Платов Сергей. Собака тоже человек!

   – Так ты думаешь, что предсказание об опасности золотой девицы и защищающего ее сокола это про нас с тобой?
   – Однозначно, рыжая – ты одна в городе, а несколько дней назад, то есть в то время, когда предсказывала какая-то старая карга, я как раз парил в чистом небе в облике сокола, естественно, с голубыми глазами, закажи еще медовухи, а?
   – Я не рыжая, а золотая, – машинально поправила Селистена, – а медовухи с тебя хватит. Вон и так еле на лапах стоишь!
   – Да ты меня еще не знаешь, я о-го-го! Я могу пять кувшинов выпить, и ни в одном глазу. Если тебе денег жалко, так и скажи, и нечего проявлять липовую заботу обо мне.
   – Дурак ты! И денег мне на тебя, конечно, не жалко. Но ты уверен, что сможешь меня защитить, если выпьешь еще?
   – Однозначно! Хочешь, пойдем прямо сейчас к Гордобору, и ты посмотришь, на что способен Даромир, когда кто-то покушается на жизнь его прекрасной дамы. Ну, солнышко, ну возьми еще медовушки.
   – Хорошо, но этот кувшин будет последним.
   – Конечно, конечно! Я свою норму прекрасно знаю.
   Селистена вздохнула и сама сходила за новым кувшином. Представляю, что о ней подумала Едрена-Матрена. Такая пигалица третий кувшин берет, и ни в одном глазу. Ик! Пожалуй, действительно это будет последний, ну, в крайнем случае предпоследний. Вон еще сколько еды осталось, не оставлять же.
   Селистена плотно прикрыла за собой дверь и шмякнула кувшин на стол.
   – Больше не проси! И что, ты думаешь, нам следует предпринять?
   – Больше и не надо. Будем бить врага его же оружием. Ик!
   – Может, тебе не стоит это пить? А какое оружие у наших врагов?
   – Все прекрасно, я расслабляться умею. Коварство и колдовство.
   – Коварство и колдовство? – скептически проговорила Селистена. – Что-то меня сомнения гложут.
   – Ну, во-первых, коварство в исполнении положительного героя (какими мы, безусловно, являемся) – это уже смекалка и хитрость. А во-вторых, колдовство в моих лапах – это… тоже колдовство.
   – Ладно, с хитростью и смекалкой мы потом разберемся. Но ведь с колдовством у нас совсем плохо?
   – Это почемуй-то? – нагло заявил я и ополовинил очередную плошку с медовухой. – Я как-никак колдун! И по боевому колдовству я был всегда первый. Ик… Да я его порву, как Шарик грелку. Ик…
   – Но ведь сейчас…
   – А что сейчас? Я как никогда уверен в своих силах! Ик…
   – Ну ты же сам говорил, что для колдовства нужны пальцы, – не сдавалась Селистена. Но ведь меня голыми руками не возьмешь.
   – А у меня что, пальцев нет? Ик… А это что?
   И я продемонстрировал собеседнице свою лапу с серебряным когтем. Мой взгляд победителя (медовуха воистину творит чудеса) разбился о каменный скептицизм в глазах Селистены.
   – Ты что, сомневаешься в моих способностях? Ик… – Я решил, что пора начинать обижаться.
   – В тебе я нисколько не сомневаюсь, тем более что ты доказал, что можешь не только говорить, но и совершать поступки.
   Вот женщина! Знает, как одной фразой успокоить. Да уж, я такой. Могу не только болтать, хотя и болтать у меня получается прекрасно.
   – Если есть пальцы, значит, можно колдовать, во всяком случае, попробовать надо.
   – Может, не стоит? – заволновалась золотистая.
   – Надо, солнышко, надо!
   Я попытался сосредоточиться, честно говоря, получилось с трудом. Но я как-никак не первый год в колдовском деле, справился. Мысли потихоньку приобрели стройный вид, обе штуки. Первая: это что бы такое отчебучить, чтобы удивить Селистену? И вторая: как бы сделать так, чтобы заведение Едрены-Матрены осталось хотя бы в относительной целости.
   Как и следовало ожидать, в голове появилась третья мысль и выстроилась в струнку после первых двух. Цветы. Колдану-ка я огромный букет полевых цветов. Насколько я помню, боярышня любит такую ерунду.
   Я приготовился, размял пальцы, постучав ими по полу. Ну все, готов. Проговорил заклинание (простенькое, как свиной пятачок) и щелкнул когтями. Что-то громыхнуло, и легкий дымок покрыл стол. По идее, когда дымок рассеется, на столе должен оказаться огромный букет цветов. Он развеялся. У нас с Селистеной челюсти отвисли одновременно.
   В центре стола рос небольшой дубок, весь усыпанный желудями.
   – И зачем ты это сделал? – тихо спросила обалдевшая боярышня. – Я не спорю, это, конечно, впечатляет, но смысл?
   – Э-э-э… – проблеял я.
   Селистена осторожно потрогала ствол, желуди, осторожно оторвала один листик и зачем-то его понюхала.
   – Он настоящий.
   Я сбросил оцепенение, надо срочно спасать ситуацию.
   – Конечно, настоящий, а ты думаешь что, он искусственный? – гордо проговорил я. Признаться, что первый опыт колдовства с когтями вместо рук полностью провалился, не позволяла медовуха, плескавшаяся в моем желудке.
   – А зачем?
   – Да так, думал поразить тебя своей силой.
   – Тебе удалось.
   – Вот видишь. Плесни мне ещё капельку.
   Оцепенение Селистены было настолько сильным, что на этот раз она налила медовухи без обычного брюзжания о вреде здоровью.
   – А что, прекрасный дубок, уже взрослый, только маленький.
   – И что теперь мы будем с ним делать? – робко спросила золотистая.
   – Вырви его, и дело с концом. Ик! – храбро посоветовал я.
   Селистена крепко вцепилась в дуб и потянула. Что и говорить, старалась она изо всех сил, даже смогла приподнять стол, на котором рос сотворенный мною «букетик». Но дуб выдержал.
   – Ты его ножом попробуй отковырять. Ик, ик.
   Боярышня недовольно засопела, но все-таки взяла в свои худосочные ручки нож. С тем же сопением она минут пять пыталась отделить дубок от стола. Но дуб всегда остается дубом, даже если он маленький.
   – А теперь ты его поцарапала, – философски заметил я, дожевывая копченую телятину.
   – Так ты же сам сказал! – В голосе почувствовалось возмущение.
   – Что я сказал? – Наконец-то тарелка с телятиной была очищена.
   – Чтобы я его ножом.
   – Ты же видишь, что ничего не получается, так зачем же пыхтеть и растение портить?
   – Ну ты и хам! Чем издеваться, лучше бы помог.
   – У меня рук нет. Ик.
   – Зато зубы есть.
   – Еще чего, о дуб клыки ломать. Ладно, сейчас колдану его с глаз долой.
   – Нет, только не это!
   – Почему? – вполне искренне удивился я. – Разве я не поразил тебя своими способностями?
   – Вот именно, поразил.
   – Я не поняла, а что тут происходит с моей мебелью?
   Тембр этого чудного голоска вполне мог подойти пещерному медведю, который застал горного суслика-сучкогрыза в своем жилище. Но это была конечно же Едрена-Матрена. Слегка увлекшись садоводством, мы не услышали, как она вошла. Что-то я утомился за сегодняшний день. Я отошел от стола и мирно растянулся в уголочке. Убить Матрена, конечно, не убьет, да и покалечит вряд ли, так что могу спокойно последить за происходящим, тем более после такого вкусного обеда.
   – Погодите-ка, ведь это же дуб!
   Все-таки поразительная наблюдательность свойственна всем женщинам. Подумать только, в дереве с желудями узнать дуб! Ну не чудо разве?
   – Понимаете, мы тут сидели, а он вырос. – Обычное красноречие в данный момент у Селистены явно отсутствовало.
   – Прямо так сам взял и вырос, да? – Матрена подошла поближе к столу, чтобы получше рассмотреть новое украшение своей мебели.
 
   – Чего ты молчишь? Она меня сейчас в порошок сотрет, и, между прочим, за твои штучки.
   – Между другим прочим, я должен заметить, что штучки были посвящены тебе. А насчет Матрены не беспокойся, она только с виду такая грозная, а по-настоящему она обыкновенная женщина.
   – Ага, обыкновенная, да в ней таких, как я, с десяток поместится.
   – Это как раз минус тебе. Говорил же, поешь нормально. Мне, конечно, в собачьей шкуре нравятся твои косточки, но лучше бы тебе пересмотреть свои вкусы. Ик.
 
   – Ну ты, девочка, даешь! – Матрена внимательно рассмотрела шедевр садоводческого искусства, и на губах ее заиграла лукавая улыбка. – Вот от Даромира подобное можно было ожидать, но ты… Говорила тебе, не перебери медовухи, она для молодого организма опасная.
   – Да я вообще не пью… – начала было Селистена, но, слава богу, вовремя прикусила свой язычок.
   – Ага, еще скажи, что не ешь. – Выразительный взгляд пробежался по столу, уставленному пустой грязной посудой.
   – На меня находит, – пролепетала солнечная. – Иногда…
   – Ну если иногда, то не страшно.
   – Вы не волнуйтесь, я за все заплачу! – Селистенка затараторила, как сорока на заборе. – И за еду, и за питье, и за испорченный стол. А дуб сам вырос, ну почти сам. Мы сидели, а он вдруг как попер, может, я соус томатный на это место капнула.
   – Ну если бы соус, тогда помидоры бы выросли. Да ладно, девочка, ты особо-то не переживай! Если вдуматься, то это я тебе приплатить должна.
   – За что? – Глаза боярышни округлились.
   – Так я за ужин в этом зальчике буду теперь вдвое больше брать! За такое чудо надо платить. Жалко только, что у дубка кора немного поцарапана, но это ничего, заживет.
 
   – Говорил же тебе, что я почти гений! Смотри, из любой истории выпутаться могу. Ик. А кору ты действительно зря поцарапала. Ик!
   – Как только выйдем отсюда, я тебе припомню и поцарапанную кору, и мои косточки.
   – Косточки-то здесь при чем, лично мне они как раз нравятся. Ик.
 
   – Так, значит, вы ко мне не в претензии? – Селистена все-таки хотела сперва разобраться с хозяйкой. Наверное, чтобы потом не отвлекаться на мелочи.
   – Все в порядке, заходите еще. И балбесу Даромиру привет передай.
   – Не сомневайтесь, он ваши слова услышит. До свидания!
   – Всего хорошего.
   Чей-то они меня балбесом считают? Да у меня незаконченное высшее колдовское образование. Я о-го-го! Ик, ик. Дурацкая икота, даже не знаю, с чего это вдруг разыкался, – надо срочно водички попить. И под удивленным взглядом Матрены я с удовольствием допил оставшуюся медовуху и выскользнул в приоткрытую дверь.
   Свежий воздух набросился на меня, как холодный водопад на сухую лощину. Я почувствовал несказанный прилив сил, сейчас бы с тигром побороться. Тут кто-то нагло толкнул меня. Не понял, кто тут такой смелый? Смелым оказался большой бродячий пес с очень хмурым взглядом, уставившийся на меня. Но не больше меня, конечно, и уж, конечно, не такой ухоженный, но, в общем, не маленький.
   – Парень, ты чего наглеешь, места, что ли, не хватает?
   – Р-р-р, – отозвался наглец.
   – Не понял, ты на кого тявкаешь, по холке давно не получал?
   – Р-р-р…
   Рычание становилось все серьезнее. И чего это он так раздухарился, я же его одной лапой прибью.
   – Даромир, не связывайся, пошли домой, – прорезалась Селистена.
   – А че он? Я тихо, мирно вышел подышать свежим воздухом, а он толкается!
   – Р-р-р!
   – Ты на кого тянешь? Пасть порву, бибики почпокаю, хвост откушу!
   Я решил все-таки наказать наглеца и пошел на него. На самом деле это даже неплохо, что здесь появился этот пес, и уж тем более приятно, что первым начал не я. Что может быть лучше хорошей драки после сытного ужина и медовухи? Правильно, ничего. А так я белый и пушистый, мухи не обижу, пока на меня не наедут. Вот подерусь маленечко, и баиньки.
   Но тут в меня мертвой хваткой вцепилась Селистена:
   – Даромирушка, пожалуйста, пошли домой.
   – Он первый начал! – упрямо повторил я и сделал еще один шаг.
   Селистена, конечно, повисла на мне, но, естественно, с нулевым успехом. Уж ежели я чего решил… Но боярышня оказалась настойчивой:
   – Даромирушка, ну пожалуйста, ну ради меня, пойдем домой, а?
   Ох, что она со мной делает? Я, как человек благородный, не могу отказать женщине, тем более такой милой.
   – Ладно, уговорила. – Я повернулся к хозяйке и уже через плечо бросил лохматому: – Живи пока, скажи спасибо, что я с дамой!
   Сзади повторилось злобное рычание, и, кажется, не одной глотки, похоже, день перестает быть томным. Потом зацокали когти, причем явно в нашем направлении. Когда я обернулся, сразу стало ясно, почему псина была такой наглой. Рядом с ней пристроились две таких же клокастых. Те же злые глаза, те же оскаленные пасти. Что ж, шпана найдется в любом месте, и, конечно, я, вычесанный, чистенький, сытый, да и, чего греха таить, пьяный, подействовал на этих жителей городских помоек как красная тряпка на быка.
   Ну, ребята, извиняйте, я не виноват, что меня тяпнул за ногу именно домашний пес. Я свою новую оболочку не выбирал, но, честно говоря, к ней привык и никому не позволю попортить эту чудную шкуру. Я вам покажу, чего стоит профессионал в бою с дворовой шпаной. Наваляю этим хулиганам по первое число.
   – Тяв, тяв, тяв!
   Из подворотни выбежала мелкая, кудрявая, как баран, шавка и принялась яростно меня облаивать, впрочем стараясь не попасть в пределы досягаемости моих зубов. Каюсь, всегда терпеть не мог маленьких собачек. Это же не пес, а недоразумение, причем с мозгами такого же размера, как и тщедушное тельце, то есть их практически нет.
   – Тяв, тяв, тяв!
   Я же говорил! К тому же такие шавки практически все пустобрехи. Вона как заливается.
   – Ну что ты там жмешься, овца нестриженая? Подойди поближе.
   Селистена вцепилась в меня и изо всех сил потащила домой. Эх, жалко, я бы все-таки с удовольствием подрался, энергии, знаете ли, накопилось за день, надо бы выпустить. Да куда там, рыжая если прилипнет, то уж точно ни за что не отцепится. Что ж, буду приличной собакой и пойду домой… Нет, ну что она со мной как с дитем малым, у нас тут чисто мужские разборки!
   – Солнышко, ну дай я им пасти начищу, я быстренько – раз, два и готово. Ну честное слово, лапы чешутся, как хочется наказать нахалов.
   – Только через мой труп! Еще не хватало, чтобы ты опустился до обычной дворовой драки. Вспомни, ты же колдун!
   – Ах да, да. Мне по рангу не положено. Эй, ребятки, считайте, что вам сегодня крупно повезло. И скажите спасибо этой очаровательной девушке! – громогласно заявил я продолжающим угрюмо наступать псам и добавил уже Селистене: – Да, а я говорил тебе, что ты очаровательна?
   – Нет, – очень тихо ответила мелкая и густо покраснела.
   – Ну так говорю: ты очень красивая. Как ты думаешь, Кузьминична медовуху где хранит?
   Короткий подзатыльник ознаменовал наш отход домой.
   – Тяв, тяв, тяв! – нагло раздалось сзади.
   Вот настырная шавка! Кстати, когти трех больших друзей этой тявкалки продолжали цокать за нами. Хорошо еще, что у меня слух отменный – всегда услышу, если захотят приблизиться для прыжка. Эх, жалко мне их проучить Селистенка не дала.
   И тут произошло неслыханное. Пока я думал о больших псах, эта маленькая дрянь укусила меня за хвост. Да, да, за хвост! За мой прекрасный, лопушистый, лохматый, дымчатый хвост! Впрочем, что я рассказываю, все равно вам не понять, что такое хвост для собаки. В общем, меня так еще никто не оскорблял, и Селистена была уже не в силах предотвратить неизбежное. Ну все, ребята, дочирикались, сейчас я вам расскажу в доступной манере, что задирать незнакомых собак не следует.
   Одним прыжком (между прочим, с разворотом вокруг своей оси) я догнал обидчика и простым ударом лапы отправил его в полет. Правда, он оказался не очень длительным, так как на пути летающей псинки вдруг появилась стена. Не теряя ни секунды, я бросился на превосходящие силы противника. Шавка свое получила, теперь настала очередь остальных. Совесть моя была чиста начал заварушку не я, их больше, так что могу повеселиться на славу без всяких дурацких оговорок про великодушие. Хорошо еще, что я попался, а ведь другого могли бы на кусочки порвать.
   Драка получилась классная, я был на высоте. И в прямом и в переносном смысле, прыгал, извивался, уходил в партер – в общем, плясал как уж на сковородке, с той лишь разницей, что у энтой длинной рыбки нет таких клыков и когтей. Впрочем, в ход пошли и локти, и очень крепкий лоб, и шея в шипованном ошейнике. Я как-никак профессионал, так что не оставил противнику ни одного шанса. В стороны летели клоки шерсти (хочу заметить, не мои), время от времени раздавался визг (визжал, конечно, тоже не я) и яростные рыки. Лично я не издал ни единого звука, просто некогда было, да и рот был занят. То чужой лапой, то шеей, то ухом.
   Через пять минут все было кончено, изрядно потрепанные псы с визгом бросились наутек. И враг бежит, бежит, бежит! Ура! Классно размялись, и я душу отвел, и эти хамы надолго урок запомнят. Хорошо, когда можно совместить приятное с полезным.
   Сам я вышел из боя практически без потерь, лапа немного побаливает, впрочем, это я ее сам подвернул. Спасибо недетской шевелюре – клыки просто вязли в густой шерсти. Так, а где моя спутница, она, надеюсь, видела, как я их отделал? Судя по гримасе на ее лице, видела.
   – Ну что, теперь твоя душенька довольна?
   – Теперь да. – Я улыбнулся своей милой улыбкой и завилял хвостом.
   – Я же просила тебя как человека: не связывайся с ними.
   – А чего они? Между прочим, эта шавка меня за хвост тяпнула! А такую наглость прощать нельзя.
   На этот раз Селистена даже не сильно брюзжала, наверное, поняла, что я прав, но признаться в этом не может. Ну и ладно, зато день теперь можно считать удавшимся на все сто.
   – Слушай, ты столько съел за вечер, я думала, ты шагу из-за стола ступить не сможешь, а ты прыгал, вертелся как белка в колесе.
   – Да что я там съел? Так, заморил червячка, – довольно протянул я. Значит, все-таки видела, какой я ловкий и бесстрашный.
   – Ну и червячок там у тебя в желудке завелся, тебя легче прибить, чем прокормить.
   – Кто хорошо ест, тот хорошо спит. Пойдем-ка домой, что-то я сегодня намаялся.
   – Если бы не твоя безобразная драка, мы бы уже давно были дома.
   – Между прочим, драка была замечательная.
   Мы смогли продолжить столь бесцеремонно прерванный путь. Интересно, а у Антипа медовуха водится или он под стать доченьке, рела… релака… Ну, в общем, делает то, после чего жить не хочется. А Селистенка-то чегой-то на меня дуется. И чем я ей опять не угодил? Вроде хорошо посидели, неплохо поели, чудно пошалили. Наверное, она до сих пор происков черного колдуна боится, надо ее подбодрить.
   – Слушай, Селися, а пойдем прямо сейчас с Гордобором разберемся! А будет ерепениться, я его под желудями похороню.
   – Еще раз назовешь меня Селисей, подсыплю яду в еду.
   – Значит, твоему ненаглядному Феликлистику можно, а меня сразу ядом?
   – Мы с ним выросли вместе, а тебя я всего пару раз и видела.
   – Зато я всегда рядом с тобой, а он даже погулять не захотел.
   – Может, у него дела неотложные были. Он ведь как-никак наследник престола.
   – А… Вот, значит, в чем тут дело. Мол, мы только наследников любим? Куда уж мне, простому псу, до княжеского сына. Мне позволено только жизнью за тебя рисковать.
   – Чего ты разошелся? – оторопела Селистена. – Если я тебя чем-нибудь обидела, то извини.
   Я гордо поднял свой нос и на подгибающихся лапах попытался ускорить ход (все-таки милая заварушка отняла у меня много сил). Странно, чей-то на меня нашло? Вроде она ничего плохого мне не сказала, а обидчивым я вроде никогда не был. Это, наверное, я медовухи недопил. Говорил же, что надо еще взять. Но теперь уж ничего не поделаешь, придется держать марку, обиделся – значит, обиделся. Но, конечно, если она попросит прощения, то я ее прощу. Причем почти сразу.
   – Даромирушка! – Селистена быстро догнала меня, схватила за шею, остановила и села передо мной на корточки. Она оказалась даже ниже меня.
   – Что?
   – Прости меня, пожалуйста. Поверь, я очень ценю все, что ты для меня сделал. И то, что в этот трудный момент ты остался со мной, я никогда не забуду. Я не хотела тебя обидеть. Ну а Феликлист действительно сын князя, но титул для меня никогда не имел никакого значения.
   Порядок, извинения получены. Я сегодня добрый, так что я их приму.
   – Ладно, проехали.
   – Вот и отлично. Пошли побыстрее домой, уже темнеть начало, а я папеньке обещала прийти засветло.
   – Пошли, только не очень быстро, хочется воздухом подышать.
   Уфф. Что-то у меня с лапами не то. Голова соображает отлично, а лапы еле передвигаю, наверное, что-то съел. Но ничего, ночью все равно никаких происшествий не предвидится, тут и Антип расстарается, да и Гордобор пока на новый шаг не решится. Ну не стая же у него спиногрызов в амбаре сидит в самом деле.
   Селистена шла молча, только время от времени подозрительно шмыгала носом.
   – Ты чего такая грустная, хорошо же посидели.
   – Посидели хорошо, а что толку-то?
   – Не понял, какой тебе толк нужен?
   – Так дела-то наши практически не обсуждали, что дальше делать, не знаем.
   – Да чего тут говорить! Если к тебе этот старикашка сунется, я его в бараний рог сверну! Я, конечно, мирная собака, но не люблю, когда наезжают на людей, которые мне дороги.
   – Так я правда тебе дорога? – ухватилась за случайно брошенное слово Селистена.
   И чего она вечно к мелочам цепляется?
   – Так вот, сами на рожон лезть не будем, но и спуску агрессору не дадим.
   – Ты не ответил на мой вопрос.
   – И вообще, чем больше думаю об этом предсказании, тем больше убеждаюсь, что оно не лишено смысла. Но накаркал неприятности на себя сам Гордобор. Ну посуди, еще пару дней назад мы с тобой даже думать не думали о том, что есть на свете какой-то колдун и что неплохо было бы ему бороденку обкорнать и навсегда отучить злодея спиногрызов в спальни девицам запускать. А теперь мы просто вынуждены отвечать на развязанные агрессивным поведением колдуна военные действия. И вот что я тебе скажу: если он еще раз к тебе прицепится, я исполню предсказание и действительно создам ему проблемы, не совместимые с его черной жизнью. Я ответил тебе?
   – Да, ты просто прелесть! Лохматая, голубоглазая прелесть. Во всяком случае, сейчас.
   Вот это я люблю. И в общем и целом я абсолютно согласен с Селистеной – я действительно такой.

* * *

   До дома мы добрались без происшествий. Правда моя душа хотела петь, а эта зануда вцепилась мне в шерсть и долго шипела, что мои песни распугают всю округу. Да что она понимает в собачьей жизни?! На небе уже проявилась чудная и почти полная луна, такая красивая, ну как тут не подвыть? Ведь душа-то просит.
   Стоп. Луна… Если отбросить романтику (а сейчас это очень сложно), то полная луна будет совсем некстати. Именно в это время Гордобор сможет действовать на всю катушку. Через пару деньков он будет силен как никогда. Да и нечисти в его распоряжении в период полнолуния изрядно прибавится. А ну его, где наша не пропадала! Ничего, и с ним проблемки перетрем, авось обойдется. Чай, не лаптем щи хлебаем, а шершавым языком, им действовать сподручней.
   Кузьминична встретила нас у самых ворот. Ах, ох, тыдым, сюдым, где была, почему так поздно? На меня попыталась наехать, но посмотрела в мои чистейшие глаза и зловеще пообещала:
   – А с тобой, дурень усатый, я завтра поговорю.
   Чудо, а не женщина! Мне бы водички студеной попить да на перинку пуховую прилечь. А наставления можно оставить на завтра, за ночь я никуда не денусь. Утро вечера мудренее.
   Кузьминична, а у тебя, случайно, медовухи не найдется где-нибудь в загашнике?
   Старая нянька внимательно поглядела на меня, но разговаривать, конечно, стала со своей худосочной кровиночкой:
   – А где вы, собственно, были?
   – Да так, гуляли.
   – Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
   – Да, нянюшка. А вот Шарику, похоже, нехорошо.
   Мне нехорошо?! Да мне отлично. А насчет медовухи – это я так, о завтрашнем дне подумал. Я себя знаю, как проснусь, так малюсенький стаканчик будет мне просто необходим.
   – Он что, съел что-то не то или, может, выпил? – Голосок Кузьминичны стал колючим, а взгляд так и буравил мою бедненькую лохматенькую головку.
   Да то я съел и тем более то самое выпил. Я что, не заслужил хорошего обеда и капельки медовушки?
   – Значит, как я понимаю, ужинать вы не будете?
   Нет, не будем, спасибо большое. Мелкая тоже поела, правда, как обычно. Извините, но уговорить ее нормально пообедать я не смог, все мои попытки разбились вдребезги о ее упрямство.
   – Ну не будете так не будете. Проходите в дом, там Антип уже заждался. Какие-то новости у него. Судя по всему, не очень добрые.
   Надеюсь, ничего серьезного? А то я сегодня ночью не боец, устал, еле на лапах стою.
   – Да кто его знает? Зайдите к нему, он расскажет. А насчет ночи не волнуйтесь, тут стражи столько, что плюнешь – в ратника попадешь.
   Ну и отлично.
   – Кузьминична, а с кем ты только что говорила?
   Я и не заметил, что весь наш странный разговор Селистена стояла молча и только следила за нами. Честно говоря, я и сам до сих пор не очень понимаю, читает нянька мои мысли или угадывает. Но ведь если вдуматься, то какая, собственно, разница? Главное, что понимает.
   – Да с тобой, с кем же еще? – как ни в чем не бывало ответила Кузьминична.
   – Так я же молчала.
   – Ну и что? Я и так тебя насквозь вижу, – кинула старушенция и отправилась в терем. И уже у самого крыльца добавила: – И не только тебя.
   Дверь за Кузьминичной закрылась, и Селистена бросилась на меня, будто голодная щука на сонного карася.
   – Как вы разговаривали? Это точно была не телепатия, её бы я почувствовала, благо научилась уже.
   – Чего ты кричишь? Я же тебе еще в прошлый раз сказал, что настоящая женщина меня всегда поймет без слов, впрочем, как и я ее.
   – Значит, я не настоящая? – Селистенка закипела ровно чайник на огне.
   Сначала набросилась, как щука, теперь кипит, словно чайник, – ну и превращения у нее. Тут я живо представил щуку, выглядывающую из кипящего чайника, и рассмеялся.