Страница:
Тем не менее похоже, что в эту эпоху собственно антисемитские организации переживали упадок. Они распались на множество мелких группировок и сект с эзотерическими и неоязыческими названиями – Hammerbund, ведомый «гроссмейстером» (А1-tmeister) Теодором Фришем, Urdabund, Walsungenorden, Artamanen, Ostara и многие другие. Поскольку существовало убеждение, что евреи могут манипулировать ариями благодаря своему умению пользоваться тайными методами, сторонники Фриша стремились достичь того же, кроме того уже утвердившаяся к тому времени европейская традиция различными способами толкала их в ту же сторону (мы вернемся к этой теме в следующих главах). В 1912 году они основали тайную антисемитскую ложу Gennanenorden, которая в свою очередь породила «общество Туле», причастное к подпольной деятельности, связанной с зарождением нацистской партии. Но начиная с 1905 года австрийский журнал «Ostara» открыто призывал арийцев к уничтожению семитских недочеловеков с помощью «телесного» электрического излучения или каким-либо иным способом. Впоследствии выяснилось, что некоторые подростки, которые, став взрослыми, использовали для этих целей более практичные способы, в частности Адольф Гитлер и Генрих Гиммлер, внимательно прислушивались к этим призывам. (Орден и журнал «Остара» (названные именем германской богини весны) были основаны австрийским авантюристом неизвестного происхождения, называвшим себя Йорг Лани фон Либенфсльс. Заглавие его основного произведения достаточно ясно указывает на чаяния его последователей и цели тех, кто его финансировал – «Theozoologie oder die Kunde von den Sodom-Afflingen und dcm Gotter-Elektron, Eine Einfuhrimg in die alteste und neiieste Weltanschauung und emc Rechtfertigimg des FiirstenUmis und des Adds». Это название можно перевести следующим образом: «Тсоэоология или наука семитов Содома и электрона богов. Введение в наиболее древнюю и самую новую картину мира и оправдание государей и знати» (с. 31-33, 465).)
Само собой разумеется, что подобные сочинения и призывы не позволяли узнать ничего нового о евреях, но очень много об авторах и организаторах этого толка, тем более что их подход отражал их собственные мечты, комплексы и амбициозные фан-тазмы. Со своей стороны антисемиты, не входившие ни в какие организации, публиковали тысячи брошюр и книг, заглавия и темы которых были ничуть не менее бредовыми, В этой связи заслуживают упоминания два имени. Хьюстон Стюарт Чембер-лен, зять Рихарда Вагнера и властитель дум Вильгельма II, автор «Бытия XIX века» уже встречался на наших страницах ранее. Второй – некий Артур Динтер, не забирался столь высоко, поэтому его расистский роман «Грех против крови» не привлек внимания элиты. Напротив, успех у массового читателя был таков, что между 1911 и 1931 годами было продано около шестисот тысяч экземпляров. «Бытие» и «Грех» имели между собой то общее, что в обеих книгах содержались претензии на научность, обращение к неумолимым законам природы, определяющим вечную битву евреев с ариями.
В самом деле, нет никаких сомнений, что именно в этом заключался общий знаменатель всех форм и вариантов расистской и антисемитской идеологии, которая при внимательном рассмотрении является прежде всего «антинаукой», имитирующей приемы настоящей науки и апеллирующей к ее непоколебимому авторитету, «с потрясающей эклектичностью смешивающей билогию с богословием и психологией, чтобы построить расовую теорию». Поэтому не следует удивляться тому, что в эпоху « Kulturpessimis-mus» рядом с высшими немецкими научными достижениями возникла эта злобная подделка.
Разочарование в научной и промышленной цивилизации привело к возникновению после 1900 года в Германии и Австрии первых настоящих «антиобществ» в виде организованных молодежных движений «Wandervogel» («Перелетные птицы») и «Freide-utshe Jugend» («Свободная немецкая молодежь») или более традиционных ассоциаций гимнастов, альпинистов и велосипедистов. Эти молодые юноши и девушки стремились к совместной «естественной» жизни вдали от городов и искусственных порядков общества взрослых людей. Они также хотели, по крайней мере вначале, отгородиться от их глупых политических склок и комбинаций. Но в интеллектуальном климате той эпохи их жажда чистоты не могла не сделать их уязвимыми для расистской заразы, а их поиски в конечном счете стали выражаться прилагательным «judenrein» («очищенный от евреев»),
В Австрии «Wandervogel», самое влиятельное движение, объявило себя очищенным от евреев с момента своего основания в 1901 году. Накануне первой мировой войны этот принцип был распространен на славян и «латинян». В Германии этот вопрос породил длительные дискуссии; в конце концов было решено, что каждое отделение может решать этот вопрос по-своему (подобно тому как это имело место в случае студенческих корпораций в начале XIX века). Общество «Freideutshe Jugend» допускало евреев в свои ряды, но там имелась тенденция объединять их в особые секции или группы. Исключение евреев из гимнастических и спортивных обществ также стало происходить с начала XX века, причем и здесь инициатива исходила из Австрии; к тому же в провинции часто некого было исключать, но похоже, что в этих случаях принцип чистоты провозглашался с еще большей энергией.
Сталкиваясь с подобным остракизмом, значительная часть еврейской молодежи стала организовывать еврейские общества по образцу немецких. Эти общества стали питомниками будущих сионистских кадров. Заразительность этого примера была столь велика, что даже знаменитый религиозный мыслитель Мартин Бубер пришел к выводу о том, что «общность крови» является необходимой основой «духовного единства». Следует ли удивляться тому, что со своей стороны немецкие молодежные движения стали теплицами для выращивания активистов национал-социализма?
II. ФРАНЦИЯ
Еcли измерять силу антисемитизма в какой-либо стране по количеству чернил, истраченных на еврейские темы, то без сомнения в конце XIX века пальму первенства следует отдать Франции. Безусловно, дело Дрейфуса остается самым громким процессом всех времен; помимо прочих последствий оно придало французскому антисемитизму резонанс, который можно считать искусственным. Можно рассматривать это дело как национальный позор или как предмет национальной гордости – без сомнений, оно было и тем, и другим одновременно – с 1894 года оно оживило и удесятерило активность, которая как и в германских странах пошла на спад, так что на несколько лет Франция стала подлинной второй родиной для всех тех, кто так или иначе чувствовал себя вовлеченным в международные дебаты по еврейскому вопросу. Исторические перспективы оказались искаженными так сильно, что некоторые философы увидели в деле Дрейфуса генеральную репетицию нацизма (к счастью, неудавшуюся). Тем не менее даже до того как произошел этот взрыв, Франция была в западном мире вторым по значению очагом антисемитских кампаний современного типа при отсутствии третьего – иными словами, в этой области происходил своеобразный франко-немецкий диалог, так что хочется задать себе вопрос, не являлось ли это свидетельством некоторой близости, восходящей, быть может, к очень древним временам, когда потомки Карла Великого правили по обоим берегам Рейна, а будущая Германия называлась «Восточной Франконией»…
В любом случае, даже если в одной своей части французский антисемитизм был копией германского антисемитизма, другая его часть соответствовала иной традиции и восходила к местным источникам.
Так или иначе, во Франции речь шла о различных следствиях революции – прежде всего о ее непосредственных идеологических воздействиях: мы уже видели, до какой степени социалистические движения, были ли они «утопическими» или «научными», имели антисемитскую окраску. Единственное исключение составлял сенсимонизм. Но в течение восьмидесятых годов XIX века эстафету приняли активисты из противоположного лагеря, прежде всего католического. Для католиков революция была воплощением Зла, которое приписывалось заговору, задуманному антихристианскими и антифранцузскими оккультными силами.
Именно во Франции после драмы революции сформировалась школа мыслителей, для которой заговоры, организуемые врагами рода человеческого, составляли основной ключ к пониманию мировой истории. Эта школа, главными, но не единственными последователями которой в XX веке были нацисты, отличалась весьма своеобразной тенденцией, согласно которой самые неопровержимые доказательства заключались в полном отсутствии каких-либо доказательств, поскольку, по определению, успех тайного общества прежде всего и состоит в той тайне, которой окутана вся его деятельность. Разве самая большая хитрость дьявола не заключается в том, чтобы внушить всем, что его не существует? Убеждения такого рода позволяют авторам разоблачении выигрывать во всех случаях. Во время Революции 1789 года в роли невидимого врага сначала выступали протестанты, но после 1807 года речь зашла о еврейском заговоре; в результате протестанты отступили на задний план, а авансцену по очереди или одновременно занимали евреи и франкмасоны. К тому же чаще всего считалось, что заговорщики действуют по наущению дьявола или Антихриста, получая необходимые инструкции по телеграфу или телефону, согласно разоблачениям Лео Так-силя, получившим единодушное горячее одобрение всего французского епископата. При знакомстве с этой бурной деятельностью «дьявольских франкмасонов» невольно возникает мысль от том, что именно во Франции Луи Пастера и Эрнеста Ренана были поставлены абсолютные рекорды человеческого легковерия, по крайней мере для XIX века.
Что касается темы «еврейского заговора» в ее модернизированном варианте, в котором дьявол отступает на задний план, то она начинает развиваться во Франции в эпоху Второй империи в связи с последним и самым громким делом о похищении папскими агентами крещенного в тайне от родителей еврейского ребенка (дело Мортара, 1858 г.). Наполеон III, готовившийся к освобождению Италии, направил протест папе Пию IX, но не добился никаких результатов. Тем не менее этот конфликт еше больше обострил «римский вопрос» и различными способами ускорил процесс ликвидации папского государства. Со своей стороны группа французских евреев приняла решение о создании международного органа для зашиты прав своих единоверцев, а именно «Всемирного еврейского союза». Само собой разумеется, что руководители этой организации также были сторонниками отмен светской власти церкви и «будущей отмены папства». Против них выступил глава французских католиков Луи Вейо, тогда как менее известные деятели стали возлагать на них вину за все беды папского государства и даже вообще всего католического мира. Вскоре для антисемитов всех стран «альянс» стал обосновавшимся в Париже высшим органом всемирного еврейского заговора. Лишь после первой мировой войны эту версию окончательно сменила теория «Сионских мудрецов», также разработанная в Париже, как мы это еще увидим.
Необходимо отметить, что во время длительного правления папы Пия IX (1846-1878) католики Франции и других стран еще не начали полномасштабную войну против евреев. Возможно, эта умеренность была связана с вошедшим в поговорку консерватизмом, присушим папе, поскольку проявление определенной заботы о «народе-свидетеле» относилось к числу наиболее почтенных градаций Ватикана. В Италии официозная «Civilfti Cattoiica» выступает с обвинениями против евреев только от имени Христа. Во Франции крупный специалист по «теории заговора» иезуит Никола Дешан воздерживается от упоминания евреев в своей книге о «тайных обществах». Ситуация изменится при правлении папы Льва XIII, что, разумеется, не было случайным совпадением. Однако совершенно очевидно, что потребовались более глубокие перемены, чем простая смена папы, для того чтобы воинствующие христиане начали утолять свой пыл в антисемитских кампаниях.
Итак, при III Республике антиеврейская деятельность сначала остается, как и раньше, уделом антиклерикальных «левых» сил, но эта деятельность не заходит слишком далеко, тем более что после Парижской коммуны основные лидеры социалистов находятся или в эмиграции, или в тюрьме. Эта деятельность имеет как антшсапиталистическое, так и расовое, или расистское, содержание. В последнем случае основным авторитетом выступает Эрнест Ренан, хотя нет недостатка и в ссылках на Вольтера или Жюля Мишле. Здесь можно упомянуть Гюстава Тридона, написавшего в тюрьме книгу « О еврейском молохизме», Огюста Ширака, имевшего достаточно оснований написать в 1887 году Дрю-мону; «Я открыл все двери, в которые вы ломились», и бланкиста Эжена Жейон-Данглара, автора вышедшей в 1868 году книги « Семиты и семитизм».
Что касается католического лагеря, то до восьмидесятых годов XIX века он опубликовал лишь один антиеврейский труд, да и тот мог вызвать удивление читателей, поскольку в нем пылкая любовь открыто соперничала с ненавистью. Речь идет об опубликованной в 1869 году книге «Еврей, иудаизм и иудаизация христианских народов», автор которой шевалье Гужно де Муссо получил за нее благословение папы Пия IX. По сути этот труд представляет собой свалку всех древних и современных антиеврейских обвинений; в нем подробно обсуждается зло, содержащееся в Талмуде и Каббале, а также злодеяния Всемирного еврейского союза и ритуальные преступления. Выражая свое сожаление в связи с заблуждениями и преступлениями евреев, Гужно не скрывает своего к ним бесконечного уважения и восхищения, так, он описывает своих эмансипированных современников в следующих выражениях:
«Еврей – это благородный человек, изнуренный и униженный нищетой, вынужденный тысячи раз нарушать свои принципы, сделавший себе маску из этой мерзости, но чувствующий ценность своей крови, проявляющейся при малейшем поводе. Тогда вы видите, как он вступает в исконные права своего благородного происхождения с такой же непринужденностью и небрежностью, как человек, вынужденный в морозную ночь накрыться отвратительным одеялом в приюте, а наутро смывающий с себя эту грязь и вновь надевающий прежние одежды».
Тем не менее евреи (в этой книге) продолжают замышлять антихристианские заговоры и разжигать революции в полном соответствии с учением Талмуда, «этого жестокого кодекса, в котором предписания ненависти и вымогательства перемешаны с доктринами каббалистической магии и который пользуется высшим авторитетом». «По этой причине евреи останутся вне общества до тех пор, пока Талмуд не будет уничтожен». Этот день уже недалек, но ему будут предшествовать самые жестокие испытания, ибо еврей – это «персонаж, во всеуслышание предсказанный церковью, ужасный и мрачный»; но этот день непременно наступит, и тогда он вернется в «отцовский дом». Тогда он, наконец, исполнит свою подлинную миссию «во спасение и изумление мира, этот народ, избранный навеки, самый гагородный и самый величественный среди народов, народ, вышедший из крови Авраама, который дал нам непорочную мать и Спасителя, Сына Бога в образе человека, а также всю коллегию апостолов, народ, на которого в изобилии прольются благословения Небес, смешанные с людскими возгласами благодарности и благословения».
Итак, главный интерес для нас Гужно де Муссо, чья книга осталась незамеченной современниками, состоит в том, что он проявляет противоречия и двойственность «христианского антисемитизма», доходящего почти до грани ереси. Во-вторых, он представляет интерес как предшественник Леона Блуа, католического мыслителя, сумевшего выразить эти противоречия со страстью и цинизмом, по нашему мнению не имеющими себе равных в христианской истории. Вероятно, приводимые ниже цитаты покажутся читателю достаточно убедительными:
«История евреев преграждает движение истории человечества подобно дамбе, перегораживающей реку, чтобы поднять в ней уровень воды. Но как высоко следует поднять уровень истории? По всей видимости, чтобы приблизить ее к Абсолюту благодаря мистическому согласию между полнейшей низостью и божественным величием. Евреи представляют собой «комок чудесной грязи»…»
Как писал Жак Пети, подобная точка зрения является дерзновенно Божественной, до которой никогда не сможет подняться человеческий разум. Однако г-н Блуа пытается сделать это с помощью головокружительных подмен.
Кто же такие евреи? Как и у Гужно де Муссо, это:
«… народ, из которого вышли патриархи, пророки, евангелисты, апостолы, верные последователи и первые мученики, не отваживаясь говорить о непорочной матери и о самом Нашем Спасителе, который был львом из колена Иуды, несказанном еврее, который, без сомнения, всю предшествующую вечность стремился к этому происхождению».
Но они также являются народом, который
«в средние века был благоразумно заперт в специальные загоны и должен был носить особые одежды, чтобы все могли избегать их. Когда необходимость вынуждала иметь дело с этими вонючками, от них закрывались как от заразы, а затем всеми возможными способами стремились очиститься. Постыдность и опасность контактов с ними служили христианским противоядием от их заразности, ибо Господь желаа сохранения навеки подобной нечисти».
Теперь нам надлежит вернуться к чистым антисемитам, в каком-то смысле бывшим позитивистами в эту ужасно наивную эпоху,
После Гужно и за исключением хилиастических пророчеств некоего аббата Шаботи следует дождаться наступления 1880- 1881 годов, чтобы присутствовать при возрождении темы еврейского заговора. В это время, через десять лет после полного разгрома 1871 года французские католики начали подводить итог своим отдельным поражениям (отделение церкви от государства, законы о школьном образовании, закон о разводе, который, кстати, был внесен евреем Альфредом Наке), каковые настраивали их на то, чтобы обвинить во всем традиционного козла отпущения. Тем не менее нельзя говорить о том, что антисемитизм во Франции был целиком местным явлением, поскольку первые раскаты этого рода были связаны с кампаниями, разворачивающимися за рубежом.
Так, в июле 1881 года католический журнал «Le Contetmporain» в смятении задался следующим вопросом по поводу погромов в России:
«Преследования евреев в России и самые ужасающие сцены убийств и грабежей, жертвами которых недавно стати еврейские семьи в этой стране, заставляют задать себе вопрос, по какой причине этот народ является объектом столь яростной ненависти…»
Антиеврейские кампании, продолжает журнал, свирепствуют также в Германии и Румынии. Со своей стороны журнал констатарует, что причины всех этих событий остаются неясными; тем не менее он цитирует агента русского правительства Каликста Вольского, который считает, что евреи должны обвинять в своих несчастьях самих себя, поскольку они «с незапамятных времен и всеми средствами стараются осуществить идею своего господства на земле»,
Напротив, исторический журнал «Revue des questions historiques» пользовался римским источником, когда в апреле 1882 года заявил следующее: «Иудаизм правит миром, и нельзя не прийти к выводу, что или масонство стало еврейским, или иудаизм сделался франкмасонским». Этим источником был выходящий шесть раз в год иезуитский журнал «Civiltd Caffolica», который в 1880 году начал яростные нападки на евреев в своей рубрике «Современная хроника». Эта кампания продолжалась практически без перерывов вплоть до последних лет XIX века, а затем спорадически и до середины XX, используя все средства, финансовые скандалы, дело Дрейфуса или даже первый сионистский конгресс в Базеле, но при этом особое внимание уделяя старинным обвинениям в ритуальных убийствах, о бессодержательности которых заявляли многие суверенные понтифики прошлого. Поскольку со времени своего основания в 1850 году журнал « Civiltd Cattolica» был папским официозом, можно допустить связь между восшествием на престол папы-реформатора Льва XIII и новым курсом журнала.
Следует также упомянуть о банкротстве в 1882 году Эжена Бонту, основателя банка Генерального союза, который аккумулировал капиталы католической буржуазии и должен был служить интересам легитимистов и церкви. Бонту не замедлил возложить на происки Ротшильдов вину за свой крах, который разорил большое количество мелких вкладчиков. Ему охотно поверили, а огромное впечатление, произведенное этим скандалом, нашло свое отражение в романах, написанных тремя ведущими писателями эпохи, вдохновленными этой историей – «Монт-Ориолъ» Мопассана (1887), «Деньги» Золя (1891), «Космополис» Поля Бурже (1893), а также в трех десятках менее значительных произведений. В целом, возрастает количество антисемитских произведений и начинают выходить специализированные периодические издания: «Антиеврей» в Париже в 1881 году, «Антисемит» в Мондидье в 1883 году.
Несмотря на это, глядя из Парижа, демагогический и яростный уличный антисемитизм все еше остается приводящей б недоумение чуждой манией, В конце 1882 года газета «Figaro» пишет: «Антисемитское движение в том виде, как оно разворачивается в нескольких точках земного шара, рухнет во Франции под градом всеобщих насмешек». Более точные данные содержатся в скрупулезном исследовании историка Пьера Сорлена деятельности ежедневной газеты «La Croix» («Крест») и других изданий, публикуемых «La Bonne Presse». Сорлен приходит к выводу, что «вплоть до лета 1886 года «La Bonne Presse», видимо, была чужда антисемитизма». Принимая во внимание все эти факторы, можно заключить, что французскому обществу в целом, включая его католический сектор, потребовался какой-то период, чтобы перевести стрелки часов на другое время, будь то берлинское, санкт-петербургское или римское.
Лишь весной 1886 года ошеломляющий успех «Еврейской Франции» Эдуара Дрюмона создал новый климат и проложил дорогу широкомасштабным антисемитским акциям. Наряду с «-Жизнью Иисуса» Эрнеста Ренана «Еврейская Франция» стала главным французским бестселлером второй половины XIX века – сто четырнадцать изданий за один год, всего двести изданий, не считая сокращенного популярного издания и многочисленных «продолжений»: «Еврейская Франция перед судом общественности», «Конец света», «Последняя битва», «Завет антисемита» (нельзя не обратить внимания на безнадежный тон всех этих заголовков).
Какова же причина этого внезапного успеха? Дрюмон был настоящим журналистом, и его огромный том, в индексе которого содержалось более трех тысяч имен, представлял собой скандальную хронику, в которой разоблачались не только непременные Ротшильды и другие «потомки Авраама», но также все, у кого во Франции было имя, если только носители этого имени поддерживали отношения с евреями. Конечно, здесь было чем привлечь внимание к книге, но ничего, что бы могло оправдать возникший вокруг Дрюмона ореол пророка, «глашатая расы» (Альфонс Доде), «самого великого историка XIX века» (Жюль Леметр), «проникновенного наблюдателя» (Жорж Бернанос).
Возможно, Бернанос дает нам первый ключ к пониманию успеха «Еврейской Франции», когда он сам описывает эту эпоху как «время, когда казалось, что все скользит по наклонной плоскости с возрастающей каждый день скоростью», и добавляет, что «творчество Дрюмона излучает своеобразный физический, плотский ужас». Независимо от темы этот глубокий внутренний пессимизм легко возбуждал отклик в лагере противников революции и гражданского общества, сохранявших ностальгию по старым добрым временам, которые для этого лагеря совпадали с королевским строем.
Более того, у него был свой стиль в подходе к этой теме. С первой же страницы Дрюмон нападал на два ненавистных понятия: «Единственные, кто выиграл в результате Революции, это евреи. Все происходит от евреев, все возвращается к евреям». В результате он одним ударом поражал сразу две цели. Далее славная Франция прошлого, «Франция крестовых походов, Бувина, Мариньяна, Фонтенуа (Бунин, Мариньян, Фонтекуа – названия мест, где происходили наиболее знаменитые битвы французской истории. (Прим, ред.)), Людовика Святого, Генриха IV и Людовика XIV» выступала свидетелем против евреев, поскольку она наглухо закрыла для них свои двери и сделала из их имени самое грубое оскорбление». Итак, «еврейская» Франция Дрюмона была просто новой Францией, республиканской и светской, и только в конце своего произведения, где на протяжении более тысячи страниц описывалось еврейское влияние во Франции, ставшее результатом освобождения евреев, Дрюмон признавал непритязательность своего замысла:
«Что же вы видите в конце этой книги по истории? Я вижу только одну фигуру, и именно эту фигуру я и хотел показать вам: это фигура Христа, оскорбляемого, покрытого позором, раздираемого шипами, распятого. Ничего не изменилось за восемнадцать столетий…»
Само собой разумеется, что подобные сочинения и призывы не позволяли узнать ничего нового о евреях, но очень много об авторах и организаторах этого толка, тем более что их подход отражал их собственные мечты, комплексы и амбициозные фан-тазмы. Со своей стороны антисемиты, не входившие ни в какие организации, публиковали тысячи брошюр и книг, заглавия и темы которых были ничуть не менее бредовыми, В этой связи заслуживают упоминания два имени. Хьюстон Стюарт Чембер-лен, зять Рихарда Вагнера и властитель дум Вильгельма II, автор «Бытия XIX века» уже встречался на наших страницах ранее. Второй – некий Артур Динтер, не забирался столь высоко, поэтому его расистский роман «Грех против крови» не привлек внимания элиты. Напротив, успех у массового читателя был таков, что между 1911 и 1931 годами было продано около шестисот тысяч экземпляров. «Бытие» и «Грех» имели между собой то общее, что в обеих книгах содержались претензии на научность, обращение к неумолимым законам природы, определяющим вечную битву евреев с ариями.
В самом деле, нет никаких сомнений, что именно в этом заключался общий знаменатель всех форм и вариантов расистской и антисемитской идеологии, которая при внимательном рассмотрении является прежде всего «антинаукой», имитирующей приемы настоящей науки и апеллирующей к ее непоколебимому авторитету, «с потрясающей эклектичностью смешивающей билогию с богословием и психологией, чтобы построить расовую теорию». Поэтому не следует удивляться тому, что в эпоху « Kulturpessimis-mus» рядом с высшими немецкими научными достижениями возникла эта злобная подделка.
Разочарование в научной и промышленной цивилизации привело к возникновению после 1900 года в Германии и Австрии первых настоящих «антиобществ» в виде организованных молодежных движений «Wandervogel» («Перелетные птицы») и «Freide-utshe Jugend» («Свободная немецкая молодежь») или более традиционных ассоциаций гимнастов, альпинистов и велосипедистов. Эти молодые юноши и девушки стремились к совместной «естественной» жизни вдали от городов и искусственных порядков общества взрослых людей. Они также хотели, по крайней мере вначале, отгородиться от их глупых политических склок и комбинаций. Но в интеллектуальном климате той эпохи их жажда чистоты не могла не сделать их уязвимыми для расистской заразы, а их поиски в конечном счете стали выражаться прилагательным «judenrein» («очищенный от евреев»),
В Австрии «Wandervogel», самое влиятельное движение, объявило себя очищенным от евреев с момента своего основания в 1901 году. Накануне первой мировой войны этот принцип был распространен на славян и «латинян». В Германии этот вопрос породил длительные дискуссии; в конце концов было решено, что каждое отделение может решать этот вопрос по-своему (подобно тому как это имело место в случае студенческих корпораций в начале XIX века). Общество «Freideutshe Jugend» допускало евреев в свои ряды, но там имелась тенденция объединять их в особые секции или группы. Исключение евреев из гимнастических и спортивных обществ также стало происходить с начала XX века, причем и здесь инициатива исходила из Австрии; к тому же в провинции часто некого было исключать, но похоже, что в этих случаях принцип чистоты провозглашался с еще большей энергией.
Сталкиваясь с подобным остракизмом, значительная часть еврейской молодежи стала организовывать еврейские общества по образцу немецких. Эти общества стали питомниками будущих сионистских кадров. Заразительность этого примера была столь велика, что даже знаменитый религиозный мыслитель Мартин Бубер пришел к выводу о том, что «общность крови» является необходимой основой «духовного единства». Следует ли удивляться тому, что со своей стороны немецкие молодежные движения стали теплицами для выращивания активистов национал-социализма?
II. ФРАНЦИЯ
Перед делом Дрейфуса
Еcли измерять силу антисемитизма в какой-либо стране по количеству чернил, истраченных на еврейские темы, то без сомнения в конце XIX века пальму первенства следует отдать Франции. Безусловно, дело Дрейфуса остается самым громким процессом всех времен; помимо прочих последствий оно придало французскому антисемитизму резонанс, который можно считать искусственным. Можно рассматривать это дело как национальный позор или как предмет национальной гордости – без сомнений, оно было и тем, и другим одновременно – с 1894 года оно оживило и удесятерило активность, которая как и в германских странах пошла на спад, так что на несколько лет Франция стала подлинной второй родиной для всех тех, кто так или иначе чувствовал себя вовлеченным в международные дебаты по еврейскому вопросу. Исторические перспективы оказались искаженными так сильно, что некоторые философы увидели в деле Дрейфуса генеральную репетицию нацизма (к счастью, неудавшуюся). Тем не менее даже до того как произошел этот взрыв, Франция была в западном мире вторым по значению очагом антисемитских кампаний современного типа при отсутствии третьего – иными словами, в этой области происходил своеобразный франко-немецкий диалог, так что хочется задать себе вопрос, не являлось ли это свидетельством некоторой близости, восходящей, быть может, к очень древним временам, когда потомки Карла Великого правили по обоим берегам Рейна, а будущая Германия называлась «Восточной Франконией»…
В любом случае, даже если в одной своей части французский антисемитизм был копией германского антисемитизма, другая его часть соответствовала иной традиции и восходила к местным источникам.
Так или иначе, во Франции речь шла о различных следствиях революции – прежде всего о ее непосредственных идеологических воздействиях: мы уже видели, до какой степени социалистические движения, были ли они «утопическими» или «научными», имели антисемитскую окраску. Единственное исключение составлял сенсимонизм. Но в течение восьмидесятых годов XIX века эстафету приняли активисты из противоположного лагеря, прежде всего католического. Для католиков революция была воплощением Зла, которое приписывалось заговору, задуманному антихристианскими и антифранцузскими оккультными силами.
Именно во Франции после драмы революции сформировалась школа мыслителей, для которой заговоры, организуемые врагами рода человеческого, составляли основной ключ к пониманию мировой истории. Эта школа, главными, но не единственными последователями которой в XX веке были нацисты, отличалась весьма своеобразной тенденцией, согласно которой самые неопровержимые доказательства заключались в полном отсутствии каких-либо доказательств, поскольку, по определению, успех тайного общества прежде всего и состоит в той тайне, которой окутана вся его деятельность. Разве самая большая хитрость дьявола не заключается в том, чтобы внушить всем, что его не существует? Убеждения такого рода позволяют авторам разоблачении выигрывать во всех случаях. Во время Революции 1789 года в роли невидимого врага сначала выступали протестанты, но после 1807 года речь зашла о еврейском заговоре; в результате протестанты отступили на задний план, а авансцену по очереди или одновременно занимали евреи и франкмасоны. К тому же чаще всего считалось, что заговорщики действуют по наущению дьявола или Антихриста, получая необходимые инструкции по телеграфу или телефону, согласно разоблачениям Лео Так-силя, получившим единодушное горячее одобрение всего французского епископата. При знакомстве с этой бурной деятельностью «дьявольских франкмасонов» невольно возникает мысль от том, что именно во Франции Луи Пастера и Эрнеста Ренана были поставлены абсолютные рекорды человеческого легковерия, по крайней мере для XIX века.
Что касается темы «еврейского заговора» в ее модернизированном варианте, в котором дьявол отступает на задний план, то она начинает развиваться во Франции в эпоху Второй империи в связи с последним и самым громким делом о похищении папскими агентами крещенного в тайне от родителей еврейского ребенка (дело Мортара, 1858 г.). Наполеон III, готовившийся к освобождению Италии, направил протест папе Пию IX, но не добился никаких результатов. Тем не менее этот конфликт еше больше обострил «римский вопрос» и различными способами ускорил процесс ликвидации папского государства. Со своей стороны группа французских евреев приняла решение о создании международного органа для зашиты прав своих единоверцев, а именно «Всемирного еврейского союза». Само собой разумеется, что руководители этой организации также были сторонниками отмен светской власти церкви и «будущей отмены папства». Против них выступил глава французских католиков Луи Вейо, тогда как менее известные деятели стали возлагать на них вину за все беды папского государства и даже вообще всего католического мира. Вскоре для антисемитов всех стран «альянс» стал обосновавшимся в Париже высшим органом всемирного еврейского заговора. Лишь после первой мировой войны эту версию окончательно сменила теория «Сионских мудрецов», также разработанная в Париже, как мы это еще увидим.
Необходимо отметить, что во время длительного правления папы Пия IX (1846-1878) католики Франции и других стран еще не начали полномасштабную войну против евреев. Возможно, эта умеренность была связана с вошедшим в поговорку консерватизмом, присушим папе, поскольку проявление определенной заботы о «народе-свидетеле» относилось к числу наиболее почтенных градаций Ватикана. В Италии официозная «Civilfti Cattoiica» выступает с обвинениями против евреев только от имени Христа. Во Франции крупный специалист по «теории заговора» иезуит Никола Дешан воздерживается от упоминания евреев в своей книге о «тайных обществах». Ситуация изменится при правлении папы Льва XIII, что, разумеется, не было случайным совпадением. Однако совершенно очевидно, что потребовались более глубокие перемены, чем простая смена папы, для того чтобы воинствующие христиане начали утолять свой пыл в антисемитских кампаниях.
Итак, при III Республике антиеврейская деятельность сначала остается, как и раньше, уделом антиклерикальных «левых» сил, но эта деятельность не заходит слишком далеко, тем более что после Парижской коммуны основные лидеры социалистов находятся или в эмиграции, или в тюрьме. Эта деятельность имеет как антшсапиталистическое, так и расовое, или расистское, содержание. В последнем случае основным авторитетом выступает Эрнест Ренан, хотя нет недостатка и в ссылках на Вольтера или Жюля Мишле. Здесь можно упомянуть Гюстава Тридона, написавшего в тюрьме книгу « О еврейском молохизме», Огюста Ширака, имевшего достаточно оснований написать в 1887 году Дрю-мону; «Я открыл все двери, в которые вы ломились», и бланкиста Эжена Жейон-Данглара, автора вышедшей в 1868 году книги « Семиты и семитизм».
Что касается католического лагеря, то до восьмидесятых годов XIX века он опубликовал лишь один антиеврейский труд, да и тот мог вызвать удивление читателей, поскольку в нем пылкая любовь открыто соперничала с ненавистью. Речь идет об опубликованной в 1869 году книге «Еврей, иудаизм и иудаизация христианских народов», автор которой шевалье Гужно де Муссо получил за нее благословение папы Пия IX. По сути этот труд представляет собой свалку всех древних и современных антиеврейских обвинений; в нем подробно обсуждается зло, содержащееся в Талмуде и Каббале, а также злодеяния Всемирного еврейского союза и ритуальные преступления. Выражая свое сожаление в связи с заблуждениями и преступлениями евреев, Гужно не скрывает своего к ним бесконечного уважения и восхищения, так, он описывает своих эмансипированных современников в следующих выражениях:
«Еврей – это благородный человек, изнуренный и униженный нищетой, вынужденный тысячи раз нарушать свои принципы, сделавший себе маску из этой мерзости, но чувствующий ценность своей крови, проявляющейся при малейшем поводе. Тогда вы видите, как он вступает в исконные права своего благородного происхождения с такой же непринужденностью и небрежностью, как человек, вынужденный в морозную ночь накрыться отвратительным одеялом в приюте, а наутро смывающий с себя эту грязь и вновь надевающий прежние одежды».
Тем не менее евреи (в этой книге) продолжают замышлять антихристианские заговоры и разжигать революции в полном соответствии с учением Талмуда, «этого жестокого кодекса, в котором предписания ненависти и вымогательства перемешаны с доктринами каббалистической магии и который пользуется высшим авторитетом». «По этой причине евреи останутся вне общества до тех пор, пока Талмуд не будет уничтожен». Этот день уже недалек, но ему будут предшествовать самые жестокие испытания, ибо еврей – это «персонаж, во всеуслышание предсказанный церковью, ужасный и мрачный»; но этот день непременно наступит, и тогда он вернется в «отцовский дом». Тогда он, наконец, исполнит свою подлинную миссию «во спасение и изумление мира, этот народ, избранный навеки, самый гагородный и самый величественный среди народов, народ, вышедший из крови Авраама, который дал нам непорочную мать и Спасителя, Сына Бога в образе человека, а также всю коллегию апостолов, народ, на которого в изобилии прольются благословения Небес, смешанные с людскими возгласами благодарности и благословения».
Итак, главный интерес для нас Гужно де Муссо, чья книга осталась незамеченной современниками, состоит в том, что он проявляет противоречия и двойственность «христианского антисемитизма», доходящего почти до грани ереси. Во-вторых, он представляет интерес как предшественник Леона Блуа, католического мыслителя, сумевшего выразить эти противоречия со страстью и цинизмом, по нашему мнению не имеющими себе равных в христианской истории. Вероятно, приводимые ниже цитаты покажутся читателю достаточно убедительными:
«История евреев преграждает движение истории человечества подобно дамбе, перегораживающей реку, чтобы поднять в ней уровень воды. Но как высоко следует поднять уровень истории? По всей видимости, чтобы приблизить ее к Абсолюту благодаря мистическому согласию между полнейшей низостью и божественным величием. Евреи представляют собой «комок чудесной грязи»…»
Как писал Жак Пети, подобная точка зрения является дерзновенно Божественной, до которой никогда не сможет подняться человеческий разум. Однако г-н Блуа пытается сделать это с помощью головокружительных подмен.
Кто же такие евреи? Как и у Гужно де Муссо, это:
«… народ, из которого вышли патриархи, пророки, евангелисты, апостолы, верные последователи и первые мученики, не отваживаясь говорить о непорочной матери и о самом Нашем Спасителе, который был львом из колена Иуды, несказанном еврее, который, без сомнения, всю предшествующую вечность стремился к этому происхождению».
Но они также являются народом, который
«в средние века был благоразумно заперт в специальные загоны и должен был носить особые одежды, чтобы все могли избегать их. Когда необходимость вынуждала иметь дело с этими вонючками, от них закрывались как от заразы, а затем всеми возможными способами стремились очиститься. Постыдность и опасность контактов с ними служили христианским противоядием от их заразности, ибо Господь желаа сохранения навеки подобной нечисти».
Теперь нам надлежит вернуться к чистым антисемитам, в каком-то смысле бывшим позитивистами в эту ужасно наивную эпоху,
После Гужно и за исключением хилиастических пророчеств некоего аббата Шаботи следует дождаться наступления 1880- 1881 годов, чтобы присутствовать при возрождении темы еврейского заговора. В это время, через десять лет после полного разгрома 1871 года французские католики начали подводить итог своим отдельным поражениям (отделение церкви от государства, законы о школьном образовании, закон о разводе, который, кстати, был внесен евреем Альфредом Наке), каковые настраивали их на то, чтобы обвинить во всем традиционного козла отпущения. Тем не менее нельзя говорить о том, что антисемитизм во Франции был целиком местным явлением, поскольку первые раскаты этого рода были связаны с кампаниями, разворачивающимися за рубежом.
Так, в июле 1881 года католический журнал «Le Contetmporain» в смятении задался следующим вопросом по поводу погромов в России:
«Преследования евреев в России и самые ужасающие сцены убийств и грабежей, жертвами которых недавно стати еврейские семьи в этой стране, заставляют задать себе вопрос, по какой причине этот народ является объектом столь яростной ненависти…»
Антиеврейские кампании, продолжает журнал, свирепствуют также в Германии и Румынии. Со своей стороны журнал констатарует, что причины всех этих событий остаются неясными; тем не менее он цитирует агента русского правительства Каликста Вольского, который считает, что евреи должны обвинять в своих несчастьях самих себя, поскольку они «с незапамятных времен и всеми средствами стараются осуществить идею своего господства на земле»,
Напротив, исторический журнал «Revue des questions historiques» пользовался римским источником, когда в апреле 1882 года заявил следующее: «Иудаизм правит миром, и нельзя не прийти к выводу, что или масонство стало еврейским, или иудаизм сделался франкмасонским». Этим источником был выходящий шесть раз в год иезуитский журнал «Civiltd Caffolica», который в 1880 году начал яростные нападки на евреев в своей рубрике «Современная хроника». Эта кампания продолжалась практически без перерывов вплоть до последних лет XIX века, а затем спорадически и до середины XX, используя все средства, финансовые скандалы, дело Дрейфуса или даже первый сионистский конгресс в Базеле, но при этом особое внимание уделяя старинным обвинениям в ритуальных убийствах, о бессодержательности которых заявляли многие суверенные понтифики прошлого. Поскольку со времени своего основания в 1850 году журнал « Civiltd Cattolica» был папским официозом, можно допустить связь между восшествием на престол папы-реформатора Льва XIII и новым курсом журнала.
Следует также упомянуть о банкротстве в 1882 году Эжена Бонту, основателя банка Генерального союза, который аккумулировал капиталы католической буржуазии и должен был служить интересам легитимистов и церкви. Бонту не замедлил возложить на происки Ротшильдов вину за свой крах, который разорил большое количество мелких вкладчиков. Ему охотно поверили, а огромное впечатление, произведенное этим скандалом, нашло свое отражение в романах, написанных тремя ведущими писателями эпохи, вдохновленными этой историей – «Монт-Ориолъ» Мопассана (1887), «Деньги» Золя (1891), «Космополис» Поля Бурже (1893), а также в трех десятках менее значительных произведений. В целом, возрастает количество антисемитских произведений и начинают выходить специализированные периодические издания: «Антиеврей» в Париже в 1881 году, «Антисемит» в Мондидье в 1883 году.
Несмотря на это, глядя из Парижа, демагогический и яростный уличный антисемитизм все еше остается приводящей б недоумение чуждой манией, В конце 1882 года газета «Figaro» пишет: «Антисемитское движение в том виде, как оно разворачивается в нескольких точках земного шара, рухнет во Франции под градом всеобщих насмешек». Более точные данные содержатся в скрупулезном исследовании историка Пьера Сорлена деятельности ежедневной газеты «La Croix» («Крест») и других изданий, публикуемых «La Bonne Presse». Сорлен приходит к выводу, что «вплоть до лета 1886 года «La Bonne Presse», видимо, была чужда антисемитизма». Принимая во внимание все эти факторы, можно заключить, что французскому обществу в целом, включая его католический сектор, потребовался какой-то период, чтобы перевести стрелки часов на другое время, будь то берлинское, санкт-петербургское или римское.
Лишь весной 1886 года ошеломляющий успех «Еврейской Франции» Эдуара Дрюмона создал новый климат и проложил дорогу широкомасштабным антисемитским акциям. Наряду с «-Жизнью Иисуса» Эрнеста Ренана «Еврейская Франция» стала главным французским бестселлером второй половины XIX века – сто четырнадцать изданий за один год, всего двести изданий, не считая сокращенного популярного издания и многочисленных «продолжений»: «Еврейская Франция перед судом общественности», «Конец света», «Последняя битва», «Завет антисемита» (нельзя не обратить внимания на безнадежный тон всех этих заголовков).
Какова же причина этого внезапного успеха? Дрюмон был настоящим журналистом, и его огромный том, в индексе которого содержалось более трех тысяч имен, представлял собой скандальную хронику, в которой разоблачались не только непременные Ротшильды и другие «потомки Авраама», но также все, у кого во Франции было имя, если только носители этого имени поддерживали отношения с евреями. Конечно, здесь было чем привлечь внимание к книге, но ничего, что бы могло оправдать возникший вокруг Дрюмона ореол пророка, «глашатая расы» (Альфонс Доде), «самого великого историка XIX века» (Жюль Леметр), «проникновенного наблюдателя» (Жорж Бернанос).
Возможно, Бернанос дает нам первый ключ к пониманию успеха «Еврейской Франции», когда он сам описывает эту эпоху как «время, когда казалось, что все скользит по наклонной плоскости с возрастающей каждый день скоростью», и добавляет, что «творчество Дрюмона излучает своеобразный физический, плотский ужас». Независимо от темы этот глубокий внутренний пессимизм легко возбуждал отклик в лагере противников революции и гражданского общества, сохранявших ностальгию по старым добрым временам, которые для этого лагеря совпадали с королевским строем.
Более того, у него был свой стиль в подходе к этой теме. С первой же страницы Дрюмон нападал на два ненавистных понятия: «Единственные, кто выиграл в результате Революции, это евреи. Все происходит от евреев, все возвращается к евреям». В результате он одним ударом поражал сразу две цели. Далее славная Франция прошлого, «Франция крестовых походов, Бувина, Мариньяна, Фонтенуа (Бунин, Мариньян, Фонтекуа – названия мест, где происходили наиболее знаменитые битвы французской истории. (Прим, ред.)), Людовика Святого, Генриха IV и Людовика XIV» выступала свидетелем против евреев, поскольку она наглухо закрыла для них свои двери и сделала из их имени самое грубое оскорбление». Итак, «еврейская» Франция Дрюмона была просто новой Францией, республиканской и светской, и только в конце своего произведения, где на протяжении более тысячи страниц описывалось еврейское влияние во Франции, ставшее результатом освобождения евреев, Дрюмон признавал непритязательность своего замысла:
«Что же вы видите в конце этой книги по истории? Я вижу только одну фигуру, и именно эту фигуру я и хотел показать вам: это фигура Христа, оскорбляемого, покрытого позором, раздираемого шипами, распятого. Ничего не изменилось за восемнадцать столетий…»