Страница:
Словно подтверждая мои мысли, в лучах лунного света сверкнули два ряда жутких зубов. Именно из-за них и башка такая большая – в маленькой не поместились бы. А то, как они используют свои клыки, как раз и дало имя этим дальним родственникам вампиров. Нападать эти твари привыкли сзади, и при удачном прыжке жертва даже не успевает вскрикнуть.
По тому, как спокойно и уверенно нечисть передвигалась, было ясно, что этот поздний визит отнюдь не случаен. Вся нечисть очень хорошо видит в темноте, эта тварь не была исключением. Окинув желтыми глазами комнату, спиногрыз остановил взгляд на мирно сопящей Селистене. Так вот по чью душу ты приперся! Зря я бочку катил на моих колдунчиков.
Спиногрыз довольно хмыкнул и неторопливо, по-деловому приготовился к прыжку. Прыгнули мы одновременно, но, если быть точным, я прыгнул чуть раньше. Мои клыки поймали его горло в полете. Не мудрствуя лукаво я изо всех сил сжал челюсти. Раздался противный, глухой хруст. Шейные позвонки твари, конечно, не выдержали, но порождение тьмы так просто убить нельзя. Не был бы я собакой, к моим услугам – целый набор боевых заклинаний. Убить нечисть они не могут, но нейтрализовать: обездвижить, заморозить, подвесить в воздухе, прилепить к стене, в общем, на любой вкус – пожалуйста. И как написано в умных книжках, пока порождение тьмы будет временно безопасно, необходимо мухой метнуться на ближайший рынок за чесноком, в ближайшую рощу за осиновым колом или в ювелирную лавку за серебром. А уж с помощью этой нехитрой утвари необходимо отправить поверженную тварь туда, откуда она, собственно, прибыла.
Хорошо придумано, правда? Да, страшно далеки колдуны-теоретики от правды жизни. Не думаю, что нечисть будет спокойно дожидаться, пока ты очередь в овощную лавку отстоишь.
Так у меня и с такой малостью проблема! Обездвижить я могу спиногрыза только с помощью своих собственных зубов. Вы даже не представляете, как эти твари воняют! Да меня чуть не стошнило. На вкус кот Барсик по сравнению с ним просто аппетитнейший кусочек копченой грудинки.
Спиногрыз, конечно, утратил свою быстроту, но сдаваться не собирался. В полнейшей тишине я душил эту тварь (может, хоть сознание потеряет), а он, извиваясь, пытался избавиться от моих дружеских объятий. Причем совершенно молча. А как говорить-то? У меня пасть занята горным спиногрызом (бывают еще и луговые, но о них я расскажу как-нибудь потом), а нечисть, в свою очередь, практически в задушенном виде и со сломанной шеей, говорить тоже не могла. Вот и сопели мы втроем. То есть я, он и мирно спящая Селистена.
Тварь оказалась очень живучая, и в конце концов мне надоело жевать такую пакость. Хоть я не прибил сразу эту дрянь, но уж от идеи перекусить девичьим телом ей надолго придется отказаться. Он, понятное дело, рано или поздно поправится, но произойдет это еще не скоро. Продолжая сжимать горло врага, я пошел к открытому окну с твердым намерением выплюнуть эту Дурно пахнущую нечисть на улицу. И вот когда я поставил лапы на подоконник, нос к носу столкнулся со вторым спиногрызом. Похоже, он не меньше меня удивился этой встрече.
Какой же я идиот! Говорила мне Симочка: учись, Даромирушка! Хорошо учись! И Серогор говорил что-то похожее. Почему я старших не слушаю? Спиногрызы – они всегда парами ходят!!! Ну как я мог забыть такое элементарное правило?
Среагировали мы почти одновременно. Он, раскрыв украшенную жуткими зубами пасть, бросился на меня, а я в свою очередь, применив недавно отработанный прыжок всеми четырьмя лапами одновременно, рванул от него. Не совсем собачий прием – и вместо горла второй спиногрыз вцепился мне в то место, которое у лошадей называется круп. Спасла меня густая шерсть, видимо, вычесывали Шарика не часто. Я всегда говорил, что, когда подводит ум, спасти может разгильдяйство.
Острые зубы завязли в свалявшейся шерсти и не причинили мне никакого вреда. Я резко развернулся и всей своей нешуточной массой размазал мразь по дубовой стенке. В этот момент мне показалось, что терем рухнет. Однако мастера постарались на славу, и боярская вотчина устояла. Проснулась и по доброй традиции завизжала Селистена. Правильно, будем бить врага и звуковым оружием. Я-то уже попривык, а спиногрызу пришлось туго. Но нечисть живучая и, отряхнувшись, порождение тьмы бросилось на боярскую дочку. Это не девица, а магнит какой-то по притягиванию проблем.
Я наконец-то выплюнул первого горного жителя (он вроде перестал вырываться) и в очередной раз бросился спасать визжащую дамочку. На этот раз мы встретились прямо на хозяйской кровати. Извините, мэм, но я вынужден вас попросить подвинуться. Тут к вам отчаянно спиногрыз рвется, а я с не меньшим упорством стараюсь ему помешать. Мы с нечистью буквально сплелись в один клубок и с упорством, достойным лучшего применения, пытались угробить друг друга. Точнее, спиногрыз был больше настроен заткнуть навсегда девичий рот, до сих пор издающий жуткий визг, но пренебречь моими клыками он не мог.
В какой-то момент тварь все-таки вырвалась от меня и, вложив в последний прыжок все свои оставшиеся силы, прыгнула на Селистену. Уже в полете я понял, что она окажется быстрее и моя пасть поймает только воздух. Надо было попытаться задержать ее хотя бы лапами. В дверь уже кто-то ломился, так что надо было использовать любой шанс.
Я почти настиг в полете куцехвостого, но поймать его не смог, зубы нечисти были нацелены прямо в горло девушки. От бессилия и отчаяния я полоснул когтями по короткому хвосту. Спиногрыз неожиданно зашипел и, прервав полет (тоже мне пернатый), скорчился прямо на коленях у недавней жертвы.
О боги, так я не просто идиот, а круглый идиот! Зачем мне ювелирная лавка, если у меня серебряный коготь! Как я мог забыть о серебре, которое вечно со мной?
Оставив самобичевание на потом, уже со знанием дела я вонзил заветный коготь в горло врага. Спиногрыз затрясся, зашипел и, словно лопнувший шарик, сдулся. Полные лютой ненависти зеленые глаза потухли и закатились. Подавив отвращение, я схватил его зубами и ловким броском откинул подальше от Селистены.
Так уж получилось, что именно в этот момент с петель слетела дубовая дверь, и парящий спиногрыз закончил свой полет, врезавшись в дюжего ратника. От неожиданности тот отпрянул назад и упал под ноги напиравших сзади молодцев. Понаблюдать за чудесной кучей малой мне, к сожалению, было некогда. Если уж я взялся за дело, так доведу его до конца. Тем более когда у меня в руках (точнее, на конце правой лапы) столь мощное оружие.
Где там тот недодушенный? Ух ты, очухался. Первый спиногрыз из последних сил, хрипя и постанывая, уже забрался на подоконник и твердо намеревался спрыгнуть вниз.
Нет, родной, я категорически против. Жуткие рассказы про то, как мстят спиногрызы за погибших товарищей, поздновато, но все-таки всплыли в моей голове. Именно услышанные в скиту страшилки не позволили мне забыть про поверженного, но неубитого врага. Сентиментальным я не был никогда, поэтому без сомнения вонзил серебряный коготь в спину раненой нечисти.
Надеюсь, никто не будет нести чушь по поводу того, что нападать со спины нехорошо? А вот вы победите двух горных спиногрызов, а потом уже рассуждайте о благородстве!
Спиногрыз, издав предсмертное шипение, сдулся, как и его приятель. Вот только теперь я мог расслабиться, по-моему, заслужил. Ну-ка, что там в комнате происходит? .
Красота! Антип, Кузьминична и еще с пяток стражников словно парализованные, выпучив глаза, смотрели на мой победный бросок. Вот это очень кстати получилось. Народ должен знать своих героев. И подвиги их должны передаваться из уст в уста. Судя по ошалело-восторженному взгляду зрителей, все они (кроме Антипа конечно же) завтра именно этим и займутся. Ничего против ореола героя и спасителя единственной дочки боярина я не имею. А два трупа поверженных спиногрызов, думаю, добавят остроты для героических рассказов.
Первым очнулся Антип:
– Селистена, доченька, может, ты все-таки объяснишь, что тут произошло?
Селистена была единственная, кто смотрел не на меня, а на зубы поверженного спиногрыза. Пожалуй, вид нацеленных в горло клыков нечисти мог выбить из колеи не только хрупкую девицу, но и видавшего виды воина. Она наконец отвела взгляд от жутких зубов и немного дрожащим голосом, старательно выговаривая слова, ответила:
– Я спала, а Шарик меня спас.
Немногословно, но, в общем, все верно. Надеюсь, что спасителям боярских дочек тут положено усиленное питание? Судя по испуганному лицу Антипа, полагается.
Первой ко мне бросилась Кузьминична. Если честно, то дождаться похвалы от нее я даже не рассчитывал. Одобрительная ухмылочка, мелькнувшая на ее лице, и так была лучшей наградой. А она в два прыжка оказалась рядом со мной и заключила в свои нешуточные объятия.
– Молодец, голубоглазый, я в тебе не ошиблась! – шепнула она мне на ухо и смачно чмокнула в нос.
Вот это да! Вот свезло мне! Да теперь не то что Селистена (хотя, наверное, она сменила теперь свое мнение обо мне), а даже Антип не посмеет выгнать меня из дома. Все, ребята, я у вас пока погощу. И пусть попробует теперь Барсик хоть взгляд на меня косой кинуть.
Дальше все как с ума посходили: бросились ко мне и начали гладить, тискать, трясти меня со всяческими благодарными возгласами. Честно говоря, мне это было приятно. Все-таки я заслужил несколько минут славы. Так что снес все поздравления стойко и с присущим мне воистину царским спокойствием.
Все немного успокоилось, только когда рассвело и голосистые петухи возвестили о начале нового дня. Кузьминична, убедившись, что ее воспитанница никоим образом не пострадала, внимательно проверила и мою шкуру. К счастью никаких ран на моем теле не обнаружилось, а липкую, противную слюну они с Селистеной аккуратно смыли теплой водой, после чего заботливо расчесали меня гребешками. Я пребывал на вершине блаженства. И только краем глаза наблюдал, как уверенно и деловито действовал Антип.
Он быстро сбросил растерянность и вернул присущий ему серьезный вид. Четкие и ясные команды мигом навели порядок. Фрол и Федор засунули тушки спиногрызов в мешки и отправились на перекресток трех дорог. Там они должны были зарыть нечисть, предварительно обильно посыпав ее солью. Соли для такого дела было выделено целый мешок.
Плотники живо бросились чинить дверь, а ко всему прочему Антип велел еще и ставни на окне укрепить и обить их железом с серебряными заклепками. Папаша вообще хотел переселить доченьку в свою комнату, но Селистена категорически отказалась. Мол, с таким сторожем и другом мне ничего не страшно. Это она про меня, между прочим! Меня повысили, я уже стал другом. Ты погоди, вот расколдуюсь и тогда постараюсь получить ещё одно повышение, поближе к тебе.
– Батюшка, позволь мне все-таки отдохнуть немножко, – взмолилась наконец Селистена.
– Конечно, маленькая, но позволь сюда хотя бы кровать Кузьминичны перенести.
Поспорив с батюшкой еще несколько минут, доченька конечно же добилась своего. Все покинули девичью светелку, но краем уха я услышал, что Антип все-таки распорядился выставить караул на этаже и под окнами. Спустя минуту мы остались одни со спасенной хозяйкой.
Она подошла ко мне, села на корточки и чмокнула меня в нос.
– Спасибо.
Эх, каким приятным может оказаться такое простое слово. От удовольствия я даже прижал уши и лизнул ее в щеку.
– Знаешь, Шарик, у меня совсем не осталось сил. Давай хоть немного поспим, а уж потом ты мне все расскажешь, – и с некоторой тревогой добавила: – Ты ведь расскажешь, правда?
Сказала она это с такой мольбой в голосе, что я даже по своему обыкновению не пошутил в ответ, а быстро закивал лохматой головой.
Селистена ласково потрепала меня за ухом и легла в постель. Я с хрустом потянулся и бухнулся на коврик.
– Даромир, если ты пообещаешь вести себя прилично, то можешь лечь на кровать, но, конечно, в ногах.
Вот это да! На такое я даже не рассчитывал. Она и по имени меня назвала, и на кровать позвала! Я не стал заставлять просить себя дважды и в один прыжок оказался на перине. Улегся я пока в ногах, но это ничего, скоро буду спать рядом. Эта мысль пришла ко мне в голову, когда я уже почти засыпал.
Маленький комочек был обнаружен мною на самом краешке постели. В спящем виде она занимала еще меньше места, чем обычно. Судя по тому, как ярко пробивалось сквозь закрытые ставни солнце, время было полуденное. Вроде только глаза закрыл, а уже день в самом разгаре. Ничего странного, после такой ночки если бы меня не разбудили, то до вечера как минимум проспал бы.
Стук в дверь повторился.
Интересно, у кого совести нет, чтобы ребенка с ее лохматым другом – победителем спиногрызов – в такую рань будить? Разве так можно?!
Спрыгнув с кровати, я подошел к двери и принюхался. За дверью не было никакой опасности, а как раз наоборот. Это Кузьминична будила свою воспитанницу, значит, вставать все-таки придется. Без крайней необходимости она вряд ли кого ближе чем на пушечный выстрел к своей ненаглядной пустила бы.
Ловко используя нос в качестве руки, я открыл засов. Мой тончайший нюх конечно же не подвел – на пороге стояла Кузьминична.
– Ладно, голубоглазый, не бухти. Ты ведь знаешь, что, коли не крайняя необходимость, я бы на пушечный выстрел никого к вам не подпустила.
Ага, и что это, интересно, за такие важные причины, что после ночных переживаний рыжей крошке поспать не дают?
– Ну, чего пристал? Князь хочет видеть Селистену и из ее уст услышать рассказ о недавнем происшествии. Кстати, князь и тебя видеть желает.
Как меня?! Я-то ему зачем?
– Что ты удивляешься? Ты же боярышню спас!
Интересно, а нельзя ли мне сказаться больным и никуда не пойти?
– Даже не думай о том, чтобы не пойти. Вестовой чётко сказал, чтобы пса взяли с собой.
Ну, коли просил… Ладно, посмотрим, как князья живут.
– Вот и прекрасно, давайте-ка быстренько поднимайтесь, через десять минут в трапезную завтрак подадут. Хотя, между прочим, уже время обеда.
Ага, знаю я ее завтрак! Я вареную морковку есть не буду.
– Не волнуйся, тебя ждет гречневая каша, копченая телятина, кровяная колбаса, ну и там молоко, сметана. В общем, будешь доволен.
Так чего же мы стоим? Собираться пора!
– Нянюшка, а с кем ты разговариваешь? – тихим, мурлыкающим голосом спросила спросонок Селистена.
А действительно, с кем это Кузьминична разговаривала? Я ведь пасти-то не открывал! Так как же это она мне на вопросы отвечала?!
– Да с твоим спасителем усатым, – хмыкнула нянька. – Вставай, умывайся, тебя с батюшкой князь Бодун к себе зовет, вестового прислал. Через десять минут завтрак будет готов, так что поторопись.
– Хорошо, нянюшка, поднимаюсь.
– Вот и умница. Да, и своего спасителя с собой бери, князь велел.
С этими словами Кузьминична лукаво подмигнула мне и вышла из комнаты, осторожно притворив за собой дверь.
Вот это да! Я так и не понял, она угадывала мои мысли или просто читала их?
– Я же не слышала твоего голоса, так как же вы разговаривали? – Селистена наконец проснулась.
– А я и не говорил.
– Так как же вы общались? – В голосе уже чувствовался интерес.
– Так и общались! – Мне захотелось немного порезвиться.
– Как так?
– Как все.
– Что значит как все? Ты молчишь, она говорит, вы друг друга понимаете, а ты говоришь, что вы общаетесь, как все. – Миленький носик начал морщиться и сопеть от возмущения.
– Точно, – спокойно ответил я, сладко потягиваясь.
– Так как она тебя понимала?
– Просто она нормальная, серьезная женщина, а такие меня всегда понимают без слов.
– Ты хочешь сказать, что…
– Только то, что сказал, – не дал договорить я. Мое шаловливое настроение разошлось не на шутку.
– Значит, я могу понять только твои слова, а Кузьминична может понять мысли? – уже начала скрипеть зубами Селистена.
– Извини, но ревновать меня к Кузьминичне глупо.
– Ревновать?! Да как ты смеешь?!
Все, пора смываться, главное – вовремя уйти.
– Ревность вообще плохое чувство. Извини, у нас мало времени, я отлучусь ненадолго, так что сможешь спокойно переодеться. Встретимся в трапезной.
Тут я быстро выскользнул за дверь, и очень даже своевременно. Вслед мне полетела стеклянная ваза и с жутким звоном разлетелась на мелкие кусочки. И чего так нервничать? Нервные клетки, как известно, не восстанавливаются.
Я выскочил во двор и был встречен радостными возгласами со всех сторон. Народ приветствовал героя. Я, конечно, не был против, но спустя пять минут стало ясно, что уединиться мне не удастся. Все норовили погладить меня, потрепать по холке и наговорить комплиментов.
Хотя я и стал собакой, но отказаться от человеческих привычек до конца не могу. Ну как отправлять естественные потребности организма в присутствии десятка людей! Для настоящей собаки таких проблем вообще не существует – вон сколько углов и деревьев. И окружающие для лохматых совсем не помеха.
Для людей тоже созданы все условия – вон то сооружение на заднем дворе явно предназначено для интимных дел. И только я, бедная собака, под прицельным вниманием окружающих как неприкаянный был вынужден сделать два круга по боярскому двору в желании уединиться.
Наконец мой взгляд упал на небольшую яму под забором, отделяющим владения Антипа от соседского жилья. Справедливо полагая, что за забором никто особенно не проявит внимания к моей скромной персоне, в несколько движений я углубил яму (Барсик небось по соседским кошкам через нее шляется) и оказался в яблоневом саду. Да, это, конечно, незаконное проникновение в чужую частную собственность, но такие мелочи меня уже не интересовали. Я же не воровать сюда пробрался, а только немного удобрить почву, так что соседи мне вообще спасибо должны сказать за такую заботу.
Через пару минут я прополз под забором в обратном направлении в полной гармонии души и тела. Даже явное чувство голода не могло испортить мое блаженное состояние.
Умылся я в уже знакомой бочке с водой, просто опустив в нее морду. Поискав глазами вокруг и не найдя подходяшего полотенца, смачно отряхнулся. Мысли улеглись в голове стройными рядами, я готов к любым подвигам. Но для начала необходимо плотно поесть. Кто же совершает героические поступки на голодный желудок?!
– Солнышко, ты по мне скучала?
– Солнышко?! И у тебя хватает наглости меня так называть?
– А что, собственно, произошло? – Я уставился на боярышню самым невинным взглядом, какой только смог изобразить.
– Ты мне нахамил!
– Я?! Интересно, когда это я успел, – мы же только проснулись. Извини, конечно, но после того, как ты меня по голове подсвечником огрела, я за свои поступки ответственности не несу. Но ты потерпи мое присутствие еще немножко. Я только к князю с вами схожу, и прощай. Неудобно как-то такому человеку отказывать.
Селистена явно не могла понять, о чем я завел разговор. Что ж, я не гордый, могу и подсказать.
– Надеюсь, ты мне позволишь перед дальней дорогой подкрепиться?
– А куда это ты собрался, могу я спросить?
Я выстроил на морде гримасу покорности судьбе пополам с обреченностью (насколько это было возможно) и, вздохнув, продолжил:
– Так ты же сама мне велела утром после завтрака убираться из дому.
Селистена густо покраснела. Чудные конопушки на таком фоне стали янтарными.
– Прости меня, пожалуйста, мне бы очень не хотелось, чтобы ты уходил. Можешь оставаться столько, сколько тебе будет нужно.
Я добавил грусти к своей гримасе и еще разок тяжко вздохнул.
– Спасибо, но мне кажется, что я только всем мешаю.
– Никому ты не мешаешь, не выдумывай!
– Хорошо, если так. – Для полноты картины я прижал уши и пригнул голову. С таким видом вполне можно было начинать просить подаяние у крепостных ворот. – Вы не волнуйтесь, я вас не объем.
– Ну что ты несешь?! Можешь есть сколько в тебя влезет. Кузьминична будет только рада.
– А ты?
Только что вернувшая свой натуральный цвет, Селистена опять покраснела:
– И я…
– Что ты?
– Я тоже буду рада…
В комнате повисла напряженная тишина. Боярышня явно корила себя за неосторожно сказанную ночью фразу и была готова на все, чтобы искупить вину перед своим спасителем. Я подошел поближе, положил голову ей на колени, закатил глаза и почти шепотом спросил с придыханием:
– А можно я буду спать не в ногах, а рядом с тобой?
– Конечно, – тут же, не думая, сказала Селистена.
– Вот и отлично, ловлю тебя на слове!
От трагизма в голосе не осталось и следа. Чего тут грустить, радоваться надо! Вот и я очень даже радостно подпрыгнул и лизнул хозяйку в щеку.
– Проходимец! – наконец-то поняв, что ее провели, завопила рыжая.
– Проходимец – это тот, который проходит, а я остаюсь! Причем на полном пансионе.
– Ты…
В трапезную вошла Кузьминична. Что и говорить, она всегда появляется вовремя. За ней следовала целая вереница слуг, и спустя минуту стол уже ломился от яств. Точнее, ломился только передо мной, а то недоразумение, что поставили перед худосочной боярышней, яствами назвать язык не поворачивается. Перед неразумным дитятком опять появились вареные овощи, творожок, плошечка с медом (размером с наперсток) и прочая ерунда.
То, что приготовили для меня, даже не вместилось в одну миску. В итоге я стал обладателем завтрака, состоящего аж из трех блюд. Причем ни первое, ни второе, ни третье мне не надо было выпрашивать – приготовленное вольготно расположилось на столе в милый сердцу рядок. Точно я подметил – главный по дому тут Кузьминична.
Слуги хотели поставить миски на пол, но, помедлив буквально мгновение, домоправительница решительно показала на стол, пресекая любые протесты одной только фразой:
– Он заслужил.
Учитесь! Коротко и ясно. Все, мое место за столом. Скамья мне без надобности, я могу и на полу посидеть, благо ростом не обижен. Не дожидаясь, пока Селистена начнет мучить себя «здоровой» пищей, я принялся уничтожать пищу вкусную. Кузьминична улыбнулась – мой аппетит был явно ей по душе. Потом она взглянула на свою воспитанницу и не смогла сдержать вздоха. Однако нравоучений не последовало, и, пожелав нам приятного аппетита, старушка удалилась вместе со слугами, плотно прикрыв за собой дверь.
Закончили завтракать мы с Селистеной одновременно. Она для порядка еще немного на меня подулась, но еда, пусть и «здоровая», поднимет настроение даже такой пигалице.
– Ты обещал мне все подробно рассказать, – наконец примирительно заметила она.
– А что ты, собственно, хочешь узнать? – слизывая остатки из последней миски, поинтересовался я.
Воспоминания о жуткой ночке тенью промелькнули на миленьком личике.
– Кто это был?
Я хотел было сочинить очередную байку, но наткнулся на серьезный взгляд Селистены. Ладно уж, дело-то действительно серьезное, и она вправе знать, что происходило ночью. Вот только запугивать окончательно рыжее создание мне как-то не хочется.
– Это были горные спиногрызы.
– Кто? – удивленно переспросила боярышня.
– Спи-но-гры-зы, – по слогам проговорил я.
– Они кто?
Чтобы ответить на этот вопрос, мне пришлось даже немного подумать.
– Если кратко, то нечисть.
– Почему их так назвали?
Я выразительно посмотрел на собеседницу, и она, немного стушевавшись, изменила вопрос:
– Откуда они взялись?
– Хороший вопрос. Только вот ответа на него я не знаю. Вообще-то спиногрызы, как я уже сказал, горные и в нашей местности не водятся. Хотя…
– Что? – живо заинтересовалась Селистена.
– Их могли позвать. Но дано это сделать только очень сильному черному колдуну, а у вас в городе я знаю всего одного колдуна (присутствующие, естественно, не в счет).
– У нас в городе есть колдун?
– Уточняю – черный колдун.
– А есть разница?
– Конечно. Вот лично я – колдун белый (эх, слышал бы меня Серогор!), так от меня людям не будет никакого вреда. – Тут я вспомнил свои похождения и скромно добавил: – Ну почти никакого.
– А от черного?
– С ним сложнее, черный колдун о людях вообще не думает и рассматривает их как средства достижения цели.
– А какие у него могут быть цели? – отхлебнув чайку, спросила рыжая зануда.
– В данный момент это не важно, а важно то, что он хочет тебя убить.
– Убить? Меня?! Но почему? Я же ничего плохого не делала! – В голосе Селистены начали проскакивать истерические нотки.
– Спокойно, спокойно. Пока с тобой я, тебе нечего бояться.
Готовые расплакаться глазки смотрели на меня с такой надеждой, что я невольно отвел взгляд. И кто меня за язык тянул! Я просто хотел успокоить девочку. Кто же знал, что она на меня так смотреть начнет. У нее папа есть, слуги, стража – небось справятся. Антип сейчас встревожен не на шутку и готов ко всяким неожиданностям. Я краем уха слышал, что он своим молодцам серебряные кинжалы в оружейной лавке заказал.
– Даромир, ты же не бросишь меня, правда?
Голос дрожал, а по конопатой щеке катилась огромная слеза. Эх, что я делаю?!
– Не брошу, успокойся.
Ох, девочка, я и за себя отвечать не могу, как я смогу отвечать еще и за тебя?
По тому, как спокойно и уверенно нечисть передвигалась, было ясно, что этот поздний визит отнюдь не случаен. Вся нечисть очень хорошо видит в темноте, эта тварь не была исключением. Окинув желтыми глазами комнату, спиногрыз остановил взгляд на мирно сопящей Селистене. Так вот по чью душу ты приперся! Зря я бочку катил на моих колдунчиков.
Спиногрыз довольно хмыкнул и неторопливо, по-деловому приготовился к прыжку. Прыгнули мы одновременно, но, если быть точным, я прыгнул чуть раньше. Мои клыки поймали его горло в полете. Не мудрствуя лукаво я изо всех сил сжал челюсти. Раздался противный, глухой хруст. Шейные позвонки твари, конечно, не выдержали, но порождение тьмы так просто убить нельзя. Не был бы я собакой, к моим услугам – целый набор боевых заклинаний. Убить нечисть они не могут, но нейтрализовать: обездвижить, заморозить, подвесить в воздухе, прилепить к стене, в общем, на любой вкус – пожалуйста. И как написано в умных книжках, пока порождение тьмы будет временно безопасно, необходимо мухой метнуться на ближайший рынок за чесноком, в ближайшую рощу за осиновым колом или в ювелирную лавку за серебром. А уж с помощью этой нехитрой утвари необходимо отправить поверженную тварь туда, откуда она, собственно, прибыла.
Хорошо придумано, правда? Да, страшно далеки колдуны-теоретики от правды жизни. Не думаю, что нечисть будет спокойно дожидаться, пока ты очередь в овощную лавку отстоишь.
Так у меня и с такой малостью проблема! Обездвижить я могу спиногрыза только с помощью своих собственных зубов. Вы даже не представляете, как эти твари воняют! Да меня чуть не стошнило. На вкус кот Барсик по сравнению с ним просто аппетитнейший кусочек копченой грудинки.
Спиногрыз, конечно, утратил свою быстроту, но сдаваться не собирался. В полнейшей тишине я душил эту тварь (может, хоть сознание потеряет), а он, извиваясь, пытался избавиться от моих дружеских объятий. Причем совершенно молча. А как говорить-то? У меня пасть занята горным спиногрызом (бывают еще и луговые, но о них я расскажу как-нибудь потом), а нечисть, в свою очередь, практически в задушенном виде и со сломанной шеей, говорить тоже не могла. Вот и сопели мы втроем. То есть я, он и мирно спящая Селистена.
Тварь оказалась очень живучая, и в конце концов мне надоело жевать такую пакость. Хоть я не прибил сразу эту дрянь, но уж от идеи перекусить девичьим телом ей надолго придется отказаться. Он, понятное дело, рано или поздно поправится, но произойдет это еще не скоро. Продолжая сжимать горло врага, я пошел к открытому окну с твердым намерением выплюнуть эту Дурно пахнущую нечисть на улицу. И вот когда я поставил лапы на подоконник, нос к носу столкнулся со вторым спиногрызом. Похоже, он не меньше меня удивился этой встрече.
Какой же я идиот! Говорила мне Симочка: учись, Даромирушка! Хорошо учись! И Серогор говорил что-то похожее. Почему я старших не слушаю? Спиногрызы – они всегда парами ходят!!! Ну как я мог забыть такое элементарное правило?
Среагировали мы почти одновременно. Он, раскрыв украшенную жуткими зубами пасть, бросился на меня, а я в свою очередь, применив недавно отработанный прыжок всеми четырьмя лапами одновременно, рванул от него. Не совсем собачий прием – и вместо горла второй спиногрыз вцепился мне в то место, которое у лошадей называется круп. Спасла меня густая шерсть, видимо, вычесывали Шарика не часто. Я всегда говорил, что, когда подводит ум, спасти может разгильдяйство.
Острые зубы завязли в свалявшейся шерсти и не причинили мне никакого вреда. Я резко развернулся и всей своей нешуточной массой размазал мразь по дубовой стенке. В этот момент мне показалось, что терем рухнет. Однако мастера постарались на славу, и боярская вотчина устояла. Проснулась и по доброй традиции завизжала Селистена. Правильно, будем бить врага и звуковым оружием. Я-то уже попривык, а спиногрызу пришлось туго. Но нечисть живучая и, отряхнувшись, порождение тьмы бросилось на боярскую дочку. Это не девица, а магнит какой-то по притягиванию проблем.
Я наконец-то выплюнул первого горного жителя (он вроде перестал вырываться) и в очередной раз бросился спасать визжащую дамочку. На этот раз мы встретились прямо на хозяйской кровати. Извините, мэм, но я вынужден вас попросить подвинуться. Тут к вам отчаянно спиногрыз рвется, а я с не меньшим упорством стараюсь ему помешать. Мы с нечистью буквально сплелись в один клубок и с упорством, достойным лучшего применения, пытались угробить друг друга. Точнее, спиногрыз был больше настроен заткнуть навсегда девичий рот, до сих пор издающий жуткий визг, но пренебречь моими клыками он не мог.
В какой-то момент тварь все-таки вырвалась от меня и, вложив в последний прыжок все свои оставшиеся силы, прыгнула на Селистену. Уже в полете я понял, что она окажется быстрее и моя пасть поймает только воздух. Надо было попытаться задержать ее хотя бы лапами. В дверь уже кто-то ломился, так что надо было использовать любой шанс.
Я почти настиг в полете куцехвостого, но поймать его не смог, зубы нечисти были нацелены прямо в горло девушки. От бессилия и отчаяния я полоснул когтями по короткому хвосту. Спиногрыз неожиданно зашипел и, прервав полет (тоже мне пернатый), скорчился прямо на коленях у недавней жертвы.
О боги, так я не просто идиот, а круглый идиот! Зачем мне ювелирная лавка, если у меня серебряный коготь! Как я мог забыть о серебре, которое вечно со мной?
Оставив самобичевание на потом, уже со знанием дела я вонзил заветный коготь в горло врага. Спиногрыз затрясся, зашипел и, словно лопнувший шарик, сдулся. Полные лютой ненависти зеленые глаза потухли и закатились. Подавив отвращение, я схватил его зубами и ловким броском откинул подальше от Селистены.
Так уж получилось, что именно в этот момент с петель слетела дубовая дверь, и парящий спиногрыз закончил свой полет, врезавшись в дюжего ратника. От неожиданности тот отпрянул назад и упал под ноги напиравших сзади молодцев. Понаблюдать за чудесной кучей малой мне, к сожалению, было некогда. Если уж я взялся за дело, так доведу его до конца. Тем более когда у меня в руках (точнее, на конце правой лапы) столь мощное оружие.
Где там тот недодушенный? Ух ты, очухался. Первый спиногрыз из последних сил, хрипя и постанывая, уже забрался на подоконник и твердо намеревался спрыгнуть вниз.
Нет, родной, я категорически против. Жуткие рассказы про то, как мстят спиногрызы за погибших товарищей, поздновато, но все-таки всплыли в моей голове. Именно услышанные в скиту страшилки не позволили мне забыть про поверженного, но неубитого врага. Сентиментальным я не был никогда, поэтому без сомнения вонзил серебряный коготь в спину раненой нечисти.
Надеюсь, никто не будет нести чушь по поводу того, что нападать со спины нехорошо? А вот вы победите двух горных спиногрызов, а потом уже рассуждайте о благородстве!
Спиногрыз, издав предсмертное шипение, сдулся, как и его приятель. Вот только теперь я мог расслабиться, по-моему, заслужил. Ну-ка, что там в комнате происходит? .
Красота! Антип, Кузьминична и еще с пяток стражников словно парализованные, выпучив глаза, смотрели на мой победный бросок. Вот это очень кстати получилось. Народ должен знать своих героев. И подвиги их должны передаваться из уст в уста. Судя по ошалело-восторженному взгляду зрителей, все они (кроме Антипа конечно же) завтра именно этим и займутся. Ничего против ореола героя и спасителя единственной дочки боярина я не имею. А два трупа поверженных спиногрызов, думаю, добавят остроты для героических рассказов.
Первым очнулся Антип:
– Селистена, доченька, может, ты все-таки объяснишь, что тут произошло?
Селистена была единственная, кто смотрел не на меня, а на зубы поверженного спиногрыза. Пожалуй, вид нацеленных в горло клыков нечисти мог выбить из колеи не только хрупкую девицу, но и видавшего виды воина. Она наконец отвела взгляд от жутких зубов и немного дрожащим голосом, старательно выговаривая слова, ответила:
– Я спала, а Шарик меня спас.
Немногословно, но, в общем, все верно. Надеюсь, что спасителям боярских дочек тут положено усиленное питание? Судя по испуганному лицу Антипа, полагается.
Первой ко мне бросилась Кузьминична. Если честно, то дождаться похвалы от нее я даже не рассчитывал. Одобрительная ухмылочка, мелькнувшая на ее лице, и так была лучшей наградой. А она в два прыжка оказалась рядом со мной и заключила в свои нешуточные объятия.
– Молодец, голубоглазый, я в тебе не ошиблась! – шепнула она мне на ухо и смачно чмокнула в нос.
Вот это да! Вот свезло мне! Да теперь не то что Селистена (хотя, наверное, она сменила теперь свое мнение обо мне), а даже Антип не посмеет выгнать меня из дома. Все, ребята, я у вас пока погощу. И пусть попробует теперь Барсик хоть взгляд на меня косой кинуть.
Дальше все как с ума посходили: бросились ко мне и начали гладить, тискать, трясти меня со всяческими благодарными возгласами. Честно говоря, мне это было приятно. Все-таки я заслужил несколько минут славы. Так что снес все поздравления стойко и с присущим мне воистину царским спокойствием.
Все немного успокоилось, только когда рассвело и голосистые петухи возвестили о начале нового дня. Кузьминична, убедившись, что ее воспитанница никоим образом не пострадала, внимательно проверила и мою шкуру. К счастью никаких ран на моем теле не обнаружилось, а липкую, противную слюну они с Селистеной аккуратно смыли теплой водой, после чего заботливо расчесали меня гребешками. Я пребывал на вершине блаженства. И только краем глаза наблюдал, как уверенно и деловито действовал Антип.
Он быстро сбросил растерянность и вернул присущий ему серьезный вид. Четкие и ясные команды мигом навели порядок. Фрол и Федор засунули тушки спиногрызов в мешки и отправились на перекресток трех дорог. Там они должны были зарыть нечисть, предварительно обильно посыпав ее солью. Соли для такого дела было выделено целый мешок.
Плотники живо бросились чинить дверь, а ко всему прочему Антип велел еще и ставни на окне укрепить и обить их железом с серебряными заклепками. Папаша вообще хотел переселить доченьку в свою комнату, но Селистена категорически отказалась. Мол, с таким сторожем и другом мне ничего не страшно. Это она про меня, между прочим! Меня повысили, я уже стал другом. Ты погоди, вот расколдуюсь и тогда постараюсь получить ещё одно повышение, поближе к тебе.
– Батюшка, позволь мне все-таки отдохнуть немножко, – взмолилась наконец Селистена.
– Конечно, маленькая, но позволь сюда хотя бы кровать Кузьминичны перенести.
Поспорив с батюшкой еще несколько минут, доченька конечно же добилась своего. Все покинули девичью светелку, но краем уха я услышал, что Антип все-таки распорядился выставить караул на этаже и под окнами. Спустя минуту мы остались одни со спасенной хозяйкой.
Она подошла ко мне, села на корточки и чмокнула меня в нос.
– Спасибо.
Эх, каким приятным может оказаться такое простое слово. От удовольствия я даже прижал уши и лизнул ее в щеку.
– Знаешь, Шарик, у меня совсем не осталось сил. Давай хоть немного поспим, а уж потом ты мне все расскажешь, – и с некоторой тревогой добавила: – Ты ведь расскажешь, правда?
Сказала она это с такой мольбой в голосе, что я даже по своему обыкновению не пошутил в ответ, а быстро закивал лохматой головой.
Селистена ласково потрепала меня за ухом и легла в постель. Я с хрустом потянулся и бухнулся на коврик.
– Даромир, если ты пообещаешь вести себя прилично, то можешь лечь на кровать, но, конечно, в ногах.
Вот это да! На такое я даже не рассчитывал. Она и по имени меня назвала, и на кровать позвала! Я не стал заставлять просить себя дважды и в один прыжок оказался на перине. Улегся я пока в ногах, но это ничего, скоро буду спать рядом. Эта мысль пришла ко мне в голову, когда я уже почти засыпал.
* * *
Разбудил меня тихий, но настойчивый стук в дверь. Я сонно потянулся на огромной боярской кровати. С удовольствием похрустел косточками и поискал взглядом Селистену.Маленький комочек был обнаружен мною на самом краешке постели. В спящем виде она занимала еще меньше места, чем обычно. Судя по тому, как ярко пробивалось сквозь закрытые ставни солнце, время было полуденное. Вроде только глаза закрыл, а уже день в самом разгаре. Ничего странного, после такой ночки если бы меня не разбудили, то до вечера как минимум проспал бы.
Стук в дверь повторился.
Интересно, у кого совести нет, чтобы ребенка с ее лохматым другом – победителем спиногрызов – в такую рань будить? Разве так можно?!
Спрыгнув с кровати, я подошел к двери и принюхался. За дверью не было никакой опасности, а как раз наоборот. Это Кузьминична будила свою воспитанницу, значит, вставать все-таки придется. Без крайней необходимости она вряд ли кого ближе чем на пушечный выстрел к своей ненаглядной пустила бы.
Ловко используя нос в качестве руки, я открыл засов. Мой тончайший нюх конечно же не подвел – на пороге стояла Кузьминична.
– Ладно, голубоглазый, не бухти. Ты ведь знаешь, что, коли не крайняя необходимость, я бы на пушечный выстрел никого к вам не подпустила.
Ага, и что это, интересно, за такие важные причины, что после ночных переживаний рыжей крошке поспать не дают?
– Ну, чего пристал? Князь хочет видеть Селистену и из ее уст услышать рассказ о недавнем происшествии. Кстати, князь и тебя видеть желает.
Как меня?! Я-то ему зачем?
– Что ты удивляешься? Ты же боярышню спас!
Интересно, а нельзя ли мне сказаться больным и никуда не пойти?
– Даже не думай о том, чтобы не пойти. Вестовой чётко сказал, чтобы пса взяли с собой.
Ну, коли просил… Ладно, посмотрим, как князья живут.
– Вот и прекрасно, давайте-ка быстренько поднимайтесь, через десять минут в трапезную завтрак подадут. Хотя, между прочим, уже время обеда.
Ага, знаю я ее завтрак! Я вареную морковку есть не буду.
– Не волнуйся, тебя ждет гречневая каша, копченая телятина, кровяная колбаса, ну и там молоко, сметана. В общем, будешь доволен.
Так чего же мы стоим? Собираться пора!
– Нянюшка, а с кем ты разговариваешь? – тихим, мурлыкающим голосом спросила спросонок Селистена.
А действительно, с кем это Кузьминична разговаривала? Я ведь пасти-то не открывал! Так как же это она мне на вопросы отвечала?!
– Да с твоим спасителем усатым, – хмыкнула нянька. – Вставай, умывайся, тебя с батюшкой князь Бодун к себе зовет, вестового прислал. Через десять минут завтрак будет готов, так что поторопись.
– Хорошо, нянюшка, поднимаюсь.
– Вот и умница. Да, и своего спасителя с собой бери, князь велел.
С этими словами Кузьминична лукаво подмигнула мне и вышла из комнаты, осторожно притворив за собой дверь.
Вот это да! Я так и не понял, она угадывала мои мысли или просто читала их?
– Я же не слышала твоего голоса, так как же вы разговаривали? – Селистена наконец проснулась.
– А я и не говорил.
– Так как же вы общались? – В голосе уже чувствовался интерес.
– Так и общались! – Мне захотелось немного порезвиться.
– Как так?
– Как все.
– Что значит как все? Ты молчишь, она говорит, вы друг друга понимаете, а ты говоришь, что вы общаетесь, как все. – Миленький носик начал морщиться и сопеть от возмущения.
– Точно, – спокойно ответил я, сладко потягиваясь.
– Так как она тебя понимала?
– Просто она нормальная, серьезная женщина, а такие меня всегда понимают без слов.
– Ты хочешь сказать, что…
– Только то, что сказал, – не дал договорить я. Мое шаловливое настроение разошлось не на шутку.
– Значит, я могу понять только твои слова, а Кузьминична может понять мысли? – уже начала скрипеть зубами Селистена.
– Извини, но ревновать меня к Кузьминичне глупо.
– Ревновать?! Да как ты смеешь?!
Все, пора смываться, главное – вовремя уйти.
– Ревность вообще плохое чувство. Извини, у нас мало времени, я отлучусь ненадолго, так что сможешь спокойно переодеться. Встретимся в трапезной.
Тут я быстро выскользнул за дверь, и очень даже своевременно. Вслед мне полетела стеклянная ваза и с жутким звоном разлетелась на мелкие кусочки. И чего так нервничать? Нервные клетки, как известно, не восстанавливаются.
Я выскочил во двор и был встречен радостными возгласами со всех сторон. Народ приветствовал героя. Я, конечно, не был против, но спустя пять минут стало ясно, что уединиться мне не удастся. Все норовили погладить меня, потрепать по холке и наговорить комплиментов.
Хотя я и стал собакой, но отказаться от человеческих привычек до конца не могу. Ну как отправлять естественные потребности организма в присутствии десятка людей! Для настоящей собаки таких проблем вообще не существует – вон сколько углов и деревьев. И окружающие для лохматых совсем не помеха.
Для людей тоже созданы все условия – вон то сооружение на заднем дворе явно предназначено для интимных дел. И только я, бедная собака, под прицельным вниманием окружающих как неприкаянный был вынужден сделать два круга по боярскому двору в желании уединиться.
Наконец мой взгляд упал на небольшую яму под забором, отделяющим владения Антипа от соседского жилья. Справедливо полагая, что за забором никто особенно не проявит внимания к моей скромной персоне, в несколько движений я углубил яму (Барсик небось по соседским кошкам через нее шляется) и оказался в яблоневом саду. Да, это, конечно, незаконное проникновение в чужую частную собственность, но такие мелочи меня уже не интересовали. Я же не воровать сюда пробрался, а только немного удобрить почву, так что соседи мне вообще спасибо должны сказать за такую заботу.
Через пару минут я прополз под забором в обратном направлении в полной гармонии души и тела. Даже явное чувство голода не могло испортить мое блаженное состояние.
Умылся я в уже знакомой бочке с водой, просто опустив в нее морду. Поискав глазами вокруг и не найдя подходяшего полотенца, смачно отряхнулся. Мысли улеглись в голове стройными рядами, я готов к любым подвигам. Но для начала необходимо плотно поесть. Кто же совершает героические поступки на голодный желудок?!
* * *
Виртуозно справившись с непростой задачей, я вбежал в трапезную. Селистена уже сидела за столом и встретила меня испепеляющим взглядом.– Солнышко, ты по мне скучала?
– Солнышко?! И у тебя хватает наглости меня так называть?
– А что, собственно, произошло? – Я уставился на боярышню самым невинным взглядом, какой только смог изобразить.
– Ты мне нахамил!
– Я?! Интересно, когда это я успел, – мы же только проснулись. Извини, конечно, но после того, как ты меня по голове подсвечником огрела, я за свои поступки ответственности не несу. Но ты потерпи мое присутствие еще немножко. Я только к князю с вами схожу, и прощай. Неудобно как-то такому человеку отказывать.
Селистена явно не могла понять, о чем я завел разговор. Что ж, я не гордый, могу и подсказать.
– Надеюсь, ты мне позволишь перед дальней дорогой подкрепиться?
– А куда это ты собрался, могу я спросить?
Я выстроил на морде гримасу покорности судьбе пополам с обреченностью (насколько это было возможно) и, вздохнув, продолжил:
– Так ты же сама мне велела утром после завтрака убираться из дому.
Селистена густо покраснела. Чудные конопушки на таком фоне стали янтарными.
– Прости меня, пожалуйста, мне бы очень не хотелось, чтобы ты уходил. Можешь оставаться столько, сколько тебе будет нужно.
Я добавил грусти к своей гримасе и еще разок тяжко вздохнул.
– Спасибо, но мне кажется, что я только всем мешаю.
– Никому ты не мешаешь, не выдумывай!
– Хорошо, если так. – Для полноты картины я прижал уши и пригнул голову. С таким видом вполне можно было начинать просить подаяние у крепостных ворот. – Вы не волнуйтесь, я вас не объем.
– Ну что ты несешь?! Можешь есть сколько в тебя влезет. Кузьминична будет только рада.
– А ты?
Только что вернувшая свой натуральный цвет, Селистена опять покраснела:
– И я…
– Что ты?
– Я тоже буду рада…
В комнате повисла напряженная тишина. Боярышня явно корила себя за неосторожно сказанную ночью фразу и была готова на все, чтобы искупить вину перед своим спасителем. Я подошел поближе, положил голову ей на колени, закатил глаза и почти шепотом спросил с придыханием:
– А можно я буду спать не в ногах, а рядом с тобой?
– Конечно, – тут же, не думая, сказала Селистена.
– Вот и отлично, ловлю тебя на слове!
От трагизма в голосе не осталось и следа. Чего тут грустить, радоваться надо! Вот и я очень даже радостно подпрыгнул и лизнул хозяйку в щеку.
– Проходимец! – наконец-то поняв, что ее провели, завопила рыжая.
– Проходимец – это тот, который проходит, а я остаюсь! Причем на полном пансионе.
– Ты…
В трапезную вошла Кузьминична. Что и говорить, она всегда появляется вовремя. За ней следовала целая вереница слуг, и спустя минуту стол уже ломился от яств. Точнее, ломился только передо мной, а то недоразумение, что поставили перед худосочной боярышней, яствами назвать язык не поворачивается. Перед неразумным дитятком опять появились вареные овощи, творожок, плошечка с медом (размером с наперсток) и прочая ерунда.
То, что приготовили для меня, даже не вместилось в одну миску. В итоге я стал обладателем завтрака, состоящего аж из трех блюд. Причем ни первое, ни второе, ни третье мне не надо было выпрашивать – приготовленное вольготно расположилось на столе в милый сердцу рядок. Точно я подметил – главный по дому тут Кузьминична.
Слуги хотели поставить миски на пол, но, помедлив буквально мгновение, домоправительница решительно показала на стол, пресекая любые протесты одной только фразой:
– Он заслужил.
Учитесь! Коротко и ясно. Все, мое место за столом. Скамья мне без надобности, я могу и на полу посидеть, благо ростом не обижен. Не дожидаясь, пока Селистена начнет мучить себя «здоровой» пищей, я принялся уничтожать пищу вкусную. Кузьминична улыбнулась – мой аппетит был явно ей по душе. Потом она взглянула на свою воспитанницу и не смогла сдержать вздоха. Однако нравоучений не последовало, и, пожелав нам приятного аппетита, старушка удалилась вместе со слугами, плотно прикрыв за собой дверь.
Закончили завтракать мы с Селистеной одновременно. Она для порядка еще немного на меня подулась, но еда, пусть и «здоровая», поднимет настроение даже такой пигалице.
– Ты обещал мне все подробно рассказать, – наконец примирительно заметила она.
– А что ты, собственно, хочешь узнать? – слизывая остатки из последней миски, поинтересовался я.
Воспоминания о жуткой ночке тенью промелькнули на миленьком личике.
– Кто это был?
Я хотел было сочинить очередную байку, но наткнулся на серьезный взгляд Селистены. Ладно уж, дело-то действительно серьезное, и она вправе знать, что происходило ночью. Вот только запугивать окончательно рыжее создание мне как-то не хочется.
– Это были горные спиногрызы.
– Кто? – удивленно переспросила боярышня.
– Спи-но-гры-зы, – по слогам проговорил я.
– Они кто?
Чтобы ответить на этот вопрос, мне пришлось даже немного подумать.
– Если кратко, то нечисть.
– Почему их так назвали?
Я выразительно посмотрел на собеседницу, и она, немного стушевавшись, изменила вопрос:
– Откуда они взялись?
– Хороший вопрос. Только вот ответа на него я не знаю. Вообще-то спиногрызы, как я уже сказал, горные и в нашей местности не водятся. Хотя…
– Что? – живо заинтересовалась Селистена.
– Их могли позвать. Но дано это сделать только очень сильному черному колдуну, а у вас в городе я знаю всего одного колдуна (присутствующие, естественно, не в счет).
– У нас в городе есть колдун?
– Уточняю – черный колдун.
– А есть разница?
– Конечно. Вот лично я – колдун белый (эх, слышал бы меня Серогор!), так от меня людям не будет никакого вреда. – Тут я вспомнил свои похождения и скромно добавил: – Ну почти никакого.
– А от черного?
– С ним сложнее, черный колдун о людях вообще не думает и рассматривает их как средства достижения цели.
– А какие у него могут быть цели? – отхлебнув чайку, спросила рыжая зануда.
– В данный момент это не важно, а важно то, что он хочет тебя убить.
– Убить? Меня?! Но почему? Я же ничего плохого не делала! – В голосе Селистены начали проскакивать истерические нотки.
– Спокойно, спокойно. Пока с тобой я, тебе нечего бояться.
Готовые расплакаться глазки смотрели на меня с такой надеждой, что я невольно отвел взгляд. И кто меня за язык тянул! Я просто хотел успокоить девочку. Кто же знал, что она на меня так смотреть начнет. У нее папа есть, слуги, стража – небось справятся. Антип сейчас встревожен не на шутку и готов ко всяким неожиданностям. Я краем уха слышал, что он своим молодцам серебряные кинжалы в оружейной лавке заказал.
– Даромир, ты же не бросишь меня, правда?
Голос дрожал, а по конопатой щеке катилась огромная слеза. Эх, что я делаю?!
– Не брошу, успокойся.
Ох, девочка, я и за себя отвечать не могу, как я смогу отвечать еще и за тебя?