Раткевич Элеонора. Меч без рукояти (Деревянный меч - 3)

   Хэйтан легонько пнул ползающего Китаная под ребро. Тот ахнул и скрючился.
   - Когда хоть его в последний раз видели, сказать можешь? - спросил Хэйтан, с трудом подавляя желание тряхнуть Китаная, да так, чтоб зубы повылетели.
   Китанай попытался что-то сказать, но не смог - только застонал и затряс головой.
   - Спасибо и на том, - скривился Хэйтан. - Можешь идти. Дозволяю.
   Китанай вновь натужно застонал, кое-как поднялся и вышел, держась за бок. Притворщик! Не так ему и больно, как он прикидывается. Даже и обычный воин от такого пинка не стал бы мычать, как стельная корова, а уж Ночная Тень и подавно. Да и вообще он легко отделался. Ударь его Хэйтан по мере своего гнева, а не его вины - ох и долго бы пришлось приводить его тело в приличный вид перед тем, как хоронить.
   Да, но куда же все-таки мог запропаститься Хэсситай?
   Ночная Тень потому и обладает мастерством, обычному воину недоступным, что думает не только головой, а всем телом. Покуда грудь Хэйтана гневно вздымалась, а голова тяжко размышляла над загадкой каждодневных исчезновений Хэсситая, руки мастера без малейшего ее участия нашли ответ. Ну да и голова у Ночных Теней не только на то приспособлена, чтобы было куда рот приткнуть. Едва только пальцы Хэйтана нащупали сломанную заколку и вытянули ее из рукава, как мысли Хэйтана приняли совершенно иное направление.
   Заколку эту Хэйтан раньше у Хэсситая не видел. Не то бы подивился. Вот уж о ком не скажешь, что у бедолаги две руки и обе - левые, так это о Хэсситае. Ловкие у него руки, мастеровитые, быстро-умные. Не такими руками эта заколка сделана. Изделие, вышедшее из его рук, Хэйтан не смог бы сломать, едва наступив, - пришлось бы хорошенько попрыгать сверху, да и то навряд ли. А тут извольте - ступить не успел, а под ногой уже хрупнуло. И немудрено: кто же древесину волнистой яблони так обрабатывает! Узор не закреплен, края зашлифованы кое-как, все в заусенцах. Такую заколку если как следует в прическе закрепить, так потом, пока ее снимешь, половину волос повыдергаешь. Не странно, что Хэсситай плохо закрепил ее и потому уронил на пол - странно, что он вообще ее надел. Если бы сам ее сработал, надеть бы посовестился - экое барахло. И если бы купил... да нет, не купил, такое даже спьяну не купишь. Значит, не своя это вещь и не покупная, а дареная. И тот, кто подарил, Хэсситаю сердечно дорог. Иначе он бы надел заколку при дарителе, чтоб не обидеть отказом, а потом бы снял потихоньку. А он это убожество не только не снял, а на голову пристроил.
   Вот к тому, кто подарил, он и утягивается каждый день - а как же иначе! Не в городок поразвлечься - это ведь недоумок вроде Китаная мог бы предположить, что нахальный котеночек по городским крышам гуляет. Ему себя на людях выставлять без надобности вовсе не след - и он это отлично знает. Да и притом дружки его сердечные, сотаинники разлюбезные, живо бы сведали, покажись он хоть единый раз в городе. Нет, не развлекаться Хэсситай ходит. Другой у него интерес. Куда как более сердечный. И обретается этот интерес не так уж и далеко. Во всех окрестностях есть только один ложок, поросший волнистой яблоней.
   К великому изумлению и восхищению Хэсситаевых сотаинников, мастер-наставник вышел вдогонку ровным твердым шагом. Он не рыскал, не шарил взглядом, не присматривался ни к чему и не принюхивался, не выискивал направление - он знал его совершенно точно. На то он и мастер. Не вам, оболтусам, чета. Вот потому-то вы даже и уследить за Хэсситаем не смогли, а мастер его в два счета сыщет. А вы гадайте себе, какое такое потаенное мастерство помогло наставнику взять след. Думайте сколько влезет. Не возбраняется. Полезное занятие.
   Однако уходил Хэсситай все-таки с превеликим умением. Не знай Хэйтан, куда ему идти, он не раз и не два сбился бы со следа. Возможно, он бы и вообще не нашел Хэсситая. Никогда еще не было у мастера Хэйтана такого сообразительного ученика. Не гневаться в пору, а радоваться, что учение ему впрок пошло. Ничего, вот сыщет мастер беглого наглеца, учинит ему достойную трепку, гнев отведет - вот тогда и порадуется. А сейчас не радоваться, а искать надо.
   И все же Хэйтан едва не упустил Хэсситая в зарослях волнистой яблони и упустил бы, когда б не услышал его голос.
   - А тогда старичок этот им и говорит: "Никогда не достичь вам Неведомой Земли, если не возьмете вместо обычного якоря деревянный".
   - А зачем деревянный? - удивленно вопросил чей-то звонкий голосок. Он ведь и не потонет даже.
   - Вот и матросы о том же самом спросили, - ответил скрытый за деревьями Хэсситай. - Уже было сдумали, что рехнулся дедушка на старости лет. А он все одно на своем стоит: мол, без деревянного якоря пропадете вы все ни за грош, и только. И не видать вам Неведомой Земли...
   Ступая неслышно, Хэйтан осторожно подобрался поближе к тому месту, откуда звучали голоса.
   - А моряки что? - жадно спросил еще один голос.
   - А что моряки? Пусть даже и не в своем уме чудной старикашка, так ведь если его послушаться, от них не убудет.
   Теперь Хэйтан уловил, что голос Хэсситая, хоть и веселый, звучит как-то напряженно. Хэйтан слегка отодвинул ветви и глянул.
   - Сделали они деревянный якорь, как им старый лоцман велел, и поплыли. А старик им путь указывает...
   Еще бы голос не напряженный! Еще бы дыхание не сдавленное! Кто другой на месте Хэсситая и "ой, спасите!" из себя бы не выжал. Попробуй-ка поговори, исполняя "поклоны облакам"!
   Хэсситай сбежал от надзора - но вовсе не от наказания. Что мастером велено, то он и делал. И исполнял все честно, хотя проследить за ним здесь было некому. Уцепившись ногами за высокую толстую ветку, Хэсситай ритмично подтягивался вверх, касаясь лицом колен, и снова распрямлялся, повисая головой вниз. Ритмично и медленно. Нет - очень медленно.
   - А дальше что было? - спросил мальчик лет восьми. Другой мальчишка, постарше, уже и не спрашивал ни о чем - он молча сидел под яблоней, завороженно глядя на Хэсситая.
   - Вот они вышли в Дальнее Море, нигде и края земли не видать, а лоцман и говорит, что теперь оно самое время и есть на якорь становиться. И кидает деревянный якорь в воду. Тут сразу темнота спустилась, и ничего как есть не видно. Трое суток ночь стояла. Совсем моряки измаялись.
   - Но ведь потом рассвело? - почти жалобно спросил младший мальчик.
   - Рассвело. Так и ахнули моряки: растет прямо из волн морских дерево преогромное, а на ветвях его земля простирается, и конца-краю ей нет. И всякой твари живой на той земле место есть. И цветы на ней цветут, и травы колышутся, и деревья листвой шумят. И зверье там играет непуганое, и птиц на ветвях видимо-невидимо щебечет, и такая кругом красота, что и небо, и море словно смеются от радости. А лоцман старенький морякам и говорит: "Искали вы Неведомую Землю - и нашли. Потому что не бывает другой Неведомой Земли, кроме той, что ты сам с собой привез".
   Сказку о Неведомой Земле и деревянном якоре Хэйтан и раньше слышал. Вот только когда он был ровесником этих мальчишек, не до сказок ему было.
   - Обед готов, - сказал тот из мальчиков, что постарше. - Ты сегодня будешь с нами обедать?
   - Навряд ли, - ответил Хэсситай, зависнув на мгновение головой вниз. Опоздать боюсь. Мне и так обратно бегом бежать придется, а я ведь еще "поклоны облакам" не окончил.
   - Можешь не оканчивать, - произнес Хэйтан, выступая из-за дерева. - Ты их и так неплохо делаешь. А вот над дыханием тебе еще поработать придется. Разве же так сказки рассказывают? Так сипишь да придыхаешь, что жалость берет слушать.
   - Мастер... - только и пробормотал Хэсситай, соскакивая наземь.
   - А от обеда не отказывайся, - безжалостно продолжал Хэйтан. - Не обижай ребят понапрасну. Тебе ведь от чистого сердца предлагают.
   Глава 3
   Если Хэсситай за минувший день и времени у мастера Хэйтана отнял немало, и души повытрепал изрядно, то теперь мастер-наставник с ним сквитался сторицей. Покуда мальчики кормили Хэсситая и Хэйтана обедом, Хэсситай весь истомился в ожидании не выволочки даже, а и просто невесть чего. Хуже нет, чем маяться неизвестностью - то ли тебя по головке погладят, то ли по загривку огреют. А Хэйтан намеренно вел себя так, чтобы никакая проницательность не помогла Хэсситаю угадать, что именно он собирается утворить: с учеником держался ровно, с мальчиками доброжелательно. Обедал он умышленно с нарочитой неспешностью. Уже к середине обеда Хэсситай сдался и вскинул на мастера умоляющий взгляд. Хэйтан будто бы и не видел ничего - прихлебывает суп не торопясь, словно может просидеть, с места не сходя, хоть неделю. Обоих мальчишек он очаровал совершенно. После обеда они предложили гостю полюбоваться, какое жилье им соорудил Хэсситай, и Хэйтан опять же отказывать не стал: ну мыслимо ли покидать таких гостеприимных хозяев, едва успев пузо набить! Вежливый человек нипочем так не поступит.
   Впрочем, на домик, в котором обитали мальчишки, поглядеть стоило - и не только для того, чтоб досадить строптивому ученику. Даже если бы мальчики не привечать, а гнать его вздумали, Хэйтан мимо воли замедлил бы шаг, чтобы еще и еще раз оглянуться на их обиталище.
   Все-таки и у знатного происхождения есть свои преимущества. Вельможе ведь другого дела нет, кроме как этикет соблюдать и хороший вкус воспитывать. Он на этот самый хороший вкус всю свою жизнь кладет. Вот и получается, что отпрыски вельможных семей красоту понимать начинают едва ли не раньше, чем ходить. Это у них врожденное. А еще того лучше, если род знатный, а достатку в семье негусто. С таким чувством красоты да из бедного житья. Эти сызмала приучены видеть красоту не только в сверкании самоцветов, но и в простом придорожном камне - и не только видеть, но и другим показать. От большого богатства хороший вкус жирком заплывает - ни к земле нагнуться, ни голову поднять. Вот и дичают столичные богачи кто во что горазд: один выгребную яму изнутри вызолотит, другой бесценные жемчуга на белила для своих служанок перемелет... а какой-нибудь опальный аристократ речной галькой к своему дому дорожку устелить велит так, что всякий залюбуется. А прибавить к этому тонкому понятию еще и руки, сноровистые во всякой работе, как у Хэсситая... Хэйтан попросту млел втихомолку, оглядывая домик, которым мальчики так гордились. Немудреная глиняная посуда, аккуратные циновки... все в этом доме поражало неброским изяществом, каждая линия дышала силой и смелостью замысла.
   - Теперь я знаю, на каких делах тебя лучше использовать, - шепнул Хэйтан на ухо ученику, улучив мгновение. - Лазутчика из тебя делать только даром добро переводить. А вот если где соглядатай должен осесть надолго... за ремесленника ты хоть где сойдешь, не сомневайся.
   Хэсситай мигом сообразил, что взбучки в ближайшее время не воспоследует, и просиял. Хэйтан не стал вновь нагонять на него страху. Он не только не сердился больше на проказливого котеночка - даже и желания сердиться не было. Конечно, проборку парню устроить следует, но безгневно, не распаляя собственной ярости.
   - Умеешь и показать ремесло, и потаить, где надо, - продолжал Хэйтан вполголоса, благо мальчики стояли чуть поодаль и слышать его не могли. Сработано безупречно - а в то же время будто и любой так сможет. Постороннему человеку нипочем не догадаться, что это именно ты тут постарался. Не признать работника по изделию. Правда, за одним вычетом...
   - Каким? - обеспокоился Хэсситай. И недаром: не должна Ночная Тень оставлять следов своего пребывания. А если он настолько неосторожен, что его по тесаным доскам или устилающему крышу гонту отследить можно... тогда он едва не натворил большой беды.
   - За вот этим. - Хэйтан поднял руку, указывая на потолок.
   Потолок и вправду был необычен. Тут уж жаждущий красоты Хэсситай отвел душу в полную сласть. Вместо дранки потолок полностью покрывало узорное соломенное плетение. Наверняка солнечный свет лился с этого потолка даже и в ненастный день. Предзакатное сияние вызолотило не то что стены - самый воздух в доме, мягко ниспадая на некрашеный тесаный пол. Простое дерево полыхало невесомым золотом - будто облака улеглись спать прямо на половицы, завернувшись в шитые золотом шелковые покрывала.
   Хэсситай усмехнулся с явным облегчением, но ответить ничего не успел: едва завидев, как Хэйтан взмахнул рукой, младший из мальчиков приблизился и задрал свою круглую мордашку, глядя гостю прямо в лицо.
   - Красиво, правда? - с гордостью спросил мальчик.
   - Очень, - искренне ответил Хэйтан.
   - А я вон ту половину сам сплел, - похвалился мальчик. - Вот там еще Хэсситай плел, когда мне показывал, а дальше уже я сам. И вот этот узор тоже.
   Хэйтан изумленно воззрился вверх. Сплетена солома не только красиво, но и прочно. Через такую кровлю ни одна дождиночка не просочится. Крепко сработано и с понятием. Быть того не может, чтобы такой мальчишка...
   Хэйтан перевел недоверчивый взгляд на Хэсситая, но тот лишь усмехнулся чуть приметно и утвердительно примкнул ресницы.
   Ай да котеночек! И парнишку выучил, и о необходимости таиться не забыл. Кто бы ни заглянул в маленький домик, мальчик всегда отговориться сможет: не было никакого мимохожего умельца, что вы - сам я все и сработал. А если кто и усомнится, он и показать сможет, как именно плел - попробуй тут не поверить. Умница Хэсситай. Да, самая пора пришла погладить котенка поперек шерсти. Чтоб не возомнил о себе слишком много.
   - Жаль уходить от вас, но нам и в самом деле торопиться надо, - сказал Хэйтан.
   Мальчишки взялись было протестовать, но Хэсситай на них только мгновенный взгляд метнул, и все протесты стихли словно по волшебшебству.
   - А вы к нам еще придете? - спросил молчаливый старший мальчик.
   - Может, и приду, если время свободное выпадет, - почти не кривя душой, ответил Хэйтан.
   Хэсситай уже ступил было на порог вслед за Хэйтаном, но тут младший мальчик ухватил его за рукав.
   - Хэсситай, - умоляюще протянул он, - а ты нам разве сегодня не покажешь, как твой котенок пьет?
   Хэсситай после недолгого колебания распахнул на груди рубаху - и Хэйтан медленно и шумно выдохнул сквозь зубы, глядя, как его ученик обнажает свой боевой знак на потеху двоим мальчишкам. Мускулы его груди привычно сдвинулись, котенок нагнулся к миске - один раз, другой...
   - Хватит, - объявил Хэсситай, вновь запахиваясь.
   - А еще? - огорчился младший.
   - Хватит, - решительно возразил Хэсситай. - Он уже третий раз пьет. Чего доброго, лопнет с перепою - и что я тогда делать буду?
   Мальчишки засмеялись так радостно, так восторженно, что вновь возникший было гнев Хэйтана опять почти утих. Зато желание закатить Хэсситаю выволочку окрепло с новой силой.
   Однако до поры до времени Хэйтан этого желания выдавать не стал. Он молча шел рядом с Хэсситаем, пока дом, возведенный среди волнистых яблонь, не скрылся с виду. Да и тогда первым заговорил вовсе не мастер, а Хэсситай.
   - Как вы меня нашли, Наставник? - спросил он.
   Вместо ответа Хэйтан вынул из рукава сломанную заколку и молча протянул ему.
   - Понимаю, - усмехнулся Хэсситай, взглянув на заколку. Действительно, вещь редкостная, ничего не скажешь.
   - Что ж ты этого мальчишку золотому плетению обучил, а такому простому делу, как заколки мастерить, не выучил? - ехидно поинтересовался Хэйтан. Или у него не получается?
   Хэсситай помотал головой.
   - Получается. У него руки к любому ремеслу понятие имеют. Его работы заколка не хуже моей была бы, а то и лучше. Нет, эту побрякушку не он делал, а старший, Аканэ.
   - Почему? - опешил Хэйтан. Хэсситай неожиданно засмеялся.
   - Ну так ему хотелось сделать для меня что-нибудь хорошее - духу не хватило обидеть парня отказом. Ему эта заколка лютых трудов стоила. Вот уж у кого руки только под меч вытесаны и ни подо что другое, так это у Аканэ. И никаким другим рукоделием он себе на жизнь не заработает. Вот и мается парень. Младший братишка уже при деле, а он вроде как бестолочь бессмысленная. Не обвык еще, не понял, куда ему себя приспособить. Ремеслу-то я их учу давно и в полную силу, а оружием владеть - недавно и понемногу.
   Час от часу не легче!
   - И кто тебе дозволил их нашему делу обучать? - с ледяной доброжелательностью поинтересовался Хэйтан.
   Хэсситай остановился и посмотрел ему прямо в глаза долгим и спокойным взглядом.
   - Нашему ремеслу я их не учу, - ответил он. - Права мне такого никто не давал. И я им своей судьбы не желаю.
   При этих словах Хэйтан испытал сильное желание отвести взгляд.
   - А вот постоять за себя в наше смутное время мальчикам уметь необходимо, - продолжил Хэсситай. - Тем более - этим мальчикам.
   - Да кто они такие? - удивился его словам Хэйтан. Хэсситай опустил глаза и помолчал немного.
   - Это дети господина Ханрана, - медленно, как бы нехотя ответил он и, заметив, что имя это ничего мастеру не говорит, добавил: - Того человека, что привел меня в клан.
   Дальнейшие расспросы замерли у Хэйтана в горле. Вроде бы у Хэсситая выражение лица не поменялось - превыше всех прочих умений воин из клана Ночных Теней должен уметь скрывать свои чувства, - но вечерняя прохлада сгустилась внезапно и потяжелела, словно бы придавив поникающие к земле травы. Каждая травинка горестно сгибалась, будто разделяя печаль Хэсситая.
   Хэйтан тряхнул головой, и наваждение рассеялось. Но в груди все равно явственно щемило.
   - Господин Ханран был другом моего отца, - негромко произнес Хэсситай. - Очень близким. Он узнал, что король приказал убить отца, и от самой столицы с коня не сходил, торопился предупредить... но опоздал. Зато меня он спас и надежно спрятал. Я не мог бросить его детей на произвол судьбы. Даже будь я совсем скотиной бессердечной... перед их отцом я навеки в долгу, а выплатить уже не приведется.
   - Он умер? - тихо спросил Хэйтан. Хэсситай кивнул.
   - Его хотели взять живьем и в столицу увезти, но он не дался. Половину людей короля положил. К нему только к мертвому и удалось подойти, к живому - ни-ни. Дом его подожгли... как наш... одно счастье, что госпожа уже три года как умерла... а детям он сразу бежать велел, как отряд королевский увидел... потому только и спаслись...
   Хэсситай умолк и невесело усмехнулся собственным словам. Действительно, мыслимое ли дело - радоваться тому, что дети вот уже три года как сироты? Но ему лучше знать. Когда подожгли его дом, он сиротой еще не был.
   - Что-то я ничего об этом не слышал, - удивился Хэйтан.
   - А господин Ханран далеко отсюда жил, - пояснил Хэсситай. - Просто он знал, что им, кроме как ко мне, податься некуда, вот и послал их в здешние края. Хотя они бы меня все равно не нашли. Я на них сам случайно выбрел. Повезло. Они к тому времени оголодали, пооборвались - смотреть страшно.
   - Значит, ты к ним каждый день ходил? - спросил Хэйтан, глядя на ученика с приязнью.
   - К ним, - кивнул Хэсситай. - А славные ребятишки, правда? - Лицо его осветилось улыбкой, и Хэйтан вздохнул свободнее. Давящая тоска разом оставила его.
   - Но ты мог привести их к нам...
   - Я им своей судьбы не желаю, - повторил Хэсситай. - А клану больше бы вреда вышло, чем пользы. Еще двое со стороны... меня и одного-то много. Вроде и сам я человек не очень скверный, и сотаинники мои не хуже людей... а на поверку что выходит? Совсем как в той притче... "я чист, как вода, ты крепок, как железо, а соединимся вместе - и оба на ржавчину изойдем". Уже и от меня ржавчина завелась, а приведи я еще двоих безымянных, и вовсе непотребство выйдет.
   И опять Хэсситай кругом прав. Вот только Хэйтан даже и не думал, что Хэсситай задавался подобными мыслями.
   - Ну хорошо, а тайком-то почему? - укорил его Хэйтан. - Мне почему не сказался? Как ты мог подумать, что я тебе стану эти отлучки запрещать?
   Хэсситай стоял по колено в росистой траве. И улыбка на его устах была до жути подобна ночной росе - прозрачная, нежная и холодная.
   - А я ничего такого и не думал, мастер, - ответил он. Хэйтану показалось, что он ослышался.
   - Разве бы я посмел возвести на вас такой поклеп хотя бы и в мыслях? Улыбка Хэсситая холодно дрогнула, - Я ведь к вам, Наставник, со всем почтением...
   - Прекрати дурачиться, - одернул его Хэйтан.
   - О чем и речь, - неожиданно вздохнул Хэсситай. - Я так славно подурачился...
   Он засмеялся почти неслышно.
   - Я дурачился, мастер. Дурака валял. Веселился.
   - По-твоему, это весело? - возмутился Хэйтан.
   - И даже очень. Как в прятки играть. Я мог спроситься у вас, как должно... но тайком улизнуть веселее. - Хэсситай запрокинул голову, уставясь мечтательно в быстро темнеющее небо.
   - Так ты сотаинников своих... - еле сдерживая гнев, уточнил Хэйтан, и меня заодно морочил... только шутки ради?
   - Простите, мастер, - покаянно произнес Хэсситай. - Я не думал, что вы обидитесь.
   - На помешанных не обижаются, - излишне резко возразил Хэйтан. - А если бы тебя, шутника, твои же сотаинники попросту подстрелили невзначай?
   - Не подстрелили бы, - уверенно произнес Хэсситай.
   - А если бы я тебя за такие шуточки на денек-другой на жертвенник отправил? - прошипел Хэйтан. Говорил он хотя и не всерьез... а все же почти что и всерьез: на сей раз Хэсситаю удалось рассердить его основательно.
   - Я бы очень удивился, - тряхнул головой Хэсситай. - Я-то всегда считал, Наставник, что шутку вы всегда понять сумеете.
   - А ты ведь и сейчас дурака валяешь, - выдохнул Хэйтан.
   - Да, - кротко согласился Хэсситай. - Вы все-таки обиделись?
   - Больше всего на свете, - медленно произнес Хэйтан, - мне иной раз хочется тебя убить. Но еще больше мне хочется тебя учить, а еще больше понять.
   Рука его со свистом рубанула воздух.
   - Может, я и ошибся однажды... но я никогда с тобой не лукавил. Я и сейчас тебя ни в какую ловушку не заманиваю. Я просто понять хочу - зачем?
   - Для веселья, я же сказал, - опустив голову, повторил Хэсситай. - Для смеха.
   - Ну и кривой же дорогой ты до смеха добираешься. - Только теперь Хэйтан с изумлением понял, что, говоря о шутках, Хэсситай отнюдь не шутил. - Просто жалость берет смотреть, как ты по этой дорожке рылом землю пашешь. Прикончить тебя, что ли, чтоб не мучился так?
   - Я и сам знаю, что рылом, - кивнул Хэсситай. - А только я не очень-то и умею... но ведь все равно хочется.
   Даже в темноте видно было, каким жарким румянцем вспыхнуло его лицо словно он сознавался в чем-то неприкасаемо заветном.
   - Душно мне так жить, - с решимостью отчаяния выпалил Хэсситай. - Это ж сбеситься можно, как вы живете... я и сбесился, наверное... но я просто не могу... так серьезно, так трагично... да если бы я хоть раз принял себя настолько всерьез - на месте помер бы! Тоскливо вы живете, безрадостно... словно вас на званом пиру у короля тухлой рыбой употчевали: и выплюнуть нельзя, и есть неохота.
   Бедный мальчик. Ему ведь и в самом деле тяжко. Ночная Тень воспринимает подобный образ жизни как нечто само собой разумеющееся... но Хэсситай-то не в клане родился, а со стороны пришел. Немудрено, что при всем его небывалом мастерстве его так и тянет дурака повалять. Очень уж ему недостает радости, смеха, дневного света... вот только не понимает он покуда по своему неразумию, что ночная тьма заставляет сторожиться, а доверясь свету дня, гибнешь тем вернее. Днем убивают чаще, чем ночью.
   - А жизнь и вообще штука не слишком радостная, - произнес Хэйтан. - Уж кому, как не тебе, это знать. Столько мерзости кругом... не то что люди Боги, с небес на нас глядя, слезами заливаются.
   Хэсситай стоял прямой, как свеча. Лицо его было неподвижно. Но во взгляде его вновь заблестела прохлада ночной росы.
   - А по моему разумению, - ответил он, - Боги смеются. Они, на дурость нашу глядя, просто животики от смеха надрывают.
   Хасами с хрустом сгибал и выпрямлял пальцы, не то давая выход своему гневу, не то стараясь взвинтить себя еще пуще. Он уже не впервые пребывал по вечерам в подобном расположении духа, но сегодня от него было особенно трудно избавиться.
   Днем и ночью его внимание всецело поглощено прямой и насущной необходимостью - не утратить своей власти, которая одна только и дает возможность выжить во дворце. Но вечером Хасами возвращается в свои покои. Вечер принадлежит ему, и только ему. Вечером ему не докучают ни бестолковые слуги, ни вечно пьяный король. Вечером можно ни о чем не думать, не следить за выражением своего лица, не ловить малейшие оттенки мысли на чужих лицах, не изнывать от постоянного опасения сделать ложный шаг. Самое приятное и необременительное время суток... с каких же пор оно сделалось столь тягостным для Хасами? С каких пор его дурное настроение, вместо того чтобы улетучиться безвозвратно, становится почти невыносимым, когда Хасами со вздохом растягивается на своей роскошной постели?..
   Хасами был уверен, что уж сегодня-то все будет иначе. У него есть повод для торжества. Ловко подсунув Сакурану сведения, на которые тот якобы выбрел сам, ему удалось вынудить короля отдать приказ о поисках парня, который так опасен для Хасами. В здравом уме и трезвой памяти король нипочем бы не отдал приказа об аресте Ханрана... вот только о трезвой памяти его величества и говорить смешно, а о здравости его ума Хасами давно уже позаботился. Любой другой на месте Сакурана призадумался бы, прежде чем арестовывать одного из знатнейших вельмож провинции, - а Сакуран и мгновения не колебался. Он едва ли не сам навязал своему придворному магу желанный приказ.