Полунин Николай. Цербер

   Он, Петька, умеет прибавлять семь к пяти. Ему прекрасно помнится и случай в Самаре, и случай в Кинешме, и случай в Питере. С Питером он несколько сомневается, потому что тогда они с шефом прибыли только к самым похоронам, но он же помнит, как шеф шел за гробом с цветами, и какое у шефа было лицо. "В этот раз опоздал - в следующий успею", - читалось на этом лице.
   Смеркалось. Петька специально выбрал время ближе к ночи, чтобы провернуть, что наметил, без особых хлопот и уйти.
   Наметил он помочь шефу. Он знал того человека, которого сегодня указал Михаил. Правда, он не знал, под каким именем тот здесь живет, но сразу понял, о ком идет речь.
   Человек этот был беглым. Или нелегалом, что-то одно из двух. В любом случае, скрываться на Ляшском озере, на стрелке, мог только он. Огромного роста, бородатый, лицо и руки все в шрамах. Петька слышал о нем от Славки Лысого Ежика еще до своего счастливого знакомства с шефом Михаилом.
   За мужиком со шрамами тянулась какая-то гигантская мокруха. Он служил то ли киллером, то ли придворным палачом авторитета Казбека, и Ежик говорил о нем шепотом и поминутно озираясь.
   Славке Лысому Ежику это не помогло, его все равно пришили, а Петька запомнил.
   Петька подошел к стрелке по дуге сбоку, развернулся и малым ходом потянул вдоль заросшего черемухой берега. Впереди виднелся причал с лодками и водными велосипедами. На причале никого не было.
   Всего-то делов. Найти здесь этого верзилу вряд ли будет трудно. Одна очередь на весь рожок прямо из сумки. "Шмайсер" - надежная и простая железка вроде нашего "АКМ", попроще только, фашистюги делать умели.
   Бегом обратно. Если кто встретится - смотря по обстановке. Далеко - пусть идет, близко, нос к носу - извини-подвинься, три рожка еще есть.
   Зато будет что сказать шефу. Так и так, задание выполнено, вам ехать незачем. Мы и сами с головой, три к восьми прибавить сумели. А что шероховатости какие, так это с кем не бывает.
   Шефа тоже пора ставить на место, хватит ему вилять.
   Петька подогнал лодку по спокойной воде к самой оконечности плавучего понтона, соединенного с высоким пирсом, заглушил мотор. Перебирая руками, провел "Казанку" чуть подальше и замер, вслушиваясь.
   На берегу раздавались голоса, но это было далеко. Комары звенели. Больше ничего не было слышно.
   Он сделал шаг на причал...
   Словно отброшенная неведомой силой, "Казанка" вдруг резко сдала назад, так что Петьке невольно пришлось прыгать. Одной ногой он попал на доски, вторая окунулась в воду.
   Он упал животом, съехал до половины. Сумка со "шмайсером" брякнулась на настил.
   Петька ловил ртом воздух, его глаза от ужаса вылезли из орбит. Руки цеплялись за гладкие доски, не находя опоры.
   Он съехал еще ниже. Его как будто тянуло в воду, кипящую у кромки причала.
   Вот уже только одна голова дергается на поверхности да побелевшие пальцы намертво ухватились за край. Зажмурившись от нестерпимого страха и боли, Петька хотел завизжать что было сил. У него ничего не вышло.
   Две огромные лапищи, все в белых полосах и зигзагах шрамов вынырнули рядом с Петькиной головой и утащили ее в глубину. Сорвавшиеся пальцы издали звук прищепок, с которых срывают белье.
   Поверхность возмутилась еще раз и успокоилась. Только круги разбегались по ней. Ночная птица прочертила крылом воду.
   Тогда вынырнул Павел. Он сделал это без малейшего шума и всплеска. Так же бесшумно выпустил из легких воздух. Судя по раздувающимся ноздрям и побагровевшему, хоть это было плохо видно в темноте, изуродованному лицу, он сдерживал дыхание очень долго.
   Одним движением подняв огромное гибкое тело на причал, Павел огляделся. Он был во всегдашних тельняшке и джинсах, с которых сейчас текло. Согнал воду с лица и бороды. Раскрыл молнию сумки, осмотрел содержимое. Хмыкнул. Быстро соскользнул в воду, доплыл до отошедшей метров на десять "Казанки", забрался в нее, осмотрел там.
   Найденным топориком сделал несколько широких отверстий в днище и стоял в погружающейся лодке, пока ее борта не сровнялись с поверхностью воды. Тогда он доплыл до причала, вылез, стянул с себя одежду и выжал ее.
   Шрамы на теле у него были ужасны.
   Одевшись, Павел подхватил сумку с автоматом и, уходя, бросил последний взгляд на место, где утонула "Казанка". Пузыри еще поднимались там.
   Он сплюнул в воду.
   - Пока тебе везет, Геракл, - едва слышно пробормотал он. - Пока везет.
   Полная луна освещала окончательно успокоившуюся гладь. Павел вдруг ощутил неодолимую потребность куда-то идти, бежать, искать кого-то. Кого?
   Он еще раз сплюнул в воду и затопал по ступеням наверх.
   Глава 19
   По третьему варианту.
   Она сидела в глубоком кресле, закрыв глаза. В сделавшемся таким привычным кресле.
   Различные аспекты этого третьего варианта она уже отрабатывала. Вариант имел множество значений и оттенков, но впервые ей предлагалось не что-то одно, а сразу все.
   Заданный район местности.
   Она попыталась представить себе живую картину, наподобие той, какую видела сегодня в самолете на экране монитора, но у нее ничего не получилось.
   Вместо этого пришло из давних-давних времен воспоминание: они с папой возвращаются от тети Кати из Новосибирска. Половину пути внизу были облака, а потом их не стало. Полет в зимнюю ясную ночь. Провалы полной тьмы чередуются с россыпями огней, но не обычных - игольчатыми точечками, а странных пятнышками. Папа объясняет, что это она видит освещенный круг снега под каждым отдельным фонарем.
   Третий вариант... Правда, он исключает живые объекты.
   Елена Евгеньевна убрала тормоза и сняла все запреты, ив тот же миг мир разлетелся и собрался вновь уже по иным законам.
   В прежних испытаниях третий вариант означал, что надо сделать так, чтобы пульсирующая прямая натянулась, оранжевое стало синим - и контрольная лампочка перед ней погасла. Чтобы летящие черточки полетели обратно - и кто-то позади нее докладывал: "Цель потеряна".
   Она проделала все это и теперь.
   Мигнула - и множество пересечений черточек распалось, черточки разлетелись туда, откуда прилетели, и больше их не было. За черточками следовали линии. За линиями - точечки и еще оставались спиральки.
   - Босс, - донеслось до нее откуда-то издалека, - эффект пошел нештатно. Захвачена Саратовская область.
   - Продолжаем, - ответил в том же далеке голос Андрея Львовича. Он показался ей напряженным.
   - Сеть отмечает массовое отключение потребителей, отказы локационных станций.
   - Продолжаем.
   - Станции слежения, космоаэронавигационные.
   - Работаем, - говорит напряженный голос. Ей было жутко и до невозможности здорово погружаться в этот новый мир. С точечками она все поняла, их можно было запросто прогнать одним взмахом, как мошкару с кисеи. А вот спиральки...
   - Босс, сеть фиксирует одномоментное прекращение работы всех двигателей внутреннего сгорания на площади в тысячу квадратных километров.
   - Ого. Молодец, девчонка. Работаем.
   Спиралек было мало, но они чрезвычайно привлекали ее. Елена Евгеньевна вдруг поняла, что до каждой из них, только если по одной, она вполне может дотронуться. Потянулась к ближайшей...
   - Минуту двадцать назад прошел аварийный "останов" на всех шести блоках Татищевской АЭС. Реакторы глушатся.
   - Продолжаем, - рычит Андрей Львович.
   - Идут повальные отключения ЛЭП. Босс, она подбирается к сети, сеть не выдерживает, выпадают целые фрагменты. Будите ее, босс, еще минута, и сеть не выдержит, мы теряем контроль!
   - Босс, пошли данные из прилегающих областей...
   Только что Елена Евгеньевна обнаружила огромную, словно паутина, сеть, которая мерцала. Она была наброшена поверх всего. Края этой сети уходили далеко за пределы видимости. Но сначала спиральки...
   Ее грубо выдернули из увлекательного путешествия по новой стране. Вокруг было все то же. Кресло, полутьма и запах приборов. Только голоса за пультами звучали чуть взволнованней.
   Она не обиделась. Теперь она всегда сможет туда вернуться.
   Андрей Львович успокаивающе поглаживал ее по руке. На Елену Евгеньевну навалилась слабость. Лоб оказался в испарине, под мышками и в складках платья мокро.
   - Держи вот это, старуха, - ласково сказал Андрей Львович, протягивая кружку.
   - Что здесь?
   - Адская смесь. Бульон с молоком и коньяком.
   - О, меня вытошнит!.. - Елена Евгеньевна-первая была готова появиться на сцене, но Андрей Львович ее не пустил:
   - Вытошнит - повторишь. Пей, ты за семь минут потеряла три с половиной кило, тебе надо.
   - Откуда ты знаешь, сколько я потеряла?
   - Старуха, кресло-то с приборами, и весы там и все... соображай.
   - А... - Ей ни до чего не стало дела. Хотелось спать. Она машинально отхлебывала пойло.
   - Отключись-ка на часок, - сказал Андрей Львович, отбирая кружку. Восстановись. Проснешься - поговорим.
   Он сделал знак, и Елену Евгеньевну укрыли пледом. Она даже не успела поблагодарить - заснула.
   - Спи.
   Затем Андрей Львович обратился к остальным, обступившим его или продолжающим работать на терминалах:
   - Ну-с, коллеги, а нам предстоит расхлебывать то дерьмо, в которое мы уселись по уши. Ваши предложения? ...Елену Евгеньевну разбудила мягкая рука на щеке.
   - Поспала?
   - Ой, Андрюшенька, хорошо поспала. - Она потянулась. - Только мокрая вся, как мышь, и жрать жутко хочется. Где там адская смесь твоя? До донышка выпью.
   - Поговорим?
   - А сперва переодеться нельзя? На мне нитки сухой нету.
   - Потом. Сперва надо поговорить.
   - Тогда поговорим, если надо. - Елена Евгеньевна вздохнула.
   Ее собеседник добыл из своего кейса-компьютера уютно помещавшуюся там фляжку с коньяком, стаканчики, налил Елене Евгеньевне и себе.
   - Все равно надо ждать, пока ребята здесь все свернут, - пояснил он в ответ на недоуменный взгляд Елены Евгеньевны. - Я тоже взвинчен, мне необходимо спустить нервы.
   - Что-то произошло? - осторожно спросила она. - Я сделала не так?
   - Ты сделала все как надо, старуха. Просто рано или поздно мы должны были доиграться.
   - Мы доигрались?
   - Еще нет. Но все к тому. - Андрей Львович выпил. - Я расскажу тебе историю одной женщины. Она уже умерла, а эпизод, о котором я хочу упомянуть, вообще полувековой давности. Ее звали Джин Диксон, она была американкой, ясновидящей и была вхожа в самые высокие круги официального Вашингтона, за что ее прозвали "прорицательницей президентов". То, что она предсказывала, всегда сбывалось, и это невозможно было как-то подтасовать. Одно из самых первых предсказаний малышка сделала, еще не умея читать, о приходе "письма с черными краями", как она объяснила матери. Через неделю ее мать получает известие о смерти своего отца, деда девочки.
   Джин Диксон предсказала скорую кончину лично Франклину Делано Рузвельту в сорок пятом. Предсказала гибель Джи-Эф-Кей в Далласе и смерть Махатмы Ганди. Она предсказывала послевоенный раздел Германии и ее обратное объединение еще до двухтысячного года - как и случилось. Она с точностью до дня предсказала подписание документа, разделившего британскую колонию Индию на два государства - Индию и Пакистан.
   Андрей Львович плеснул себе еще стаканчик, Елена Евгеньевна слушала его, кутаясь в плед. Ей вдруг отчего-то сделалось зябко. Помощники отсоединяли свою аппаратуру, охранник грел ей спину своим присутствием.
   - В пятьдесят третьем Диксон сделала предсказание о первом советском спутнике Земли, что он полетит в пятьдесят седьмом, и не ошиблась. Она вообще раскрыла всю советскую космическую программу на тридцать лет вперед, в частности, что лунная ее часть провалится, как это и произошло. Но тогда ее сообщение было одним из факторов, заставивших Кеннеди задумать, а Джонсона осуществить проект "Аполло" - они могли не бояться конкуренции, русские, то есть мы, не успевали.
   - Зачем ты мне все это рассказываешь? - спросила Елена Евгеньевна. - Это имеет какое-то отношение ко мне? Или к тому, чем ты вообще занимаешься?
   - Ну, последние год-два я только тобой и занимаюсь. А вообще у нас есть подразделение, которое собирает подобные сведения. Иногда такое раскапывают диву даешься. Но погоди, будет и о тебе.
   - Вот даже как.
   - Да. В шестьдесят третьем она делает следующее сенсационное заявление. Мол, Советский Союз - тогда же еще был Советский Союз - владеет или в скором времени будет владеть неким сверхоружием. Будучи доставлено на орбиту, это сверхоружие способно вывести из строя сразу все системы энергоснабжения и энергопередачи на территории противника. Сломать все линии коммуникаций, то есть нарушить радио- и проводную связь, сбить работу локационных служб. Старушка почти не ошиблась, исследования с целью создания таких систем велись, но не слишком успешно. Однако впоследствии это дало одному нашему лидеру возможность говорить о так называемом "неадекватном ответе" СССР на американскую СОИ, или "Программу звездных войн". Другой наш не лидер, а так, просто политик, петрушка, возглавлявший самую скандальную партию, даже проговорился на людях и назвал шифр работы - "Электон". Действительно, одно время работы шли под этим девизом. Теперь девиз сменился. Ты знаешь новый.
   Андрей Львович выжидательно смотрел на нее.
   - Новый шифр - "Антарес", да? - тихонько спросила Елена Евгеньевна. - Опыт удался? Работа сделана?
   - Да, новый шифр "Антарес". Джин Диксон ошиблась только в интерпретации сути нового оружия. Но тогда все были помешаны на технике, даже, вот курьез, ясновидящие. И сегодняшнее испытание удалось.
   - Так что я все-таки натворила? - спросила Елена Евгеньевна более твердо. - Отключила от электричества половину земного шара? Превратила Саратовскую область в территорию, временно оккупированную противником, и шарахнула из всех орудий? Что?
   - Хм. - Андрей Львович довольно усмехнулся. - А ты жива еще, моя старушка.
   - А ты как думал! - Елена Евгеньевна тоже выпила. Коньяк ожег губы и язык.
   - В общем, ничего страшного ты не натворила, хоть и намечался для испытания совсем другой район, - сказал Андрей Львович. Собрал стаканчики и фляжку, убрал в кейс. - Иначе мы бы просто все сразу знали по сети. Малоприятные и необъяснимые моменты на территории России сегодня наблюдались, это так. Тем пикантней будет все списать на проделки зеленых человечков. Гляди новости и ахай от удивления. Пока же напоминаю, что согласно подписанному контракту ты занимаешь должность испытателя новой техники и за соблюдение секретности отвечаешь... ты знаешь чем. Поднимайся, мои ребята закончили, отвезу тебя в местный оазис.
   - И на том спасибо, - устало сказала она. Пропустив Елену Евгеньевну вперед в долгих поворотах коридора, Андрей Львович сблизился со своим помощником.
   - Что с ней дальше? - спросил тот.
   - Пока пусть все идет, как обычно. Отдохнет, отвезем домой. Я сам отвезу, - сказал Андрей Львович.
   - А потом?
   - Потом видно будет. Сперва я обязан доложить.
   - Но для нее...
   - Для нее в любом случае - строжайший контроль. Никаких посторонних контактов. Что у нее за приключение было минувшей ночью?
   - Еще не выяснили.
   - Так выясняйте.
   - С этим лучше всего будет...
   - Сперва доложите полную картину о нем. Меня интересует прежде всего гарантия неутечки информации.
   - Понятно.
   - Вот и действуйте.
   - Понятно. Слушаюсь.
   Впереди от лифта послышался голос Елены Евгеньевны-первой, таки выскочившей из-за всех треволнений наружу:
   - Ну Андрей Львович, дорогой, ну где вы там? Нельзя так в самом деле!..
   - Иду, - коротко отозвался он.
   Глава 20
   Тезка-Мишка притулился на своем "Чероки" в дальнем конце пыльной улицы и пока от нечего делать наблюдал за воробьями, свирепо барахтающимися в ямках под корнями большого тополя.
   "Заедает птицу вша, - лениво думал тезка-Мишка. - Совсем как мы, воробьи-то. Нас тоже все время кто-нибудь заедает. А как отпустит чуть, сами вцепиться норовим. И вся жизнь. К чему, спрашивается, она? Ни к чему. Привыкли, вот и живем, и ничем нас не пронять".
   Городок был маленький, кирпичных домов в три этажа с десяток, остальное особнячки и избы, избы, избы. Побольше и поменьше, кособокие и не очень. Улицы узкие и кривые, проезжая часть в ямах и колдобинах. Глубинка. Россия.
   Мишка повозился на сиденье, хотел было включить музычку, но передумал.
   "И так я здесь на своей роскошной лайбе, как чирей у нищего на заднице, подумал он с неудовольствием. - Но делать нечего, надо ждать. Гаденыш должен выйти с минуты на минуту".
   Мишка ждал появления Шурика Шнурка, младшего брата одного из амбалов, которых положили в придорожном кафе Алик и шеф Михаил. Он не знал Шурика в лицо, имел только описание и адрес, полученные самым простым способом: в кафешку вошли двое из бригады, которую тезка-Мишка вызвал для этого дела, дождались, пока зальчик покинули случайные посетители и положили на прилавок два автомата дулами к буфетчику. Ему даже в голову не пришло что-то скрывать.
   В текущий момент те парни продолжают пить пиво в кафешке, а остальные на двух машинах ждут Шнурка непосредственно у выхода из дома.
   Тезка-Мишка хорошо видел их со своей позиции. Два побитых ржавых "жигуля-копейки", металлолом, такие при нужде не жалко будет бросить. С тем и брались.
   Тезка-Мишка руководил операцией, но это только прибавляло ему осторожности и осмотрительности. Он не хотел подводить шефа Михаила.
   "Уж Петька, понтярщик, на моем месте хвост бы пораспустил", - подумал Мишка. Он немного знал Петьку и прежде, и они хорошо сошлись теперь, по работе у Михаила.
   Мишка подумал об Алике, лежащем сейчас в лубках, о Надьке, которой переламывали по одному пальцы на руке. У него было свое чувство справедливости, у Мишки. Его кулаки, лежащие на руле, сжались.
   Из калитки того дома показался длинный сутулый парень, по описанию точный Шнурок. Осмотрелся по сторонам. На стоящие чуть поодаль две машины внимания не обратил. Двинулся развинченной походочкой в сторону Мишки.
   От разукрашенного ларька, торчащего дурным пнем посреди деревенской улицы, отделился Очкарик, которому было поручено затеять с Шуриком разговор. Тезка-Мишка представлял себе этот разговор от слова до слова.
   "Слышь, земляк, где у вас тут можно ханки хорошей взять?" - спросит Шнурка Очкарик.
   "Гы, а какой тебе? - ответит Шнурок. - Эта, что ли, нехорошая?" И кивнет на ларек.
   "Тут виски нету. Мне виски нужно, "Чивас Регал", знаешь такую марку?"
   "Ну?"
   "Ну вот, мне говорили, что по ларькам у вас в городе где-то должно быть. Я его сильно уважаю".
   "Кто говорил?"
   "Мужик один, его кто-то из ваших, местных, тут угощал. Серега Силачонок, может, знаешь?"
   "Серега мне брат", - скажет Шнурок и помрачнеет. И насторожится, понятно.
   "Во! Тем более должен знать". - Очкарик обрадуется очень натурально. Еще когда учился в университете, Очкарик в ихнем театре играл, не на первых, правда, ролях. С самим Пельшем, говорит, был знаком. Зато теперь он - король. Среди Мишкиных знакомцев ни один, как Очкарик, не мог.
   "Убили братуху. Вчера похороны были".
   "Ох, е..." - скажет Очкарик.
   В это время сзади к Шнурку подойдут двое, которые незаметно вышли из "Жигулей".
   Тезка-Мишка вгляделся... ага, уже подошли.
   "Да, земляк, бывают дела, - скажет Очкарик. - Но ты все равно нам покажи, где достать виски-то. Братана твоего помянем. Садись в машину, да?"
   Весь разговор о виски был изобретением Мишки. Алик упомянул в больнице, с чем подъехал к ним тот амбал. Вот как аукнется, так откликнется.
   Мишка увидел, как дернулся Шнурок. Сейчас самый рискованный момент. Вся надежда на искусство Очкарика и тех, кто подошел сзади.
   "Шепнешь звук, - негромко, но внятно скажет ему один из двоих, - на ремни порежу, паскуда". - И в спину Шнурка уткнутся два острия.
   "Ты не трухай, Шурик, - скажет ему Очкарик, показывая обращением, что Шнурка ждали специально. Это пугает и сбивает с куража еще сильнее. - Мы тебе беды не сделаем. Сами того козла ищем, что Силачонка и Жабу порешил. У нас к нему тоже должок. Садись в машину и поедем".
   Вон, увидел Мишка, они его и повели. Молодец Очкарик, что значит образование!
   Он завелся, поехал первым.
   - ...Кто?!
   - Да не знаю я, Христом Богом клянусь, не знаю! Не бейте, мужики...
   - Заклей ему пасть и всыпь еще.
   Шурик Шнурок завыл. Он выл тихонько и покорно. Ему уже показали, что бывает, вздумай он орать в голос.
   Разбирались в перелеске, куда двое "Жигулей" предусмотрительно заехали с разных сторон. "Чероки" уже ждал их там, место было обговорено заранее.
   Мишка отрядил по одному стремщику на каждый подъезд, и для работы со Шнурком у него еще оставались Очкарик и Антон. Антон - тоже не имя.
   От нескольких ударов короткой дубинкой по почкам Шнурок задергался, упал на колени. Антон встряхнул, поднял его, подождал, пока уймется крик, отлепил ленту.
   Руки Шнурка, обнимающие березку, были застегнуты в пластиковые наручники-удавку. По лицу, которое пока не трогали, текли слезы, сопли и слюни.
   - Давай так, - опустился рядом на корточки Мишка, потому что Шнурка ноги не держали. - Давай сначала, Саня. Давай?
   Шнурок кивнул, подвывая.
   - Ты, значит, был дома, так? Прибежал Гринька, закричал, что братана и Ваську грохнули в "Приюте" у Помещика, а тех, кто с ними был, просто побили, так?
   - Та... так.
   - Ты - туда, там все вверх дном, "Скорая", менты, Помещик трясется, показания дает, а Серега с Васькой - под простынями. Верно?
   - Верно.
   - Чего Помещик сказал?
   - Сказал. - Шнурок всхлипнул, втянул длинную соплю. - Сказал, двое было. Сказал, ни машины, ни номеров на ней не видел. Мол, встали так, что не видно было. Один взял коньяк, другой не пил, водила, наверное. Сказал, Серега к ним первый подошел, и чего-то они повздорили. Драка...
   - Так, значит, Серега подошел первый. Как Помещик драку описал?
   - Ну, как... Этот, который с коньяком, братана как-то прямо сразу, голыми руками. Коське Хрипцову глаз выбил, а второму - бутылкой. А Жабу, Ваську то есть, водила застрелил. Из какой-то штучки такой, маленькой. И Помещику потом этой штучкой в рыло. Говорили, ну, менты там, другие, что на приезжих наши нарвались. Так и есть, чего там. Не знаю я больше ничего, мужики, матерью клянусь...
   Тезка-Мишка потеребил рыжий ус. Мигнул Антону. Шурик взвыл.
   "Самое смешное, что гаденыш не врет, - подумал Мишка, пока Шурик получал следующую порцию. - Никто никого не искал, никто никого никуда не налаживал. Этот бы знал наверняка. Да и времени... три дня. Это только шеф у нас так может".
   - Шурик, слушай сюда, - сказал тезка-Мишка деловито. Время поджимало. - Да встань ты, не вой, будь ты мужиком. Тебя так, погладили только. Сейчас ломим в "Приют", там мои ребята Помещика держат. Устраиваем вам очную ставку. Если ни в чем не соврал - будешь свободен. Только еще раз: никто в Москву не ездил?
   - Нет. Чем хочешь поклянусь - нет. - Шнурок помотал головой. На залитой роже появилась надежда, что не убьют. - Да и кому ехать? Братан с Жабой были так... "гортоп". Город топтали. Я никому ничего не скажу, мужики. Я понимаю: вы от большого авторитета московского. Я обид не держу. Не убивайте меня, мать не выдержит.
   "Не скажешь, - усмехнувшись, подумал Мишка. - Еще как скажешь. Звонить пойдешь на всю округу, только мы отсюда. Но это - ладно... А вот кто же тогда нашего Алика достал? Надо разбираться выше. Но это уже - пусть шеф позаботится, а мне здесь только дело закончить и за собой убрать".
   Если бригада и подивилась королевской оплате, втрое превышающей их обычный тариф, то виду не подала. Работали, как часы. Профессионалы. Мишка на примете других и не держал. Деньги Мишка взял из своих, уверенный, что Михаил возместит. Так у них было принято по молчаливому уговору. Шеф никогда не сомневался в представляемых суммах, а Мишка никогда не врал.
   Все дела в кафешке не заняли и минуты. Связанных Шнурка и Помещика с заклеенными ртами свалили за стойку, рядом поставили ведро с бензином, слегка окропили и стены, и самих. Туда же кинули оружие, которым хоть и не пользовались в этот раз, но такая уж была установка у этой бригады-профи: все стволы - одноразовые. Как шприцы. Тем более все оплачено.
   Тезка-Мишка, показав издалека Шурику Шнурку и Помещику, отодрал подложку и кинул полуметровый кусок СВЛ - самовоспламеняющейся ленты - прямо в лужицу бензина на полу. Шурик был в ступоре, а Помещик понял - позеленел, закатил глаза и стал биться.
   "Недолго вам ждать, - подумал Мишка, навешивая на дверь снаружи здоровенный замок. - Но получается, Алика и правда прихватил кто-то еще. Кто?"
   В душе у Мишки ничто не дрогнуло, когда за оставляемым поворотом взвился клуб огнистого дыма. Оба "жигуля" пропали из поля зрения через восемьсот метров, там был съезд. "Чероки" свернул на развилке.
   На случай проверки и у Мишки, и у каждого из бригады имелись свои, вполне законные документы, объясняющие проезд именно в этот день и именно в этом направлении.
   Тезка-Мишка почувствовал злость на шефа Михаила.
   "Вот кто всегда остается незамазанным", - подумал он.
   Глава 21
   вспышка - цветы - дорога - зеленый газон - вспышка
   - По пятьдесят граммчиков, ребята? Ставите по пятьдесят граммчиков?
   - Ты попади сперва. На, ставим.
   - Это мы счас, это мы запросто... ваше здоровьичко.
   - Не окосеешь?
   - Да чтобы я? Чтобы Гоша промазал? Подтвердите все, кто меня знает!
   - Ладно, ладно. Значит, вот банка. Вот монета. С десяти шагов с первого раза. Раз... два... три... Кидай!
   Монета летит, кувыркаясь. Никто ее не видит, как она летит. Может, она и не летит вовсе? Может, она просто берет и оказывается в пол-литровой стеклянной банке, поставленной за десять отмерянных шагов?