Пеш Гельмут. Повелители времени (Страна Эльдера - 2)

   Глаза Азантуля вспыхнули. Гибким движением он подхватил связку бумаг, лежавшую рядом с троном.
   - Слушаю и повинуюсь.
   Он повернулся, чтобы идти, но не к дверям, а к нише, терявшейся в ажурной каменной резьбе. Человеческий взгляд скорее всего не заметил бы этого проема: высокое, с остроконечной аркой отверстие, такое узкое, что необходимо было повернуться боком, чтобы проскользнуть в него.
   Оно вело на лестницу, которая поднималась вверх по стене, узкую, с узкими ступенями, сделанную не для ног простых смертных. На ее верхней площадке была железная дверь. Замочной скважины в двери не было. Темный эльф произнес заклинание, и дверь отворилась. Помещение, расположенное в верхнем этаже башни, было круглое, полностью обитое железом. Посредине его находился круглый же бассейн, из которого исходил красный жар, как от горящего угольного пласта. В этом жаре что-то шевелилось.
   - Всадник ветра, - прошептал Азантуль, - певец бури, исчадие огня. Проснись.
   Существо задвигалось. Щелкали когти, царапалась чешуя, с металлическим звоном разворачивались крылья. Поднялась голова: узкая, коварно блестящая, поднялась с точностью механизма, но одновременно с грацией, присущей только живому существу. Дракон вытянул длинную гибкую шею и громко прокричал единственное слово, которое было ему известно:
   - Арзах!
   - Хорошо! - похвалил его темный эльф. - Но воевать еще рано. Сегодня нам предстоит небольшое путешествие. Вставай!
   Дракон медленно поднялся. И теперь стало видно, что он еще молод. Годы, возможно, столетия потребуются, чтобы сделать из него то, к чему он предназначен: рок, которому ничто и никто не может противостоять, который отбросит законы этого мира. Однако и сейчас, в незавершенном состоянии, это создание было смертельно опасным. Азантуль оседлал его.
   - Наверх!
   Крыша над ними раскрылась, как некий чудовищный цветок. Два тяжелых металлических крыла, скрипя, разошлись в стороны, и за ними показалось небо. Дракон напряг мощные мускулы и взметнулся к затуманенным звездам. Над цитаделью бушевал ветер. Он рвал одежду всадника, путался в крыльях дракона.
   Дракон взмахнул крыльями, набирая высоту.
   - Туда!
   Как мощно выпущенная стрела, дракон пронесся над зубцами стены. Внизу, под ними, в страхе склонялись рабы-больги и рабы-люди, и даже в глазах темных эльфов был страх, когда над ними проносилась гибельная тень. Потом под ними промелькнула последняя, внешняя, стена и стало видно отверстие, из которого крепость извергала своих мертвецов. Острые глаза темного эльфа осматривали каменное дно. Увидев то, что искал, Азантуль засмеялся.
   КОРОЛЬ КАРЛИКОВ
   Здесь не было ничего, кроме темноты и молчания. Но молчание не было полным. Где-то в глубинах капала вода, прокладывая себе дорогу сквозь скалы, чтобы все стоки слились в один подземный ручей, который затем превратится в реку. Камень скрежетал и стонал под натиском воды и, когда давление становилось невыносимым, давал потоку свободу.
   Поток устремлялся в пустое пространство, в провалы, раскрывающиеся перед ним, водоворотом низвергался он ниже и ниже в бездну, где соединялись огонь и вода, воздух и земля, и из первоматерии вырастала новая жизнь, над которой даже Божественная Чета не имеет власти.
   Нечто поднялось из самой бездны. Оно прислушалось. Ответ пришел откуда-то сверху - стук, подобный пульсации огромного сердца или ритмичному бою барабанов.
   - Вы тоже слышите? - спросил Альдо, широко раскрыв глаза.
   Было все еще темно, однако от каменных стен исходило матовое слабое свечение, которого хватало для того, чтобы разглядеть руку, поднесенную близко к глазам. В этих неопределенных сумерках он увидел перед собой склоненную фигуру Бурина. Гном прислушивался к происходящему в глубине.
   - Я слышу, - наконец ответил он, как будто пребывая в трансе, - рост и распад камня, из которого состоит мир.
   Альдо даже не подозревал, что гном, чья раса отличается прежде всего практицизмом, способен изъясняться столь поэтически.
   - Это звучит красиво, - высказался он, - но...
   - ...Но нам нужно идти. - К ним приблизилась тень Гилфаласа. Его миндалевидные глаза мерцали в темноте. - Мы не можем здесь оставаться.
   Его слова прозвучали так, будто он боялся темноты.
   - Вы должны нас вести, Владыка Бурин, - добавила Итуриэль. - Лучше всего будет, если мы возьмемся за руки и...
   - Это Зарактрор, принцесса, - прогремел Бурин, вновь обретший уверенность в себе. - Здесь должен быть свет.
   Он стал ощупывать стены. Бурин, казалось, что-то искал. Но что?
   Перед ними возвышалось некое подобие портала: пилястры справа и слева, которые соединялись в вышине в арку. Перед ней в боковой стене была плоская ниша. Бурин вошел туда, послышался щелчок, словно раскрылся замок. Потом вспыхнул свет.
   Он струился узкими лучами вдоль потолка. Свечение было холодным и голубоватым. Оно не было ярким, однако его хватало для того, чтобы различить дорогу.
   - И не называйте меня Владыкой, - продолжал Бурин. - Здесь, в глубине, этот титул принадлежит только одному.
   Они отправились дальше. Впереди шагал Бурин, сопровождаемый Альдо, Гилфалас и Итуриэль держались рядом. Горбац замыкал шествие.
   Здесь, вблизи подземной реки, грунт, в котором были прорыты туннели и штольни, не был однородным. Слои твердых пород перемежались слоями песка и жирного мергеля. И там туннели были укреплены подпорками и обшиты досками, пятна плесени на которых проступали в зеленоватом свете, как смутные, призрачные цветы.
   Но с каждым шагом внутрь горы порода становилась тверже, а туннели делались уже. Появились первые признаки запущенности: в углах лежали груды щебня и мусор, а на потолке пауки плели свои сети.
   Некоторые лампы не горели; некое маленькое четвероногое существо прошмыгнуло через туннель, но так быстро исчезло, что невозможно было определить, кто это был.
   Это не выглядит цветущим садом, подумал Альдо, но не стал произносить это вслух. Лицо Бурина с каждым шагом становилось все мрачнее.
   До сих пор они еще не увидели ни одного строителя подземного города. Не доносилось ни единого звука, кроме глухого стука в глубине, более угадываемого, чем слышимого.
   Очередной туннель закончился прямоугольным залом. Бурин разыскал выключатель, вспыхнули некоторые из светильников, встроенных в ветхий фриз. В стенах зияли ниши. Низкие каменные скамьи стояли по периметру зала. Но никто на них не сидел.
   Комната стражи, подумал Альдо. Но где же сами стражники?
   Горбац, шедший последним, кряхтя выпрямился. Альдо вообще не заметил, что туннель стал столь низким.
   - Эти туннели созданы не для больгов, - отважился он пошутить.
   - Да уж, - прорычал Бурин. Юмор, похоже, покинул его.
   Горбаца, впрочем, это не заботило. Он опустился на гранитную скамью и втянул плечи.
   - Шлем, - сказал он и повторил еще раз совершенно отчетливо: - Мне нужен шлем.
   Он провел ладонью по лбу. Ладонь оказалась в крови.
   - Откуда ему тут взяться? - заявил Гилфалас. - Если только наш друг Бурин не найдет потайной сундук с доспехами.
   Горбац пошарил под скамьей, на которой сидел. И что-то оттуда вытащил.
   - Шлем! - сказал он торжествующе и водрузил его себе на голову.
   Действительно, это был шлем из тисненой кожи, укрепленный стальными обручами и украшенный горным хрусталем. Очевидно, это был шлем гномов. Для широкого черепа Горбаца он был маловат, но, когда больг застегнул ремни под подбородком, шлем сел как влитой.
   Бурин словно остолбенел. Наконец дар речи вернулся к нему.
   - Откуда... откуда у тебя это? - заикаясь, спросил он.
   Горбац молча ткнул пальцем под скамью.
   Между скамьей и стеной лежало еще что-то. Можно было подумать, что это просто куча тряпья и веник. Однако куча эта имела слишком упорядоченные формы. Это был скелет, на котором еще сохранились клочки одежды.
   - Гном? - спросил громко Альдо.
   - Нет, - произнес Бурин, - не гном.
   Горбац порылся среди костей и достал какой-то продолговатый предмет.
   - Молот, - сказал он и взмахнул им, испытывая оружие. - Хорошо. Затем, увидев, что Бурин пристально смотрит на него, он наморщил лоб:
   - Разве это не молот гномов?
   - Молот-то гномий. Снаряжение и оружие происходит из кузниц гномов. Но взгляни...
   И Горбац увидел странно исковерканные кости, высокий лоб с отверстием между надбровными дугами, как будто там располагался третий глаз, несоразмерно длинные руки и намного более короткие ноги с уродливыми ступнями.
   - Мы называем их карликами,- продолжал Бурин. - Они - рок рода гномов. И наше собственное творение,- добавил он.
   - Карлик, - произнес Горбац озадаченно. - Об этом я должен...
   - ...Поразмыслить, - завершил Альдо.
   Гилфалас высказал то, что подумали все:
   - Значит, здесь происходил бой между гномами и карликами. И гномы, очевидно, победили.
   - Не очевидно, - проворчал Горбац.
   Все изумленно посмотрели на него.
   - У карликов оружие гномов, - констатировал он. - Так что победили скорее карлики. Но не здесь, а где-то раньше. А если гномы победители - то где они?
   Если бы взгляд Бурина мог метать молнии, тогда Горбац был бы сожжен заживо. Однако во взгляде Бурина был не только гнев - оттого, что больг выказал сомнение в превосходстве гномьей расы, - но и потрясение тем, что Горбац способен к логическому мышлению.
   - Он не совсем неправ,- подтвердил слова больга Гилфалас. - Здесь, вероятно, произошла только небольшая стычка, и это - павший одной стороны. Кто знает, что стало с другими?
   - Это нам не поможет, - проворчал Бурин.
   - И куда нам теперь идти? - переменил тему Альдо.
   Из сторожевого зала имелось два выхода. Первый, справа, был высоким и узким и вел наверх; другой, слева, - широкий и под стать росту гнома. Он спускался в беспросветную глубину.
   - Куда нам, Бурин? - спросил Гилфалас.
   Бурин указал на гладкую каменную стену перед ними:
   - Туда.
   - Я за правый туннель, - высказал свое мнение Гилфалас. - Он, по крайней мере, ведет к свету.
   - А я - за левый, - пророкотал Бурин. - Если мы хотим понять, что здесь произошло, нам нужно внутрь горы, ответ - там.
   Горбац пожал плечами.
   - Этот слишком узок для больга, - кивнул он направо, - а этот слишком низкий. Мне все равно.
   - Я тоже не знаю, - сказал Альдо. - Охотнее всего я отправился бы опять наверх, но, может быть, господин Бурин прав.
   Все обернулись к Итуриэль, которая молча стояла позади всех. Ее ответ был ясен - она уже давно решила.
   - Мы отправимся налево, - произнесла она. - Там, в глубине, что-то зовет меня.
   Кап-кап-кап.
   Капает вода.
   Вода - это пища.
   Это оно знало. Оно знало немного, не намного больше, чем животное, состоящее из нюха и вкуса, осязания и слуха. Ведь увидеть в этой всепоглощающей темноте невозможно.
   Кап-кап.
   Руки с худыми острыми пальцами ощупывают скалу. Скала сырая. Язык облизывает камень, ловит капли, проглатывает сочащуюся влагу.
   Вода - это жизнь.
   Оно не знает, как долго оно здесь. У него нет представлений о времени. Годы, десятилетия, века погребенное в глубоком карцере, отрезанное от внешнего мира; здесь время не имеет значения. По человеческим представлениям, оно давно должно быть мертво.
   Но оно не человек.
   И не способно умереть.
   Кап-кап-кап-кап.
   Капли превращаются в струйку, в ручеек, питаемый тайным источником. Вода течет, брызжет в лицо, в глаза. Существо мотает головой, чтобы избавиться от этого ощущения, и внезапно...
   ...внезапно возвращается воспоминание о солнце на коже, о цветах и траве, о птицах и бабочках, о тумане, лежащем над болотами, и о голубом ясном воздухе над покрытыми снегом горами. Воспоминание о тепле и безопасности, о голосах, беседах, дружбе и любви.
   Из горла вырывается крик.
   Он поднимается снизу, из живота, и, как вода в горе, ищущая свой путь, он, однажды начавшись, больше не в состоянии остановиться. Крик звучит резко. Громкий, пронзительный, отчаянный, крик потерянной души, вечный крик живого, чувствующего существа, осознавшего в один миг, что оно одиноко.
   Один!
   Из плеска воды донесся ответ.
   - Вы что-нибудь слышали?
   Итуриэль подняла голову и вслушалась в темноту. Альдо, следовавший за ней вплотную, чуть не натолкнулся на нее.
   - Что случилось?
   Она покачала головой:
   - Ничего. Мне показалось.
   - Идем дальше! - прорычал Горбац, как всегда шедший в арьергарде.
   Туннель, по которому они следовали, здесь, где гранит уступил место другому камню, был чуть выше. Но по-прежнему недостаточно высок, чтобы эльфы или больг могли идти выпрямившись. Согнутое положение не только заставляло болеть мышцы, но и действовало на нервы.
   Покуда не было прямого повода для вспышки, Горбац переносил это. Гилфалас и Итуриэль страдали не только от тесноты, но и от мрака. Не считая редких прожилок матово мерцающего лишайника, подобно паутине спускавшегося с потолка, освещение состояло из вделанных в стену ламп, расположенных в нишах на порядочном расстоянии друг от друга. То, что они вообще горели, было чудом. Но их сияние пронизывало мрак лишь на пару шагов. А дальше была абсолютная тьма, которая рассеивалась, когда силуэты спутников внезапно появлялись в голубоватых сумерках, бросая на стены гротескные тени.
   - Как долго это будет продолжаться? - снова прозвучал голос Горбаца. Он был явно несколько рассержен.
   - Разве у меня есть карта, где отмечены все штольни и туннели Зарактрора? - ответил Бурин, шедший впереди. - Или есть кто-нибудь, кто способен ее прочесть? - тихо добавил он. - Надо пройти еще пару шагов, и тогда...
   Затем послышался шум падения. Бурин попытался ухватиться за что-нибудь, но это ему не удалось. С потоком камней он унесся в глубину. Падение завершилось громким всплеском. Еще был слышен в стенах отзвук горной лавины, потом стало тихо настолько, что доносилось журчание воды в глубине.
   - Бурин! - закричал Гилфалас. - Где ты?
   - На темных перинах Подземного Мира, - донесся из глубины приглушенный голос Бурина. - У огня ночи, среди червей, что обитают в глубинах тьмы...
   Стало очевидно, что он не пострадал при падении.
   - Я в пещере! - добавил он. - Той, которой не должно здесь быть. И она кажется весьма обширной.
   - Насколько большой? - спросил Гилфалас.
   Остальные тем временем подошли к эльфу. В свете, падающем от ближайшей лампы, можно было угадать край ямы. Дальше все было черным.
   - Не знаю! - крикнул Бурин. - Если бы здесь был свет...
   Как будто в ответ на его возглас, стало светло. Искры вспыхивали в темноте, хороводами поднимаясь из глубины, рассеивались, блестя и мерцая. Как светляки, танцевали они, подхватываемые легким дуновением воздуха. Невесомо несущиеся, они вспыхивали и исчезали, но вместо одного угасшего тотчас вспыхивали два новых. Это выглядело как фейерверк в глубине, но совсем беззвучный, как будто невидимая рука сеяла свет в ночи.
   - Как красиво, - произнесла Итуриэль.
   - Это светляки? - спросил Альдо.
   - Нечто подобное, - раздался голос Бурина.
   Теперь они видели, где он стоял: на дне пещеры, через которую тек ручей. Поэтому они и услышали всплеск, когда гном упал.
   - Мы зовем их келед-изил, блеск хрусталя. Но это не живые существа, а крошки минерала, которые быстро потухают в воздухе. Спускайтесь скорее ко мне, это скоро пройдет.
   В свете мерцающей пыли они увидели пещеру. Она была гигантской, и как далеко простиралась - сказать было невозможно.
   Очевидно было, что она не природного происхождения. Для этого стены были слишком ровными, закругления слишком правильными. Но если кто-то выкопал в горе эту огромную пещеру, куда он дел отвалы породы? Едва ли он выносил их через тот туннель, которым они пришли сюда.
   - Давайте спускаться, - поторопила друзей Итуриэль. И тут же последовала своим словам. Светящиеся пылинки исполнили бурный танец, как будто приветствуя ее.
   Гилфалас отправился вслед за ней, как только она оказалась внизу.
   Альдо попытался было спускаться быстрыми мелкими шажками, но быстро заскользил и в результате был рад, когда его подхватили крепкие руки Бурина.
   Горбац, как обычно, был в конце. Под его сапогами зашуршали покатившиеся камни. Мерцающие огоньки заклубились, как будто сердясь.
   - Вы уверены, Бурин, что эти келед-изил, этот блеск звезд, не живые? спросила Итуриэль.
   - Вполне уверен, - отвечал Бурин. - Согласно учению гномов, это обычная алхимическая реакция. Вы, эльфы, конечно, можете смотреть на это иначе.
   Итуриэль подняла руку. Блестящая пыль подплыла к ней, как будто притянутая неодолимым желанием, и украсила ее пальцы.
   - Меня больше интересует, что это за пещера, - сказал Гилфалас.
   - Она не создание гномов, - категорически заявил Бурин. - И она, должно быть, совсем новая.
   - Старая,- пророкотал Горбац, стоявший в облаке каменной пыли. Слишком много камней. - Своей огромной лапой он указывал на пол пещеры, и Бурин понял, что тот имеет в виду. Пол был засыпан камнями, гладко отшлифованными водой. Это был результат труда не нескольких дней или недель, это был итог работы десятилетий, если не веков.
   - Куда теперь? - спросил Горбац.
   - Туда, куда ведет туннель. - Бурин указал на черную дыру в стене пещеры.
   - Нет, - возразила Итуриэль. - За мной! - И быстрым шагом пошла вперед, сопровождаемая шлейфом звездной пыли.
   - Вы слышали, что сказала госпожа? - произнес Гилфалас. - Итак, последуем за ней.
   Он отправился вслед за Итуриэль. Бурину ничего не оставалось, как идти за ними.
   - Правильно ли это? - высказал сомнение Альдо, повернувшись к Горбацу.
   Тот только пожал плечами. И показал на землю. Ручей, текший по дну пещеры, за то время, пока они находились здесь, превратился в реку. С плеском она затопляла пещеру.
   - Вода поднимается.
   Вода текла теперь быстрее.
   Так много ее здесь не было никогда, долгое, долгое время. Время - это перемены.
   Время - это смена дня и ночи, солнца и луны, лета и зимы. Время течет. То как медленная, спокойная река, то как стремительный ручей, который все смывает: дерево и куст, птицу и человека, холм и гору. Даже твердый камень, из которого состоит мир, со временем постепенно изнашивается. Ничто не вечно. Когда-то разрушатся все оковы, любая тюрьма окажется разрушенной.
   Пленник сидел на корточках по щиколотку в ледяной воде. Он дрожал. Он опустил плечи и, защищаясь, обвил руками тело. С переменами пришел страх. Это была не обычная перемена. Она заставила его мерзнуть, лишила воли, так что он, нагой и беспомощный, съежившись, сидел в темноте, не способный даже пошевелиться. Вместе с водой пришло и нечто такое, что не было естественным. Оно стояло в пространстве как тень, глубоко чернеющая даже во всеобъемлющей темноте. Оно было не одно, их было много, и они обращались к нему.
   - Кто/ что/ почему ты /здесь /внизу?
   Слова возникали в его уме, многократно разорванные.
   Он попытался сформулировать ответ, но горло отказывалось ему служить. Оттуда вырывался только сухой кашель. Однако, когда и тело отказывалось ему служить, его мысли были свободны, всегда были.
   Я есть.
   Я тот, кто одинок.
   Я не такой, как все остальные.
   Тень отступала. Теперь страх присутствовал в ее ауре, как это происходит с каждым существом, которое впервые противится другому.
   Если ты /одинок /другой /кто /что /почему/есть тогда я /есть мы?
   Лишь один ответ был возможен:
   Я есть я. Ты есть ты.
   Существо-тень отступило. Оно с усилием прокладывало в скале свой путь, и, поскольку это была не только тень, но и вещество, скала скрежетала под его весом, когда оно сквозь нее протискивалось.
   Тот, другой, одиноко сидел, скорчившись, во тьме, спрашивая себя, что же произошло. Вода поднималась. Теперь она уже омывала его колени. Скалы трещали. Что будет, когда камень не выдержит, когда маленькое замкнутое помещение целиком заполнится водой? Переживет ли это бессмертное "я", как рыба, плавая в холодной воде и дыша жабрами? Или вместе с воздухом исчезнет и дыхание, кровь застынет, сердце остановится, мозг охладится?
   - Сюда! - прокричала Итуриэль.
   В туннель уже проникла вода. Белая пена кипела под ногами.
   - Нет, Итуриэль! - Гилфалас был уже рядом с ней. - Это слишком опасно.
   Следом, фыркая, появился Бурин. Здесь, в подземных переходах, гном передвигался на удивление легко. Альдо и Горбац едва поспевали за ним.
   - Что она делает? Она сошла с ума?
   - Я думаю, она что-то ищет, - отвечал Гилфалас.
   Итуриэль снова была чуть впереди. Мерцающая пыль следовала за каждым ее движением, тянулась за ней, как хвост кометы. В этом блистающем свете она наконец нашла то, что отыскивала.
   Там, где туннель делал поворот, вода вымыла в полу углубление и с плеском уходила туда.
   Итуриэль начала копать. Голыми руками царапала она скользкие камни, облепленные глиной.
   - Помогите мне!
   Брат едва узнавал ее. Волосы Итуриэль намокли и прилипли к голове, лицо было вымазано глиной.
   - Не стойте! Времени в обрез!
   Бурин отодвинул эльфа в сторону.
   - Пусти-ка! - проворчал он. Его ловкие руки ощупали пол, он просунул руку в дыру и нажал.
   И в то время как вода из туннеля, бурно пенясь, осваивала новый путь, камни и грязь лавиной с шумом обрушились в глубину.
   - Осторожно! - вскричала Итуриэль.
   В первый момент Бурин подумал, что предостережение относится к нему. Однако потом, когда блестящая пыль медленно рассеялась в открывшейся пустоте, ему стало понятно, что возглас Итуриэль предназначался тому, кто ожидает их внизу.
   Из глубины донесся крик. Ужасный и дикий крик, исполненный беспредельного отчаяния.
   Он кричал.
   Это был единственно возможный ответ на происходящее. Его мир состоял из стен темницы, от голого основания до мощной плиты, образующей потолок. Все началось с одной капли, продолжилось водопадом и закончилось разрушением. Он примирился с вечной темнотой, так как больше ничего не знал. Только все стало иначе.
   Боль.
   Это было единственное, о чем он помнил, когда его окутала слепая темнота. Боль была в начале, перед бесконечным Теперь. Он ее почти забыл. Сейчас она вернулась. Он чувствовал свою кровь в том месте, куда ударил камень. Откуда они, эти свистящие удары из тьмы? Откуда шум, грохот там, где до сих пор царила тишина? Он не понимал этого, не понимал того, что с ним неожиданно произошло. Сейчас он слышал, ,ощущал вкус, чувствовал. И он видел. Вспыхнул свет, и в первый раз с незапамятных времен он увидел то, что его окружает. Затем он увидел ее.
   Белое пятно высоко наверху, где выпавшие камни образовали дыру. Ее лицо облепили мокрые светлые волосы. Ее миндалевидные глаза мерцали в блистающем свете. Она была безмерно прекрасна, так что было больно смотреть на нее. Ему не хватило бы слов, если бы он мог говорить.
   Ее голос, ясный, как хрусталь, сладкий, как музыка. Он знал, что такое язык и для чего он служит, слова достигли его ушей, но мозг не воспринимал их. Он не знал сейчас, знаком ли ему этот язык. Однако слышать голос было для него подобно исполнению давнего желания. Впервые с тех пор, как его бросили в эту тюрьму, он был счастлив. Слезы бежали по его щекам, и их соль смешивалась с солью его крови. Потом лицо исчезло. Это было ужаснее всего, что он испытывал до сих пор. Он тяжело дышал. Его сердце учащенно билось, а кровь стучала в висках, как будто желая разбить череп. Зов сверху заставил его посмотреть туда.
   Что-то опустилось вниз - длинный блестящий шнур. Он инстинктивно схватился за него, крепко уцепился, чтобы никогда больше не отдавать.
   Затем он почувствовал, как его вытягивают наверх, из глубины смерти в высь жизни.
   - Веревку! Дайте мне веревку!
   Крик Итуриэль еще звучал в ушах Альдо, когда он снимал с плеч вещевой мешок. Какая удача, что в Потаенной долине эльфы положили туда моток веревки.
   Следующие слова Итуриэль, прежде чем она опять исчезла в сырой узкой дыре, повергли его в замешательство.
   - Я надеюсь, он знает, что делать с веревкой.
   Существо, которое не умеет обращаться с веревкой? Что все это может означать? Гилфалас и Бурин обменялись взглядами, в которых тоже отражалось недоумение. Ноги Итуриэль, видневшиеся в отверстии, дрожали от напряжения.
   - Тяните! - прозвучал ее приглушенный голос.
   Гилфалас с Бурином подхватили ее. Совместными усилиями они извлекли Итуриэль наружу. Она судорожно вцепилась в конец веревки. Горбац забрал веревку. Рывок за рывком он перехватывал ее, пока то, что висело на другом конце, не скользнуло через край отверстия им под ноги.
   Со смесью облегчения и ужаса Альдо уставился на то, что, дрожа, лежало в слизи на земле. Существо было таким истощенным, что, казалось, состоит только из кожи и костей. Его кожа была серовато-белой и покрытой грязью. Глаза, которые существо держало крепко закрытыми, были неестественно большими на сморщенном лице. Единственным световым пятном на маленьком теле были жабры, выделявшиеся на короткой шее.
   - Не бойся, - сказала Итуриэль, погладив его по голове, - теперь все будет хорошо.
   Существо открыло глаза; его зрачки были крошечными точками.
   Из горла, давно разучившегося говорить, если оно было когда-то к этому способно, вырвался сдавленный звук:
   - Гвр... гврг...
   - Гврги?
   Бурин и Гилфалас выкрикнули это одновременно. Они уставились друг на друга, а затем на существо, лежащее перед ними.
   Альдо не верил своим глазам. Неужели это Гврги, таинственный проводник господина Кимберона Вайта, могущественный шаман? Это создание, вызывавшее одновременно отвращение и жалость. Эта незаконченная... вещь?
   Гилфалас первым обрел дар речи.
   - Я не верю, - сказал он. - Этого не может быть. Гврги, которого мы знали, был существом бесконечно многообразным, мудрецом и плутом одновременно, нашим другом...