каком состоянии находится Соня.
– Вы правы. Я со своей болтовней просто неуместен. Звоните же.
Я достала визитку, набрала номер регистратуры. Занято. Тогда я набрала номер дежурного врача. Слава Девяти Небесам, взяли трубку!
– Клиника «Кардиосфера», дежурный врач Мазева слушает.
– Здравствуйте, вчера к вам доставили Софью Вязову. В тяжелом состоянии. Ее должны были оперировать, кажется, доктор Гостьин.
– Одну минуту, я посмотрю учетные записи. Да, все сходится: пациентке Вязовой сделана операция, оперировал доктор Гостьин. Состояние пациентки стабильное. Сейчас она еще в реанимационной палате и посещения к ней не разрешаются, но дня через три-четыре, если состояние здоровья не ухудшится, пациентку переведут в общую палату и разрешат посещать ее в соответствии с утвержденным режимом клиники.
– Значит, все хорошо? – почти прошептала я в трубку.
– Конечно, все хорошо, – неожиданно добродушно ответила мне дежурный врач Мазева. – Вы не волнуйтесь. С вашей пациенткой все в порядке.
– Спасибо вам. – Я положила трубку. – Через несколько дней я смогу навещать Соню, – сказала я Марку.
– А я? – спросил он.
– Марк, вы с Соней в состоянии раздора, не думаю, что ей, да еще в таком состоянии, будет приятно вас видеть...
– Я не о Соне. Могу я навещать вас, Нила?
Я внимательно посмотрела на него. Похоже, мой рассказ о носимом мною иге целомудрия не произвел на Марка должного впечатления. Точнее, произвел, но не должное. Он решил взять измором столь неприступную крепость. Хотя бы ради спортивного интереса. Видимо, в его донжуанских списках еще не числилась женщина – мастер фэн-шуй. Ну-ну...
– Если вам больше нечем заняться, навещайте, – как можно безразличнее сказала я. – Будем вести светские беседы. Только, ради всего святого, не притаскивайте сюда больше этот жуткий кулон, С ним что-то нечисто, я это чувствую.
– Договорились. Бедная невинная вещица!
– Это не бедная и не невинная вещица. – Я постаралась придать голосу подобающую строгость. – В каком-то смысле это вообще не вещица. Вы, кстати, не знаете, каким образом она попала к вашей прабабке?
– Прапрабабке. Как же, на этот счет существует целая семейная легенда.
– Вот с этого места подробнее. Нас, мастеров фэн-шуй, рисом не корми, дай только послушать семейную легенду.
– Хорошо, я расскажу. Но многое я не помню.
– А многого мне и не надо, Марк.
Глава одиннадцатая
Мало кто помнил ее отроческое имя – Ланьэр, что означало «орхидея». Для всей Поднебесной, для иноземных империй, обескровивших Китай «опиумными» войнами, она оставалась Цыси. Великой императрицей Цыси.
Ее путь был труден, но она всегда добивалась своего, последовательно устраняя всё и всех, что мешало ей. Орхидея вышла из знатной, но обнищавшей маньчжурской семьи и сделала все для того, чтобы ее заметили при дворе.
Потом ее обвинят в коварстве и расчетливости, назовут воплощением лукавой лисы-оборотня, которая обманула самого Будду. Что были ей эти пересуды! Самые болтливые языки смолкают, когда впереди замаячит пытка или плаха.
Интриги, подкуп, подлость, лесть и доносы, убийства и пытки – все это стало неотъемлемой частью жизни Цыси, ее вторым «я».
Империя переживала не лучшие времена. Маньчжурское правление не принесло Китаю благоденствия, и начало нового, двадцатого столетия Поднебесная встречала бунтами, восстаниями, крушением устоев, казавшихся незыблемыми.
Цыси оказалась во дворце в числе прочих девушек, отобранных евнухами для развлечений императора Сяньфына. Но в планы честолюбивой Орхидеи не входило долгое ожидание. Она подкупала евнухов и носильщиков императорского паланкина, и те старались нести паланкин императора той дорогой, где располагались покои хитрой маньчжурки. Она не была красавицей, в ней отсутствовала томная изнеженность китаянок, но зато у будущей императрицы Цыси имелся восхитительный голос, за что ее прозвали «жемчужная гортань». Именно пением Цыси пленила императора Сяньфына так, что он сделал ее драгоценной наложницей. Теперь вместо скромных шелковых халатов и серебряных заколок Цыси могла носить самые роскошные одежды и драгоценные украшения. Но одно украшение она носила не снимая, с тех самых пор, как попала во дворец. Это была подвеска на тонкой золотой цепочке. Подвеска изображала благовещее облако, искусно выточенное из темного нефрита и оплетенное тончайшей золотой проволокой. Цыси берегла подвеску как зеницу ока и никогда ее не снимала, даже во время любовных утех.
Шли годы, а Цыси все искуснее плела свою погибельную сеть интриг. Император Сяньфын уже не был нужен ей, и хитрая наложница сумела от него избавиться так, что все выглядело как естественная смерть. Затем умер молодой император Тунчжи, который и поцарствовать не успел – за него регентствовала Цыси. Затем настал черед вдовствующей императрицы Цыань – Цыси прислала ей в подарок лаковую коробку с прекрасными молочными пирожными. Цыань проглотила кусочек пирожного, побледнела и поняла, что коварная Цыси отравила ее. Впрочем, Цыси все сошло с рук, вдовствующую императрицу похоронили без особого почета, лишь брат покойной долго взывал у дворцовых ворот к справедливости, требуя расследования гибели государыни, кричал, пока не лишился разума... Устранив же со своего пути князя Гуна, младшего брата императора Сяньфына и законного претендента на престол, Цыси стала властвовать безраздельно, тем более что молодой император Гуансюй не отличался особым умом и смертельно боялся своей коварной тетки, которая всячески им помыкала и одна реально представляла власть.
А времени, возможно, у меня и нет.
Неизвестно, с добром или худом едет ко мне Марк Косарецкий.
Неизвестно, что он за человек.
И человек ли он, если от его подарков исходит такая ужасающая мрачная сила.
Нет, в биологической принадлежности Марка к человеческому роду я нисколько не сомневалась, но вот с точки зрения фэн-шуй Марк вполне мог оказаться тем, кого называют «ядовитая стрела». Человек – «ядовитая стрела» обречен создавать проблемы окружающим и превращать их жизнь в настоящий кошмар. Просто по-другому «ядовитая стрела» не может. В нем слишком много негативной энергии, толкающей его на то, чтобы постоянно вступать в конфликт с окружающим миром, разрушать семьи, доводить до истерик родственников и соседей. Определить такого человека достаточно просто – по его же манерам и поведению. Если «стрела» – женщина, то она наверняка склочница, сплетница, интриганка с внимательно-завистливыми глазами. От такой женщины мужья и вообще мужчины бегут, как тараканы от дихлофоса, даже несмотря на то что, как правило, такие женщины – настоящие красавицы. С ними просто невозможно ужиться. Впрочем, с мужчиной – «ядовитой стрелой» ужиться невозможно тоже. Он остро чувствует себя одиночкой, поэтому его тянет то стать неформальным политическим лидером, то удариться в разгул с самыми непотребными шлюхами, то сочинять романы или музыку, темы и стиль которых дороги и понятны лишь ему одному. По жизни такой мужчина идет один, но идет гордо и независимо, поскольку чувствует себя особенным, избранным, непонятным пошлой толпе... Только по ночам этому мужчине иногда хочется выть от одиночества...
Марк Косарецкий – такой?
Что ж, приедет – поглядим.
Он не заставил себя долго ждать. У меня еще чай не остыл в заварочном чайнике, а Марк уже звонил в парадную дверь.
Я впустила его.
– Еще раз здравствуйте, – сказал Марк, и глаза его удивленно расширились. – Ого, в каком вы наряде! Прямо императрица Цыси.
– Спасибо за комплимент, хотя он и неточен. На мне национальное китайское одеяние, а императрица Цыси, как известно, была маньчжуркой. Проходите, пожалуйста. Как вы понимаете, Марк, я пригласила вас не для праздных разговоров.
– Это-то я понимаю, но хотелось бы подробностей.
– . Пожалуйста, проходите, присаживайтесь.
Марк уверенно плюхнулся на диван в нижней гостиной, а я еще минуту постояла, чтобы налить ему чаю.
– Вот чай. – Я подала мсье Косарецкому чашку. – Настоящий китайский, сорт «мандаринская уточка», у вас в России такого никогда не подадут. Пейте.
– Надеюсь, не отравлен? – усмехнулся Марк. – Вы так на меня смотрите... Ни одна женщина еще на меня так не смотрела.
– Охотно верю. – Я присела в кресло напротив. Снова отметила, что франтом мсье Косарецкий не вырядился. Все те же тертого вида джинсы и свитер е уродливой подпалиной. Неухоженность как образ жизни. Как особая политика: женщины в первую очередь падки на неухоженного мужчину – им хочется его обиходить, отстирать-отгладить, сбрызнуть лавандовой водой, припудрить синяки и царапины... Только потом выясняется, что за внешней неухоженностью и заброшенностью скрывается стальной диктатор, который сам примется женщину кроить-выворачивать по своему образу и подобию. Я не права, господин Косарецкий? А?
Конечно, такого вопроса я не задала. Когда Марк допил чай, я сказала:
– Мне бы хотелось, чтобы вы поднялись со мной в рабочий кабинет Сони.
– А что такое?
– Увидите.
Пока мы поднимались, Марк спросил:
– Вы звонили в клинику, узнавали, как Софи себя чувствует?
– Еще нет, еще рано. Сначала мы должны с вами уладить один вопрос, а потом уж позвоним в клинику.
– Хорошо, но вы говорите такими загадками, Нила...
– Загадки – это единственная реальность, которая нас окружает. Так говорил мой учитель, – сказала я.
– Ваш учитель?
– Да. Мастер фэн-шуй.
– Я всегда считал фэн-шуй выдумкой для простаков, – начал было Марк, но я остановила его:
– Меня не интересует ваше мнение по поводу фэн-шуй, господин Косарецкий. – Если вам угодно дискутировать со мной на эту тему, давайте отложим дискуссию до лучших времен. Мы пришли.
Я толкнула дверь кабинета, она бесшумно отъехала в сторону, и уже с порога я увидела этажерку, а на ней – маленькую овальную коробочку, которая чуть не повергла меня в энергетическую кому.
– Господин Косарецкий, – не переступая порога кабинета, напряженным голосом сказала я, – пожалуйста, войдите в комнату и возьмите с этажерки маленькую коробочку, обтянутую лиловым бархатом.
Господин Косарецкий сделал это бестрепетной рукой. Еще бы, для него-то коробочка и ее содержимое не представляют никакой угрозы!
– В чем дело? – осведомился Марк, держа коробочку. – Это мой подарок Соне, обратно я его не приму.
Марк раскрыл коробочку. Я буквально принудила себя не зажмуриваться.
Облачко из нефрита, опутанное золотой паутиной, разумеется, было на месте. И ничего сверхъестественного в его блеске не наблюдалось. Ничего, кроме того, что вещица эта была выраженным злом. Воплощенным. Материальным.
– Вы так побледнели, – сказал Марк, глядя на меня.
Еще бы мне не побледнеть!
– В чем дело?
– Дело в том, господин Косарецкий, что я, в отличие от других людей, вижу истинную энергетическую суть каждой вещи. Я не буду вам сейчас говорить об инь и ян, о ци и ша, это не изменит сложившегося положения. Скажу одно: каждое явление в мире, каждый человек и каждый предмет, – да, даже неодушевленный предмет, обладает определенным зарядом энергии. Или позитивной – ци. 11ли негативной, называемой еще дыханием смерти, – ша. Чем проще структура предмета или явления, тем проще определить его энергетическую принадлежность. Но чем сложнее внутренняя структура, внутренний мир – как у человека или животных, тем труднее определить, что доминирует в нем: ци либо ша.
– И что же доминирует в этом скромном нефритовом кулоне? – сделал правильный вывод из моей лекции Марк.
– Ша. Причем настолько, если можно так выразиться, концентрированная, что одним только пребыванием этого кулона в доме можно сделать человека больным.
– То есть вы хотите сказать, – возмущенно начал Марк, – что я, подарив кулон Софи, тем самым спровоцировал ее заболевание?
– Я не хочу говорить это наверняка, – ответила я. – Но такое вполне возможно. Соне стало плохо с того момента, когда она рассмотрела этот злополучный кулон. Скажите, откуда он у вас? Уж явно не из ювелирного магазина!
– Верно, не из магазина. Этому кулону около ста пятидесяти лет. А возможно, и гораздо больше! Он принадлежал моей прапрабабке по отцу и переходил из поколения в поколение как семейная реликвия. В моей семье говорили, что прапрабабка служила в свите императрицы Цыси, а после Учанского восстания бежала на Камчатку. Потом вышла замуж за русского фельдшера, переехала с Камчатки в Суздаль, а годы спустя ее потомки переехали сюда, в Тулу. Прапрабабка же так и умерла в Суздале – китаянка в самом русском городке... Забавная история, верно?
Я слушала и не верила своим ушам. Может ли такое быть на земле, чтобы у двух совершенно разных людей оказалась столь схожей семейная судьба?! Прапрабабка, служившая императрице Цыси, – предок Марка Косарецкого. Бабушка из обедневшего, но потом возвысившегося рода Чжао – мой предок.
Случайно ли мы сведены сейчас на этой земле?
Ах да.
Учитель говорил, что случайностей не бывает.
И он был прав, мой учитель.
– А у вас, вероятно, тоже были китайские предки? – меж тем спросил меня Марк.
– Да. Но, если позволите, историю своих предков я расскажу вам потом, – сказала я. – Пожалуйста, захлопните коробочку.
– Ой, как вы мне надоели с этим безобидным украшением! – картинно рассмеялся Марк Косарецкий. – А вот возьму и не закрою! Вот возьму и достану этот премиленький кулончик...
Я как зачарованная наблюдала за его манипуляциями. Марк доставал кулон. Цепочка оказалась длинной, почти бесконечной и тянулась, тянулась... Почему у меня все плывет перед глазами. Что со мной, а?
– ... достану, достану и надену его на вашу очаровательную шейку, Нила.
Я не успела среагировать. Я застыла как изваяние, а Марк Косарецкий стремительно набросил мне на шею длинную цепочку с кулоном.
Кулон ударил мне в грудь с силой осадного тарана, ударяющего в ворота. Я покачнулась, захрипела и упала. Нет, я не потеряла сознание, потому что потерять сознание от такой боли, к сожалению, невозможно. Я лежала и корчилась, наблюдая за тем, как Марк Косарецкий озабоченно склонился надо мной, как он зовет меня по имени, но я слышу только набор до невозможности растянутых звуков и сама ничего не могу ответить – горло мое словно плавится... О, кто-нибудь, кто любит меня, остановите эту боль!
Марк пытался поднять меня, но у него ничего не получалось – каждое его прикосновение превращало меня в новый очаг боли и страдания. Я силилась кричать, но не могла произнести ни звука – словно губы мне залили расплавленным сургучом... И дыхание – его уже не хватало, оно кончалось, а сделать нового вдоха я не могла. Багровая пелена, густая и плотная, наползала мне на глаза, и я поняла, что умираю. Все окружающее исчезло, остался только Марк, на которого я смотрела с укором – его глупая шутка рвет мне жизнь. А может, это и не шутка. Может, так распорядилась судьба – чтобы Марк Косарецкий убил Нилу Чжао... И не поможет здесь ни зеленый дракон, ни белый тигр...
Что?
Я вижу это наяву?
Или все-таки я умерла и благополучно перенеслась из неласкового земного мира в мир загробный? Да нет, вряд ли. Вон мсье Косарецкий стоит рядом и на лице его изображен животный ужас.
Это и неудивительно – если увидеть таких-то животных!
Моя боль немного отступила, я поняла, что дышу и сижу, опираясь на огромный черный панцирь, блестевший словно лакированный. Голова черепахи высунулась из этого панциря как из пещеры и посмотрела на меня задумчивым глазом, внутри которого вспыхивало и гасло золотое пламя.
Марка отшвырнуло к стене мгновенным бесшумным взрывом – прямо передо мной расправлял пламенеющие крылья дивный алый феникс – существо, о котором я раньше лишь в книгах читала да видела на картинках... Он был куда величественнее, чем его изображали, за свою красоту он мог бы стать богом целого племени, да что там! Каждое его перо могло с нуля создать цивилизацию!
Феникс гортанно заклекотал, и это был грозный клекот. Но мне от этого клекота стало легче, словно тяжесть, гнетущая меня, потеряла свою силу. Я взглянула на свою грудь и содрогнулась от омерзения – меня стискивала в кольцах своего огромного тулова золотисто-зеленая змея с плоской ромбовидной головой размером с суповую тарелку. Узкие глаза змеи горели неистовой ненавистью. И я поняла, что это была за змея – кулон господина Косарецкого, зло, от которого ничто не спасет, которому невозможно противостоять...
...если в друзьях у тебя нет изумрудно-лазурного Дракона и серебряно-белоснежного тигра с яростно разинутой пастью и сверкающими рубиновыми глазами!
Правая моя рука утонула в пышной, струящейся Шерсти белого тигра. Левая – осторожно касалась острой, зазубренной чешуи изумрудного дракона.
Дракон рыкнул и вцепился длинными, золочеными зубами в голову змеи, тигр принялся рвать змеиную кожу когтями, сверкающими, как горный хрусталь... Ядовито-зеленая жижа брызгала из ран на туловище змеи и источала ужасное зловоние. В голове у меня помутилось, и я все-таки благополучно потеряла сознание.
Очнулась я от того, что кто-то возбужденно тряс меня за плечи. Я открыла глаза с видом восходящей на эшафот королевы.
– Не трясите меня! – простонала я. – Мне больно.
Хотя я лгала. Больно уже не было. Более того, все мое тело переполнялось удивительной силой, искрящейся во мне, как пузырьки в бокале с шампанским. Пальцы даже покалывало – до того хотелось эту силу применить и незамедлительно усовершенствовать мир!
Но пока следовало разобраться с тем, кто меня так немилосердно тряс. Конечно, кому ж еще и быть – Марк Косарецкий, губитель мастеров фэн-шуй собственной персоной.
– Вы видели?! – кричал Косарецкий. – Вы это видели?!
– Что именно я должна была увидеть? – поинтересовалась я. – Прекратите меня трясти, не то у меня опять начнется приступ смертельной мигрени.
– Здесь были... существа, – растерянно произнес Марк. – Он сидел на полу напротив меня, и вид у него был едва ли не дурацкий. – Фантастические существа. А мой кулон превратился в змею. Как такое может быть?
– Что вы требуете от меня объяснений? – Я зябко передернула плечами и встала с пола – все-таки сидеть на нем было холодно. – Вы мне не верили, когда я говорила, что в вашем кулоне сосредоточена негативная энергия. Вы говорили, что фэн-шуй – это штучки для простаков. А как вам такие штучки? Я сама не могу пока многого понять, но мне кажется, что на мою защиту встали все позитивные силы, вся энергия ци. Для нас же это выглядело как битва дракона, тигра, черепахи и феникса со змеей, олицетворяющей смерть. Вы же знаете, что дракон, феникс, тигр и черепаха являются активными символами фэн-шуй. Зеленый дракон отвечает за восток, приносит защиту и уверенность в себе. Алый феникс символизирует юг, придает энергии, помогает добиваться задуманного...
– Зачем вы мне все это рассказываете? – пробормотал Марк подавленно. Он смотрел на меня снизу вверх и сейчас уже не выглядел абсолютным диктатором и гордецом, ценящим только свое собственное мнение.
– Я рассказываю вам это потому, что вы спросили: как такое может быть? Так вот послушайте, вам это будет полезно. На чем я остановилась? Ах да, белый тигр. Он у китайцев всегда считался зверем, покровительствующим западной части света, он повелевает ветрами и почитающим его дает выносливость и стойкость. А черная черепаха является Покровительницей севера и тем существом, что дарует мудрость, стремление к знаниям.
– Все это замечательно, – сказал Марк и наконец встал с пола. – Но объясните мне, как они могли тут появиться?
– А как ваш кулон смог стать змеей? – Я не без внутреннего трепета сняла с шеи злополучный кулон, но ничего страшного не произошло; видимо, мне кулон уже не мог причинить вреда. Кулон я вложила в безвольно повисшую руку мсье Косарецкого. – Вам повезло. Вы увидели то, чего обычный человек видеть не может. Наверное, вам тоже стоит начать изучение основ фэн-шуй? Тогда вы поймете, что некоторые вещи на самом деле не столь безобидны, какими кажутся внешне. Уберите кулон, Марк. И больше никогда никому его не дарите. Такие подарки убивают.
– Неужели у Сони эта болезнь из-за кулона? – побледнел Марк.
– Не исключено. Вообще-то именно это я пыталась вам втолковать полчаса назад. Идемте, выпьем чаю. И не смотрите на меня взглядом казненного преступника.
– Я не смотрю, – мрачно соврал Марк. – Мне бы не чаю, а чего покрепче.
– Коньяк или ликер?
– Коньяк.
– Только обещайте мне не нализываться в стельку. Я еще должна позвонить в клинику и узнать, как там Соня.
– Конечно.
Я пила чай, Марк задумчиво поглощал коньяк, изредка бросая на меня быстрые, непонятные взгляды.
– Нила, – наконец отважился заговорить он, – а давно вы стали мастером фэн-шуй?
– Давно.
– И как к этому относится ваш муж?
– Я не замужем.
– Ну хорошо, друг.
– Любовник, вы хотите сказать? Милый эвфемизм. Марк, я не завожу любовников. С тех самых пор, как стала мастером фэн-шуй.
– Почему?
– О, я так и знала, что этот вопрос последует. У вас в глазах что-то такое появилось. Так вот. Ни любовника, ни мужа, ни даже просто бойфренда я завести себе не могу, потому что не имею права. Став мастером фэн-шуй, я обрекла себя на целомудрие.
– Прямо как монахиня!
– Да, а фэн-шуй – мой монастырь. Я не шучу, Марк.
– Но это ужасно! Неужели всем тем, кто изучает и занимается фэн-шуй, приходится навсегда забыть о сексе?
Я засмеялась, мсье Косарецкий с его заботами об интимной жизни был забавен.
– Марк, конечно, нет! Вы просто не поняли. Я не изучаю фэн-шуй. И не занимаюсь. Я – мастер фэн-шуй. Я – на высшей ступени. Я чувствую, вижу и постигаю то, что недоступно обычным людям. Это не хвастовство, Марк, это констатация факта. Но в жизни за все надо платить. Я пожертвовала сексом ради возможности видеть незримое и слышать неслышимое. Согласитесь, секс – невысокая цена за такие дары. Впрочем, я не всегда была целомудренной, как не всегда была мастером фэн-шуй. Я была замужем, замужество не удалось, от него осталась только одна радость – моя дочь.
– А где сейчас ваша дочь?
– Дома, в Китае. Там за ней есть кому присмотреть – у меня целая толпа добросердечных китайских родственников.
– Я не о том вообще-то хотел спросить. – Подперев голову рукой, Марк сидел на диване, всей фигурой своей изображая потерянность и запущенность. Но со мной этот номер не пройдет. – Я хотел спросить: неужели с тех пор, как вы стали мастером, вы никого не любили?
– Почему же, любила, только эта любовь была лишена тенденции к обладанию. Я очень любила своего кузена Го Чжао, и думаю, что он любил меня. Он погиб, но я все равно думаю о нем как о живом человеке.
– Извините, кажется, я зря поднял эту тему.
– Извинение принято. Марк, сейчас нам обоим трудно. Мы два почти незнакомых человека, сведенные странными обстоятельствами. Как нам находить темы для разговоров? Не о погоде же беседовать!
– С вами нельзя беседовать о погоде, Нила, – сказал Марк.
– Это почему?
– У вас такое лицо... Тянет на исповеди и откровенности. Вы женщина, с которой нельзя заводить романы, а можно только жить и умирать.
– Ого! Сильно сказано.
– Да. Знаете, из-за чего мы расстались с Соней?
– Из ее уст я уже слышала версию. Теперь вы мне предлагаете выслушать ваш вариант?
– Да.
– Вот что мне нравится, Марк.
– Что?
– Мы с вами сейчас словно герои в романе. Пару страниц назад пережили ужасающее приключение, а теперь ведем светскую беседу и обмениваемся откровенностями только потому, что автору печем заполнить пустые страницы, пока не грянет следующее наше испытание.
– Никогда не ощущал себя героем романа.
– Ну это вы привираете, сударь. Итак, из-за чего же вы расстались с Соней?
– Из-за апокрифа.
– Какого апокрифа?
– Я имею в виду слово «апокриф». Мы как-то беседовали, и Софи сказала «апокриф». С ударением на «о». Я сказал, что это произношение неправильное, что надо говорить «апокриф», с ударением на «и». У меня абсолютная грамотность абсолютное знание русского языка, и меня ужасно возмущает, когда кто-то говорит неправильно. А Софи обиделась. Начала мне что-то доказывать, притащила словарь Ожегова... А потом заявила, что я эгоист и диктатор, из чего следует, что нам невозможно быть вместе. А я так надеялся сделать из нее умную женщину.
– Полагаю, моя подруга не настолько глупа, чтобы позволить из себя что-то делать.
– О да, вы, женщины, в этом отношении невероятно одинаковы. Вы априорно считаете себя совершенными.
– Отнюдь. Скорее это относится к мужской половине человечества. Марк, я не хочу тратить время на пустые разговоры. Я уже полчаса сижу как на иголках, потому что хочу позвонить в кардиоклинику. Я должна знать, в каком состоянии находится Соня.
– Вы правы. Я со своей болтовней просто неуместен. Звоните же.
Я достала визитку, набрала номер регистратуры. Занято. Тогда я набрала номер дежурного врача. Слава Девяти Небесам, взяли трубку!
– Клиника «Кардиосфера», дежурный врач Мазева слушает.
– Здравствуйте, вчера к вам доставили Софью Вязову. В тяжелом состоянии. Ее должны были оперировать, кажется, доктор Гостьин.
– Одну минуту, я посмотрю учетные записи. Да, все сходится: пациентке Вязовой сделана операция, оперировал доктор Гостьин. Состояние пациентки стабильное. Сейчас она еще в реанимационной палате и посещения к ней не разрешаются, но дня через три-четыре, если состояние здоровья не ухудшится, пациентку переведут в общую палату и разрешат посещать ее в соответствии с утвержденным режимом клиники.
– Значит, все хорошо? – почти прошептала я в трубку.
– Конечно, все хорошо, – неожиданно добродушно ответила мне дежурный врач Мазева. – Вы не волнуйтесь. С вашей пациенткой все в порядке.
– Спасибо вам. – Я положила трубку. – Через несколько дней я смогу навещать Соню, – сказала я Марку.
– А я? – спросил он.
– Марк, вы с Соней в состоянии раздора, не думаю, что ей, да еще в таком состоянии, будет приятно вас видеть...
– Я не о Соне. Могу я навещать вас, Нила?
Я внимательно посмотрела на него. Похоже, мой рассказ о носимом мною иге целомудрия не произвел на Марка должного впечатления. Точнее, произвел, но не должное. Он решил взять измором столь неприступную крепость. Хотя бы ради спортивного интереса. Видимо, в его донжуанских списках еще не числилась женщина – мастер фэн-шуй. Ну-ну...
– Если вам больше нечем заняться, навещайте, – как можно безразличнее сказала я. – Будем вести светские беседы. Только, ради всего святого, не притаскивайте сюда больше этот жуткий кулон, С ним что-то нечисто, я это чувствую.
– Договорились. Бедная невинная вещица!
– Это не бедная и не невинная вещица. – Я постаралась придать голосу подобающую строгость. – В каком-то смысле это вообще не вещица. Вы, кстати, не знаете, каким образом она попала к вашей прабабке?
– Прапрабабке. Как же, на этот счет существует целая семейная легенда.
– Вот с этого места подробнее. Нас, мастеров фэн-шуй, рисом не корми, дай только послушать семейную легенду.
– Хорошо, я расскажу. Но многое я не помню.
– А многого мне и не надо, Марк.
Глава одиннадцатая
ОРХИДЕЯ НА ТРОНЕ
Пройдешь мимо своего праотца и встретишь свою праматерь.
И Цзин
Мало кто помнил ее отроческое имя – Ланьэр, что означало «орхидея». Для всей Поднебесной, для иноземных империй, обескровивших Китай «опиумными» войнами, она оставалась Цыси. Великой императрицей Цыси.
Ее путь был труден, но она всегда добивалась своего, последовательно устраняя всё и всех, что мешало ей. Орхидея вышла из знатной, но обнищавшей маньчжурской семьи и сделала все для того, чтобы ее заметили при дворе.
Потом ее обвинят в коварстве и расчетливости, назовут воплощением лукавой лисы-оборотня, которая обманула самого Будду. Что были ей эти пересуды! Самые болтливые языки смолкают, когда впереди замаячит пытка или плаха.
Интриги, подкуп, подлость, лесть и доносы, убийства и пытки – все это стало неотъемлемой частью жизни Цыси, ее вторым «я».
Империя переживала не лучшие времена. Маньчжурское правление не принесло Китаю благоденствия, и начало нового, двадцатого столетия Поднебесная встречала бунтами, восстаниями, крушением устоев, казавшихся незыблемыми.
Цыси оказалась во дворце в числе прочих девушек, отобранных евнухами для развлечений императора Сяньфына. Но в планы честолюбивой Орхидеи не входило долгое ожидание. Она подкупала евнухов и носильщиков императорского паланкина, и те старались нести паланкин императора той дорогой, где располагались покои хитрой маньчжурки. Она не была красавицей, в ней отсутствовала томная изнеженность китаянок, но зато у будущей императрицы Цыси имелся восхитительный голос, за что ее прозвали «жемчужная гортань». Именно пением Цыси пленила императора Сяньфына так, что он сделал ее драгоценной наложницей. Теперь вместо скромных шелковых халатов и серебряных заколок Цыси могла носить самые роскошные одежды и драгоценные украшения. Но одно украшение она носила не снимая, с тех самых пор, как попала во дворец. Это была подвеска на тонкой золотой цепочке. Подвеска изображала благовещее облако, искусно выточенное из темного нефрита и оплетенное тончайшей золотой проволокой. Цыси берегла подвеску как зеницу ока и никогда ее не снимала, даже во время любовных утех.
Шли годы, а Цыси все искуснее плела свою погибельную сеть интриг. Император Сяньфын уже не был нужен ей, и хитрая наложница сумела от него избавиться так, что все выглядело как естественная смерть. Затем умер молодой император Тунчжи, который и поцарствовать не успел – за него регентствовала Цыси. Затем настал черед вдовствующей императрицы Цыань – Цыси прислала ей в подарок лаковую коробку с прекрасными молочными пирожными. Цыань проглотила кусочек пирожного, побледнела и поняла, что коварная Цыси отравила ее. Впрочем, Цыси все сошло с рук, вдовствующую императрицу похоронили без особого почета, лишь брат покойной долго взывал у дворцовых ворот к справедливости, требуя расследования гибели государыни, кричал, пока не лишился разума... Устранив же со своего пути князя Гуна, младшего брата императора Сяньфына и законного претендента на престол, Цыси стала властвовать безраздельно, тем более что молодой император Гуансюй не отличался особым умом и смертельно боялся своей коварной тетки, которая всячески им помыкала и одна реально представляла власть.