Пояркова Жанна. Дети Лезвия

   — Те, кто судят, и те, кто казнят, — вторил ему бархатистый голос Тарена.
   — Крылья птицы, имя которой Смерть, — я встала и усмехнулась очередной победе.
   «Смерть… Смерть… Смерть…» — громко раскатилось по затерянной избушке, и я знала, что сейчас звук отдается в горах Ущелья, вселяя страх в сердца тех, кого ждет моя месть. Я чувствовала прилив сил, и раны, которые я нанесла ради искупления вины, заживали, затягивались на глазах.
   — Проклятье!… — Рик был ошеломлен происходящим. — Так и оглохнуть можно.
   — Ра? — спросил Триэр из-за двери, не осмеливаясь нарушить приказ.
   — Мы будем рядом, — предупредил Эйлос, в который раз остановив на человеке неодобрительный взгляд.
   Он дотронулся до меня, удивив нежностью, в которой сквозила гордость и удовольствие, и братья спрятались в тенях.
   — Входите, — разрешила я, и Кристия с Черным Лучником и Эдом моментально оказались внутри.
   Кристия метнулась ко мне, но увидела, что все в порядке, и снова стала спокойна.
   — Кто на тебя напал? — прогудела она, убрав топоры.
   Триэр и Эд тоже ждали ответа, скользя взглядами по комнате и глядя на следы разрушения.
   — Зэн.
   Ответ заставил их брови взметнуться вверх птицей удивления. Русоволосый юноша-даройо подарил мне благоговейный взгляд, но потом увидел почти голого Рика и угрюмо промолчал.
   — Зэн пыталась убить тебя? — Триэр размял в ладони лист вайна. — Я слышал ритуальную молитву, принятую Серой Леди. Ты уничтожила духа наказания. Воистину я служу одной из лучших Детей Лезвия за все времена.
   Он развернулся и ушел, Эд последовал за ним, поклонившись, а Кристия некоторое время постояла, осматривая мои раны.
   — Что ты сделала, чтобы зэн так рассердилась на тебя? — недоверчиво проговорила хозяйка Ки-рра-Дис. — Не поверю, что ты отказалась принять наказание.
   Рик потянулся за покрытыми грязью штанами и теперь вертел их, не решаясь надеть заскорузлое творение неизвестного портного.
   — Это я ее разозлил, — заявил он, хотя лучше всего человеку было бы промолчать, но Рик, как я поняла, не мог не задеть невозмутимую Кристию. — Не знал, что в ваших обычаях резать себя после того, как другие твари над этим же преизрядно поработали.
   — Да, человек оскорбил зэн, — подтвердила я, про себя проклиная болтливый язык, присущий всем представителя рода человеческого. — Позже я объясню, что произошло.
   Кристия ушла вниз, на ее лице осталось странное выражение.
   — Мне бы хотелось, чтобы ты сдерживал себя, — жестко произнесла я, обращаясь к Рику. — Не зная наших обычаев, ты рискуешь принести сильный вред нам обоим, говоря о моих делах. Мои поступки всегда взвешиваются на особых весах, и рассказывать о них лучше всего мне.
   — Хорошо, — мужчина не стал спорить, чувствуя справедливость сказанного. — Все это не для меня — появления ниоткуда, зеркала с тварями в них, чудовища, демоны, — он поделился со мной опасениями, все еще не решаясь облачиться в не успевшую просохнуть одежду.
   — Конечно, не для тебя. Никто и не говорит иного, — сказала я и добавила: — Я рада, что ты остался жив.
   — Ну да, конечно. Долг, — поднял бровь бродяга, сидя на кровати в одной набедренной повязке и глядя на то, как я заживляю раны. — Ты не поверишь, но я тоже этому рад. Еще как рад. Кстати, мне даже удалось поучаствовать в твоей победе… — тут на его лице появилась хитрая и довольная усмешка.
   — Да, ты помог мне, — согласилась я. — Этим ты к тому же оправдал хотя бы часть усилий, которые затрачивает весь отряд, чтобы ты остался в живых.
   — Неужели? — опять нахмурился Рик. — Честно говоря, я не заметил, чтобы и вас тут встречали с распростертыми объятьями.
   Он был прав. Я попросила братьев принести мне и Рику одежду из Алого Призрака, и вскоре свертки лежали на постели. Спать не хотелось даже человеку, который постоянно поглядывал на осколки зеркала и задавал разные вопросы, на некоторые из которых я отвечала, а другие — игнорировала. Братья принесли ему то же, что носили они сами — естественно, другой одежды в Алом Призраке не было, и теперь мужчина был облачен, как следует. Только фамильного плаща ему не полагалось. Рик хмыкнул, оглядывая себя, и остался удовлетворен. Я скинула надоевшее белье и начала медленно надевать то, что принесли мне братья, сознавая новые знания и новую силу, а человек пристегивал ножны и вкладывал в них меч. Мне было интересно, осталась ли в оружии хоть какая-то магия после того, как Рик разбил им зеркало, но чужое оружие не моя забота.
   Не знаю, кто выбирал одежду — Эйлос или Тарен, но они постарались. Братья знали, что мне нравится, едва ли не лучше, чем я сама, и в этот раз тонкие штаны из черной кожи, рубашка, отороченная серебром, и плащ с алой птицей, раскинувшей крылья, который я уже давно не надевала, оказались как раз такими, какие мне требовались в этот момент. Они добавили два широких серебряных браслета, охватывающие запястья и чуть выглядывающие из-под рукавов, — ровно настолько, насколько это было необходимо. Ох'анна уходила вдаль, больше не потрясая трактир, дождь хоть и не перестал, но уже не был столь яростным и непримиримым. Я провела по волосам и ушам, не знавшим украшений, приводя себя в порядок.
   — Ты бесстыдна, — покачал головой Рик, рассмеялся и завершил наряд курткой, которую он старательно отчистил.
   — Больше никогда не вмешивайся в мои дела, даже если происходящее покажется тебе странным, — сказала я и начала зашнуровывать высокие ботинки, подбитые металлом, смакуя эти движения. — Вряд ли ты сможешь мне помочь, а вот вред, принесенный твоими действиями, способен оказаться очень существенным.
   — Ты не непогрешима, Ра, — усмехнулся мужчина. — Единственное, что я могу тебе обещать, — это то, что я постараюсь.
   — Знаешь, — я вытянулась, расправив плечи и пристегнув ножны серпов, а затем мешочки с лэром и инструментами Тейза, — мой долг состоит в том, чтобы вывести тебя из Ущелья живым. Ничто не может помешать мне вырезать тебе язык или отрубить руку. И мне хочется, чтобы ты подумал об этом.
   — Обязательно подумаю… — Рик прекратил улыбаться. — Ты требуешь от других уважения ко мне, а сама пытаешься запугать.
   — Ты ошибаешься.
   Когда мы спустились вниз, я чувствовала присутствие братьев рядом; знакомое ощущение связи приятно щекотало внутри. Даройо сидели и о чем-то разговаривали. Кристия разогрела куаву и теперь отхлебывала из кружки, тепло щурясь на свет свечей. Эд выглядел возбужденным и злым, он прекратил свою речь, как только я вошла, и уставился на Рика, который тут же залез за стойку, разыскивая что-нибудь горячительное.
   — Да тут лучшее вино Беара, из кладовых самого Илли! А этот толстяк отменно делает вино, уж мне ли не знать! Надо взять с собой бутылку и отметить победу над… с кем вы там воюете?…
   На непроницаемом обычно лице Триэра дрогнул краешек рта, и я была уверена, что он усмехается, глядя внимательными глазами на Эда. Я уже стала привыкать к тому, что Рик скрывает плохое настроение, открыто подшучивая над собравшимися даройо, — похоже, ему действительно, как сказала Кристия, следовало быть шутом.
   — С любителями пить вино из запасов Чарующих, — Черный Лучник встретился взглядом с заросшим бродягой, которому не худо было бы соскрести щетину.
   Голос лучника был доброжелателен. В глазах Рика снова засветились искорки, он разыскал какой-то мешок и положил вино туда, постепенно прекращая сердиться.
   — Не вижу смысла оставлять врагам отличный напиток, — заметил он.
   Мне нравилось наблюдать за тем, как его настроение изменяется. Каждый раз по-своему, с оттенками и новыми призвуками, а теперь он потешался над Эдом и серьезной Кристией и поглядывал на Триэра, который на удивление легко воспринимал шутки человека. Эд же готов был вскипеть. Странно, что сила воли не помогала даройо справиться с собой.
   — Это мерзкое зелье для тех, кто никогда не приблизится к величию клана. Люди должны держаться подальше от Детей Лезвия, — процедил молодой даройо, не выдержав. — Я не могу на это смотреть.
   — Закрой глаза, — усмехнулся Рик, не переставая заполнять мешок бутылками, откладывая те, что казались недостойными, и замещая их место другими.
   — Ра, неужели ты не видишь, что ты делаешь? Ты попираешь Заповеди, приводя с собой этого… — губы юноши скривились, подбирая самое сильное бранное слово, которое он знал, но вовремя остановившись. — Никто не поймет твоих действий, все тебя осудят. Я не знаю, почему на нас напал М'Сад, но вполне возможно, что он хотел предотвратить дальнейшее осквернение земли Ущелья!
   — Чарующие табунами проводят этих, как ты выражаешься, и земля Ущелья остается прежней, — возразила Кристия, но Эд не слушал ее, впившись в мои глаза своими.
   — Чарующие не сажают их за свой стол, они не разговаривают с ними как с равными! Даже эти шлюхи знают, что люди — лишь развлечение, им не приходит в голову распространять на них законы или уважать их! — бушевал Эд, поддавшись гневу и не умея замолчать в самом начале опасной речи. — Из-за этого придурка погибла зэн! И как ты теперь будешь принимать наказание, Ра? От него одни только беды.
   Рик перестал складывать бутылки, заинтересовавшись таким сильным проявлением чувств у ранее хладнокровных даройо. Кстати, вопрос наказания меня действительно волновал, но теперь я, как мне кажется, смогу сама отмерять размер кары и воздаяния. Триэр молчал, не вступая в разговор и ожидая, что я отвечу, но мне хотелось пожать все плоды несдержанности Эда, поэтому я только уклончиво качнула головой.
   — Я же сказала, что защищать его — мой долг. И это ответ.
   — Ответ? — вскочил он. — У меня нет сомнений в том, что ты лучшая из воинов, Ра. Но это проклятье вашего рода — тяга к людям… Тагот тоже перед смертью увлекся женщиной с побережья, и я уверен, что именно она и привела его к гибели. Путь Детей Лезвия не совместим с дорогой этих червей! Может, в тебе тоже есть часть их крови, раз ты так снисходительна к людям, Ра? — выкрикнул он, и тут же понял, что его ждет.
   Оскорбление всегда должно караться незамедлительно, пока тень от грязных слов не успела упасть на честь рода. Я отвела руку назад и воткнула окаменевшие пальцы в темный обвиняющий глаз, подкрепляя удар магией. Раз. И обратно — два. Я вытерла руку о его одежду. Три. Тело Эда упало у моих ног.
   — Мы есть орудие и рука… — прошептала я фамильную молитву сама, не призывая братьев.
   Серая Леди снова приняла жертву, и Триэр заговорил:
   — Ни у кого из нас нет сомнений, что ты — чистокровное Дитя Лезвия, Ра. А этот глупец получил по заслугам. Он хорошо владел оружием, но его сознание еще не развилось до той степени, чтобы понимать Заповеди.
   — Его слова — прах, — подтвердила Кристия, допивая куаву и доказывая свою верность.
   Только Рик смотрел на труп даройо и темную лужу крови, растекающуюся под телом, отложив мешок. Мне кажется, он не одобрял моего решения, хотя какое мне было дело до мыслей бродяги.
   — Тарен… — позвала я и указала на Рика. — Оставайся здесь.
   Брат кивнул и встал рядом с мужчиной, задумчиво рассматривающим труп Эда. Я могла не сомневаться, что в случае опасности он меня позовет, но вокруг трактира и далее, в близлежащих землях Чарующих не чувствовалось ничего, что могло бы насторожить сильнее обычного. Мне хотелось остаться одной — я заслужила это право.
   Никто не спрашивал, почему я так решила. Иногда нужно уединиться и обдумать все свои поступки. Все, совершенное мной, было правильным, потому что я поступала в соответствии с законами, не поддаваясь слепым эмоциям, симпатиям или ненависти. Обвинения Эда не задели ничего в моей душе, разве что всколыхнули воспоминания об истории с Таготом, легенды, не отличимые от вымысла. Я закрыла дверь на засов, села на кровать и прошептала имя Эйлоса, звучащее, как переливчатое пение горного ручья.
   — Будь со мной…
   Он кивнул, не снимая капюшона, и я достала лэр.

* * *

   Шарик лэра немного жжет язык, а потом полость рта немеет, прихватывая гортань, и кажется, что вскоре не сможешь дышать. Иголки холода пробегают по телу, а потом оно перестает существовать, оставляя лишь разум в свободном полете, звучащий мелодией одиночества посреди огромного пространства. Брат говорил, что я никогда не закрываю глаза, и зрачки заполняют весь глаз, пульсируя в быстром ритме. Постепенно в тишину онемения начинают врываться самые разные звуки — осколки разбитых мелодий, которые складываются в красивое пение. Потом на тебя наваливается целый шквал звуков, который может раздавить, но я привычно отслеживаю какой-то один, и вскоре они начинают расплетаться, светясь перед глазами, представая друг за другом и ведя за собой. Я лечу в изменчивом мире мелодий, и каждая травинка, каждый шаг даройо где-то вдалеке добавляет свое звучание к общей картине. Я слышу, как звучит Траэрн, как поет каждая струя, даже каждая капля — перезвон непревзойденных инструментов, которым нет места вне картины, которую показывает лэр.
   Музыка захватывает и вовлекает в себя, пока ты падаешь вниз с оглушающей скоростью. Или это все-таки вверх? Серебристые листья, алый грохот и сочное звучание неземных ситаров, голоса, такие сладкие и прекрасные, а потом угрожающие и злые. Звуки пронизывают тело, заставляя откликаться, словно на эротическую ласку, поцелуи громких гитар и прикосновения тонких трелей флейт… Полет сэйфера над Ущельем — огненная симфония, в которой я плыву, не боясь исчезнуть. Больше одного шарика принимать нельзя, иначе невыносимый экстаз убьет. Я ненавидела менестрелей, которые делали жалкие пародии на настоящую Музыку мира, звучащую, как идеально отлаженный звон сталкивающихся лезвий. Все, что я слышала сама по себе, не шло ни в какое сравнение с мелодиями Вселенной, с хрустальным перезвоном звезд и надсадным гудением тумана, в котором исчезали даройо. Скрипка, которая вонзалась внутрь сладострастным и жестоким острием. Мощь замков, каждый из которых звал громким хором удивительных голосов, — боевая песнь, взлетающая вверх, прочь из чаши Ущелья, и поднимающая мой истерзанный наслаждением дух с собой.
   Лэр не был обычным наркотиком, и каждый раз шансы вернуться обратно уменьшались. Это словно неоднократные вылазки на земли, принадлежащие врагу, где приходится применять все большую изобретательность, чтобы уйти живым. Слишком много ходов и приливов музыки, которые уносили дух. Его мелодии никогда не были одинаково сладкими: они били, они заставляли переживать несколько жизней и много порций боли, но эти перекрещивающиеся аккорды так глубоки, так красивы, что покинуть мир лэра очень тяжело. То же единение и величие я чувствую, лишь когда исполняю ритуал убийства. Смерть поет вместе со мной.
   Самое главное — точно поймать момент, когда ты погрузился слишком глубоко, и повернуть назад, отделив из пучка сплетающихся мелодий одну, ведущую к выходу. Эйлос. В мире лэра были свои ограничители, своя музыка у всего, что окружает, и мелодии братьев-теней помогали мне вернуться назад.
   — Тагот, — выдохнула я, вернувшись в комнату.
   Брат все так же стоял рядом, не изменив позы. Жалкий вид покоев с их роскошью, достойной убранства гроба какого-нибудь вельможи из Беара, лишенный гармоничности и безупречности мелодий лэра, ударил по глазам несовершенством. В момент возвращения все выглядит столь убогим, что нет сил смотреть на окружающую обстановку без презрения, но ужаснее всего — ощущение, что ты больше не слышишь музыки мира, что ты глух, как глухи все вокруг. Я закрыла глаза и свернулась на кровати, погружаясь в сон, обессиленная, усталая. Это плата, которую нужно отдать за путешествие, она привычна для меня, но каждый раз все столь же безнадежно и пусто, как в первый раз. К этому невозможно привыкнуть. Нельзя привыкнуть к ограниченности своих возможностей, и, быть может, поэтому я всегда стремлюсь преодолеть преграды, преступить через черту, оказаться сильнее и могущественнее.
   Лэр обессиливает и выпивает надежды и иллюзии. Разумный выбор включает в себя полную ответственность за свои действия, и я была готова ответить за то, что сделала.
   — Ра, человек пытается пить вина Чарующих, — сообщил Эйлос.
   — Следите, чтобы он был на ногах, — вздохнула я, засыпая. Меньше всего мне сейчас хотелось видеть лохматого бродягу, присосавшегося к бутылке.
   В конце концов, он тоже слышит музыку… Проклятый человек, который тоже может улавливать отголоски звуков мира. Я помнила, как он звучит — попеременно вверху, словно трагичная песня умирающего, и внизу, как бархатные волны, лижущие песок. Через миг я заснула.
   Разбудил меня подозрительный шорох и, вскочив, я увидела Рика. Он побрился, оставив на лице усы и небольшую бородку. Дух, ворвавшийся в комнату с его приходом, указывал на то, что мужчина пьян.
   — Ты спишь, а меня могут убить, — заявил он.
   Эйлос исчез, хотя я чувствовала, что он поблизости, Тарен незримо следовал за человеком. Я расслабилась, приходя в себя и пытаясь привести мысли в порядок; следовало бы отдохнуть больше, но сознание было ясным, лишь легкое неудовольствие окружающим напоминало о действии лэра, и тело, работающее над тем, чтобы полностью вывести наркотик, немного ломило.
   — Не думаю, чтобы кто-то решил напасть на нас сейчас, — пожала плечами я. — Всем уже известно, что мы идем к Игле. Там нас и будут ждать. Растрачивать силы глупо.
   — Я ничего не понимаю в ваших законах, но если ты будешь и дальше убивать всех направо и налево, ты очистишь Ущелье от демонов, — в руках он держал бутылку и отхлебывал из нее. — Мне это нравится.
   — Нет, тебе это не нравится, — я встала и выбила бутылку одним движением. — Пора выступать.
   — Я бы предпочел поваляться в постели, — он злился, и я не могла понять, чего он хотел. — Я устал. Я ненавижу ваше мерзкое Ущелье, ваши правила и ваши обряды. Меня от вас от всех тошнит. От всего вашего дерьма.
   — Мы на землях Чарующих, которые нужно пересечь, чтобы оказаться около Иглы, — беспощадно начала объяснять я. — Думаю, лучше всего было бы обогнуть их владения, потому что ты не устоишь перед соблазнами. Уберечь тебя от меча проще, чем от колдовства.
   — Меня будут совращать? — поднял бровь Рик. — Я бы не отказался. К тому же они, в отличие от вас, пьют вино и спят на застеленных кроватях. Я уже начал им симпатизировать.
   — Вино делает тебя еще глупее, чем ты есть, человек, — усмехнулась я. — Твои желания не будут играть никакой роли на землях Чарующих, потому что они — повелители желаний. Любая твоя слабость будет использована ими, и ты побежишь к гибели, как слепой на звук голоса, обещающего все наслаждения мира.
   Человек сел на край кровати, глядя на разлитую по полу жидкость, его лицо было бледно и угрюмо. Враждебность являлась реакцией на непривычные условия, поэтому она меня не волновала. Однако его возмущение, не понятное даройо, интересовало меня.
   — Быть может, мне и не хватает ума, чтобы понять, как можно легко убить того, кто защищал твою жизнь, из-за пары слов, — едко произнес Рик, — зато меня хватает на то, чтобы увидеть, что ты принимала лэр. Твоя слабость мало чем отличается от моей, Ра.
   — Ты не так глуп, — развеселилась я, чувствуя слабый запах шариков лэра, исходящий от меня, и отмечая его наблюдательность.
   — Не желаю больше слышать всю эту чушь про человеческую глупость, — поморщился Рик. — Вы во многом превосходите людей, но суть остается все той же. Полностью обуздать эмоции вам не удается, так что гордиться тут нечем.
   — Я не собираюсь спорить с тобой о нашем Пути, — я снисходительно пожала плечами. — Пора выступать. Рекомендую выпить побольше воды и избавиться от зелья внутри тебя.
   Мужчина взглянул на меня исподлобья и изобразил пренебрежение, затем вышел в коридор, ничего больше не добавив к возмущенным словам. Спина Рика излучала несогласие, а запах вина из запасов Илли тянулся за ним как шлейф. Меч бил его по ноге.
   — Рик, — зачем-то позвала я.
   — Да, жестокая госпожа? — насмешливо спросил он, злой шут, печальный бродяга.
   — Не верь никому.
   — Я и так никому не верю, — пожал плечами человек, и я не стала противоречить.
   Триэр встретил меня у дверей трактира — он слышал слова, которые я сказала Рику, и был готов. Кристия выскользнула из-за угла здания и кивнула, говоря, что все в порядке, а потом простым заклятьем очистила голову человека от хмеля. Он дернулся и безошибочно уставился на нее, сдвинув брови, хотя заклятье легко мог наложить любой из нас:
   — Очевидно, вам неведомо, для чего люди пьют. Если бы я хотел остаться трезвым, я бы вообще не взялся за бутылку.
   Чутье его не подвело — уже который раз человек демонстрировал не свойственную представителям городов смекалку. Вино он с собой не взял. Хозяйка Алого леса переплела черные волосы и вопросительно взглянула на меня. Лес еще не просох, отовсюду пахло прелым мхом и теплой травой. Все это выглядело ненастоящим. Мне захотелось вернуться в Алый Призрак.
   — Думаю, мы должны обогнуть земли Чарующих, — сказала я, медленно наступая на лист, вдавливая его во влажную почву.
   — Да, человеку лучше там не показываться, — подтвердил Триэр и поправил лук.
   Его движения скупы. Худой, сдержанный, очень серьезный, он редко менялся, но смотреть на худощавое тело даройо, мягко приминающее мох, двигающееся быстро и бесшумно, мне нравилось. Острый подбородок, чуть впалые щеки, резкие очертания плеч. Мне казалось, что он легко мог бы обернуться в ястреба — такого же внимательного, быстрого, подтянутого и хмурого. Черный Лучник отозвался на взгляд, не мигая, а потом скрылся за деревьями, выполняя то, что раньше лежало на плечах Эда.
   — Ра, но тогда мы окажемся прямо во владениях Лордов Лжи… — поделилась сомнениями Кристия. — Мне кажется, основные неприятности будут поджидать нас там.
   — Мы идем в цитадель Лордов Лжи, — рассеянно ответила я, глядя на сползающую по стволу каплю. — Во Дворец Обратной Стороны. Иглу. Стоит ли отдалять неминуемое?
   — Мои топоры хотят крови, — вместо ответа усмехнулась она и хлопнула по рукоятям оружия.
   Рик задумчиво посмотрел на топоры Кристии. Его злость отошла, но недовольство все еще виднелось в сдвинутых бровях, напряженном подбородке и неестественной позе. Братья выступили из тени, привычно держась чуть позади и не открывая лиц. Ветер шевелил плащи, запах проникал в ноздри — легкий, странноватый аромат, знакомый и успокаивающий. Мир для меня молчал. Лэр растворялся в крови, выделяя яд безразличия. Мне стоило бы поспать еще, но было поздно об этом думать. Не хватало тяжести Пепла на плече — удивительно, как быстро привыкаешь к мелочам. С воспоминанием о соколе пришла ярость, и я двинулась вперед. Рик шел рядом, Кристия — с другой стороны, поодаль.
   Дорога постепенно расширялась от узкой тропинки до более широкой, а затем превратилась в выложенный камнем тракт. Туман вился между деревьями лениво, недостаточно усердно. Каждый шаг был важен, и я запоминала это чувство, постепенно начиная ощущать себя чашей, заполненной силой. Движения становились упругими, я приходила в себя. Рик разглядывал узоры на дороге, его сердитый профиль четко вырисовывался над черной кожей куртки. Кристию знаки Чарующих на камне не интересовали; она знала, что они означают, кто их сделал и зачем. К тому же, этот путь был проделан ею не раз и не два за долгие годы, ведущие по ступеням совершенствования, поэтому все внимание женщины уходило на то, чтобы отслеживать подозрительные движения и звуки. Я прислушалась, чувствуя спереди шум и напряжение поселения Чарующих. Хоть я и не человек, я тоже с удовольствием обогну их земли. Расточительство, разврат, похоть и обман — вот все, что можно там найти. Я никогда не любила этот клан и его представителей, в отличие от братьев, которые иногда позволяли себе жаркие развлечения. Однако Эйлос и Тарен не злоупотребляли моим терпением.
   Вскоре на обочине стали появляться различные изваяния, беседки для утех с приоткрытыми дверцами, манящими уединиться, идолы и прочая дрянь. Некоторые были красивы, другие — уродливы, третьи — просто заставляли останавливаться и ломать голову над целью скульптора. Жестокость Чарующих не имела объяснений, их желания заходили так далеко, что вернуться обратно мало кому удавалось. Они безудержны, бесстыдны, бессердечны и настойчивы. И очень привлекательны.
   — Мне бы хотелось знать, куда мы идем, — спросил Рик, покосившись на очередную статую.
   Триэр вышел из деревьев с озабоченным лицом.
   — Нас ждут, Ра.
   — Кто?
   — Совет Трех, — без особого энтузиазма сообщил Черный Лучник. — И они говорят, что обойти их земли мы не сможем. Раз ты идешь исполнить обет, раз ты ищешь мести, то твой путь — по древней дороге, напрямик. Прямо через Эр-ту-Ар.
   — Серые Боги смеются над нами, — буркнула Кристия. — Наверняка они в сговоре с М'Садом, или что-нибудь похуже.
   — Нет, — я покачала головой, чувствуя кожей прохладный ветер. — Совет Трех в своем праве. Каждый, кто ступил на их земли и был замечен, подвергается испытаниям. Они не упустят шанса — такое знатное собрание Детей Лезвия, да еще и человек в придачу.
   — Ра, мы же могли свернуть намного раньше, — хозяйка Алого Леса вздохнула, прикидывая, что нас ждет.
   — Они бы все равно нас встретили, Кристия, — я посмотрела на Рика, который не горел желанием встретиться еще с кем-то. — Это проверка, которую мы все пройдем.
   Она посмотрела на человека, словно прощаясь с ним, а потом поправила перевязь.