Страница:
Увы, но общество предрасположено к слепоте. Оно предпочитает войну скрытую войне явной. Нужен мир, и только мир. Нужны переговоры, и только переговоры. Необходимо восстановление, и только восстановление. Но вот в чем фокус, все эти святые принципы, за которые голосует большинство общества, надо защищать не в словесной риторике, а с оружием в руках. Только так их можно обезопасить. Любой план умиротворения, примирения, прекращения бойни есть в сегодняшних условиях желание, но не реальность.
План президента должен иметь две системы координат. Мы хотим, нас понимают, у нас получается. И вторая система: что делаем мы, если противная сторона игнорирует все наши действия и усилия - не частично, а все. Второй план - не менее значимый вклад в предвыборную копилку. Страна устала от войны. Вопрос: зачем ее надо было начинать, если вы не способны одержать победу? С точки зрения войны мир гарантирован, когда противник сломлен. Во всех иных случаях это мир временный, мир с амплитудой поражения, а не победы. Вообще, если Дудаев так настаивает на победе коммунистов на выборах, правомерно предположить, и это видно из поведения думской фракции КПРФ, да и самой партии, практически кроме заявлений, демагогически осуждающих кровопролитие, у коммунистов своего плана, разрешающего чеченский конфликт, нет. Потому что этот конфликт им нужен как разрушитель имиджа президента, по крайней мере, до выборов. И всякие кивки на Москву, что там интерес непрекращения войны, должны иметь точный идеологический адрес - кто это? Олигархи, сторонники КПРФ или те и другие, находящиеся в руководстве Министерства обороны, МВД, ФСБ, правительства, деловых кругах или среди авторитетов преступного мира?
Чечня - это еще одна порция страха. В чем же сложность? Неужели так трудно выяснить: с кем дудаевское руководство поддерживает тесные отношения в Москве? С кем ведет постоянные телефонные разговоры? То тут, то там выплескиваются скандальные сообщения о не пресекаемой практике подслушивания служебных и частных разговоров в Москве. Зададим себе риторический вопрос: кого и что прослушивают, если до сих пор не раскрыто ни одного заказного убийства и все "спецназовские" группы, засылаемые, в частности, в Чечню с секретными заданиями, мгновенно попадают в ловушку и полностью уничтожаются дудаевцами?
И все-таки сложность есть, и сложность немалая. Очевидное противостояние законодательной и исполнительной власти это всегда шанс третьей силы использовать этот конфликт во благо своих интересов. Дума контролируется коммунистами - это один лагерь (обозначим их по навязанной коммунистами формуле "левые силы"). Исполнительная власть как бы контролируется президентом - это демократические силы. Называть их правыми нелепо, но если те левые, то у этих нет выбора, они правые. При этом добавим: единомыслия исполнительной власти попросту не существует. Сегодня в армии, среди генералитета, в МВД, ФСБ, прокуратуре, в самом правительстве и в среде губернаторских служб по всей России - мощные пласты, а не единичные субъекты, ориентированные на большевистскую идею, которые с плохо скрытой радостью примут смену власти, уход с политической арены Бориса Ельцина. И это - не злой умысел, не спланированное проникновение идеологических противников в противоположный лагерь. Это реальность. Меняются лидеры, аппарат вечен. Демократы не создали своего аппарата, у них не было времени. Они в основе своей воспользовались существующим. Кто-то, возможно, изменил взгляды, дабы оказаться поближе к источнику света, но в основном в привычках и убеждениях человек - существо консервативное.
Сделать скрытое явным возможно, но тогда придется признать, что власть исполнительная борется с Дудаевым и она же его поддерживает. Просто этажи разные. На втором борются, а на третьем поддерживают. Или наоборот.
В феврале я участвовал в заседании правительственной комиссии по Чечне, как раз накануне своей отставки, случившейся 14 февраля. Полемизировались самые разные точки зрения. Так вот, один аспект этой дискуссии мне показался примечательным. Гавриил Попов сформулировал свою идею так: "Надо, чтобы Чечня из гири на ногах президента превратилась в козырь в его предвыборной борьбе. Для этого следует прекратить военные действия, вывести войска и дать согласие на проведение переговоров с Дудаевым. Так же дать согласие на референдум по вопросу - быть или не быть Чечне в составе России". Я оказался в числе тех, кто возражал Попову. Чечня не может быть козырем в предвыборном марафоне. Суть в другом. Свести уроки от чеченских событий, их влияние на президентские выборы до минимума. Да и само желание связать чеченскую кампанию, ее неуспех либо успех с выборами президента - увлечение опасное.
Президент уже сделал досадный просчет, заявив буквально на ходу, в своей замедленной манере: дескать, не решу чеченский конфликт, мне и соваться в президенты не резон. Это был очередной экспромт Ельцина. А раз сунулся, а он это сделал, теперь непременно решай, потому как никто тебя за язык не тянул, сам обещал. Решить эту проблему, превратившуюся в тяжелейший межнациональный военный и кровавый конфликт в одночасье, до выборов, как и долго-долго после них, невозможно! И всякая мгновенность переверстать ситуацию из минуса в плюс, как предлагал Гавриил Попов, мне представлялась маловероятной.
У чеченских событий есть своя история после 93-го года. Не учесть ее нельзя. Уже однажды Дудаев был оттеснен в предгорья к границе, но случился Буденновск, военные действия были прекращены. Эффективной местной власти, способной противостоять Дудаеву, поддерживать порядок в республике, не оказалось. После локальных военных неудач, после столкновения с федеральными войсками дудаевцы внушительно пополняли боезапас, укомплектовывались свежими силами и практически полностью восстанавливали боеспособность. И это происходило на глазах у якобы законной власти. В преддверии мирных инициатив, с которыми выступил Ельцин, армия провела массированные наступательные операции. Были успешно перекрыты каналы, по которым поступало оружие в Чечню. Блокада абхазских портов с моря дала бесспорные результаты. Ситуация повторилась. Опять дудаевские силы оттеснены в горные районы, опять не хватило месяца, чтобы боеспособность дудаевских сил свести до оборонительного минимума. Завгаев так же нереален, как и Хаджиев, хотя и теснее связан с чеченскими кланами на местах. Но все равно, он человек Москвы. Смешным в этой ситуации является тот факт, что в свое время он был уволен со своего поста по требованию Москвы. Именно Дудаев сменил изгнанного Завгаева. Уже не в первый раз Москва желает переложить ответственность за внутричеченские проблемы на плечи непосредственно чеченской власти. И уже не в первый раз желание центра опережает возможности этой самой чеченской власти. Сверхэффективно не влияние Дудаева, хотя оно есть. По-прежнему в Чечне правят страх и непредсказуемость. Что дискредитировало мирные переговоры год назад? Неисполнение обязательств, взятых сторонами. Мирные переговоры стали ширмой террористического наступления Дудаева. В чем риск плана Ельцина?
Первое. В уязвленной армии, которой не позволили завершить кампанию во второй раз. А значит, в признании напрасности потерь.
Любой шаг к примирению, предлагаемый Москвой, преподносится стороной, терпящей поражение (силы несопоставимы), в данном случае дудаевцами, как слабость Москвы, а значит, как их победа. Это уже психический синдром. У Дудаева нет иного энергетического ресурса. Ему необходимо продолжать сопротивление, чтобы остаться в рамках чеченского и исламского менталитета героем. В Чечне воюющий мужчина уже полубог. Это прерогатива фанатика. Не случайно на рынке оружия и охранных кадров самой надежной наемной охраной считаются чеченцы. Именно поэтому так затруднено проникновение в исламскую среду цивилизованных разведывательных агентур. Именно поэтому бессилен Израиль в своем незатухающем конфликте с палестинскими экстремистами, движением "Хаммаз". Бесспорно, этот шаг президента обеспечивает некий перелом общественных симпатий в его пользу. Российские матери, семьи, да и вся невоюющая армия, которая по приказу может быть брошена в любую минуту на этот кровоточащий плацдарм, должны оценить этот шаг президента. И шахтеры, измученные невыплатой заработанных денег, не могут не понимать, что Чечня - это черная дыра, в которую затягиваются гигантские средства налогоплательщиков. И, наконец, молодежь, она-то уж точно сторонница мира в Чечне, ибо сегодня служба в армии для молодых стала более обременительной, нежели была прежде.
И потом. Никогда не надо путать общество и сравнительно тонкий слой до безумия политизированных избирателей, крайне шумных, хором повторяющих различные заклинания политических лидеров.
Либо державных, если это Зюганов или Руцкой: непременно остаться державой, символизирующей мощь и силу! Только силу уважают! И только сильных боятся!
Либо демократических, таких, как Гайдар или Явлинский, произносящих заклинания о свободе слова и правах человека.
Либо зацикленных на идее возрождения Союза и Советов - таких, как Лукьянов, Варенников и даже Ампилов.
Так вот, все эти разговоры, что народ не допустит, народ не позволит, пустой вымысел. Народу наплевать и на лозунговые аттестации Зюганова, Лукьянова. Это все забавы партийного актива. Ему также наплевать на концептуальные афоризмы Егора Гайдара или Бориса Федорова. Впрочем, и на призывы Ельцина к единству российского государства, к разделению полномочий с субъектами Федерации и т.д. Народ в своей массе живет упрощенной философией: должен быть достаток, должны быть мир, работа, жилье и спокойствие, уверенность в завтрашнем дне. И все. Остальное - манерность, интриги политики. И будет ли это все в едином государстве, в государстве правовом, в Советском Союзе или просто в России, с наличием свободы слова или при ее полном отсутствии, на приватизированном предприятии или по-прежнему государственном - миллионам сограждан неважно. Потому как свобода слова не может заменить отсутствие зарплаты; вхождение России в Совет Европы компенсировать безостановочный спад производства; появление французской салями не сведет на нет страх перед преступным беспределом.
Очередная уязвимость и слабость Ельцина - отсутствие рядом с ним грамотного, яркого идеолога. В свое время именно А.Н.Яковлев в определяющем масштабе обеспечил успех идеи горбачевской перестройки. И если наступает время лидеров-практиков, то это тем более делает их крайне уязвимыми в сфере объединяющей идеи. Нет такой идеи и у коммунистов. Выносить побитый молью гардероб еще раз на улицу вряд ли разумно. Коммунисты тем не менее это делают, действуя по принципу: чем никакой идеи, лучше старая. По крайней мере, на месте, где написана объединяющая идея, нет дыры.
Отсутствие идеолога при лидере объясняется с одной стороны нехваткой даровитых людей, готовых посвятить этому свое "я" на условиях забвения, с другой - невероятной ревностью тех, кто формирует окружение, соревнующееся в своей приближенности к вождю. Всегда есть опасность, что идеолог может оказаться умнее вождя. Извечная беда России - горе от ума.
Мне вспоминается один случай. В 91-92-м годах я сделал несколько телевизионных бесед с Борисом Ельциным. Это было непростое занятие. Я сразу понял, что Ельцин - фигура довлеющая, и журналисты тушуются, начинают поддакивать ему, боятся задать острый и неприятный для него вопрос. Короче, получается заштатное интервью, а беседы нет. Беседа предполагает некое равенство участвующих. В понимании ельцинского окружения, уже начиная с 1991 года никакого равенства с президентом быть не может. Мне эти рассуждения всегда казались и смешными, и примитивными. И я, естественно, все делал наоборот. Должен признать, что это было серьезным камнем преткновения в моих отношениях с Б.Н.Ельциным. И даже не с ним, а с высокодолжностными слугами типа Коржакова и с семьей президента, которая все время твердила Ельцину, что в этих самых беседах Попцов выглядит слишком независимо и много говорит. Все это мне напомнило один исторический курьез. Художник Евгений Грозмани когда-то работал ретушером в "Огоньке". И вот на очередном съезде партии фотокорреспондент "Огонька" употребил новинку, сделал экспериментальную съемку сверху. Он снял президиум съезда не фронтально, а под значительным углом, с верхней точки. Впоследствии такая съемка стала нормой. Снимок получился грандиозный и необычный. В те трогательные времена материалы такого рода просматривались до их выхода в свет в Политбюро. Редактор "Огонька" привез снимки Маленкову и разложил их перед ним на столе. Маленков тотчас обратил внимание на центральный снимок и спрашивает:
- А это что такое?
Редактор объяснил, что снимок сделан с непривычной точки.
- С какой точки? - спросил Маленков.
- С верхней, Георгий Максимилианович.
- Вы хотите сказать, - уточнил Маленков, - что фотограф был над товарищем Сталиным?
Но вернусь к своим делам. После очередной беседы, которую я сделал с президентом, меня попросил зайти Вячеслав Костиков, пресс-секретарь Ельцина. Костиков был смущен и долго подбирал слова, чтобы объяснить мне ситуацию.
- Видишь ли, - сказал он, - все обратили внимание, что в своих беседах с президентом ты очень активен.
Я удивился и сказал, что достаточно уважаю президента и жестко отслеживаю объемы текстов и что моя речь занимает не более 12-15%, что это минимально допустимый объем в диалоге. Костиков согласился со мной, а затем, отведя взгляд в сторону, сказал:
- Олег, ты слишком умный, это раздражает.
Данная телебеседа была последней, которую я провел с президентом. Я дал себе слово, что никогда впредь не сяду в эфире напротив этого человека. Я хорошо чувствовал Ельцина, знал, как его разогреть в разговоре и, если угодно, разозлить, чтобы мгновенно заговорила фактура президента, его нестандартность, юмор и даже угловатость, которая придавала его словам весомость и свой, очень самородковый стиль.
Итак, власть не терпит конкуренции. Согласно известному изречению, в жизни не делят двух вещей - власть и женщин. Десятки аналитических центров, которые созданы президентским окружением, имеют самое разное подчинение, и вследствие их различности и должностной ревности создать эту единую идеологию не в состоянии.
В ДРУГОМ ИЗМЕРЕНИИ
В своем становлении, развитии и деградации власть проходит несколько стадий. Идеологически власть всегда желает быть защищенной. В прежние времена было проще, носителем и владельцем идеологии и приводных ремней к ней (школы, институты, печать, телевидение) была партия - единственная, непобедимая, руководящая, она же единоличная власть. Даже в лукавой формуле - коллективное руководство - также оставалась диктатурность партии. Любая партия начинается с идеологии. Как показывает опыт, власть не может быть вне партии. Исключение - монархия и еще военная диктатура. Всякий разговор о якобы аполитичной армии - не более чем разговор. Всегда есть два пути: партии творят власть; и власть, нащупывающая дно под ногами, создает партию. Сначала монархия, а лишь затем приверженцы монархии и как итог монархическая партия. Носителем той или иной идеологии практически всегда является партия. Естественно, одержав победу на выборах, партия формирует власть, и дает ей напрокат на время правления свою идеологию. На Западе это малосущественно. Существует главная определяющая - частная собственность, рынок. Все остальные атрибуты -сопутствующие. В России испокон веков идеология была первична. В 1917 году Ленин практически установил диктатуру идеологии. Он сделал это не спонтанно, подчиняясь собственному фанатизму. Марксизм, по сути, особый вид религии, веры для неимущих, на которых Ленин сделал ставку. Малость частной собственности у бедняков позволила вождю пролетариата, используя стяжающую энергию зависти, провести массовое изъятие этой собственности у имущих. Как бы в пользу государства, а точнее, партийно-государственной бюрократии. Прозрение нэпом оказалось недолгим. Произошло уравнение прав, возможностей и интеллекта. Незаменимых людей нет.
Начиная с 1985 года все усилия реформаторских сил (сначала Горбачев и Яковлев, чуть позже Ельцин с новой плеядой 35-летних вершителей судьбы государственной) были употреблены на демонтаж идеологии социализма. Не на реорганизацию, структурные преобразования, экономические эксперименты - все это, разумеется, было, но было во-вторых, а первозначным, главенствующим следует считать отрешение от идеологического догмата. И вот тут выявился главный изъян реформаторов "второй волны". По ошибке многие из них восприняли демократию как идеологию, посчитав, что демократические преобразования и есть тот самый идейный каркас, который обеспечит духовную концепцию режима. Бесспорно, это рецидив остаточного мышления. По сути, демократия отвечает на вопрос "как?" (вообще-то самый трудный вопрос), "используя какие инструменты цивилизованного мира"? Идеология объединяющая или, применяя привычную лексику прошлых лет, вдохновляющая идея режима, отвечает совсем на другой вопрос : "для чего?" Разумеется, мы мыслим привычными категориями, но, увы, именно эти категории и доводы в полемике наиболее понятны. Проще говоря, что-то вроде "все во имя человека, все во благо его". Хотя и абстрактно, растекаемо, но значимо. Надо признать идеологи коммунизма были не так примитивны, как нам иногда хотелось бы их изобразить. По сути, библейские ценности и библейская лексика, лексика веры.
Может ли рынок - рыночные отношения, выравнивание экономического уклада - стать основополагающей идеей режима? Нет. Утверждение обратного как раз выдает в демократах навык талантливого заимствования, а не умение изобрести свою идею. Вот "ахиллесова пята" Бориса Ельцина, вот вечно плавающий, но неуловимый центр тяжести. Можно рассуждать о всеобщем равенстве, но выявить идеологический контекст "от каждого по способностям, каждому по труду" или "догнать и перегнать"... Всего два слова, а идея, вдохновляющая общество, налицо.
Настроенческим демократам именно этого не хватает - девиза повседневной работы. Почти уверен, президент двухтысячного года будет приговорен, если не обретет этого девиза. Россия - страна философическая, рассуждающая, ей нужен собирательный девиз. Если говорить о среде (а рынок это среда), то и лозунг должен соответствовать этой среде. Я бы эскизно обозначил его так : "не проедать, а развиваться". Тезис, раскрывающий, с одной стороны, наш очевидный национальный изъян, безалаберность и неумение рачительно расходовать обретенный ресурс. С другой - направление действия развиваться. Система распределения, складывавшаяся десятилетиями, - это система проедания. И "талонность", и жесткое планирование есть мышление дефицитности, мышление недоверия. Не случайно, что противоядием ограничениям стало не творчество, а воровство. "Возьмите суверенитета столько, сколько можете переварить" - при всей якобы ошибочности эта президентская фраза-экспромт претендует на главенствующую идеологию федеративного государства, расставляющую точки над "i" в разделении властных усилий центра и регионов.
В чем же проблема? Почему у нынешнего режима нет идеологии?
Во-первых, потому что нет идеолога.
Во-вторых, как уже было отмечено выше, нет понимания, что есть на самом деле объединяющая идея.
В-третьих, есть объективная путаница между целью и средствами.
И наконец, есть страх перед тем, прежним видом идеологии, которая в конечном итоге превратилась в дисциплинарный, лагерный распорядок жизни, выявивший главную порочащую суть всеохватной идеи - во что бы то ни стало найти врага. Враг - причина наших неудач, нашей неблагополучности, нашей экономической неуспешности. Враг внешний и враг внутренний. Увы, но демократы, крикливо отрицая этот идеологический диктат, впитали его суть. Деление общества на "наших" и "не наших" столь же существенно в либерально-демократической среде, как и в среде национально-патриотической, и уж тем более в среде коммунистической.
И еще одно. Отсутствие идеологии не значит отсутствие объединяющей общество идеи, потому как идеология - понятие суммарное, состоящее из принципов и постулатов бытия. Идея же - осмысленный стержень, магнит.
Отсчитывает уходящие дни политический хронометр. До президентских выборов остается 60, 55, 49 дней... Последняя суета у входа в избирком. Николай Рябов, глава избирательной комиссии, закованный в латы формальных принципов, и жалует, и милует. Странно, но миллион подписей оказался вполне преодолимым барьером. И обещанная пятерка кандидатов разрастается и превращается сначала в семерку, а затем в десятку претендентов - Геннадий Зюганов, Борис Ельцин, Григорий Явлинский, Александр Лебедь, Святослав Федоров, Аман Тулеев, Владимир Брынцалов, Мартин Шаккум, Михаил Горбачев, Владимир Жириновский, Галина Старовойтова и Юрий Власов на подходе. Двое последних отклонены избиркомом. Опять вмешается Верховный суд, и кто знает, возможно повторится история Брынцалова. Упрямый Рябов вынужден будет отступить. Двадцать восьмого апреля, в пятницу, Брынцалов получил, наконец, документ, удостоверяющий его кандидатство в президенты. Количество кандидатов - лишь подтверждение: мы оттаиваем, изгоняем из себя дух неальтернативности. Мы захлебываемся от возможности иметь не одну, а 20, 30, 50 партий. Не одного, а десять кандидатов в президенты; на одно место в парламенте выдвинуть пятнадцать претендентов. Мы, как и они. Нет, мы лучше их, мы демократичнее, "дозволеннее". Это пока. Уже брезжит где-то в подсознании усталость - не перегрелись ли. Так и говорим: "народ устал от политики, пора тормозить". В переводе на русский язык это значит - власть устала от народа. Ее раздражает реакция народа на неустроенность жизни, на неудачливость реформ, на невыплаченную зарплату.
Поздняя и долгая весна. Уже май, а в Москве всего-навсего +6°. Деревья было поверили теплу и начали распускаться. Два-три жарких дня, и все распахнулось, набухло. И лес еще без листвы, но все равно будто окутан прозрачным зеленоватым туманом. Но это лишь миг, мгновение. Снова антициклон, снова похолодание. Думали, только у нас, оказалось, нет. И в Европе тоже. Странно, но всюду одни и те же закономерности. Природа так же доверчива, как и люди. Весне положено начаться, и уже все наготове. Жизнь обретает признаки весны. И вдруг тепло оказывается обманчивым. Снова заморозки. Облетают цветы, обещавшие обильное плодоношение. Все вокруг буйно зеленое, но неизменчивость обманчива - урожай приговорен, его не будет. Страна живет в ожидании экономического чуда. Ведь была же оттепель. Да нет же, оттепель это исключение, циклон, а правило - это холода.
Президент вдруг поскользнулся, пошел неловко влево, наобещал и не выполнил, затем вправо, пообещал совсем другим, что обещать больше не будет, и опять не выполнил. Страну зашатало. Обещанный мир и согласие надломились. Началась чеченская война. Вот вам очередные заморозки. Средства, с трудом добытые, пошли на латание военных дыр. На армию, на МВД - там тоже войска, на пограничников - у них своя армия. Удивительная страна - одну армию обеспечить не можем: то впроголодь, то по холоду босиком. Зачем же три армии держать? И этого мало. Еще ведь и президентская гвардия, и войска МЧС. Все по той же причине: от шатания, от неуверенности. Если одна не защитит, другую на помощь позовем. Всегда кто-то же верен президенту?! И незачем зубоскалить, иронизировать на этот счет. У каждого президента свое начало, свое завершение. Похоже, президент отвыкает от президентства медленнее, чем народ от "его величества".
В Бонне 29 апреля я встретился с господином Шабовским, заместителем министра прессы и информации Германии. Вопросы одни и те же - кто победит на выборах: Ельцин или Зюганов? Чего ждать от коммунистов? Правда ли, что убит Дудаев? А сегодня, судя по сообщениям агентств, его преемник вице-президент Яндарбиев принял присягу. Приятно и жутковато, что весь мир живет по российским часам. Нет смысла пересказывать суть встречи. Запомнилось одно утверждение господина Шабовского: "Вы, русские, совершаете, как и мы, одну и ту же ошибку. Вы строите демократию, которая не умеет себя защищать". Идея сильной демократии - не новая идея. По ней тоскуют немцы, итальянцы, англичане. И мы, русские, тоже. Никого не устраивает эпидемия терроризма, разгул мафии. Но где грань между сильной демократией и полицейским государством? Вот в чем сложность.
Итак, народ устал от политики. Что это значит в понимании власти, в понимании окружения Ельцина, да и в понимании самого президента? Есть такая технология сохранения исторического облика городов. Фасады старых зданий сохраняются, а одряхлевшее нутро заменяется полностью: перекрытия, внутренние стены, планировка, все становится как бы современным. Это не реставрация. На реставрацию нет денег. Это капитальный ремонт. С фасада дворец, а внутри казарма - современное административное здание. Президент хотел бы фасад открытой политики сохранить, а саму политику управления страной для начала притенить, а затем и закрыть. "Что положено Юпитеру, то не положено быку!" Власть - тоже род человеческий. Ей присущи усталость, разочарование. Она нетерпелива, ее раздражает избыточность отрицательных эмоций. Так родился президентский девиз, которым он напутствовал нового председателя ВГТРК Эдуарда Сагалаева: "Сделайте народное телевидение".
План президента должен иметь две системы координат. Мы хотим, нас понимают, у нас получается. И вторая система: что делаем мы, если противная сторона игнорирует все наши действия и усилия - не частично, а все. Второй план - не менее значимый вклад в предвыборную копилку. Страна устала от войны. Вопрос: зачем ее надо было начинать, если вы не способны одержать победу? С точки зрения войны мир гарантирован, когда противник сломлен. Во всех иных случаях это мир временный, мир с амплитудой поражения, а не победы. Вообще, если Дудаев так настаивает на победе коммунистов на выборах, правомерно предположить, и это видно из поведения думской фракции КПРФ, да и самой партии, практически кроме заявлений, демагогически осуждающих кровопролитие, у коммунистов своего плана, разрешающего чеченский конфликт, нет. Потому что этот конфликт им нужен как разрушитель имиджа президента, по крайней мере, до выборов. И всякие кивки на Москву, что там интерес непрекращения войны, должны иметь точный идеологический адрес - кто это? Олигархи, сторонники КПРФ или те и другие, находящиеся в руководстве Министерства обороны, МВД, ФСБ, правительства, деловых кругах или среди авторитетов преступного мира?
Чечня - это еще одна порция страха. В чем же сложность? Неужели так трудно выяснить: с кем дудаевское руководство поддерживает тесные отношения в Москве? С кем ведет постоянные телефонные разговоры? То тут, то там выплескиваются скандальные сообщения о не пресекаемой практике подслушивания служебных и частных разговоров в Москве. Зададим себе риторический вопрос: кого и что прослушивают, если до сих пор не раскрыто ни одного заказного убийства и все "спецназовские" группы, засылаемые, в частности, в Чечню с секретными заданиями, мгновенно попадают в ловушку и полностью уничтожаются дудаевцами?
И все-таки сложность есть, и сложность немалая. Очевидное противостояние законодательной и исполнительной власти это всегда шанс третьей силы использовать этот конфликт во благо своих интересов. Дума контролируется коммунистами - это один лагерь (обозначим их по навязанной коммунистами формуле "левые силы"). Исполнительная власть как бы контролируется президентом - это демократические силы. Называть их правыми нелепо, но если те левые, то у этих нет выбора, они правые. При этом добавим: единомыслия исполнительной власти попросту не существует. Сегодня в армии, среди генералитета, в МВД, ФСБ, прокуратуре, в самом правительстве и в среде губернаторских служб по всей России - мощные пласты, а не единичные субъекты, ориентированные на большевистскую идею, которые с плохо скрытой радостью примут смену власти, уход с политической арены Бориса Ельцина. И это - не злой умысел, не спланированное проникновение идеологических противников в противоположный лагерь. Это реальность. Меняются лидеры, аппарат вечен. Демократы не создали своего аппарата, у них не было времени. Они в основе своей воспользовались существующим. Кто-то, возможно, изменил взгляды, дабы оказаться поближе к источнику света, но в основном в привычках и убеждениях человек - существо консервативное.
Сделать скрытое явным возможно, но тогда придется признать, что власть исполнительная борется с Дудаевым и она же его поддерживает. Просто этажи разные. На втором борются, а на третьем поддерживают. Или наоборот.
В феврале я участвовал в заседании правительственной комиссии по Чечне, как раз накануне своей отставки, случившейся 14 февраля. Полемизировались самые разные точки зрения. Так вот, один аспект этой дискуссии мне показался примечательным. Гавриил Попов сформулировал свою идею так: "Надо, чтобы Чечня из гири на ногах президента превратилась в козырь в его предвыборной борьбе. Для этого следует прекратить военные действия, вывести войска и дать согласие на проведение переговоров с Дудаевым. Так же дать согласие на референдум по вопросу - быть или не быть Чечне в составе России". Я оказался в числе тех, кто возражал Попову. Чечня не может быть козырем в предвыборном марафоне. Суть в другом. Свести уроки от чеченских событий, их влияние на президентские выборы до минимума. Да и само желание связать чеченскую кампанию, ее неуспех либо успех с выборами президента - увлечение опасное.
Президент уже сделал досадный просчет, заявив буквально на ходу, в своей замедленной манере: дескать, не решу чеченский конфликт, мне и соваться в президенты не резон. Это был очередной экспромт Ельцина. А раз сунулся, а он это сделал, теперь непременно решай, потому как никто тебя за язык не тянул, сам обещал. Решить эту проблему, превратившуюся в тяжелейший межнациональный военный и кровавый конфликт в одночасье, до выборов, как и долго-долго после них, невозможно! И всякая мгновенность переверстать ситуацию из минуса в плюс, как предлагал Гавриил Попов, мне представлялась маловероятной.
У чеченских событий есть своя история после 93-го года. Не учесть ее нельзя. Уже однажды Дудаев был оттеснен в предгорья к границе, но случился Буденновск, военные действия были прекращены. Эффективной местной власти, способной противостоять Дудаеву, поддерживать порядок в республике, не оказалось. После локальных военных неудач, после столкновения с федеральными войсками дудаевцы внушительно пополняли боезапас, укомплектовывались свежими силами и практически полностью восстанавливали боеспособность. И это происходило на глазах у якобы законной власти. В преддверии мирных инициатив, с которыми выступил Ельцин, армия провела массированные наступательные операции. Были успешно перекрыты каналы, по которым поступало оружие в Чечню. Блокада абхазских портов с моря дала бесспорные результаты. Ситуация повторилась. Опять дудаевские силы оттеснены в горные районы, опять не хватило месяца, чтобы боеспособность дудаевских сил свести до оборонительного минимума. Завгаев так же нереален, как и Хаджиев, хотя и теснее связан с чеченскими кланами на местах. Но все равно, он человек Москвы. Смешным в этой ситуации является тот факт, что в свое время он был уволен со своего поста по требованию Москвы. Именно Дудаев сменил изгнанного Завгаева. Уже не в первый раз Москва желает переложить ответственность за внутричеченские проблемы на плечи непосредственно чеченской власти. И уже не в первый раз желание центра опережает возможности этой самой чеченской власти. Сверхэффективно не влияние Дудаева, хотя оно есть. По-прежнему в Чечне правят страх и непредсказуемость. Что дискредитировало мирные переговоры год назад? Неисполнение обязательств, взятых сторонами. Мирные переговоры стали ширмой террористического наступления Дудаева. В чем риск плана Ельцина?
Первое. В уязвленной армии, которой не позволили завершить кампанию во второй раз. А значит, в признании напрасности потерь.
Любой шаг к примирению, предлагаемый Москвой, преподносится стороной, терпящей поражение (силы несопоставимы), в данном случае дудаевцами, как слабость Москвы, а значит, как их победа. Это уже психический синдром. У Дудаева нет иного энергетического ресурса. Ему необходимо продолжать сопротивление, чтобы остаться в рамках чеченского и исламского менталитета героем. В Чечне воюющий мужчина уже полубог. Это прерогатива фанатика. Не случайно на рынке оружия и охранных кадров самой надежной наемной охраной считаются чеченцы. Именно поэтому так затруднено проникновение в исламскую среду цивилизованных разведывательных агентур. Именно поэтому бессилен Израиль в своем незатухающем конфликте с палестинскими экстремистами, движением "Хаммаз". Бесспорно, этот шаг президента обеспечивает некий перелом общественных симпатий в его пользу. Российские матери, семьи, да и вся невоюющая армия, которая по приказу может быть брошена в любую минуту на этот кровоточащий плацдарм, должны оценить этот шаг президента. И шахтеры, измученные невыплатой заработанных денег, не могут не понимать, что Чечня - это черная дыра, в которую затягиваются гигантские средства налогоплательщиков. И, наконец, молодежь, она-то уж точно сторонница мира в Чечне, ибо сегодня служба в армии для молодых стала более обременительной, нежели была прежде.
И потом. Никогда не надо путать общество и сравнительно тонкий слой до безумия политизированных избирателей, крайне шумных, хором повторяющих различные заклинания политических лидеров.
Либо державных, если это Зюганов или Руцкой: непременно остаться державой, символизирующей мощь и силу! Только силу уважают! И только сильных боятся!
Либо демократических, таких, как Гайдар или Явлинский, произносящих заклинания о свободе слова и правах человека.
Либо зацикленных на идее возрождения Союза и Советов - таких, как Лукьянов, Варенников и даже Ампилов.
Так вот, все эти разговоры, что народ не допустит, народ не позволит, пустой вымысел. Народу наплевать и на лозунговые аттестации Зюганова, Лукьянова. Это все забавы партийного актива. Ему также наплевать на концептуальные афоризмы Егора Гайдара или Бориса Федорова. Впрочем, и на призывы Ельцина к единству российского государства, к разделению полномочий с субъектами Федерации и т.д. Народ в своей массе живет упрощенной философией: должен быть достаток, должны быть мир, работа, жилье и спокойствие, уверенность в завтрашнем дне. И все. Остальное - манерность, интриги политики. И будет ли это все в едином государстве, в государстве правовом, в Советском Союзе или просто в России, с наличием свободы слова или при ее полном отсутствии, на приватизированном предприятии или по-прежнему государственном - миллионам сограждан неважно. Потому как свобода слова не может заменить отсутствие зарплаты; вхождение России в Совет Европы компенсировать безостановочный спад производства; появление французской салями не сведет на нет страх перед преступным беспределом.
Очередная уязвимость и слабость Ельцина - отсутствие рядом с ним грамотного, яркого идеолога. В свое время именно А.Н.Яковлев в определяющем масштабе обеспечил успех идеи горбачевской перестройки. И если наступает время лидеров-практиков, то это тем более делает их крайне уязвимыми в сфере объединяющей идеи. Нет такой идеи и у коммунистов. Выносить побитый молью гардероб еще раз на улицу вряд ли разумно. Коммунисты тем не менее это делают, действуя по принципу: чем никакой идеи, лучше старая. По крайней мере, на месте, где написана объединяющая идея, нет дыры.
Отсутствие идеолога при лидере объясняется с одной стороны нехваткой даровитых людей, готовых посвятить этому свое "я" на условиях забвения, с другой - невероятной ревностью тех, кто формирует окружение, соревнующееся в своей приближенности к вождю. Всегда есть опасность, что идеолог может оказаться умнее вождя. Извечная беда России - горе от ума.
Мне вспоминается один случай. В 91-92-м годах я сделал несколько телевизионных бесед с Борисом Ельциным. Это было непростое занятие. Я сразу понял, что Ельцин - фигура довлеющая, и журналисты тушуются, начинают поддакивать ему, боятся задать острый и неприятный для него вопрос. Короче, получается заштатное интервью, а беседы нет. Беседа предполагает некое равенство участвующих. В понимании ельцинского окружения, уже начиная с 1991 года никакого равенства с президентом быть не может. Мне эти рассуждения всегда казались и смешными, и примитивными. И я, естественно, все делал наоборот. Должен признать, что это было серьезным камнем преткновения в моих отношениях с Б.Н.Ельциным. И даже не с ним, а с высокодолжностными слугами типа Коржакова и с семьей президента, которая все время твердила Ельцину, что в этих самых беседах Попцов выглядит слишком независимо и много говорит. Все это мне напомнило один исторический курьез. Художник Евгений Грозмани когда-то работал ретушером в "Огоньке". И вот на очередном съезде партии фотокорреспондент "Огонька" употребил новинку, сделал экспериментальную съемку сверху. Он снял президиум съезда не фронтально, а под значительным углом, с верхней точки. Впоследствии такая съемка стала нормой. Снимок получился грандиозный и необычный. В те трогательные времена материалы такого рода просматривались до их выхода в свет в Политбюро. Редактор "Огонька" привез снимки Маленкову и разложил их перед ним на столе. Маленков тотчас обратил внимание на центральный снимок и спрашивает:
- А это что такое?
Редактор объяснил, что снимок сделан с непривычной точки.
- С какой точки? - спросил Маленков.
- С верхней, Георгий Максимилианович.
- Вы хотите сказать, - уточнил Маленков, - что фотограф был над товарищем Сталиным?
Но вернусь к своим делам. После очередной беседы, которую я сделал с президентом, меня попросил зайти Вячеслав Костиков, пресс-секретарь Ельцина. Костиков был смущен и долго подбирал слова, чтобы объяснить мне ситуацию.
- Видишь ли, - сказал он, - все обратили внимание, что в своих беседах с президентом ты очень активен.
Я удивился и сказал, что достаточно уважаю президента и жестко отслеживаю объемы текстов и что моя речь занимает не более 12-15%, что это минимально допустимый объем в диалоге. Костиков согласился со мной, а затем, отведя взгляд в сторону, сказал:
- Олег, ты слишком умный, это раздражает.
Данная телебеседа была последней, которую я провел с президентом. Я дал себе слово, что никогда впредь не сяду в эфире напротив этого человека. Я хорошо чувствовал Ельцина, знал, как его разогреть в разговоре и, если угодно, разозлить, чтобы мгновенно заговорила фактура президента, его нестандартность, юмор и даже угловатость, которая придавала его словам весомость и свой, очень самородковый стиль.
Итак, власть не терпит конкуренции. Согласно известному изречению, в жизни не делят двух вещей - власть и женщин. Десятки аналитических центров, которые созданы президентским окружением, имеют самое разное подчинение, и вследствие их различности и должностной ревности создать эту единую идеологию не в состоянии.
В ДРУГОМ ИЗМЕРЕНИИ
В своем становлении, развитии и деградации власть проходит несколько стадий. Идеологически власть всегда желает быть защищенной. В прежние времена было проще, носителем и владельцем идеологии и приводных ремней к ней (школы, институты, печать, телевидение) была партия - единственная, непобедимая, руководящая, она же единоличная власть. Даже в лукавой формуле - коллективное руководство - также оставалась диктатурность партии. Любая партия начинается с идеологии. Как показывает опыт, власть не может быть вне партии. Исключение - монархия и еще военная диктатура. Всякий разговор о якобы аполитичной армии - не более чем разговор. Всегда есть два пути: партии творят власть; и власть, нащупывающая дно под ногами, создает партию. Сначала монархия, а лишь затем приверженцы монархии и как итог монархическая партия. Носителем той или иной идеологии практически всегда является партия. Естественно, одержав победу на выборах, партия формирует власть, и дает ей напрокат на время правления свою идеологию. На Западе это малосущественно. Существует главная определяющая - частная собственность, рынок. Все остальные атрибуты -сопутствующие. В России испокон веков идеология была первична. В 1917 году Ленин практически установил диктатуру идеологии. Он сделал это не спонтанно, подчиняясь собственному фанатизму. Марксизм, по сути, особый вид религии, веры для неимущих, на которых Ленин сделал ставку. Малость частной собственности у бедняков позволила вождю пролетариата, используя стяжающую энергию зависти, провести массовое изъятие этой собственности у имущих. Как бы в пользу государства, а точнее, партийно-государственной бюрократии. Прозрение нэпом оказалось недолгим. Произошло уравнение прав, возможностей и интеллекта. Незаменимых людей нет.
Начиная с 1985 года все усилия реформаторских сил (сначала Горбачев и Яковлев, чуть позже Ельцин с новой плеядой 35-летних вершителей судьбы государственной) были употреблены на демонтаж идеологии социализма. Не на реорганизацию, структурные преобразования, экономические эксперименты - все это, разумеется, было, но было во-вторых, а первозначным, главенствующим следует считать отрешение от идеологического догмата. И вот тут выявился главный изъян реформаторов "второй волны". По ошибке многие из них восприняли демократию как идеологию, посчитав, что демократические преобразования и есть тот самый идейный каркас, который обеспечит духовную концепцию режима. Бесспорно, это рецидив остаточного мышления. По сути, демократия отвечает на вопрос "как?" (вообще-то самый трудный вопрос), "используя какие инструменты цивилизованного мира"? Идеология объединяющая или, применяя привычную лексику прошлых лет, вдохновляющая идея режима, отвечает совсем на другой вопрос : "для чего?" Разумеется, мы мыслим привычными категориями, но, увы, именно эти категории и доводы в полемике наиболее понятны. Проще говоря, что-то вроде "все во имя человека, все во благо его". Хотя и абстрактно, растекаемо, но значимо. Надо признать идеологи коммунизма были не так примитивны, как нам иногда хотелось бы их изобразить. По сути, библейские ценности и библейская лексика, лексика веры.
Может ли рынок - рыночные отношения, выравнивание экономического уклада - стать основополагающей идеей режима? Нет. Утверждение обратного как раз выдает в демократах навык талантливого заимствования, а не умение изобрести свою идею. Вот "ахиллесова пята" Бориса Ельцина, вот вечно плавающий, но неуловимый центр тяжести. Можно рассуждать о всеобщем равенстве, но выявить идеологический контекст "от каждого по способностям, каждому по труду" или "догнать и перегнать"... Всего два слова, а идея, вдохновляющая общество, налицо.
Настроенческим демократам именно этого не хватает - девиза повседневной работы. Почти уверен, президент двухтысячного года будет приговорен, если не обретет этого девиза. Россия - страна философическая, рассуждающая, ей нужен собирательный девиз. Если говорить о среде (а рынок это среда), то и лозунг должен соответствовать этой среде. Я бы эскизно обозначил его так : "не проедать, а развиваться". Тезис, раскрывающий, с одной стороны, наш очевидный национальный изъян, безалаберность и неумение рачительно расходовать обретенный ресурс. С другой - направление действия развиваться. Система распределения, складывавшаяся десятилетиями, - это система проедания. И "талонность", и жесткое планирование есть мышление дефицитности, мышление недоверия. Не случайно, что противоядием ограничениям стало не творчество, а воровство. "Возьмите суверенитета столько, сколько можете переварить" - при всей якобы ошибочности эта президентская фраза-экспромт претендует на главенствующую идеологию федеративного государства, расставляющую точки над "i" в разделении властных усилий центра и регионов.
В чем же проблема? Почему у нынешнего режима нет идеологии?
Во-первых, потому что нет идеолога.
Во-вторых, как уже было отмечено выше, нет понимания, что есть на самом деле объединяющая идея.
В-третьих, есть объективная путаница между целью и средствами.
И наконец, есть страх перед тем, прежним видом идеологии, которая в конечном итоге превратилась в дисциплинарный, лагерный распорядок жизни, выявивший главную порочащую суть всеохватной идеи - во что бы то ни стало найти врага. Враг - причина наших неудач, нашей неблагополучности, нашей экономической неуспешности. Враг внешний и враг внутренний. Увы, но демократы, крикливо отрицая этот идеологический диктат, впитали его суть. Деление общества на "наших" и "не наших" столь же существенно в либерально-демократической среде, как и в среде национально-патриотической, и уж тем более в среде коммунистической.
И еще одно. Отсутствие идеологии не значит отсутствие объединяющей общество идеи, потому как идеология - понятие суммарное, состоящее из принципов и постулатов бытия. Идея же - осмысленный стержень, магнит.
Отсчитывает уходящие дни политический хронометр. До президентских выборов остается 60, 55, 49 дней... Последняя суета у входа в избирком. Николай Рябов, глава избирательной комиссии, закованный в латы формальных принципов, и жалует, и милует. Странно, но миллион подписей оказался вполне преодолимым барьером. И обещанная пятерка кандидатов разрастается и превращается сначала в семерку, а затем в десятку претендентов - Геннадий Зюганов, Борис Ельцин, Григорий Явлинский, Александр Лебедь, Святослав Федоров, Аман Тулеев, Владимир Брынцалов, Мартин Шаккум, Михаил Горбачев, Владимир Жириновский, Галина Старовойтова и Юрий Власов на подходе. Двое последних отклонены избиркомом. Опять вмешается Верховный суд, и кто знает, возможно повторится история Брынцалова. Упрямый Рябов вынужден будет отступить. Двадцать восьмого апреля, в пятницу, Брынцалов получил, наконец, документ, удостоверяющий его кандидатство в президенты. Количество кандидатов - лишь подтверждение: мы оттаиваем, изгоняем из себя дух неальтернативности. Мы захлебываемся от возможности иметь не одну, а 20, 30, 50 партий. Не одного, а десять кандидатов в президенты; на одно место в парламенте выдвинуть пятнадцать претендентов. Мы, как и они. Нет, мы лучше их, мы демократичнее, "дозволеннее". Это пока. Уже брезжит где-то в подсознании усталость - не перегрелись ли. Так и говорим: "народ устал от политики, пора тормозить". В переводе на русский язык это значит - власть устала от народа. Ее раздражает реакция народа на неустроенность жизни, на неудачливость реформ, на невыплаченную зарплату.
Поздняя и долгая весна. Уже май, а в Москве всего-навсего +6°. Деревья было поверили теплу и начали распускаться. Два-три жарких дня, и все распахнулось, набухло. И лес еще без листвы, но все равно будто окутан прозрачным зеленоватым туманом. Но это лишь миг, мгновение. Снова антициклон, снова похолодание. Думали, только у нас, оказалось, нет. И в Европе тоже. Странно, но всюду одни и те же закономерности. Природа так же доверчива, как и люди. Весне положено начаться, и уже все наготове. Жизнь обретает признаки весны. И вдруг тепло оказывается обманчивым. Снова заморозки. Облетают цветы, обещавшие обильное плодоношение. Все вокруг буйно зеленое, но неизменчивость обманчива - урожай приговорен, его не будет. Страна живет в ожидании экономического чуда. Ведь была же оттепель. Да нет же, оттепель это исключение, циклон, а правило - это холода.
Президент вдруг поскользнулся, пошел неловко влево, наобещал и не выполнил, затем вправо, пообещал совсем другим, что обещать больше не будет, и опять не выполнил. Страну зашатало. Обещанный мир и согласие надломились. Началась чеченская война. Вот вам очередные заморозки. Средства, с трудом добытые, пошли на латание военных дыр. На армию, на МВД - там тоже войска, на пограничников - у них своя армия. Удивительная страна - одну армию обеспечить не можем: то впроголодь, то по холоду босиком. Зачем же три армии держать? И этого мало. Еще ведь и президентская гвардия, и войска МЧС. Все по той же причине: от шатания, от неуверенности. Если одна не защитит, другую на помощь позовем. Всегда кто-то же верен президенту?! И незачем зубоскалить, иронизировать на этот счет. У каждого президента свое начало, свое завершение. Похоже, президент отвыкает от президентства медленнее, чем народ от "его величества".
В Бонне 29 апреля я встретился с господином Шабовским, заместителем министра прессы и информации Германии. Вопросы одни и те же - кто победит на выборах: Ельцин или Зюганов? Чего ждать от коммунистов? Правда ли, что убит Дудаев? А сегодня, судя по сообщениям агентств, его преемник вице-президент Яндарбиев принял присягу. Приятно и жутковато, что весь мир живет по российским часам. Нет смысла пересказывать суть встречи. Запомнилось одно утверждение господина Шабовского: "Вы, русские, совершаете, как и мы, одну и ту же ошибку. Вы строите демократию, которая не умеет себя защищать". Идея сильной демократии - не новая идея. По ней тоскуют немцы, итальянцы, англичане. И мы, русские, тоже. Никого не устраивает эпидемия терроризма, разгул мафии. Но где грань между сильной демократией и полицейским государством? Вот в чем сложность.
Итак, народ устал от политики. Что это значит в понимании власти, в понимании окружения Ельцина, да и в понимании самого президента? Есть такая технология сохранения исторического облика городов. Фасады старых зданий сохраняются, а одряхлевшее нутро заменяется полностью: перекрытия, внутренние стены, планировка, все становится как бы современным. Это не реставрация. На реставрацию нет денег. Это капитальный ремонт. С фасада дворец, а внутри казарма - современное административное здание. Президент хотел бы фасад открытой политики сохранить, а саму политику управления страной для начала притенить, а затем и закрыть. "Что положено Юпитеру, то не положено быку!" Власть - тоже род человеческий. Ей присущи усталость, разочарование. Она нетерпелива, ее раздражает избыточность отрицательных эмоций. Так родился президентский девиз, которым он напутствовал нового председателя ВГТРК Эдуарда Сагалаева: "Сделайте народное телевидение".