Вот зачем я это сказала, а? Но слово вылетело – не поймаешь. Соня Вязова смотрела на меня с тем выражением лица, какое бывает у утопающего, вдруг выяснившего, что на самом деле вода ему всего по грудь...
– А мою жизнь ты можешь изменить? – нездешним голосом спросила Соня.
– Могу. – А что мне еще оставалось отвечать. – Если, конечно, ты сама этого действительно хочешь.
– Хочу! – Сонины глаза горели. – Может, хоть этот твой фэн-шуй поможет все исправить!
– Что исправить? – спросила я, но Соня не ответила, да и обе мы отвлеклись, потому что официант принес тарелку, на которой лежали два печенья с предсказанием.
– Соня, бери, это и есть знаменитое печенье с предсказанием. Там наверняка написано на китайском, я тогда тебе переведу...
Соня разломила свое печенье, достала оттуда промасленную бумажку, на которой и впрямь темнели иероглифы. Протянула бумажку мне:
– И что там? Предсказано что-нибудь хорошее? Я перевела, удивляясь:
– «То забьешь в барабан, то перестанешь. То заплачешь, то запоешь».
– Странное какое предсказание, – сказала Соня, забирая у меня бумажку.
– Да эти предсказания вообще всегда странные, – засмеялась я. – Для того, чтобы правильно их толковать, нужно не просто жить в Китае, а родиться китайцем...
– Ну а что у тебя? – полюбопытствовала Соня. Я вытащила из печенья все обсыпанное крошками предсказание, развернула...
«Выполнишь просьбу друга – хулы не будет, счастья тоже».
– Переведи! – потребовала Соня.
Не знаю почему, но мне не хотелось переводить ей эту фразу. Я сказала первое, что пришло на ум:
– Новый год принесет новые хлопоты.
– Скучное какое предсказание, – сказала Соня.
– Да, – ответила я.
Глава вторая
– Это и есть твой офис? – не скрывая восхищения во взоре, спросила Соня.
Она опустилась в кресло, я придвинула к ней низенький столик со стеклянной поверхностью. На столике стояла чаша, наполненная ароматизированной водой и лепестками цветов. Тут я рассчитала правильно: Соня явно из тех клиентов, которым сначала надо успокоить нервы, расслабиться, а уж потом вникать в суть одолевающей их проблемы. Иногда мне кажется, что учитель Ван То дал мне не только знание фэн-шуй, но и психотерапии...
– Тебе здесь нравится? – вопросом на вопрос ответила я.
– Как уютно... Будто это и не деловое помещение я жилой дом.
– Правильно. Такое настроение у клиентов достигается тем, что я удачно подобрала цвета стен, портьер и правильно расставила мебель.
– Тоже твой фэн-шуй, да?
– Да, только фэн-шуй – не мой. Точнее, не моё. Фэн-шуй – это древнее китайское искусство, с помощью которого можно, выражаясь современным языком, оптимизировать свою жизнь и окружение этой жизни. Хотя некоторые специалисты трактуют фэн-шуй как науку, но я иного мнения.
– И что дает это искусство?
– Ты начинаешь жить иначе, видеть иначе, ощущать иначе. Существуешь в гармонии с собой и окружающим миром. Знаешь, что полезно для твоих близких, а что, наоборот, вредит... Вот так примерно.
– Но это же... магия!
Почему-то этот возглас у Сони прозвучал испуганно. Я засмеялась:
– Так-таки и магия... Нет, Соня, магии в фэн-шуй не больше, чем, допустим, в кулинарии. Ну какая магия в том, что состояние твоего здоровья улучшится, если ты почаще начнешь наводить дома порядок, изгонишь всех микробов из туалета и ванной и будешь на ночь отключать в спальне телефон!
– А я никогда в спальне телефон не отключаю – ни мобильный, ни городской, – протянула Соня. – Вдруг босс позвонит. Или еще кто важный...
– Угу. Вот он – психоз современного человека – всегда быть на связи и совершенно не иметь личной, в смысле приватной, жизни. И спишь ты как, хорошо?
– Если бы! Иногда по несколько дней бывает бессонница, без транквилизаторов заснуть не могу... Нила, ты хочешь сказать, в моей бессоннице виноват какой-то телефон?!
– Не только. Но мы начали разговор не с того. Прежде всего я хочу сказать тебе вот что: фэн-шуй может изменить твою жизнь. Правила этого искусства работают вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет. Здесь главное – настроиться на позитивные правила. Ведь с помощью мастерства ветров и вод можно не только созидать, но и разрушать.
– Как ты сказала, «ветров и вод»?..
– Да. «Фэн» – «ветер», «шуй» – «вода». Об этом ты прочтешь в любом популярном буклете на данную тему.
– Ну и как ты собираешься... улучшить мою судьбу? – слегка напряглась Соня.
– Еще одна типичная ошибка людей, впервые узнающих о фэн-шуй, – усмехнулась я. – Не я лично, индивидуально буду улучшать твою судьбу. Ты в этом процессе примешь самое непосредственное участие. А иначе и смысла никакого нет. Ритуал привлечения удачи требует как минимум двух участников: мастера ритуала и того, кому удача требуется. Понятно?
– Несомненно. Но это все-таки колдовство какое-то!
– Нет, это просто фэн-шуй. Хотя... С какой стороны посмотреть. Для начала заполни-ка мне некую анкету. Чтобы легче было потом работать.
– Кому работать?
– Нам, Соня, нам. Вот тебе бумага и карандаш. Постарайся отвечать подробно и правдиво, в конце концов, уверяю тебя, эта бумажка никому, кроме меня, на глаза не попадется. А я покуда позвоню дочке и приготовлю нам чай. И не просто чай, а такой, какой меня научила готовить одна из моих многочисленных и талантливых китайских кузин...
Я вышла в приемную, оставив Соню наедине с загадочной анкетой. В приемной у меня имелся стандартный, но, на сугубо европейский взгляд, очаровательный набор для чайной церемонии. Я примялась разогревать воду, попутно размышляя о том, как удивительно легли игральные кости, подброшенные судьбой. Надо же мне было повстречать II Пекине, допустим, не Костика Фореева, в которого я была безнадежно влюблена на первом курсе универа (и все стремилась доказать ему, что облагаю массой достоинств и прелестей), а Сонечку Назову, глубоко индифферентную мне в благословенные студенческие годы! Сонечка Вязова тогда парила над всеми нами, серыми университетскими мышками, парила на недосягаемой высоте своей красоты и сексапильности... А теперь она пересекла линию моей безбедной, но, в общем, – довольно пресной жизни, внеся некий элемент авантюры. Нет, правда! Я чувствовала, что эта встреча – неспроста. Надо же, Сонечка Вязова, мой университетский кумир! Только вот к добру такая встреча или, как говорится, к худу? Ай, чем рассуждать и измысливать всякие глупости, последую совету учителя Ван То, который всегда говорил мне: живи настоящим моментом и моментом настоящего. Лишь это важно для тебя...
Я аккуратно растерла в особой чашке плитку дорогого чая сорта «чешуя зеленого дракона». Растерла, между прочим, с тайным вздохом глубокого сожаления, потому что плитка эта являлась настоящим произведением искусства. На плитке ароматного чая был вырезан узор «радость встречи» – две бабочки в замкнутом кольце своих распахнутых крыльев. Вообще-то узор этот считается символом супружеского счастья, но чем не пожертвуешь ради однокурсницы, верно? А если вас интересует, каким образом чай превратился в резную плитку, поясню. В Китае есть мастера, что из сухого спрессованного чая делают резные панно величиной то с ладонь, то с шифоньер. И пить такой чай – все равно что выкладывать алмазами садовые дорожки...
На деревянной жабе зазвонил телефон. Деревянная жаба – это такая подставка под мобильник, во рту она вместо традиционной монеты держит современное средство, беспроводной связи. Звонила моя Кэтнян.
– Привет, ма!
– Привет, милая. Надеюсь, ты не объелась лепешками у тети Синлинь?
– Нет!!! До конца света ты теперь будешь попрекать меня этими лепешками, ма?!
– Ну что ты... Не злись. Я просто забочусь о твоем здоровье. Ты, надеюсь, уже дома?
– Д-да...
– Кэтнян, я знаю, когда ты лжешь. Где ты находишься?
– Всего-навсего в магазинчике, где всякие хлопушки, петарды, огненные шары... Сюда такие петарды завезли – закачаешься.
– Кэтнян, я не хочу качаться от твоих петард! Я тебе решительно не советую даже думать о том, чтоб их купить!
– Ну, ма! Ну пожалуйста! Позволь мне кое-что прикупить к Новому году, а то вы всегда этот праздник так скучно отмечаете...
– Скучно? Кто в прошлом году подпалил соболье боа тети Цань хлопушкой?! С тетей Цань чуть припадок не случился!
– Ма, ну не случился же. Ма! Я бессильно сказала:
– Кузен Го Чжао открутит тебе уши, если ты опять, как в прошлом году, взорвешь петарду во ьремя моления перед домашним алтарем!
– Не открутит, пожалеет. Мам, а ты сама-то где сейчас находишься?
– Между прочим, на работе.
– То есть в офисе?
– Да.
– Ой, тогда я сейчас же к тебе приеду. Обожаю смотреть, как ты работаешь.
– Кэтнян, ты моя дочь, и я безумно тебя люблю, но лучше бы тебе отправиться домой. У меня тут клиент, точнее, клиентка, и твое присутствие...
– Не будет лишним, не будет! Мам, ну пожалуйста! А кто твоя клиентка?
– Кэтнян, я сейчас завариваю чай, и в такой священный момент говорить по телефону...
– Ну пожалуйста!
– Хорошо. Ты очень удивишься. Я совершенно случайно встретилась на улице со своей бывшей однокурсницей...
– Ой, это из России, что ли?!
– Ты удивительно проницательна, дочь моя. Из России. Зовут ее Софья Вязова. Когда мы были студентками, я относилась к категории обыкновенных девушек, а она к категории сокрушающих царства.
– То есть была потрясающей красавицей, от одного вида которой рыбы падали наземь, а птицы уходили на дно реки?
– Хм, не совсем так, но суть ты уловила.
– А теперь? Она по-прежнему сокрушает царства?
– Похоже, что нет. Рассуди логически, дочь моя. Стала бы она клиенткой твоей матери, если б и до сих пор царства ею благополучно сокрушались? Нет, у Сони масса жизненных проблем. Это я прочла у нее на лице. А через некоторое время, если одна чересчур любопытная девочка перестанет занимать телефон, узнаю и из анкеты.
– Мам, я хочу ее увидеть. Я обещаю тебе не покупать петарды, если ты мне позволишь приехать.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Хорошо, приезжай. Но чтоб вела себя...
– Тихо, как мышка. Знаю. Все, жди меня. Целую.
– Да хранит тебя удача.
Я отключила телефон и вернула его в рот деревянной жабы. Если кто-то сочтет бестактным мой разговор с дочерью о Соне в почти непосредственном присутствии Сони, то хочу напомнить: с Кэтнян я разговаривала на китайском. Только и всего. Китайский моя дочь знает лучше, чем английский и уж тем более русский. Что вы хотите, отпечаток среды...
Еще сорок минут я потратила на приготовление чая. Затем пристроила на лаковый деревянный поднос чайник, пару чашек, корзинку со сладким печеньем, напоминающим российский «хворост», палочки для еды и, нагруженная таким образом, вышла в приемную.
– Вот и чай, – сказала я.
Соня встретила меня несколько затравленным взглядом. И карандаш в ее пальцах подрагивал. Что могло ее напугать или раздражить в моей анкете? Ладно, разберемся...
– Многие вопросы этой анкеты бестактны, – заявила Соня. – Но я все равно ответила.
– И я благодарна тебе за откровенность, – сказала я. – А теперь прошу – угощайся чаем.
Я налила Соне чашку, положила на блюдечко печенье:
– Уверяю, тебе понравится.
Я не ошиблась. Соня пила чай с видимым удовольствием. А я покуда просматривала заполненный ею листок. Что ж, я предполагала нечто подобное. Обыденные несчастья, постепенно одолевающие мою подопечную по обыденным же причинам. Обыденные грешки, комплексом вины доведенные до гигантских размеров и превратившиеся в медленно отравляющий душу яд... Хочется воскликнуть вслед за Достоевским: «Бедная, бедная Сонечка!» Но восклицания неконструктивны, а вот то, что я попробую сделать для Сони, пожалуй, сработает. Кстати, хорошо, что Соня была со мной откровенна – тем проще будет моя работа. Я перечитала анкету еще раз, затем зажгла ароматическую свечу в глубоком бронзовом подсвечнике-чаше, и на ее огне бестрепетной рукой спалила плод Сониных откровений и самобичеваний.
– Ты... зачем? – удивилась она, чуть не поперхнувшись чаем.
– Все, что мне нужно, я узнала и запомнила, причем запомнила накрепко, – успокаивающе сказала я. – И сделала выводы.
– Неутешительные?
– Наоборот, – улыбнулась я. – Соня, да расслабься ты! Мастерство фэн-шуй – это тебе не хирургия, я не собираюсь резать твою жизнь!
Соня засмеялась:
– Просто... все это так неожиданно.
– Да, я сама этому удивляюсь. Но, как говорил мой учитель, нет ни, случайностей, ни неожиданностей. Есть лишь неумение предвидеть и рассчитывать события. Он был великим, мой учитель.
– Был? Он умер?
– Что ты... Поныне здравствует и учит новых мастеров...
– Ой, кстати... Ужасно хочется знать, как же проходило твое обучение. Наверное, вроде того, как обучают монахов в этом... Шаолине? Я, помню, смотрела старый сериал...
– Шаолиньсы, – автоматически поправила я. – Нет. Фэн-шуй – это же не практика боевых искусств. Но строгость обучения и дисциплина примерно такие же. Мне нельзя было пользоваться косметикой, никакой, даже кремами для лица и рук, запрещалось носить украшения. Учитель говорил, что исходящие от косметики и украшений энергии мешают мне постичь Пятистихийность и стать настоящим мастером. А еще я была единственной женщиной, обучавшейся у мастера Ван То. Меня там никто не звал по имени, только по прозвищу – Европейка, и да, надо мной любили поиздеваться эти малорослые китайцы. Помню, они все спрашивали, смеха ради, правда ли, что европейские женщины совсем неискусны в любви, холодны и думают только о деньгах.
– И что ты отвечала?
– Я отвечала, что в том повинны европейские мужчины.
– А я-то думала, что ты сама, ну... доказывала обратное этим нахальным китайцам.
– Мое обучение и мое искусство как тогда, так и теперь предписывает мне целомудрие.
– То есть никакой любви и никакого секса? Даже сейчас?!
– Да, – спокойно ответила я. – Потому что я такой мастер. Особый. Не смотри на меня с такой жалостью. Секса мне с избытком хватало в прошлой американской жизни, а любовь... Любовью можно и пренебречь. Особенно тогда, когда есть дело, подходящее и для души и для кошелька.
– Ой, кстати, – смутилась Соня. – Твоя работа наверняка дорого стоит... Сколько я должна буду тебе заплатить?
– Соня, давай договоримся, что ты заплатишь мне потом – когда в твоей жизни наступят позитивные перемены. Вот тогда не забудь мастера фэн-шуй, который помог тебе, ладно?
– Да. А ты считаешь, что перемены наступят?
– Уверена. Что ж, начнем. Ты родилась в год Крысы, твоя доминирующая стихия – вода. Вода – хитрая стихия: она и настойчива и уклончива, течет в любое русло, но сметает на пути преграды, если они появятся. Вода приносит мудрость, богатство и стремление к путешествиям.
– А, так вот почему я в «челноки» подалась, – усмехнулась Соня.
– Отчасти поэтому. А еще потому, что твое число на шкале моего компаса «семерка».
– «Тройка, семерка, туз». Прямо сплошная «Пиковая дама». Извини. И что это значит?
– Гибкость и нервозность, неумение сидеть на одном месте, стремление к новому, неведомому... Ты так называемый «человек запада», но это не касается характера или устремлений. Просто наиболее благоприятные для тебя стороны света – это запад, северо-запад и центр.
– Зачем мне это? – удивилась Соня.
– Это важно. Запомни, и когда будешь покупать себе квартиру или, допустим, строить дом, вот и покупай на западе или в центре. Предварительно сверившись с показаниями обычного школьного компаса – знаешь, такие продаются в магазинах школьных принадлежностей...
– Спасибо тебе большое, – горько сказала Соня. – Ты знаешь, как я живу в Туле? То на квартирах перебиваюсь, то у родственников ночую... И трясусь, чтоб, не дай бог, регистрацию не проверили... А ты говоришь: куплю квартиру, дом построю...
– И купишь, и построишь, – самоуверенно сказала я. – Если будешь в это верить и приложишь определенные усилия. Совершишь, так сказать, ритуал привлечения удачи. Тебе покровительствует стихия Воды, так вот и позволь ей действовать вокруг тебя – там, где будешь жить, вешай больше зеркал, ставь стеклянные вазы синего или черного цвета, заведи аквариум с рыбками... Но покровительства одной воды тебе мало, – решительно сказала я. – Вода относится к инь, тогда как все активное, настроенное на бизнес и карьеру, относится к ян. Как тебе добавить силы ян? Я вот здесь, на листочке, набросаю тебе базовые рекомендации, постарайся их усвоить. Да, и вот еще что. Вода – не единственная стихия в мире. Она, по учению фэн-шуй, взаимодействует еще с четырьмя стихиями, это Огонь, Земля, Дерево и Металл. Я схематично нарисую тебе циклы порождения и разрушения этих стихий, и когда ты в них разберешься, то поймешь, с людьми и вещами какой стихии тебе следует общаться как можно теснее, а каких следует избегать, потому что иначе они буквально превратят тебя в пар.
Соня смотрела на меня глазами человека, которому открылась истина, но он этой истины испугался до чрезвычайности и теперь не знает: в каком бы направлении от этой самой истины скрыться... Но я уже вошла в профессиональный раж. Я наговорила Соне столько всяческих «фэн-шуйских» полезностей, что ей по выходе из моего офиса оставалось лишь одно – немедленно стать счастливой.
Но на самом деле... Нет, не поймите меня превратно: я не лгала Соне, когда раскладывала по полочкам ее гороскоп, ее отношения со стихиями и благоприятными сторонами света: всю ту азбуку, с которой начинается мастерство ветров и вод. Я действительно хотела ей помочь. Вот только, прочитав ее «анкету», я совершенно не была уверена в том, что моя помощь сработает.
И не надейтесь, что я сообщу вам, что же такого крамольного и устрашающего сообщила о себе Соня в анкете (анкете, на самом деле являющейся полуастрологическим-полугеомантическим тестом, но это для посвященных). Меня больше приводили в трепет собственные ощущения, все сильнее возникающие в процессе общения с Соней.
Я – компас.
Я всегда указываю на север.
Я смотрю на Белого Тигра, повелителя Смерти.
А он смотрит на меня – глазами, жестокими, как льдистые сапфиры, – и говорит: «Тебе не изменить ее судьбы».
Но я – компас. Я для того и живу, чтобы менять и меняться. Я умею находить верное направление жизни.
Зря меня, что ли, учитель Ван То лупил бамбуковой палкой?!
– Соня, ты все запомнила? – на всякий случай переспросила я, хотя знала наверняка: в голове у моей бывшей однокурсницы сейчас царит непромешанная каша. Ничего. С полным блокнотом записей, с теми внушениями, которые я сделала ей особым голосом и особыми словами, она, полагаю, исполнит все, что нужно...
Нужно для ее же счастья.
Потом мы просто пили чай. В Китае питью чая можно посвятить целый день, но мы с Соней еще не настолько прониклись этим духом...
Собственно говоря, проникнуться нам и не дали. Нашу идиллию нарушила Кэтнян, ворвавшись в приемную в таком виде, что даже я слегка занервничала. Нет, ничего ужасного, просто дочь напялила на себя здоровенную пеструю и бахромчатую башку льва с отвисающей челюстью и теперь с помощью этой башки из папье-маше пыталась изобразить несколько па из народного танца Льва и Дракона.
– Катерина! – сказала я по-русски, и такое обращение уже свидетельствовало о том, что я недовольна поведением моей прелестной девочки. – Немедленно сними этот кошмар, иначе ты отправишь меня к Желтым истокам[3] раньше, чем я туда собираюсь! Я кому сказала! Постеснялась хотя бы гостьи!
Кэтнян, умничка, поняла, что в данный момент я настроена неблагосклонно к ее шалостям, а потому с сожалением стащила с себя роскошную львиную башку. На ковер посыпались мишура и пайетки, но это чепуха. Главное, я узрела свою дочь – вполне здоровую, счастливую и немного чумазую от краски, которой был выкрашен лев.
– Поздоровайся с гостьей, а потом иди умываться, – продолжала я говорить по-русски.
– Мам, ну что ты злишься? – ответила Кэтнян на китайском. – Эту голову мне купила тетя Синлинь и сказала, что я буду танцевать на новогоднем празднике.
– Замечательно, – я упрямо говорила по-русски. – Повторяю: поздоровайся с гостьей. Только на русском языке, потому что гостья не говорит по-китайски.
Моя Катерина вспыхнула – она терпеть не могла, когда я выставляла ее в невыгодном свете. Поэтому она сунула голову льва в угол и с нарочито почтительным поклоном сказала:
– Здравствуйте, госпожа. Соня очень смутилась:
– Привет. Ну какая я госпожа? Я просто старая приятельница твоей мамы... Как мне тебя звать: Катей или Кэтнян?
– Ну, раз мы говорим на русском, – поломалась моя задавака, – то Катей. Скажите, вам понравилась работа моей мамы?
– Конечно! Она дала мне столько советов, как улучшить жизнь... Приеду в Россию и попробую этим советам следовать – вдруг и вправду жизнь изменится? Скажи, Катя, а сама ты веришь в фэн-шуй?
Кэтнян выдала самую язвительную из своих улыбочек (этому ее точно кузен Лао Чжао научил!) и сказала:
– Фэн-шуй не Бог, чтоб в него верить. Вы верите, что вода в чайнике закипит, если поставить чайник на огонь? Вы же понимаете, что воду вскипятил огонь, а не Господь Бог. Это обычная физика. Так и фэн-шуй. Это обычное...
– Катерина, – оборвала я дочь. – Ты давай без своих подростковых философий. Соня и так устала от всех событий, что на нее сегодня свалились.
– Это верно, – сказала Соня, вымученно улыбаясь. – Мне бы сейчас вернуться в свою дешевенькую гостиницу и отоспаться. А завтра – рейд по мелочным сувенирным лавочкам – искать, что подешевле и посимпатичнее, для магазина моих хозяев...
Тут меня кто-то дернул за язык, наверное, коварная девятихвостая лиса, потому что я сказала:
– Еще чего! Соня, мы столько лет не виделись, а ты про какую-то гостиницу... Поживешь пока у меня, сколько нужно. Сегодня отдохнешь, а завтра Катя и я покажем тебе самые многообещающие сувенирные лавочки. Договорились?
Соня просияла.
– Конечно! – ответила она. – Об этом я и мечтать не смела! Вот, может, твой фэн-шуй уже работает?!
А Кэтнян при этом посмотрела на меня с ехидством.
Глава третья
Говорят, позови гостя переночевать у тебя одну-единственную ночь, он останется на неделю.
В случае с моей подругой Соней эта поговорка не сработала. Хотя вполне могу предположить, что ей этого хотелось. Но у нее был жесткий лимит времени, а кроме того, предстояло закупить товар для вывоза на мою, вдруг воспылавшую любовью ко всему экзотически-китайскому, бывшую родину.
Ну, тут уж мы не могли не посодействовать.
Я – кого ж и просить, как не родственников? – на время позаимствовала у кузена Го одну из его машин, ту, что сильно смахивала на помесь лимузина с грузовиком. Я справедливо полагала, что в этом монстре поместятся все покупки, которые предстоит сделать Соне. Также я лелеяла тайную мысль добавить к этим покупкам нечто от себя – по это исключительно для Сони, для роста ее счастья и благосостояния.
Посещение китайского магазинчика (не супермаркета, а этакой лавочки древностей, редкостей и ароматностей) – истинное наслаждение для знатока и ценителя. Поклонникам супермаркетов этого удовольствия не понять.
Мы побывали в лавочке почтенной Цунь Бо, где продавались прекрасные веера всех форм, размеров и расцветок – на любой вкус и достаток. Здесь Соня приобрела две дюжины недорогих вееров для «фирмы», а я купила два больших настенных веера лично в подарок Соне. Не для того, чтобы она ими мух летом отгоняла, конечно. Веер давно перестал быть дополнением к одежде, прекратившись в дополнение к жизни и интерьеру. Веер – символ славы, высокого положения в обществе, жизненных успехов. Веер обязывает, он своей красотой побуждает сделать ремонт в квартире и забежать к косметологу... Словом, вам попятно мое коварство, и веера для Сони я выбрала с умыслом. Один веер был черный, с летящим в алых облаках золотым драконом. Через второй веер (пурпурного цвета) тянулась ветка, отягощенная спелыми персиками. К тому же по краю обоих вееров выведены были иероглифы «богатство», «деньги», «процветание» – как раз то, что нужно моей закомплексованной, измученной житейскими неурядицами и не уверенной в своем счастье подруге.
После вееров настал черед лавки китайских фонариков. Китайские фонарики – это надежное средство улучшить себе настроение и распрощаться со всеми злыми духами и неприятностями – они просто не подступятся к дому, над которым алеет круглый бумажный фонарик! Во всяком случае, так полагают сами китайцы, а у меня нет резонов с ними спорить. Соня как зачарованная бродила среди изобилия всевозможных фонариков: бумажных, шелковых, керамических, стеклянных на резной деревянной основе... Целая полка была отведена под ароматические лампы, каждая из которых была неповторима и вызывала то удивление, то восторг, то улыбку... Кроме фонариков и ароматических ламп в лавочке торговали всякими мелкими талисманами вроде связок монеток, колокольчиков богатства, эолий[4], зеркал ба-гуа, резных фигурок драконов, фениксов и черепах, шаров баодинга и даже разрисованных палочек для еды...
– А мою жизнь ты можешь изменить? – нездешним голосом спросила Соня.
– Могу. – А что мне еще оставалось отвечать. – Если, конечно, ты сама этого действительно хочешь.
– Хочу! – Сонины глаза горели. – Может, хоть этот твой фэн-шуй поможет все исправить!
– Что исправить? – спросила я, но Соня не ответила, да и обе мы отвлеклись, потому что официант принес тарелку, на которой лежали два печенья с предсказанием.
– Соня, бери, это и есть знаменитое печенье с предсказанием. Там наверняка написано на китайском, я тогда тебе переведу...
Соня разломила свое печенье, достала оттуда промасленную бумажку, на которой и впрямь темнели иероглифы. Протянула бумажку мне:
– И что там? Предсказано что-нибудь хорошее? Я перевела, удивляясь:
– «То забьешь в барабан, то перестанешь. То заплачешь, то запоешь».
– Странное какое предсказание, – сказала Соня, забирая у меня бумажку.
– Да эти предсказания вообще всегда странные, – засмеялась я. – Для того, чтобы правильно их толковать, нужно не просто жить в Китае, а родиться китайцем...
– Ну а что у тебя? – полюбопытствовала Соня. Я вытащила из печенья все обсыпанное крошками предсказание, развернула...
«Выполнишь просьбу друга – хулы не будет, счастья тоже».
– Переведи! – потребовала Соня.
Не знаю почему, но мне не хотелось переводить ей эту фразу. Я сказала первое, что пришло на ум:
– Новый год принесет новые хлопоты.
– Скучное какое предсказание, – сказала Соня.
– Да, – ответила я.
Глава вторая
ПРИВЛЕЧЕНИЕ УДАЧИ
Умой руки, но не приступай к жертвоприношению.
И Цзин
– Это и есть твой офис? – не скрывая восхищения во взоре, спросила Соня.
Она опустилась в кресло, я придвинула к ней низенький столик со стеклянной поверхностью. На столике стояла чаша, наполненная ароматизированной водой и лепестками цветов. Тут я рассчитала правильно: Соня явно из тех клиентов, которым сначала надо успокоить нервы, расслабиться, а уж потом вникать в суть одолевающей их проблемы. Иногда мне кажется, что учитель Ван То дал мне не только знание фэн-шуй, но и психотерапии...
– Тебе здесь нравится? – вопросом на вопрос ответила я.
– Как уютно... Будто это и не деловое помещение я жилой дом.
– Правильно. Такое настроение у клиентов достигается тем, что я удачно подобрала цвета стен, портьер и правильно расставила мебель.
– Тоже твой фэн-шуй, да?
– Да, только фэн-шуй – не мой. Точнее, не моё. Фэн-шуй – это древнее китайское искусство, с помощью которого можно, выражаясь современным языком, оптимизировать свою жизнь и окружение этой жизни. Хотя некоторые специалисты трактуют фэн-шуй как науку, но я иного мнения.
– И что дает это искусство?
– Ты начинаешь жить иначе, видеть иначе, ощущать иначе. Существуешь в гармонии с собой и окружающим миром. Знаешь, что полезно для твоих близких, а что, наоборот, вредит... Вот так примерно.
– Но это же... магия!
Почему-то этот возглас у Сони прозвучал испуганно. Я засмеялась:
– Так-таки и магия... Нет, Соня, магии в фэн-шуй не больше, чем, допустим, в кулинарии. Ну какая магия в том, что состояние твоего здоровья улучшится, если ты почаще начнешь наводить дома порядок, изгонишь всех микробов из туалета и ванной и будешь на ночь отключать в спальне телефон!
– А я никогда в спальне телефон не отключаю – ни мобильный, ни городской, – протянула Соня. – Вдруг босс позвонит. Или еще кто важный...
– Угу. Вот он – психоз современного человека – всегда быть на связи и совершенно не иметь личной, в смысле приватной, жизни. И спишь ты как, хорошо?
– Если бы! Иногда по несколько дней бывает бессонница, без транквилизаторов заснуть не могу... Нила, ты хочешь сказать, в моей бессоннице виноват какой-то телефон?!
– Не только. Но мы начали разговор не с того. Прежде всего я хочу сказать тебе вот что: фэн-шуй может изменить твою жизнь. Правила этого искусства работают вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет. Здесь главное – настроиться на позитивные правила. Ведь с помощью мастерства ветров и вод можно не только созидать, но и разрушать.
– Как ты сказала, «ветров и вод»?..
– Да. «Фэн» – «ветер», «шуй» – «вода». Об этом ты прочтешь в любом популярном буклете на данную тему.
– Ну и как ты собираешься... улучшить мою судьбу? – слегка напряглась Соня.
– Еще одна типичная ошибка людей, впервые узнающих о фэн-шуй, – усмехнулась я. – Не я лично, индивидуально буду улучшать твою судьбу. Ты в этом процессе примешь самое непосредственное участие. А иначе и смысла никакого нет. Ритуал привлечения удачи требует как минимум двух участников: мастера ритуала и того, кому удача требуется. Понятно?
– Несомненно. Но это все-таки колдовство какое-то!
– Нет, это просто фэн-шуй. Хотя... С какой стороны посмотреть. Для начала заполни-ка мне некую анкету. Чтобы легче было потом работать.
– Кому работать?
– Нам, Соня, нам. Вот тебе бумага и карандаш. Постарайся отвечать подробно и правдиво, в конце концов, уверяю тебя, эта бумажка никому, кроме меня, на глаза не попадется. А я покуда позвоню дочке и приготовлю нам чай. И не просто чай, а такой, какой меня научила готовить одна из моих многочисленных и талантливых китайских кузин...
Я вышла в приемную, оставив Соню наедине с загадочной анкетой. В приемной у меня имелся стандартный, но, на сугубо европейский взгляд, очаровательный набор для чайной церемонии. Я примялась разогревать воду, попутно размышляя о том, как удивительно легли игральные кости, подброшенные судьбой. Надо же мне было повстречать II Пекине, допустим, не Костика Фореева, в которого я была безнадежно влюблена на первом курсе универа (и все стремилась доказать ему, что облагаю массой достоинств и прелестей), а Сонечку Назову, глубоко индифферентную мне в благословенные студенческие годы! Сонечка Вязова тогда парила над всеми нами, серыми университетскими мышками, парила на недосягаемой высоте своей красоты и сексапильности... А теперь она пересекла линию моей безбедной, но, в общем, – довольно пресной жизни, внеся некий элемент авантюры. Нет, правда! Я чувствовала, что эта встреча – неспроста. Надо же, Сонечка Вязова, мой университетский кумир! Только вот к добру такая встреча или, как говорится, к худу? Ай, чем рассуждать и измысливать всякие глупости, последую совету учителя Ван То, который всегда говорил мне: живи настоящим моментом и моментом настоящего. Лишь это важно для тебя...
Я аккуратно растерла в особой чашке плитку дорогого чая сорта «чешуя зеленого дракона». Растерла, между прочим, с тайным вздохом глубокого сожаления, потому что плитка эта являлась настоящим произведением искусства. На плитке ароматного чая был вырезан узор «радость встречи» – две бабочки в замкнутом кольце своих распахнутых крыльев. Вообще-то узор этот считается символом супружеского счастья, но чем не пожертвуешь ради однокурсницы, верно? А если вас интересует, каким образом чай превратился в резную плитку, поясню. В Китае есть мастера, что из сухого спрессованного чая делают резные панно величиной то с ладонь, то с шифоньер. И пить такой чай – все равно что выкладывать алмазами садовые дорожки...
На деревянной жабе зазвонил телефон. Деревянная жаба – это такая подставка под мобильник, во рту она вместо традиционной монеты держит современное средство, беспроводной связи. Звонила моя Кэтнян.
– Привет, ма!
– Привет, милая. Надеюсь, ты не объелась лепешками у тети Синлинь?
– Нет!!! До конца света ты теперь будешь попрекать меня этими лепешками, ма?!
– Ну что ты... Не злись. Я просто забочусь о твоем здоровье. Ты, надеюсь, уже дома?
– Д-да...
– Кэтнян, я знаю, когда ты лжешь. Где ты находишься?
– Всего-навсего в магазинчике, где всякие хлопушки, петарды, огненные шары... Сюда такие петарды завезли – закачаешься.
– Кэтнян, я не хочу качаться от твоих петард! Я тебе решительно не советую даже думать о том, чтоб их купить!
– Ну, ма! Ну пожалуйста! Позволь мне кое-что прикупить к Новому году, а то вы всегда этот праздник так скучно отмечаете...
– Скучно? Кто в прошлом году подпалил соболье боа тети Цань хлопушкой?! С тетей Цань чуть припадок не случился!
– Ма, ну не случился же. Ма! Я бессильно сказала:
– Кузен Го Чжао открутит тебе уши, если ты опять, как в прошлом году, взорвешь петарду во ьремя моления перед домашним алтарем!
– Не открутит, пожалеет. Мам, а ты сама-то где сейчас находишься?
– Между прочим, на работе.
– То есть в офисе?
– Да.
– Ой, тогда я сейчас же к тебе приеду. Обожаю смотреть, как ты работаешь.
– Кэтнян, ты моя дочь, и я безумно тебя люблю, но лучше бы тебе отправиться домой. У меня тут клиент, точнее, клиентка, и твое присутствие...
– Не будет лишним, не будет! Мам, ну пожалуйста! А кто твоя клиентка?
– Кэтнян, я сейчас завариваю чай, и в такой священный момент говорить по телефону...
– Ну пожалуйста!
– Хорошо. Ты очень удивишься. Я совершенно случайно встретилась на улице со своей бывшей однокурсницей...
– Ой, это из России, что ли?!
– Ты удивительно проницательна, дочь моя. Из России. Зовут ее Софья Вязова. Когда мы были студентками, я относилась к категории обыкновенных девушек, а она к категории сокрушающих царства.
– То есть была потрясающей красавицей, от одного вида которой рыбы падали наземь, а птицы уходили на дно реки?
– Хм, не совсем так, но суть ты уловила.
– А теперь? Она по-прежнему сокрушает царства?
– Похоже, что нет. Рассуди логически, дочь моя. Стала бы она клиенткой твоей матери, если б и до сих пор царства ею благополучно сокрушались? Нет, у Сони масса жизненных проблем. Это я прочла у нее на лице. А через некоторое время, если одна чересчур любопытная девочка перестанет занимать телефон, узнаю и из анкеты.
– Мам, я хочу ее увидеть. Я обещаю тебе не покупать петарды, если ты мне позволишь приехать.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Хорошо, приезжай. Но чтоб вела себя...
– Тихо, как мышка. Знаю. Все, жди меня. Целую.
– Да хранит тебя удача.
Я отключила телефон и вернула его в рот деревянной жабы. Если кто-то сочтет бестактным мой разговор с дочерью о Соне в почти непосредственном присутствии Сони, то хочу напомнить: с Кэтнян я разговаривала на китайском. Только и всего. Китайский моя дочь знает лучше, чем английский и уж тем более русский. Что вы хотите, отпечаток среды...
Еще сорок минут я потратила на приготовление чая. Затем пристроила на лаковый деревянный поднос чайник, пару чашек, корзинку со сладким печеньем, напоминающим российский «хворост», палочки для еды и, нагруженная таким образом, вышла в приемную.
– Вот и чай, – сказала я.
Соня встретила меня несколько затравленным взглядом. И карандаш в ее пальцах подрагивал. Что могло ее напугать или раздражить в моей анкете? Ладно, разберемся...
– Многие вопросы этой анкеты бестактны, – заявила Соня. – Но я все равно ответила.
– И я благодарна тебе за откровенность, – сказала я. – А теперь прошу – угощайся чаем.
Я налила Соне чашку, положила на блюдечко печенье:
– Уверяю, тебе понравится.
Я не ошиблась. Соня пила чай с видимым удовольствием. А я покуда просматривала заполненный ею листок. Что ж, я предполагала нечто подобное. Обыденные несчастья, постепенно одолевающие мою подопечную по обыденным же причинам. Обыденные грешки, комплексом вины доведенные до гигантских размеров и превратившиеся в медленно отравляющий душу яд... Хочется воскликнуть вслед за Достоевским: «Бедная, бедная Сонечка!» Но восклицания неконструктивны, а вот то, что я попробую сделать для Сони, пожалуй, сработает. Кстати, хорошо, что Соня была со мной откровенна – тем проще будет моя работа. Я перечитала анкету еще раз, затем зажгла ароматическую свечу в глубоком бронзовом подсвечнике-чаше, и на ее огне бестрепетной рукой спалила плод Сониных откровений и самобичеваний.
– Ты... зачем? – удивилась она, чуть не поперхнувшись чаем.
– Все, что мне нужно, я узнала и запомнила, причем запомнила накрепко, – успокаивающе сказала я. – И сделала выводы.
– Неутешительные?
– Наоборот, – улыбнулась я. – Соня, да расслабься ты! Мастерство фэн-шуй – это тебе не хирургия, я не собираюсь резать твою жизнь!
Соня засмеялась:
– Просто... все это так неожиданно.
– Да, я сама этому удивляюсь. Но, как говорил мой учитель, нет ни, случайностей, ни неожиданностей. Есть лишь неумение предвидеть и рассчитывать события. Он был великим, мой учитель.
– Был? Он умер?
– Что ты... Поныне здравствует и учит новых мастеров...
– Ой, кстати... Ужасно хочется знать, как же проходило твое обучение. Наверное, вроде того, как обучают монахов в этом... Шаолине? Я, помню, смотрела старый сериал...
– Шаолиньсы, – автоматически поправила я. – Нет. Фэн-шуй – это же не практика боевых искусств. Но строгость обучения и дисциплина примерно такие же. Мне нельзя было пользоваться косметикой, никакой, даже кремами для лица и рук, запрещалось носить украшения. Учитель говорил, что исходящие от косметики и украшений энергии мешают мне постичь Пятистихийность и стать настоящим мастером. А еще я была единственной женщиной, обучавшейся у мастера Ван То. Меня там никто не звал по имени, только по прозвищу – Европейка, и да, надо мной любили поиздеваться эти малорослые китайцы. Помню, они все спрашивали, смеха ради, правда ли, что европейские женщины совсем неискусны в любви, холодны и думают только о деньгах.
– И что ты отвечала?
– Я отвечала, что в том повинны европейские мужчины.
– А я-то думала, что ты сама, ну... доказывала обратное этим нахальным китайцам.
– Мое обучение и мое искусство как тогда, так и теперь предписывает мне целомудрие.
– То есть никакой любви и никакого секса? Даже сейчас?!
– Да, – спокойно ответила я. – Потому что я такой мастер. Особый. Не смотри на меня с такой жалостью. Секса мне с избытком хватало в прошлой американской жизни, а любовь... Любовью можно и пренебречь. Особенно тогда, когда есть дело, подходящее и для души и для кошелька.
– Ой, кстати, – смутилась Соня. – Твоя работа наверняка дорого стоит... Сколько я должна буду тебе заплатить?
– Соня, давай договоримся, что ты заплатишь мне потом – когда в твоей жизни наступят позитивные перемены. Вот тогда не забудь мастера фэн-шуй, который помог тебе, ладно?
– Да. А ты считаешь, что перемены наступят?
– Уверена. Что ж, начнем. Ты родилась в год Крысы, твоя доминирующая стихия – вода. Вода – хитрая стихия: она и настойчива и уклончива, течет в любое русло, но сметает на пути преграды, если они появятся. Вода приносит мудрость, богатство и стремление к путешествиям.
– А, так вот почему я в «челноки» подалась, – усмехнулась Соня.
– Отчасти поэтому. А еще потому, что твое число на шкале моего компаса «семерка».
– «Тройка, семерка, туз». Прямо сплошная «Пиковая дама». Извини. И что это значит?
– Гибкость и нервозность, неумение сидеть на одном месте, стремление к новому, неведомому... Ты так называемый «человек запада», но это не касается характера или устремлений. Просто наиболее благоприятные для тебя стороны света – это запад, северо-запад и центр.
– Зачем мне это? – удивилась Соня.
– Это важно. Запомни, и когда будешь покупать себе квартиру или, допустим, строить дом, вот и покупай на западе или в центре. Предварительно сверившись с показаниями обычного школьного компаса – знаешь, такие продаются в магазинах школьных принадлежностей...
– Спасибо тебе большое, – горько сказала Соня. – Ты знаешь, как я живу в Туле? То на квартирах перебиваюсь, то у родственников ночую... И трясусь, чтоб, не дай бог, регистрацию не проверили... А ты говоришь: куплю квартиру, дом построю...
– И купишь, и построишь, – самоуверенно сказала я. – Если будешь в это верить и приложишь определенные усилия. Совершишь, так сказать, ритуал привлечения удачи. Тебе покровительствует стихия Воды, так вот и позволь ей действовать вокруг тебя – там, где будешь жить, вешай больше зеркал, ставь стеклянные вазы синего или черного цвета, заведи аквариум с рыбками... Но покровительства одной воды тебе мало, – решительно сказала я. – Вода относится к инь, тогда как все активное, настроенное на бизнес и карьеру, относится к ян. Как тебе добавить силы ян? Я вот здесь, на листочке, набросаю тебе базовые рекомендации, постарайся их усвоить. Да, и вот еще что. Вода – не единственная стихия в мире. Она, по учению фэн-шуй, взаимодействует еще с четырьмя стихиями, это Огонь, Земля, Дерево и Металл. Я схематично нарисую тебе циклы порождения и разрушения этих стихий, и когда ты в них разберешься, то поймешь, с людьми и вещами какой стихии тебе следует общаться как можно теснее, а каких следует избегать, потому что иначе они буквально превратят тебя в пар.
Соня смотрела на меня глазами человека, которому открылась истина, но он этой истины испугался до чрезвычайности и теперь не знает: в каком бы направлении от этой самой истины скрыться... Но я уже вошла в профессиональный раж. Я наговорила Соне столько всяческих «фэн-шуйских» полезностей, что ей по выходе из моего офиса оставалось лишь одно – немедленно стать счастливой.
Но на самом деле... Нет, не поймите меня превратно: я не лгала Соне, когда раскладывала по полочкам ее гороскоп, ее отношения со стихиями и благоприятными сторонами света: всю ту азбуку, с которой начинается мастерство ветров и вод. Я действительно хотела ей помочь. Вот только, прочитав ее «анкету», я совершенно не была уверена в том, что моя помощь сработает.
И не надейтесь, что я сообщу вам, что же такого крамольного и устрашающего сообщила о себе Соня в анкете (анкете, на самом деле являющейся полуастрологическим-полугеомантическим тестом, но это для посвященных). Меня больше приводили в трепет собственные ощущения, все сильнее возникающие в процессе общения с Соней.
Я – компас.
Я всегда указываю на север.
Я смотрю на Белого Тигра, повелителя Смерти.
А он смотрит на меня – глазами, жестокими, как льдистые сапфиры, – и говорит: «Тебе не изменить ее судьбы».
Но я – компас. Я для того и живу, чтобы менять и меняться. Я умею находить верное направление жизни.
Зря меня, что ли, учитель Ван То лупил бамбуковой палкой?!
– Соня, ты все запомнила? – на всякий случай переспросила я, хотя знала наверняка: в голове у моей бывшей однокурсницы сейчас царит непромешанная каша. Ничего. С полным блокнотом записей, с теми внушениями, которые я сделала ей особым голосом и особыми словами, она, полагаю, исполнит все, что нужно...
Нужно для ее же счастья.
Потом мы просто пили чай. В Китае питью чая можно посвятить целый день, но мы с Соней еще не настолько прониклись этим духом...
Собственно говоря, проникнуться нам и не дали. Нашу идиллию нарушила Кэтнян, ворвавшись в приемную в таком виде, что даже я слегка занервничала. Нет, ничего ужасного, просто дочь напялила на себя здоровенную пеструю и бахромчатую башку льва с отвисающей челюстью и теперь с помощью этой башки из папье-маше пыталась изобразить несколько па из народного танца Льва и Дракона.
– Катерина! – сказала я по-русски, и такое обращение уже свидетельствовало о том, что я недовольна поведением моей прелестной девочки. – Немедленно сними этот кошмар, иначе ты отправишь меня к Желтым истокам[3] раньше, чем я туда собираюсь! Я кому сказала! Постеснялась хотя бы гостьи!
Кэтнян, умничка, поняла, что в данный момент я настроена неблагосклонно к ее шалостям, а потому с сожалением стащила с себя роскошную львиную башку. На ковер посыпались мишура и пайетки, но это чепуха. Главное, я узрела свою дочь – вполне здоровую, счастливую и немного чумазую от краски, которой был выкрашен лев.
– Поздоровайся с гостьей, а потом иди умываться, – продолжала я говорить по-русски.
– Мам, ну что ты злишься? – ответила Кэтнян на китайском. – Эту голову мне купила тетя Синлинь и сказала, что я буду танцевать на новогоднем празднике.
– Замечательно, – я упрямо говорила по-русски. – Повторяю: поздоровайся с гостьей. Только на русском языке, потому что гостья не говорит по-китайски.
Моя Катерина вспыхнула – она терпеть не могла, когда я выставляла ее в невыгодном свете. Поэтому она сунула голову льва в угол и с нарочито почтительным поклоном сказала:
– Здравствуйте, госпожа. Соня очень смутилась:
– Привет. Ну какая я госпожа? Я просто старая приятельница твоей мамы... Как мне тебя звать: Катей или Кэтнян?
– Ну, раз мы говорим на русском, – поломалась моя задавака, – то Катей. Скажите, вам понравилась работа моей мамы?
– Конечно! Она дала мне столько советов, как улучшить жизнь... Приеду в Россию и попробую этим советам следовать – вдруг и вправду жизнь изменится? Скажи, Катя, а сама ты веришь в фэн-шуй?
Кэтнян выдала самую язвительную из своих улыбочек (этому ее точно кузен Лао Чжао научил!) и сказала:
– Фэн-шуй не Бог, чтоб в него верить. Вы верите, что вода в чайнике закипит, если поставить чайник на огонь? Вы же понимаете, что воду вскипятил огонь, а не Господь Бог. Это обычная физика. Так и фэн-шуй. Это обычное...
– Катерина, – оборвала я дочь. – Ты давай без своих подростковых философий. Соня и так устала от всех событий, что на нее сегодня свалились.
– Это верно, – сказала Соня, вымученно улыбаясь. – Мне бы сейчас вернуться в свою дешевенькую гостиницу и отоспаться. А завтра – рейд по мелочным сувенирным лавочкам – искать, что подешевле и посимпатичнее, для магазина моих хозяев...
Тут меня кто-то дернул за язык, наверное, коварная девятихвостая лиса, потому что я сказала:
– Еще чего! Соня, мы столько лет не виделись, а ты про какую-то гостиницу... Поживешь пока у меня, сколько нужно. Сегодня отдохнешь, а завтра Катя и я покажем тебе самые многообещающие сувенирные лавочки. Договорились?
Соня просияла.
– Конечно! – ответила она. – Об этом я и мечтать не смела! Вот, может, твой фэн-шуй уже работает?!
А Кэтнян при этом посмотрела на меня с ехидством.
Глава третья
ТРИ ЗВЕЗДНЫХ СТАРЦА
У меня есть хороший кубок, я разделю его с тобой.
И Цзин
Говорят, позови гостя переночевать у тебя одну-единственную ночь, он останется на неделю.
В случае с моей подругой Соней эта поговорка не сработала. Хотя вполне могу предположить, что ей этого хотелось. Но у нее был жесткий лимит времени, а кроме того, предстояло закупить товар для вывоза на мою, вдруг воспылавшую любовью ко всему экзотически-китайскому, бывшую родину.
Ну, тут уж мы не могли не посодействовать.
Я – кого ж и просить, как не родственников? – на время позаимствовала у кузена Го одну из его машин, ту, что сильно смахивала на помесь лимузина с грузовиком. Я справедливо полагала, что в этом монстре поместятся все покупки, которые предстоит сделать Соне. Также я лелеяла тайную мысль добавить к этим покупкам нечто от себя – по это исключительно для Сони, для роста ее счастья и благосостояния.
Посещение китайского магазинчика (не супермаркета, а этакой лавочки древностей, редкостей и ароматностей) – истинное наслаждение для знатока и ценителя. Поклонникам супермаркетов этого удовольствия не понять.
Мы побывали в лавочке почтенной Цунь Бо, где продавались прекрасные веера всех форм, размеров и расцветок – на любой вкус и достаток. Здесь Соня приобрела две дюжины недорогих вееров для «фирмы», а я купила два больших настенных веера лично в подарок Соне. Не для того, чтобы она ими мух летом отгоняла, конечно. Веер давно перестал быть дополнением к одежде, прекратившись в дополнение к жизни и интерьеру. Веер – символ славы, высокого положения в обществе, жизненных успехов. Веер обязывает, он своей красотой побуждает сделать ремонт в квартире и забежать к косметологу... Словом, вам попятно мое коварство, и веера для Сони я выбрала с умыслом. Один веер был черный, с летящим в алых облаках золотым драконом. Через второй веер (пурпурного цвета) тянулась ветка, отягощенная спелыми персиками. К тому же по краю обоих вееров выведены были иероглифы «богатство», «деньги», «процветание» – как раз то, что нужно моей закомплексованной, измученной житейскими неурядицами и не уверенной в своем счастье подруге.
После вееров настал черед лавки китайских фонариков. Китайские фонарики – это надежное средство улучшить себе настроение и распрощаться со всеми злыми духами и неприятностями – они просто не подступятся к дому, над которым алеет круглый бумажный фонарик! Во всяком случае, так полагают сами китайцы, а у меня нет резонов с ними спорить. Соня как зачарованная бродила среди изобилия всевозможных фонариков: бумажных, шелковых, керамических, стеклянных на резной деревянной основе... Целая полка была отведена под ароматические лампы, каждая из которых была неповторима и вызывала то удивление, то восторг, то улыбку... Кроме фонариков и ароматических ламп в лавочке торговали всякими мелкими талисманами вроде связок монеток, колокольчиков богатства, эолий[4], зеркал ба-гуа, резных фигурок драконов, фениксов и черепах, шаров баодинга и даже разрисованных палочек для еды...