- Что такое Зарактрор? - спросил Горбац.
   Альдо не знал, с чего начать. Все было так запутано. Отделить друг от друга факты и легенды было почти неразрешимой задачей.
   - Это город гномов, - ответил он, наконец, - которые появились из-под земли. Фрегорин, один из трех владык, правил там, по крайней мере, в мое время... там, откуда я пришел. Но Зарактрор не только это. Как сказал господин Бурин, это место, где встречаются миры. Поэтому именно там начали выводить живых существ - сначала этим занялись темные эльфы, а потом и гномы. Таких существ, например, как карлики и драконы, а также смешанных существ, как больги...
   - Выводить? - Глубокая складка пролегла между насупленными бровями Горбаца; впервые Альдо видел, что мимика больга способна на такое. - Об этом я должен подумать.- И через некоторое время продолжил: - А что с коротышками? Вы тоже выведены?
   - Об этом, - сухо сказал Альдо, - следует подумать мне.
   В тот день у них было достаточно времени на раздумья. Их путь шел назад, на север, через леса, но чуть восточнее. В течение дня они не увидели никого: поля были пусты. Только птицы пели на деревьях, не озабоченные страданиями, раздумьями и заботами обитателей Среднеземья.
   Вечером, когда они решили разбить лагерь, оказалось, что они уже достигли восточных отрогов Серповых гор. Деревья росли здесь скудно, но было достаточно сушняка, чтобы развести огонь. Путешественники расположились в небольшой котловине, где были защищены от ледяного ветра, дующего с горных глетчеров. Несмотря на это, было холодно, и они, укладываясь спать, плотно закутались в плащи.
   У Альдо не выходил из головы разговор с Горбацом. Конечно, ему были известны старинные предания о происхождении фольков. Семьсот семьдесят восемь лет назад, как гласила легенда, фольки впервые увидели зеленый Эльдерланд. Затем они спустились с горного перевала вниз - целыми семьями, в фургонах, нагруженных нехитрыми пожитками, - чтобы поселиться и обосноваться в этом краю. А до этого - ничего. Ни истории, ни сказаний, ни песен. Как будто до этого их и не существовало. Не следует ли отсюда, что и фольки имеют не естественное происхождение, а выведены в результате опытов в глубинах Зарактрора? И с неуклюжими больгами их объединяет нечто, возможно, гораздо большее, чем им кажется?
   Эти мысли не давали ему покоя. Господин Кимберон мог бы, вероятно, рассказать об этом подробнее; у Альдо давно было подозрение, что хранитель Музея истории знает об их происхождении больше, чем говорит.
   Он все выяснит. В этом Альдо себе поклялся; по крайней мере, это даст ему уверенность. Уверенность в себе самом.
   В эту ночь Альдо видел странный сон.
   Ему снилось, что он идет в каком-то мире, наполненном туманом, по скалистой земле, между покрытыми снегом вершинами. Его удивляло, что прежде он всегда видел горные вершины только издали и совсем не представлял, что значит странствовать на такой высоте. Он был один. Дорога, узкая горная тропа, бежавшая перед ним, была отчетливо различима, но через сто или сто двадцать Футов она терялась в окружающей серой мгле.
   Потом он увидел в тумане тень. Это был странный, бесформенный силуэт: существо с огромными ушами и длинным носом передвигалось как будто на четырех ногах. Альдо охватила дрожь при этом призрачном видении, но затем он чуть не рассмеялся, узнав, кто это. Это был Алексис, также одиноко блуждающий вокруг.
   Алъдо хотел позвать его, но это был сон, и поэтому он не мог издать ни звука. Он подошел к ослу, чтобы тот мог его разглядеть. У Алексиса на шее была оборванная веревка. Взгляд животного был смутным и полным ужаса, словно он уже давно скитался тут в одиночестве.
   Внезапно Алъдо оказался на крутом обрыве. Он дико замахал руками и так сильно испугался... что проснулся.
   Было утро, и стоял холод. Однако его спине было тепло, и когда Альдо повернулся, его пальцы погрузились в шерсть осла, который ночью улегся спать рядом. Глаза Алексиса были закрыты, и он похрапывал.
   Альдо почувствовал себя очень странно. Как ему могла присниться такая бессмыслица? Конечно, если разобраться, у них с ослом действительно есть проблемы. Когда они станут спускаться в Зарактрор, будет очень трудно убедить Алексиса следовать за ними. Он вспомнил, как одному только Фабиану удалось уговорить серого зверя пройти под водопадом. А Фабиана с ними больше нет.
   Альдо вздохнул и попытался разжечь огонь. Когда дрова начали потрескивать, остальные путники начали мало-помалу освобождаться от своих накидок. Гилфалас сел на корточки к огню и принялся растирать руки.
   - В каком направлении нам нужно идти, Бурин? - спросил он.
   Бурин развернулся, как стрелка компаса, и указал пальцем:
   - Туда.
   Завтрак их был скудным, и запивали они его лишь водой. Их запасы подошли к концу: даже вещевые мешки эльфов не были бездонны.
   Когда они отправились в путь, настроение у всех было подавленным. Бурин был молчалив, то и дело вертел головой в разные стороны, будто разыскивая некий знак, чтобы по нему сориентироваться. Гилфалас все еще не мог разделить уверенность гнома; для него это было путешествие без цели. Итуриэль также шла молча, погруженная в себя, и Альдо вернулся к своим мыслям.
   Только Горбац, казалось, не изменился. Его глаза не выдавали эмоций. В нем была прямо-таки успокаивающая невозмутимость; между тем они так к этому привыкли, что едва ли сознавали, насколько сильно полагаются на него.
   Местность в этой восточной части Разрушенной страны была не столь пустынной и безрадостной, как прежде. Тут и там росли группами деревья и кустарники.
   Около полудня они вышли на дорогу. Дорога была мощеная, широкая настолько, что по ней можно было идти попарно, а не гуськом. Выложена она была большими, грубо отесанными камнями вроде тех, какими мостят военные тракты Империи в скалистых местностях. Однако булыжники здесь были так плотно пригнаны друг к другу, что между ними невозможно было просунуть и лезвие ножа, и казались очень старыми, гладко отшлифованные дождями и ветрами.
   - Работа гномов, - сказал Бурин.
   У Альдо сердце подпрыгнуло в груди. Если это Дорога гномов, и к тому же ведущая в том направлении, которое им нужно, тогда их цель достаточно реальна, это не просто надежда. Возможно, этот путь и приведет их к воротам Зарактрора.
   Они зашагали быстрее. Даже у Алексиса, которого переход по гористой стране измучил так, что у него язык вываливался из пасти, открылось второе дыхание. Его копыта звонко цокали по мостовой.
   - Стойте! - сказал Гилфалас. - Тихо!
   Альдо потянул осла за веревку и остановил его.
   Он, как и все остальные, прислушивался, но не мог уловить ничего, кроме свиста ветра среди скал.
   - Я тоже слышу, - проговорила Итуриэль. - Кто-то идет.
   Бурин встал на колени и приложил ухо к земле.
   - Строевой шаг, - сказал он. - Идет отряд.
   - Может быть, гномы? - рискнул предположить Альдо.
   - Или больги, - высказался Гилфалас и искоса взглянул на Горбаца. Тот промолчал.
   - Впереди канава, - заметил Бурин. - Спрячемся-ка мы лучше там.
   Место, на которое он указывал, находилось примерно в двадцати шагах от дороги. Канава заросла колючим кустарником. Но чтобы добраться до нее, следовало пройти по камням. Осел увидел это и воспротивился. Он уже достаточно натерпелся, чтобы так просто расстаться с удобной мощеной дорогой. Так что он уперся и проявил полное нежелание сдвинуться с места хотя бы на шаг.
   - Сейчас не до капризов, Алекс! - уговаривал Альдо.- Идем! .
   Алекс не двигался. Альдо потянул за веревку. Тот сопротивлялся, изо всех сил напрягая шею. Перед ним вдруг возникла огромная фигура Горбаца. Алексис оскалил зубы.
   - Проклятье! - выругался Альдо. Теперь и он слышал приближающийся отряд. - Мы не можем оставить его стоять здесь.
   - Забрать груз! - произнес больг сдавленным голосом.
   Альдо тотчас понял, что задумал Горбац. В два-три приема он ослабил ремень, закрепляющий груз, который вез осел. Бурин и Гилфалас подхватили поклажу.
   - Бегите!
   Горбац забрал у Альдо повод.
   - Извини, - сказал он Алексису. Это было новое слово в его лексиконе. Затем он потащил осла по скалистой почве.
   Алексис боролся за каждый дюйм. Каким-то образом в его маленьком ослином мозгу прочно засела мысль, что нет ничего ужаснее, чем променять надежную дорогу на неопределенность открытого пространства. Веревка натянулась и лопнула.
   Горбац чуть не упал. С севера, с той стороны, куда они направлялись сами, он увидел приближающийся отряд.
   - Сюда, Горбац! - крикнул Альдо.
   Время еще оставалось. Тремя-четырьмя огромными шагами больг преодолел оставшееся расстояние и притаился вместе с Альдо и остальными.
   Алексис остался в одиночестве. Дико оглядываясь вокруг, он стоял между скал, почти как тот легендарный осел, которого кардасские жители на далеком Юге посылали в пустыню, чтобы там он погиб под грузом их грехов.
   Приближающийся отряд был одет в форму Черного легиона. Возглавлял его здоровенный как бык парень с лицом, покрытым шрамами, один только вид которого уже внушал страх.
   Рядовые солдаты были не людьми, а больгами.
   - Ты знаешь их? - спросил Альдо, обернувшись к Горбацу.
   - Двадцатый легион, двенадцатая когорта, вторая манипула.
   Альдо увидел, как дрожит огромный больг; но это был не страх, а переполнявшее его волнение. Тут он сообразил: это именно та часть, где служил их друг.
   Их друг? Сейчас выяснится, действительно ли это так. Ему нужно только привстать, чтобы показаться перед старыми товарищами, - и все будет кончено. Вероятно, его бы даже наградили, если бы он доставил на расправу короля и принцессу лесных эльфов, а также наследника царства гномов. И, тем не менее, Альдо ни на одно мгновение не усомнился в верности Горбаца.
   В этот миг предводитель отряда увидел осла.
   Озадаченно смотрел он на него. Больги, спотыкаясь, остановились и все как один тоже уставились на Алексиса. Тот отпрянул. Ему казалось, что не может быть ничего ужаснее, чем отправиться в путь по бездорожью. Теперь он понял, что эта мысль была роковой ошибкой.
   Больги в один голос завопили: "Мясо!" Алексис вспомнил, как на заднем дворе Черной крепости он, связанный, ожидал, когда его поведут на бойню. Это воспоминание вырвало его из оцепенения. С пронзительным ревом он повернулся и побежал.
   Два или три больга отделились от группы и кинулись в погоню за ним. Один из них поднял копье, чтобы метнуть его в убегающего осла.
   Рука Гилфаласа потянулась к эфесу меча. Бурин уже достал из чехла свой боевой топор. Итуриэль сжала в руке кинжал. Альдо видел, как Горбац рядом с ним инстинктивно нащупывает оружие, но у него ничего не было; даже железный прут, прихваченный из темницы, остался в Потаенной долине.
   Больг сжал свои огромные ручищи в кулаки.
   Внезапно последовал резкий окрик, и преследователи остановились. Потом, разочарованные, они вернулись в строй. Центурион лающим голосом отдал команду, и отряд вновь отправился в путь.
   Путники ожидали, пока самый последний черный плащ не исчез за поворотом. Только тогда они отважились выбраться из своего убежища.
   Осла нигде не было видно.
   - Пойдем искать? - спросил Горбац. Больг все еще дрожал, но уже едва заметно.
   Альдо покачал головой:
   - Боюсь, это бессмысленно. Если он сам не вернется...
   Но он считал, что вероятность этого невелика. Поскольку животное умчалось в панике, оно остановится лишь тогда, когда не сможет больше бежать. И более чем сомнительно, что осел сможет после этого найти дорогу назад. Кроме того, у них не было времени ждать так долго.
   - Мы все равно не сможем взять его с собой туда, куда направляемся, сказал Гилфалас. - Меня самого мысль о Зарактроре наполняет ужасом. Туннели там длинные и узкие, а шахты глубокие. В залах со множеством колонн царит вечный полумрак. Осел бы этого не выдержал.
   - Я об этом тоже подумал, - отвечал Альдо. - Здесь у него, по крайней мере, есть еще шанс, если только он не попадет в руки другим больгам.
   Когда он произносил эти слова, ему снова вспомнилась картина из его сна: встреча в тумане. Он отчетливо видел внутренним взором оборванную веревку на шее осла. Неужели он все это предвидел? И встретятся ли они с Алексисом еще когда-нибудь?
   Бурин не прислушивался к их разговору. Он вертел головой в разные стороны, как собака, берущая след.
   - Ты все еще веришь, что мы найдем Зарактрор? - спросил он Гилфаласа довольно строго.
   Гилфалас улыбнулся:
   - Я знаю, где мы находимся. Смотри! Канава, в которой они нашли убежище, была высохшим руслом ручья, впадавшего в озеро, которое сейчас, до сезона таяния снегов, превратилось просто в маленький пруд, почти лужу. Озерные лилии, которые когда-то цвели вдоль его берегов, погибли от холода.
   - Это было именно здесь: я пришел в себя, и мне казалось, что я в Итиаз Кайден, Водах Пробуждения. Здесь или в другом месте, очень похожем на это.
   Он говорил таким тоном, словно готов был в следующий миг запеть. Но Бурин прошел мимо него и, тяжело ступая, направился по хрустящему льду в направлении скалы.
   С дороги это выглядело так, будто горный ручей, питавший маленькое озеро в другое время года, выходил прямо из камней у подножия скалы. Но при ближайшем рассмотрении картина менялась. Внезапно там, где до сих пор была видна отвесная скала, открылся проход. Это была не иллюзия, лежащая в основе магии эльфов; это было искусство, как бы сотрудничающее с природой.
   - Работа гномов, - сказал Гилфалас.
   В самом деле, вход был устроен чересчур аккуратно, правильно, чтобы быть естественным. Слишком прямыми и крутыми были края, слишком гладкими стены галереи, ведущей в глубину. А сверху над аркой красовался вырезанный в камне знак - стрела с раздвоенным острием.
   - Что это означает? - спросил Альдо.
   - Это гномий глипт, - пояснил Гилфалас, - однако, что он означает, может сказать только Бурин.
   - Это знак Фрегорина, - пробурчал Бурин, - владыки Зарактрора.
   - Мы пойдем туда? - спросил Горбац, который уже терял терпение.
   - Фрегорин давно мертв, - заметил Альдо. - Он сидит на троне в Сводчатом зале, превратившись в камень, как это рано или поздно случается со всеми гномами, - продолжал он, бросив искоса взгляд на Бурина. - Так, во всяком случае, рассказывают в Эльдерланде.
   Бурин молчал.
   Разговаривая, они постепенно вступили в туннель, который перед ними открывался. Он был довольно высок, так что даже Горбац без труда мог идти по нему выпрямившись, и широк настолько, что можно было идти и по двое.
   Насколько можно было видеть, туннель уходил по прямой в самую глубь горы.
   - Я не знаю, что нас ждет, - наконец заговорил Бурин. - Мне известно только, что это единственный путь, который приблизит нас к решению загадки. Поэтому мы должны идти.
   Какой-то шорох заставил их остановиться. Это прозвучало как стук камня о камень. В туннеле внезапно потемнело. Они оглянулись и увидели, что вход за ними закрылся. Все произошло так быстро, что никто не успел и слова сказать. Они лишь стояли и смотрели, как какая-то сила запирает единственный путь к отступлению.
   - Тем более, - продолжал Бурин уже в темноте, - другого выхода у нас и нет.
   СТЕНЫ МРАКА
   Боль была ужасно сильной; она накатывала на Кимберона волнами. Но еще ужаснее боли был голос, кричавший из темноты:
   - Иди ко мне!
   Он не мог противостоять мощи этого голоса. Но не мог и разжать пальцы, которые все еще цеплялись за краешек плаща. Он разрывался между необоримой силой и неподвижным предметом. И боль в голове была настолько сильной, что он не мог ни думать, ни действовать.
   Потом что-то в голове как будто взорвалось, и он оказался на твердом каменном полу и остался лежать в углу, жалобно постанывая.
   Все вокруг него продолжало вращаться, но уже медленней. Он чувствовал вкус крови во рту, голова болела. Собственно говоря, болело все. Рука все еще была сжата, и он придвинул ее к лицу. Она горела.
   То, что он держал в руке, было клочком зеленого плаща.
   - Ф-фабиан?
   Кто-то подполз к нему; большая тень оказалась фигурой друга.
   - Ты проснулся?
   Я вообще не спал, хотел возразить Ким. Вместо этого он спросил:
   - Где мы?
   - Представления не имею,- ответил Фабиан. - Лишь одно я знаю точно: мы не в Турионе.
   - Может быть, в Подземном Мире?
   - Не так громко! - вместо ответа прошептал Фабиан. - Нас могут услышать.
   Зрение Кима медленно прояснялось. Его взгляд упал на каменный пол с плотно уложенными шестиугольными плитками, поддерживавшими друг друга наподобие пчелиных сот. Они с Фабианом находились в большом зале, отделанном камнем. Пилястры, делившие стены справа и слева на отрезки, хотя и были сделаны из камня, но изгибались подобно растениям или змеям. В мерцающем голубоватом свете, заполнявшем помещение, они казались живыми.
   Нет, сказал себе Ким, это не гномъя архитектура. Он вспомнил Академию и уставившийся на него слепой глаз. Нет, так строил лишь один-единственный народ в Среднеземье: следуя законам природы, но ради собственных целей искажая их.
   Темные эльфы.
   С усилием Ким огляделся. Перед ним возвышалось нечто вроде колонны, заслоняя обзор. За ней, в круге на возвышении, потрескивал и играл голубоватый свет, который он уже заметил раньше. Он напомнил о призрачном свечении, которое Ким уже наблюдал над болотами в начале путешествия.
   В помещении пахло как будто сырой шерстью, и кисловатый привкус раздражал язык.
   На возвышении пребывал, сгорбившись, некто в черном. Он стоял спиной к наблюдателям, так что они не могли видеть лица, однако длинная черная мантия и гладкие черные волосы делали его вполне узнаваемым: это был темный эльф, которого они застали врасплох в библиотеке во время магического ритуала. Он, очевидно, и увлек их за собой сюда.
   Сюда... или когда, прозвучало в сознании Кима. Он не смог бы сказать, подумал ли об этом, или мысль пришла к нему откуда-то извне.
   Порыв ветра пронесся по залу, когда открылась дверь. Рука Фабиана потянулась к рукояти меча. Ким покачал головой, удерживая его от необдуманных действий.
   В этот момент сквозь шелест и мерцание прозвучал голос. Но он принадлежал не фигуре на возвышении, а кому-то находящемуся дальше, за колонной.
   - Атхар! Тхай но вессун.
   Ким с детства интересовался языками, чтобы иметь возможность читать книги, находившиеся в доме его воспитателя, магистра Адриона. Однако в первый момент он не смог отнести эти слова ни к одному из знакомых ему диалектов. Затем он догадался: это язык эльфов, но той разновидности, которой он никогда не слышал.
   - Отец! Приветствую вас.
   - Сын. - Согбенный силуэт на возвышении выпрямился. Связка бумаг, которую темный эльф держал под мышкой, упала на пол.- Дорога была слишком долгой. Моих сил едва хватает и на меньшую.
   - Вы нашли то, что искали, отец? - Голос звучал яростно, почти алчно.
   - Да. И я видел его, сын. Человека с мечом. Он пойман во времени. Теперь ты должен выполнить свою часть задачи: чтобы он не родился.
   - А хранитель кольца? Что с ним?
   - Я призову его, когда настанет время. Так, как произошло, произойдет.
   Было слышно шуршание бумаг, потом раздался звук тяжелых удаляющихся шагов. Голубое свечение погасло, и помещение погрузилось в темноту, рассеиваемую только бледным сиянием, проникавшим снаружи сквозь высокую остроконечную прорезь окна.
   Ким и Фабиан помедлили еще некоторое время, прежде чем решились покинуть свое убежище. Ким со стоном присел на край возвышения. Фабиан растирал себе руки и ноги; на него тоже подействовало их стремительное путешествие, но без таких тяжких последствий, как у Кима.
   - Ты понял, о чем они говорили? - спросил он. - Это звучало как эльфийский, но я не разобрал почти ни слова.
   - Это один из вариантов эльфийского, - ответил Ким. - Так уже давным-давно не говорят. Во всяком случае в Среднеземье, - добавил он. - Я понял, по крайней мере, большую часть. Тот, который ожидал здесь, называл другого, вместе с которым мы сюда попали, отцом...
   Фабиан беспокойно прошелся взад и вперед.
   - Я знаю, - ответил он. - Это и я понял. И мне знаком этот голос. Я слышал его на поле битвы в Эльдерланде. Это Азантуль, полководец темных эльфов.
   - Тогда тот, в библиотеке...
   - Азратот, его отец, князь Теней.
   Ким почувствовал себя бесконечно усталым. Его правая рука горела, будто в огне.
   - Но я думал, что он давно мертв.
   - Да, даже в этом мире. И эльфы живут не вечно, во всяком случае в Среднеземье. Он считался величайшим в мире магом, однако его колдовство лишило его сил, так что он, в конце концов, зачах. А некоторые говорят, что его убил собственный сын - Азантуль.
   Фабиан снова возобновил свое бесцельное хождение из стороны в сторону.
   - В любом случае он не должен быть здесь. Он не должен больше существовать, понимаешь?
   Ким вздохнул.
   - Я уже не знаю, что может быть, а что не может, - произнес он. Однако мне известно одно, и это совсем скверно: у него кольцо власти.
   - Что?
   - Да,- подтвердил Ким,- кольцо власти. Я видел. И смотри, как оно на меня подействовало.
   Он поднял правую руку. Она была красной, а пальцы - такими распухшими, что он едва мог ими шевелить. Его собственное кольцо так плотно охватило распухшую плоть, что снять его было невозможно.
   - Надеюсь, это пройдет, - продолжал он. - Но я думаю, что и с ним должно было случиться что-либо подобное. Вероятно, поэтому он не стал разыскивать нас. Он был гораздо больше занят собой.
   Фабиан поднял руку, на которой было кольцо, серебряное с зеленым камнем.
   - А у меня все в порядке, - проговорил он удивленно. - Почему же все это оказало действие только на тебя? - Это прозвучало чуть-чуть обиженно, хотя Ким понимал, что это не так.
   - У него есть кольцо, - повторил он. - Я видел.
   - Я нисколько в этом не сомневаюсь, - ответил Фабиан. - Только что это за кольцо? Седьмое носишь ты. О трех мы знаем. Два на руках Владык гномов, как гласят легенды, но это охранные кольца, в их власти открывать и закрывать, связывать и разрешать - но не больше. Первое кольцо Высокого Эльфийского Князя? - Его пронзила дрожь. - Оно много лет считается пропавшим.
   - Я думаю, первое кольцо в безопасности, - возразил Ким. - Я его тоже видел.
   Фабиан искоса взглянул на него, однако ничего не сказал.
   - Но какое же тогда это кольцо?
   - Восьмое? - высказал предположение Ким. - То, о котором повествует притча из библиотеки магистра Кверибуса? Кольцо, которое никому не было дано?
   Он соскользнул с края возвышения и встал на ноги.
   - Нам нельзя здесь оставаться, - заявил он. - В любой момент кто-нибудь может войти, и что тогда?
   Фабиан пожал плечами.
   - В конце концов, имеется еще Изратор, - высказался он. - Это самое лучшее средство против темных эльфов!
   Остатки голубоватого мерцания еще висели над круглым возвышением, где стоял темный эльф. На его поверхности были вырезаны некие знаки, которые уходили в вышину, и на потолке, где сходились своды, образовывали единое целое. Исполненный любопытства, Ким провел рукой по ним. Там, где его пальцы касались поверхности, вспыхивал голубой свет. Внезапно Ким понял, что напоминают ему знаки-рисунки.
   Во времена учебы у него в руках однажды оказалась книга по астрономии, знаменитая "Liber Astrolabicum" ["Книга про астролябию" (лат.)] магистра Иордануса Клависа. Но вскоре он отложил ее в сторону. Речь там шла о гомои гетероцентрических сферах, об эпициклах, деферентах и циклах внутри эпициклов, об их совместном движении, зависимом от размера эксцентрика и аквиантов. Все было закодировано в бесконечном множестве диаграмм, таблиц, формул и доказательств, основанных на данных вычислений и бесчисленных наблюдений.
   И все это только для того, чтобы понять кажущееся бессмысленным движение небесных тел, которые то двигаются по небу прямым путем, то возвращаются назад по своей собственной орбите или по эклиптике, таща за собой живописные шлейфы.
   Перед математическим гением ученого Ким готов был снять шляпу, но понять все это до конца был не в силах. С другой стороны, он уже тогда спрашивал себя, почему Божественная Чета - или какое-то другое существо, создавшее мир во всем его совершенстве, - пришла к настолько сложной системе, что даже великие ученые должны прилагать громадные усилия, чтобы эти закономерности постичь. Обладая скромным разумом фолька, он полагал, что простое объяснение всегда лучше сложного, ибо если оно и не всегда правильнее, то всегда красивее.
   Фольки, гордившиеся своей собственной системой летосчисления, определили год по посеву и урожаю, по летнему солнцестоянию и рождеству. А когда замечали, что их часы слишком противоречат космосу, тогда Совет Эльдерланда устанавливал дополнительный день в году, и все снова на некоторое время было в порядке.
   То, что Ким видел здесь, было гораздо сложнее. Здесь учитывалось не только движение звезд и циклы макрокосма, но еще и времена года с их светлыми и темными фазами, лунными циклами, неделями, днями, часами, минутами, вплоть до самых крошечных частиц времени...
   - Календарь! - воскликнул он. - Это календарь, Фабиан...
   Однако тот его не слышал. Он стоял у двери, приоткрытой на ширину ладони, и пристально смотрел наружу. Казалось, увиденное так его поразило, что он забыл обо всем остальном.
   Ким подошел к нему. Фабиан уступил ему место, и тогда Ким увидел все это сам.
   Перед ним простирались стены и переходы, тянущиеся через мощеный двор. Где-то далеко-далеко над горами поднималось из глубины ночи солнце, так что из тумана возникали одна за другой бесконечные стены. Это была чудовищных размеров крепость. Она выглядела сооружением, не имевшим цели и смысла, но подчиняющимся какому-то тайному закону, подобно моллюску, создающему слой за слоем свою раковину. И все створки этой раковины были украшены коронами с тройными зубцами.