Платов Сергей. Собака тоже человек!

   – Крольчатиной… – расплылась в улыбке маленькая героиня.
   – Точно, ей. Ну и морковки своей, конечно, можешь взять.
   В общем, из бывшего трактира «Асседо» мы вышли с изрядно потяжелевшими мешками. Теперь уж точно до Серафимы хватит. На этот раз снаружи трактир оказался старой, покосившейся избенкой. Видимо, это был морок, и со смертью вурдалака он рассеялся.
   – Знаешь что, солнышко, бери-ка ты наши мешки и отойди отсюда подальше.
   – Зачем?
   – Очень хочется маленький взрывчик забабахать.
   Удивительно: Селистена поняла меня сразу и даже не стала спорить. Собрала пожитки, поправила гребень (теперь она решила носить гребень на поясе, мотивируя это тем, что не может носить в волосах то, что было когда-то в упыре) и быстренько ушла. Я на всякий случай тоже спрятался за старой сосной и колданул. Бабахнуло так, что от бывшего трактира не осталось даже следа, только одна большая воронка. Вот так и закончил свою жизнь старый вурдалак Беня Вийский. Через несколько минут я догнал Селистену. Внезапно в моей голове сверкнула мысль, я даже себя лапой по голове хлопнул.
   – Тьфу на меня десять раз! Вспомнил, кто мне про такое вот место общественного питания говорил!
   – Кто?
   – Винки.
   – Ну так что же ты?
   – Я?! А кто в этот момент с Тинки ворковал? Так я от возмущения и забыл.
   – Я, что ли, ворковала?
   – Ты!
   – А ты, а ты…
   Вот так, с шутками, с прибаутками мы продолжили наш путь.

* * *

   Все, пришли. Даже не поругались в пути. Точнее говоря, поругались, но не сильно. Но главное, что все позади и сейчас нас встретит моя любимая, ненаглядная, родная Серафима. Как же я по ней соскучился! Словно хорошая лошадь, почуявшая родную конюшню, я буквально несся вперед. Лапы сами собой прибавляли ходу, и только постоянное шмыганье носом Селистены не позволяло перейти на бег.
   Спутница моя, наоборот, в последнее время приуныла и явно боялась встречи с моей бабанькой. Я, конечно, как мог, старался ее приободрить.
   – Ну да, Сима ведьма, а что тут такого? Если копнуть поглубже, то каждая вторая женщина где-то в чем-то ведьма. Только все это скрывают, а моя бабулька оказалась честнее других.
   – Честная, говоришь?
   – Очень!
   – Значит, ты не в нее пошел, – тихо заметила рыжая ехидна.
   – Стоило, конечно, на тебя обидеться, но сейчас просто не могу, – снисходительным тоном проговорил я и прибавил ходу.
   Великая спорщица на этот раз тоже промолчала. Видимо, действительно боится встречи с Серафимой.
   Последний отрезок пути преодолели молча. Что и говорить, в неестественном для нас состоянии. Вот и озеро с необычайно черной водой, вот наш домик, а вот и Серафима. Стоит на крылечке, руки в боки. Ох, не нравится мне эта стойка, надеюсь, скалку за спиной не прячет. Я вроде почти ни в чем не провинился.
   – Ну здравствуй, друг блохастый!
   – Здравствуй, бабуля! – Честно говоря, я собирался броситься ей на грудь и расцеловать, но что-то меня сдержало. Еще придавлю старую, а она как-никак у меня одна.
   – Может, представишь меня своей спутнице, Селистене Антиповне?
   – Да, конечно, это моя кормилица, Серафима, а это… Погоди-ка, а откуда ты знаешь, что ее Селистеной зовут?
   Серафима ехидно прищурилась, но ничего не ответила.
   – И что-то ты совсем не удивилась, что мы появились у тебя.
   – А чего удивляться-то? С утра жду, вон пироги уже на столе.
   – А, скажем, не странно тебе, что я весь в шерсти?
   – Вы, мужчины, иногда бываете такими волосатыми, так что чего же тут странного?
   – Ну ладно шерсть, а то, что у меня хвост, скажем?
   – Хвост как хвост, хорошо ещё, что не с рогами пришел. Ну, чего стоишь, быстро лапы мыть и за стол, вот поешь, тогда и разговоры разговаривать станем.
   – А…
   – Пасть прикрой, неприлично при молодой барышне с открытым ртом стоять! – И, уже обращаясь к Селистене, значительно более ласковым голосом добавила: – Очень приятно познакомиться, проходите в горницу. Я действительно выкормила этого оболтуса, так что тут ничего уже не поделаешь. Что выросло, то выросло.
   Селистена наконец-то вышла из оцепенения:
   – Спасибо большое, мне тоже очень приятно познакомиться.
   – Умывайтесь и садитесь за стол.
   Вот за что я люблю свою бабаньку, так это за то, что она вначале накормит с дороги, а уж потом песочить будет. А кормит она прекрасно. Не в таком количестве, конечно, как Едрена-Матрена, но вкуснее. Мы наелись до отвала, Сима налила нам по большой чашке земляничного отвара с медом, и пришло время для задушевной беседы.
   – Ну как, гроза спиногрызов и победитель петуний, наелся?
   Я аж подавился от такого начала разговора. Сима, не спорю, ведьма авторитетная, и у нее в лесу каждая белка знакомая, но не до такой же степени!
   – А откуда ты знаешь про спиногрызов и про петунию?
   – Да по большому счету это не так уж и важно. Ну и как же ты докатился до такой жизни?
   – А что, собственно, такого? Я жив, здоров, полон сил и энергии, приобрел авторитет в обществе, прикончил несколько экземпляров нечисти, познакомился с прекрасной девушкой. По-моему, не так уж и плохо!
   – Ага, из «Кедрового скита» ты сбежал, попался на воровстве, едва не укоротился на голову, болтаешься в образе собаки, расколдоваться не можешь, на ровном месте влип в дурно пахнущую историю с черным колдуном, утащил девочку из отеческого дома, на хвосте у тебя разъяренный колдун с оборотнем. И это, ты говоришь, не плохо?
   Честно говоря, я был просто раздавлен. Положа лапу на сердце, я считал, что не так уж все и трагично. А послушаешь Симу, так хоть в петлю лезь. Но помощь пришла, откуда я ее никак уж не ждал.
   – Между прочим, Даромир неоднократно спасал меня от смерти, и жива я до сих пор только благодаря тому, что он вовремя сбежал из «Кедрового скита». И вообще, я благодарна богам – они послали мне такого благородного, бескорыстного человека.
   Это было настолько неожиданно, что у нас просто открылись рты. Точнее, рот у Серафимы и пасть у меня. Первой пришла в себя Сима:
   – Да ладно, девочка, не кипятись. Не трону я твоего Даромира. Это я так, по-матерински его журю, чтобы не очень-то нос задирал. Я его хорошо знаю, для него небольшой отрезвляющий ушат холодной воды очень полезен бывает. А на самом деле я рада за этого охламона. Еще молоко на губах не обсохло, а про него уже вся нечисть наслышана.
   – Сима, может, ты все-таки расскажешь, откуда ты знаешь такие подробности?
   – Ну ты же у нас колдун, хоть и недоученный, поскрипи мозгами.
   – Хм… Ну про скит это, конечно, Серогор наябедничал, больше некому.
   – Ладно, про скит мы потом поговорим. Сейчас есть дела поважнее.
   – А про остальное… Ума не приложу.
   – Ну вспомни, лохматая твоя голова, с кем в последнее время откровенничал?
   У меня вдруг появилась догадка, но она показалась мне слишком неправдоподобной, и я отмел ее. Однако, немного поразмыслив и взглянув на довольное лицо моей кормилицы, пришел к выводу, что я зря так сделал.
   – Неужели луговые спиногрызы проболтались!
   – В яблочко, – довольно хмыкнула Сима.
   – Но как они могли, они же мне обещали?! Если увижу кого из них, точно прибью!
   – Плохо там вас в «Кедровом скиту» учили. Нашел с кого слово брать! Да они в тот же день сложили балладу о ваших похождениях, и теперь каждая белка в лесу напевает припев:

 
О великий Даромир,
покоритель темных сил,
нечисть храбро победил,
о тебе узнал весь мир!
 

   Я схватился за голову. Ну конечно же, я, как обычно, помнил главное, а такой мелочи вроде сверхболтливости нестандартной нечисти даже не вспомнил.
   – Кошмар! – честно признался я. – Ну и припевчик, я же специально взял с них слово, что свою песенку исполнят не раньше чем через год. А уж за это время могли бы что-нибудь и получше придумать.
   – Так ты о красоте стихов волнуешься?
   – Конечно!
   – Ох! – схватилась за голову Серафима. – Такой хороший мальчик был, а вырос кто?
   – Правильно ты говоришь, вырос красавец-мужчина!
   – Скажи мне, мужчина, что в этой песне правда, а что твои фантазии?
   – Обидные слова, между прочим, говорите, мамаша. За слог я ответственности не несу – мало ли чего этим извращенцам в голову взбредет, – а по смыслу там должно быть все правда.
   – Ой ли?! – с лукавым огоньком в глазах воскликнула Сима. – Уж больно ты там разумным и хладнокровным изображен, так что верится с трудом.
   – Да я сам себя не узнаю! – возмутился я. – Как связался с Селистеной, так на меня как напасть какая свалилась. Ни с того ни с сего стал рассудительным.
   – Напасть, говоришь? – переспросила Сима и посмотрела на Селистену внимательным взглядом.
   – Точно. Да, кстати, Селистена тебе подтвердит, что я этим нестандартным рассказал одну только правду.
   Красная как вареный рак боярышня единственное, что смогла из себя выдавить, так это кивок головой. Странно, и чего это ее так скрючило?
   – Ну вот видишь! А Селистена вообще врать не умеет, так что это все правда. Ну разве только немного приукрашенная спиногрызами.
   – Ладно, оставим поэзию для знатоков.
   Неожиданно боярышня тихонечко вставила свое слово:
   – Там действительно все правда. А еще Даромир очень хотел, чтобы вы им гордились.
   Настала очередь краснеть мне.
   – Ну да, просто я… ну, в общем…
   – Да ладно, петунию не испугался, а сейчас зарделся как маков цвет. А я и так тобой горжусь, вона какую красавицу в дом привел!
   От нас с Селистеной можно было лучину зажигать, какого огненно-красного мы стали цвета.
   – Все, все, меняю тему, раз вы такие трепетные.
   – Почему трепетные? Просто мы…
   – А где можно умыться? – моляще спросила Селистена.
   Мы с Симой переглянулись. Ведь боярышня умывалась буквально с полчаса назад. Кормилица сообразила быстрее:
   – Так в сенях или можно на озере.
   – Лучше на озере, – чирикнула Селистена и выпорхнула из-за стола.
   Как только дверь закрылась, я с грозным видом (во всяком случае, я очень старался) уставился на кормилицу.
   – Да ладно, ладно, молчу, – улыбнулась Серафима. – Отличная девушка.
   – Прелесть просто, – признался я.
   – Ну и женись на ней.
   Ну, моя бабулька не перестает меня удивлять, я поперхнулся в очередной раз за день.
   – Как это женись?
   – Ты что, маленький, не знаешь, как женятся?
   – Я не в этом смысле (краснеть у меня уже не было сил). Она боярская дочь, а я кто? Без роду, без племени, голь перекатная. Как же я могу на ней жениться?
   – Ну, начал отговорки придумывать. Сам же прекрасно знаешь, что для колдунов обычные человеческие условности ничего не значат.
   – Сима, не сыпь мне соль в компот, и так тошно.
   – Ладно, ты уже взрослый, и хоть собачья, но голова у тебя на плечах есть, так что решать, конечно, тебе. Но я тебе скажу главное: если упустишь ее, никогда себе не простишь.
   – Не ровня я ей.
   – А я-то посчитала, что ты поумнел. Ладно, к этой проблеме мы еще вернемся, а сейчас мне надо уточнить некоторые детали твоих похождений.
   Я так обрадовался смене темы разговора, что тут же согласился. Слушала меня бабанька молча, лишь изредка задавая вопросы, но по огонькам, играющим в ее глазах, было видно, что она осталась довольна моими похождениями. Когда в дом вернулась посвежевшая Селистена с блуждающей улыбкой на мечтательном лице, Сима была уже в курсе всех подробностей произошедших за последнее время событий.
   – Ну что я могу тебе сказать, лохматая твоя голова? Ты либо можешь стать великим колдуном, либо тебе просто сверх всякой меры везло все это время, – наконец выдала моя кормилица.
   – Между прочим, одно другому не мешает! – нагло заявил я и подмигнул Селистене, притаившейся в уголочке. Мол, знай наших, я же всегда говорил, что я великий.
   – Тебе бы еще немножко скромности, так тебе вообще цены бы не было!
   – А вот это качество лишнее и для меня абсолютно бесполезное.
   – Кстати, великим ты еще пока не стал, так что не очень задирай свой мокрый нос!
   – Ничего, еще стану.
   – И что ты думаешь предпринять дальше?
   Я почесал лапой за ухом и выдал свои несложные планы:
   – Ну не знаю. Расколдоваться надо бы, а там видно будет. Ты когда начнешь?
   – Чего? – вроде как не поняла Серафима.
   – Как чего, расколдовывать?
   – Да хоть сегодня. Заклятие, конечно, сложное, но чары вполне можно снять, сварив нужное зелье. Все компоненты у меня есть, так что давай трех блох и вечером станешь человеком.
   – Что? – спросили мы с Селистеной хором.
   – А чего ты так удивился? Три блохи понадобятся. Только не надо мне песен петь, что у тебя блох нет.
   – Нет, – честно признались опять-таки мы в один голос с боярышней.
   – Без блох ничего не получится, – спокойно заметила Сима.
   – Я чистый, ухоженный, домашний пес! Да я даже сплю не на коврике, а на кровати, откуда у меня блохи?
   – Он очень чистый, я его сама каждый день гребнем расчесывала, – даже с некоторой обидой прогундосила боярышня.
   – Ну не знаю. Раз нет блох, значит, не будет и зелья, – вынесла приговор Сима.
   Я даже сел от абсурдности сложившейся ситуации. Впервые в жизни я страдаю из-за того, что излишне чистый. Да, вот попал так попал, где же я блох-то возьму?
   – А без блох-то никак нельзя? – робко поинтересовалась Селистена.
   Сима ненадолго замялась, но ответила вполне решительно:
   – Чтобы получить стопроцентный результат, нельзя.
   – А если не стопроцентный? – задал наивный вопрос я, хотя уже заранее знал ответ.
   – То можно. Но если у тебя останется собачий хвост, я не виновата.
   Я вздохнул и еще раз почесал себя лапой за ухом. Не помогло, умных мыслей не появилось.
   – Слушай, Сима. Я вот тут в городе рецептик узнал, как готовить один прекрасный напиток, из меда. Я бы тебе продиктовал, а ты бы приготовила.
   – Судя по тому, как у тебя заблестели глаза, речь идет о медовухе.
   – Точно! Так ты знаешь, как ее приготовить?
   – Да, знаю. Ничего сложного, вон кувшин на полке стоит.
   – Где?! – Я не поверил своим ушам.
   – Даромир! – раздался строгий голос Селистены.
   – Токма здоровья ради и для более острого восприятия окружающей действительности, – гордо ответил я вредной боярышне и продолжил, уже обращаясь к Серафиме: – Симочка, налей мне плошечку, с дальней дороги да после пережитого, думаю, я заслужил чарку-другую.
   Серафима хитро посмотрела на меня, но я уже понял, что этот маленький бой выиграл.
   – Ладно, усатый. Вроде как действительно заслужил.
   Я инстинктивно завилял хвостом и игриво подмигнул Селистене. Она в свою очередь показала мне кулачок.
   – Держи, мокроносый! – С этими словами Сима поставила мне на стол миску, полную пенящегося прекрасного напитка. – Но учти, к завтрашнему вечеру у меня должны быть твои блохи.
   Еле оторвавшись от медового блаженства, я изрек:
   – Да какие проблемы, бабанька, принесу я тебе блох!
   – Неси, без них человеком не станешь.
   – Вот жизнь собачья! – со знанием дела ответил я, сделав последний глоток.
   Мир вокруг постепенно становился все более прекрасным. А почему бы мне не прогуляться с моей рыжей спутницей?
   – Селистена, поиском блох я займусь завтра с утречка, а пока готов показать тебе здешние достопримечательности. Короче, пойдем погуляем!
   – С удовольствием, – тихо ответила слегка покрасневшая боярышня. – Спасибо вам большое! – Это она, конечно, Серафиме. – Все было очень вкусно, мы, пожалуй, действительно прогуляемся.
   – Спасибо, Симуля! – добавил я, и мы вышли из дома.
   Серафима что-то буркнула в ответ и прикрыла за нами дверь.
   Когда мы уже стояли у озера и я рассказывал мрачную легенду про его черные воды, мне показалось, что от дома мелькнула маленькая черная тень. Но думать о ее происхождении не хотелось совершенно, ведь рядом со мной был маленький, рыжий человечек, который с каждым днем становился для меня все роднее. Жалко, конечно, что Сима меня не расколдовала, хотя, с другой стороны, что ни делается, все к лучшему. Оказывается, что по-настоящему близкой женщина может стать не только в постели. О боги, что за чушь я несу?! Ну и ладно, весь мир был перед нами, и впереди была целая ночь.

* * *

   Ну и где мне, приличной, воспитанной и чистой во всех отношениях собаке, было найти этих маленьких паразитов? После прекрасной ночной прогулки эта проблема накинулась на меня с раннего утра. Пришлось отбиваться от нее всеми доступными методами, как то: купание в озере, бег трусцой и плотный завтрак. Помогло, конечно, но ненадолго. Сима добила меня новостью, что уже начала готовить зелье и что блох я ей должен обеспечить не позднее завтрашнего вечера, иначе все пропало, а она, мол, не нанималась разогревать мне это варево по нескольку раз.
   Как ни крути, а придется обратиться к братьям моим меньшим.
   Целый день я колобродил по окрестным лесам в поисках блох. Смешно, да?! А мне, между прочим, не до веселья было. Волков я отмел сразу по причине резкой нелюбви к моей скромной персоне. Хоть и родственники, но не любим мы друг друга, что уж тут поделаешь. Вот и пришлось гонять по лесу енотов, лис да зайцев. И вы думаете, что хоть одна из этих зверюшек поделилась со мной этими своими домашними животными? Ошибаетесь!
   Я и так и сяк к ним подкатывал. И про жизнь свою рассказывал, и просил, и умолял, и грозил – ноль эффекта, одни издевки да усмешки. Одному барсуку даже морду наглую набил за непочтительное поведение. Он, когда мою историю выслушал, от хохота аж на спину упал. Вот так валялся и ржал как сивый мерин. Не поверите, но в этот момент я даже забыл, что был собакой. Ведь вполне логично было бы просто и банально искусать его, тем более что клыки уже давно чесались. Так нет же, я дождался, пока он отсмеется, встанет, и отделал его под орех. Вы бы видели его морду, когда коротким резким ударом справа я сбил его с лап. Дальше в ход пошли и длинные удары, а после я не удержался и немного попинал его задними лапами. А чего он? Нет чтобы поделиться с лохматым собратом личными паразитами – так нет. Никакого почтения к старшим! Зато теперь он будет всю жизнь меня вспоминать. Ну и разве стоили три несчастных блохи таких жертв?
   После того как спустил пар с наглым барсуком, стало немножко полегче, но, конечно, не до такой степени, чтобы не вспоминать про полностью проваленное задание Серафимы. Получается, мне придется не мыться, не чесаться, ночевать в самых непотребных местах и смиренно ждать, пока эти насекомые изволят завестись в моей прекрасной шерсти? Да за такое пренебрежение к гигиене тела Шарик, когда вернется, из меня форшмак сделает и будет, между прочим, прав. В общем, из очередного рейда по лесу домой я вернулся не в самом веселом расположении духа.
   Мои девицы, наоборот, были веселы как никогда. Последнее время они только и делали, что болтали, хохотали и опять болтали, иногда переходя на шепот. И какие у них могут быть от меня секреты?
   – Ой, Дарюша пришел! – завопила Селистена.
   – Ну как, принес? – ехидно поинтересовалась Сима.
   Я с горя схрумкал пирожок с брусникой и обреченно развалился на своей кровати.
   – Все, я так больше не могу, пусть я навеки останусь весь в шерсти, с хвостом и с четырьмя лапами, но сил моих больше нет. Ни собачьих, ни человечьих. Не хочу быть грязным и блохастым, хочу быть белым и пушистым!
   – Ну ладно, ладно, чего ты так раздухарился! – примирительно потрепав меня за ухом, с лукавой улыбкой пробурчала Серафима. – Между прочим, зелье готово.
   – И что я тебе плохого сделал? Ну ты что, нарочно хочешь меня позлить?
   – Ничего подобного, – честно призналась Сима самым невинным голосом. – Кстати, мог бы и умыться, сейчас расколдовываться будем.
   – Так у меня же нет ни одной блохи?! – взмолился я.
   – Ну и что? Можно обойтись и без них. – И тут Сима нагло вцепилась в мою милую шерстку и вырвала из нее целый клок.
   – Ты чего? Больно же!
   – Скажите пожалуйста, какие мы нежные!
   Шерсть полетела в небольшой котел, висящий над огнем. Что-то пшикнуло, немного тренькнуло, но столь любимого моему сердцу взрыва так и не произошло.
   Серафима мешала варево длинной ложкой и шептала какие-то заклинания. Отвлекать ее в этот момент было не только глупо, но и небезопасно. Зелье штука тонкая, и отвлекаться от процесса приготовления не следует. Только вот как же блохи?
   Между тем Серафима налила жутко пахнущую, к тому же отвратительного зеленого цвета жидкость в плошку. Бр-р-р! Даже смотреть противно, не то что пить.
   – Готово! – гордо сообщила Сима.
   – Слушай, скажи мне, только честно. Зачем я столько времени по лесу бегал?
   – Я что-то не поняла, ты собираешься становиться человеком или будешь со мной спорить?
   – Значит, отвечать не хочешь?
   – Скажу только одно: так было нужно, и тебе в первую очередь.
   – Сима! – как можно строже сказал я.
   – А что, собственно, плохого, если я нашла, чем их заменить? – захлопала длинными ресницами моя хитрая кормилица.
   – Да ничего, собственно, – признался я.
   – Вот именно. Кстати, ошейник сними, он в снятии заклинания помешать может.
   – Что-то ты темнишь!
   – Ну не думаешь же ты, в самом деле, чтобы я сделала хоть что-нибудь, что могло бы тебе навредить?
   – Нет, конечно, – признался я.
   – Еще бы! Так что давай без разговоров снимай ошейник и пей мою бурду… Ой, ну я хотела сказать зелье, и возвращайся в свое настоящее обличье. А то, честно говоря, мне надоело по пять раз на день из дома по полному совку шерсти выметать.
   – Ну линяю я, что тут такого? Ладно, снимайте с меня ошейник, расколдовываться буду.
   Сима подошла ко мне, нашарила в моей густой шевелюре застежку и сняла ошейник. Она уж было положила его на подоконник, но так и замерла на полпути. Дальше вообще происходило что-то странное. Серафима охнула и тихонечко сползла на скамью. Потом она одарила меня таким взглядом, что мне захотелось на некоторое время поменяться местами с тем барсуком, которому я набил морду. Зачем, спросите вы? Да затем, чтобы залезть в самую глубокую нору и не высовываться оттуда месяцок-другой, пока Сима не оклемается. Однако очнулась она значительно быстрее и повела себя еще более странно. Она вдруг посмотрела на Селистену, потом опять на меня, потом хлопнула себя по лбу и, наконец, выдала:
   – Ну ты и кобелина!
   – Не понял, – признался я.
   – Да все ты понял, кобелина несчастный! Захотел с боярышней пару неделек по лесам погулять! Ну ты и проказник!
   – Да о чем ты?
   – Он еще спрашивает! У него на ошейнике перстень самого Сивила, а он, видите ли, по лесам шастает!
   Вот честное благородное кобелиное слово, я ничего не понял. Что это на нее нашло?
   – Только не надо напускать на себя такой непонятливый вид, к твоей морде это выражение не идет. – И, уже обращаясь к Селистене, Сима с ехидцей продолжила: – Надеюсь, этот шалун вел себя прилично?
   – Э… – протянула боярышня. – Вообще-то да.
   – Ну и замечательно, значит, парень хотел честно завоевать твое сердце, совершив на твоих глазах пару подвигов. Ну что ж, вполне благородное поведение. Ой, Селистена, похоже, втрескался в тебя этот обалдуй по самые уши.
   – Но… – попытался я вставить хоть слово.
   – Тоже мне рассказчик, мол, типа перстенек волшебный. Да это же великий артефакт, и с его помощью ты мог бы переместиться ко мне в любой момент. Надел на палец, повернул – и готово.
   – Так ведь…
   – Ну и что, что ты стал собакой? Пальцы-то у тебя есть. Какие-никакие, с когтями, но ведь пальцы.
   – А…
   – А Селистене достаточно было просто дотронуться до тебя, и всего делов. Да этот перстень может десятка полтора людей переносить, не то что собаку и девицу. В общем, не надо мне сказок рассказывать, не поверю, что ты этого не знал. Хотел с приглянувшейся депремьершей подольше наедине побыть, но тут я как раз тебя отлично понимаю. – Сима глянула на Селистену и продолжила меня добивать: – Что и говорить, вкус у тебя есть.
   Я был повержен. Все, что сказала Сима, судя по всему, было правдой, а это значит, что всех опасных для жизни Селистены событий могло и не быть. Выходит, все было впустую…
   Чтобы объясниться с маленькой, я перешел на безмолвную речь.
 
   – Ну честное слово, я не знал!
   – О чем ты? – искренне удивилась боярышня.
   – Ну о перстне, конечно! Прошу, поверь мне, я не хотел подвергать тебя опасности во время нашего путешествия.
   Селистена молча подошла ко мне, присела на корточки и нежно поцеловала в нос.
   – А кто тебе сказал, что я чем-то недовольна? Так вот, мой лохматый спаситель, все то время, что ты был рядом со мной, я вспоминаю как одно прекрасное мгновение и ни за что не поменяю его на сотни лет спокойной жизни!
 
   – Кхе, кхе… Ребята, может, вы продолжите разговор вслух, а то я себя чувствую как-то неуютно, словно подслушиваю.
   – Сима, так ты все слышишь?
   – Ну так кормилица у тебя ведьма не из последних будет!
   – Это уж точно!
   – Перстенек я пока у себя оставлю, до полного твоего взросления.
   – Да ради бога! – почему-то на радостях быстро согласился я. – Счастье он мне уже принес, ведь именно благодаря этому артефакту мы познакомились с Селистеной.
   Далее последовали объятия со слезами и смехом. Сам не понимаю, чему это мы все радовались. Просто нам всем было хорошо. Наконец Сима, как самая старшая и, несомненно, самая ответственная, напомнила об основной причине, ради чего мы собрались в маленьком домике в лесной чаще.
   – Лохматый, ты пить-то будешь?
   – Точно, как я сам не догадался, плесни нам медовушки.