Плахотникова Елена. Жизнь как в сказке

   Выходит, напрасно я на Кранта наехал. Не мог он проморгать Асса. Потому как этот хитрожелтый не подходил к нашему костру. Навесил свою личину на раба, и послал его на заклание. Одолжил чужое тело, как чужой автомобиль, чтоб конкурента прикончить. И дело будет сделано, и своя машина не пострадает. А угнал машину вместе с водилой, то и подставить есть кого. Если водила болтать не будет. Да и тогда, кто ему поверит?
   Вот, после четвертой рюмки, Асс оставил контроль над чужим телом, и в свое вернулся. Невиноватым со всех сторон сделался. Все обвинения от него, как от стенки теннисный мячик. Да и кто станет слушать раба? С рабами не разговаривают. Им приказывают, их наказывают… А мертвых рабов оживляют. Если есть желание и умение. Да и кто посмеет обвинить в чем-то Мудрого и Великого, когда он, не щадя живота своего, исследовал Храм Многоликого…
   На этом я тормознул собеседника.
   — Подожди, Сервус. Асс что, в Храм собирается смыться? Устроил тут, понимаешь ли, западло и, пока мы с тобой из него выпутываемся…
   Понял я, в общем-то, всё правильно, вот только Асс не собирается, а уже в Храм пошел. Сам-один. Без присмотра. И неизвестно, чего он там натворил, пока я с его бывшим наставником общался.
   — Ну, доберусь я до этого засранца!
   И вдруг я понял, что мне надо прям счаз всё бросить и бегом до него добраться. Не потому, что так правильно или мне хочется, просто по-другому и быть не может. Остаться на месте не получится. Как не получится жить и не дышать.
   Я наткнулся на Сервуса, и наваждение слегка ослабло. Мне по-прежнему надо было спешить, но бежать, никого не замечая, не обязательно.
   И я заметил, как из и от шатров бежали какие-то люди. Двое столкнулись. Один из них упал. Второй даже не оглянулся на него. Перепрыгнул и побежал себе дальше. Упавший поднялся и поковылял, куда и все остальные.
   — Блин, чего это с ними?
   И у меня хватило сил дождаться ответа. Я словно впихнул свое нетерпение в лифт и отправил его на пару этажей ниже.
   — Храм принял первого гостя, и зовет остальных.
   Сервус дрожал, обхватив себя за плечи. Ночь теплая, а замерзнуть в таком халате это надо очень постараться. Вот только заботиться о подмерзшем рабе мне некогда. Меня Храм зовет.
   Внезапно вспомнился давний разговор с Крантом. О Зове и Храме. Крант, кстати, вел себя так, будто никакой Зов его не касается.
   — Сервус, тебе в Храм идти не надо!
   И собеседник в богатом халате тут же перестал дрожать.
   — Спасибо, господин! радостно так.
   А меня опять подхлестнуло нетерпение.
   — Малек, — крикнул я уже на бегу. В Храм не входить! Ждать меня снаружи!
   Слушать ответ мне было некогда.
   Давно я так не бегал. Даже в армии.
   Через лежащего мужика я тоже перепрыгнул. Потом остановился, и вернулся к нему. Мне пришлось заставить себя вернуться. Точно я против ветра шел. Или против течения.
   Лежащий оказался мертвым. Истек кровью. Проникающее ранение брюшной полости. Обычно, с таким ранами не ходят. Но этот шел. Пока мог. И умер на пороге Храма.
   Я переступил через тело и вошел.
   Вообще-то, этот Храм считается волшебным ну, очень волшебным! местом. Но ничего волшебного в темной узкой пещере я не заметил. На секунду даже показалось, что я не туда попал. Потом под ногу подвернулся какой-то камень. Я споткнулся, выругался, а когда поднялся и огляделся, понял, что попал-таки куда надо.
   Интересно, Асс свой поход по Храму тоже начал с этого проклятого камня? Или коротышку в паланкине несут? И в сопровождении личного усула. Вход, конечно, узковат, но вдруг наше рыжее величее умеет уменьшать предметы? Жаль, не узнал у Сервуса, чему он успел научить своего «гениального» ученика.
   Внутри Храм тоже не выглядел слишком уж волшебно. Хотя… если средневекового рыцаря пустить в подземный гаражный комплекс, тот, с современными наворотами… этот рыцарь, пожалуй, примет его за нечто необыкновенное. Еще и штаны обмочит от впечатлительности.
   Но не удивлюсь, если весь этот интерьерчик сработан исключительно под меня. Для моего личного, так сказать, комфорта. А другие видят то, чего хотят видеть. Пусть даже ряд атлантов, со своей собственной физиономией.
   Я хихикнул, представив эту картинку. И на миг только на миг! увидел…
   Слева и справа от меня стояли ряды белокаменных статуй. Метров десяти ростом. У всех была до боли знакомая морда, исполненная неземного величия, а поза… обычно в такой позе и с таким выражением на морде лица Асс вещал нечто выспенно-героическое.
   Интерьер Храма давно вернулся к привычному виду, а я всё не мог отделаться от странного воспоминания. Точнее, от тени воспоминания. Когда-то, может быть в прошлой жизни или во сне, я уже шел между рядами чего-то величественного. И я был этому величественному абсолютно по фигу.
   Мне даже легче стало, когда вспомнилось стихотворение. Пусть не мое, а Снежаны, но на душе сразу стало спокойнее. Будто наткнулся на что-то в темноте, ощупал и определил с чем имеешь дело.
 
   Суровые стражи аллеи
   Стоят кипарисы в снегу.
   Меж ними иду
   И робею.
   И взгляд поднять не могу.
 
   Пять коротких строчек крымского разлива. А за ними… два года воспоминаний и три сожалений.
   Но все эти мысли о прошлом не помешали мне заметить мелькнувшую впереди фигуру. Человеческую. Не иначе, как из нашего каравана. Почему я так решил? Элементарно, Ватсон: другого каравана возле Храма нет.
   Шел я быстро, но так и не смог никого догнать. Почему-то всё, кого я видел, сворачивали направо. Может потому, что коридор этого «гаража» закручивался против часовой стрелки, а по правой стороне коридора имелись темные провалы в стене. Неширокие. «Мерс» бы там не прошел. Кстати, на «Мерсах» здесь никто не ездил. Своими двумя обходились. Направо тоже на своих двоих топали. И будто исчезали во тьме.
   Лично я не боюсь темноты, но заглядывать в один из этих проемов желания не возникало. Не стало мое желание возникать и когда Первоидущий свернул направо. Не дернулся я и за Марлой. А вот проход, где исчез Меченый, ощущался странным холодком. Вроде я засунул голову в морозильную камеру, а волосы у меня еще мокрые. Дурацкое, понятно, сравнение, но верное в ощущениях. До озноба верное.
   Идти за Меченым я тоже не стал. Только на миг задержался, так сказать, у «порога» и пошел дальше. Это потом, на обратном пути, можно будет и заглянуть к Меченому. Он, вроде как, моим слугой считается. Вот и нечего мужику по разным странным местам шататься. У него жена молодая. Силы и здоровье мужику еще понадобятся.
   Я искал Асса. Почему-то мне казалось, что я обязательно найду его. Даже если он уже свернул. Вряд ли этот «гений» вот так сразу получит всё, чего хочет. Нет уж, пусть сначала ножки натрудит, время потеряет и дядю Лешу дождется, а вот потом… А если все-таки получил, и сразу, то это такое западло, что ни матом сказать, ни по факсу послать.
   Потом я остановился возле очередного, может сотого по счету проема и понял, что всё, финиш. Дальше искать не надо.

94.

   Я попал-таки в Храм Асгара Многоликого. А то, что было раньше пародия на подземный гараж или каменные болваны с мордой Асса всё это прилюдия. Как бумажка на конфете. Или упаковка на подарке. Настоящий Храм спрятан внутри. Как семечки в яблоке. Кому не нужны эти семечки, то откусит кусок яблока и свалит на фиг. А уж кто пришел за «семечками», самый стойкий, так сказать, тот дойдет до низа коридора и попадет в расписную комнату.
   Не знаю, что там за темными провалами, мимо которых я шел, не останавливаясь, но эта комната выглядит внушительно. Большая, круглая. Скорее зал, чем комната. Стены украшены колоннами и картинами. Колонн много. И все наполовину утоплены в стене. Между колоннами нарисованы картины. Сплошной героизм и реализм.
   Асс оказался любителем живописи. И архитектуры. Переходил от колонны к картине, от картины к колонне. С колоннами разговаривал, картины разглядывал. Очень внимательно.
   Ничего конгениального там нарисовано не было. Ну, мужик героической наружности мужик всякий раз другой, а возле него живые и мертвые соратники и собутыльники. И у каждого арсенал холодного оружия.
   Интересно, стрелы считаются холодным оружием?
   Лучники на картинах тоже имелись.
   Не вснгда герой и его сподвижники были людьми. Ну, стояли-то они на двух нижних, вот только шерсти кое у кого было явно в избытке. Или чешуя вместо обычной кожи. А если шерсти или чешуи нет, так рог посреди лба торчит. И враг у этих героев был необыкновенный. Невидимый. По крайней мере, ни на одной из картин я его не заметил. Команда реагирования есть, а на кого реагировать, не понятно. И вторая половина картины свободна. Так, нарисован какой-то легонький пейзаж, а Кин-Конг или тиранозавр погулять вышли. Но до поля боя не дошли.
   Я так засмотрелся, что с Ассом столкнулся. А вместо: «Извините, Мудрейший, или казните», рявкнул:
   — Ты чего под ногами путаешься? Не один по музею ходишь!
   Коротышка на пол сел и рот открыл. Еще и физиономию удивленную скорчил, словно с ним труп отца Гамлета вдруг заговорил.
   А потом Асс выдал такое, что уже я чуть на пол ни уселся. От полного обалдения.
   Рыжему приспичило, чтобы я, выражая покорность и смирение, назвал его своим хозяином, приполз к ногам и… ну, и так далее, в том же духе. Желание из серии «отдайся-не-ломайся». Слышал я похожее, только в другом мире. У нас за такие слова могли и язык отрезать.
   По-моему, Асс очень удивился, когда я не приполз к нему. Забил, так сказать, на его приказ. Вот он и озвучил свое желание погромче. Да еще абракадабры какой-то добавил. Колдовской. С громом и световыми эффектами.
   Не скажу, что заклинание совсем уж не подействовало. Уши у меня заложило. И в глазах на миг потемнело. Да и стоять мне внезапно перехотелось. Так, сидя на полу, я выдал ему фразочку и русского народного. Популярно объяснил, куда Асс может пойти, и что со своим приказом сделать.
   Вот так живешь с человеком, можно сказать, бок о бок, видишь его каждый день полгода подряд, а какой он тупой и упрямый идиот узнаешь в самый последний момент.
   После моего выступления в русско-народном стиле, Асс вдруг затопал ногами, завопил, что призовет Зверя, и скормит ему сначала меня, а потом Карающую.
   Еще этот «укротитель зверей» приказал мне молчать и трепетать, а сам… побежал. Вдоль стены. Вдоль колонн и картин. Картины Асс больше не рассматривал, только выкрикивал что-то колонне, мимо которой пробегал, и топал дальше. Иногда руками размахивал, пловца изображал.
   А я сидел себе молча и глазел на весь этот цирк. Ругаться с заметно помешаным не хотелось. Мат на таких не действует. Тут смирительная рубашка нужна и укол.
   Еще я думал, что вляпаться в такое знакомство это уже диагноз. Наверно, жизнь мне слишком спокойной казалась, вот приключений и захотелось… Потом до меня дощло, что я, вроде бы, выполняю приказ Асса молчу, то есть. Ну, и стал я озвучивать свои мысли. Все, что в голову приходили.
   — Беги, беги в здоровом теле здоровый дух. Давай, давай, двигайся. Физические упражнения уличшают цвет лица и аппетит. Кстати, насчет аппетита… Кого ты там собрался мной кормить? Да я сам тебя скормлю! Вон Молчун у меня давно голодный. Правда, не знаю, станет ли зверь есть такое…
   Асс уже не бежал. Он шел. Тяжело. Словно марафонскую дистанцию почти одолел, а перед финишем силы вдруг иссякли. Когда он начал спотыкаться, то остановился и ко мне повернулся. И молда у колдуна была такая, что вот загрыз бы он меня, если б я рядом оказался, а так приходится только мечтать.
   А с мечтами в этом месте поаккуратнее надо быть. Осуществляются они здесь. Такой вот у Храма побочный эффект. Хочешь Зверя получишь, но если хочешь не очень сильно, то получишь чего-то другое.
   Вот Асс и получил.
   Не знаю, чего он точно пожелал, но освещение в комнате вдруг изменилось, словно за всеми картинами прожектор включили. За всеми, мимо которых Асс пробежать успел. Часть картин осталась прежней. А на последней людей не было. И вообще чего-нибудь живого. Только черное небо, с колючими звездами, истрескавшаяся земля и большой камень, обожженный космическим холодом. Жизнеутверждающий такой пейзаж. Прям, до дрожи во всем теле. Для полноты впечатлений имелись на картине тени. И та, что на камне, напоминала череп. Смутно знакомый. Не человеческий.
   Может, я и вспомнил бы, чья это черепушка, но тут Асс завопил, и все воспоминания распугал.
   Послушать этого крикуна, так я во всем виноватый получался. И в заклинание его вмешался, и колдовской настрой ему нарушил, и против какого-то течения пошел…
   Было еще много заумных слов, которые не выговорить, ни запомнить. Но смысл простой, как одноразовый шприц. После того, чего я, якобы, натворил, погано станет всем вместе и мне в отдельности.
   Ну, со мной такие наезды давно не проходят.
   — Слышь,Асс, это ведь твое заклятие. Вот тебе за базар и отвечать.
   И тут освещение изменилось еще раз.
   Может, из-за моих слов, а может, просто время пришло. Не знаю, кто здесь светом заведует, и чего у него в программе показа напилано.
   В комнате стало вроде бы светлее и… почему-то холоднее. Еще и тени у колонн появились. По картинам поползли и по полу. И картины сами слегка изменились.
   Все их персонажи стали живее, объемнее как-то. Словно, только притворялись нарисованными. Словно, в «замри!» со мной поиграть вздумали. А только я отвернусь делают, чего хотят. А вдруг им ко мне перебраться захочется?..
   Еще на кратинах угадывался враг, с которым сражались герои.
   Сказать, что они его победили, язык не поворачивается. Временное отступление не считается поражением.
   Н-да, не очень радостно стало в этой комнате. Добавить бы немного музыки, от которой волосы на затылке шевелятся, и можно фильм ужасов снимать. Для правдоподобия нужна еще визжащая красотка, напуганная маньяком. Или монстром.
   После таких мыслей, мне почему-то резко захотелось убраться из этой комнаты. И их Храма. Желательно, на расстояние трех дней бега испуганного поала. За это время он мно-ого может пробежать. А потом успокоится. Или загнется от переутомления.
   Убраться из комнаты я не успел.
   Асс завизжал.
   Не всякая киношная красотка так сумеет. Тут врожденный талант требуется.
   Вместо маньяка, из последней картины стало выбираться нечто частично видимое. Или невидимое. Это уж как посмотреть. Стакан наполовину полный или полупустой?
   Визг колдуна мешал думать.
   — Заткнулся бы ты, Асс, а?..
   И он заткнулся, когда полувидимое подошло к нему ближе.
   Лично я увидел пасть, нависавшую над головой рыжего. Большую пасть, где и две головы поместились бы. Еще я заметил заднюю лапу, опускающуюся на камень в картине.
   Черепушка еще рассыпалась под лапой, когда я все-таки вспомнил. И закричал.
   Но вместо крика получился полузадушенный хрип.
   — Молчун, — выдохнул я в собственную ладонь.
   И словно бы ослеп.
   В темноте аппетитное чавканье впечатляет куда больше, чем те же самые звуки, но при ярком свете.
   Сказать, что я хотел отойти от них подальше, значит,, ничего не сказать. Думаю, слово «утикай!» осталось последним разумным словом в моей башке. А то, что я не мог идти на своих двоих, меня ничуть не остановило. Я прекрасно «утёк» на всех четырех.
   Несколько раз упирался головой в колонну. Огибал препятствие и двигался дальше. Единственное, о чем жалел, что нет рядом Кранта или Молчуна. Они и темной ночью хорошо видят, и ясным днем… С ними не проползешь мимо выхода. Да и спокойнее с таким сопровождением.
   Возле очередной колонны я попытался подняться. И у меня получилось!
   Ну, и пошел вдоль стены, осторожно трогая ее. Лично проверять, все картины стали проницаемыми или только последняя, мне не хотелось.
   Несколько раз я споткнулся и это на ровном месте! но ни разу не упал. Будто какая-то сила держала меня за воротник.
   Пару лет назад я видел мамашу, что выгуливала в парке своего детеныша. Похоже, он только-только научился ходить. Регулярно спотыкался, пытался принять горизонтальную позу. Но мамаша не зря надела на него специальные подтяжки. Идти они не мешали, а от падений страховали. Когда детенышу надоело идти, он просто поджал ноги и повис на этой сбруе.
   Ну, я ноги поджимать не стал. Хоть и очень хотелось. Было у меня такое чувчтво, что меня поддерживают и ведут.
   Уже в коридоре я оглянулся.
   Кажется, в темноте кто-то был. И этот кто-то смотрел на меня.
   Пугаться и визжать я не стал. Притомился как-то от сильных впечатлений. Да и асс своими воплями меня изрядно притомил. Единственное, чего мне хотелось, это добраться до своей палатки, расстелить подстилку и задрыхнуть. Отсюда и до обеда.
   Мечты, мечты, мне б вашу сладость…

95.

   Проем, куда свернул Меченый, я нашел легко и просто. Так же легко и просто перешагнул порог. Широкий, каменный. И ступил на плотно утрамбованную почву. Из полуночного кошмара попал в добрый вечер. Где и солнце еще не село. Где за длинными столами устроились здоровые мужики. А перед каждым вместительная кружка. Закусь чисто символическая. Бутылок на столах вообще нет. Но и без них все счастливы и довольны. А больше всех доволен Меченый. Стоит в широком проходе, между столами, и рукой над головой трясет. Как спортсмен, избивший очередной мировой рекорд. И приветствовали Меченого как того спортсмена: топали, свистели, кружками о столы стучали. Только репортеров и фотографов для полноты картины не хватало. Ну, я и решил заменить одного из репортеров, интервью, так сказать, взять. Подошел к Меченому со спины, а он так и не повернулся, будто шагов моих не слышал, хлопнул его по плечу и спросил:
   — Мужик, ты чего здесь натворил?
   А «мужик» развернулся и в дыню мне заехал. И это вместо «добрый вечер, хозяин». Знать бы, что мне будут так «рады», с порога здороваться стал бы. Кулак-то у Меченого здоровый, да и сам он мужик не из хилых. Приложил мне так, что я в своих ногах запутался, и звезды среди бела дня увидел. Еще и возле забора оказался. У самых открытых ворот. И медленно сползать по ним начал. Спиной. Ну, не получалось у меня на ногах держаться, и всё тут.
   А Меченый стоял и смотрел на меня. А выражение лица у него было такое, что скажи он: «Порву, как Тузик шапку!», — я бы поверил, не задумываясь. Потом он двинулся ко мне, и я понял: порвет! Или зарубит. С таким мечом в руке точно зарубит. А когда он оружие достал, я в упор не заметил. Может, еще до моего «интервью». Но три мужика за Меченым очень уж неподвижно лежат. Вряд ли просто отдыхают.
   А я ни спросить, ни сказать… Словно меня не кулаком приласкали, а грузовиком сшибли. Обычно, я куда лучше удар держал. Не грузовика, понятное дело. Расслабился я, похоже, за надежной крантовой спиной. Никакого запаса прочности не осталось. И никакого оружия под рукой. Даже камня. Хотя… камнем Меченого останавливать, что слона дробиной.
   Странная, блин, штука этот защитный инстинкт. Знаю же, что никакого оружия у меня нет, да и не противник я Меченому. Ну, так сложи, Леха, лапки и покорись неизбежному. А «лапки» складываться не хотят. Шарят по воротам, чего-то ищут. Будто найти могут. Ручку там. Или ножку. Или меч-кладенец, что сам за меня всё делать станет.
   И таки нашли!
   К счастью, не меч, а всего лишь тесак. Любимый поварский инструмент, типа. Колбаску таким хорошо рубать, арбуз располовинить, и на охоте с таким не пропадешь. Нужная вещь, короче, надежная. Прям, сама в руку просится.
   Да только не дается.
   Не знаю, чей тесак, и кто его в ворота вогнал, но левой рукой, да еще обратным хватом, я взять его не смог. Правой сумел таки выдернуть, но не удержал. Слишком уж много сил в выдергивание вложил. И злости. Рванул правой рукой из-за левого плеча, да со всей дури и… не удержал.
   Далеко тесак, понятно, не улетел. Все-таки не метательный нож, но попал очень уж удачно.
   Или наоборот.
   На собирался я убивать Меченого. Только остановить хотел. Но не живут долго с такой раной. У меня «броник» точно в том же месте пробит. Т его прежний хозяин, уж на что классным лекарем считался, а тоже того…
   Меченый остановился. Даже назад качнулся. Пары шагов до меня не дошел. Посмотрел на нож в своем животе, на меня… Очень удивленным лицо у мужика стало. Вроде бы, по всем правилам выигрыш ему светил, а кто-то другой вдруг взял и банк сорвал.
   Ну, а я… как сидел у ворот, так, не поднимаясь, и стал отползать в сторону. Чтоб, значится, за воротами оказаться. С такими ранами долго не живут, но и не умирают вот так сразу. А как Меченый с оружием обращается, я видел.
   Странно, но никто из зрителей не вмешался. Сидели, пили, о чем-то болтали. Один из лежащих, тот, что в проходе, тоже вдруг сел. Повернулся ко мне. Крупный мужик, длиннорукий. Кажется, я где-то уже видел его. Раньше. И этот двор. С рядами столов и широким проходом между ними. Песок еще на земле…
   Когда Меченый начал падать, я уже сидел на пороге. Машинально качнулся назад, подтянув колени к груди и… вывалился в коридор. Знакомый коридор подземного гаража. Проем передо мной быстро темнел. Последнее, что я в нем увидел, это Меченый стоит на коленях и… улыбается.
   — Ты напрасно вошел в чужой сон.
   — Чего?
   Я всё еще пялился в темный проем. А кто там болтал у меня за спиной, мне было по фигу. Первые пару секунд.
   — Из чужого сна трудно проснуться.
   Так заумно выразился старик-прорицатель. И стоял он грамотно. Метрах в трех от меня. Сразу б я его не достал. Даже если бы очень испугался.
   Но опасным он для меня не казался.
   Скорее наоборот. Я для него.
   Может, он и нашу с Меченым веселуху видел…
   Не удивлюсь, если дед меня за маньяка принял. Я и сам, признаться, не ожидал от себя такой прыти. Прирезать мужика только за то, что он в морду мне двинул. Ну-ну. Хорошо же на меня этот храм действует. «Добрее и мудрее» делает. Еще немног, и я сам себя бояться стану.
   Хорошо хоть Лапушка моего позора не видела.
   Блин, а что я жене Меченого скажу?!
   Я ведь за него, вроде как, отвечаю. И за нее тоже.
   Попадалово, однако.
   Что будем делать, доктор Леха? Возвращаться и лечить? «Лечить», в общем-то, хорошая мысль. Но возвращаться плохая примета. А возвращаться туда мне почему-то совсем не хочется.
   «Не хочется не делай!» как советовал один знаток по правильному планированию жизни. А знатоков слушаться надо. Они за свои советы деньги получают. Немалые.
   — Уходить надо, пока нас отпускают.
   Еще один советчик нашелся. А совет совсем не глупый, кстати.
   — Дед, а ты сюда как попал?
   «Стреляли, однако», — дед не ответил.
   Только к стене без проемов отступил и настороженно наблюдал, как я поднимаюсь, и на своих двоих пытаюсь устоять.
   Устоял. Без всяких проблем.
   — Уходить, говоришь, надо? Ладно, уходим. А все остальные как?
   Из «всех остальных» меня Марла и Первоидущий больше всего интересовали. Ну, а другие постольку поскольку. Они проходят по самому краю моей жизни. Чего-то вроде фона, на который и внимание-то особо не обращают.
   — Они тоже уйдут. Если смогу.
   Вот только это «если смогут» не очень убедительно прозвучало. Засомневался я малость в словах старика. Прорицатели ведь тоже не всегда правду говорят. Как и врачи.
   — А если не смогут, что тогда?
   — Тогда они останутся здесь. В своих снах.
   — А разбудить? спросил я у дедовой спины.
   — Войдешь в чужой сон, там можешь и остаться, — предупредила меня спина. На ходу.
   Шел дед быстро. Словно что-то гналось за ним. Ну, и я старался не отставать. Охотничий инстинкт сработал. Тот, что гнаться за убегающим заставляет.
   — А если я войду, а ты меня подержишь?..
   — Как подержу?
   Старик остановился. Оглянулся. Тут-то я его и настиг.
   — За руку подержишь! Вот так.
   Сжал прохладные тонкие пальцы. Шагнул к темному проему.
   — Дадим Лапушке шанс, а?
   Не ожидая ответа, я сделал шаг вперед и… оказался на плоском широком камне.
   А вокруг, насколько хватало глаз, была равнина. С густой цветущей травой. Невдалеке шелестели листьями тонкие деревца. Их редкая плоская крона давала рассеянную тень. Больше всего эти деревья напоминали открытые зонтики. Деревья тоже цвели. И одуряюще пахли. Я чуть с камня не свалился, когда унюхал этот аромат. В нем смешался запах ландыша, валерианы, свежего огурца и еще какой-то пряной зелени. Обычно, такие запахи нравятся женщинам. И кошкам.
   Ветер по-прежнему дул в мою сторону, и я начал задыхаться в этом аромате. Мечтать здесь о противогазе глупо, а спускаться с камня и менять дислокацию… где гарантия что я «вернусь из чужого сна»?
   Спасибо старику за эту дурацкую формулировку. Она в момент прочистила мне мозги и напомнила, за каким я сюда заявился…
   Мое дело Марлу найти, а не цветочки нюхать.
   — Лапушка, подъем! Пора просыпаться!!
   Странно прозвучал мой голос над этим пейзажем. Как детский вопль в разгар делового совещания: «мама, хочу пи-пи!»
   Как детенышу нечего делать на совещании, так и мне в мире трав, деревьев и закатного солнца. Не знаю, чего Марла забыла в этом мире, где людей нет и, похоже, не скоро будут. Остаться единственным человеком среди равнинных хищников и быстроногой дичи? Лапушке в Маугли захотелось поиграть?
   — Марла, я знаю, ты меня слышишь! Отзовись! Ау!!
   И почему говорят: «орут, как в лесу»? В степи тоже покричать можно. С большим удовольствием. Что я и делал. Пока ни услышал эхо. С двух сторон, почему-то.