Страница:
– Премьер-боярин приказал тебя в город притащить живым и невредимым, для этого и сеть особую дал, но я этого не сделаю. Мало ли что в пылу боя могло произойти? Так вот, ты погиб, героически защищая свою хозяйку…
Я не выдержал и от бессильной злости зарычал. Демьян ликовал:
– Ох и не прост ты, и глаза какие-то не собачьи! Наверное, хочешь знать, что я с тобой сделаю? Да ничего, тебя просто медведь на части раздерет. Какой медведь, ты хочешь спросить? Да первый встречный, их тут много шатается! Хотел было вначале тебя лично зарубить, да передумал, как только мы отсюда уберемся, зверье лесное обязательно сюда наведается, кровушку учует. А тут ты, как готовый деликатес, ешь не хочу. Так что разорвут тебя лесные зубастые жители на множество маленьких Шариков. Будешь знать, как на меня лапу поднимать! Впрочем, заболтался я с тобой, а у меня еще дела остались. Надо братьям кровь пустить, судя по всему, без этого не обойтись, да девчонку Гордобору отвести. Щедро заплатил премьер-боярин за ваши головы!
Хорошо поговорили, и чем я могу ответить? Я просто плюнул в лицо Демьяну, причем очень удачно (для меня конечно), попал точно в глаз. Увесистая палица опустилась на мою голову. Опять опоздал, не плеваться надо было, а колдовать.
Ох и тяжела палица оказалась! Больно, скажу я вам, когда же кончатся эти напасти на мою многострадальную голову? Сознание практически покинуло меня, и я провалился в туман. Сквозь заливающую глаза кровь я все-таки видел, как засверкали на солнце клинки. Я был уверен, что братья будут биться насмерть, но без моей помощи они были обречены. А значит, этот старый охальник Гордобор скоро получит в свои лапы мою Селистену. Вырубился я с чувством глубокого возмущения от такой перспективы.
Ладно, приговор Демьяну уже подписан и обжалованию не подлежит. Если Селистена цела, тот отделается тяжкими телесными повреждениями и долговременной пропиской на больничной койке, а вот если хоть один рыжий волосок упал с ее очаровательной головы, то однозначно высшая мера социальной собачьей защиты – смертная казнь через методичное откусывание всех выступающих частей тела. Причем начну я с… В голове живо появилась красочная картина предстоящей мести, и я невольно улыбнулся. Ох и не завидую я Демьяну!
Так, спокойно, желание откусить ему что-нибудь не должно мешать в деле благородной мести за честь прекрасной дамы. Что мы имеем?
На поляне виднеются следы недавнего боя, причем, судя по изрытой земле, кое-где орошенные кровью (надеюсь, Демьяна), значит, свалка была знатная. В братьях я не сомневался, и надеюсь, что они успели навалять супостатам по полной программе до тех пор, пока их не скрутили. Думаю, что до смертоубийства не дошло, все-таки ратники хоть и с гнильцой, раз с Демьяном связались, но все друг друга знали, как-никак вместе тянули лямку военной службы и небось своих по-серьезному рубить не стали бы. И скорее всего, Фрол и Федор скрученные по рукам и ногам, едут в виде кулей в город.
Не менее тщательно (а может, и более) сейчас, наверное, связана и Селистена. Думаю, что рыжая так просто в руки не далась и искусно расписала физиономии напавших под хохлому. Ноготки, как я успел заметить, у нее для этого дела как раз подходящие.
Значит, караван не торопясь (так как наверняка есть раненые) направляется в город, ратники расслабленные после выигранного боя и не ждут нападения. Мой козырь – внезапность! Рано Демьян списал меня со счетов, сейчас я покажу, чего стоит разозленный пес с колдовскими способностями – вовек не забудет.
Дело за малым: надо освободиться. Ишь, как ценит меня Гордобор, сеточку особую прислал, во как хотелось со мной с глазу на глаз побеседовать. Мог бы прийти ко мне, сказать: давай, мол, Шарик, побазарим про жизнь, перетрем проблемку. Так чего ж не перетереть? Ан нет, то оборотня общипанного подсылает, то нечисть всевозможную, а теперь вообще людей в наши колдовские разборки втянул. И куда только мы катимся? Налицо полное падение нравов, расшатывание устоев и пренебрежение колдовскими законами. Как выберусь из этой передряги, обязательно надо будет собрать большой сход и рассказать всем о низком моральном облике отдельных членов нашего сообщества.
Но это чуть погодя, а теперь надо подпортить портретик некоторых зарвавшихся людей. Я ничуть не сомневался: мое дело правое – и все получат по заслугам. Заклинание пришло в голову само: щелчок когтем, грохот, дым – готово.
Вообще, чисто теоретически, планировалось полное исчезновение спутавшей меня сети. Но либо опять что-то не то сработало, либо сеть была уже с заговором и исчезнуть не могла, в общем, вышло все не так. Хотя я всегда говорил: что ни делается, все к лучшему. Я оказался весь с головы до лап закутан в отливающую на солнце кольчугу. Насколько хватило возможности моей шеи, я осмотрел себя. Ну что ж, не так все и плохо. Правда, на собаку я похож с большой натяжкой, скорее на броненосца (я на картинке видел, зверь такой в далекой стране), но это сейчас не главное. Спасу (в очередной раз) Селистену, приведу приговор в исполнение, тогда и подумаю, как вернуть свой обычный вид. Очень уж не хочется все время в этом железе ходить, во-первых, тяжело, во-вторых, перед другими собаками неудобно, а в-третьих, уж очень мне нравится, когда Селистена меня по моей чудесной шерстке гладит.
И я побежал. Мало того, я помчался. Тяжесть моей неожиданной защиты вдруг сыграла мне на руку (точнее, на лапу). Развитая мною скорость оказалась больше, чем всегда (ну да, я же тяжелее стал), но одновременно я понял, что с таким утяжелением затормозить мне будет довольно сложно. Я и без него после хорошего бега не всегда в нужном месте мог остановиться, и приходилось использовать подручные средства (в виде деревьев или Селистены), а уж теперь-то и подавно. Ну и ладно, проблемы нужно решать по мере их появления, пока бегу, и ладно, а дальше видно будет, может, стог сена какой-никакой подвернется. Хорошо еще, что дорога без крутых поворотов.
Минут через пятнадцать хорошего бега я увидел хвосты двух замыкающих процессию лошадей. Точнее, людей я тоже увидел, но хвостов, как известно, у них нет (я, как обычно, исключение). Раздумывать о тактике боя не было времени. Внезапность, натиск, отвага и здоровая наглость – вот составляющие успеха, во всяком случае, моего.
– О-го-го-го! Поберегись, бронесобаки в бою! – что есть силы завопил я и, естественно, не успев затормозить, врезался во вражеский строй.
Когда-то в скиту мы играли в кегли, так вот сейчас мне наша игра очень даже вспомнилась. Я был в роли меча-биты, а остальные, естественно, те самые кегли. Надо признать, что бросок был прекрасный, как говорится – в яблочко. Несчастные лошадки шарахнулись от проносящегося мимо чуда природы с такой резвостью, что не меньше половины ратников от неожиданности просто слетели в придорожные кусты. Ну и задел я, конечно, некоторых лошаденок своей массой. Им, бедолагам, не очень-то понравилось такое обращение. Началась легкая паника, ржали кони, вопили люди. Несмотря на то что упирался всеми четырьмя лапами, я пронесся сквозь весь строй и остановился уже впереди всех.
Каюсь, по пути я не различал ни своих, ни чужих, но очень надеялся, что в этой чудненькой куча-мале, которую я устроил, никакая тварь не наступит на мелкую боярышню. Во всяком случае, это в их интересах, я никому не позволю топтать мою спутницу.
Из глубин моей глотки раздался победный клич, что-то вроде: «Эге-ге-гей, твою…» – дальше следовала пара словечек из тех, при произношении которых культурные люди густо краснеют. Я, конечно, культурный, но в данный момент все мое существо требовало именно такого вопля. Так что спишем отступление от общепринятых норм на состояние аффекта и продолжим.
С большим трудом остановившись, я развернулся к ратникам. Мое неожиданное появление произвело впечатление, причем именно такое, какое я и ожидал. Все с неприкрытым ужасом смотрели на меня. Все, бой практически выигран, толком не начавшись, противник деморализован и подавлен, появление бешеной собаки в уникальной кольчуге никак не входило в планы уже вкусивших сладость победы. Но успех необходимо закрепить.
Опаньки, а вот и тот, на ком я закреплю свой успех. Будучи во главе своего отряда (надо же, даже с коня не упал!), внимательно, еще не веря своим глазам, уставился на меня Демьян. Эх ты, тютя, не смотреть надо было, а молодцов своих успокоить да строй восстановить. Но теперь уже все, можно не суетиться, поздняк метаться.
Легонько разбежавшись (но не век же мне туда-сюда бегать), в свойственной мне манере, изящным прыжком (и это несмотря на броню), я сшиб премьер-бояринского прихлебателя прямехонько в дорожную пыль. Но этот наглец еще пытался защищаться, наивно полагая, что это у него получится. Ну что ж, кегли так кегли, продолжаем игру. Помнится, Демьян больше всего боялся выглядеть смешным? Так я ему это устрою.
Выждав мгновение и дав подняться закадычному врагу, я легеньким ударом двух передних лап в грудь снова отправил его в полет. Снова подъем, снова отбой. Ох уж и отвел я душу, вволю поваляв его меж лошадей и обалдевших ратников!
Вдруг что-то ударило меня в грудь. Ну ничего себе наглость! Это Демьян изловчился, в очередном полете вынул кинжал и решил подпортить мне шкуру. Лезвие соскользнуло с кольчуги (спасибо Гордобору за заботу) и со звоном отлетело в сторону. Ну нет, дудки, два покушения на убийство за один день – это уже перебор. Гнев застил мне глаза, и я бросился на неразумного витязя уже по-серьезному. Шутки кончились, и уж коли его исправит только могила, то я лучший претендент, чтобы отправить Демьяна к этому пункту назначения.
Все, твой конец, Демьянчик, пришел в виде очень разъяренного пса. Я снес его, словно ураган гнилое дерево, еще мгновение, и мои стальные клыки сомкнутся на горле и прервут эту трижды никому не нужную жизнь.
– Даромир, не трогай его! – раздался откуда-то сзади знакомый вопль.
Ну слава богам, жива мелкая, видимо, под шумок Шустрая боярышня сумела освободиться от веревок. С огромной неохотой я прервал заветное движение челюстями. Горло-то я успел схватить, а вот сжать челюсти нет. В клыках у меня пульсировала жизнь, и если честно, очень хотелось бы ее прервать
– Даромирушка, пожалуйста, выплюнь эту гадость, не стоит он этого! – Селистена подошла ко мне и ласково погладила меня по голове.
Вот рыжая бестия, знает, как меня можно успокоить. Пришлось прислушаться к ее словам и временно выпустить эту пакость. По-любому вернуться к намеченному я всегда успею, ведь убирать свои лапы с груди поверженного противника я пока не собирался.
– Солнышко, ты цела?
– Да, только вот ноготь сломала.
– Небось о чью-то физиономию?
Селистена со вздохом кивнула.
– Ну и почему ты решила меня остановить?
Смею заметить, что наш разговор происходил в полнейшей тишине. Замерли все: и ратники, и лошади, и даже птички на ветках. И в оцепенении все наблюдали спор боярской дочки со своей собакой о возможном наказании зарвавшегося княжеского родственничка.
– Потому что я подумала, что ты решил его убить.
– Правильно подумала, именно это я и собирался сделать.
– Не надо, он уже свое получил, пожалей его.
– Интересно, и почему это я должен его пожалеть? Может, ты забыла, что только что он, не задумываясь, тащил тебя на смерть к Гордобору, натравил своих головорезов на Фрола с Федором, а меня оставил на растерзание диким зверям. И– после всего этого ты мне не даешь привести приговор в исполнение?
– Да…
– Почему? – возмутился я, да так, что у меня нос покраснел.
– Потому что он продажный ратник, а ты благородный колдун, – совершенно спокойно ответила Селистена.
– Между прочим, так нечестно, где тут справедливость?! Наши противники с каждым разом придумывают все новую подлость, а мне нельзя даже его укусить?
– Ну почему же нельзя? – искренне удивился рыжий дипломат. – Конечно, можно, уж что-что, а это он заслужил. Только подожди немного, пока я отойду подальше, мало ли что может тут произойти, причем совершенно случайно.
– Я обожаю тебя, солнышко! – обрадовался я и радостно завилял хвостом (собачьи привычки очень прилипчивы).
– И я тебя, – тихо мурлыкнула Селистена и пошла собирать вещи.
– Ну вот, не прошло и нескольких дней, как меня обожают, – сказал я сам себе и усилием воли вернулся к нашим баранам. Точнее к одному барану.
Что ж, коли убивать его нельзя (тьфу на меня и на мое благородство), то можно подпортить карточку. С этой мыслью без тени сомнения я вцепился в нос своего противника. Что-то противно хрустнуло. На глазах то, что когда-то было острым, волевым носом, превращалось в огромную переспелую сливу.
Не обращая внимания на вопли Демьяна, я с удовольствием осмотрел дело моих зубов. Жить, несомненно, будет, но никогда не забудет о своих подленьких делишках, да и красотки уже никогда не посмотрят с вожделением на такую образину. Ну ничего, если бы он был на моем месте, то не задумываясь отправил бы меня в собачий рай.
Не торопясь, я слез с вопящего Демьяна. Все, пора закругляться. Селистена уже развязала раненых, но живых братьев, и вместе они проверяли упряжь и седельные сумки наших лошадей. Обалдевшие ратники все еще смотрели на меня с неким ужасом и удивлением. Даже вопящему предводителю никто не подумал помочь.
– Ну что уставились? Разве вас мамки в детстве не учили, что маленьких обижать нельзя? Наверняка учили, и этого – я показал лапой на Демьяна – тоже учили. Теперь вы все видите, что бывает с тем, кто не слушался родителей. Вопросы, пожелания есть?
Ратники вылупились на меня в полной тишине, слегка приоткрыв рот.
– Нет?! Замечательно. Теперь слушайте внимательно, у вас есть минута, чтобы исчезнуть из поля моего зрения. После истечения которой я снимаю с себя все моральные обязательства и провожу в жизнь вторую часть операции «Возмездие».
Толпа продолжала смотреть на меня с таким же ошалелым видом, не двигаясь с места. Эка их скрючило, можно подумать, никогда говорящей собаки не видели. Вспомнив свои тренировки, я нацепил на морду самый жуткий оскал, который смог придумать, и рыкнул своим могучим басом.
Меня чуть не затоптали. Задержись я на мгновение с прыжком в придорожные кусты – погиб бы в расцвете сил после выигранного (как всегда) боя под копытами рванувших что есть мочи лошадей.
Выбравшись из противного терновника и отряхнувшись, осмотрелся вокруг. Молодцы, норматив по скорости оказался даже перевыполнен. Между прочим, Демьян исчез вместе со всеми, может, все-таки зря я его отпустил? Ох уж эти женщины, вечно они лезут со своим гуманизмом в мужские забавы. Лично я предпочел бы видеть его мертвым, мало ли чего в пылу борьбы могло произойти. Это мое благородство может очень дорого нам обойтись. Небось Демьян сразу к Гордобору бросится, а уж у этого типа не заржавеет с новой погоней. Да и новость про говорящую собаку быстро по городу разнесется. Надо быстро что-нибудь придумать.
– Даромир! – попыталась вывести меня из оцепенения Селистена. Но не тут-то было. Я, может, эпохальное решение принимаю.
– Не мешай, я думаю.
– Но…
– Думаю, тебе говорят! – отрезал я и с удовольствием заметил, как без пререканий и чуть ли не на цыпочках отошла от меня рыжая. С каждым днем мой авторитет повышается. Эх, видела бы Серафима, каким я стал и как к моему мнению боярские дочки прислушиваются!
Стоп, кажется, придумал. Серафима! Я присел на травку, чтобы не вспугнуть мысль. В город нам путь закрыт, там мы прямехонько попадем в лапы Гордобору, а уж он найдет способ, как прибить нас с мелкой, и не спасет ни княжеское слово, ни статус боярской дочки и придворного кобеля. Антипа мы тоже не догоним, не успеем. Ни виртуозная наездница Селистена, ни раненые братья не смогут двигаться даже с нашей прежней скоростью, а уж о том, чтобы прибавить, вопрос не стоит. Того и гляди, нам вслед бросится новая погоня и, без сом нения, догонит прежде, чем мы доберемся до Антипа. Пока мы тут разминались, ладья небось тоже на месте не стояла. Остается одно – падать в ноги Серафиме.
Гонцы из «Кедрового скита» наверняка уже навестили ее и наплели про меня всякие гадости, но ничего, это мы поправим. Мой голос против голоса гонца, при таком раскладе я мою бабаньку так уболтаю, что сердиться на меня по-серьезному она уже не сможет. Ну треснет по башке чугунком – так мне не привыкать. Как показала практика, голова у меня крепкая, небось выдержит, а может, еще увернусь.
Зато в случае успешного завершения нашей бурной встречи появляется сразу куча плюсов. Ну, во-первых, Симочка не позволит ее кровиночке ходить в обличье собаки. Хотя и привык я к своей шкуре, но человеком быть как-то привычнее. Во-вторых, защитит от посягательств оголтелой колдунщины на мою бедную память, может, даже добьется через Серогора восстановления в скиту (чей-то на меня такая напасть, как тяга к знаниям, напала? Наверное, съел что-нибудь). Ну а в-третьих, у Симочки можно будет отсидеться и обдумать свое положение. Во всяком случае, до тех пор, пока Антип не вернется. Авось не оставит своим участием Серафима Рыжую сиротку, да к тому же такую симпатичную.
Мысли о трудностях предстоящего пути в моей голове почему-то даже не появились. После недавних приключений такие, в сущности, мелочи вроде медведей, волков и кабанов меня как-то не волновали. Да и я не в связанном виде, в кульке, буду болтаться, клыки целы, когти на месте, колдовству обучен, небось отмахаюсь. Все, решение принято, осталось довести его до моих подчиненных.
Я очнулся от своих мыслей и с удивлением обнаружил что весь наш маленький отряд в полном составе держит лошадей под уздцы, готовый выступить в поход по первой моей команде. Что я могу сказать? Молодцы, против моего авторитета не попрешь. Жалко только, что для осуществления задуманного наш отрядик придется разделить.
– Значится, так, слушай мою команду. Селистена, отдаешь свою лошадь Фролу, берешь с собой только необходимое и съестные припасы в размере двух третей (мы как-никак по лесу пойдем, там кабаков нет) от общего количества. Фрол и Федор, вы берете с собой Ночку и с максимальной скоростью движетесь по намеченному ранее маршруту вдогонку княжеской ладье. В случае погони сдаетесь без боя и выдаете нападающим версию, что боярышня и Шарик исчезли в неизвестном направлении во время привала. Вы и так сделали все, что могли, и попусту рисковать вашими жизнями я не хочу. Все, вопросы есть?
– Да.
Это, конечно, пискнула рыжая, а Фрол с Федором только утвердительно хмыкнули в усы, будто всю жизнь прослужили под началом говорящей собаки. Вот что значит служивые люди: если ставить задачи четко и ясно, какими бы странностями они в последние мгновения ни были овеяны, все исполнят точка в точку.
– На все ваши вопросы, Селистена Антиповна, я отвечу попозже, – ответил я с нажимом.
– Слушай, Селися, не порть впечатление от моего выступления. Поверь, я все продумал.
– Но хоть куда мы направимся?
– Если отвечу, успокоишься?
– Да.
– К Серафиме.
– А…
– Все, отставить разговоры. Выполнять приказания.
– Знаешь, когда этот тип тебя ударил, я чуть чувств не лишилась.
– Так лишилась или нет? – на всякий случай уточнил я.
– Не успела, они на братьев напали. А после я вспомнила, что голова у тебя очень прочная.
– Что правда, то правда.
– Фрол с Федором бились как звери, ранили четверых, но потом Демьян приказал, и по ним из луков дали залп. Только раненых и ослабевших их и удалось скрутить.
– Зря ты не дала мне Демьяна придушить.
– Не зря, я не хотела, чтобы человек, который мне дорог, стал бы убийцей!
Дорог?! Ну что ж, этого следовало ожидать, разве можно не влюбиться в такую прелесть, как я.
– А как же спиногрызы и петуния?
– Это нечисть, она не в счет.
Ох, женщины, всегда подправят жизнь под себя, это в счет, а это нет.
– Ладно, проехали. А что было дальше?
– Дальше Демьян попытался меня связать.
– Судя по всему, три жуткие царапины на его лице твоих коготков дело?
– Моих. – Довольная улыбка осветила веснушчатое лицо. – Сколько себя помню, мечтала это сделать, а тут такая удачная возможность представилась – грех не воспользоваться.
– Ну, теперь со шрамами от тебя да с таким чудным носом от меня он уже вряд ли останется первым красавцем в Кипеж-граде.
– Да уж!
Мы дружно рассмеялись. Наконец-то спало накопившееся за последнее время напряжение, стало легко и весело.
– Ну, может, расскажешь, что ты задумал? Почему мы не продолжили путь?
– Мы потеряли очень много времени, братья раненые, ты уставшая, а Гордобор наверняка пошлет новую погоню, причем на свежих лошадях. Фрол с Федором уведут их за собой, а мы. тем временем напрямик направимся к моей Серафиме. Она меня расколдует, да и борьбе с Гордобором помочь сможет и словом и делом.
– А как же батюшка?
– С батюшкой пока придется повременить. Но обещаю, Сима наверняка найдет способ передать весточку твоему отцу. Да и я в человечьем обличье многого стою.
На всякий случай я дотронулся до перстня великого Сивила и на секунду представил себя в своем нормальном обличье. Как ни крути, если бы я мог использовать знаменитый артефакт, то показал бы Гордобору небо в алмазах.
– Ладно, – наконец согласилась Селистена. – Во всяком случае, пока твои на первый взгляд бредовые идеи всегда спасали мне жизнь.
– Ну наконец-то ты это поняла. По правилам с Гордобором сражаться очень трудно, поэтому я ему предлагаю вести игру на моем поле, а уж в смысле неожиданных решений мне равных нет.
– Это точно. А сколько путь займет?
И тут я чуть было не совершил ошибку – еще мгновение, и я сказал бы правду, мол, месяц, не меньше, если повезет, то недели три, но вовремя прикусил язык. Вот сказал бы я правду, и что? В лучшем случае скандал, в худшем – истерика и глупая попытка догнать братьев. И кому от этого лучше? Правильно, никому. Часть людей считает, что врать надо меньше, другие, что врать надо больше. Но по-любому и те и эти сходятся в одном: врать надо! Так что я не попер против мнения большинства и ответил правильно:
– Дней десять.
– Сколько? – не поверила своим ушам Селистена. – Десять дней пешком, по лесу.
– Ну девять.
– Ненамного легче.
– Во всяком случае, за две недели точно доберемся.
– Две недели?! Ты же только что говорил, что девять дней!
Боярышня была вне себя от ярости. Грудь вздымалась под сарафаном, словно волны на реке во время урагана. Хм, красивое зрелище, и как это я раньше не заметил? Надо будет ее злить почаще, это того стоит.
– Чего замолчал?!
Чего-чего, любуюсь. Вот интересно, смог бы я сейчас УСТОЯТЬ, будь я человеком, или сразу бы бросился целоваться?
– Куда ты уставился?!
– А? Ты что-то сказала?
– Я сказала, что раньше ты говорил про девять дней, а сейчас про две недели!
– Я соврал, – на этот раз абсолютно честно ответил я. Откуда же ей знать, что соврал я оба раза. Иногда и честность хороша, правда, в исключительных случаях.
– О боги, и за что мне такое наказание?
– За красоту, солнышко, за красоту!
Ну и за вредность, конечно.
Дальше минут десять мы продолжали свой путь в полном молчании. Она дулась на меня за маленькую ложь, а я вспоминал волны на реке. Ох и захватывающее зрелище! Может, ляпнуть что-нибудь и еще разок полюбоваться? Нет, пожалуй, пока хватит. Она так часто на меня злится, что еще не раз смогу насладиться зрелищем.
Как обычно, первой не выдержала она:
– Ты всю дорогу будешь в этой сетке ходить? Тяжело ведь.
Ну вот, замечтался и про подарочек Гордобора забыл. Вещичка, конечно, полезная и, откровенно говоря, от смерти меня спасла, но месяц (ой, пардон, две недели) по лесу шляться в ней я не собираюсь.
– Неужели ты думаешь, что я могу забыть о такой вещи?
– Так чего же ты не снимешь?
Я быстренько пораскинул мозгами и нашел подходящую версию, чтобы достойно оправдаться:
– Воды жду.
– Чего?
– Ну там озерца или речки, – окончательно запутал я свою спутницу.
Я не выдержал и от бессильной злости зарычал. Демьян ликовал:
– Ох и не прост ты, и глаза какие-то не собачьи! Наверное, хочешь знать, что я с тобой сделаю? Да ничего, тебя просто медведь на части раздерет. Какой медведь, ты хочешь спросить? Да первый встречный, их тут много шатается! Хотел было вначале тебя лично зарубить, да передумал, как только мы отсюда уберемся, зверье лесное обязательно сюда наведается, кровушку учует. А тут ты, как готовый деликатес, ешь не хочу. Так что разорвут тебя лесные зубастые жители на множество маленьких Шариков. Будешь знать, как на меня лапу поднимать! Впрочем, заболтался я с тобой, а у меня еще дела остались. Надо братьям кровь пустить, судя по всему, без этого не обойтись, да девчонку Гордобору отвести. Щедро заплатил премьер-боярин за ваши головы!
Хорошо поговорили, и чем я могу ответить? Я просто плюнул в лицо Демьяну, причем очень удачно (для меня конечно), попал точно в глаз. Увесистая палица опустилась на мою голову. Опять опоздал, не плеваться надо было, а колдовать.
Ох и тяжела палица оказалась! Больно, скажу я вам, когда же кончатся эти напасти на мою многострадальную голову? Сознание практически покинуло меня, и я провалился в туман. Сквозь заливающую глаза кровь я все-таки видел, как засверкали на солнце клинки. Я был уверен, что братья будут биться насмерть, но без моей помощи они были обречены. А значит, этот старый охальник Гордобор скоро получит в свои лапы мою Селистену. Вырубился я с чувством глубокого возмущения от такой перспективы.
* * *
Сознание постепенно возвращалось в мою несчастную голову. И что это за мода такая у кипежгородцев, чуть что – по черепушке. Никакой фантазии. Превозмогая боль (мстя моя Демьяну будет ужасна), я осмотрелся. Начнем с того, что я сам оказался висящим на ветках того самого дуба, рядом с которым разыгрались недавние события. Еще один пунктик прибавился к длинному счету моих претензий к Демьяну. Тоже мне развлечение придумал: благородную собаку и не менее благородного колдуна в связанном виде на закусь лесному зверью оставлять. Ведь знает подлец, что местные собак, мягко говоря, не любят, слопают и имени не спросят.Ладно, приговор Демьяну уже подписан и обжалованию не подлежит. Если Селистена цела, тот отделается тяжкими телесными повреждениями и долговременной пропиской на больничной койке, а вот если хоть один рыжий волосок упал с ее очаровательной головы, то однозначно высшая мера социальной собачьей защиты – смертная казнь через методичное откусывание всех выступающих частей тела. Причем начну я с… В голове живо появилась красочная картина предстоящей мести, и я невольно улыбнулся. Ох и не завидую я Демьяну!
Так, спокойно, желание откусить ему что-нибудь не должно мешать в деле благородной мести за честь прекрасной дамы. Что мы имеем?
На поляне виднеются следы недавнего боя, причем, судя по изрытой земле, кое-где орошенные кровью (надеюсь, Демьяна), значит, свалка была знатная. В братьях я не сомневался, и надеюсь, что они успели навалять супостатам по полной программе до тех пор, пока их не скрутили. Думаю, что до смертоубийства не дошло, все-таки ратники хоть и с гнильцой, раз с Демьяном связались, но все друг друга знали, как-никак вместе тянули лямку военной службы и небось своих по-серьезному рубить не стали бы. И скорее всего, Фрол и Федор скрученные по рукам и ногам, едут в виде кулей в город.
Не менее тщательно (а может, и более) сейчас, наверное, связана и Селистена. Думаю, что рыжая так просто в руки не далась и искусно расписала физиономии напавших под хохлому. Ноготки, как я успел заметить, у нее для этого дела как раз подходящие.
Значит, караван не торопясь (так как наверняка есть раненые) направляется в город, ратники расслабленные после выигранного боя и не ждут нападения. Мой козырь – внезапность! Рано Демьян списал меня со счетов, сейчас я покажу, чего стоит разозленный пес с колдовскими способностями – вовек не забудет.
Дело за малым: надо освободиться. Ишь, как ценит меня Гордобор, сеточку особую прислал, во как хотелось со мной с глазу на глаз побеседовать. Мог бы прийти ко мне, сказать: давай, мол, Шарик, побазарим про жизнь, перетрем проблемку. Так чего ж не перетереть? Ан нет, то оборотня общипанного подсылает, то нечисть всевозможную, а теперь вообще людей в наши колдовские разборки втянул. И куда только мы катимся? Налицо полное падение нравов, расшатывание устоев и пренебрежение колдовскими законами. Как выберусь из этой передряги, обязательно надо будет собрать большой сход и рассказать всем о низком моральном облике отдельных членов нашего сообщества.
Но это чуть погодя, а теперь надо подпортить портретик некоторых зарвавшихся людей. Я ничуть не сомневался: мое дело правое – и все получат по заслугам. Заклинание пришло в голову само: щелчок когтем, грохот, дым – готово.
Вообще, чисто теоретически, планировалось полное исчезновение спутавшей меня сети. Но либо опять что-то не то сработало, либо сеть была уже с заговором и исчезнуть не могла, в общем, вышло все не так. Хотя я всегда говорил: что ни делается, все к лучшему. Я оказался весь с головы до лап закутан в отливающую на солнце кольчугу. Насколько хватило возможности моей шеи, я осмотрел себя. Ну что ж, не так все и плохо. Правда, на собаку я похож с большой натяжкой, скорее на броненосца (я на картинке видел, зверь такой в далекой стране), но это сейчас не главное. Спасу (в очередной раз) Селистену, приведу приговор в исполнение, тогда и подумаю, как вернуть свой обычный вид. Очень уж не хочется все время в этом железе ходить, во-первых, тяжело, во-вторых, перед другими собаками неудобно, а в-третьих, уж очень мне нравится, когда Селистена меня по моей чудесной шерстке гладит.
И я побежал. Мало того, я помчался. Тяжесть моей неожиданной защиты вдруг сыграла мне на руку (точнее, на лапу). Развитая мною скорость оказалась больше, чем всегда (ну да, я же тяжелее стал), но одновременно я понял, что с таким утяжелением затормозить мне будет довольно сложно. Я и без него после хорошего бега не всегда в нужном месте мог остановиться, и приходилось использовать подручные средства (в виде деревьев или Селистены), а уж теперь-то и подавно. Ну и ладно, проблемы нужно решать по мере их появления, пока бегу, и ладно, а дальше видно будет, может, стог сена какой-никакой подвернется. Хорошо еще, что дорога без крутых поворотов.
Минут через пятнадцать хорошего бега я увидел хвосты двух замыкающих процессию лошадей. Точнее, людей я тоже увидел, но хвостов, как известно, у них нет (я, как обычно, исключение). Раздумывать о тактике боя не было времени. Внезапность, натиск, отвага и здоровая наглость – вот составляющие успеха, во всяком случае, моего.
– О-го-го-го! Поберегись, бронесобаки в бою! – что есть силы завопил я и, естественно, не успев затормозить, врезался во вражеский строй.
Когда-то в скиту мы играли в кегли, так вот сейчас мне наша игра очень даже вспомнилась. Я был в роли меча-биты, а остальные, естественно, те самые кегли. Надо признать, что бросок был прекрасный, как говорится – в яблочко. Несчастные лошадки шарахнулись от проносящегося мимо чуда природы с такой резвостью, что не меньше половины ратников от неожиданности просто слетели в придорожные кусты. Ну и задел я, конечно, некоторых лошаденок своей массой. Им, бедолагам, не очень-то понравилось такое обращение. Началась легкая паника, ржали кони, вопили люди. Несмотря на то что упирался всеми четырьмя лапами, я пронесся сквозь весь строй и остановился уже впереди всех.
Каюсь, по пути я не различал ни своих, ни чужих, но очень надеялся, что в этой чудненькой куча-мале, которую я устроил, никакая тварь не наступит на мелкую боярышню. Во всяком случае, это в их интересах, я никому не позволю топтать мою спутницу.
Из глубин моей глотки раздался победный клич, что-то вроде: «Эге-ге-гей, твою…» – дальше следовала пара словечек из тех, при произношении которых культурные люди густо краснеют. Я, конечно, культурный, но в данный момент все мое существо требовало именно такого вопля. Так что спишем отступление от общепринятых норм на состояние аффекта и продолжим.
С большим трудом остановившись, я развернулся к ратникам. Мое неожиданное появление произвело впечатление, причем именно такое, какое я и ожидал. Все с неприкрытым ужасом смотрели на меня. Все, бой практически выигран, толком не начавшись, противник деморализован и подавлен, появление бешеной собаки в уникальной кольчуге никак не входило в планы уже вкусивших сладость победы. Но успех необходимо закрепить.
Опаньки, а вот и тот, на ком я закреплю свой успех. Будучи во главе своего отряда (надо же, даже с коня не упал!), внимательно, еще не веря своим глазам, уставился на меня Демьян. Эх ты, тютя, не смотреть надо было, а молодцов своих успокоить да строй восстановить. Но теперь уже все, можно не суетиться, поздняк метаться.
Легонько разбежавшись (но не век же мне туда-сюда бегать), в свойственной мне манере, изящным прыжком (и это несмотря на броню), я сшиб премьер-бояринского прихлебателя прямехонько в дорожную пыль. Но этот наглец еще пытался защищаться, наивно полагая, что это у него получится. Ну что ж, кегли так кегли, продолжаем игру. Помнится, Демьян больше всего боялся выглядеть смешным? Так я ему это устрою.
Выждав мгновение и дав подняться закадычному врагу, я легеньким ударом двух передних лап в грудь снова отправил его в полет. Снова подъем, снова отбой. Ох уж и отвел я душу, вволю поваляв его меж лошадей и обалдевших ратников!
Вдруг что-то ударило меня в грудь. Ну ничего себе наглость! Это Демьян изловчился, в очередном полете вынул кинжал и решил подпортить мне шкуру. Лезвие соскользнуло с кольчуги (спасибо Гордобору за заботу) и со звоном отлетело в сторону. Ну нет, дудки, два покушения на убийство за один день – это уже перебор. Гнев застил мне глаза, и я бросился на неразумного витязя уже по-серьезному. Шутки кончились, и уж коли его исправит только могила, то я лучший претендент, чтобы отправить Демьяна к этому пункту назначения.
Все, твой конец, Демьянчик, пришел в виде очень разъяренного пса. Я снес его, словно ураган гнилое дерево, еще мгновение, и мои стальные клыки сомкнутся на горле и прервут эту трижды никому не нужную жизнь.
– Даромир, не трогай его! – раздался откуда-то сзади знакомый вопль.
Ну слава богам, жива мелкая, видимо, под шумок Шустрая боярышня сумела освободиться от веревок. С огромной неохотой я прервал заветное движение челюстями. Горло-то я успел схватить, а вот сжать челюсти нет. В клыках у меня пульсировала жизнь, и если честно, очень хотелось бы ее прервать
– Даромирушка, пожалуйста, выплюнь эту гадость, не стоит он этого! – Селистена подошла ко мне и ласково погладила меня по голове.
Вот рыжая бестия, знает, как меня можно успокоить. Пришлось прислушаться к ее словам и временно выпустить эту пакость. По-любому вернуться к намеченному я всегда успею, ведь убирать свои лапы с груди поверженного противника я пока не собирался.
– Солнышко, ты цела?
– Да, только вот ноготь сломала.
– Небось о чью-то физиономию?
Селистена со вздохом кивнула.
– Ну и почему ты решила меня остановить?
Смею заметить, что наш разговор происходил в полнейшей тишине. Замерли все: и ратники, и лошади, и даже птички на ветках. И в оцепенении все наблюдали спор боярской дочки со своей собакой о возможном наказании зарвавшегося княжеского родственничка.
– Потому что я подумала, что ты решил его убить.
– Правильно подумала, именно это я и собирался сделать.
– Не надо, он уже свое получил, пожалей его.
– Интересно, и почему это я должен его пожалеть? Может, ты забыла, что только что он, не задумываясь, тащил тебя на смерть к Гордобору, натравил своих головорезов на Фрола с Федором, а меня оставил на растерзание диким зверям. И– после всего этого ты мне не даешь привести приговор в исполнение?
– Да…
– Почему? – возмутился я, да так, что у меня нос покраснел.
– Потому что он продажный ратник, а ты благородный колдун, – совершенно спокойно ответила Селистена.
– Между прочим, так нечестно, где тут справедливость?! Наши противники с каждым разом придумывают все новую подлость, а мне нельзя даже его укусить?
– Ну почему же нельзя? – искренне удивился рыжий дипломат. – Конечно, можно, уж что-что, а это он заслужил. Только подожди немного, пока я отойду подальше, мало ли что может тут произойти, причем совершенно случайно.
– Я обожаю тебя, солнышко! – обрадовался я и радостно завилял хвостом (собачьи привычки очень прилипчивы).
– И я тебя, – тихо мурлыкнула Селистена и пошла собирать вещи.
– Ну вот, не прошло и нескольких дней, как меня обожают, – сказал я сам себе и усилием воли вернулся к нашим баранам. Точнее к одному барану.
Что ж, коли убивать его нельзя (тьфу на меня и на мое благородство), то можно подпортить карточку. С этой мыслью без тени сомнения я вцепился в нос своего противника. Что-то противно хрустнуло. На глазах то, что когда-то было острым, волевым носом, превращалось в огромную переспелую сливу.
Не обращая внимания на вопли Демьяна, я с удовольствием осмотрел дело моих зубов. Жить, несомненно, будет, но никогда не забудет о своих подленьких делишках, да и красотки уже никогда не посмотрят с вожделением на такую образину. Ну ничего, если бы он был на моем месте, то не задумываясь отправил бы меня в собачий рай.
Не торопясь, я слез с вопящего Демьяна. Все, пора закругляться. Селистена уже развязала раненых, но живых братьев, и вместе они проверяли упряжь и седельные сумки наших лошадей. Обалдевшие ратники все еще смотрели на меня с неким ужасом и удивлением. Даже вопящему предводителю никто не подумал помочь.
– Ну что уставились? Разве вас мамки в детстве не учили, что маленьких обижать нельзя? Наверняка учили, и этого – я показал лапой на Демьяна – тоже учили. Теперь вы все видите, что бывает с тем, кто не слушался родителей. Вопросы, пожелания есть?
Ратники вылупились на меня в полной тишине, слегка приоткрыв рот.
– Нет?! Замечательно. Теперь слушайте внимательно, у вас есть минута, чтобы исчезнуть из поля моего зрения. После истечения которой я снимаю с себя все моральные обязательства и провожу в жизнь вторую часть операции «Возмездие».
Толпа продолжала смотреть на меня с таким же ошалелым видом, не двигаясь с места. Эка их скрючило, можно подумать, никогда говорящей собаки не видели. Вспомнив свои тренировки, я нацепил на морду самый жуткий оскал, который смог придумать, и рыкнул своим могучим басом.
Меня чуть не затоптали. Задержись я на мгновение с прыжком в придорожные кусты – погиб бы в расцвете сил после выигранного (как всегда) боя под копытами рванувших что есть мочи лошадей.
Выбравшись из противного терновника и отряхнувшись, осмотрелся вокруг. Молодцы, норматив по скорости оказался даже перевыполнен. Между прочим, Демьян исчез вместе со всеми, может, все-таки зря я его отпустил? Ох уж эти женщины, вечно они лезут со своим гуманизмом в мужские забавы. Лично я предпочел бы видеть его мертвым, мало ли чего в пылу борьбы могло произойти. Это мое благородство может очень дорого нам обойтись. Небось Демьян сразу к Гордобору бросится, а уж у этого типа не заржавеет с новой погоней. Да и новость про говорящую собаку быстро по городу разнесется. Надо быстро что-нибудь придумать.
– Даромир! – попыталась вывести меня из оцепенения Селистена. Но не тут-то было. Я, может, эпохальное решение принимаю.
– Не мешай, я думаю.
– Но…
– Думаю, тебе говорят! – отрезал я и с удовольствием заметил, как без пререканий и чуть ли не на цыпочках отошла от меня рыжая. С каждым днем мой авторитет повышается. Эх, видела бы Серафима, каким я стал и как к моему мнению боярские дочки прислушиваются!
Стоп, кажется, придумал. Серафима! Я присел на травку, чтобы не вспугнуть мысль. В город нам путь закрыт, там мы прямехонько попадем в лапы Гордобору, а уж он найдет способ, как прибить нас с мелкой, и не спасет ни княжеское слово, ни статус боярской дочки и придворного кобеля. Антипа мы тоже не догоним, не успеем. Ни виртуозная наездница Селистена, ни раненые братья не смогут двигаться даже с нашей прежней скоростью, а уж о том, чтобы прибавить, вопрос не стоит. Того и гляди, нам вслед бросится новая погоня и, без сом нения, догонит прежде, чем мы доберемся до Антипа. Пока мы тут разминались, ладья небось тоже на месте не стояла. Остается одно – падать в ноги Серафиме.
Гонцы из «Кедрового скита» наверняка уже навестили ее и наплели про меня всякие гадости, но ничего, это мы поправим. Мой голос против голоса гонца, при таком раскладе я мою бабаньку так уболтаю, что сердиться на меня по-серьезному она уже не сможет. Ну треснет по башке чугунком – так мне не привыкать. Как показала практика, голова у меня крепкая, небось выдержит, а может, еще увернусь.
Зато в случае успешного завершения нашей бурной встречи появляется сразу куча плюсов. Ну, во-первых, Симочка не позволит ее кровиночке ходить в обличье собаки. Хотя и привык я к своей шкуре, но человеком быть как-то привычнее. Во-вторых, защитит от посягательств оголтелой колдунщины на мою бедную память, может, даже добьется через Серогора восстановления в скиту (чей-то на меня такая напасть, как тяга к знаниям, напала? Наверное, съел что-нибудь). Ну а в-третьих, у Симочки можно будет отсидеться и обдумать свое положение. Во всяком случае, до тех пор, пока Антип не вернется. Авось не оставит своим участием Серафима Рыжую сиротку, да к тому же такую симпатичную.
Мысли о трудностях предстоящего пути в моей голове почему-то даже не появились. После недавних приключений такие, в сущности, мелочи вроде медведей, волков и кабанов меня как-то не волновали. Да и я не в связанном виде, в кульке, буду болтаться, клыки целы, когти на месте, колдовству обучен, небось отмахаюсь. Все, решение принято, осталось довести его до моих подчиненных.
Я очнулся от своих мыслей и с удивлением обнаружил что весь наш маленький отряд в полном составе держит лошадей под уздцы, готовый выступить в поход по первой моей команде. Что я могу сказать? Молодцы, против моего авторитета не попрешь. Жалко только, что для осуществления задуманного наш отрядик придется разделить.
– Значится, так, слушай мою команду. Селистена, отдаешь свою лошадь Фролу, берешь с собой только необходимое и съестные припасы в размере двух третей (мы как-никак по лесу пойдем, там кабаков нет) от общего количества. Фрол и Федор, вы берете с собой Ночку и с максимальной скоростью движетесь по намеченному ранее маршруту вдогонку княжеской ладье. В случае погони сдаетесь без боя и выдаете нападающим версию, что боярышня и Шарик исчезли в неизвестном направлении во время привала. Вы и так сделали все, что могли, и попусту рисковать вашими жизнями я не хочу. Все, вопросы есть?
– Да.
Это, конечно, пискнула рыжая, а Фрол с Федором только утвердительно хмыкнули в усы, будто всю жизнь прослужили под началом говорящей собаки. Вот что значит служивые люди: если ставить задачи четко и ясно, какими бы странностями они в последние мгновения ни были овеяны, все исполнят точка в точку.
– На все ваши вопросы, Селистена Антиповна, я отвечу попозже, – ответил я с нажимом.
– Слушай, Селися, не порть впечатление от моего выступления. Поверь, я все продумал.
– Но хоть куда мы направимся?
– Если отвечу, успокоишься?
– Да.
– К Серафиме.
– А…
– Все, отставить разговоры. Выполнять приказания.
* * *
Через пять минут мои приказания были выполнены. Еда была поделена согласно моим указаниям, то есть по-братски. Из седельных сумок смастерили два заплечных мешка (мне тоже пришлось взять часть харчей), попрощались с братьями и со вздохом посмотрели им вслед. Надеюсь, что моя маленькая уловка пройдет и они уведут новую погоню (а в том, что она будет, я не сомневался) за собой. Мы же через пролом в кустах, оставленный слетевшим с лошади ратником, свернули с дороги и углубились в лес. В общем, нам повезло, и спустя полчаса мучений мы выбрались из бурелома в веселенький березнячок. Настроение сразу улучшилось, и появилось желание поболтать. Начала по доброй традиции Селистена. Мне иногда вообще кажется, что, если ее не останавливать, она может проговорить целый день.– Знаешь, когда этот тип тебя ударил, я чуть чувств не лишилась.
– Так лишилась или нет? – на всякий случай уточнил я.
– Не успела, они на братьев напали. А после я вспомнила, что голова у тебя очень прочная.
– Что правда, то правда.
– Фрол с Федором бились как звери, ранили четверых, но потом Демьян приказал, и по ним из луков дали залп. Только раненых и ослабевших их и удалось скрутить.
– Зря ты не дала мне Демьяна придушить.
– Не зря, я не хотела, чтобы человек, который мне дорог, стал бы убийцей!
Дорог?! Ну что ж, этого следовало ожидать, разве можно не влюбиться в такую прелесть, как я.
– А как же спиногрызы и петуния?
– Это нечисть, она не в счет.
Ох, женщины, всегда подправят жизнь под себя, это в счет, а это нет.
– Ладно, проехали. А что было дальше?
– Дальше Демьян попытался меня связать.
– Судя по всему, три жуткие царапины на его лице твоих коготков дело?
– Моих. – Довольная улыбка осветила веснушчатое лицо. – Сколько себя помню, мечтала это сделать, а тут такая удачная возможность представилась – грех не воспользоваться.
– Ну, теперь со шрамами от тебя да с таким чудным носом от меня он уже вряд ли останется первым красавцем в Кипеж-граде.
– Да уж!
Мы дружно рассмеялись. Наконец-то спало накопившееся за последнее время напряжение, стало легко и весело.
– Ну, может, расскажешь, что ты задумал? Почему мы не продолжили путь?
– Мы потеряли очень много времени, братья раненые, ты уставшая, а Гордобор наверняка пошлет новую погоню, причем на свежих лошадях. Фрол с Федором уведут их за собой, а мы. тем временем напрямик направимся к моей Серафиме. Она меня расколдует, да и борьбе с Гордобором помочь сможет и словом и делом.
– А как же батюшка?
– С батюшкой пока придется повременить. Но обещаю, Сима наверняка найдет способ передать весточку твоему отцу. Да и я в человечьем обличье многого стою.
На всякий случай я дотронулся до перстня великого Сивила и на секунду представил себя в своем нормальном обличье. Как ни крути, если бы я мог использовать знаменитый артефакт, то показал бы Гордобору небо в алмазах.
– Ладно, – наконец согласилась Селистена. – Во всяком случае, пока твои на первый взгляд бредовые идеи всегда спасали мне жизнь.
– Ну наконец-то ты это поняла. По правилам с Гордобором сражаться очень трудно, поэтому я ему предлагаю вести игру на моем поле, а уж в смысле неожиданных решений мне равных нет.
– Это точно. А сколько путь займет?
И тут я чуть было не совершил ошибку – еще мгновение, и я сказал бы правду, мол, месяц, не меньше, если повезет, то недели три, но вовремя прикусил язык. Вот сказал бы я правду, и что? В лучшем случае скандал, в худшем – истерика и глупая попытка догнать братьев. И кому от этого лучше? Правильно, никому. Часть людей считает, что врать надо меньше, другие, что врать надо больше. Но по-любому и те и эти сходятся в одном: врать надо! Так что я не попер против мнения большинства и ответил правильно:
– Дней десять.
– Сколько? – не поверила своим ушам Селистена. – Десять дней пешком, по лесу.
– Ну девять.
– Ненамного легче.
– Во всяком случае, за две недели точно доберемся.
– Две недели?! Ты же только что говорил, что девять дней!
Боярышня была вне себя от ярости. Грудь вздымалась под сарафаном, словно волны на реке во время урагана. Хм, красивое зрелище, и как это я раньше не заметил? Надо будет ее злить почаще, это того стоит.
– Чего замолчал?!
Чего-чего, любуюсь. Вот интересно, смог бы я сейчас УСТОЯТЬ, будь я человеком, или сразу бы бросился целоваться?
– Куда ты уставился?!
– А? Ты что-то сказала?
– Я сказала, что раньше ты говорил про девять дней, а сейчас про две недели!
– Я соврал, – на этот раз абсолютно честно ответил я. Откуда же ей знать, что соврал я оба раза. Иногда и честность хороша, правда, в исключительных случаях.
– О боги, и за что мне такое наказание?
– За красоту, солнышко, за красоту!
Ну и за вредность, конечно.
Дальше минут десять мы продолжали свой путь в полном молчании. Она дулась на меня за маленькую ложь, а я вспоминал волны на реке. Ох и захватывающее зрелище! Может, ляпнуть что-нибудь и еще разок полюбоваться? Нет, пожалуй, пока хватит. Она так часто на меня злится, что еще не раз смогу насладиться зрелищем.
Как обычно, первой не выдержала она:
– Ты всю дорогу будешь в этой сетке ходить? Тяжело ведь.
Ну вот, замечтался и про подарочек Гордобора забыл. Вещичка, конечно, полезная и, откровенно говоря, от смерти меня спасла, но месяц (ой, пардон, две недели) по лесу шляться в ней я не собираюсь.
– Неужели ты думаешь, что я могу забыть о такой вещи?
– Так чего же ты не снимешь?
Я быстренько пораскинул мозгами и нашел подходящую версию, чтобы достойно оправдаться:
– Воды жду.
– Чего?
– Ну там озерца или речки, – окончательно запутал я свою спутницу.