Страница:
Барбара побледнела и сказала:
— Элизабет, я же предупреждала тебя, чтобы этого пса сегодня здесь не было!
— А какое ты имеешь право распоряжаться? — негромко ответила Элизабет. — И в конце концов это дом не только твой, но и Генри.
Тогда Барбара переключилась на Бена,
— Это может быть опасным для ребенка, — сказала она.
Все взгляды вдруг обратились к Бену. Обитатели, дома смотрели на него с таким вниманием, словно од был Моисеем, спустившимся с горы Синайской. «Первая проверка», — догадался он.
Все они ждали его приговора: Элизабет — с неприязнью, Барбара — с надеждой, Хью — со злорадством. Сара Энн тоже ждала, и было видно, что она полностью на стороне Генри.
Во всяком случае, Бен точно знал, чего хочет Сара Энн.
Он пожал плечами.
— Мне кажется, что по сравнению с нашей кошкой, которая царапается как сам дьявол, Генри просто джентльмен, — сказал он и покосился на Элизабет. В глазах ее промелькнула благодарность.
Бен быстро перевел взгляд на Барбару и успел заметить в ее глазах удивление, которое она, впрочем, тут же постаралась погасить.
— Я прежде, всего думала о ребенке, — сказала Барбара. — Мне очень не хочется, чтобы девочка заболела, а на этих животных всегда столько заразы…
— На людях ничуть не меньше, — спокойно парировала Элизабет. — А как поживает ваша кошка?
Личико Сары Энн радостно засияло.
— Папа сказал, чтобы я оставила ее наверху, но это не страшно: Аннабел обожает поваляться на кровати. А еще раньше кто-то принес ей молока, и она была так рада. Я вот только думаю: а сможет она полюбить Генри? — Она нахмурилась и очень серьезно спросила:
— Как вы думаете, они сумеют подружиться?
— А почему бы и нет? Особенно когда получше узнают друг друга, — дипломатично ответила Элизабет.
Диковатая неугомонная кошка и огромный спокойный пес? Бен невольно усмехнулся. К тому же Аннабел так влюблена в свою хозяйку, что вряд ли потерпит рядом с собой пса-соперника. Во всяком случае, не скоро смирится с его присутствием рядом со своим божеством.
— Как бы то ни было, Сара Энн, — сказал Бен, — но купаться ты будешь в ванной.
С этими словами он взял девочку на руки, подальше от мокрого языка Генри, и взглянул на Элизабет. Та правильно поняла его.
— Пойдемте обедать, — громко сказала Элизабет и широким жестом пригласила всех в соседнюю комнату. Бен вместе с Сарой Энн последовал за нею, Барбара и Хью замыкали процессию.
Они вошли в столовую. Это была большая комната с огромным столом посередине. За этот стол без труда уселись бы и тридцать человек. Возле стола стояло пять стульев: один в торце и по два стула по краям. На одном из стульев на левой стороне была предусмотрительно положена высокая подушка.
— Это для Сары Энн? — спросил Бен, обернувшись к Элизабет.
— Да, если вы не против, — ответила она и странно улыбнулась.
Бесспорно, из всех обитателей Калхолма она являлась самой большой загадкой для Бена. Эта женщина, казалось, была соткана из противоречий. Временами неприязненная, временами удивленная, а еще чаще — просто настороженная. Хотелось бы ему заглянуть в ее мысли!
Бен помог Саре Энн усесться на приготовленный для нее стул. Он не торопился: ему было очень любопытно посмотреть, как станут рассаживаться остальные. Хью подвинул один из стульев на правой стороне для Барбары, соседний с ним — для Элизабет, а сам привычно уселся во главе стола.
«Во главе стола, — отметил Бен. — То есть там, где положено сидеть наследнику рода. А если так, то Хью чувствует себя хозяином этого дома и претендует на большие права, чем вдова предыдущего хозяина — Элизабет. Интересно, кто же на самом деле правит здесь бал?»
Бен уселся на стул рядом с Сарой Энн, помог ей расправить на коленях накрахмаленную салфетку. Девочка удивленно посмотрела на стопку тарелок, на батарею хрустальных бокалов и фужеров, на длинный сверкающий ряд ножей и вилок, лежащих перед нею, и спросила шепотом, но таким громким, что его было слышно на другом конце стола:
— Боже, зачем их так много?
Бен усмехнулся. Действительно, ножей и вилок лежало больше чем достаточно. Ему и самому давненько не приходилось сиживать за таким столом. Что ж, придется напрячь память и вспомнить, как это было когда-то, в те годы, когда начинающий адвокат Бен Мастерс бывал на официальных приемах. Так что не беда. Сообразим, что к чему.
— Пользуйся пока одним ножом и одной вилкой, — так же шепотом ответил он Саре Энн. Хью услышал его и нахмурился.
— Если вы собираетесь задержаться здесь, — сказал он, — то девочке придется научиться вести себя за столом. Да и вам тоже, между прочим.
— Мы действительно собираемся остаться здесь, — спокойно ответил Бен. — А что касается хороших манер, то в этом доме кое-кому действительно необходимо поучиться. Я имею в виду не только искусство обращаться с ножами и вилками.
Хью побагровел, Барбара ахнула, а на лице Элизабет отразилось уважительное одобрение. Бен почувствовал, как внутри его начинает закипать гнев. Он понимал при этом и негодование Хью Гамильтона, которому прямо в лицо высказали все, что о нем думают. Положение, прямо скажем, не из приятных.
Ну, ладно. С него, Бена, тоже хватит.
И он спокойно уставился через стол на Хью, не пытаясь больше скрыть своего отношения к этому человеку. Гамильтон сидел на своем стуле прямо, как жердь, отчего казался еще выше, чем был на самом деле. Женщинам он, наверное, нравился. Да, Хью можно было бы назвать симпатичным и даже красивым, если бы только не огонь неутоленного тщеславия в глазах, да не эти жесткие складки в уголках губ. А так, в целом, хорош — светловолосый, голубоглазый…
— Хью никого не хотел обидеть, — попыталась сгладить ситуацию Барбара. — Он просто имел в виду, что некоторые наши традиции могут оказаться для вас… новыми, и… мы… Мы хотим, чтобы вы чувствовали себя в Калхолме как дома.
Ложь, конечно, но ни к чему не придерешься. Бен заметил предупреждающий взгляд, который бросила на Хью Барбара, и подумал, что эту парочку, похоже, объединяет нечто большее, чем узы дальнего родства.
Хью продолжал сидеть молча, с сердитым, надутым лицом.
Барбара перевела взгляд на Бена и сказала ему, ослепительно улыбнувшись:
— Как вы доехали? Путешествие было приятным?
— Более или менее, — ответил Бен.
— А как вам понравилась Шотландия?
— Интересная страна, — вяло ответил Бен, наблюдая за молоденькой служанкой, появившейся возле стола с большой супницей, из которой валил пар.
— Америка, как я слышала, тоже очень интересная страна, — пыталась спасти разговор Барбара. Ну, что ж, пусть попробует. Она наклонилась к Бену, делая вид, что не обращает внимания на его оскорбительно короткие реплики. Поморгала своими длинными ресницами, блеснула необыкновенными глазами.
Барбара флиртовала. Открыто, прямолинейно, ничуть не сомневаясь в своем успехе. Ей и в голову не приходило, что на планете по имени Земля существует мужчина, на которого ее чары не смогут подействовать.
— Интересная, — вежливо улыбнулся Бен.
— Я никогда прежде не видела американцев. Последние слова она произнесла с придыханием. Хью закашлял, желая привлечь к себе ее внимание, а Элизабет слегка приподняла бровь, словно давая Бену понять, что она, Элизабет, прекрасно понимает игру своей золовки.
— Мне так хочется побольше узнать об этой стране, — продолжала тем временем ворковать Барбара. — Америка мне кажется просто удивительной.
— У тебя еще будет возможность расспросить об Америке, — вмешалась Элизабет. — Но мне кажется, что нашему гостю нужно дать спокойно поесть для начала.
Бен улыбнулся.
— Во всяком случае, Сара Энн голодна как волк, это уж точно.
Он быстро выбрал из вереницы ложек наиболее, по его мнению, подходящую и уверенно вручил ее Cape Энн. Та ответила ему благодарной улыбкой, и Бен понял, что эта кроха если и не понимает, то прекрасно чувствует напряжение, царящее за столом.
Она поднесла ложку супа ко рту, тщательно исследовала его на вкус, затем зачерпнула другую. Сара Энн умела есть красиво — дай бог здоровья за это добрейшей миссис Калворти!
Бен тоже проглотил несколько ложек, а затем попросил:
— Расскажите мне поподробнее о Калхолме. Велико ли поместье? Что здесь выращивают?
— Наши планы связаны с разведением овец, — сказала Барбара. — И мы уже занимались бы этим, если бы не сопротивление Элизабет. Мы надеемся на вашу поддержку.
— Что бы он ни сказал, — сердито буркнул Хью, — мой адвокат всегда сможет оспорить его решение.
— Мистер Алистер не пойдет на это, — негромко возразила Элизабет, оборачиваясь к Бену. — Отец моего покойного мужа начал разводить в поместье скаковых лошадей. Муж продолжал дело отца. У нас лучшие лошади в Шотландии, и одна из них — жеребец по кличке Шэдоу. Он заявлен на участие в Гранд Националь на следующий год. Если он победит, мы станем знаменитыми коннозаводчиками и сможем получать с этого дела огромные прибыли…
— Если он победит, — оборвал ее Хью. — А пока что эти проклятые лошади только сжирают все наши доходы. Одно разорение с этими тварями.
— Маркиз всю жизнь посвятил тому, чтобы вывести эту породу, — спокойно сказала Элизабет. — Вы знаете, как он мечтал о победе в Гранд Националь.
— Но мы знаем и о том, как эта мечта погубила твоего мужа, — вставила Барбара. — И я не понимаю, чего ты-то собираешься добиться с этими лошадьми?
Элизабет хотела было что-то возразить, но удержалась и, молча пожав плечами, обратилась к Бену:
— А вы ездите верхом, мистер Мастерс?
— Немного, — ответил Бен.
Элизабет, казалось, была несколько озадачена таким уклончивым ответом, а Барбара, в свою очередь, не скрывала торжества.
— А я думал, что раз вы с Запада, а там все… ну, как их?.. А, ковбои! — вставил Хью.
— Не все, — ответил Бен. — У нас в Америке живут разные люди.
— Мистер Алистер говорил, что вы — адвокат. Это правда? — попыталась сменить тему Барбара.
— Начинающий.
Бен не стал уточнять, чем он занимался последние восемь лет и как его занятия были связаны с законом.
— А в войне за независимость вы участвовали? — поинтересовался Хью. — И на чьей стороне: южан?
Бен знал, что многие британцы, и шотландцы в том числе, симпатизировали повстанцам. Понимал он и то, что Хью никак не может решить этого для себя сам — ведь у Бена совершенно отсутствовал южный акцент.
— Вы имеете в виду мятежников? — спросил Бен. — Ну, таких и в Британии хватало. Могу я узнать, на чьей стороне воевали ваши предки?
— Иными словами, Хью, не суй нос не в свое дело, — прокомментировала Элизабет.
— Мое дело — Калхолм, — мрачно покосился на нее через стол Хью.
«Любопытно, — подумал Бен. — Они сцепились из-за меня, или это для них привычное дело?»
— Хью такой любопытный, — мягко заметила Барбара. — А здесь так редко можно встретить американца…
Она задумчиво посмотрела своими фиалковыми глазами на Бена и спросила:
— Вот вы, например, видели когда-нибудь индейцев?
— Доводилось, — осторожно ответил Бен. — И даже больше, чем хотелось бы.
Что правда, то правда. Пока индейцы вели себя тихо, он придерживался мнения, что полиция должна вести себя с ними по принципу: живи и жить давай другим.
— А они правда снимают с людей скальпы? — поинтересовалась Барбара, жеманно складывая сердечком губы.
Бен обернулся, чтобы посмотреть, разделяет ли Элизабет кровожадное любопытство своей золовки, но не смог ничего прочитать ни в ее глазах, ни на ее невозмутимом лице. Да, она прислушивалась к разговору — и не более того.
— А что такое скальп? — разорвал тишину звонкий голосок Сары Энн.
— Это то, что находится у человека на голове, Ягодка, — пояснил Бен.
— А я думала, что у нас на голове волосы.
— Правильно, — сказал Бен. — А то, что под ними — это и есть скальп.
Сара Энн задумалась, а Бен залюбовался ею. Ему всегда безумно нравилось наблюдать, как размышляет эта кроха.
В столовой неслышно появилась все та же молодая служанка. Она убрала со стола супницу и принесла новое блюдо.
— Что это? — удивленно спросила Сара Энн, уставившись в свою тарелку.
— Лосось, — объяснила ей Элизабет. — Любишь эту рыбу?
— Н-не знаю, — осторожно протянула Сара Энн. — Но Калли учила меня, что нужно съедать все, что тебе положено в тарелку. Хорошие девочки всегда оставляют свою тарелку чистой, — заявила она так, словно речь шла о мировом законе.
Затем понизила голос и добавила:
— Сказать по правде, я уже не очень голодна.
— Калли. А кто это? — спросила Элизабет.
— Калли присматривала за мной, — ответила девочка. — А теперь я ее больше не увижу.
В голосе Сары Энн было столько тоски, что сердце Бена не выдержало. Он откинулся на спинку стула, обхватил девочку и пересадил к себе на колени. Ему было глубоко наплевать, что по этому поводу подумают остальные.
— Не ешь, если не хочется или если ты устала. — И только тут Бен понял, что не заметил главного. Сара Энн отказывалась от еды не потому, что была сыта, а потому, что была испугана. Ему бы давно догадаться, а он… Когда только он научится разбираться в детских желаниях и чувствах!
— Я не устала, — сказала Сара Энн.
— А я все же думаю, что нам с тобой пора, — ответил Бен. — У тебя был трудный день.
— Горничная может отвести ее в спальню, — с ноткой недоумения сказала Барбара.
— Боюсь, у меня тоже был не самый легкий день, — ответил Бен. Он смерил Хью тяжелым взглядом и добавил с усмешкой:
— Благодарю за гостеприимство.
Затем снял со стула Сару Энн и медленно поднялся сам, чувствуя, как начинает ломить левую ногу.
Элизабет тоже поднялась со своего места.
— Я распоряжусь, чтобы вам в спальню принесли горячего молока и бренди, — сказала она.
— Я бы предпочел виски, если в доме есть.
Элизабет на мгновение замялась, но потом все же сказала:
— Если хотите, я завтра с удовольствием покажу вам наши конюшни.
Сара Энн немедленно ожила и задрала вверх голову.
— Отличная идея! — воскликнул Бен, беря девочку на руки. — А у вас там пони случаем не найдется?
— Жеребята у нас есть, кобылка тоже, а вот пони, увы… — ответила Элизабет. — Но я попрошу Каллума, чтобы он нашел пони где-нибудь в окрестных деревнях.
— Каллум?
— Каллум Трапп. Он объезжает у нас лошадей.
— Благодарю вас, — сказал Бен и окинул быстрым взглядом столовую.
Хью тоже успел подняться из-за стола и враждебно уставился на говорящих.
— Так, значит, собираетесь остаться? — мрачно спросил он.
Бен спокойно выдержал его взгляд и ответил:
— А у вас есть возражения?
— Есть. Вы — нездешние. И у вас нет прав.
— С точки зрения Сары Энн, у вас прав еще меньше, чем у нее, — негромко заметил Бен. — Ей-то они, по крайней мере, принадлежат с рождения.
— Лукавый дьявол! — взорвался Хью. — Хватит давить на чувства! Вам деньги нужны? Так забирайте их и проваливайте отсюда…
— Думайте, что хотите, — все так же невозмутимо сказал Бен, а про себя поморщился: «Господи, да что же с моей ногой-то делается? Чем дальше, тем хуже».
Стараясь не выдать своих чувств, он обернулся к дамам.
— Доброй ночи, — сказал он, обращаясь к ним обеим.
Затем он повернулся и направился к двери, крепко прижимая к себе Сару Энн. Глоточек виски, обещанного Элизабет Гамильтон, и в постель. Больше сегодня ему уже ничего не нужно.
Но мозг Бена, привыкший постоянно анализировать, тем не менее продолжал свою работу, подкидывая сквозь сумятицу посторонних мыслей вопросы, на которые интересно было бы получить ответ.
Например. Что имела в виду Барбара, сказав, что мечта старого маркиза убила мужа Элизабет? Еще один несчастный случай? Такой же, как те ящики в Глазго? И вообще, не слишком ли часто здесь происходят несчастные случаи?
Вспоминая о неприкрытой враждебности Хью, Бен вдруг задумался над тем, откуда она может брать истоки. Ответа пока у него не было, но не было больше и сомнений, что этот человек вполне мог пойти на подкуп адвоката.
А Барбара? Такая же хитрая, как и красивая. Опасная смесь. И к тому же, она явно на стороне Хью. А если так, то не причастны ли они оба к тому случаю в гавани?
И наконец, Элизабет Гамильтон. Понять ее гораздо труднее, чем тех двоих. И по лицу ее немного прочитаешь, и в словах она сдержанна. Пожалуй, только одна настоящая ее страсть сегодня прорвалась наружу: лошади. Достаточная ли это причина для того, чтобы строить злодейские планы против иностранца и ребенка? Да и какой ей прок от таких планов? Ну, Хью тогда станет наследником, и что?
М-да, запутанный клубочек, черт побери!
Войдя в спальню, Бен стряхнул все мысли и принялся за дело. Он опустил на пол Сару Энн, и та немедленно побежала к корзине. Открыла ее и стала гладить Аннабел, ласково шепча ей что-то на, ушко, а затем опустилась на пол, прислонившись головой к кровати. На шее у нее был тот самый шарф, и Бен знал, что сегодня она непременно будет спать в нем.
«Пора бы его постирать», — подумал Бен. И в самом деле, от бесконечной носки шарф потерял свой первоначальный голубой цвет и стал грязно-серым.
«Хорошие девочки никогда ничего не оставляют на тарелке».
Как же старалась сегодня малышка быть «хорошей девочкой»!
Старый дворецкий появился в раскрытой двери, постоял немного, а затем вошел в спальню. В руках у Дункана был поднос, на котором стояли два стакана, кувшин с горячим молоком и бутылка золотистого виски. И еще на нем лежала сигара. Бен, разумеется, был признателен Элизабет Гамильтон за заботу, хотя у него появились определенные мысли по поводу подлинных причин ее щедрости.
Бен налил в стакан горячего молока, подождал, пока Сара Энн выпьет, а затем помог ей переодеться в длинную ночную рубашку. Коснулся пальцами шарфа на ее шее.
— Может быть, попросим кого-нибудь постирать его? — спросил он.
Сара Энн крепко вцепилась в грязный, замусоленный край шарфа.
— Нет, — твердо ответила она. — Нет.
— Ну не сейчас, когда-нибудь, — сказал Бен.
— Ну, когда-нибудь, — согласилась она сонно. И Бен подумал, что это «когда-нибудь» вряд ли на самом деле наступит. Может быть, снять шарф и постирать его, пока она спит? Нет. Страшно даже подумать о том, что будет с Сарой Энн, если та вдруг проснется и обнаружит пропажу.
Не сейчас. Нельзя рисковать доверием ребенка из-за какой-то нестиранной тряпки. Ведь эта тряпка — залог ее безопасности!
Аннабел следила за ним внимательным, подозрительным взглядом, словно могла читать тайные мысли Бена. Затем успокоилась и свернулась клубочком возле своей хозяйки. Конечно, по идее на этой большой кровати должен был бы спать Бен, но пусть уж молодежь понежится всласть!
Бен подошел к постели и заботливо поправил одеяло. Девочка немедленно раскрыла глаза.
— Я думаю, мне здесь будет хорошо. Особенно, если у меня будет еще и пони…
— Будет у тебя пони, будет. Я обещаю.
— А сказку мне расскажешь?
Бен подумал о стаканчике виски… о сигаре… и понял, что все это подождет. А пока — сказка.
Насчет сказок Бен, как уже говорилось, был не силен.
Да и откуда? Отец-то никогда не рассказывал ему сказок. В Бостоне Бену попалась на прилавке книжка со сказками. Он купил ее и честно заучил наизусть с дюжину. Вот ими-то и обходился. Несколько раз он попробовал было составлять из кусочков старых сказок новые, но из этого ничего хорошего не получилось. Сара Энн, как и все дети, была консерватором и жестко следила за тем, чтобы в сказках ничего не менялось. Как однажды рассказано, так и должно быть всегда. И никаких импровизаций!
— Однажды, давным-давно, — начал Бен. — В большом-большом замке жила-была принцесса.
— В замке? Таком же, как этот?
— В таком же, — согласился Бен.
— И у нее была кошка по имени Аннабел? — спросила Сара Энн.
— Да. Капризная кошка по имени Аннабел, — ответил Бен.
Аннабел обиженно покосилась на него зеленым глазом. Поднялась, выгнула дугой спину и принялась тихо, крадучись, пробираться по одеялу, выискивая себе местечко поудобнее.
— Она поняла, что это про нее, — хихикнула Сара Энн.
Бен согласно кивнул. Кто его знает? Может, эта мохнатая бестия и впрямь все понимает. Иногда Бену казалось, что нелегкая жизнь в бостонских трущобах действительно наделила эту кошку какими-то сверхъестественными способностями.
— Она не согласна с тем, что ты назвал ее капризной, — сказала Сара Энн. — Да ведь ты и сам так не считаешь, правда?
— Конечно, нет, — солгал Бен и скрестил перед лицом девочки пальцы. Это была их давнишняя привычка: если решил солгать — сделай этот жест.
— И она красивая, — добавила Сара Энн. Ну, на то, чтобы согласиться с такой ложью, никаких пальцев не хватит! Мало того, что эта киска царапалась как дьявол и ела словно голодный волк, у нее и голова-то была какая-то кривая, и левое ухо драное, и глаза разноцветные…
— Аннабел… необычная кошка, — осторожно сказал Бен.
— Что это значит не… необычная? — улыбнулась Сара Энн.
— Ну, не такая, как все, Ягодка.
— Но красивая, — утвердительно сказала она.
Бен, не желая втягиваться в долгую дискуссию, молча кивнул.
Сара Энн удовлетворенно вздохнула и сказала:
— Тогда продолжай.
И он продолжал еще несколько минут, пока не опустились над слипающимися глазами легкие ресницы. Девочка уснула, и Бен, поправив одеяло, еще несколько минут просидел рядом, с тихой радостью глядя на спящую. Постель была громадной, и Сара Энн вместе с Аннабел казались совсем крошечными на фоне бескрайней мягкой пустыни. Наконец Бен поднялся и погасил свет, оставив вместо ночника одну керосиновую лампу, в которой привернул фитиль. Затем он направился в соседнюю, маленькую комнатку, которая должна была стать его собственной спальней.
Не торопясь налил в стакан золотистой жидкости, тщательно обрезал кончик сигары. Вот теперь можно немного и расслабиться после тяжелого дня. Сигара, один стаканчик виски и — спать.
Виски было отменным, а сигара просто превосходной. Бен прикрыл глаза и перенесся мыслями домой, в Колорадо. Как он любил этот край, его горы, его небо, под которым так легко и свободно дышится! До чего же славно будет вернуться туда, открыть адвокатскую практику и спокойно жить…
Шотландия не для него. Конечно, он сделает все для Сары Энн, но потом…
Неожиданно вспомнилась колкая фраза Хью: «Вам нужны только деньги».
«Нет, Хью, ошибаешься. Не в деньгах дело, — подумал Бен. — Не нужны мне они. И Калхолм не нужен. И за столом одним с вами я сидеть не хочу — тошно смотреть, как вы постоянно грызетесь друг с другом. Вот устрою все дела Сары Энн и уеду. Месяца, скажем, через два. Но только не надейтесь — я с места не сдвинусь, пока не разберусь что тут к чему и не удостоверюсь, что после моего отъезда девочка останется здесь в полной безопасности».
Бен допил виски, докурил сигару, а затем, в силу многолетней привычки, достал свой пистолет. Тщательно осмотрел его, протер и сунул себе под подушку. Ощущение близкой опасности не покидало его с той минуты, как он ступил на шотландскую землю, а тот случай с ящиками в порту еще больше обострил его.
Случай с ящиками. Для кого-то, может быть, и случай, но только не для Бена. Он давно уже перестал верить в такие «случаи».
Бен погасил свет и вытянулся на простынях. С удовольствием вспомнил о том, что завтра они с Сарой Энн пойдут на конюшни. Хорошо! Он так давно не ездил верхом! Забытое наслаждение… И вот завтра… завтра…
Бен начал засыпать. Начинался сон, и в нем он снова видел себя гонящимся за преступниками. Господи, как просто все было тогда! Как определенно, ясно!
Белое и черное. Черное и белое.
Не то, что в Калхолме. Здесь все перепутано. И где черное, где белое — не разберешь.
5.
— Элизабет, я же предупреждала тебя, чтобы этого пса сегодня здесь не было!
— А какое ты имеешь право распоряжаться? — негромко ответила Элизабет. — И в конце концов это дом не только твой, но и Генри.
Тогда Барбара переключилась на Бена,
— Это может быть опасным для ребенка, — сказала она.
Все взгляды вдруг обратились к Бену. Обитатели, дома смотрели на него с таким вниманием, словно од был Моисеем, спустившимся с горы Синайской. «Первая проверка», — догадался он.
Все они ждали его приговора: Элизабет — с неприязнью, Барбара — с надеждой, Хью — со злорадством. Сара Энн тоже ждала, и было видно, что она полностью на стороне Генри.
Во всяком случае, Бен точно знал, чего хочет Сара Энн.
Он пожал плечами.
— Мне кажется, что по сравнению с нашей кошкой, которая царапается как сам дьявол, Генри просто джентльмен, — сказал он и покосился на Элизабет. В глазах ее промелькнула благодарность.
Бен быстро перевел взгляд на Барбару и успел заметить в ее глазах удивление, которое она, впрочем, тут же постаралась погасить.
— Я прежде, всего думала о ребенке, — сказала Барбара. — Мне очень не хочется, чтобы девочка заболела, а на этих животных всегда столько заразы…
— На людях ничуть не меньше, — спокойно парировала Элизабет. — А как поживает ваша кошка?
Личико Сары Энн радостно засияло.
— Папа сказал, чтобы я оставила ее наверху, но это не страшно: Аннабел обожает поваляться на кровати. А еще раньше кто-то принес ей молока, и она была так рада. Я вот только думаю: а сможет она полюбить Генри? — Она нахмурилась и очень серьезно спросила:
— Как вы думаете, они сумеют подружиться?
— А почему бы и нет? Особенно когда получше узнают друг друга, — дипломатично ответила Элизабет.
Диковатая неугомонная кошка и огромный спокойный пес? Бен невольно усмехнулся. К тому же Аннабел так влюблена в свою хозяйку, что вряд ли потерпит рядом с собой пса-соперника. Во всяком случае, не скоро смирится с его присутствием рядом со своим божеством.
— Как бы то ни было, Сара Энн, — сказал Бен, — но купаться ты будешь в ванной.
С этими словами он взял девочку на руки, подальше от мокрого языка Генри, и взглянул на Элизабет. Та правильно поняла его.
— Пойдемте обедать, — громко сказала Элизабет и широким жестом пригласила всех в соседнюю комнату. Бен вместе с Сарой Энн последовал за нею, Барбара и Хью замыкали процессию.
Они вошли в столовую. Это была большая комната с огромным столом посередине. За этот стол без труда уселись бы и тридцать человек. Возле стола стояло пять стульев: один в торце и по два стула по краям. На одном из стульев на левой стороне была предусмотрительно положена высокая подушка.
— Это для Сары Энн? — спросил Бен, обернувшись к Элизабет.
— Да, если вы не против, — ответила она и странно улыбнулась.
Бесспорно, из всех обитателей Калхолма она являлась самой большой загадкой для Бена. Эта женщина, казалось, была соткана из противоречий. Временами неприязненная, временами удивленная, а еще чаще — просто настороженная. Хотелось бы ему заглянуть в ее мысли!
Бен помог Саре Энн усесться на приготовленный для нее стул. Он не торопился: ему было очень любопытно посмотреть, как станут рассаживаться остальные. Хью подвинул один из стульев на правой стороне для Барбары, соседний с ним — для Элизабет, а сам привычно уселся во главе стола.
«Во главе стола, — отметил Бен. — То есть там, где положено сидеть наследнику рода. А если так, то Хью чувствует себя хозяином этого дома и претендует на большие права, чем вдова предыдущего хозяина — Элизабет. Интересно, кто же на самом деле правит здесь бал?»
Бен уселся на стул рядом с Сарой Энн, помог ей расправить на коленях накрахмаленную салфетку. Девочка удивленно посмотрела на стопку тарелок, на батарею хрустальных бокалов и фужеров, на длинный сверкающий ряд ножей и вилок, лежащих перед нею, и спросила шепотом, но таким громким, что его было слышно на другом конце стола:
— Боже, зачем их так много?
Бен усмехнулся. Действительно, ножей и вилок лежало больше чем достаточно. Ему и самому давненько не приходилось сиживать за таким столом. Что ж, придется напрячь память и вспомнить, как это было когда-то, в те годы, когда начинающий адвокат Бен Мастерс бывал на официальных приемах. Так что не беда. Сообразим, что к чему.
— Пользуйся пока одним ножом и одной вилкой, — так же шепотом ответил он Саре Энн. Хью услышал его и нахмурился.
— Если вы собираетесь задержаться здесь, — сказал он, — то девочке придется научиться вести себя за столом. Да и вам тоже, между прочим.
— Мы действительно собираемся остаться здесь, — спокойно ответил Бен. — А что касается хороших манер, то в этом доме кое-кому действительно необходимо поучиться. Я имею в виду не только искусство обращаться с ножами и вилками.
Хью побагровел, Барбара ахнула, а на лице Элизабет отразилось уважительное одобрение. Бен почувствовал, как внутри его начинает закипать гнев. Он понимал при этом и негодование Хью Гамильтона, которому прямо в лицо высказали все, что о нем думают. Положение, прямо скажем, не из приятных.
Ну, ладно. С него, Бена, тоже хватит.
И он спокойно уставился через стол на Хью, не пытаясь больше скрыть своего отношения к этому человеку. Гамильтон сидел на своем стуле прямо, как жердь, отчего казался еще выше, чем был на самом деле. Женщинам он, наверное, нравился. Да, Хью можно было бы назвать симпатичным и даже красивым, если бы только не огонь неутоленного тщеславия в глазах, да не эти жесткие складки в уголках губ. А так, в целом, хорош — светловолосый, голубоглазый…
— Хью никого не хотел обидеть, — попыталась сгладить ситуацию Барбара. — Он просто имел в виду, что некоторые наши традиции могут оказаться для вас… новыми, и… мы… Мы хотим, чтобы вы чувствовали себя в Калхолме как дома.
Ложь, конечно, но ни к чему не придерешься. Бен заметил предупреждающий взгляд, который бросила на Хью Барбара, и подумал, что эту парочку, похоже, объединяет нечто большее, чем узы дальнего родства.
Хью продолжал сидеть молча, с сердитым, надутым лицом.
Барбара перевела взгляд на Бена и сказала ему, ослепительно улыбнувшись:
— Как вы доехали? Путешествие было приятным?
— Более или менее, — ответил Бен.
— А как вам понравилась Шотландия?
— Интересная страна, — вяло ответил Бен, наблюдая за молоденькой служанкой, появившейся возле стола с большой супницей, из которой валил пар.
— Америка, как я слышала, тоже очень интересная страна, — пыталась спасти разговор Барбара. Ну, что ж, пусть попробует. Она наклонилась к Бену, делая вид, что не обращает внимания на его оскорбительно короткие реплики. Поморгала своими длинными ресницами, блеснула необыкновенными глазами.
Барбара флиртовала. Открыто, прямолинейно, ничуть не сомневаясь в своем успехе. Ей и в голову не приходило, что на планете по имени Земля существует мужчина, на которого ее чары не смогут подействовать.
— Интересная, — вежливо улыбнулся Бен.
— Я никогда прежде не видела американцев. Последние слова она произнесла с придыханием. Хью закашлял, желая привлечь к себе ее внимание, а Элизабет слегка приподняла бровь, словно давая Бену понять, что она, Элизабет, прекрасно понимает игру своей золовки.
— Мне так хочется побольше узнать об этой стране, — продолжала тем временем ворковать Барбара. — Америка мне кажется просто удивительной.
— У тебя еще будет возможность расспросить об Америке, — вмешалась Элизабет. — Но мне кажется, что нашему гостю нужно дать спокойно поесть для начала.
Бен улыбнулся.
— Во всяком случае, Сара Энн голодна как волк, это уж точно.
Он быстро выбрал из вереницы ложек наиболее, по его мнению, подходящую и уверенно вручил ее Cape Энн. Та ответила ему благодарной улыбкой, и Бен понял, что эта кроха если и не понимает, то прекрасно чувствует напряжение, царящее за столом.
Она поднесла ложку супа ко рту, тщательно исследовала его на вкус, затем зачерпнула другую. Сара Энн умела есть красиво — дай бог здоровья за это добрейшей миссис Калворти!
Бен тоже проглотил несколько ложек, а затем попросил:
— Расскажите мне поподробнее о Калхолме. Велико ли поместье? Что здесь выращивают?
— Наши планы связаны с разведением овец, — сказала Барбара. — И мы уже занимались бы этим, если бы не сопротивление Элизабет. Мы надеемся на вашу поддержку.
— Что бы он ни сказал, — сердито буркнул Хью, — мой адвокат всегда сможет оспорить его решение.
— Мистер Алистер не пойдет на это, — негромко возразила Элизабет, оборачиваясь к Бену. — Отец моего покойного мужа начал разводить в поместье скаковых лошадей. Муж продолжал дело отца. У нас лучшие лошади в Шотландии, и одна из них — жеребец по кличке Шэдоу. Он заявлен на участие в Гранд Националь на следующий год. Если он победит, мы станем знаменитыми коннозаводчиками и сможем получать с этого дела огромные прибыли…
— Если он победит, — оборвал ее Хью. — А пока что эти проклятые лошади только сжирают все наши доходы. Одно разорение с этими тварями.
— Маркиз всю жизнь посвятил тому, чтобы вывести эту породу, — спокойно сказала Элизабет. — Вы знаете, как он мечтал о победе в Гранд Националь.
— Но мы знаем и о том, как эта мечта погубила твоего мужа, — вставила Барбара. — И я не понимаю, чего ты-то собираешься добиться с этими лошадьми?
Элизабет хотела было что-то возразить, но удержалась и, молча пожав плечами, обратилась к Бену:
— А вы ездите верхом, мистер Мастерс?
— Немного, — ответил Бен.
Элизабет, казалось, была несколько озадачена таким уклончивым ответом, а Барбара, в свою очередь, не скрывала торжества.
— А я думал, что раз вы с Запада, а там все… ну, как их?.. А, ковбои! — вставил Хью.
— Не все, — ответил Бен. — У нас в Америке живут разные люди.
— Мистер Алистер говорил, что вы — адвокат. Это правда? — попыталась сменить тему Барбара.
— Начинающий.
Бен не стал уточнять, чем он занимался последние восемь лет и как его занятия были связаны с законом.
— А в войне за независимость вы участвовали? — поинтересовался Хью. — И на чьей стороне: южан?
Бен знал, что многие британцы, и шотландцы в том числе, симпатизировали повстанцам. Понимал он и то, что Хью никак не может решить этого для себя сам — ведь у Бена совершенно отсутствовал южный акцент.
— Вы имеете в виду мятежников? — спросил Бен. — Ну, таких и в Британии хватало. Могу я узнать, на чьей стороне воевали ваши предки?
— Иными словами, Хью, не суй нос не в свое дело, — прокомментировала Элизабет.
— Мое дело — Калхолм, — мрачно покосился на нее через стол Хью.
«Любопытно, — подумал Бен. — Они сцепились из-за меня, или это для них привычное дело?»
— Хью такой любопытный, — мягко заметила Барбара. — А здесь так редко можно встретить американца…
Она задумчиво посмотрела своими фиалковыми глазами на Бена и спросила:
— Вот вы, например, видели когда-нибудь индейцев?
— Доводилось, — осторожно ответил Бен. — И даже больше, чем хотелось бы.
Что правда, то правда. Пока индейцы вели себя тихо, он придерживался мнения, что полиция должна вести себя с ними по принципу: живи и жить давай другим.
— А они правда снимают с людей скальпы? — поинтересовалась Барбара, жеманно складывая сердечком губы.
Бен обернулся, чтобы посмотреть, разделяет ли Элизабет кровожадное любопытство своей золовки, но не смог ничего прочитать ни в ее глазах, ни на ее невозмутимом лице. Да, она прислушивалась к разговору — и не более того.
— А что такое скальп? — разорвал тишину звонкий голосок Сары Энн.
— Это то, что находится у человека на голове, Ягодка, — пояснил Бен.
— А я думала, что у нас на голове волосы.
— Правильно, — сказал Бен. — А то, что под ними — это и есть скальп.
Сара Энн задумалась, а Бен залюбовался ею. Ему всегда безумно нравилось наблюдать, как размышляет эта кроха.
В столовой неслышно появилась все та же молодая служанка. Она убрала со стола супницу и принесла новое блюдо.
— Что это? — удивленно спросила Сара Энн, уставившись в свою тарелку.
— Лосось, — объяснила ей Элизабет. — Любишь эту рыбу?
— Н-не знаю, — осторожно протянула Сара Энн. — Но Калли учила меня, что нужно съедать все, что тебе положено в тарелку. Хорошие девочки всегда оставляют свою тарелку чистой, — заявила она так, словно речь шла о мировом законе.
Затем понизила голос и добавила:
— Сказать по правде, я уже не очень голодна.
— Калли. А кто это? — спросила Элизабет.
— Калли присматривала за мной, — ответила девочка. — А теперь я ее больше не увижу.
В голосе Сары Энн было столько тоски, что сердце Бена не выдержало. Он откинулся на спинку стула, обхватил девочку и пересадил к себе на колени. Ему было глубоко наплевать, что по этому поводу подумают остальные.
— Не ешь, если не хочется или если ты устала. — И только тут Бен понял, что не заметил главного. Сара Энн отказывалась от еды не потому, что была сыта, а потому, что была испугана. Ему бы давно догадаться, а он… Когда только он научится разбираться в детских желаниях и чувствах!
— Я не устала, — сказала Сара Энн.
— А я все же думаю, что нам с тобой пора, — ответил Бен. — У тебя был трудный день.
— Горничная может отвести ее в спальню, — с ноткой недоумения сказала Барбара.
— Боюсь, у меня тоже был не самый легкий день, — ответил Бен. Он смерил Хью тяжелым взглядом и добавил с усмешкой:
— Благодарю за гостеприимство.
Затем снял со стула Сару Энн и медленно поднялся сам, чувствуя, как начинает ломить левую ногу.
Элизабет тоже поднялась со своего места.
— Я распоряжусь, чтобы вам в спальню принесли горячего молока и бренди, — сказала она.
— Я бы предпочел виски, если в доме есть.
Элизабет на мгновение замялась, но потом все же сказала:
— Если хотите, я завтра с удовольствием покажу вам наши конюшни.
Сара Энн немедленно ожила и задрала вверх голову.
— Отличная идея! — воскликнул Бен, беря девочку на руки. — А у вас там пони случаем не найдется?
— Жеребята у нас есть, кобылка тоже, а вот пони, увы… — ответила Элизабет. — Но я попрошу Каллума, чтобы он нашел пони где-нибудь в окрестных деревнях.
— Каллум?
— Каллум Трапп. Он объезжает у нас лошадей.
— Благодарю вас, — сказал Бен и окинул быстрым взглядом столовую.
Хью тоже успел подняться из-за стола и враждебно уставился на говорящих.
— Так, значит, собираетесь остаться? — мрачно спросил он.
Бен спокойно выдержал его взгляд и ответил:
— А у вас есть возражения?
— Есть. Вы — нездешние. И у вас нет прав.
— С точки зрения Сары Энн, у вас прав еще меньше, чем у нее, — негромко заметил Бен. — Ей-то они, по крайней мере, принадлежат с рождения.
— Лукавый дьявол! — взорвался Хью. — Хватит давить на чувства! Вам деньги нужны? Так забирайте их и проваливайте отсюда…
— Думайте, что хотите, — все так же невозмутимо сказал Бен, а про себя поморщился: «Господи, да что же с моей ногой-то делается? Чем дальше, тем хуже».
Стараясь не выдать своих чувств, он обернулся к дамам.
— Доброй ночи, — сказал он, обращаясь к ним обеим.
Затем он повернулся и направился к двери, крепко прижимая к себе Сару Энн. Глоточек виски, обещанного Элизабет Гамильтон, и в постель. Больше сегодня ему уже ничего не нужно.
Но мозг Бена, привыкший постоянно анализировать, тем не менее продолжал свою работу, подкидывая сквозь сумятицу посторонних мыслей вопросы, на которые интересно было бы получить ответ.
Например. Что имела в виду Барбара, сказав, что мечта старого маркиза убила мужа Элизабет? Еще один несчастный случай? Такой же, как те ящики в Глазго? И вообще, не слишком ли часто здесь происходят несчастные случаи?
Вспоминая о неприкрытой враждебности Хью, Бен вдруг задумался над тем, откуда она может брать истоки. Ответа пока у него не было, но не было больше и сомнений, что этот человек вполне мог пойти на подкуп адвоката.
А Барбара? Такая же хитрая, как и красивая. Опасная смесь. И к тому же, она явно на стороне Хью. А если так, то не причастны ли они оба к тому случаю в гавани?
И наконец, Элизабет Гамильтон. Понять ее гораздо труднее, чем тех двоих. И по лицу ее немного прочитаешь, и в словах она сдержанна. Пожалуй, только одна настоящая ее страсть сегодня прорвалась наружу: лошади. Достаточная ли это причина для того, чтобы строить злодейские планы против иностранца и ребенка? Да и какой ей прок от таких планов? Ну, Хью тогда станет наследником, и что?
М-да, запутанный клубочек, черт побери!
Войдя в спальню, Бен стряхнул все мысли и принялся за дело. Он опустил на пол Сару Энн, и та немедленно побежала к корзине. Открыла ее и стала гладить Аннабел, ласково шепча ей что-то на, ушко, а затем опустилась на пол, прислонившись головой к кровати. На шее у нее был тот самый шарф, и Бен знал, что сегодня она непременно будет спать в нем.
«Пора бы его постирать», — подумал Бен. И в самом деле, от бесконечной носки шарф потерял свой первоначальный голубой цвет и стал грязно-серым.
«Хорошие девочки никогда ничего не оставляют на тарелке».
Как же старалась сегодня малышка быть «хорошей девочкой»!
Старый дворецкий появился в раскрытой двери, постоял немного, а затем вошел в спальню. В руках у Дункана был поднос, на котором стояли два стакана, кувшин с горячим молоком и бутылка золотистого виски. И еще на нем лежала сигара. Бен, разумеется, был признателен Элизабет Гамильтон за заботу, хотя у него появились определенные мысли по поводу подлинных причин ее щедрости.
Бен налил в стакан горячего молока, подождал, пока Сара Энн выпьет, а затем помог ей переодеться в длинную ночную рубашку. Коснулся пальцами шарфа на ее шее.
— Может быть, попросим кого-нибудь постирать его? — спросил он.
Сара Энн крепко вцепилась в грязный, замусоленный край шарфа.
— Нет, — твердо ответила она. — Нет.
— Ну не сейчас, когда-нибудь, — сказал Бен.
— Ну, когда-нибудь, — согласилась она сонно. И Бен подумал, что это «когда-нибудь» вряд ли на самом деле наступит. Может быть, снять шарф и постирать его, пока она спит? Нет. Страшно даже подумать о том, что будет с Сарой Энн, если та вдруг проснется и обнаружит пропажу.
Не сейчас. Нельзя рисковать доверием ребенка из-за какой-то нестиранной тряпки. Ведь эта тряпка — залог ее безопасности!
Аннабел следила за ним внимательным, подозрительным взглядом, словно могла читать тайные мысли Бена. Затем успокоилась и свернулась клубочком возле своей хозяйки. Конечно, по идее на этой большой кровати должен был бы спать Бен, но пусть уж молодежь понежится всласть!
Бен подошел к постели и заботливо поправил одеяло. Девочка немедленно раскрыла глаза.
— Я думаю, мне здесь будет хорошо. Особенно, если у меня будет еще и пони…
— Будет у тебя пони, будет. Я обещаю.
— А сказку мне расскажешь?
Бен подумал о стаканчике виски… о сигаре… и понял, что все это подождет. А пока — сказка.
Насчет сказок Бен, как уже говорилось, был не силен.
Да и откуда? Отец-то никогда не рассказывал ему сказок. В Бостоне Бену попалась на прилавке книжка со сказками. Он купил ее и честно заучил наизусть с дюжину. Вот ими-то и обходился. Несколько раз он попробовал было составлять из кусочков старых сказок новые, но из этого ничего хорошего не получилось. Сара Энн, как и все дети, была консерватором и жестко следила за тем, чтобы в сказках ничего не менялось. Как однажды рассказано, так и должно быть всегда. И никаких импровизаций!
— Однажды, давным-давно, — начал Бен. — В большом-большом замке жила-была принцесса.
— В замке? Таком же, как этот?
— В таком же, — согласился Бен.
— И у нее была кошка по имени Аннабел? — спросила Сара Энн.
— Да. Капризная кошка по имени Аннабел, — ответил Бен.
Аннабел обиженно покосилась на него зеленым глазом. Поднялась, выгнула дугой спину и принялась тихо, крадучись, пробираться по одеялу, выискивая себе местечко поудобнее.
— Она поняла, что это про нее, — хихикнула Сара Энн.
Бен согласно кивнул. Кто его знает? Может, эта мохнатая бестия и впрямь все понимает. Иногда Бену казалось, что нелегкая жизнь в бостонских трущобах действительно наделила эту кошку какими-то сверхъестественными способностями.
— Она не согласна с тем, что ты назвал ее капризной, — сказала Сара Энн. — Да ведь ты и сам так не считаешь, правда?
— Конечно, нет, — солгал Бен и скрестил перед лицом девочки пальцы. Это была их давнишняя привычка: если решил солгать — сделай этот жест.
— И она красивая, — добавила Сара Энн. Ну, на то, чтобы согласиться с такой ложью, никаких пальцев не хватит! Мало того, что эта киска царапалась как дьявол и ела словно голодный волк, у нее и голова-то была какая-то кривая, и левое ухо драное, и глаза разноцветные…
— Аннабел… необычная кошка, — осторожно сказал Бен.
— Что это значит не… необычная? — улыбнулась Сара Энн.
— Ну, не такая, как все, Ягодка.
— Но красивая, — утвердительно сказала она.
Бен, не желая втягиваться в долгую дискуссию, молча кивнул.
Сара Энн удовлетворенно вздохнула и сказала:
— Тогда продолжай.
И он продолжал еще несколько минут, пока не опустились над слипающимися глазами легкие ресницы. Девочка уснула, и Бен, поправив одеяло, еще несколько минут просидел рядом, с тихой радостью глядя на спящую. Постель была громадной, и Сара Энн вместе с Аннабел казались совсем крошечными на фоне бескрайней мягкой пустыни. Наконец Бен поднялся и погасил свет, оставив вместо ночника одну керосиновую лампу, в которой привернул фитиль. Затем он направился в соседнюю, маленькую комнатку, которая должна была стать его собственной спальней.
Не торопясь налил в стакан золотистой жидкости, тщательно обрезал кончик сигары. Вот теперь можно немного и расслабиться после тяжелого дня. Сигара, один стаканчик виски и — спать.
Виски было отменным, а сигара просто превосходной. Бен прикрыл глаза и перенесся мыслями домой, в Колорадо. Как он любил этот край, его горы, его небо, под которым так легко и свободно дышится! До чего же славно будет вернуться туда, открыть адвокатскую практику и спокойно жить…
Шотландия не для него. Конечно, он сделает все для Сары Энн, но потом…
Неожиданно вспомнилась колкая фраза Хью: «Вам нужны только деньги».
«Нет, Хью, ошибаешься. Не в деньгах дело, — подумал Бен. — Не нужны мне они. И Калхолм не нужен. И за столом одним с вами я сидеть не хочу — тошно смотреть, как вы постоянно грызетесь друг с другом. Вот устрою все дела Сары Энн и уеду. Месяца, скажем, через два. Но только не надейтесь — я с места не сдвинусь, пока не разберусь что тут к чему и не удостоверюсь, что после моего отъезда девочка останется здесь в полной безопасности».
Бен допил виски, докурил сигару, а затем, в силу многолетней привычки, достал свой пистолет. Тщательно осмотрел его, протер и сунул себе под подушку. Ощущение близкой опасности не покидало его с той минуты, как он ступил на шотландскую землю, а тот случай с ящиками в порту еще больше обострил его.
Случай с ящиками. Для кого-то, может быть, и случай, но только не для Бена. Он давно уже перестал верить в такие «случаи».
Бен погасил свет и вытянулся на простынях. С удовольствием вспомнил о том, что завтра они с Сарой Энн пойдут на конюшни. Хорошо! Он так давно не ездил верхом! Забытое наслаждение… И вот завтра… завтра…
Бен начал засыпать. Начинался сон, и в нем он снова видел себя гонящимся за преступниками. Господи, как просто все было тогда! Как определенно, ясно!
Белое и черное. Черное и белое.
Не то, что в Калхолме. Здесь все перепутано. И где черное, где белое — не разберешь.
5.
А к Элизабет сон никак не шел. Мысли ее постоянно возвращались к новому обитателю Калхолма. Она попыталась вспомнить Джейми, его тонкое лицо, нежные руки…
Но другое, обветренное лицо властно заслоняло, вытесняло из ее памяти образ покойного мужа.
Она никогда еще не встречала таких людей, как Бен Мастерс. Он, казалось, совершенно не заботился о том, что о нем могут подумать окружающие. И к чарам Барбары остался равнодушен. А как трогательно заботится он о Саре Энн! О ее, Элизабет, племяннице. Как он зовет ее? Ах да, — «Ягодка»!
Поначалу Элизабет, как и все обитатели Калхолма, думала, что американец вцепился в девочку ради ее наследства. Теперь ей так не казалось. Никакой, даже самый гениальный актер не смог бы придать своему голосу столько неподдельной, искренней нежности, сколько звучало ее в голосе Бена, когда он говорил с девочкой.
За обедом Элизабет почувствовала замешательство Сары Энн, несмотря на то, что девочка изо всех сил старалась скрыть его. Да что ж в том удивительного? Элизабет прекрасно помнила себя в этом возрасте. Она тоже часто чувствовала растерянность и смущение в присутствии взрослых. А Бен Мастерс сделал все, чтобы помочь Саре Энн освоиться, причем сумел сделать это так тактично, как не удавалось в свое время отцу самой Элизабет.
Потеряв надежду уснуть, Элизабет поднялась и накинула на себя халат. Подумала о том, как должна чувствовать себя Сара Энн, оказавшись в этом новом для нее месте — странном и пугающем. Нужно пойти и взглянуть на девочку — как она там.
Но другое, обветренное лицо властно заслоняло, вытесняло из ее памяти образ покойного мужа.
Она никогда еще не встречала таких людей, как Бен Мастерс. Он, казалось, совершенно не заботился о том, что о нем могут подумать окружающие. И к чарам Барбары остался равнодушен. А как трогательно заботится он о Саре Энн! О ее, Элизабет, племяннице. Как он зовет ее? Ах да, — «Ягодка»!
Поначалу Элизабет, как и все обитатели Калхолма, думала, что американец вцепился в девочку ради ее наследства. Теперь ей так не казалось. Никакой, даже самый гениальный актер не смог бы придать своему голосу столько неподдельной, искренней нежности, сколько звучало ее в голосе Бена, когда он говорил с девочкой.
За обедом Элизабет почувствовала замешательство Сары Энн, несмотря на то, что девочка изо всех сил старалась скрыть его. Да что ж в том удивительного? Элизабет прекрасно помнила себя в этом возрасте. Она тоже часто чувствовала растерянность и смущение в присутствии взрослых. А Бен Мастерс сделал все, чтобы помочь Саре Энн освоиться, причем сумел сделать это так тактично, как не удавалось в свое время отцу самой Элизабет.
Потеряв надежду уснуть, Элизабет поднялась и накинула на себя халат. Подумала о том, как должна чувствовать себя Сара Энн, оказавшись в этом новом для нее месте — странном и пугающем. Нужно пойти и взглянуть на девочку — как она там.