Страница:
– Придушу своими руками!
– Хм, похожие слова я уже слышал совсем недавно от вашего прихвостня. Может, хотите поинтересоваться, где он сейчас? Нет? Ну так я вам и сам скажу: раскинул перья веером на дне этого чудного озера и в свободное от основных занятий время подкармливает рыб.
– Ты его убил? – заскрежетал зубами колдун.
– Если отбросить приятные мне подробности, то да.
– Ну держись, сейчас моя очередь. – Гордобор вскинул посох.
Теперь настала очередь попотеть мне. Врать не буду, пришлось очень тяжко. Конечно, я что-то сумел блокировать, но чаще я все-таки банально уворачивался. Отплясав положенное под шквальным огнем черного колдуна, я вдруг обнаружил, что Гордобор поубавил свой пыл. Конечно, на порыв скрытого благородства надеяться было глупо, так что воспользовался передышкой, чтобы немного перевести дыхание. Между тем Гордобор поднял руки вверх и принялся что-то истово бормотать. Ну вот, похоже, я и приплыл. Черный решил не тратить свое драгоценное время и накрыть меня заклинанием высшей ступени посвящения. Что тут говорить, против такого в моем арсенале мер не припасено. Говорила Сима: учись, сынок, а я… Ох, почему я старших не слушался?! Сейчас бы жив был.
– Еле отыскала, держи.
Не понял, что это? Ой, мамочка родная, похлебочка холодная! Так это мне Селистенка кувшин из дома принесла.
– Ну чего ты? Я там весь дом перерыла, – даже немного обиделась рыжая, сунула мне его в руки и бросилась к замершей Симе.
Сил что-нибудь говорить уже не было, я сделал большой глоток, и от бессилия что есть мочи бросил его в колдуна. Как всегда, я оказался точен, и в тот момент, когда Гордобор дочитал заклинание и направил на меня посох, кувшинчик точнехонько врезался ему в лоб. Божественный напиток потек по усам и бороде. Думаю, что такого непочтения он не ожидал, и что-то у него дрогнуло. То ли голос, то ли руки, а то ли… Ну, в общем, у колдунов много всяких частей тела. Огненный вихрь, вырвавшийся было из посоха и метнувшийся в мою сторону, как-то пожух, скукожился, и до меня долетело уже чахлое облачко. Впрочем, облачко оказалось не простое, и спустя несколько секунд оформилось во что-то типа мыльного пузыря со мной в середине.
Вот, я всегда говорил, что медовуха не вредная, а необычайно полезная. Все, сейчас я этого мокрого петуха отметелю без всякого колдовства, одними кулаками. Ну разве еще немножко ногами. И хотя пожилых людей бить мне не позволяло воспитание, но к колдунам такое правило не относится. Вона колдунишка медовуху с усов слизывает. Я сделал решительный шаг вперед и уперся в оболочку. Не понял: это что еще за фокусы?
После многократных попыток пробиться наружу стало понятно, что с таким же успехом я мог бы биться головой о каменную стену. О как меткий бросок повлиял на высшее заклинание! Нет чтобы оставить вместо меня кучку золы, наоборот, оградило меня от всего мира. Ладно, сейчас колдану, а то у меня тут одно дельце (черное, мокрое и липкое) осталось незаконченным.
Сотворив небольшую (как чувствовал, что лишнее усердие тут ни к чему) шаровую молнию, я шарахнул по мыльному пузырю и еле успел пригнуться. Вместо того чтобы, как и подобает приличному заклинанию, разметать преграду, она отскочила от нее, словно мячик и чуть не прибила своего хозяина. Вот так, лежа на травке и прикрывая голову от летающего вокруг огненного шара, я и прочитал защитное заклинание. Шар исчез, словно его и не было.
– Можешь не суетиться, все равно не поможет, – раздалось с той стороны пузыря.
– Мокрым курицам слова не давали.
Лицо Гордобора перекосило злобой.
– Ты посиди, пока я с твоей рыжей подружкой разберусь, – прохрипел черный колдун.
– Не называй ее рыжей!
Сам не поверил, что я это сказал.
– Трус! – завопил я и словно в тумане бросился на мутную преграду. Уже сидя на траве и потирая разбитое плечо, я в ужасе увидел, как Гордобор достал из складок мантии устрашающего размера нож и, поигрывая им, направился к оцепеневшей Селистене.
– Сражайся со мной, не трогай рыжую!
На этот раз колдун даже ничего не ответил, он медленно шел на Селистену, а та стояла в оцепенении и с ужасом смотрела на лезвие ножа. О боги, да что он прицепился к этой золотой пигалице?
Теперь пришла очередь скрипеть зубами мне, чем я и занялся от полной беспомощности. Что я еще могу предпринять? Просто он оказался сильнее, и за то, что я недоучился в скиту, сейчас заплатит жизнью моя любимая.
И тут что-то произошло. Вначале я даже не понял что. Вдруг исчезли абсолютно все звуки, дальше на моих глазах зашевелилась и встала рядом с Селистеной Серафима. Шарик радостно рыкнул, вскочил и тоже занял место рядом со своей хозяйкой. Задрожала и рассеялась оболочка вокруг меня. Со всех ног я бросился к нашей теплой компании.
Гордобор замер, в нерешительности глядя на происходящее. Шагах в десяти от него задрожал воздух, и спустя мгновение на травке-муравке перед нами стоял в белоснежных одеяниях Серогор собственной персоной. Вот уж никогда бы не подумал, что буду настолько рад его появлению. Что ж, я готов заплатить за жизнь Селистены моей памятью. Сейчас он быстренько замочит Гордобора, а уж дальше будет видно. Может, меня еще Сима отмажет от его гнева – как я вам говорил, у нее к Серогору особый подход имеется.
– Зачем ты здесь? – скрипя зубами, выдал Гордобор.
– Я тоже рад тебя видеть. – Голос Серогора был для меня сейчас милее самой прекрасной музыки. – Опять маленьких обижаешь?
– Это кто маленький? – взвился черный колдун, но голос его предательски дрогнул. – Этот тип, выдающий себя за колдуна в законе и убивший только что моего верного слугу?! Он-то маленький?
Серогор внимательно посмотрел на меня, и могу поклясться, что в его глазах мелькнуло недоверие. Хм, я вроде не давал повода для таких подозрений.
– Так ты говоришь, что этот оболтус завалил Филина?
– Именно!
На этот раз во взгляде Серогора явно отразилось одобрение. Я аж покраснел от гордости. Да, вот такой талантливый ученик из меня получился.
– Да у парня талант, – хмыкнул в усы Серогор, но я, конечно, все услышал. И, уже обращаясь к Гордобору, великий колдун продолжил: – Ну что ж, туда и дорога этому мерзкому оборотню. Всегда его терпеть не мог.
– Уйди, Серогор, отступись! На этот раз я не могу тебе уступить. Колдунья нагадала, что свою погибель я приму от рыжей девицы и ее сокола с голубыми глазами. Вот эта девица, а этот молокосос то и дело превращается в сокола.
– Эй, я попросил бы вас следить за своими словами, а то недолго и огорчиться! – не выдержал я и тут же получил полный укора взгляд белого колдуна, удар под ребра локотком Селистены, грозное шипение Серафимы и жуткий оскал Шарика. Вот спелись на мою голову!
Между тем колдуны продолжили перетирать ситуацию.
– Ну какое тебе дело до этого мальчишки и его девки? Дай мне убить их, и я навсегда уберусь из этих мест. Даю слово колдуна!
– И ты считаешь, что я поверю твоему слову? – усмехнулся Серогор.
– На этот раз я тебя не обману. – Гордобор аж бородой затряс от натуги.
– Этот молодой колдун – мой ученик! – даже с некоторой гордостью пробасил Серогор. Я невольно расправил плечи и тряхнул шевелюрой.
Черный колдун побелел.
– Ты всегда был суеверным, Гордобор, это тебя и погубило. Эта рыжая красавица (ох старый ловелас!) и голубоглазый сокол в лице этого молодого колдуна действительно станут косвенной причиной твоей гибели. И именно здесь ты встретишь свой конец. Но ты сам пришел сюда, неся смерть, и винить должен не предсказательницу, а самого себя!
Вот что мне никогда не нравилось в Серогоре, так это его высокопарная манера изъясняться. Нет чтобы просто и ясно сказать что-то вроде: «Кирдык тебе пришел, черный!» – так нет, на патетику потянуло. Хотя смысл мне понравился.
– Защищайся! – крикнул Серогор и взвился вверх белым вихрем.
Гордобор еще сильнее побелел, потом покраснел, напоследок бросил на нашу маленькую компанию взгляд, полный бесконечной «любви», и взвился вверх черным вихрем. Что и говорить, воздушный бой двух серьезных колдунов был более зрелищным, чем наши воздушные пляски с Филином. Но зато я мог расслабиться и получить удовольствие от воздушного шоу.
То, что происходило в воздухе, потрясало воображение. Вот выучусь и тоже буду такие кренделя выделывать.
В воздухе в клубке слились два вихря и, постоянно отбрасывая в стороны огненные вихри и молнии, метались над опушкой и озером. Сразу стало заметно, что белый вихрь толще, сильнее и как-то значительнее. Что тут скажешь – Серогор у нас большой авторитет. Черный выскочка, однако, сдаваться не собирался. И отбивался яростно и остервенело. Неожиданно на крышу Серафиминой избушки попал сноп искр, и на наших изумленных глазах над кровлей показались небольшие язычки пламени.
– Слышь, старый, вы мне сейчас дом спалите! Мочи его быстрее! – грозным тоном закричала Серафима. Похоже, не только у меня отсутствовали сомнения в исходе боя.
Словно услышав недовольный окрик своей старой знакомой, белый вихрь неожиданно отцепился от черного противника, взмыл ввысь и выплеснул на него серебряный шквал какой-то искрящейся и сверкающей массы. Черный вихрь попытался увернуться, но Серогор оказался точен (моя школа!). Еще мгновение – и на лужайку перед домом кормилицы обрушилась ледяная глыба, отдаленно напоминающая человека в черном одеянии.
Белый вихрь сделал круг почета над озером (а я исключительно из скромности такого делать не стал) и плавно опустился перед нами уже в своем натуральном виде. Одно короткое заклинание, и огонь на крыше исчез, словно его и не было.
– Ну теперь-то ясно, старый выпендрежник, в кого Даромир пошел, – недовольно буркнула Серафима. – Ведь мог бы сразу его заморозить, ан нет, поиграться решил на старости лет.
Серогор покраснел, как малолетка, и пожал плечами.
– Ну чего ты сразу кипятишься? Могу я раз в жизни получить удовольствие, как говорится, на все сто. И мразь раздавить, и поразмяться, вспомнить юность лихую. Когда еще такой случай представится? – проговорил смущенный Серогор и лукаво подмигнул своей подруге.
Положа лапу… Тьфу ты, положа руку на сердце, такой речи я услышать не ожидал. И это Серогор великий и ужасный, мэтр, колдун с мировым именем! И надо же, настоящим мужиком оказался.
Сима между тем не разделяла моего настроения:
– А глыбу эту ледяную зачем тут поставил? Сам небось завтра же в свой скит слиняешь, а мне тут с этой статуей жить?
Но Серогора такой напускной строгостью было не пронять. Что и говорить, старый колдун сегодня был явно в ударе.
– А что, прекрасная скульптурка для оживления окрестного пейзажа образовалась. И потом, кто тебе сказал, что я завтра уйти собираюсь? Я намерен у тебя недельку погостить, не меньше, – очень неприлично игривым для такого возраста тоном промурлыкал колдун и подмигнул Симе.
Мы с Селистеной прыснули от смеха, и краснеть уже настала очередь Серафиме.
– Ты это, того… Не очень-то много бери на себя, – наконец-то выдала красная как свекла старая ведьма. – Тут же дети.
– Хм, нашла детей! Да они сами скоро могут детей понаделать.
Вот так и стояли мы все красные и хлопали глазами, уставившись на Серогора. Вывел народ из оцепенения Шарик. Он спокойненько подошел к ледяной глыбе и, ничуть не стесняясь присутствия дам, справил малую нужду на застывшего черного колдуна. Хохотали все. В общем, напряжение последних часов ушло за пять минут здорового смеха.
– Но глыбу все-таки надо убрать, – наконец-то отсмеявшись, выдавила из себя Сима.
Я пожал плечами, щелкнул пальцами, и ледяная глыба разлетелась на тысячи малюсеньких ледяных кристалликов.
– Опс, – скромно потупился я. – Так получилось.
Серогор улыбнулся в бороду, что-то буркнул, и сквозь опустившиеся на лес сумерки прорезались озорные и веселые лучики маленького, но очень жаркого солнышка. Не прошло и полминуты, как от грозного черного колдуна осталось только небольшое облачко пара, которое развеял небольшой, неожиданно откуда-то налетевший ветерок.
– Еще раз опс… – в тон мне проговорил Серогор, и мы опять залились смехом.
Вот так нелепо закончился жизненный путь черного колдуна Гордобора. Ну что я могу сказать? Предсказание сбылось, и причиной его кончины действительно стал я (голубоглазый и пернатый) и моя рыжая (и очень милая) спутница. Вот если бы он не послушал предсказательницу и не покушался на жизнь Селистены, то, наверное, и сейчас был бы здоровехонек и сидел бы в своем тереме в Кипеж-граде вместе со своим слугой-оборотнем Филином. Правду говорят: не буди лихо, пока оно тихо. Это я, конечно, про себя. Хотя не буду скрывать, что Серогор прибыл очень вовремя. Кстати, а случайно ли он появился тут? Судя по тому, что Серафима совершенно не удивилась, нет. Так вот почему она заставила меня блох по лесу два дня искать. Просто время было нужно, чтобы весточку Серогору доставить. Белому колдуну прибыть в один момент не составило большого труда, а вот посланцу, видимо, требовалось время. Сразу вспомнилась черная тень, мелькнувшая в день нашего прибытия. Небось Сима летучую мышь в скит направила. И рисковала все же моя кормилица сильно. А вот не успела бы меня расколдовать до того, как Филин приперся, и что, погибать в расцвете сил? Хотя, с другой стороны, почему погибать – выкрутился бы как-нибудь. Клыки, когти-то у меня оставались, небось справился бы с птичкой. Кусанул бы его, и дело с концом. Ну ничего, что ни делается, все к лучшему, да и Сима на моей памяти ни разу не ошибалась.
Между тем вся наша компания переместилась домой и расположилась за большим столом с огромным самоваром. Я, конечно, намекал прямым текстом, что славную победу над черными силами неплохо бы обмыть чем-нибудь покрепче чая, но Серафима была непреклонна и нагло заявила мне, что свою норму я с Шариком уже выбрал, да к тому же последний кувшин с медовухой разбил о голову Гордобора. Так что пришлось пить чай.
Вначале было очень весело, я красочно описал Серогору мой бой с Филином и в двух словах рассказал про схватку с черным колдуном. Сима с Селистеной дополнили мой рассказ комментариями (на мой взгляд, не очень уместными), и было заметно, что мои дамочки сильно подружились за это время.
И тут настал момент, которого я ждал с некоторой опаской. Как ни крути, но Серогор не только близкий приятель моей кормилицы и мой, как его… О, вспомнил – наставник! Но и главный колдун в «Кедровом скиту», а сие учебное заведение я покинул не в самой радушной атмосфере.
– Ну что скажешь пернато-лохматый индивидуум, долго бегать собираешься?
– Сами виноваты, – сразу насупился я.
– Это в чем же, позвольте узнать? Мы что, виноваты в твоих похождениях?
При этих словах я умоляюще посмотрел на Серогора. Неужели он сейчас расскажет про мои невинные шалости?
– Какие похождения? – не выдержала Селистена.
Ну зачем ей знать это? И чего она сует свой конопатый нос в мужские дела? Я, между прочим, сейчас совсем не такой!
– Ну это в данный момент не особо важно, – хмыкнул Серогор. – А важно то, что вместо того, чтобы повиниться перед своими наставниками, он ударился в бега.
Уфф, вроде пронесло. Хоть и будет потом пытать меня Селистенка про мои похождения, но уж ей-то я такую сказочку сочиню, что сама меня утешать станет как невинно пострадавшего от рокового стечения обстоятельств.
– Так я и хотел, как обычно, повиниться, чай, не впервой.
– И что же тебя сдержало? – в очередной раз съехидничал старый колдун.
– Как это что, так вы мне память хотели стереть! Этого что, мало для того, чтобы сбежать? Ну там в холодную на месяц посадить или там, скажем, на кухню дежурным на пару месяцев (второе даже предпочтительнее) – это я понимаю. А из скита гнать с чистой, как воскресное белье, головой – это явный перебор.
– Даромир, а все-таки что ты там натворил? – не унималась Селистена.
Я зыркнул на рыжую так, что даже ответа не понадобилось.
– И что, скажете, такое наказание за столь малый проступок это нормально?
– Ну, положим, проступок не такой уж и малый. Напомнить тебе, сколько ты пунктов «Клятвы ученика „Кедрового скита“ за один присест нарушил?
Удар ниже пояса. Сейчас точно не помню, но кажется, что все.
– Да ладно, не надо.
– Вот видишь. А могу я тебя спросить, блудный ты колдун, а откуда ты узнал, что тебя решили из скита исключить?
– Э… Ну так я краем уха услышал, – пролепетал я.
– И как ты только с ветки не упал, когда услышал, что злобные колдуны с тобой сотворить хотели?
– Как, как… Еле-еле, – ляпнул я и сразу осекся под внимательным взглядом Серогора.
– Ну, ну, продолжай.
– А чего продолжать-то? Слышал и слышал.
– Если быть немного точнее, то подслушал, сидя на ветке в образе трясогузки.
– Кого? – опять не выдержала Селистена
– Трясогузки, – раскололся я под тяжестью улик. – Там ветки у окна очень тонкие были, да и сокол был бы слишком заметным.
– А ты считаешь, что трясогузка, сидящая у окна на ветке кедра и время от времени ворчащая от недовольства и присвистывающая от возмущения, менее заметна?
Так это они все знали, что я их подслушивал? Вот это дела! Что и говорить, умыли меня колдунчики. Провели как маленького.
– Ну что, сообразил? – опять съязвил Серогор.
– Так это вы надо мной издевались?!
– Я бы сказал немножко по-другому – воспитывали. Тем более что все, что говорили про твои проделки, была чистая правда. Когда бы ты еще услышал такое количество правды о себе от самых уважаемых на Руси белых колдунов. Вишь как тебя проняло, прямо до костей. С памятью, конечно, мы немного переборщили, но кто же знал, что ты такой нервный окажешься.
– А какие у него были проделки? – опять влезла рыжая язва.
– Это пусть сам Даромир тебе расскажет, – усмехнулся колдун.
– Ну расскажу, расскажу. Только потом как-нибудь, – быстренько пообещал я и продолжил судьбоносный разговор: – Так это что, вы меня не выгнали из скита?
– Да кто же в здравом уме выгонит самого лучшего ученика?
Я аж подпрыгнул на месте от такой новости:
– Это я-то лучший ученик?
– Пожалуй, я несколько некорректно сказал. Самый талантливый и перспективный. И, несомненно, станешь великим колдуном, если, конечно, возьмешься за ум и доучишься до конца.
– Какие вопросы?! Да я хочу стать еще более великим колдуном. Конечно, доучусь, коли так.
– И немного скромности не помешало бы, – вставила Серафима очень довольным тоном.
– Симочка, я же тебе говорил, что скромность мне просто противопоказана! Мне и без нее хорошо живется.
– Но свои дежурства на кухне тебе отработать все равно придется, – напомнил Серогор.
– Ха, испугали ежа голой… – я осекся, глядя на осуждающие глаза Селистены. – Ну, в общем, вы поняли чем.
– Ну так вот, – начал подводить итоги Серогор. – Будем считать, что летнюю практику по бытовому колдовству ты прошел блестяще.
Я тряхнул кудрями и гордо посмотрел на моих дамочек. В глазах Симы я прочел тихую гордость, а в глазах Селистены спокойное обожание. Лично меня вполне устраивают такие проявления эмоций.
– И у тебя еще осталась неделя…
– Кхе-кхе, – покашляла Сима.
– Да ладно, две недели каникул.
– Ура! – хором завопили мы с Селистенкой. Даже Шарик тявкнул что-то одобрительное.
– Так что уж будь любезен прибыть в скит не позднее чем через две недели.
– Какие проблемы? Да, конечно, буду! Вот только Селистену к батюшке провожу.
– Да, кстати, об Антипе, – вспомнил Серогор.
– Ты и о нем знаешь? – робко поинтересовался я.
– Так кто же в округе не слышал балладу о твоих похождениях? – хмыкнул колдун и пробасил:
– Ну не надо так категорично, талантливо же написано.
– Да за один такой припев надо утопить, – опять проскрежетал я.
– Так вот, вашему батюшке, Селистена Антиповна, уже известно про ваше чудесное избавление, и он прервал свое посольство и на всех парусах спешит в Кипеж-град. Думаю, что завтра уже будет дома.
– Папа не мог не выполнить возложенную на него миссию!
– Да миссии-то никакой и не было.
– Не поняли? – спросили мы в один голос с боярышней.
– Всю историю с женитьбой придумал Гордобор, чтобы удалить боярина из города. Так что в Коготани никакая невеста сыночка князя не ждет, и Антип со спокойной совестью повернул ладью.
– А как ты сообщил боярину об этом? – скромно поинтересовался я.
– Это вообще пустяки, недостойные обсуждения, – довольно пробормотал Серогор и посмотрел на Серафиму с такой лаской, что я быстренько сообразил, как надо закрыть эту тему:
– Ну так, значит, мы прямо завтра с утречка и отправимся в путь.
– Так разве вы не погостите? – для очистки совести спросила Сима, ответив Серогору таким взглядом, что у меня мелькнула мыслишка: а не отправиться ли нам в обратный путь прямо сейчас?
– Нет, Симочка, мы пойдем.
Наконец Серафима отвлеклась от игры в гляделки:
– Так, может, вам воспользоваться помощью перстня великого Сивила?
Мы переглянулись с Селистеной и опять-таки в один голос ответили:
– Нет!
Сима с Серогором обменялись хитрыми взглядами и улыбнулись.
– Ну нет так нет.
Ишь чего захотели! Мне так не терпится побыть с любимой наедине, столько еще нужно сказать, столько обсудить. А они – перстень, перстень.
– А перстенек действительно пусть у тебя полежит. Пока я не доучусь, уж слишком большой соблазн будет его использовать, а это будет сильно отвлекать от настоящей учебы.
– Умнеешь на глазах, – довольно хмыкнул Серогор.
– То ли еще будет! – усмехнулся я и подмигнул моей рыжей прелести.
В общем, в полдень мы красочно распрощались со своими стариками и отправились в путь. Хотя, глядя на то, как горят глаза у обоих, мне как-то подумалось, что, может, сорок лет – это еще не старость… Ну не знаю, доживу, тогда буду знать точно.
Избушка моей ненаглядной кормилицы скрылась из виду, и мы с Селистенкой засияли от предвкушения долгой совместной дороги. Мы шли рядом, крепко держась за руки, и болтали без умолку. Подробно вспоминали все наши приключения. Я рассказал о своих первых впечатлениях от нашей встречи, она о своих мыслях обо мне. Оказалось, они очень даже совпали. Наши дальнейшие планы мы не обсуждали вообще. Как-то все стало ясно без слов. Мы просто созданы друг для друга и хотим быть вместе. Что тут еще скажешь?
С нетерпением я ждал ночи. Ну, вы меня понимаете. Костер, звезды, романтика, любимый человек рядом, и, наконец, я, человек со всеми вытекающими из этого последствиями. Конечно, можно вначале пожениться и все такое, но зачем, спрашивается, ждать столько времени? Чего тянуть-то, если и без свадьбы она стала самым близким и родным человеком на земле. Бездонные глаза моей рыжей избранницы светились таким огнем, что меня начинало бить мелкой дрожью в предвкушении…
Однако наступившая ночь прошла несколько иначе, чем я ожидал.
Нет, вначале-то было все прекрасно. Костер, ужин, звезды и море романтики. Потом костерчик стал прогорать, я сел поближе к Селистене, мы потянулись навстречу друг другу, чтобы слиться в долгом поцелуе с продолжением. И что бы вы думали? Прикрыв глаза для полноты ощущения и потянувшись к Селистене, вместо пухленьких губок моей избранницы я уткнулся во что-то волосатое.
Шарик! Это был он. Вот уж от кого я не ожидал такого коварства! Псина нагло и бесцеремонно влезла между нами и непримиримо покачала головой. Ну, вы понимаете, какой это был облом. Я, конечно, вызвал лохматого на мужской разговор. Мы оставили замершую Селистену у огня, а сами отошли в сторону.
– Ты чего вытворяешь?
– Р-р-р! – нагло заявила моя бывшая оболочка.
– Что значит рэ?! Ты что, не мужик, что ли? Неужели меня не понимаешь?
Шарик кивнул головой в знак согласия.
– Ну вот, видишь! У меня тут любовь, а ты лезешь. Значит, договоримся так: ты погуляешь пару часиков вокруг, а я уж не посрамлю мужское достоинство.
– Р-Р-Р!
– Не понял, почему нет? Ты же сказал, что меня понимаешь.
Псина опять кивнула головой в знак согласия.
– Ну так в чем же дело?
На этот раз лохматый предатель рода мужского оскалился и тряхнул гривой в знак отрицания.
– Это почемуй-то нельзя? Шарик, я тебе клянусь, я действительно люблю эту женщину, она любит меня, я никогда не брошу ее, как только мы прибудем в город, я попрошу у Антипа ее руки. Так почему же нельзя?
Лохматый, набычившись, уставился на меня и опять отрицательно тряхнул головой. Весь следующий час я безуспешно убеждал Шарика в своей правоте. Выдвигал убийственные (с моей точки зрения) аргументы, но каждый раз он упрямо мотал головой. Наконец, полностью иссякший, я вернулся к огню. На вопросительный взгляд Селистены я только тяжко вздохнул. Рыжая решительно встала и, махнув Шарику рукой, пошла в глубь леса. Отошли они недалеко, и с помощью моего уникального слуха я смог услышать практически весь разговор.
– Хм, похожие слова я уже слышал совсем недавно от вашего прихвостня. Может, хотите поинтересоваться, где он сейчас? Нет? Ну так я вам и сам скажу: раскинул перья веером на дне этого чудного озера и в свободное от основных занятий время подкармливает рыб.
– Ты его убил? – заскрежетал зубами колдун.
– Если отбросить приятные мне подробности, то да.
– Ну держись, сейчас моя очередь. – Гордобор вскинул посох.
Теперь настала очередь попотеть мне. Врать не буду, пришлось очень тяжко. Конечно, я что-то сумел блокировать, но чаще я все-таки банально уворачивался. Отплясав положенное под шквальным огнем черного колдуна, я вдруг обнаружил, что Гордобор поубавил свой пыл. Конечно, на порыв скрытого благородства надеяться было глупо, так что воспользовался передышкой, чтобы немного перевести дыхание. Между тем Гордобор поднял руки вверх и принялся что-то истово бормотать. Ну вот, похоже, я и приплыл. Черный решил не тратить свое драгоценное время и накрыть меня заклинанием высшей ступени посвящения. Что тут говорить, против такого в моем арсенале мер не припасено. Говорила Сима: учись, сынок, а я… Ох, почему я старших не слушался?! Сейчас бы жив был.
– Еле отыскала, держи.
Не понял, что это? Ой, мамочка родная, похлебочка холодная! Так это мне Селистенка кувшин из дома принесла.
– Ну чего ты? Я там весь дом перерыла, – даже немного обиделась рыжая, сунула мне его в руки и бросилась к замершей Симе.
Сил что-нибудь говорить уже не было, я сделал большой глоток, и от бессилия что есть мочи бросил его в колдуна. Как всегда, я оказался точен, и в тот момент, когда Гордобор дочитал заклинание и направил на меня посох, кувшинчик точнехонько врезался ему в лоб. Божественный напиток потек по усам и бороде. Думаю, что такого непочтения он не ожидал, и что-то у него дрогнуло. То ли голос, то ли руки, а то ли… Ну, в общем, у колдунов много всяких частей тела. Огненный вихрь, вырвавшийся было из посоха и метнувшийся в мою сторону, как-то пожух, скукожился, и до меня долетело уже чахлое облачко. Впрочем, облачко оказалось не простое, и спустя несколько секунд оформилось во что-то типа мыльного пузыря со мной в середине.
Вот, я всегда говорил, что медовуха не вредная, а необычайно полезная. Все, сейчас я этого мокрого петуха отметелю без всякого колдовства, одними кулаками. Ну разве еще немножко ногами. И хотя пожилых людей бить мне не позволяло воспитание, но к колдунам такое правило не относится. Вона колдунишка медовуху с усов слизывает. Я сделал решительный шаг вперед и уперся в оболочку. Не понял: это что еще за фокусы?
После многократных попыток пробиться наружу стало понятно, что с таким же успехом я мог бы биться головой о каменную стену. О как меткий бросок повлиял на высшее заклинание! Нет чтобы оставить вместо меня кучку золы, наоборот, оградило меня от всего мира. Ладно, сейчас колдану, а то у меня тут одно дельце (черное, мокрое и липкое) осталось незаконченным.
Сотворив небольшую (как чувствовал, что лишнее усердие тут ни к чему) шаровую молнию, я шарахнул по мыльному пузырю и еле успел пригнуться. Вместо того чтобы, как и подобает приличному заклинанию, разметать преграду, она отскочила от нее, словно мячик и чуть не прибила своего хозяина. Вот так, лежа на травке и прикрывая голову от летающего вокруг огненного шара, я и прочитал защитное заклинание. Шар исчез, словно его и не было.
– Можешь не суетиться, все равно не поможет, – раздалось с той стороны пузыря.
– Мокрым курицам слова не давали.
Лицо Гордобора перекосило злобой.
– Ты посиди, пока я с твоей рыжей подружкой разберусь, – прохрипел черный колдун.
– Не называй ее рыжей!
Сам не поверил, что я это сказал.
– Трус! – завопил я и словно в тумане бросился на мутную преграду. Уже сидя на траве и потирая разбитое плечо, я в ужасе увидел, как Гордобор достал из складок мантии устрашающего размера нож и, поигрывая им, направился к оцепеневшей Селистене.
– Сражайся со мной, не трогай рыжую!
На этот раз колдун даже ничего не ответил, он медленно шел на Селистену, а та стояла в оцепенении и с ужасом смотрела на лезвие ножа. О боги, да что он прицепился к этой золотой пигалице?
Теперь пришла очередь скрипеть зубами мне, чем я и занялся от полной беспомощности. Что я еще могу предпринять? Просто он оказался сильнее, и за то, что я недоучился в скиту, сейчас заплатит жизнью моя любимая.
И тут что-то произошло. Вначале я даже не понял что. Вдруг исчезли абсолютно все звуки, дальше на моих глазах зашевелилась и встала рядом с Селистеной Серафима. Шарик радостно рыкнул, вскочил и тоже занял место рядом со своей хозяйкой. Задрожала и рассеялась оболочка вокруг меня. Со всех ног я бросился к нашей теплой компании.
Гордобор замер, в нерешительности глядя на происходящее. Шагах в десяти от него задрожал воздух, и спустя мгновение на травке-муравке перед нами стоял в белоснежных одеяниях Серогор собственной персоной. Вот уж никогда бы не подумал, что буду настолько рад его появлению. Что ж, я готов заплатить за жизнь Селистены моей памятью. Сейчас он быстренько замочит Гордобора, а уж дальше будет видно. Может, меня еще Сима отмажет от его гнева – как я вам говорил, у нее к Серогору особый подход имеется.
– Зачем ты здесь? – скрипя зубами, выдал Гордобор.
– Я тоже рад тебя видеть. – Голос Серогора был для меня сейчас милее самой прекрасной музыки. – Опять маленьких обижаешь?
– Это кто маленький? – взвился черный колдун, но голос его предательски дрогнул. – Этот тип, выдающий себя за колдуна в законе и убивший только что моего верного слугу?! Он-то маленький?
Серогор внимательно посмотрел на меня, и могу поклясться, что в его глазах мелькнуло недоверие. Хм, я вроде не давал повода для таких подозрений.
– Так ты говоришь, что этот оболтус завалил Филина?
– Именно!
На этот раз во взгляде Серогора явно отразилось одобрение. Я аж покраснел от гордости. Да, вот такой талантливый ученик из меня получился.
– Да у парня талант, – хмыкнул в усы Серогор, но я, конечно, все услышал. И, уже обращаясь к Гордобору, великий колдун продолжил: – Ну что ж, туда и дорога этому мерзкому оборотню. Всегда его терпеть не мог.
– Уйди, Серогор, отступись! На этот раз я не могу тебе уступить. Колдунья нагадала, что свою погибель я приму от рыжей девицы и ее сокола с голубыми глазами. Вот эта девица, а этот молокосос то и дело превращается в сокола.
– Эй, я попросил бы вас следить за своими словами, а то недолго и огорчиться! – не выдержал я и тут же получил полный укора взгляд белого колдуна, удар под ребра локотком Селистены, грозное шипение Серафимы и жуткий оскал Шарика. Вот спелись на мою голову!
Между тем колдуны продолжили перетирать ситуацию.
– Ну какое тебе дело до этого мальчишки и его девки? Дай мне убить их, и я навсегда уберусь из этих мест. Даю слово колдуна!
– И ты считаешь, что я поверю твоему слову? – усмехнулся Серогор.
– На этот раз я тебя не обману. – Гордобор аж бородой затряс от натуги.
– Этот молодой колдун – мой ученик! – даже с некоторой гордостью пробасил Серогор. Я невольно расправил плечи и тряхнул шевелюрой.
Черный колдун побелел.
– Ты всегда был суеверным, Гордобор, это тебя и погубило. Эта рыжая красавица (ох старый ловелас!) и голубоглазый сокол в лице этого молодого колдуна действительно станут косвенной причиной твоей гибели. И именно здесь ты встретишь свой конец. Но ты сам пришел сюда, неся смерть, и винить должен не предсказательницу, а самого себя!
Вот что мне никогда не нравилось в Серогоре, так это его высокопарная манера изъясняться. Нет чтобы просто и ясно сказать что-то вроде: «Кирдык тебе пришел, черный!» – так нет, на патетику потянуло. Хотя смысл мне понравился.
– Защищайся! – крикнул Серогор и взвился вверх белым вихрем.
Гордобор еще сильнее побелел, потом покраснел, напоследок бросил на нашу маленькую компанию взгляд, полный бесконечной «любви», и взвился вверх черным вихрем. Что и говорить, воздушный бой двух серьезных колдунов был более зрелищным, чем наши воздушные пляски с Филином. Но зато я мог расслабиться и получить удовольствие от воздушного шоу.
То, что происходило в воздухе, потрясало воображение. Вот выучусь и тоже буду такие кренделя выделывать.
В воздухе в клубке слились два вихря и, постоянно отбрасывая в стороны огненные вихри и молнии, метались над опушкой и озером. Сразу стало заметно, что белый вихрь толще, сильнее и как-то значительнее. Что тут скажешь – Серогор у нас большой авторитет. Черный выскочка, однако, сдаваться не собирался. И отбивался яростно и остервенело. Неожиданно на крышу Серафиминой избушки попал сноп искр, и на наших изумленных глазах над кровлей показались небольшие язычки пламени.
– Слышь, старый, вы мне сейчас дом спалите! Мочи его быстрее! – грозным тоном закричала Серафима. Похоже, не только у меня отсутствовали сомнения в исходе боя.
Словно услышав недовольный окрик своей старой знакомой, белый вихрь неожиданно отцепился от черного противника, взмыл ввысь и выплеснул на него серебряный шквал какой-то искрящейся и сверкающей массы. Черный вихрь попытался увернуться, но Серогор оказался точен (моя школа!). Еще мгновение – и на лужайку перед домом кормилицы обрушилась ледяная глыба, отдаленно напоминающая человека в черном одеянии.
Белый вихрь сделал круг почета над озером (а я исключительно из скромности такого делать не стал) и плавно опустился перед нами уже в своем натуральном виде. Одно короткое заклинание, и огонь на крыше исчез, словно его и не было.
– Ну теперь-то ясно, старый выпендрежник, в кого Даромир пошел, – недовольно буркнула Серафима. – Ведь мог бы сразу его заморозить, ан нет, поиграться решил на старости лет.
Серогор покраснел, как малолетка, и пожал плечами.
– Ну чего ты сразу кипятишься? Могу я раз в жизни получить удовольствие, как говорится, на все сто. И мразь раздавить, и поразмяться, вспомнить юность лихую. Когда еще такой случай представится? – проговорил смущенный Серогор и лукаво подмигнул своей подруге.
Положа лапу… Тьфу ты, положа руку на сердце, такой речи я услышать не ожидал. И это Серогор великий и ужасный, мэтр, колдун с мировым именем! И надо же, настоящим мужиком оказался.
Сима между тем не разделяла моего настроения:
– А глыбу эту ледяную зачем тут поставил? Сам небось завтра же в свой скит слиняешь, а мне тут с этой статуей жить?
Но Серогора такой напускной строгостью было не пронять. Что и говорить, старый колдун сегодня был явно в ударе.
– А что, прекрасная скульптурка для оживления окрестного пейзажа образовалась. И потом, кто тебе сказал, что я завтра уйти собираюсь? Я намерен у тебя недельку погостить, не меньше, – очень неприлично игривым для такого возраста тоном промурлыкал колдун и подмигнул Симе.
Мы с Селистеной прыснули от смеха, и краснеть уже настала очередь Серафиме.
– Ты это, того… Не очень-то много бери на себя, – наконец-то выдала красная как свекла старая ведьма. – Тут же дети.
– Хм, нашла детей! Да они сами скоро могут детей понаделать.
Вот так и стояли мы все красные и хлопали глазами, уставившись на Серогора. Вывел народ из оцепенения Шарик. Он спокойненько подошел к ледяной глыбе и, ничуть не стесняясь присутствия дам, справил малую нужду на застывшего черного колдуна. Хохотали все. В общем, напряжение последних часов ушло за пять минут здорового смеха.
– Но глыбу все-таки надо убрать, – наконец-то отсмеявшись, выдавила из себя Сима.
Я пожал плечами, щелкнул пальцами, и ледяная глыба разлетелась на тысячи малюсеньких ледяных кристалликов.
– Опс, – скромно потупился я. – Так получилось.
Серогор улыбнулся в бороду, что-то буркнул, и сквозь опустившиеся на лес сумерки прорезались озорные и веселые лучики маленького, но очень жаркого солнышка. Не прошло и полминуты, как от грозного черного колдуна осталось только небольшое облачко пара, которое развеял небольшой, неожиданно откуда-то налетевший ветерок.
– Еще раз опс… – в тон мне проговорил Серогор, и мы опять залились смехом.
Вот так нелепо закончился жизненный путь черного колдуна Гордобора. Ну что я могу сказать? Предсказание сбылось, и причиной его кончины действительно стал я (голубоглазый и пернатый) и моя рыжая (и очень милая) спутница. Вот если бы он не послушал предсказательницу и не покушался на жизнь Селистены, то, наверное, и сейчас был бы здоровехонек и сидел бы в своем тереме в Кипеж-граде вместе со своим слугой-оборотнем Филином. Правду говорят: не буди лихо, пока оно тихо. Это я, конечно, про себя. Хотя не буду скрывать, что Серогор прибыл очень вовремя. Кстати, а случайно ли он появился тут? Судя по тому, что Серафима совершенно не удивилась, нет. Так вот почему она заставила меня блох по лесу два дня искать. Просто время было нужно, чтобы весточку Серогору доставить. Белому колдуну прибыть в один момент не составило большого труда, а вот посланцу, видимо, требовалось время. Сразу вспомнилась черная тень, мелькнувшая в день нашего прибытия. Небось Сима летучую мышь в скит направила. И рисковала все же моя кормилица сильно. А вот не успела бы меня расколдовать до того, как Филин приперся, и что, погибать в расцвете сил? Хотя, с другой стороны, почему погибать – выкрутился бы как-нибудь. Клыки, когти-то у меня оставались, небось справился бы с птичкой. Кусанул бы его, и дело с концом. Ну ничего, что ни делается, все к лучшему, да и Сима на моей памяти ни разу не ошибалась.
Между тем вся наша компания переместилась домой и расположилась за большим столом с огромным самоваром. Я, конечно, намекал прямым текстом, что славную победу над черными силами неплохо бы обмыть чем-нибудь покрепче чая, но Серафима была непреклонна и нагло заявила мне, что свою норму я с Шариком уже выбрал, да к тому же последний кувшин с медовухой разбил о голову Гордобора. Так что пришлось пить чай.
Вначале было очень весело, я красочно описал Серогору мой бой с Филином и в двух словах рассказал про схватку с черным колдуном. Сима с Селистеной дополнили мой рассказ комментариями (на мой взгляд, не очень уместными), и было заметно, что мои дамочки сильно подружились за это время.
И тут настал момент, которого я ждал с некоторой опаской. Как ни крути, но Серогор не только близкий приятель моей кормилицы и мой, как его… О, вспомнил – наставник! Но и главный колдун в «Кедровом скиту», а сие учебное заведение я покинул не в самой радушной атмосфере.
– Ну что скажешь пернато-лохматый индивидуум, долго бегать собираешься?
– Сами виноваты, – сразу насупился я.
– Это в чем же, позвольте узнать? Мы что, виноваты в твоих похождениях?
При этих словах я умоляюще посмотрел на Серогора. Неужели он сейчас расскажет про мои невинные шалости?
– Какие похождения? – не выдержала Селистена.
Ну зачем ей знать это? И чего она сует свой конопатый нос в мужские дела? Я, между прочим, сейчас совсем не такой!
– Ну это в данный момент не особо важно, – хмыкнул Серогор. – А важно то, что вместо того, чтобы повиниться перед своими наставниками, он ударился в бега.
Уфф, вроде пронесло. Хоть и будет потом пытать меня Селистенка про мои похождения, но уж ей-то я такую сказочку сочиню, что сама меня утешать станет как невинно пострадавшего от рокового стечения обстоятельств.
– Так я и хотел, как обычно, повиниться, чай, не впервой.
– И что же тебя сдержало? – в очередной раз съехидничал старый колдун.
– Как это что, так вы мне память хотели стереть! Этого что, мало для того, чтобы сбежать? Ну там в холодную на месяц посадить или там, скажем, на кухню дежурным на пару месяцев (второе даже предпочтительнее) – это я понимаю. А из скита гнать с чистой, как воскресное белье, головой – это явный перебор.
– Даромир, а все-таки что ты там натворил? – не унималась Селистена.
Я зыркнул на рыжую так, что даже ответа не понадобилось.
– И что, скажете, такое наказание за столь малый проступок это нормально?
– Ну, положим, проступок не такой уж и малый. Напомнить тебе, сколько ты пунктов «Клятвы ученика „Кедрового скита“ за один присест нарушил?
Удар ниже пояса. Сейчас точно не помню, но кажется, что все.
– Да ладно, не надо.
– Вот видишь. А могу я тебя спросить, блудный ты колдун, а откуда ты узнал, что тебя решили из скита исключить?
– Э… Ну так я краем уха услышал, – пролепетал я.
– И как ты только с ветки не упал, когда услышал, что злобные колдуны с тобой сотворить хотели?
– Как, как… Еле-еле, – ляпнул я и сразу осекся под внимательным взглядом Серогора.
– Ну, ну, продолжай.
– А чего продолжать-то? Слышал и слышал.
– Если быть немного точнее, то подслушал, сидя на ветке в образе трясогузки.
– Кого? – опять не выдержала Селистена
– Трясогузки, – раскололся я под тяжестью улик. – Там ветки у окна очень тонкие были, да и сокол был бы слишком заметным.
– А ты считаешь, что трясогузка, сидящая у окна на ветке кедра и время от времени ворчащая от недовольства и присвистывающая от возмущения, менее заметна?
Так это они все знали, что я их подслушивал? Вот это дела! Что и говорить, умыли меня колдунчики. Провели как маленького.
– Ну что, сообразил? – опять съязвил Серогор.
– Так это вы надо мной издевались?!
– Я бы сказал немножко по-другому – воспитывали. Тем более что все, что говорили про твои проделки, была чистая правда. Когда бы ты еще услышал такое количество правды о себе от самых уважаемых на Руси белых колдунов. Вишь как тебя проняло, прямо до костей. С памятью, конечно, мы немного переборщили, но кто же знал, что ты такой нервный окажешься.
– А какие у него были проделки? – опять влезла рыжая язва.
– Это пусть сам Даромир тебе расскажет, – усмехнулся колдун.
– Ну расскажу, расскажу. Только потом как-нибудь, – быстренько пообещал я и продолжил судьбоносный разговор: – Так это что, вы меня не выгнали из скита?
– Да кто же в здравом уме выгонит самого лучшего ученика?
Я аж подпрыгнул на месте от такой новости:
– Это я-то лучший ученик?
– Пожалуй, я несколько некорректно сказал. Самый талантливый и перспективный. И, несомненно, станешь великим колдуном, если, конечно, возьмешься за ум и доучишься до конца.
– Какие вопросы?! Да я хочу стать еще более великим колдуном. Конечно, доучусь, коли так.
– И немного скромности не помешало бы, – вставила Серафима очень довольным тоном.
– Симочка, я же тебе говорил, что скромность мне просто противопоказана! Мне и без нее хорошо живется.
– Но свои дежурства на кухне тебе отработать все равно придется, – напомнил Серогор.
– Ха, испугали ежа голой… – я осекся, глядя на осуждающие глаза Селистены. – Ну, в общем, вы поняли чем.
– Ну так вот, – начал подводить итоги Серогор. – Будем считать, что летнюю практику по бытовому колдовству ты прошел блестяще.
Я тряхнул кудрями и гордо посмотрел на моих дамочек. В глазах Симы я прочел тихую гордость, а в глазах Селистены спокойное обожание. Лично меня вполне устраивают такие проявления эмоций.
– И у тебя еще осталась неделя…
– Кхе-кхе, – покашляла Сима.
– Да ладно, две недели каникул.
– Ура! – хором завопили мы с Селистенкой. Даже Шарик тявкнул что-то одобрительное.
– Так что уж будь любезен прибыть в скит не позднее чем через две недели.
– Какие проблемы? Да, конечно, буду! Вот только Селистену к батюшке провожу.
– Да, кстати, об Антипе, – вспомнил Серогор.
– Ты и о нем знаешь? – робко поинтересовался я.
– Так кто же в округе не слышал балладу о твоих похождениях? – хмыкнул колдун и пробасил:
– Увижу Тинки с Винки, прибью на месте.
О великий Даромир,
покоритель темных сил,
нечисть храбро победил,
о тебе узнал весь мир!
– Ну не надо так категорично, талантливо же написано.
– Да за один такой припев надо утопить, – опять проскрежетал я.
– Так вот, вашему батюшке, Селистена Антиповна, уже известно про ваше чудесное избавление, и он прервал свое посольство и на всех парусах спешит в Кипеж-град. Думаю, что завтра уже будет дома.
– Папа не мог не выполнить возложенную на него миссию!
– Да миссии-то никакой и не было.
– Не поняли? – спросили мы в один голос с боярышней.
– Всю историю с женитьбой придумал Гордобор, чтобы удалить боярина из города. Так что в Коготани никакая невеста сыночка князя не ждет, и Антип со спокойной совестью повернул ладью.
– А как ты сообщил боярину об этом? – скромно поинтересовался я.
– Это вообще пустяки, недостойные обсуждения, – довольно пробормотал Серогор и посмотрел на Серафиму с такой лаской, что я быстренько сообразил, как надо закрыть эту тему:
– Ну так, значит, мы прямо завтра с утречка и отправимся в путь.
– Так разве вы не погостите? – для очистки совести спросила Сима, ответив Серогору таким взглядом, что у меня мелькнула мыслишка: а не отправиться ли нам в обратный путь прямо сейчас?
– Нет, Симочка, мы пойдем.
Наконец Серафима отвлеклась от игры в гляделки:
– Так, может, вам воспользоваться помощью перстня великого Сивила?
Мы переглянулись с Селистеной и опять-таки в один голос ответили:
– Нет!
Сима с Серогором обменялись хитрыми взглядами и улыбнулись.
– Ну нет так нет.
Ишь чего захотели! Мне так не терпится побыть с любимой наедине, столько еще нужно сказать, столько обсудить. А они – перстень, перстень.
– А перстенек действительно пусть у тебя полежит. Пока я не доучусь, уж слишком большой соблазн будет его использовать, а это будет сильно отвлекать от настоящей учебы.
– Умнеешь на глазах, – довольно хмыкнул Серогор.
– То ли еще будет! – усмехнулся я и подмигнул моей рыжей прелести.
* * *
Утречком мы плотно позавтракали и приступили к заготовкам провизии для дальней дороги, так что рано нам отправиться в путь не удалось. Пока испеклись пирожки с крольчатиной, пока уложили жареную, засоленную, завяленную крольчатину. Правда, я настоял на присутствии в припасах и другого мяса, но в небольшом количестве. Серогор было поинтересовался, почему выбор пал именно на кроликов, но, получив в ответ стон Серафимы, мою ухмылку и густо покрасневшую Селистену, не стал продолжать эту тему.В общем, в полдень мы красочно распрощались со своими стариками и отправились в путь. Хотя, глядя на то, как горят глаза у обоих, мне как-то подумалось, что, может, сорок лет – это еще не старость… Ну не знаю, доживу, тогда буду знать точно.
Избушка моей ненаглядной кормилицы скрылась из виду, и мы с Селистенкой засияли от предвкушения долгой совместной дороги. Мы шли рядом, крепко держась за руки, и болтали без умолку. Подробно вспоминали все наши приключения. Я рассказал о своих первых впечатлениях от нашей встречи, она о своих мыслях обо мне. Оказалось, они очень даже совпали. Наши дальнейшие планы мы не обсуждали вообще. Как-то все стало ясно без слов. Мы просто созданы друг для друга и хотим быть вместе. Что тут еще скажешь?
С нетерпением я ждал ночи. Ну, вы меня понимаете. Костер, звезды, романтика, любимый человек рядом, и, наконец, я, человек со всеми вытекающими из этого последствиями. Конечно, можно вначале пожениться и все такое, но зачем, спрашивается, ждать столько времени? Чего тянуть-то, если и без свадьбы она стала самым близким и родным человеком на земле. Бездонные глаза моей рыжей избранницы светились таким огнем, что меня начинало бить мелкой дрожью в предвкушении…
Однако наступившая ночь прошла несколько иначе, чем я ожидал.
Нет, вначале-то было все прекрасно. Костер, ужин, звезды и море романтики. Потом костерчик стал прогорать, я сел поближе к Селистене, мы потянулись навстречу друг другу, чтобы слиться в долгом поцелуе с продолжением. И что бы вы думали? Прикрыв глаза для полноты ощущения и потянувшись к Селистене, вместо пухленьких губок моей избранницы я уткнулся во что-то волосатое.
Шарик! Это был он. Вот уж от кого я не ожидал такого коварства! Псина нагло и бесцеремонно влезла между нами и непримиримо покачала головой. Ну, вы понимаете, какой это был облом. Я, конечно, вызвал лохматого на мужской разговор. Мы оставили замершую Селистену у огня, а сами отошли в сторону.
– Ты чего вытворяешь?
– Р-р-р! – нагло заявила моя бывшая оболочка.
– Что значит рэ?! Ты что, не мужик, что ли? Неужели меня не понимаешь?
Шарик кивнул головой в знак согласия.
– Ну вот, видишь! У меня тут любовь, а ты лезешь. Значит, договоримся так: ты погуляешь пару часиков вокруг, а я уж не посрамлю мужское достоинство.
– Р-Р-Р!
– Не понял, почему нет? Ты же сказал, что меня понимаешь.
Псина опять кивнула головой в знак согласия.
– Ну так в чем же дело?
На этот раз лохматый предатель рода мужского оскалился и тряхнул гривой в знак отрицания.
– Это почемуй-то нельзя? Шарик, я тебе клянусь, я действительно люблю эту женщину, она любит меня, я никогда не брошу ее, как только мы прибудем в город, я попрошу у Антипа ее руки. Так почему же нельзя?
Лохматый, набычившись, уставился на меня и опять отрицательно тряхнул головой. Весь следующий час я безуспешно убеждал Шарика в своей правоте. Выдвигал убийственные (с моей точки зрения) аргументы, но каждый раз он упрямо мотал головой. Наконец, полностью иссякший, я вернулся к огню. На вопросительный взгляд Селистены я только тяжко вздохнул. Рыжая решительно встала и, махнув Шарику рукой, пошла в глубь леса. Отошли они недалеко, и с помощью моего уникального слуха я смог услышать практически весь разговор.