Раджниш Бхагаван. Мессия. Том 1

   Разумеется, мертвые слегка забеспокоились, ведь живые люди не могут вести себя соответственно мертвецам. Видали вы когда-либо двух покойников, обнимающих друг друга? — а когда два покойника видят двух живых, радостно обнимающихся друг с другом, — просто жест любви, — они чувствуют зависть. Они чувствуют, что упускают жизнь. Они раздражены, они начинают беспокойно метаться и вертеться в своих могилах.
   Сотни саньясинов были возвращены назад из Бомбейского аэропорта. Кто же теперь собирается возместить им стоимость проезда, их трудовые деньги? Они зарабатывали деньги, чтобы просто прийти повидать меня и побыть здесь в течение нескольких недель, а их вышвырнули назад.
   Мне хотелось бы сказать мистеру Радживу Ганди, что его правительство должно эти деньги моим саньясинам. Эти деньги следует возвратить. На каком основании вы отправляете их назад из аэропорта? Они никогда не совершали преступления в вашей стране, они приходят сюда не совершать преступления. Они могли бы совершать преступления и в своих собственных странах.
   А если они приходят сюда, чтобы посидеть молча и послушать меня, или просто тихо побыть в моем присутствии, разделить мою любовь, — кто вы такие, чтобы выдворять их из аэропорта? И кто же все-таки возвратит им их трудовые деньги?
   Индийскому правительству следует понять, что если они не прекратят всю эту бессмыслицу, я отправлюсь в суд, или верховный суд, и приведу туда мистера Раджива Ганди. Все настолько ясно, что мне даже не нужен юридический эксперт — вполне достаточно здравого смысла.
   Газетные заметки сообщают, что он торжественно открывал пятидневную международную конференцию. На его конференцию приглашены люди из других стран, слушать его мусор. Что он знает? Если бы это была конференция по механике самолетов или конференция пилотов, конечно, он имел бы право выступать или участвовать в ней. Но что касается мудрости... какую мудрость он приобрел?
   А конференция была устроена в память Индиры Ганди. Что же совершила Индира Ганди? Я очень надеялся на нее, но она полностью обманула мои надежды. Фактически, она положила начало насилию. Как же те тысячи индусов и сикхов, которые были убиты и убивали? Нет, конференцию нужно проводить ради них, они были невинными людьми, они не вредили никому. Чего нельзя сказать об Индире Ганди.
   Но я всегда любил ее; я был единственным человеком в целой Индии, который благословил ее, когда она боролась за возвращение власти. Я благословил ее, потому что хотел избавить эту страну от Морарджи Десая. Мое благословение было на стороне Индиры Ганди, но это был косвенный способ сказать, что все эти ветхие люди должны быть отстранены. Однако у нее не было мужества даже публично признать мое благословение. Она сказала своему секретарю: «Бхагван — единственный человек». Виноба Бхаве не благословил ее, а он был ее духовным гуру, ее духовным мастером. Когда она пошла к нему за благословением, люди его ашрама сказали: «Он соблюдает молчание. Так что вы можете увидеть его, но он не может разговаривать».
   У политиков гуру не могут быть иными, чем сами политики. Всего днем раньше он не был в молчании, и вдруг через день он ушел в молчание. Ту же самую стратегию выбрал шанкарачарья. Туда она тоже ходила за благословением, а он пребывал в молчании.
   Она говорила моему личному секретарю, Лакшми, снова и снова: «Я хочу прийти в Пуну и встретиться с Бхагваном. У меня много вопросов относительно будущего этой страны». Много раз встречи назначались — она приходит к такому-то числу — и прямо за день перед этим отменялись. Это происходило так часто, что я сказал Лакшми: «Когда увидишь ее снова, скажи ей, что со стороны Бхагвана это отменяется навсегда».
   Что это за глупость такая... уже в течение девяти месяцев она все шла, и шла, и шла. И она пришлав Пуну. Лакшми вышла к ней, и она сказала: «Очень сожалею. Я хотела прийти в ашрам, но у меня столько встреч» — встреч с мертвыми людьми.
   Встреч с кем? Она не смогла найти времени совершить круг от дома к ашраму, но поехала в Колхапур, потому что еще один шанкарачарья посещал Колхапур. Она бесполезно потратила шесть часов, а шанкарачарья пребывал в молчании — ведь все это политики под различными масками. Никто не желает высказывать что-либо спорное. Естественно, вы понимаете, почему они не могут сказать ничего против...
   Я не совершал никакого преступления, за исключением того, что противоречу. Всякий целостный человек, всякий человек понимания вынужден быть противоречащим. Если я вижу что-нибудь неправильное, я намерен сказать, что это неправильно. Лучше умереть ради истины, чем жить в компромиссе с ложью.
   Факт состоит в том, что сорок лет свободы были бесполезно растрачены одной семьей — семьей Неру. От Джавахарлала Неру до Раджива Ганди, сорок лет этой великой страны были просто зря потрачены. Их личный интерес заключался в продолжении созданной ими семейной династии. А если это не так, то какой такой квалификацией располагает Раджив, чтобы стать премьер-министром страны, перегруженной проблемами? Ей не нужны трусы.
   Я могу изменить всю судьбу этой страны в течение десяти лет безо всяких проблем. И для этого нужно не так уж много, просто нужно быть достаточно смелым, чтобы разрушить все суеверия — принадлежат ли они индуистам, мусульманам или христианам, не имеет значения.
   Вы должны остановить нарастание толпы... это сделать совсем не трудно. В моей коммуне в Америке, где жило пять тысяч человек, в течение пяти лет не родился ни единый ребенок. И там не было никакого принуждения. Ясное понимание позволило людям увидеть ситуацию.
   Но вместо того, чтобы заставить людей понять ситуацию, вы продолжаете восхвалять Мать Терезу, которая против контроля рождаемости. Всякого, кто против контроля рождаемости, следует удалить за решетку! — Мать Тереза это, или отец Папа, безразлично. Все эти отцы и матери могут пережениться и убираться! В чем их бизнес? Бизнес в том, что если придет контроль рождаемости, где тогда набрать еще сирот? А без сирот как же продолжать наращивать число католиков? Это явная политика, а вовсе не религия.
   Если Раджив Ганди действительно хочет сделать страну хоть немного мудрее, начать нужно с дома премьер-министра. Они должны научиться медитировать. Каждую сессию парламента следует начинать с одночасовой медитации.
   Им предстоит изменить весь бюрократический аппарат, унаследованный от британских империалистов. Этот бюрократизм был создан не для того, чтобы дать людям свободу, свободу выражения. Этот бюрократизм создавали из прямо противоположных соображений: разрушить людей, их свободу, их индивидуальность, уничтожить все разумное. И этот же бюрократизм продолжается.
   Если Раджив Ганди на самом деле подразумевает то, о чем говорит, ему следует начать со своего правительства. Оно наполнено идиотами всех сортов. Вся их функция состоит в том, чтобы не позволять стране расти.
   Когда полицейский комиссар создал ненужные неприятности в религиозном храме, куда он не должен был вмешиваться... Даже если он входит, ему следовало бы делать это с разрешения, и он должен оставить свою обувь за воротами, и все свое оружие, и свое представление о себе как о полицейском комиссаре. Эти люди были созданы жестокими, бесчеловечными. Они до сих пор у власти.
   Если Раджив Ганди искренен и честен, полицейский комиссар должен быть понижен в должности и отстранен незамедлительно.Таких вещей терпеть нельзя вообще.
   Когда мы снова и снова звонили ему в его ведомство, нам говорили: «Он еще не пришел в управление». Когда мы попросили: «Тогда, пожалуйста, просто дайте нам его телефон», — они ни за что не давали нам его. Наши люди затратили почти целый час, чтобы просто получить в комиссариате номер его домашнего телефона. Ведь его нет в управлении, а это служебное время...
   А когда мы позвонили ему домой, нам ответили: «Он занят богослужением». Снова и снова, все время он занимался «богослужением». И это называется — правительство? Которое платит правительственные и народные деньги людям за богослужение у себя дома, в то время как им положено быть на службе?
   Радживу Ганди необходимо что-нибудь предпринять для изменения своего бюрократического аппарата. На небольшое дело уходят годыразбирательства; обычный вопрос, который можно решить за несколько минут, отнимает жизненное время. Дело движется с одного стола на другой, и движется, только если вы даете человеку взятку. Затем оно движется к другому столу. Затем вы должны подкупить другого человека. Далее оно движется к следующему столу... длинный ряд столов, отсюда до Нью-Дели.
   Чего можно ожидать от страны, где девяносто восемь процентов людей не имеют образования... Они не знают, что происходит. Измените сначала правительство. Стране должны быть даны надлежащие ориентиры, которых, разумеется, вы и ваши коллеги дать не могут.
   В каждом университете должны быть классы медитации — не только для студентов, но также и для других граждан. Всякому, кто захочет научиться медитации, нужно позволить учиться. А ваши послы ставят преграды людям именно из-за слова «медитация». Как только они говорят: «Мы собираемся учиться медитации», — следует отказ в визе.
   Мне хотелось бы знать — существует ли иной способ стать мудрым? Что, Раджив Ганди нашел какой-то другой ключ, который упустил Будда, упустил Махавира, упустил Патанджали, упустил Лао-цзы? За десять тысяч лет все великие мастера не заметили того, что обнаружил Раджив Ганди, ключи к мудрости. Тогда, по крайней мере, раздайте эти ключи людям.
   Очень легко, используя громкие слова, произвести впечатление на людей. Ни они, ни вы не знаете смысла этих слов. Вероятнее всего, речь была написана секретарем. Так заведено у всех лидеров — кто-то пишет им речи. Они — просто граммофонные пластинки, особенно фирмы «His Master's Voice» («Голос Его Хозяина»). Вы видели товарный знак этой фирмы? Эта собака кажется и в самом деле мудрой — она слушает так внимательно, сидя перед громкоговорителем.
   Это Индира Ганди в ответе за все смерти, которые случились. И случится еще больше смертей, потому что проблема осталась до сих пор. Индира Ганди поддержала отделение Бангладеш от Пакистана. Она послала войска в Бангладеш — что было не ее делом, — чтобы поддержать пандита Муджибура Рахмана. Кажется, он принадлежит все к той же семье Неру.
   Если вопрос об отделении — это вопрос Пакистана и Бангладеш и у них есть законные основания, — то зачем нужна двойная мораль? Сикхи желают свободы — это право каждого.
   Эти политики продолжают повторять, что «демократия для людей, за людей, у людей». Но всякий раз, когда люди просят: «Мы хотим управлять сами», — тотчас же демократия и определение демократии забываются.
   В чем проблема? Если Пенджаб желает независимости... Теория отделения была принята, мистер Раджив Ганди, вашим дедом! Это не моёпредложение. Это Махатма Ганди и Пандит Джавахарлал Неру признали раздел Индии на Пакистан и Индию. А почему они допустили это? — по простой причине: все они старились и были озабочены: успеют ли они прийти к власти при жизни или нет. Так что даже если им не удастся заполучить всей Индии, — часть лучше, чем ничего: они охотно допускают раздел. А потом Индира Ганди повторила ту же тактику снова: она способствовала отделению Бангладеш.
   Моё понимание просто: раз определенная группа людей хочет быть свободной, никто не должен создавать никаких препятствий. Свобода — это такая высокая ценность. Индира Ганди была бы любима и почитаема сикхами, она могла бы остаться в памяти грядущих веков, если бы с готовностью и любовью приняла идею: хотите быть свободными — это ваше право по рождению, «будьте свободны, а если вы нуждаетесь в помощи, то мы готовы дать вам ее».
   Ее бы не убили. Возможно, сикхи отбросили бы идею отделения от страны, которая так доброжелательна, так заботлива, так любяща. Что за смысл отделяться? Но Индира Ганди натворила беды, которая будет продолжаться, пока кто-то не сможет дать свободу всякому, кто ее желает.
   Нет закона выше свободы.
   Но никто не будет вспоминать те тысячи и тысячи индусов и сикхов, которым устроили резню. Это она послала войска в храм сикхов — совершенно безобразно, вопреки индийской конституции. Она нарушила святость священного места. Теперь полицейский комиссар хочет сделать то же самое здесь. Он хочет, чтобы у нас не было оружия, — у нас его нет. Это может быть для них и в самом деле легкой работой: принести все свои пулеметы и расстрелять всех моих людей.
   Но этим будет увековечено для грядущего человечества: все эти политики — враги демократии, свободы, человечества, — враги рождения нового человека.
    Вы, принимающие даяния, — а вы все принимаете, — не возлагайте на себя бремя благодарности...
   Альмустафа все время показывает вам так много прекрасных роз, как только возможно.
    Вы, принимающие даяния, — а вы все принимаете, —потому что все мы приняли жизнь. Мы все принимаем жизнь — дающую воздух каждое мгновение. Мы принимаем жизнь из плодов; жизнь из воды. Мы все принимающие. Не облачайтесь в эгоистическую идею «Я дающий». В тот миг, когда вы рассуждаете в том смысле, что вы — дающий, вы обременяете человека, которому даете. И он будет продолжать нести бремя своей благодарности вам.
    Не возлагайте на себя бремя благодарности, дабы не надеть ярмо на себя и на дающего.
    Лучше поднимайтесь вместе с дающим на его дарах, как на крыльях;
    Ибо сверх меры печься о своем долге — значит усомниться в великодушии того, для кого мать — щедрая земля, а отец — Бог.
   Нет необходимости ни для кого чувствовать, что «я — дающий», и нет необходимости ни для кого благодарить этого дающего.
   Это жизнь дает.
   Оба вы крылья одной и той же птицы.
   Поднимайтесь высоко вместе, не разделяйтесь на дающего и принимающего.
   Следует помнить постоянно: делитесь, и навсегда забывайте об этом. Дающий должен забыть, принимающий должен забыть. Оба должны быть благодарны жизни, ведь это жизнь дает.
   По отношению к жизни вы только свидетель.
   Я хотел бы добавить только одно, о чем Альмустафа забыл. Не только дающий, но и принимающий — тоже свидетель. Они оба свидетельствуют потрясающую драму существования и жизни.
   Если случится такое, что нет дающего и нет принимающего, а только жизнь движется непрерывно между двумя берегами океана, — тогда вы впервые попробуете то, что я называю божественностью.
    —Хорошо, Вимал?
   — Да, Мастер.
 

12. ВИНО И ТОЧИЛО

    14 января 1987.
 
    Возлюбленный Мастер,
 
    Тогда попросил старик корчмарь: «Скажи нам о Еде и Питье».
    И он сказал: «О, если б только вы могли жить благоуханием земли и, как воздушные растения, питаться светом.
    Но раз вынуждены вы убивать, чтобы насытиться, и лишать детеныша материнского молока, чтобы утолить свою жажду, пусть тогда это будет актом поклонения,
    И пусть стол ваш станет алтарем, на который чистых и невинных из леса и равнины приносят в жертву еще более чистому и невинному в человеке.
    Когда вы убиваете зверя, скажите ему в своем сердце:
    Та же сила, что сразила тебя, сразит и меня, и меня тоже поглотят.
    Ибо закон, который отдал тебя в мои руки, отдаст меня в руки еще более могущественные.
    Твоя кровь и моя кровь — не что иное, как сок, питающий древо небес.
    Когда вы надкусываете зубами яблоко, скажите ему в своем сердце:
    Твои зерна будут жить в моем теле, бутоны твоего завтрашнего дня распустятся в моем сердце, твой аромат станет моим дыханием.
    И вместе мы будем радоваться во все времена года.
    Осенью, когда вы собираете виноград в своих виноградниках, чтобы точить из гроздий сок, скажите в своем сердце:
    Я тоже виноградник, и мои плоды попадут в точило, и, как молодое вино, меня будут хранить в вечных сосудах.
    И зимой, когда вы черпаете вино, воспевайте в своем сердце каждую чашу:
    И пусть будет в песне память об осенних днях, о винограднике и о точиле».
 
   Существенно, что этот вопрос — от старика. Все это метафоры, ведь Халиль Джебран поэт. У него есть проблески мистицизма, однако, сам по себе он не мистик. Поэтому я согласен не со всем, что он отвечает старику.
   Старик — представитель традиционного ума, ортодоксального прошлого, всего мертвого. Но все же не было необходимости отвечать ему так, как отвечал Альмустафа. Здесь выявляется разница между поэтом и мистиком.
   Эти слова исходят от самого Халиля Джебрана. Он больше не руки, через которые говорит Бог, не глаза, которые улыбаются вам улыбкой Бога. Окошко, открытое вечному, на мгновение закрылось.
   Я уже говорил о различии между поэтом и мистиком: мистик всегда один и тот же, на той же высоте, на тех же освещенных солнцем вершинах, но поэт всегда падает с них обратно на землю.
    Тогда попросил старик корчмарь:
    «Скажи нам о Еде и Питье».
    И он сказал:
    «О, если б только вы могли жить благоуханием земли и, как воздушные растения, питаться светом...»
   Но теперь значительность ушла. Слова все еще прекрасны, но что-то упущено. До сих пор он говорил с вершин, теперь он находится среди толпы, просто один из них.
    Но раз вынуждены вы убивать, чтобы насытиться, и лишать детеныша материнского молока, чтобы утолить свою жажду, пусть тогда это будет актом поклонения...
   Это компромисс. И в этом одна из причин, почему мир не был раздражен Халилем Джебраном. Он достигает высоких пиков — через вымышленный образ, Альмустафу, — но он будет много раз отступать, не найдя в себе мужества, чтобы пойти против традиции, традиционного ума, общества и своего прежнего, глубоко укорененного безобразного поведения.
   Странно, что такой человек, как Халиль Джебран, согласился с убийством живых зверей для еды.
   Он родился в невегетарианском обществе; он был не в состоянии полностью освободиться от крепостной зависимости, от своей обусловленности. В противном случае он бы не смог сказать, что можно убивать животных для еды и лишать детеныша материнского молока, чтобы утолить свою жажду.
   Человек тысячи лет был охотником. И если вы родились в обществе, где едят живых зверей, у вас, конечно, не будет никакого благоговения перед жизнью. Он позволяет старику в себе говорить эти вещи.
   Насилие не может исходить от божественного. Насилие — это варварство. И только из-за того, что все человечество почти уснуло, вы никогда не задумываетесь о простой вещи: если вы едите живые существа, убиваете живые существа для своей пищи, то отсюда не так уж далеко и до убийства живых людей. В чем разница?
   Жизнь одна, существует ли она в певчих птицах, в прекрасном олене или в великолепии льва — они тоже наши братья и сестры.
   Какая разница между каннибалом и едоком мяса?
   Одного из моих друзей поймали в Африке — там до сих пор существуют небольшие группы каннибалов, которые питаются человеческой плотью, убивают человека просто, чтобы съесть. Случилось так, что у них не было ничего другого, чтобы предложить ему поесть... Они имели вдоволь человеческого мяса, поэтому не было нужды убивать его сразу же; они сохраняли его таким же образом, как все питающиеся мясом люди хранят свой рогатый скот — до нужного момента, когда пора будет убивать.
   Он проголодался и хотел поесть чего-нибудь. Не оставалось ничего другого, как только разделить с ними то, что они ели. И он рассказал мне — ему удалось бежать ночью в полной темноте — очень странную вещь. Он ест мясо, однако питаться мясом других людей было шоком. Но, голодный и усталый, он смог съесть... и был поражен: человеческое мясо — самое вкусное.
   В начале этого столетия в Африке насчитывалось три тысячи каннибалов. Теперь их только три сотни, потому что если им не удается поймать кого-нибудь еще — а в те края никто не заходит, — то они начинают поедать собственных детей, жен. С трех тысяч они сократились до трехсот. По всему миру проблема с населением — демографический взрыв. А те несчастные каннибалы сокращаются в численности и обречены на исчезновение.
   Но я хочу, чтобы вы приняли во внимание тот факт, что в момент, когда вы убиваете, не имеет значения, кого вы убиваете, — это всегда разрушение жизни. Была ли она в форме человека или животного — разницы нет.
   Эта глупость все продолжается, мы игнорируем тот факт, что с новой технологией есть возможность производить в достаточном количестве необходимые продукты, и нет нужды убивать ни птицу, ни животное, ни человеческое существо.
   Но из-за того, что Халиль Джебран родился в невегетарианском обществе, эта обусловленность все еще задерживается где-то в его бессознательном. Он очень легко допускает это:
    Но раз вынуждены вы убивать, чтобы насытиться, и лишать детеныша материнского молока, чтобы утолить свою жажду, пусть тогда это будет актом поклонения.Скрывать это трудно — пусть это будет актом поклонения.
   Сможет ли Халиль Джебран сказать то же самое каннибалам: «Когда вы едите человека, пусть это будет актом поклонения?»
   Я слыхал весьма примечательную историю о первом христианском миссионере, который отважился пойти к африканским каннибалам, чтобы учить их христианству, обращать их в христианство.
   Его схватили, и он увидел большой чан с кипящей водой над огнем. В нем стал подниматься страх. Его друзья говорили ему: «Не ходи туда; невозможно обратить тех людей в христианство. Во всяком случае, они исчезают сами по себе. Возможно, к концу этого столетия каннибалы исчезнут с лица земли». Но миссионер был очень тверд. Он хотел быть пионером, который обратил даже каннибалов.
   Когда они опускали его в кипящую воду, он спросил: «Что вы делаете?»
   Они отвечали: «Скоро увидишь».
   Прибегая к последнему средству, он сказал: «У вас есть хоть какое-то представление о христианстве?»
   Они ответили: «Пока еще нет, но сейчас мы собираемся попробовать — пусть только суп сварится».
   Я не вижу никакой разницы между невегетарианцами и каннибалами.
   Человек любви, сострадания, понимания может быть только вегетарианцем.
   Деревья доступны, они раздают свое изобилие. Нет необходимости убивать. Это явный пережиток прошлых охотничьих дней, когда не было земледелия.
   Вы удивитесь, узнав кое-что о джайнах, которые являются единственной вегетарианской общиной во всем мире... даже буддисты не вегетарианцы, хотя Будда и проповедовал вегетарианство. Так что же произошло? Как могла вся буддийская Азия превратиться в едоков мяса? Это продемонстрирует вам ловкий ум человека — если ему удается обнаружить какую-то незначительную лазейку, он не упустит удобного случая, чтобы остаться прежним «я». Он не намерен изменяться.
   Предание говорит, что Будда, безусловно, приказывал своим ученикам не есть мяса. Потому что вопрос не только в благоговении перед жизнью; вопрос также в том, что, если вы не преисполнены благоговения к жизни, само ваше сердце ожесточается. Ваша любовь делается фальшивой, ваше сострадание остается просто словом.
   Согласно Махавире и Гаутаме Будде, человеку следовало бы есть не только для того, чтобы жить; человек должен есть, чтобы становиться чище сознанием. Мясоед остается в бессознательном, привязанный к земле. Он не может летать в небе сознания. Так не бывает, чтобы вы одновременно становились все более и более сознательными и при этом не осознавали, чтовы делаете просто ради вкуса; а ведь можно обойтись без убийства: вам доступна самая вкусная пища, какая только возможна, и нет нужды поддерживать этот совершенно ненужный пережиток прошлого.
   Но однажды произошел инцидент — а по учению Будды было так, что его саньясины должны были есть только один раз в день, этого довольно. И наука готова сказать вам то же самое — питайтесь только один раз в день. Сейчас стало известно, что если вы едите меньше — вы дольше живете, а если вы едите больше — вы скорее умираете.
   Причина в том, что еда ради вкусовых ощущений становится манией; вы желаете больше и больше. Американцы едят, по крайней мере, пять раз на день. И это лишь в среднем; я не говорю о настоящихамериканцах.
   Когда я оказался в Америке, я почувствовал, что Чарльз Дарвин пришел действительно рановато. Так бывает со всеми гениями. Он доказал доступным для того времени способом, что человек происходит от обезьяны. Вы видели обезьян? — они постоянно что-то жуют. Но ему не удалось отыскать недостающее звено, потому что обезьяны и человек... между ними большой разрыв.
   Между ними, очевидно, было некое звено, и он работал всю свою жизнь, чтобы найти его — некое животное, частично обезьяна, частично человек. Это дало бы его гипотезам совершенно определенное обоснование. Увидев американцев, я очень расстроился за Чарльза Дарвина, ведь это и есть недостающие звенья! Либо они едят, либо, если нет возможности вместить больше... тридцать миллионов американцев умирает из-за переедания, и все же они продолжают есть! Это настоящая мания.
   Вы не в состоянии вести себя как обезьяна весь долгий день, когда вы бодрствуете, иногда вы, в крайнем случае, жуете жевательную резинку — просто суррогат, — чтобы ваш рот продолжал чувствовать еду. Даже во сне можно продолжать работать всеми своими зубами; существуют люди — я знаю их персонально, — которые заняты едой весь день, между жевательной резинкой и курением сигарет. Ночью вы не можете отбросить дневную практику только из-за того, что спите. Они, должно быть, смотрят сны о восхитительной пище; поэтому они работают своими зубами непрерывно.