Петухов Юрий. Бунт вурдалаков (Звездная месть - 2)

   Именно из него выплыло чудовищное высохшее лицо демона Авварона. Это было лицо высохшей, сожженной мумии. На нем жили одни лишь базедово выпученные огромные черные глаза, пронизанные кровавыми прожилками. Безумие стояло в этих глазах. Безумие и Ужас.
   Иван отключил прозрачность. Но жуткий лик не пропал. Он висел над Иваном. Молча жег его черными глазами.
   «Это они! — судорожно ударял в виски голос Первозур-га. — Это та самая третья силах про которую я тебе говорил, Иван! Надо что-то делать, они погубят нас. Они не дадут нам вырваться! Я не могу им противиться! Они требуют вернуться в Пристанище! Это невозможно, Иван!»
   — Да, ты должен вернуться! — прогрохотало в мозгу Ивана голосом Авварона Зурр бан-Турга в Шестом Воплощении Ога Семирожденного, голосом демона Зла.
   — Нет! — сказал Иван. — Я не вернусь! И ты можешь не гипнотизировать меня. Ты не справишься со мною, Авва-рон! Не справишься, потому что тебя нет! Ты внизу, Авва-рон, ты в Пристанище, ты в Преисподней, Авварон! Там ты всесильный властелин! А здесь лишь твой фантом. И плевать я на него хотел!
   — Ты должен вернуться! Ты не выполнил своего обещания! Ты обманул меня! Ты убил мое тело! Ты убил мой мозг в Пристанище! Ты должен вернуться… Ты уже возвращаешься. Повторяй за мной: Пристанище — это все! это Вселенная вселенных! Земля — это часть Пристанища! возвращаясь в Него, ты возвращаешься на Землю! ты возвращаешься на Землю! ты возвращаешься на Землю!
   -..я возвращаюсь на Землю. Земля — часть Пристанища, — Иван еле шевелил языком. Он ощущал, что все больше и больше поддается чарам колдуна.
   Но не мог пересилить себя.
   Он уже терял сознание. И готов был отдать команду о возврате, о спуске на планету Навей, о погружении в ее лиловые мохнатые утробы, о возвращении, когда Большой мозг капсулы взял команду на себя.
   Все произошло мгновенно. Десантный бот, приостановившийся под серебристым боком капсулы, нырнул в нее; Черное пламя отражателя погасило остатки беснующегося багряного огня… и пропало. Капсула канула в подпростран-ственные структуры. Вместе с ботом, Иваном, пребывающим в забытьи, и Первозургом, приготовившимся к окончательной, последней смерти.
   Пробуждение было болезненным. Иван невольно поднес руку к горлу — ему казалось, что кто-то жестокий и неумолимый душит его, душит безжалостно, на совесть.
   Перед глазами почему-то проплыла гиргейская клыкастая рыбина с красными глазами. Проплыла, плотоядно облизнулась мясистым языком, заглянула Иванув душу. И пропала.
   Он лежал в приемном отсеке на гравиподушке — капсула аозаботилась о нем. На серой стене расплывалась мутная серая тень.
   Иван протер глаза.
   — Ты умрешь лютой, ужасающей смертью! — процедил скрипучий старушечий голос не в уши, и не в мозг, а казалось, прямо в сердце.
   — Нет, — машинально ответил Иван. Он еще не совсем понимал, о чем речь. Но уже четко знал —.уходить нельзя! ни в коем случае нельзя! если капсула и на самом деле вынырнет у Земли — ему смерть! он просто скончается от невероятной дряхлости! он рассыпется в прах! никто ему не поможет, даже Первозург! назад! срочно назад! П Прожигающие злобой, налитые кровью глаза старухи-призрака смотрели на него из-под черного низко опущенного капюшона. Высохшее тело фурии тряслось, черные одежды развевались на ней, хотя в отсеке не было ни дуновения ветерка.
   — Ты сдохнешь, Иван! Чудовищна будет смерть твоя! И никакая сила не защитит тебя! Смотри! Смотри мне в глаза!!!
   Иван невольно уставился в кровавые зрачки. Он знал, что нельзя этого делать. Но он не мог противостоять напору, этой волне ненависти и злобы, потусторонней злобы. Верхняя губа, растрескавшаяся, покрытая редким рыжим пухом, дрожала, обнажая желтые поблескивающие нечеловеческие зубы. Они клацали в такт каждому слову. Высохшая морщинистая рука с черными когтями сжимала деревянную клюку с уродливым надглавием-набалдашником.
   — Убирайся! — простонал Иван, пересиливая себя. Он не мог ничего передать Большому мозгу, его сознание цепенело. Он был уже почти за гранью жизни.
   — Черное заклятье лежит иатебе, Иван! И никогда тебе не вырваться из пут Преисподней! — оглушительный Истерический вой-хохот пронзил уши, кровь потекла по щекам.
   Но Иван не останавливался. Он полз в рубку., Проклятия сыпались вслед. Они перемежались с хохотом, безумным воем, сатанинскими сладострастными стонами… и новыми, еще более страшными проклятиями.
   Он полз уже во тьме, ничего не видя.
   Когда он перевалился через барьер-порожек рубки, в мозг вонзилась игла: «Стой! стойЙ стой!!! Ты идешь к Земле! Ты вот-вот будешь на ней! не смей возвращаться!!!» Иван скривил губы. Кто?! Он не знал, кто это! Но возвращаться надо, иначе смерть! Он обязан вернуться именно в то место, откуда он начинал — в то место Вселенной возле сектора смерти, где его выбросило еще тогда- Только оттуда возможен откат. Если он вообще возможен.
   Капсула сама вернется. А ему нужен только откат-Иван мысленно трижды назвал Большому мозгу координаты. Туда! Туда!! Это приказ!!!
   Сатанинское рычание громом прогремело в спину:
   — Ты еще вернешься! Ты проклят навеки! Планета Навей никогда не отпустит тебя! Смерть — лютая, страшная смерть… Черное заклятье! Во веки веков!!!
   Иван ударился головой о переборку.
   Все позади.
   Он опередил их всех.
   Он выиграл!
   И как подтверждение в его воспаленном, усталом мозгу тихо прогудело:
   — Откат!
   Волна тошноты захлестнула горло. И все пропало.
   Он сидел в мягком уютном кресле. Черный столик чуть поблескивал своей матовой поверхностью. Кресло было воздушно-упругим. Иргизейский гранит высвечивался черным внутренним огнем. Этот странный неземной огонь разливался по сферическому залу, играл лиловыми бликами под зеркально прозрачным, уходящим глубоко вниз гидрополом.
   — Этого не может быть! — воскликнул круглолицый человек с перебитым широким носом. Глаза его были широко раскрыты, и в них легко угадывалось… нет, не страх, не отчаянье, а лишь непонятное помутнение.
   — Плюсовой безфактурный сдвиг, — вяло вырвалось из узких губ старика с ясным взором.
   Одутловатый в черной шапочке на затылке переглянулся с пижоном в запашном старинном костюме и с алмазной заколкой в черной парчовой бабочке.
   Оба были явно обескуражены.
   — Неудачный пуск?
   Иван уставился на вопрошающего. ~- Нет, — сказал он с расстановкой, все прошло как нельзя более удачно!
   Он положил обе руки на иргизейский столик. Барьера не было.
   Вот и славненько, — подумал Иван. Он глядел на свои руки — они были молоды, сильны, упруги. Он все помнил! Это были руки десантника-смертника, готовящегося к поиску, отправляющегося на задание. Откат! Он выиграл… на этом этапе! И он не дряхлый старец, чудом вырвавшийся из Пристанища, которое имеет только вход. Он помнил все!
   «Не торопись, Иван, не смей поступать опрометчиво, нельзя…» — бубнил в мозгу Первозург, так и не обретший пока нового тела. «Нет, я не поступлю опрометчиво!» — мысленно ответил Иван. Он широко улыбнулся, пожал плечами, вздохнул.
   Следующим движением он резко выбросил вперед свои сильные молодые руки. Смертный сип вырвался из сдавленного горла круглолицего, хрустнули позвонки, струйка крови вытекла из полуоткрытого рта.
   «Тебе нравится это тело?» — мысленно вопросил он Первозурга.
   Но того уже не было в его мозгу.
   Иван отбросил столик к стене. Встал. Прежде, чем он успел открыть рот, все три кресла с еще живыми членами тайного совета, обрекшего его на смерть, будто по мановению руки провалились в черноту и прозрачность гидропола, спасая сидевших в них. Этого Иван не ожидал. Ох, как они ценят свои жизни!
   Он знал, что через секунду в зал ворвется охрана.
   Но его это мало беспокоило.
   На Земле были дела и поважнее.