Певзнер Керен. Город Ветров

   - Смотри, Марина, - наклонилась ко мне Далила, - вот это челюсти, Видела одну такую - ею мой Самсончик размахивал, когда напился пальмового вина.
   - Да, представляю себе..., - ответила я ей.
   Тем временем события развивались стремительно. Растолкав своей коляской ждущих в очереди, белозубый аристократ направился точно к распахнутым воротам. Как ни странно, публика безропотно пропустила его, а дюжие стражники почтительно склонились.
   - Кто это? - спросила меня Гиневра.
   - Не знаю, может он какой-нибудь их князь или граф...
   Наконец, спешившись, мы достигли ворот в Гадолию.
   - Стоять! - крикнул мне один из стражников.
   Ему мало было того, что его зубы выпирали из челюсти. Он был еще и ярко-синего цвета. Его кожа играла всеми оттенками густого ультрамарина, а ладони слегка отдавали голубизной.
   - Кто такие? - продолжил он, грозно вращая белками глаз.
   - Мы путешественницы, - ответила за всех нас Ипполита, - и приехали в вашу страну из простого любопытства.
   - Что запретного везете с собой?
   - Да так, ничего особенного...
   - Фальшивые золотые, травку-охмурежь, арбалеты с ядовитыми наконечниками?
   - Нет, ну что вы!
   - Проезжайте.
   Он посторонился, мы вновь вскочили на лошадей и поскакали, радуясь, что прошли таможню так легко и просто.
   На улице разношерстная толпа спешила по своим делам. Люди были все разные - толстые и тощие, высокие и низкие. И все в них было чересчур: уж если толстый, так такой, что при ходьбе переваливается с одного бока на другой, а кожа висит крупными складками. А если высокий - так может спокойно заглядывать в окна второго этажа.
   Но что самое интересное - это то, что многозубые граждане Гадолии были исключительно двух цветов: белые и синие. Причем у синих зубы блестели ярче. Иногда попадались люди голубого цвета, морской волны, темносинего, но это не меняло общей картины. Если между ними и попадался какой-нибудь бронзоволицый человек, то зубы у него были нормальные и значит - это был иностранец.
   А дома? Они поражали воображение. Один дом состоял из двадцати квартир, поставленных одна на другую. Другой уходил спиралью в небо. Третий изображал собою дерево, около которого нам попался дэв-искуситель. Квартиры на нем висели гроздьями.
   Окна домов украшали нарисованные картинки, на которых были написаны рекламные джингли: "Если дорога ты мужу, попроси купить бонтужу" или "Нет на свете счастья боле, чем вкушать решпа и цоле". Что это было, мы не понимали, но читалось складно.
   Мои спутницы, ехавшие впереди меня, вдруг загалдели, спрыгнули с коней и уставились в витрину какого-то магазина, чуть не проткнув ее носами. Мне захотелось узнать, что же они такого выискали.
   Подъехав поближе, я тоже соскочила с моего верного Ранета в яблоках и направилась к любопытствующим подругам. Они разглядывали манекены, одетые в роскошные платья. Лицо одного из манекенов показалось мне знакомым. Подойдя поближе, я обомлела. В витрине, в непринужденной позе, изящно отставив ножку, стояла Ипполита. Платье на ней выглядело шедевром портновского искусства. От талии ниспадали глубокие складки. Лиф украсили мерцающие стразы.
   Кукла выглядела, как живая Ипполита. С трудом оторвав от нее взгляд, я обернулась и увидела перед собой оригинал. Амазонка стояла, не отводя от манекена глаз и, казалось, забыла обо всем на свете. Гиневра с Далилой не могли сдержать восторженных воплей.
   - Ипполита, - потрясла я ее за плечо, - эта кукла так на тебя похожа!
   Она глянула на меня, совершенно обалдев от такого совпадения:
   - Слушай, откуда меня тут знают? У нас такие скульптуры только Фидий высекает...
   Радостный крик Далилы зазвенел у нас в ушах:
   - Вау! Это же я!
   Мы резко обернулись. В том же платье, на том же самом месте стоял манекен, как две капли воды похожий на Далилу. А сама Далила, в отличие от сдержанной амазонки, орала, как ненормальная, и тыкала пальцем в витрину. Следует признать, что на пышной Далиле это платье сидело лучше, чем на худощавой Ипполите.
   Гиневра увидала в соседней витрине себя в платье небесно-голубого оттенка и критически заметила:
   - Нет, этот оттенок мне совсем не идет...
   Мы перемеряли все платья - разумеется, визуально, - после чего вскочили на коней и двинулись дальше. Проехав по центральной улице, мы свернули на боковую и увидели небольшой домик с очередным плакатиком- зазывалой: "Хочешь отдохнуть прекрасно - заходи к хозяйке Ласло".
   - Вот! - воскликнула Гиневра. - То, что нам надо!
   Спрыгнув со своего коня, она подошла и постучала по двери широким кольцом, укрепленным в львиной пасти.
   На стук вышла благообразная старушка в накрахмаленном чепчике. У нее были такие розовые щеки, что у меня вкралось подозрение - а не румянит ли она их. Седые волосы под чепчиком отливали фиолетовым цветом, словно она долго полоскала их в синьке с добавлением чернил.
   - Гости дорогие! - заулыбалась она, обнажая блестящие зубы, - проходите, пожалуйста... И собачка с вами? А она чистая?
   - Да чистый я, чистый, - заворчал Сенмурв. - Последнюю блоху вчера съел.
   - Хорошо, - согласилась она, совершенно не удивляясь, что пес разговаривает, - тогда и собачке можно.
   Мы зашли в просторное помещение. Видимо, хозяйка была чистюлей, каких поискать. Мебель выстроилась по струночке, на огромном ковре - ни одной пылинки, всюду лежали салфетки. Края занавесей и покрывал украшали рюшечки, воланчики и еще что-то, чему я не смогла отыскать названия.
   - Присаживайтесь, - пригласила она, - хотите пообедать?
   - Это гостиница? - спросила любопытная Гиневра, озираясь кругом.
   - Да, - кивнула старушка, - меня зовут тетушка Ласло, а свой дом после смерти мужа я превратила в гостиницу. И теперь мне совсем не скучно.
   - Здорово тут у вас, - заметила Далила. - Так чисто, что боязно даже ходить. Кто же это все убирает?
   - Демоны, - спокойно ответила тетушка Ласло.
   - Кто? - спросили мы хором, а Сенмурв сел на задние лапы и угрожающе зарычал.
   - Вы что, никогда не видели домашних демонов? - удивилась старушка. - Я без них, как без рук.
   - Никогда, но хотели бы! - с интересом сказала я, а Гиневра посмотрела на меня осуждающе. Видимо, она не хотела даже мельком глядеть на исчадий ада.
   - Пожалуйста, - тетушка Ласло пожала плечами, - у меня их много.
   Она свистнула два раза в свисток, висевший у нее на груди и откуда ни возьмись возник небольшой смерчик. Он начал носиться по ковру, покачиваясь при движении.
   - Демон-пылесос, - гордо продемонстрировала она. - Последняя модель наших магов. Собирает с пола все пылинки весом до восьми граммов. Прежняя модель управлялась только с пятиграммовыми. Приходилось прибирать вручную.
   Тем временем смерчик прошелся по всем углам, задел Сенмурва, который отскочил и недовольно гавкнул на него, и исчез.
   - Ну, вот, - удовлетворенно сказала хозяйка, - теперь в доме нет пыли, которую вы нанесли на своих подошвах.
   - Здорово! - восхитилась Гиневра. - А что еще могут эти ваши демоны?
   - Все! - гордо ответила тетушка Ласло и обвела руками комнату. - Стирают, готовят, приносят еду из лавки. Дом охраняют. Видите?
   Она показала на дверь, на внутренней стороне которой была изображена еще одна львиная голова. Лев, казалось, спал, прикрыв тяжелые веки.
   - Охранять! - негромко приказала хозяйка.
   Львиная голова открыла глаза. Они загорелись красным огнем. Лев оскалил пасть, и послышался угрожающий рык.
   - Что это? - спросила Ипполита, а у Сенмурва шерсть на загривке поднялась дыбом.
   - Демон домовой охраны в полной готовности. Я оставляю его таким, когда ухожу из дома. Теперь ни один вор не сможет открыть дверь, а если приблизится и протянет руку - мой демон ее откусит.
   - Неплохо, - похвалила демона Ипполита. - И что, многим уже он пооткусал конечности?
   - Нет, - вздохнула хозяйка, - не пришлось.
   Наступила пауза. Вдруг тетушка Ласло встрепенулась.
   - Вы же есть хотите! - воскликнула она.
   - Я бы сейчас не отказалась от жареной курицы, - тут же среагировала Далила.
   - Паштет из гусиной печенки у вас есть? - добавила Гиневра.
   - Вы что?! - всплеснула руками румяная хозяйка. - Это же жутко вредно и жирно. Вы подумали о своем здоровье?
   - Хорошо, несите, что есть, - видимо Ипполита не хотела спорить.
   - У меня чудненькое бурмо и салат из чопса, - обрадовалась она и свистнула снова.
   В тяжелом столе, стоящем посередине комнаты, открылся люк и снизу поднялся большой квадратный поднос. На нем расположились четыре пиалы с какими-то шариками, а посредине было блюдо с мелконарезанной сероватой массой. Мы с подозрением посмотрели на эти яства.
   - Угощайтесь, - засуетилась старушка, - у меня полный пансион. Кухонного демона я тоже совсем недавно обменяла. Старый перчил даже соки.
   Мы уселись за стол. Ипполита, как самая храбрая из нас, попробовала один шарик, хмыкнула и взялась за второй. Мы последовали ее примеру.
   На вкус все эти кушанья оказались полной дребеденью. Шарики были приготовлены из вареной капусты, а в состав салата в основном входили геркулесовые хлопья. Но мы были такие голодные, что прикончили абсолютно все.
   - Очень рада, что вам понравилось, - защебетала тетушка Ласло. - Это очень здоровая пища. Она одобрена главным советом по здоровью. Мой кухонный демон настроен только на полезные рецепты.
   - Значит, будем жрать отруби, - уныло заключила Далила.
   - Эх, не ели вы настоящую долму, - с ностальгией протянула я. Виноградные листья, нежные, как шелк...
   - И что, это едят? - подозрительно спросила Гиневра.
   - Не мешай, - остановила ее Далила, - не видишь, человек мучается.
   Но я не обращала никакого внимания на их препирательства.
   - А потом берем фарш, нежную баранину, добавляем киндзы и лука, чуть-чуть риса, обязательно персидского, длиненького. И мацони.
   - Чего?
   - Не мешай, - отмахнулась я, - и чеснока туда, толченого, и укропу. Все перемешиваем и поливаем, и поливаем...
   - Смотрите! - вдруг закричала Ипполита и показала пальцем на стол.
   Люк снова открылся, и из его разверстой пасти по комнате разнесся запах. Я мгновенно его узнала - это был запах божественной долмы, которую могла готовить лишь моя свекровь.
   Блюдо поравнялось с поверхностью стола.
   - Что это? - мои спутницы уставились на поднос, будто на нем лежала голова профессора Доуэля. А это была долма.
   Темно-зеленые шарики лежали горкой. Сверху политые белым соусом из кислого молока, они источали такой аромат, что мы, не сговариваясь, потянулись к блюду. Мы брали утопленную в соусе долму, величиной с грецкий орех, и отправляли в рот. Вкус - нежная кислинка виноградных листьев, смешанная с нутряным жиром из бараньего желудка - был под стать запаху. Блюдо опустело в миг, чему весьма способствовал Сенмурв.
   - Слушай, Марина, как тебе удалось раскрутить кухонного демона? - сытая Далила растянулась на диване и мечтательно поглядывала в потолок.
   - Он наслушался, как она рассказывает, и не выдержал, - усмехнулась Ипполита.
   - Интересно, знает ли об этом тетушка Ласло?
   Хозяйка гостиницы материализовалась на пороге гостевой комнаты. Слегка поведя носом, она не выразла недовольства, но по ее лицу - печеному яблочку, было видно, что художества своего кухонного демона она внесет в наш счет.
   - Спальные комнаты готовы, - торжественно произнесла она.
   Мы поднялись наверх.
   Каждой из нас была предложена маленькая спальня с абсолютно стерильными постельными принадлежностями. Простыни даже пахли какой-то химией. Твердый матрац покоился на кровати из полированного дерева. На окнах висели уже знакомые фестончики, а в углу комнаты притаилась небольшая дверка. Само собой, я заглянула в нее.
   В центре пола, выложенного мраморными плитами был нарисован черный квадрат. Колеблясь, я наступила на него. Тут же всю комнату заволокли клубы горячего пара, и я вдруг почувствовала, как невидимые руки принялись стаскивать с меня одежду. Заорав, я выскочила оттуда и захлопнула за собой дверь.
   - Ты чего? - спросила Далила, прибежавшая на шум.
   - Там кто-то, - пробормотала я запинаясь, - там, в комнате, напал на меня.
   - Давай позовем хозяйку.
   Но тетушка Ласло уже спешила к нам.
   - Ой! - всплеснула она руками. - Я забыла предупредить. Там сидит демон-водонос. Если захотите искупаться, то просто встаньте посередине, на черный квадрат.
   - А что этот Мойдодыр хватается? - обиженно всхлипнула я. - Так же с ума можно со страху сойти.
   - От моего демона? - удивилась хозяйка гостиницы. - Ничего подобного! Я за него хорошие деньги заплатила. Он знает, как себя вести.
   - Ничего себе, знает, - я еще не отошла от пережитого, - ваш демон пытался стащить с меня одежду.
   - А как ты собиралась купаться? - искренне удивилась хозяйка. - В одежде? Не знаю, может быть, у вас так принято...
   Поняв полную несостоятельность своих претензий, я замолчала, хлюпнув напоследок носом. И одежда была влажная.
   - А нет здесь других купален, без демонов? - спросила Далила.
   - У меня гостиница высшей категории! - отрезала Ласло и выплыла из комнаты.
   Лежать было не просто. Раздражал легкий запах дезинфекции, матрас был так натянут, что казался доской. И еще, кто-то в темноте начал нашептывать: "Спи, моя радость, усни". Поняв, что это - очередной демонический прислужник, я спросонья пробормотала: "Заткнись" - и, повернувшись в сотый раз, уснула.
   Спать мне пришлось недолго. Я проснулась посреди ночи от звука шагов, крадущихся по коридору. Встав с постели, я осторожно приоткрыла дверь и увидела Далилу, спускающуюся по лестнице к выходу. Она была одета лишь в легкое платье, без обычной кольчужки.
   - Далила, - прошептала я, - ты куда?
   Она обернулась, и на ее лице появилась досада. Махнув рукой, она продолжила спускаться.
   - Далила, ты никуда не пойдешь! - я подбежала и схватила ее за руку. Она стала вырываться. Вся наша борьба проходила тихо, так, чтобы не разбудить остальных.
   - Навязалась ты на мою голову! - свистящим шопотом проговорила филистимлянка. - Отпусти, это не твое дело!
   - Как это не мое? - возразила я. - А если с тобой что-то случится? В чужой стране? Кругом ведь сплошные демоны! ..
   - Да что со мной может случитсься? Только одно: я сейчас лопну!
   - Давай зайдем ко мне и ты все расскажешь, хорошо?
   Далила остановилась в раздумье:
   - Ты, Марина, баба неплохая, не то, что эта Ипполита, которая мужиков на дух не переносит, или плакса Гиневра... Пойми же ты - меня ждет внизу один парень, из местных. Что произойдет, если я пару часиков проведу в свое удовольствие? Я же взрослая женщина!
   - Прекрасно тебя понимаю, но все равно никуда не пущу. А вдруг это агент Душматани? Вдруг она решила разделаться с нами по одиночке и начала с тебя, как с самой слабой?
   - Это я самая слабая? - в глазах Далилы полыхнул огонь. - Пошли!
   Мы зашли в мою комнату и услышали, как с улицы донесся слабый свист. Я выглянула. Под окном стояли трое парней, видимо, синие, так как я разглядела только белозубые улыбки, и махали нам рукой.
   - Их там трое, - обернувшись, сказала я.
   - Как трое? - удивилась Далила. - Должен был быть один. Я с ним познакомилась, когда вы уже пошли спать, а я вышла подышать на крылечко.
   - Понимаю твои аппетиты, Далила, но согласись, что трое - это слишком. Лучше посиди тут у меня от греха подальше.
   - Ох, не знаю, - вздохнула она и растянулась на моей кровати, - мне сейчас хоть двоих, хоть троих. Я при Самсоне никогда нужды в этом деле не испытывала...
   - А как ты с ним познакомилась? - спросила я, чтобы отвлечь ее немного от дурных мыслей.
   - Ты знаешь, какой он у нас там знаменитый! Первый жених, хотя однажды уже был женат. Он из иудеев, а они в жены только своих берут. А Самсону понравилась одна из наших, филистимлянок. Вот он и стал упрашивать отца, чтобы заслал сватов. А тот - ни в какую. Ты, говорит, у нас с матерью единственный сын, и быть тебе монахом, посвященным Господу. Поэтому мы тебе и волосы на голове не бреем... Видела бы ты, Марина, этого монаха, - усмехнулась она, косая сажень в плечах, девки липнут, в Газе блудницы даром соглашались с ним переспать, за честь считали.
   Ну, Самсон, конечно, в крик: "Ты, отец, дескать, ничего не понимаешь, я ее люблю, хоть она и чужого народа дочь". Пришлось идти свататься. Семь дней играли свадьбу, гости развлекались, как могли, загадки друг другу загадывали, чтобы не скучно было только лишь есть да пить, а Самсон молодую жену обхаживал. И когда поняла она, с каким сильным мужчиной ей всю жизнь ложе делить придется, то не выдержала, бедняжка, и заплакала горючими слезами. А тут Самсон загадку гостям загадал, они ответить не смогли. Тогда обратились гости к жене, попросили выведать у мужа ответ. Она стала просить, умолять, Самсончик мой и ответил. Сердце у него не в пример - мягкое и нежное.
   "Да уж, - подумала я, - не в пример чему?" Рассказ Далилы так не походил на конвенциональные библейские рассказы, что я очень заинтересовалась продолжением.
   - В общем, выдала она гостям отгадку, и Самсон осерчал. Такой тарарам устроил, подрался с гостями, все разбил и снова в Газу, к блудницам на неделю. Там ублажал их несколько дней, а когда к нему подступили хозяева этих блудниц, заплати мол, то ворота городские сломал и нес на себе. Потом к жене вернулся, и оказалось, что досталась она его дружку, который был у них шафером на свадьбе. Тогда Самсон совсем рассвирепел, поймал двести лисиц, связал их хвостами, сунул огонь и пустил вскачь. Так половина Ашкелона и выгорела. Вот такой у меня дружок неуемный. Во всем! - с гордостью заключила Далила.
   - А потом что было?
   - Я тогда жила в долине Сорек. Самсон бежал из Ашкелона, потом попал в Хеврон, поднялся в горы, а спуск был в мою долину. Там он меня и увидел. Я ему сразу понравилась. У меня сорок прядильщиц, ткут, нитки мотают, я - женщина богатая. Приютила его, а ночью сама к нему пришла. И скажу тебе, Марина, не было после ночи, чтобы не любились мы. Теперь-то ты понимаешь, как мне худо?
   - Понимаю, Далила. Но и ты пойми: как только освободим царевича, вернешься к своему Самсону, и все пойдет по-прежнему. Только не подвергай свою жизнь неразумной опасности. Договорились?
   - Ладно, - кивнула она, - пойду-ка я спать. Ты права.
   И Далила тихонько закрыла за собой дверь.
   Проснулась я от крика и шума за окном. Ничего не соображая, я встала с постели и подошла к окну. Вид ослепил меня.
   Огромная масса народа заполнила улицу. Над головами реяли шарики и флажки. Раздавались пронзительные крики разносчиков. Живые и искусственные цветы были повсюду, белые и синие люди шли в карнавальных костюмах, веселые и радостные. Многие были одеты львами, с хвостами и гривами. Наверное, в этот год была такая мода. Зрелище живо напомнило мне первомайскую демонстрацию, на которую я любила ходить с папой.
   - Здорово, правда?! - это прибежала Далила. За ней в комнату ворвались Ипполита с Гиневрой и прилепились к окну.
   - Из наших окон ничего не видно, - объяснила Ипполита вторжение.
   - Интересно, что у них за праздник? - поинтересовалась Гиневра.
   - Спросим у хозяйки, пошли вниз.
   И мы спустились в гостевую комнату.
   Тетушка Ласло уже была при деле: командовала демонами, заглядывала в каждый угол, пересчитывала продукты, которые прибыли к ней на длинной ленте, неизвестно каким образом плывущей по воздуху.
   "Демон-транспортер", - подумала я и не ошиблась.
   - А, мои гостьи! - воскликнула она и улыбнулась так, что ее зубы засверкали. - Проходите, садитесь за стол, сейчас подам завтрак.
   Из люка посередине стола показался поднос с апельсиновым соком, крекерами и творогом. Это тоже была здоровая пища, но хотя бы удобоваримая. Мы принялись за еду.
   - Что это за гулянье на улице? - спросила Далила с набитым ртом.
   - Выборы верховного правителя, - ответила тетушка.
   - Какого верховного правителя?
   - Нашего, гадолийского. Мы всегда его так выбираем. Каждые четыре месяца.
   - Что? - тут уж я удивилась не на шутку. Карнавальное шествие еще можно было понять, но такие частые выборы? Это уже никуда не годилось.
   - А почему так часто? - поинтересовалась Ипполита, откусывая крекер.
   - Как же иначе? Правителем быть, а тем более верховным - очень вредно для здоровья. Наш-то, последний, уж каким орлом был, а ведь не выдержал.
   - Чего не выдержал?
   - Как чего? - удивилась она. - Обязанностей. Знаешь как это трудно? Ведь он для народа и отец, и муж, и старший товарищ.
   - Интересно... - пробормотала Далила в сторону. - И как он выполняет обязанности мужа, например?
   Но Гиневра не дала старушке ответить, перебив ее на полуслове:
   - Странные люди у вас в стране - синие. Почему они такие?
   - Что ты, что ты! - замахала на нее руками хозяйка. - Разве можно так говорить? Никакие они не синие, они - кузены...
   - Чьи кузены?
   - Наши, то есть белых. Хотя это тоже неприлично.
   - Вот уж глупости! - возразила Ипполита. - Что тут неприличного? Назвать синего синим, а белого белым?
   Нет, Ипполита поразительно напоминала иногда генерала Лебедя в юбке, то есть в тунике.
   - Если вы назовете наших кузенов так, как вы уже не раз назвали, принялась терпеливо объяснять нам старушка Ласло, - у меня даже язык не поворачиваться выговорить это слово, то они обидятся. Упаси боже вас обратиться к ним так на улице. Могут и городскую стражу позвать...
   - Ну, хорошо, - успокоила я не на шутку разволновавшуюся тетушку Ласло, мы обещаем... Не будем так называть ваших двоюродных братьев.
   - Вот и хорошо. Что вы собираетесь делать сейчас?
   - Мы побродим по городу, - ответила за всех Ипполита, - а наши кони пусть останутся у вас. Прикажите слугам почистить их и дать им овса.
   - Почему же слугам? - обиженным тоном ответила хозяйка гостиницы. - У меня демоны есть.
   - Ну, демоны, так демоны, - согласилась амазонка, - лишь бы коней не напугали.
   И мы вчетвером вышли на улицу.
   Глава тринадцатая,
   в которой читатель вместе с путешественницами
   попадает на выборы верховного правителя.
   Нас тут же увлекла толпа. Гиневра была осыпана конфетти, а Далила запуталась в серпантине. Ипполите какой-то рослый синий парень (то есть кузен) нацепил на голову львиные уши, она тут же распустила свой каштановый хвост и стала похожа на роскошную львицу.
   Все мои уговоры о том, что мы приехали не развлекаться, а искать ключ в Город Ветров, пропали втуне: мои спутницы не желали заниматься делом, а хотели лишь скакать в толпе веселящихся гадолийцев и не думать ни о чем мрачном.
   Отовсюду слышались зазывающие крики и лозунги, призывающие голосовать за кандидатов в президенты. Как мы поняли, соискателей было двое: один - одетый в львиную шкуру, а другой - с пышным павлиньим хвостом. Скорее всего, львы и павлины составляли две конкурирующие партии. Иногда вспыхивали потасовки, но тут же пресекались рослыми молодцами со внушительными бицепсами. Это были местные стражники.
   На меня налетел со всего размаха какой-то юнец, отчаянно крича:
   - Да здравствует Павлин-Дорлекох! Дорлекоха в верховные правители! - в волосы юнца было воткнуто несколько павлиньих перьев, делающих его похожим на вождя краснокожих.
   Схватив его за руку, я спросила:
   - Кто такой Дорлекох?
   Мальчишка тщетно пытался выдернуть руку. Поняв, что от него не отстанут, он произнес:
   - Откуда вы такие явились? Не знать Дорлекоха?! Он же лучший фог-певец в Гадолии! - и он во весь голос заорал какую-ту мелодию из репертуара вышеозначенного Дорлекоха.
   На пацана тут же набросился другой, с нарисованными усами и черным носом, и принялся колотить его по голове портретом кандидата в верховные правители. Я разжала руку.
   - Твой Дорлекох поет, как пенек! - приговаривал усатый, методично нанося удары по затылку вождя краснокожих. - Ты еще называешь его фогом? Настоящий фог-певец - Авенайс. И он будет нашим верховным правителем!
   Павлинообразный вырвался и убежал, а его противник обернулся к нам и выдохнул:
   - Вы не верьте глупым майсам. Все вам врут про Авенайса! - и выставил перед нами портрет.
   Зрелище было довольно жалкое. От интенсивного использования портрета, как подручного средства для борьбы с оппозицией, от изображения мало что осталось. Мы увидели лишь немного львиной гривы, переходящей в кусок бороды. Физиономия отсутствовала.
   Пропагандист Авенайса понял по нашим лицам, что портрет произвел на нас совсем не то впечатление, на которое он рассчитывал. Он крякнул, отбросил его в сторону и убежал.
   На центральной площади Гадолии собралось несметное количество народу. Синие мускулистые парни, задрапированные в львиные шкуры и украшенные павлиньими хвостами, танцевали друг против друга воинственный танец, топча плиты босыми ногами. Они кружились, сходились и расходились, и было видно, что для них это не просто танец, а образ мышления.
   - Ох, хороши кузены! - облизнулась Далила. - Особенно тот, с хвостиком кисточкой. Ишь как виляет.
   Гиневра одернула ее, но было заметно, что и она увлечена кудрявыми танцорами цвета индиго.
   Народ валом валил в сторону двух больших зданий, стоящих по разные стороны широкой улицы. Не меньше дюжины зазевал наперебой приглашали зайти внутрь, обещая зрелище, которого никто раньше не видел. Со всех сторон доносились крики: "Тот, кто не совсем оглох, будет петь, как Дорлекох! Выберут все зрители верховного правителя! "