Пеш Гельмут. Повелители времени (Страна Эльдера - 2)

   - Никто здесь не будет закован, - сказал Фабиан, его голос тоже был преисполнен гнева, но этот гнев был холоден как лед. - Мы отведем их к королю. Он будет решать, что с ними делать - с моим другом и его спутником. И вот с этим.
   Он все еще был не в состоянии представить себе, что больг может быть наделен рассудком.
   Эльф отвернулся, неохотно подчиняясь. Горбаца он больше не удостоил взглядом. Одним скачком он перепрыгнул ручей и легкими шагами, почти не касаясь земли, миновал камни, обрамляющие русло, и направился туда, где водопад обрушивался в озеро. Некоторые из эльфов тоже повернулись, дабы следовать за ним. Оба фолька и их неуклюжий спутник недоверчиво наблюдали за ними.
   - Куда они пошли? - спросил Ким, не видя другого пути, кроме той дороги, по которой они сюда пришли.
   - В Потаенную долину, - ответил Фабиан. - Это единственный проход с востока туда. Вот почему мои спутники столь недоверчивы, - продолжал он. Они считают, что это может оказаться хитростью врага и что он втерся к вам в доверие затем, чтобы обнаружить наше тайное убежище.
   Фабиан назвал Горбаца "он", а не "этот", подумал Ким. Что можно считать шагом вперед - если это не оговорка.
   - Вы должны понять Гальдора, - продолжал Фабиан,- его семье больги причинили много зла.- Он умолк, и тень скользнула по его лицу. - Как и моей, - добавил он.
   Ушедшие эльфы уже достигли маленького озера. Вода в нем клокотала от падающего потока.
   - И куда же теперь? - не мог сдержаться Ким.
   - Подожди и увидишь!
   Авангард повернул направо и двинулся вдоль скалы, спускавшейся к озеру. Казалось, они идут прямо по воде, но их ноги ступали по твердой поверхности. Подойдя, Ким понял, в чем состоял секрет: это был узкий выступ, невидимый издали, и вдоль кромки воды он вел прямо к водопаду.
   Ким осторожно поставил ногу на выступ. Скала была мокрой, но на ее поверхности были высечены бороздки, по которым вода сразу же стекала.
   - Если бы здесь был Бурин, он сказал бы: "Работа гномов...
   - ...на века!" - Фабиан должен был это прокричать, ибо рев воды был здесь прямо оглушителен. - Хорошо сказано, мой друг, и это действительно работа гномов, ведь...
   Остальные слова были заглушены пронзительным, исполненным страха ржанием.
   Ким обернулся и увидел Альдо, борющегося с ослом. Глаза бедного животного были выпучены. Теснота, пенящаяся вода, грохот - всего этого было слишком много для его маленького мозга. Он чувствовал себя загнанным в ловушку: ни за что на свете и никогда он не сделает и шагу дальше.
   Горбац что-то пробурчал, чего Ким не понял, схватил повод и рванул.
   Однако на этот раз осел не смирился. Он оскалил желтые зубы и схватил было руку Горбаца. Только чудом больг избежал укуса. Он занес кулак для удара.
   - Спокойно! - Фабиан, пытаясь развернуться на узком карнизе, бултыхнулся в воду; к счастью, в этом месте было неглубоко. - Сила здесь не поможет. Дай мне. - Он взял повод и приблизился к ослу сбоку. Потом вытянул руку и ласково потрепал ему холку, делая движение вверх от затылка к ушам.Как его зовут? - спросил он, обернувшись к Альдо.
   - А-алексис.
   Фабиан усмехнулся.
   - Хорошее имя для осла, - сказал он, почесывая животное между ушами. Будь храбрым ослом, Алексис, - проговорил он. - А теперь идем.
   К удивлению, осел позволил ему вести себя по узкому карнизу. Ким, спотыкаясь, пошел дальше. Теперь он сам должен следить за дорогой. Где остальные? Он никого не видел. Солнце, которое должно было стоять где-то на восточной стороне неба, - он не имел никакого представления, сколько времени прошло, но, тем не менее, должно было быть еще довольно рано, - не проникало своими лучами в ущелье. Вода с шумом устремлялась сверху вниз, капли падали на путников с такой высоты, что их удары были почти болезненными. Вскоре он ничего больше не мог видеть, и у него возникло чувство, что он находится внутри водопада. Внезапно дорога стала шире, и он вроде бы выбрался на свободу.
   - Иди дальше, дальше! - Это был Фабиан, который следовал вплотную за ним. Ким проковылял еще несколько шагов и осмотрелся.
   Нет, он находился не на свободе. Он стоял в глубоком гроте, из которого высокий, образующий остроконечные своды проход вел в глубь скал. Трудно было понять, насколько он велик, ибо свет, просачивающийся сквозь падающую вниз дымку от водопада, был рассеянным. Все было как в тумане свет, краски, даже звуки.
   За ним водяную завесу миновал Фабиан, вплотную к которому следовал осел, казалось слепо ему доверявший.
   Затем Альдо короткими перебежками проскочил в сухое место, и, наконец, массивная фигура больга рассекла поток, как скала - волны прибоя.
   Осел отряхнулся по-собачьи, так что капли воды разлетелись во все стороны; затем он прислонил свою мягкую мокрую морду к куртке Фабиана и бросил на него взгляд, исполненный глубочайшего почтения.
   - Думаю, ты нашел в Алексисе друга, - не смог удержаться Ким.
   - Меня удивляет лишь дерзость, с которой твой друг назвал скотину именем моего прародителя, - проворчал Фабиан.
   - Это не я, - объяснил Альдо, который снова обрел дар речи.- Это мой отец. Он дал всем в доме и во дворе благородные имена, как, например, моему брату Карлусу, которого все зовут просто Карло, и мне тоже: меня, собственно, он назвал Альдероном, но... - Он прервался, заметив, что опять подвергся приступу словоизвержения. Фабиан улыбнулся:
   - А кто твой отец, юный фольк?
   - Мартен Кройхауф, ваше величество. Он купец...
   - Я хорошо знаю, кто такой кум Кройхауф... - Он запнулся. - То есть, собственно говоря, я его не знаю. Очень странно. - Тень снова омрачила его лоб. - Однако не зови меня "ваше величество". Это еще больше осложняет дело...
   - Так точно, ваше вели... я хотел сказать, господин Фабиан. Это значит, собственно...
   В этот миг больг, выходя из-под струй водопада, невольно толкнул Альдо, и тот непременно упал бы, если бы Фабиан не схватил его за руку. В тени скалы, полускрытые падающей водой, виднелись остальные.
   - Ну ладно, - сказал Фабиан. - Нам нужно идти.
   Он взял на себя руководство, Алексис неуклюже зашагал вслед за ним кроткий, как ягненок. Ким, вздыхая, тоже двинулся. Альдо держался вплотную за ним не столько из страха перед окружением, сколько потому, что он считал своей обязанностью присматривать за господином Кимбероном. Завершал процессию больг, озабоченный тем, чтобы не потеряться. Хотя он им полностью и не доверял, но тем, кто шел позади, он доверял еще меньше.
   Ким вскоре заметил, что еще не слишком твердо держится на ногах. Бегство по болоту, через лес и, наконец, вверх в гору обессилило его. И теперь, когда напряжение спало, он остро ощутил, как болят руки и колени.
   Свет, откуда-то сверху падавший в проход, разбивался на зеркальные пятна, вспыхивал и пропадал, однако вполне можно было видеть собственные руки и ставить одну ногу перед другой. Проход был настолько высок, что своды терялись в полумраке, и, когда шум водопада позади замер, Ким понял, что здесь тоже не было абсолютной тишины: звенели капли в подземных шахтах и со звоном падали в глубокие пруды, журчали ручейки в невидимых руслах. Было так, словно они находятся внутри какого-то гигантского живого существа.
   - Вы тоже слышите? - прошептал Альдо.- Гора поет.
   - Красиво, - пророкотал Горбац.
   Дорога снова пошла вверх, и стало светлее. Подниматься было труднее, и Киму приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. В прибывающем свете можно было тут и там увидеть следы инструментов, которыми в неутомимом труде было проделан и расширен этот ход. Здесь работали мастера, наносившие каждый удар обдуманно, чтобы разрушить лишь столько, сколько необходимо, и сохранить сколько возможно.
   Это, несомненно, была работа гномов, однако у Кима возникло ощущение, что в затейливом узоре было заключено нечто большее, нечто приближавшее искусство к самой природе, к красоте цветущего луга. Строка старого стихотворения пришла ему на ум: "Цветы, каких не видывал и эльф".
   Он прежде не понимал, о чем здесь идет речь, но теперь ему стало вдруг ясно: это были цветы гномов, в которых заключалась красота всех созданных ими вещей.
   Вдруг неожиданно его бросило в жар.
   Красиво.
   Слово, сказанное Горбацом, все еще звучало у него в ушах.
   Так, стало быть, больги имеют представление о красоте?
   Он так погрузился в свои мысли, что совсем не заметил, как они неожиданно вышли на свободу. Ослепленный, он закрыл глаза.
   Когда он снова их открыл, он увидел чудо.
   Под сияющим синим небом с редкими белыми облаками расстилалась обширная равнина, простиравшаяся между двумя покрытыми снегом гребнями гор. Но в долине снега не было. Среди цветущих яблоневых садов, журчащих ручьев тянулись широкие дорога. В прудах, сверкающих между деревьями, среди прибрежных камышей росли водяные лилии. Трава тут была зеленее, воздух прозрачнее, а цветы ярче, чем где бы то ни было.
   У Кима не хватало слов. Он оглянулся на своих спутников. Даже больг потерял дар речи; темные глаза Горбаца стали бездонными. Альдо стоял с открытым ртом, однако он первым и пришел в себя:
   - Это Высший Мир?
   Фабиан обернулся; в его глазах также появился блеск, которого прежде не было. Что это, отблеск света или в этой стране присутствует нечто такое, что делает взгляд свободнее, а мысли яснее?
   - Высший Мир? Нет, это Потаенная долина. Но в каждом уголке эльфийского царства есть немного света Высшего Мира, и это вы ощутили.
   - Не хочешь ли ты мне наконец объяснить, что... что все это значит? спросил Ким, движением руки обводя долину.
   - Скоро, - ответил Фабиан, - скоро ты получишь объяснение. Имей терпение. Осталось совсем немного.
   Они спустились с площадки, где оканчивался подземный ход, в долину. Тут были вырублены каменные ступени, однако, по мере того как склон становился более отлогим, ступени делались шире и наконец закончились. Только теперь, когда они спустились, между деревьями стали видны изящные деревянные строения с остроконечными крышами и тонкой резьбой, которые гармонично сочетались с окружающей природой; насколько было известно Киму из древних рукописей, это был классический стиль эльфийской архитектуры.
   Между ними были видны и дома людей - из обтесанных резных бревен с белыми оштукатуренными стенами. Из печных труб вились вверх дымки. Было тихо; воздух благоухал запахом свежескошенной травы, так что Алексис тотчас навострил уши.
   Однако то, что ожидало их у подножия лестницы, не оставило надежд на спокойное продолжение дня. Там собрались обогнавшие их эльфы, и взгляды их можно было назвать какими угодно, только не миролюбивыми.
   Но Фабиана, казалось, это совсем не обеспокоило. Широким шагом он направился к воинам, и они неохотно расступились. Так, с эскортом справа и слева, похожие скорее на пленников, чем на гостей, продолжили они свой путь: Фабиан во главе, в сопровождении осла, затем Ким и Альдо, рука об руку, и завершал шествие Горбац, окруженный стражами. Если бы не свирепые мины на их физиономиях, все это выглядело бы смешно. Но фолькам было не до смеха, тем более больгу.
   Дорога тянулась длинными подъемами и спусками через луг, затем привела их в лес, где продолжилась, своими извивами отвечая ландшафту, не будучи вытянута в прямую линию рукой эльфа или человека. Впереди можно было видеть едва на десяток шагов. Иногда по сторонам мелькали скользящие среди стволов деревьев фигуры, однако стоило устремить туда взгляд - и там никого не оказывалось. Один раз Ким увидел девочку, человеческого ребенка: она стояла под деревом и смотрела на них большими глазами, пока подбежавшая женщина не схватила ее и не утащила прочь.
   Они шли так примерно с четверть часа, пока после очередного поворота не очутились на открытом месте. Переход оказался столь внезапным, что Ким едва не споткнулся, сделал еще пару шагов и остановился.
   Перед ними на большой прогалине возвышался холм, на котором стояло сооружение, которое не могло бы воздвигнуть ни искусство гномов, ни человеческий разум. Оно походило на храм и было круглым, как и холм, на котором высилось. Оно было создано из кольца живых деревьев. Ветви и сучья были сплетены и поддерживались подпорками, а между стволами были сделаны окна из перламутрового стекла. Над зелеными кронами устремлялся в небо купол, вырезанный из разных пород дерева: белой березы, ясеня и ольхи, клена и липы, темного дуба и вишни. Все выглядело чистым, блестящим и свежим, как в первый день творения.
   - Это сердце эльфийства на земле, - тихо сказал Фабиан, стоящий рядом с Кимом. - Его построил сам Высокий Эльфийский Князь в те дни, когда Среднеземье было еще молодо.
   Когда они подошли ближе, створки ворот открылись, и, переступив через них, Ким увидел по обеим сторонам новые ряды деревьев, терявшиеся за поворотом, а вверху - смыкавшиеся в переплетенный свод ветви. С голубого неба в просветах меж ними сияло солнце; тем не менее было прохладно, как в просторном зале или в лесной глуши. Ощущение было такое, словно находишься одновременно и внутри здания, и под открытым небом.
   Вторые ворота, ведущие внутрь, были распахнуты невидимыми руками. С каждым шагом изменялся угол зрения, возникали новые геометрические узоры, получавшиеся из бесконечного природного многообразия и создававшие новую гармонию. Это было так, словно пропорции возникли из света и воздуха - из самой жизни, подчиняясь правилам миропорядка и улавливая то, что открывает дух, но что невозможно выразить в словах. И, кроме того...
   - Слишком все маленькое,- проворчал Горбац.
   Ким обернулся. Массивная фигура больга заняла весь проем. Его широкие плечи задевали косяки справа и слева, так что неуклюжее тело заслоняло свет; чурбан, отбрасывающий тень, черное пятно позора в этой чистой гармонии, - нет, этот дом был построен совсем не для больгов.
   - В чем-то он прав, - сказал Альдо, едва заметный в огромной тени больга. - Это выглядит так, будто в действительности должно быть гораздо больше. Что-то вроде кукольного домика...
   - Твои друзья на редкость наблюдательны, Кимберон Вайт, - раздался голос, ясный, светлый и странно доверительный. - Ибо это лишь макет утраченного Зеленторила, который Высокий Эльфийский Князь создал, чтобы сохранить в Среднеземье память о Высшем Мире.
   Ким обернулся. Перед ним открылся третий портал, давший возможность увидеть круглый зал, над которым кроны деревьев образовывали купол, увенчанный фонарем. В центре его стояли два трона, украшенные богатой резьбой.
   На тронах сидела пара, одетая в расшитые драгоценными камнями наряды. Их волосы были светлы, как солнце, на головах у них были короны: у него из золота и зеленых листьев, у нее - из серебра и белых лилий. На миг Киму привиделись молодой бог и его невеста, сияющие в начале времен, но тотчас он понял, что это лишь иллюзия. Он узнал того, кто сидел в золотой короне, подпирая голову рукой, на которой сверкало кольцо с голубым камнем.
   - Гилфалас!
   Эльф мягким движением поднялся и пошел им навстречу.
   - Добро пожаловать, Ким, - произнес он. - Трижды добро пожаловать благодаря надежде, которую несешь ты со своими спутниками. Ты не хочешь представить их мне?
   Ким не знал, как начать.
   - Это... это Альдо, мой провожатый из Эльдерланда, а вот это Горбац. Больг, - пояснил он, хотя это и было излишне, и упрямо добавил: - Без него нас бы здесь сейчас не было.
   Гальдор, который сопровождал их, протолкался вперед и упал на колени:
   - Мой господин! Вы ведь не допустите, чтобы это отродье осквернило ваш священный очаг. Во имя верности, в которой я поклялся вашему отцу, прошу вас прикончить это... этот предмет.
   Глубокая складка легла на чело Гилфаласа.
   - Король здесь я, - проговорил он более резко, чем прежде. - Если мой друг поручился за него, мне этого достаточно. И должно быть достаточно тебе.
   Но Гальдор не позволил себе успокоиться:
   - Этот полукровка? Это создание из царства легенд? Из страны, о которой матери человеческих детей поют песенку, баюкая своих отпрысков? - С издевкой он пропел:
   Божья коровка, улетай отсюда
   В родимый Эльдерланд!
   Там твои детки собрались на обед.
   В тарелках котлетки.
   А Эльдерланда нет.
   - Мой господин, - продолжал он, - здесь пока еще есть свет. Не позволь ему угаснуть. Или, клянусь, я воспрепятствую этому своим клинком...
   Ярко вспыхнул меч, лунно-сияющий стальной серп.
   - Хватит! - Фабиан встал между ними. Его меч скрестился с клинком эльфа.
   - Да, достаточно, - произнес другой голос, ясный и светлый, как звон колокольчика. Девушка-эльф, сойдя с трона, подошла к ним. - Лишь тот, кто приносит в эти залы злые сны, является слугой Теней. Ибо здесь сны имеют больше власти, чем реальность.
   - Уберите ваши мечи, - приказал Гилфалас. - Или мы все никогда больше не пробудимся.
   Оба противника опустили оружие. Мгновение царила тишина.
   - Кто-нибудь может мне объяснить, что, собственно, происходит? - Ким больше не мог сдерживаться. Вся эта болтовня о снах и реальности была не столько выше его понимания, сколько действовала на нервы. - Что это за бессмыслица, в которую мы угодили? Я получил приглашение на празднование коронации в Великом Ауреолисе. А встречаю Фабиана в качестве лесного разбойника... А что с Бурином и Мариной? И что, ради Всемогущего Отца и Святой Матери, случилось с Эльдерландом?
   Гилфалас посмотрел на него долгим сочувствующим взглядом.
   - Никакого Эльдерланда нет, - сказал он, - нет в этом мире, в котором мы находимся. Здесь уже тысячу лет князь Теней правит Темной империей. Азантуль Ужасный - император Среднеземья, а его Черные легионы представляют собой исполнительную власть. Талариэль, лес эльфов, исчез в пламени, и мой отец, король Инглорион, исчез вместе с ним. О гномах мы уже столетия ничего не слышали: то ли они спрятались глубоко в скалах, то ли их больше нет. Высокий Эльфийский Князь, который создал эту долину, скрылся. Даже Божественная Чета отвратила от нас свой лик. Лишь кучка эльфов в союзе с последними из Большого народа поддерживает здесь пламя света. Но нас очень мало, и мы не можем вести открытую борьбу с властью Тьмы. Мы знаем, что не можем победить, но тем не менее прекращать борьбу не собираемся. Так я думал - до того, как появился ты и принес седьмое кольцо. Теперь я знаю, что есть мир и по ту сторону этого мира и есть надежда, что не все сделанное нами напрасно. Мы ждали тебя, Ким.
   Он замолчал. Ким покачал головой. Многое, казавшееся ему до сих пор загадочным, стало обретать в свете этого объяснения смысл: черная крепость в болотах, высказывания Горбаца, странное поведение Фабиана...
   Альдо тем временем разразился слезами:
   - Скажите, что это неправда, господин Кимберон! Моя мать, мой отец, вся моя семья, весь народ фольков - все исчезло? Зачем же тогда мы здесь? Этого не может быть! Пойдемте назад, пойдемте искать их... - Его слова тонули в рыданиях.
   - Боюсь, что это правда, - тихо сказал Ким. - Мы, фольки, были созданы лишь как стража, чтобы охранять ту старую, пропитанную кровью землю, где некогда стояла крепость Мрака. Однако если Темная власть победила, тогда фольки не нужны. Но почему в таком случае, - продолжились его раздумья, мы с тобой здесь?
   - И что следует делать? - вернул Гальдор все к исходной точке.
   Ким вздохнул:
   - Я не знаю. - Его взгляд упал на эльфийскую девушку, та улыбалась, и он невольно ответил на ее улыбку. - Госпожа, сказал он, - вы прекрасны, умны и мудры. Может быть, вы знаете, что мы должны делать?
   Итуриэль, так звали ее, рассмеялась серебристым смехом:
   - Такой комплимент я даже от эльфийских поэтов слышу редко, а уж они на это большие мастера. Ты испытываешь голод и жажду, и твои спутники тоже. Пойдемте к столу - есть, пить и веселиться. А там будет видно.
   Длинный стол стоял на прогалине позади дворца. Там были приготовлены кушанья и напитки, хлеб, вино и фрукты, как будто припудренные золотом и серебром. На краю поляны струился ручей с лилиями, напоминая эльфам Воды Пробуждения, местность в Высшем Мире, где все начиналось. Свет весны играл в листве и бросал пестрые краски на ковер из травы и цветов. Еда была легкой и сладкой, вино переливалось в хрустале, и почти невозможно было в таком месте думать о печальных вещах.
   - Вот чего нам не хватает, так это пивка, - заявил Фабиан. - Ах, как мне недостает темного пива из "Золотого плуга", хотя, честно говоря, я его никогда и не пробовал.
   - Тише, - простонал Ким, - ты еще больше все усложняешь.
   - А чего не хватает мне, - высказался Альдо, тихо сидевший с краю, так это трубки с хорошей травой.
   - С травой? - спросил Гилфалас. - Здесь растут удивительные травы.
   - Трубочная трава! - воскликнул Фабиан. - Я помню. Но здесь табака не знают.
   - Нет трубочной травы? - Ким был подавлен. - Нет травы - нет фолька. Но что же здесь делают, когда хотят хорошенько поразмыслить?
   - Нам приходится думать без вспомогательных средств...
   Из всего неправдоподобного, с чем Ким столкнулся в течение этого дня, это показалось ему самым невероятным. Когда он вспомнил о дыме, обволакивавшем факультет, когда его друзья и он перекидывались идеями, как мячами, то решил, что кроме истории последних столетий утратил кое-что еще.
   Воспоминания о "табачном прошлом" навели Кима на одну любопытную мысль.
   - В один из таких вечеров, - проговорил он медленно, - мы вот так, покуривая, спорили об истории и о том, герои делают историю или герои сделаны историей. Ты помнишь, Фабиан?
   Фабиан наморщил лоб:
   - Очень смутно, будто в тумане. Но продолжай.
   - Один из нас - пожалуй, Бурин - рассказывал про идею, которую высказал один ученый шестого века - по летосчислению Империи, - что-то об ущербности истории...
   - "De Fallibilitetate Humanorum Historiae" ["О погрешности человеческой истории" (лат.)], - проговорил Фабиан. - Да, я вспомнил. Как же его имя? Атериас? Клериас?
   - Ктесифас! Магистр с островов. Он представил теорию, согласно которой в потоке истории существуют определенные точки, где действие единственной личности в нужном месте и в нужное время может изменить весь последующий ход событий... История не сама себя регулирует - вот каков был его тезис. Мы тогда пришли к заключению, что это недоказуемо, поскольку то, что было, уже произошло. Все прочие варианты истории - из области неиспользованных возможностей. Однако мы, кажется, как раз и попали в одну из них.
   Фабиан с его острым аналитическим умом сразу же сделал вывод:
   - Так ты считаешь, что где-то в прошлом есть точка, начиная с которой все пошло иначе, чем следовало бы?
   - Да, в какой-то момент случилось именно это. И мне бы очень хотелось узнать, в какой именно.
   - Но я не понимаю, как это может нам сейчас помочь, - заявил Фабиан со вздохом.
   - Я тоже, но по крайней мере с этого мы можем начать. Первый шаг. Что будет после этого, увидим. Но я не хочу терять надежду, что мы еще можем что-то изменить.
   - Я тоже так думаю, - раздался из сумерек тихий, ясный голос Гилфаласа. - Ведь иначе зачем ты появился здесь из царства легенд? Разве это не значит, что кольцо фольков всегда приводит его обладателя туда, где он больше всего необходим? Иначе какой смысл возвращать нас к воспоминаниям о том, что могло бы быть? Только чтобы страдать? В это я не верю.
   - Кто знает, какие планы связаны у Божественной Четы с миром. Он не вечный, не совершенный, однако он не жесток, - сказала Итуриэль.
   - Но где же мы можем хоть что-то выяснить? - спросил Ким.
   - В единственном месте, где история сохраняется и исследуется, ответил Фабиан, - в университете Аллатуриона.
   - Так университет существует и здесь? Несмотря ни на что? И ты там учился?
   - И да, и нет, - таинственно сообщил Фабиан. - Ты найдешь его очень изменившимся, и учеба там не слишком благотворна. Однако он еще есть.
   - Тогда, - заключил Гилфалас, - утром мы выступаем.
   В эту ночь Ким долго лежал без сна.
   Ветер пел в деревьях, а стены дома для гостей, куда их поместили, были столь тонкими, что казалось, путники ночуют прямо в лесу. Свет луны падал в окна сквозь мелькающую и шелестящую листву, делая прозрачные круглые стекла матовыми. Ничего угрожающего в этом не было, и все же фольк, привыкший к дому, стоящему на твердой земле, с мощными балками и потрескивающим огнем в камине, ощутил себя совершенно беззащитным.
   В конце концов он сбросил странно легкое, почти невесомое эльфийское одеяло. Он открыл дверь и вышел.
   Хотя было далеко за полночь, но здесь, в долине, полностью не стемнело. Луна висела над деревьями, как круг из литого серебра, и между ветвями искрились звезды, похожие на бриллианты. Ночь была наполнена пением ветра и еще какими-то непонятными звуками.
   - Вы тоже не спите, господин Кимберон?
   - Что? - Ким обернулся. Даже в неясном лунном свете фигурка, возникшая рядом, была легко узнаваема по вьющимся волосам и острым ушам.- Это ты, Альдо?
   Альдо вздохнул:
   - Ах, я мечтаю о настоящей кровати с пышной подушкой, набитой пером, и с шерстяным одеялом. Не с этой струящейся эльфийской материей. Это все изумительно, однако...
   - Я знаю, о чем ты думаешь. Все не так, как дома. - Он сглотнул, голос отказывался ему служить.
   Дома! Тотчас он вспомнил, что Эльдерланда больше нет. Да и они сами, стоящие здесь, всего лишь игрушки судьбы, неправильность в структуре времени. Он сжал руку в кулак. Кольцо на его руке сверкнуло в лунном свете. В этот миг он желал себе никогда не владеть этим кольцом, ведь тогда он сейчас вместе со всеми остальными фольками был бы унесен гигантской бурей, которая со всеми мелкими препятствиями поступает точно так же, как с целыми народами и царствами.
   Странные заунывные звуки стали громче.
   - Слушайте! - сказал Альдо. - Вы тоже слышите?
   - Да. Этот звучит как...