Страница:
Белый Город, созданный как оплот против демонов, оставался таковым очень недолго. Его основали религиозные фанатики, пытающиеся сдержать волну даройя, стремящихся прочь из Ущелья Раздоров. Беар — это город храмов, служителей культов и грандиозных построек, восславляющих самых разных богов этого мира. Нигде религия не расцветает так, как в местах, где можно увидеть проявления демонической природы. Своей праведной жизнью, заклинаниями и армией люди намеревались запереть кланы в Ущелье, но они не рассчитали силы и в итоге превратились в придаток, из которого мы получали продовольствие, оружие, вино, ткани и развлечения. Каждый из жителей Беара искренне верит, что делает доброе дело и что только его подвиг удерживает остальной мир от падения, но на самом деле Совет правит так, как считают нужным Лорды Лжи, с удовольствием замаскировавшиеся под монахов и религиозных лидеров. Торговцы, нарушившие обеты, замаливают грехи поставками в Ущелье во избежание разглашения их слабостей, а лучшие и самые смелые бойцы армии Беара, пытающиеся проникнуть за ворота, очень быстро гибнут от рук Детей Лезвия.
Это город-каркас, заполненный тем, чем мы пожелали его заполнить. Белый футляр, внутри которого бродят переодетые королями шуты, доброжелательные убийцы, бродяги в поисках приключений, женщины, помешавшиеся на обетах, веселые пьяницы и серьезные ремесленники. Жители не знают и, наверное, не хотят знать, что ими правят те, кого они ненавидят, что золото, стекающееся в казну, это плата за заказы, которые делает их Совет, что товары, которые они производят, отправляются в Ущелье Раздоров, перенесенные проклинаемой ими магией. Беар беззаботен, обманут, игрив и изысканно благочестив. И прекрасен… Многие скульпторы и архитекторы поработали здесь, восславляя своих богов, и поэтому он изящен, но тверд, белые стены возносятся в небеса, словно могучие ноги Создателя. Это могло бы показаться трагичным, если бы не вытекало из человеческой природы — люди не способны признать очевидное, если это может причинить им сильную боль. Они любят сказки. И Беар — это чужая сказка, в которой они живут. Мне нравится этот город. Кажется, что мы используем его, но он нужен нам так же, как мы ему. И в этом есть тонкая ирония.
Рано утром я оделась в такую же одежду, что была на мне ранее, только без серебра, проверила ножны, серпы, смазала подсохшие раны на спине и бедрах, посадила на плечо черного сокола Джея, а потом направилась к ближайшей Точке, переносящей за пределы ворот. Точки — это возможность для даройо быстро перемещаться внутри Ущелья Раздоров, созданные очень давно. Выглядят они как вмятины в земле, в которых ничего не растет. Небольшие расстояния я обычно предпочитаю преодолевать верхом, но чтобы добраться до Беара, требуется несколько суток. И кто знает, сколько мне придется искать проклятый трактир и что меня ждет в конце пути. К тому же что-то мне подсказывало, что у меня и без того будет возможность размять мышцы и попрактиковаться во владении оружием.
Точка вынесла меня прямо к стенам Беара. Город выглядел неприступным и невозмутимым, стоящие наверху стражи оглядывали окрестности в поисках проклятых демонов, но так ничего и не заметили. Думаю, мне было бы довольно сложно увернуться от их стрел, но я не собиралась рисковать или совершать подвиги, похожие на любимое увлечение девушки-Звезды, поэтому просто попросила братьев, невидимых и полусонных, скрыть меня тенью. Видение, марево в жаркой пустоши, от которого стражи только протрут глаза и, зевая, посмотрят в другую сторону. Пройдя в город через одни из парадных ворот, которые назывались Зев Повелителя Урожая, я снова стала собой, избавившись от морока за углом высокого дома, где, судя по раздающимся изнутри недовольным крикам, с купцов собирали налог. Оглядев все вокруг и не заметив никого, кроме безобидных горожан, я вышла из тени и направилась по прямой улице на запад, к трущобам Беара.
Узнать даройо, если он не желает, чтобы его узнавали, можно по крыльям на спине и особому запаху, но мне никогда даже в голову не приходила мысль прятаться. Дети Лезвия не прячутся, они посланцы Смерти, ее жнецы и любимцы, которые не должны бояться вызова. Конечно, я не бродила, открывая свой темный знак, и не испытывала судьбу, бессмысленно нарываясь на битву, но и не кралась, как осторожный вор. Властность и дорогое оружие делали меня похожей на аристократку, желающую путешествовать инкогнито, поэтому простолюдины приставали редко, а люди побогаче слишком тряслись за свою жизнь и понимали, что лучше не задавать вопросов. Однако нельзя сказать, чтобы мое происхождение не чувствовалось. Думаю, в глубине души горожане всегда знали, кто проходит мимо них, а торговцам, с которыми мне приходилось иметь дело, было доподлинно известно, кто их посетил. Людям хватало ума понять, что лучше оставить меня в покое.
— Демон! — вдруг завопил кто-то, и я увидела длинноволосую девушку в ярко-синем платье простого кроя, показывающую на меня пальцем.
Проклятье! На улице было мало людей, всего тройка юнцов, похожих на студентов магического училища, да маленькая девчонка, плетущая из грязной травы венок, но они уже оглянулись и разинули рты. Монашки, служащие Бригитт, иногда нас чувствовали, но эта была слишком молода, чтобы сообразить, что же ей теперь делать. Убивать ее мне не хотелось — слишком легко, поэтому я пересекла улицу, приближаясь к девушке. Юнцы вытаращили глаза, а монашка замолчала. Встревоженный сокол на плече взвился, спрашивая разрешения начать охоту, но я только дернула плечом.
— Знаешь… Если бы я в твои годы мучилась без мужчины, мне бы тоже везде мерещились демоны, — насмешливо сказала я, заставляя ее опустить взгляд.
Юнцы засмеялись и сразу же забыли о криках монашки и о демонах. Девушка была неглупа и вряд ли отбросила подозрения так быстро, но сейчас ей не оставалось ничего другого, как поспешно уйти. Служительницы Бригитт дают обет безбрачия, что мне кажется смехотворным, и не для всех это просто, так что насмешка попала в цель. Синее платье мелькнуло и исчезло в переулке, но я видела, каким взглядом она смотрела на черного сокола. Он выдавал меня не хуже братьев, хотя среди аристократии было полно чудаков, которые могли вывести такую птицу.
Я завернула за угол и, обогнув рынок, среди пестрых и шумных посетителей которого я слишком выделялась, вышла в квартал торговцев, где располагались лавки и жили наемники и бродяги, стекающиеся в Беар в поисках приключений. То тут, то там встречались молитвенные процессии, а уж храмы виднелись на каждом шагу — большие, маленькие, высокие, похожие на пещеры или просто алтари, увенчанные цветами, маленькие избушки и идолы, намазанные душистым маслом… Они были везде. Мимо прошлепал мальчишка-курьер, начинающий свою работу на заре. Он отвесил мне легкий поклон, таращась на диковинное оружие и красные глаза Пепла, а потом припустил снова, чтобы не опоздать. Здесь меня принимали за одного из путешественников, привозящих свою сталь на защиту Беара. Среди них встречались очень странные люди с непривычными для жителей Белого города обычаями, так что горожане не удивлялись. Вообще удивительно, что они нетерпимы к кланам при такой терпимости к разным культам и бродягам.
Трущобы Беара начинаются с дешевых постоялых дворов на окраине квартала наемников, замызганных трактиров и лачуг, в которых живет армия благочестивых нищих. Белый Город расположен посреди пустоши, воду здесь достают из источников и глубоких колодцев, поэтому она в цене, но многочисленные храмы постоянно поддерживают всех неимущих, соревнуясь в милосердии, и многим не приходится работать или искать какое-то другое дело, достаточно просто помолиться и попросить. Мне всегда было непонятно, как можно жить, не имея призвания, но у людей это получалось. Некоторые целыми днями просиживали перед храмом, восславляя какого-нибудь неведомого бога и отходя только, чтобы справить нужду. Горожане кажутся мне слишком шумными, их движения — пустая трата сил, их интуиция постоянно подводит, а магия — результат громоздких обрядов и сотрясания воздуха. Они чрезмерны во всем — чрезмерно глупы, чрезмерно эмоциональны, чрезмерно суетны; их слишком много, а запах позволяет отыскать любого при особой нужде. Мне нравился город, но от людей я уставала. Хотелось вернуться в Алый Призрак, избавив свои уши от лязганья и шума, от криков продавцов и дешевой музыки.
Эти мысли пришли мне в голову по пути к торговцу лэром — юркому хитрецу Юрту, который тщательно маскировал благосостояние, живя на краю квартала наемников. Меня его пухлая физиономия не обманывала.
— Приветствую, леди, — увидев меня, он сразу же полез в шкаф за спиной. — Сколько на этот раз?
— Семь шариков, — я успокоила сокола, который начал переминаться на плече и готовиться к бою: его нервировало близкое присутствие человека.
Торговец удивился, но ничего не спросил, быстро сгребая и пряча горку монет.
— Благодарю, леди, — Юрт покосился на бьющего крыльями сокола и сделал пальцами знак, охраняющий от зла. — У вас спутник демонов!
Грязь и убожество меня утомляли. Мне нравилась чистота линий, холодок камня, а здесь все было не так: стол хранил отпечатки множества чужих рук, стены были плохо выструганы, везде ощущалась чуждая мне культура. Я не смогла бы жить среди них долго. Дискомфорт вызывал раздражение и, чтобы не убить продавца, избавив его от такой унылой жизни, я решила поторопиться:
— Не говори мне, что не знаешь, с кем имеешь дело, — его лицемерие меня рассмешило. — У меня есть один вопрос. Где находится «Пьяная Волчица»?
— Верно, я знаю, кто вы, леди, — Юрт перестал изображать пугливого пройдоху, закрывая шкаф на ключ. — Лэр покупает не так много людей, он ведь действует не на всех да, к тому же, стоит недешево, так что я своих покупателей отлично помню. Некоторые из Совета, некоторые — из Гильдии купцов… Но вы другая. Каждый раз приносите с собой запах гибели… Но мне все равно. Я не собираюсь отказываться от золота только потому, что вы демон.
— Ты умен, — безразлично бросила я. — Так где находится трактир, о котором я спросила?
— Угол улицы Сломанной Стрелы и Второй Поэтической, прямо рядом с храмом Святого Окимуса, — торговец посмотрел, как я кладу пряные комки лэра в мешочек у пояса, заодно рассматривая ножны серпов. — Если вы хотите перекусить, я бы вам туда идти не советовал.
Значит, визит в трущобы отменяется. Впрочем, неудивительно, что Джей назвал кабак дрянным, — как еще можно окрестить заведение, в котором наверняка толкутся новоиспеченные маги да стихоплеты. Настроение начало стремительно портиться.
— Благодарю, — я кивнула Юрту и вышла прочь, не найдя и на улице долгожданного облегчения. Всюду пахло людьми.
Солнце поднималось над Беаром, и украшения храмов начинали сиять всеми цветами радуги. Я не любила свет и не понимала, почему люди, словно Чарующие, так стремятся смешивать краски, не умея полностью насладиться даже одной. Игра полутеней, приглушенные цвета ночи намного мне ближе. Ступая по гладкой плитке мостовой, я ожидала нападения, но никто не желал сразиться, оставляя меня неудовлетворенной. Среди этой пестроты мне не хватало гармонии битвы; чем больше людей появлялось с восходом солнца на улицах, тем мрачнее я становилась. Пепел взлетел и теперь парил надо мной.
Угол Второй Поэтической и улицы Сломанной Стрелы я нашла без происшествий. Трактир был старым, приземистым, вывеску давно не чистили, поэтому волчица, изображенная на ней рядом с кружкой, больше походила на грязную собаку. Странно, что посреди начищенного, украшенного флагами квартала остался такой неказистый домишко. «Пьяную волчицу» можно было бы и не заметить, так осторожно она притулилась между зданиями, пристроив свои кособокие стены. Сокол спикировал сверху и снова сел на плечо, а я спустилась по маленькой лесенке в полуподвал, к входу в трактир. Каблуки сапог чеканили спокойный ритм, а дверь открылась на удивление легко.
Когда она захлопнулась за мной, хозяйка за стойкой прекратила лить пиво и с подозрением посмотрела сначала на красноглазого сокола, затем на мое бледное лицо. К ней нужно было идти через весь зал, заполненный квадратными табуретками и столами из темного дерева; здесь пахло пролитыми напитками и жареным мясом. Служанка с недовольно поджатыми губами протирала стол, а два посетителя в разных углах пытались скоротать время за кружками дурно воняющей дряни. Все трое оставили свои дела и следили за мной. Подслеповатый старичок прищурился, увидел Пепла, потер глаза, хотел ринуться к выходу, но я закрывала его, поэтому он просто крепче сжал вилку. Служанка ойкнула, а второй посетитель, смерив меня взглядом, продолжил пить. Его глаза остановились на мне и теперь переходили от одного элемента к другому, неторопливо, внимательно, немного насмешливо, но… с восхищением.
Я прошла через зал и чувствовала спиной, как он смотрит на меня. Как на женщину, а не как на Дитя Лезвия. Впервые мне показалось, что моя одежда слишком тесна.
— Марисса?
Хозяйка кивнула. Располневшее тело колыхнулось, а пухлые руки отставили кувшин с пивом.
— Я ищу мага, — проговорила я. — Он должен был заходить сюда, — кратко описав мужчину, забравшегося в мой замок, я взглянула на Мариссу.
Нельзя сказать, чтобы она испугалась, но некоторое опасение на лице все-таки обнаруживалось. Дыхание тоже участилось, но я уверена, ей по роду своей работы приходилось общаться с разными типами. И, очевидно, я не первая из даройя, которую она видит, поэтому хозяйка не стала лгать.
— Он заходил сюда, но ушел, — Марисса щелкнула служанке, и та унесла кружку пива за столик нахального незнакомца. — Его зовут Аламар, он маг из Шойары. Кажется, из тех, что пытаются оседлать ветер. И он предупредил, что ты придешь.
Мне не понравилась эта фраза. Маг подталкивал меня совершать поступки, пытался управлять мной, хотя уже погиб, и самонадеянность человека, уверенного в моем любопытстве, одновременно сердила и изумляла меня.
— Я пришла, — я не стала уточнять, что прозорливый маг кормит червей.
— Аламар просил сказать, что записка — это ключ, леди. Единственный, с кем он разговаривал здесь еще — вон тот человек, — она показала на лохматого незнакомца. — Больше маг ничего не передавал, разве что попрощался со мной, купив лишнюю кружку вина Илли, сказав, что вряд ли вернется назад. Может быть, бродяга знает больше. Но не я.
— Почему трактир до сих пор не снесли? — вдруг спросила я.
— Это место встречи. Перекресток, — Марисса неловко дернула плечом. — Те, кому нужно передать послание или встретиться, приходят сюда. Отсюда не выходит ничего, что не предназначено для чужих ушей. Хоть доходы и небольшие, но я горжусь «Волчицей». Разные люди сюда заходят — и маги бывают, и воры, но мне это неинтересно. Главное, что меня уважают.
Это мне было понятно. Фамильная честь. Толстуха перестала казаться мне отвратительной, я бросила на стойку монету и отвернулась.
Человек, с которым Аламар разговаривал в последний раз, почти допил пиво и продолжал меня разглядывать. Его глаза в этот момент как-то осветились, смесь теплого янтаря и немного зелени; он был пьян и абсолютно удовлетворен жизнью и теми картинами, что та ему посылала. Незнакомец выглядел странно: приятное лицо с темными усами и щетиной слегка раскраснелось, черные волосы растрепались в разные стороны, а куртка из выдубленной кожи была распахнута, демонстрируя уже начавший намечаться животик, поросший густым волосом. Грудь же была безволосой, плотной, и сам он, хотя и выглядел сильным, уже начал заплывать жирком, становясь внушительным, но неповоротливым. Он одновременно походил на разбойника из тех, что грабят караваны, и на взрослого сына знатного вельможи, который случайно забрел в трактир и остался там, размышляя о никчемности своей жизни, которая, впрочем, ничуть его не удручала. Я подошла и села напротив, он встретил взгляд, ожидая, что я скажу. А потом разулыбался то ли своим мыслям, то ли мне — я не поняла.
— Я Ра, одна из Детей Лезвия, лучшая после Адепта, — сразу представилась я, чтобы не приходилось преодолевать ненужное сопротивление. — Я хочу знать все об Аламаре.
Жесткий тон его разочаровал, и открытое лицо незнакомца вмиг изменилось. Мне не приходилось видеть никого, у кого эмоции настолько сильно отражались бы на лице, — мужчина потемнел, поджал губы, лицо его стало надменным, взгляд — неприятным.
— А я — Рик. Просто Рик, — насмешливо уточнил он и снова приложился к кружке с пивом. — И мне кажется, — добавил он, отхлебнув еще, — что нельзя быть первым после кого-то. Либо ты первый, либо ты уже второй.
Я давно не разговаривала с людьми, и его поведение меня заинтересовало.
— Ты прав. Пока я вторая из Детей Лезвия, но это тоже немало, — кивнула я. — Вижу, ты из тех, с кем можно не утруждать себя длинными разговорами.
Я достала записку мага и положила перед Риком. Тот посмотрел на нее бесшабашно-пьяным взглядом, в котором светились маленькие искорки, потом сгреб некрасивой ладонью и хмыкнул.
— Кое-что кажется мне знакомым… Но мне это не прочитать. Похоже, это из тех мест, где был Аламар. Далеко отсюда.
— Где это?
— Далеко… — отмахнулся он и заказал еще кружку вертлявой служанке.
Сокол злобно крикнул, и Рик взглянул на него из-под опущенных ресниц. Во взгляде не было ничего хорошего.
— Это маги имеют дело с сомнительными личностями вроде тебя, — заметил он, не переставая пить. — А я — нет.
— Тогда я убью тебя так же, как убила Аламара, — заскучав, я извлекла серпы незаметным движением, и их острия уже блестели прямо перед его носом.
Похоже, он не до конца понимал свое положение, и мне показалось, что блеск оружия ускорит разговор. Но вместо того, чтобы испугаться, он взвился и схватился за пояс:
— Проклятая сука!
Двигался он очень медленно, поэтому я легко выбила нож из его рук и вложила серпы в ножны — глупо драться с пьяным. Спорить он не собирался, сразу оценив шансы, и сел обратно, но сделал это крайне неохотно, опять взявшись за пиво. Вся симпатия, которой он лучился вначале, исчезла.
— Он хотел мне что-то передать. Вот это, — я опять показала Рику клочок бумаги. — Но я не знаю, что здесь написано… Мне нужна твоя помощь, человек. Если будешь упираться, я отрежу тебе голову.
— Ну… Все мы когда-нибудь умрем, — доверительно сообщил он мне, залпом допив пиво и взъерошив волосы. — Раньше или позже. Мне нечего терять, леди.
Пиво закончилось, и теперь Рик смотрел на кружку, больше не сияя странными глазами.
— Ты знаешь, кто такие Дети Лезвия. И ведешь себя так только потому, что ты мне необходим, — холодно сказала я. — В этом случае ты нахален, недальновиден и глуп, потому что любому терпению есть конец, а мой предел начинается на следующей твоей наглой фразе. Сейчас ты встанешь и пойдешь со мной.
— Да, я это вижу, — Рик неохотно встал и заказал еще кружку пива, расплачиваясь с Мариссой. — А, может, я просто пьян, так что мне все равно, — он усмехнулся. — Если ты думаешь, что я ждал тут тебя, то ты ошибаешься. Тут просто хорошее пиво, а ты мешаешь мне его пить.
Мы вышли из трактира. Мужчина, немного покачиваясь и сжимая ручку кружки в руке, шел сбоку, его наряд довершали штаны из плотной черной ткани, широкий ремень и потертые ботинки. Он с удовольствием прихлебывал хмельное варево, снова начиная расплываться в добродушной усмешке.
— Знаешь, мне всегда нравились женщины в черном, — сказал Рик. — Но вот этот высокомерный тон тебе совсем не идет…
Я предотвратила дальнейшие слова, срезав прядь волос прямо перед его глазами, и мужчина замолчал. Там, где другой ощутил бы страх, Рик приходил в молчаливое бешенство, словно это не он пытался позволить себе фамильярность с одним из лучших воинов, а я оскорбила его. Он расскажет мне, куда идти, чтобы прочитать записку, и я с удовольствием его отпущу. Мне не нравилось, как много он пьет, потому что это надругательство над разумом и телом, не нравилась его излишняя вспыльчивость и яростная самовлюбленность, хотя в нем еще присутствовало и что-то от Чарующих — возможность успокаивать, завораживать, располагать. Только у них это происходило украдкой, исподтишка, а Рик преображался в один миг.
— Ты случайно не менестрель? — поморщилась я, взглянув, как он хлещет пиво.
Этот вопрос его удивил.
— Нет, я не менестрель, — бродяга качнул головой, а потом добавил, миг подумав: — Но пою я неплохо…
— Я вижу, у вас полно скрытых талантов, леди, — заметил он. — Но к ним не относится умение описывать ближайшие планы.
— Я хочу покинуть Беар, — теперь, когда он протрезвел, мы могли прибавить шаг.
— Не любите Белый Город? — почему-то в его устах уважительное обращение звучало слишком холодно и даже оскорбительно.
Я остановилась и внимательно посмотрела на него злыми глазами:
— Я не люблю людей.
Больше Рик ничего не говорил, следуя туда, куда я вела его, и не проявляя интереса к направлению ходьбы. Казалось, ему все равно, куда идти — направо, налево или прямо, потому что чем дальше мы отходили от трактира, тем сильнее у него портилось настроение. Он чувствовал себя неуютно, ему не нравилось окружающее пространство и неизвестность, в которую я вела его. Люди любят притворяться теми, кем не являются, словно Лорды Лжи, разница лишь в том, что ложь людей очевидна, она слышна в тихих вибрациях голоса, в стуке сердца, который сразу меняется, в легком проблеске глаз. Им кажется, что, скрывая суть, они становятся сильнее. Тело Рика даже не старалось скрывать ложь, оно говорило без слов, и это единственная черта, которая мне в нем нравилась.
— Ты уведешь меня в Ущелье и принесешь в жертву? — хмуро спросил Рик, словно это был не самый худший вариант из всех, что он рассматривал про себя.
— Нет.
Мы вышли за ворота, проталкиваясь сквозь шумящий и галдящий караван из Шойары, — два подозрительных путника и черная птица с белыми полосками на крыльях, парящая в вышине. Караванщикам было не до нас, они кричали и переругивались, направляя длинноногих животных, груженых товарами, к воротам; вокруг вилась любопытная детвора. Мне хотелось как можно быстрее убраться отсюда.
— А что мне мешает крикнуть, что ты поганый демон и пытаешься меня похитить? — снова поинтересовался Рик, но как-то лениво и без энтузиазма. — Ведь лучники со стен нашпигуют тебя стрелами.
— Попробуй, — предложила я.
Его губы начали складываться в язвительный ответ, и тут я услышала звон тетивы.
— Щелк!
Стрелу я поймала прямо перед своей шеей. Рик только начинал кричать и бросился на меня, пытаясь оттолкнуть…
— Щелк!
Вторую я отбила ладонью, применив тай-су и одновременно скользнув под рукой Рика, чтобы не оказаться на земле.
— Щелк!
Лучники со стен заметили нападение на путников и начали разворачиваться в нашу сторону, а группа нападавших уже скакала прочь, отделившись от каравана. Последний выстрел пропал втуне, я это видела и не стала пытаться избежать его.
— …! — выругался Рик, а лучники со стен начали поливать убегающих ливнем стрел. — Нас чуть не убили!
Меня его недовольство интересовало мало. Если бы не он, я бы бросилась в погоню, а теперь могла только метнуть тонкий нож вдогонку, направляя его магией. Последний из нападавших вывалился из седла и рухнул в пыль. Прежде чем я успела что-то сделать, охранники со стен превратили убийцу-неудачника в подушку для иголок, и только потом до них дошло, как именно мне удалось избежать смертельных выстрелов.
— Бежим!
Рик понял, что случилось, и припустил совсем неплохо для медлительного человека, я же прикрывала его сзади, закрыв глаза и ориентируясь по звуку. Стрелы поют, они гонят перед собой плотный воздух, распарывая ленивую ткань жаркого марева пустоши, и я знаю, куда они попадут. Я не пыталась увернуться, служа живым щитом и заставляя участки тела отвердевать как раз перед тем, как стрелы вонзятся в них. Замечательная игра, трудная задача. Пару раз я почти пропустила выстрел, ведь их было много. Караванщики оглашенно вопили, не понимая, что происходит, но несколько человек из охраны каравана тоже выстрелили вслед.
Это город-каркас, заполненный тем, чем мы пожелали его заполнить. Белый футляр, внутри которого бродят переодетые королями шуты, доброжелательные убийцы, бродяги в поисках приключений, женщины, помешавшиеся на обетах, веселые пьяницы и серьезные ремесленники. Жители не знают и, наверное, не хотят знать, что ими правят те, кого они ненавидят, что золото, стекающееся в казну, это плата за заказы, которые делает их Совет, что товары, которые они производят, отправляются в Ущелье Раздоров, перенесенные проклинаемой ими магией. Беар беззаботен, обманут, игрив и изысканно благочестив. И прекрасен… Многие скульпторы и архитекторы поработали здесь, восславляя своих богов, и поэтому он изящен, но тверд, белые стены возносятся в небеса, словно могучие ноги Создателя. Это могло бы показаться трагичным, если бы не вытекало из человеческой природы — люди не способны признать очевидное, если это может причинить им сильную боль. Они любят сказки. И Беар — это чужая сказка, в которой они живут. Мне нравится этот город. Кажется, что мы используем его, но он нужен нам так же, как мы ему. И в этом есть тонкая ирония.
Рано утром я оделась в такую же одежду, что была на мне ранее, только без серебра, проверила ножны, серпы, смазала подсохшие раны на спине и бедрах, посадила на плечо черного сокола Джея, а потом направилась к ближайшей Точке, переносящей за пределы ворот. Точки — это возможность для даройо быстро перемещаться внутри Ущелья Раздоров, созданные очень давно. Выглядят они как вмятины в земле, в которых ничего не растет. Небольшие расстояния я обычно предпочитаю преодолевать верхом, но чтобы добраться до Беара, требуется несколько суток. И кто знает, сколько мне придется искать проклятый трактир и что меня ждет в конце пути. К тому же что-то мне подсказывало, что у меня и без того будет возможность размять мышцы и попрактиковаться во владении оружием.
Точка вынесла меня прямо к стенам Беара. Город выглядел неприступным и невозмутимым, стоящие наверху стражи оглядывали окрестности в поисках проклятых демонов, но так ничего и не заметили. Думаю, мне было бы довольно сложно увернуться от их стрел, но я не собиралась рисковать или совершать подвиги, похожие на любимое увлечение девушки-Звезды, поэтому просто попросила братьев, невидимых и полусонных, скрыть меня тенью. Видение, марево в жаркой пустоши, от которого стражи только протрут глаза и, зевая, посмотрят в другую сторону. Пройдя в город через одни из парадных ворот, которые назывались Зев Повелителя Урожая, я снова стала собой, избавившись от морока за углом высокого дома, где, судя по раздающимся изнутри недовольным крикам, с купцов собирали налог. Оглядев все вокруг и не заметив никого, кроме безобидных горожан, я вышла из тени и направилась по прямой улице на запад, к трущобам Беара.
Узнать даройо, если он не желает, чтобы его узнавали, можно по крыльям на спине и особому запаху, но мне никогда даже в голову не приходила мысль прятаться. Дети Лезвия не прячутся, они посланцы Смерти, ее жнецы и любимцы, которые не должны бояться вызова. Конечно, я не бродила, открывая свой темный знак, и не испытывала судьбу, бессмысленно нарываясь на битву, но и не кралась, как осторожный вор. Властность и дорогое оружие делали меня похожей на аристократку, желающую путешествовать инкогнито, поэтому простолюдины приставали редко, а люди побогаче слишком тряслись за свою жизнь и понимали, что лучше не задавать вопросов. Однако нельзя сказать, чтобы мое происхождение не чувствовалось. Думаю, в глубине души горожане всегда знали, кто проходит мимо них, а торговцам, с которыми мне приходилось иметь дело, было доподлинно известно, кто их посетил. Людям хватало ума понять, что лучше оставить меня в покое.
— Демон! — вдруг завопил кто-то, и я увидела длинноволосую девушку в ярко-синем платье простого кроя, показывающую на меня пальцем.
Проклятье! На улице было мало людей, всего тройка юнцов, похожих на студентов магического училища, да маленькая девчонка, плетущая из грязной травы венок, но они уже оглянулись и разинули рты. Монашки, служащие Бригитт, иногда нас чувствовали, но эта была слишком молода, чтобы сообразить, что же ей теперь делать. Убивать ее мне не хотелось — слишком легко, поэтому я пересекла улицу, приближаясь к девушке. Юнцы вытаращили глаза, а монашка замолчала. Встревоженный сокол на плече взвился, спрашивая разрешения начать охоту, но я только дернула плечом.
— Знаешь… Если бы я в твои годы мучилась без мужчины, мне бы тоже везде мерещились демоны, — насмешливо сказала я, заставляя ее опустить взгляд.
Юнцы засмеялись и сразу же забыли о криках монашки и о демонах. Девушка была неглупа и вряд ли отбросила подозрения так быстро, но сейчас ей не оставалось ничего другого, как поспешно уйти. Служительницы Бригитт дают обет безбрачия, что мне кажется смехотворным, и не для всех это просто, так что насмешка попала в цель. Синее платье мелькнуло и исчезло в переулке, но я видела, каким взглядом она смотрела на черного сокола. Он выдавал меня не хуже братьев, хотя среди аристократии было полно чудаков, которые могли вывести такую птицу.
Я завернула за угол и, обогнув рынок, среди пестрых и шумных посетителей которого я слишком выделялась, вышла в квартал торговцев, где располагались лавки и жили наемники и бродяги, стекающиеся в Беар в поисках приключений. То тут, то там встречались молитвенные процессии, а уж храмы виднелись на каждом шагу — большие, маленькие, высокие, похожие на пещеры или просто алтари, увенчанные цветами, маленькие избушки и идолы, намазанные душистым маслом… Они были везде. Мимо прошлепал мальчишка-курьер, начинающий свою работу на заре. Он отвесил мне легкий поклон, таращась на диковинное оружие и красные глаза Пепла, а потом припустил снова, чтобы не опоздать. Здесь меня принимали за одного из путешественников, привозящих свою сталь на защиту Беара. Среди них встречались очень странные люди с непривычными для жителей Белого города обычаями, так что горожане не удивлялись. Вообще удивительно, что они нетерпимы к кланам при такой терпимости к разным культам и бродягам.
Трущобы Беара начинаются с дешевых постоялых дворов на окраине квартала наемников, замызганных трактиров и лачуг, в которых живет армия благочестивых нищих. Белый Город расположен посреди пустоши, воду здесь достают из источников и глубоких колодцев, поэтому она в цене, но многочисленные храмы постоянно поддерживают всех неимущих, соревнуясь в милосердии, и многим не приходится работать или искать какое-то другое дело, достаточно просто помолиться и попросить. Мне всегда было непонятно, как можно жить, не имея призвания, но у людей это получалось. Некоторые целыми днями просиживали перед храмом, восславляя какого-нибудь неведомого бога и отходя только, чтобы справить нужду. Горожане кажутся мне слишком шумными, их движения — пустая трата сил, их интуиция постоянно подводит, а магия — результат громоздких обрядов и сотрясания воздуха. Они чрезмерны во всем — чрезмерно глупы, чрезмерно эмоциональны, чрезмерно суетны; их слишком много, а запах позволяет отыскать любого при особой нужде. Мне нравился город, но от людей я уставала. Хотелось вернуться в Алый Призрак, избавив свои уши от лязганья и шума, от криков продавцов и дешевой музыки.
Эти мысли пришли мне в голову по пути к торговцу лэром — юркому хитрецу Юрту, который тщательно маскировал благосостояние, живя на краю квартала наемников. Меня его пухлая физиономия не обманывала.
— Приветствую, леди, — увидев меня, он сразу же полез в шкаф за спиной. — Сколько на этот раз?
— Семь шариков, — я успокоила сокола, который начал переминаться на плече и готовиться к бою: его нервировало близкое присутствие человека.
Торговец удивился, но ничего не спросил, быстро сгребая и пряча горку монет.
— Благодарю, леди, — Юрт покосился на бьющего крыльями сокола и сделал пальцами знак, охраняющий от зла. — У вас спутник демонов!
Грязь и убожество меня утомляли. Мне нравилась чистота линий, холодок камня, а здесь все было не так: стол хранил отпечатки множества чужих рук, стены были плохо выструганы, везде ощущалась чуждая мне культура. Я не смогла бы жить среди них долго. Дискомфорт вызывал раздражение и, чтобы не убить продавца, избавив его от такой унылой жизни, я решила поторопиться:
— Не говори мне, что не знаешь, с кем имеешь дело, — его лицемерие меня рассмешило. — У меня есть один вопрос. Где находится «Пьяная Волчица»?
— Верно, я знаю, кто вы, леди, — Юрт перестал изображать пугливого пройдоху, закрывая шкаф на ключ. — Лэр покупает не так много людей, он ведь действует не на всех да, к тому же, стоит недешево, так что я своих покупателей отлично помню. Некоторые из Совета, некоторые — из Гильдии купцов… Но вы другая. Каждый раз приносите с собой запах гибели… Но мне все равно. Я не собираюсь отказываться от золота только потому, что вы демон.
— Ты умен, — безразлично бросила я. — Так где находится трактир, о котором я спросила?
— Угол улицы Сломанной Стрелы и Второй Поэтической, прямо рядом с храмом Святого Окимуса, — торговец посмотрел, как я кладу пряные комки лэра в мешочек у пояса, заодно рассматривая ножны серпов. — Если вы хотите перекусить, я бы вам туда идти не советовал.
Значит, визит в трущобы отменяется. Впрочем, неудивительно, что Джей назвал кабак дрянным, — как еще можно окрестить заведение, в котором наверняка толкутся новоиспеченные маги да стихоплеты. Настроение начало стремительно портиться.
— Благодарю, — я кивнула Юрту и вышла прочь, не найдя и на улице долгожданного облегчения. Всюду пахло людьми.
Солнце поднималось над Беаром, и украшения храмов начинали сиять всеми цветами радуги. Я не любила свет и не понимала, почему люди, словно Чарующие, так стремятся смешивать краски, не умея полностью насладиться даже одной. Игра полутеней, приглушенные цвета ночи намного мне ближе. Ступая по гладкой плитке мостовой, я ожидала нападения, но никто не желал сразиться, оставляя меня неудовлетворенной. Среди этой пестроты мне не хватало гармонии битвы; чем больше людей появлялось с восходом солнца на улицах, тем мрачнее я становилась. Пепел взлетел и теперь парил надо мной.
Угол Второй Поэтической и улицы Сломанной Стрелы я нашла без происшествий. Трактир был старым, приземистым, вывеску давно не чистили, поэтому волчица, изображенная на ней рядом с кружкой, больше походила на грязную собаку. Странно, что посреди начищенного, украшенного флагами квартала остался такой неказистый домишко. «Пьяную волчицу» можно было бы и не заметить, так осторожно она притулилась между зданиями, пристроив свои кособокие стены. Сокол спикировал сверху и снова сел на плечо, а я спустилась по маленькой лесенке в полуподвал, к входу в трактир. Каблуки сапог чеканили спокойный ритм, а дверь открылась на удивление легко.
Когда она захлопнулась за мной, хозяйка за стойкой прекратила лить пиво и с подозрением посмотрела сначала на красноглазого сокола, затем на мое бледное лицо. К ней нужно было идти через весь зал, заполненный квадратными табуретками и столами из темного дерева; здесь пахло пролитыми напитками и жареным мясом. Служанка с недовольно поджатыми губами протирала стол, а два посетителя в разных углах пытались скоротать время за кружками дурно воняющей дряни. Все трое оставили свои дела и следили за мной. Подслеповатый старичок прищурился, увидел Пепла, потер глаза, хотел ринуться к выходу, но я закрывала его, поэтому он просто крепче сжал вилку. Служанка ойкнула, а второй посетитель, смерив меня взглядом, продолжил пить. Его глаза остановились на мне и теперь переходили от одного элемента к другому, неторопливо, внимательно, немного насмешливо, но… с восхищением.
Я прошла через зал и чувствовала спиной, как он смотрит на меня. Как на женщину, а не как на Дитя Лезвия. Впервые мне показалось, что моя одежда слишком тесна.
— Марисса?
Хозяйка кивнула. Располневшее тело колыхнулось, а пухлые руки отставили кувшин с пивом.
— Я ищу мага, — проговорила я. — Он должен был заходить сюда, — кратко описав мужчину, забравшегося в мой замок, я взглянула на Мариссу.
Нельзя сказать, чтобы она испугалась, но некоторое опасение на лице все-таки обнаруживалось. Дыхание тоже участилось, но я уверена, ей по роду своей работы приходилось общаться с разными типами. И, очевидно, я не первая из даройя, которую она видит, поэтому хозяйка не стала лгать.
— Он заходил сюда, но ушел, — Марисса щелкнула служанке, и та унесла кружку пива за столик нахального незнакомца. — Его зовут Аламар, он маг из Шойары. Кажется, из тех, что пытаются оседлать ветер. И он предупредил, что ты придешь.
Мне не понравилась эта фраза. Маг подталкивал меня совершать поступки, пытался управлять мной, хотя уже погиб, и самонадеянность человека, уверенного в моем любопытстве, одновременно сердила и изумляла меня.
— Я пришла, — я не стала уточнять, что прозорливый маг кормит червей.
— Аламар просил сказать, что записка — это ключ, леди. Единственный, с кем он разговаривал здесь еще — вон тот человек, — она показала на лохматого незнакомца. — Больше маг ничего не передавал, разве что попрощался со мной, купив лишнюю кружку вина Илли, сказав, что вряд ли вернется назад. Может быть, бродяга знает больше. Но не я.
— Почему трактир до сих пор не снесли? — вдруг спросила я.
— Это место встречи. Перекресток, — Марисса неловко дернула плечом. — Те, кому нужно передать послание или встретиться, приходят сюда. Отсюда не выходит ничего, что не предназначено для чужих ушей. Хоть доходы и небольшие, но я горжусь «Волчицей». Разные люди сюда заходят — и маги бывают, и воры, но мне это неинтересно. Главное, что меня уважают.
Это мне было понятно. Фамильная честь. Толстуха перестала казаться мне отвратительной, я бросила на стойку монету и отвернулась.
Человек, с которым Аламар разговаривал в последний раз, почти допил пиво и продолжал меня разглядывать. Его глаза в этот момент как-то осветились, смесь теплого янтаря и немного зелени; он был пьян и абсолютно удовлетворен жизнью и теми картинами, что та ему посылала. Незнакомец выглядел странно: приятное лицо с темными усами и щетиной слегка раскраснелось, черные волосы растрепались в разные стороны, а куртка из выдубленной кожи была распахнута, демонстрируя уже начавший намечаться животик, поросший густым волосом. Грудь же была безволосой, плотной, и сам он, хотя и выглядел сильным, уже начал заплывать жирком, становясь внушительным, но неповоротливым. Он одновременно походил на разбойника из тех, что грабят караваны, и на взрослого сына знатного вельможи, который случайно забрел в трактир и остался там, размышляя о никчемности своей жизни, которая, впрочем, ничуть его не удручала. Я подошла и села напротив, он встретил взгляд, ожидая, что я скажу. А потом разулыбался то ли своим мыслям, то ли мне — я не поняла.
— Я Ра, одна из Детей Лезвия, лучшая после Адепта, — сразу представилась я, чтобы не приходилось преодолевать ненужное сопротивление. — Я хочу знать все об Аламаре.
Жесткий тон его разочаровал, и открытое лицо незнакомца вмиг изменилось. Мне не приходилось видеть никого, у кого эмоции настолько сильно отражались бы на лице, — мужчина потемнел, поджал губы, лицо его стало надменным, взгляд — неприятным.
— А я — Рик. Просто Рик, — насмешливо уточнил он и снова приложился к кружке с пивом. — И мне кажется, — добавил он, отхлебнув еще, — что нельзя быть первым после кого-то. Либо ты первый, либо ты уже второй.
Я давно не разговаривала с людьми, и его поведение меня заинтересовало.
— Ты прав. Пока я вторая из Детей Лезвия, но это тоже немало, — кивнула я. — Вижу, ты из тех, с кем можно не утруждать себя длинными разговорами.
Я достала записку мага и положила перед Риком. Тот посмотрел на нее бесшабашно-пьяным взглядом, в котором светились маленькие искорки, потом сгреб некрасивой ладонью и хмыкнул.
— Кое-что кажется мне знакомым… Но мне это не прочитать. Похоже, это из тех мест, где был Аламар. Далеко отсюда.
— Где это?
— Далеко… — отмахнулся он и заказал еще кружку вертлявой служанке.
Сокол злобно крикнул, и Рик взглянул на него из-под опущенных ресниц. Во взгляде не было ничего хорошего.
— Это маги имеют дело с сомнительными личностями вроде тебя, — заметил он, не переставая пить. — А я — нет.
— Тогда я убью тебя так же, как убила Аламара, — заскучав, я извлекла серпы незаметным движением, и их острия уже блестели прямо перед его носом.
Похоже, он не до конца понимал свое положение, и мне показалось, что блеск оружия ускорит разговор. Но вместо того, чтобы испугаться, он взвился и схватился за пояс:
— Проклятая сука!
Двигался он очень медленно, поэтому я легко выбила нож из его рук и вложила серпы в ножны — глупо драться с пьяным. Спорить он не собирался, сразу оценив шансы, и сел обратно, но сделал это крайне неохотно, опять взявшись за пиво. Вся симпатия, которой он лучился вначале, исчезла.
— Он хотел мне что-то передать. Вот это, — я опять показала Рику клочок бумаги. — Но я не знаю, что здесь написано… Мне нужна твоя помощь, человек. Если будешь упираться, я отрежу тебе голову.
— Ну… Все мы когда-нибудь умрем, — доверительно сообщил он мне, залпом допив пиво и взъерошив волосы. — Раньше или позже. Мне нечего терять, леди.
Пиво закончилось, и теперь Рик смотрел на кружку, больше не сияя странными глазами.
— Ты знаешь, кто такие Дети Лезвия. И ведешь себя так только потому, что ты мне необходим, — холодно сказала я. — В этом случае ты нахален, недальновиден и глуп, потому что любому терпению есть конец, а мой предел начинается на следующей твоей наглой фразе. Сейчас ты встанешь и пойдешь со мной.
— Да, я это вижу, — Рик неохотно встал и заказал еще кружку пива, расплачиваясь с Мариссой. — А, может, я просто пьян, так что мне все равно, — он усмехнулся. — Если ты думаешь, что я ждал тут тебя, то ты ошибаешься. Тут просто хорошее пиво, а ты мешаешь мне его пить.
Мы вышли из трактира. Мужчина, немного покачиваясь и сжимая ручку кружки в руке, шел сбоку, его наряд довершали штаны из плотной черной ткани, широкий ремень и потертые ботинки. Он с удовольствием прихлебывал хмельное варево, снова начиная расплываться в добродушной усмешке.
— Знаешь, мне всегда нравились женщины в черном, — сказал Рик. — Но вот этот высокомерный тон тебе совсем не идет…
Я предотвратила дальнейшие слова, срезав прядь волос прямо перед его глазами, и мужчина замолчал. Там, где другой ощутил бы страх, Рик приходил в молчаливое бешенство, словно это не он пытался позволить себе фамильярность с одним из лучших воинов, а я оскорбила его. Он расскажет мне, куда идти, чтобы прочитать записку, и я с удовольствием его отпущу. Мне не нравилось, как много он пьет, потому что это надругательство над разумом и телом, не нравилась его излишняя вспыльчивость и яростная самовлюбленность, хотя в нем еще присутствовало и что-то от Чарующих — возможность успокаивать, завораживать, располагать. Только у них это происходило украдкой, исподтишка, а Рик преображался в один миг.
— Ты случайно не менестрель? — поморщилась я, взглянув, как он хлещет пиво.
Этот вопрос его удивил.
— Нет, я не менестрель, — бродяга качнул головой, а потом добавил, миг подумав: — Но пою я неплохо…
* * *
Если раньше люди просто таращились на моего сокола и диковинное оружие, скорее чувствуя, чем сразу узнавая во мне посланца Смерти, то теперь, когда рядом со мной шел Рик, они разве что не показывали на нас пальцами. Рик действительно стоил того, чтобы на него смотреть, — каждый косой взгляд его сердил, он мрачнел и прибавлял шаг, раздражаясь. Походка его тоже отражала настроение — размашистая и неровная. Я с размаху ударила бродягу по спине, нажала на точки на шее и легонько шлепнула по затылку, очищая затуманенный мозг. После этой процедуры Рик помрачнел еще больше, посмотрел на дно кружки и выбросил ее, так как внутри ничего не осталось.— Я вижу, у вас полно скрытых талантов, леди, — заметил он. — Но к ним не относится умение описывать ближайшие планы.
— Я хочу покинуть Беар, — теперь, когда он протрезвел, мы могли прибавить шаг.
— Не любите Белый Город? — почему-то в его устах уважительное обращение звучало слишком холодно и даже оскорбительно.
Я остановилась и внимательно посмотрела на него злыми глазами:
— Я не люблю людей.
Больше Рик ничего не говорил, следуя туда, куда я вела его, и не проявляя интереса к направлению ходьбы. Казалось, ему все равно, куда идти — направо, налево или прямо, потому что чем дальше мы отходили от трактира, тем сильнее у него портилось настроение. Он чувствовал себя неуютно, ему не нравилось окружающее пространство и неизвестность, в которую я вела его. Люди любят притворяться теми, кем не являются, словно Лорды Лжи, разница лишь в том, что ложь людей очевидна, она слышна в тихих вибрациях голоса, в стуке сердца, который сразу меняется, в легком проблеске глаз. Им кажется, что, скрывая суть, они становятся сильнее. Тело Рика даже не старалось скрывать ложь, оно говорило без слов, и это единственная черта, которая мне в нем нравилась.
— Ты уведешь меня в Ущелье и принесешь в жертву? — хмуро спросил Рик, словно это был не самый худший вариант из всех, что он рассматривал про себя.
— Нет.
Мы вышли за ворота, проталкиваясь сквозь шумящий и галдящий караван из Шойары, — два подозрительных путника и черная птица с белыми полосками на крыльях, парящая в вышине. Караванщикам было не до нас, они кричали и переругивались, направляя длинноногих животных, груженых товарами, к воротам; вокруг вилась любопытная детвора. Мне хотелось как можно быстрее убраться отсюда.
— А что мне мешает крикнуть, что ты поганый демон и пытаешься меня похитить? — снова поинтересовался Рик, но как-то лениво и без энтузиазма. — Ведь лучники со стен нашпигуют тебя стрелами.
— Попробуй, — предложила я.
Его губы начали складываться в язвительный ответ, и тут я услышала звон тетивы.
— Щелк!
Стрелу я поймала прямо перед своей шеей. Рик только начинал кричать и бросился на меня, пытаясь оттолкнуть…
— Щелк!
Вторую я отбила ладонью, применив тай-су и одновременно скользнув под рукой Рика, чтобы не оказаться на земле.
— Щелк!
Лучники со стен заметили нападение на путников и начали разворачиваться в нашу сторону, а группа нападавших уже скакала прочь, отделившись от каравана. Последний выстрел пропал втуне, я это видела и не стала пытаться избежать его.
— …! — выругался Рик, а лучники со стен начали поливать убегающих ливнем стрел. — Нас чуть не убили!
Меня его недовольство интересовало мало. Если бы не он, я бы бросилась в погоню, а теперь могла только метнуть тонкий нож вдогонку, направляя его магией. Последний из нападавших вывалился из седла и рухнул в пыль. Прежде чем я успела что-то сделать, охранники со стен превратили убийцу-неудачника в подушку для иголок, и только потом до них дошло, как именно мне удалось избежать смертельных выстрелов.
— Бежим!
Рик понял, что случилось, и припустил совсем неплохо для медлительного человека, я же прикрывала его сзади, закрыв глаза и ориентируясь по звуку. Стрелы поют, они гонят перед собой плотный воздух, распарывая ленивую ткань жаркого марева пустоши, и я знаю, куда они попадут. Я не пыталась увернуться, служа живым щитом и заставляя участки тела отвердевать как раз перед тем, как стрелы вонзятся в них. Замечательная игра, трудная задача. Пару раз я почти пропустила выстрел, ведь их было много. Караванщики оглашенно вопили, не понимая, что происходит, но несколько человек из охраны каравана тоже выстрелили вслед.