Страница:
Паркер был поражен. Он сразу же стал искренне раскаиваться в том, что со злости бросил необдуманную фразу, и принялся просить сестру извинить его. Линна крепко обняла брата и вздохнула с глубоким облегчением.
Разобравшись со всеми своими проблемами, она была готова к переезду, и уже на следующей неделе семья провожала ее со смешанным чувством беспокойства и гордости. Благодаря помощи Джиллиан, Стефена и Томми вещи Линны были перевезены к Анни Чатфильд всего за три часа.
Джиллиан сидела у камина в комнатушке Анни. Последние коробки Лиины давно были распакованы и убраны в чулав, и Джиллиан уже несколько часов бродила по старому дому, рассматривая его и наблюдая за членами семейства Спренгстенов. Анни была просто сокровищем, а дом — чудесной находкой. Если даже не принимать во внимание чувства к Джею, ее здесь устраивало вое. Цена была довольно приемлемой, и Джиллиан вполне могла бы снять комнату, используя доход, приносимый доверительной собственностью дедушки. И тогда светло-желтая спальня с огромным балконом, выходящим на озеро, и с отдельным выходом на улицу, стала бы ее. Эта комната как нельзя лучше подходила писательнице.
Если она убежит в Нью-Йорк, то только затянет решение своих проблем. Обязательно нужно выяснить до конца все, что касается сестры и Джея, иначе этот вопрос будет беспокоить ее всю жизнь.
Раздались негромкие шаги, и в комнату вошла Линна. Она подошла к камину и остановилась.
Джиллиан приняла решение:
— Что бы ты сказала, если бы я тоже сюда переехала?
На лице Линны появилась сияющая улыбка.
— Ты серьезно? — ответила она. — Я была бы очень рада.
Джиллиан отправилась разыскивать Анни и уже через несколько минут вернулась, чтобы объяснить новость.
— Решено, — ликующе возвестила она. — Моя комната прямо над твоей. Я сдам квартиру в Нью-Йорке и перееду сюда на следующей неделе.
Как Джиллиан и рассчитывала, родители были вне себя от радости, что она останется в Уолден-Сити. Отцу удалось, наконец, уговорить ее поступить на подготовительное отделение медицинского факультета Траксовского университета с условием, что она пойдет учиться со второго семестра, и он сразу же бросился принимать меры, чтобы ее с января приняли в учебную группу.
Ответ Джиллиан, однако, был неопределенным;
— Да? Правда? Хорошо.
Джиллиан была так возбуждена, ей так не терпелось начать новую жизнь, что она сама даже не заметила, как уладила тысячу мелких проблем, когда сдавала свою квартиру в Нью-Йорке, перевозила оттуда вещи и все лишнее переносила в гараж родителей. Ей потребовалось около недели, чтобы переехать к Анни. Она была счастлива от одной только мысли, что каждый день будет видеть Джея, не говоря уже о том, что его спальня находилась рядом с ее комнатой, а его балкон примыкал к ее балкону. Просто не верилось, что все это происходит наяву.
Не прошло еще и двух часов, как она поселилась в пансионе, когда вдруг явилась Джолин, чтобы навестить сестру. Изумруды больше не сверкали на ее пальце. Бегло осмотрев спальню Джиллиан и весь остальной дом, она вместе с Джеем уединилась в холле прежде, чем Джиллиан успела понять, что происходит. Через несколько минут они уже отъезжали на машине сестры от дома. «Поспешишь — долго раскаиваться будешь», — повторяла Джиллиан, упрямо не желая плакать.
Она то и дело смотрела на часы в наказание себе за то, что не подумала раньше, какие прекрасные условия создала для Джолин, переехав сюда. Под предлогом, что она заходила в гости, ее сестра будет появляться здесь, когда захочет, чтобы встречаться с Джеем втайне от Паркера. Почему она не предусмотрела это?
Было уже около двенадцати часов ночи, когда она услышала тихий шум мотора медленно подъезжавшей машины. Мотор заглох, одна за другой хлопнули дверцы. Сердце Джиллиан болезненно сжималось, когда они долго целовались во дворе, прежде чем Джолин, наконец, уехала. На следующее утро за завтраком Джиллиан заметила на шее Джея клубнично-красные следы поцелуев.
Джолин как ни в чем не бывало появилась уже на следующий день, чтобы вернуть свитер, который она «одолжила и забыла возвратить». На этот раз на ее пальце красовалось кольцо. На этот раз Джей уже ждал ее. На этот раз было уже за полночь, когда Джиллиан услышала, как в ворота въезжает грузовик Спренгстенов и несколькими минутами позже машина сестры плавно выезжает со двора. На этот раз Джиллиан уже не могла удержать слез, ее тело сотрясалось в беззвучных рыданиях.
Дни ползли невероятно медленно, но в конце концов все-таки наступил октябрь с утренними заморозками, которые оставляли узорчатые следы на окне и за одну ночь превращали зелень листьев на окружавших озеро деревьях в целую палитру красновато и желтовато-коричневых красок. Джиллиан обожала Даниэле и Чарли, а Томми был таким смешным и веселым! Ей нравилось наблюдать и за молчаливым Стефеном, ставшим тенью Линны. Он, редко принимавший участие в каких бы то ни было разговорах, мог часами быть возле Линны, сопровождая ее в доме и во дворе, отвечая на вопросы и устраняя с пути всевозможные препятствия до тех пор, пока она до мелочей не изучила обстановку в доме и не смогла ориентироваться по памяти.
— Никогда не следует ждать ответной любви, — однажды утром неожиданно сказал он Джиллиан.
Она пожала плечами, удивляясь, что шестнадцатилетний подросток так умудренно судит о жизни.
— Иногда это даже лучше, когда тебя не любит тот, кого любишь ты.
Джиллиан чуть не расплакалась оттого, что Стефен переживал за нее, чувствуя ее отношение к Джею. Она была благодарна этому мальчику за его искренность.
Несмотря на то, что мысли постоянно были заняты Джеем и Джолин, Джиллиан с нетерпением ждала осенних вечеров, когда можно будет расслабиться у большого теплого камина, сидя среди разбросанных на тахте подушек. Томми был назначен главным специалистом по приготовлению жареных кукурузных зерен. Обязанности по кухне были распределены между всеми живущими в доме, исключая таинственного постояльца, которому Джиллиан представили как-то мимоходом. Он показался ей очень приятным человеком, но, к сожалению, предпочитал либо спать, либо бродить по округе.
Наконец и Стефен переехал в новый дом.
Сжав от злости губы, в гневе расхаживая по двору, Джей описывал Анни и Джиллиан, в каких ужасных условиях все это время жил его брат.
— У нее там настоящая фабрика! На нее работают пятеро детей. Государство платит ей по пятьсот долларов за каждого, а она кормит их макаронами на воде и сыром. Я подам на нее в суд. Пускай, разберутся.
Анни тоже пришла в негодование. Стефена же удивила их реакция. Ему было абсолютно все равно, где жить. Он просто ждал, когда вернется Джей и выполнит свое обещание воссоединить семью. Он страшно обрадовался, когда у них, наконец, появился дом.
В ту ночь Джей никуда не уехал, и все они допоздна засиделись за праздничным столом, накрытом в честь переезда Стефена.
У каждого было свое место за этим обеденным столом, на котором напротив каждого стула лежала карточка с именем человека, занимавшего стул. Если кто-нибудь не собирался обедать дома, то должен был перевернуть свою карточку, чтобы Анни могла знать, на скольких человек готовить. Карточка Матта Хэлстона была всегда перевернута, потому что вечерами его никогда не было дома.
Каждое утро за завтраком и каждый вечер за обедом, когда Джей бывал дома, Джиллиан казалась себе несчастной оттого, что, сидя так близко, приходится разговаривать с ним, скрывая свои чувства. Когда он оказывал ей редкие знаки внимания, ее охватывала радость вперемешку с болью. Те ночи, в которые она знала, что он уехал с Джолин, приносили мучительное страдание. Его отсутствие ревнивой тоской изъедало ей сердце. Теперь она больше не ждала у окна возвращения Джея.
Дни она обычно проводила за своим компьютером, в надежде, что вдохновение, наконец, посетит ее, а вечером пыталась найти для себя какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься от печальных мыслей. Иногда они с Линной вели задушевные беседы, обсуждая поведение Курта. Все чаще она уходила-из дома и часами просиживала у озера, пытаясь заставить себя свыкнуться с мыслью, что Джей для нее недосягаем. Джиллиан больно ранило сознание того, что мужчина, которого она с каждым днем любила все сильнее и сильнее, спал с ее сестрой, когда бы Джолин этого ни захотела.
Джей был на седьмом небе от счастья. Единственное, что ему недоставало в этой жизни, наконец, было в его руках. Отказавшись от своего ультиматума, касающегося отношений Джолин с Паркером, он получил в награду десять восхитительных свиданий. И время, проведенное с ней, начиная с той поездки на их старое любимое место в долине, когда они, в конце концов, стали заниматься любовью и от ласк дошли почти до изнеможения, и заканчивая ужином в рыбачьей хижине «Локерби», настолько разожгло его страсть, что она заставила Джея забыть о тех четырех годах мук и страданий, когда он считал Джолин почти потерянной.
Каждый раз, когда они были вместе, он думал о том, что она должна принадлежать только ему и надо заставить ее навсегда забыть о существовании Паркера Боумонта. Однако, что бы Джей не предпринимал, Джолин не соглашалась дать Паркеру отставку. Обсуждение этой темы неизменно заканчивалось тем, что она вообще отказывалась заниматься с ним любовью, и он приезжал домой, терзаемый ядовитой ревностью.
Долгие часы он проводил на стройке, чтобы заработать деньги для своей семьи и немного времени для встречи с ней, чье прекрасное, без малейшего изъяна, тело сводило его с ума. В те их встречи, когда она соглашалась переспать с ним, он весь начинал дрожать от теплого прикосновения ее рук. Торопливыми пальцами она пробиралась в его джинсы и гладила между ног, так возбуждая, что он не мог справиться с «молнией» на ширинке.
Иногда, после того как испытав оргазм, они в блаженном изнеможении отрывались друг от друга, ему невероятно хотелось поговорить с ней об их будущем, помечтать о совместной жизни, но она всегда прерывала его, прося снова заняться с ней любовью, или, если он уже больше не мог, одевалась и уезжала. И Джей с волнением ждал того часа, когда увидит ее опять. Джолин была для него каким-то пагубным пристрастием, непохожим ни на один наркотик или спиртной напиток, который он когда-либо пробовал, она была чем-то свежим и чистым. Джей понимал, что столкновение между ним и Паркером неизбежно. Он с нетерпением ждал этого момента. Чем раньше они выяснят с Боумонтом отношения, тем раньше Джолин будет поставлена перед выбором и ей придется принять однозначное решение. Джей не сомневался, что Паркер проиграет.
И действительно, очень скоро Боумонт остановил свою машину во дворе и вошел в дом, чтобы навестить Линну. Джей и Джолин в это время сидели в холле. Еще не прошло и трех секунд, как они перевели дыхание после долгого, упоительного поцелуя, и ее рука еще лежала на его ремне, как на пороге появился Паркер. Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.
Попросив Джея подождать, Джолин выбежала на улицу вслед за Паркером. Джей решил, что лучше всего дать им возможность разобраться наедине. Пусть она сама скажет Паркеру, что с ним все кончено и ему не на что рассчитывать. Однако, после бурной сцены Джолин села в машину Боумонта и укатила с ним, прежде чем он успел остановить их. Ее кабриолет так и остался стоять у них во дворе, а через два дня ночью исчез.
Он не мог поверить, что это случилось. Она не приезжала и не звонила еще два дня. Он был взбешен. Взбешен из-за Джолин, из-за самого себя, он ненавидел весь мир. В доме все старались избегать его. И впервые за время, с тех пор как он ушел в армию, Джей стал делать глупости: начал пить, чтобы хоть как-то забыться ночью.
Когда Джолин все-таки позвонила, то призналась, что кольцо с изумрудами, которое она носила, было подарено Паркером, а не отцом. Он понял, что все его мечты были напрасны, и бешеная ярость забушевала в нем с новой силой. Наконец наступил день, когда она согласилась встретиться, и они отправились в рыбачью хижину. На ее пальце сверкали ненавистные изумруды, и, несмотря на свое решение не травить этим кольцом ни себя, ни ее, он все-таки не выдержал.
— Ты обручена, или это плата за оказанные услуги? — спросил он вне себя от ревности.
Вместо ответа Джолин встала с постели и начала одеваться. Ему не оставалось ничего другого, как снова обнять ее, уложить на кровать и жадно впиться в ее тело. В этот день он уже больше не вернулся на работу, а она не вернулась домой.
Когда он позвонил и Джолин не оказалось дома, Паркер понял, что она была с Джеем. Он подъехал к дому Лоуэллов и стал ждать ее возвращения. На въезде во двор показался знакомый кабриолет, и Паркер загородил ей дорогу, требуя, чтобы она объяснилась с ним. В конце концов Джолин согласилась и пересела в его машину. Она отнюдь не казалась раскаивающейся, ее распухшие губы и спутанные волосы не оставляли никаких сомнений, чем она недавно занималась, глаза вызывающе-дерзко смотрели на него. Она ничего не скрывала и ничего не боялась. Паркер решил немного проехаться с ней, чтобы поговорить. Но эта беседа закончилась безрезультатно — она не желала оставлять Спренгстена. Они решили провести ночь в одной из гостиниц Веллингтона и сняли на сутки комнату, где много часов подряд занимались любовью. Неожиданно для самого себя он вдруг завелся от желания уничтожить в ее теле следы другого мужчины, и от этого их секс превратился в яростно-страстное обладание друг другом, такое пылкое и блаженно-жгучее, какого они никогда не испытывали прежде.
Когда на следующее утро он вышел из душа, Джолин лежала на кровати, растянувшись на животе и скрестив ноги в лодыжках, все еще голая и с изумрудным кольцом на правой руке. Взглянув на него, она ослепительно улыбнулась:
— Ты серьезно хочешь на мне жениться? Решив наказать ее за встречи со Спренгстеном, он ответил:
— Хотел, — и подойдя к стулу, стал одеваться, — но теперь я так не думаю.
Он с удовольствием увидел, как она, передернувшись, с испугом и удивлением вскинула на него глаза.
— Что ты имеешь в виду?
Он заставил ее подождать несколько секунд, прежде чем ответил:
— Я имею в виду то, что ты подставляешь кой-какое место своему старому дружку.
Он засунул ноги в брюки и, встав со стула, застегнул замок.
— И этот твой дружок прекрасно понял, что за корову платить не надо.
Он стал надевать рубашку.
Ее глаза затуманились от негодования. Как он смел так грубо обращаться с ней? Паркер же ликовал.
— Как ты рискнул назвать меня коровой?! — она выскочила из постели и в бешенстве принялась одеваться.
— Но, насколько мне известно, молоко теперь раздается бесплатно по всему городу, — она получила пощечину, которой никак не ожидала, и удовольствие Паркера достигло апогея: именно этого она и заслуживала за то, что спала с сукиным сыном.
— Он завтра женится на мне, — набросилась на него Джолин.
— Что ж, отлично, — Паркер стал нарочито внимательно разглядывать ее левую руку. — Что-то я не вижу дешевого обручального кольца.
Она сорвала с пальца изумрудный подарок и швырнула в него. Кольцо ударилось о спинку кровати и, отскочив, упало на ковер.
— Вот тебе твоя корова! — она схватила туфли и кошелек в охапку и, в ярости хлопнув дверью, выскочила из комнаты.
Паркер не стал поднимать кольцо с пола и продолжил неспеша одеваться. Она не возвращалась. Тогда он нагнулся и, взяв кольцо, опустил в свой карман. Когда он подошел к машине, то увидел, что она ждет его.
— Ну ты, остынь немного, — рассудительно сказал он. — Сначала посмотри на него, а потом сравни со мной. И тогда ты поймешь, что была не права. А кольцо — твое, и я верну его, когда попросишь.
За всю дорогу домой Джолин не проронила ни слова.
Глава 20
Разобравшись со всеми своими проблемами, она была готова к переезду, и уже на следующей неделе семья провожала ее со смешанным чувством беспокойства и гордости. Благодаря помощи Джиллиан, Стефена и Томми вещи Линны были перевезены к Анни Чатфильд всего за три часа.
Джиллиан сидела у камина в комнатушке Анни. Последние коробки Лиины давно были распакованы и убраны в чулав, и Джиллиан уже несколько часов бродила по старому дому, рассматривая его и наблюдая за членами семейства Спренгстенов. Анни была просто сокровищем, а дом — чудесной находкой. Если даже не принимать во внимание чувства к Джею, ее здесь устраивало вое. Цена была довольно приемлемой, и Джиллиан вполне могла бы снять комнату, используя доход, приносимый доверительной собственностью дедушки. И тогда светло-желтая спальня с огромным балконом, выходящим на озеро, и с отдельным выходом на улицу, стала бы ее. Эта комната как нельзя лучше подходила писательнице.
Если она убежит в Нью-Йорк, то только затянет решение своих проблем. Обязательно нужно выяснить до конца все, что касается сестры и Джея, иначе этот вопрос будет беспокоить ее всю жизнь.
Раздались негромкие шаги, и в комнату вошла Линна. Она подошла к камину и остановилась.
Джиллиан приняла решение:
— Что бы ты сказала, если бы я тоже сюда переехала?
На лице Линны появилась сияющая улыбка.
— Ты серьезно? — ответила она. — Я была бы очень рада.
Джиллиан отправилась разыскивать Анни и уже через несколько минут вернулась, чтобы объяснить новость.
— Решено, — ликующе возвестила она. — Моя комната прямо над твоей. Я сдам квартиру в Нью-Йорке и перееду сюда на следующей неделе.
Как Джиллиан и рассчитывала, родители были вне себя от радости, что она останется в Уолден-Сити. Отцу удалось, наконец, уговорить ее поступить на подготовительное отделение медицинского факультета Траксовского университета с условием, что она пойдет учиться со второго семестра, и он сразу же бросился принимать меры, чтобы ее с января приняли в учебную группу.
Ответ Джиллиан, однако, был неопределенным;
— Да? Правда? Хорошо.
Джиллиан была так возбуждена, ей так не терпелось начать новую жизнь, что она сама даже не заметила, как уладила тысячу мелких проблем, когда сдавала свою квартиру в Нью-Йорке, перевозила оттуда вещи и все лишнее переносила в гараж родителей. Ей потребовалось около недели, чтобы переехать к Анни. Она была счастлива от одной только мысли, что каждый день будет видеть Джея, не говоря уже о том, что его спальня находилась рядом с ее комнатой, а его балкон примыкал к ее балкону. Просто не верилось, что все это происходит наяву.
Не прошло еще и двух часов, как она поселилась в пансионе, когда вдруг явилась Джолин, чтобы навестить сестру. Изумруды больше не сверкали на ее пальце. Бегло осмотрев спальню Джиллиан и весь остальной дом, она вместе с Джеем уединилась в холле прежде, чем Джиллиан успела понять, что происходит. Через несколько минут они уже отъезжали на машине сестры от дома. «Поспешишь — долго раскаиваться будешь», — повторяла Джиллиан, упрямо не желая плакать.
Она то и дело смотрела на часы в наказание себе за то, что не подумала раньше, какие прекрасные условия создала для Джолин, переехав сюда. Под предлогом, что она заходила в гости, ее сестра будет появляться здесь, когда захочет, чтобы встречаться с Джеем втайне от Паркера. Почему она не предусмотрела это?
Было уже около двенадцати часов ночи, когда она услышала тихий шум мотора медленно подъезжавшей машины. Мотор заглох, одна за другой хлопнули дверцы. Сердце Джиллиан болезненно сжималось, когда они долго целовались во дворе, прежде чем Джолин, наконец, уехала. На следующее утро за завтраком Джиллиан заметила на шее Джея клубнично-красные следы поцелуев.
Джолин как ни в чем не бывало появилась уже на следующий день, чтобы вернуть свитер, который она «одолжила и забыла возвратить». На этот раз на ее пальце красовалось кольцо. На этот раз Джей уже ждал ее. На этот раз было уже за полночь, когда Джиллиан услышала, как в ворота въезжает грузовик Спренгстенов и несколькими минутами позже машина сестры плавно выезжает со двора. На этот раз Джиллиан уже не могла удержать слез, ее тело сотрясалось в беззвучных рыданиях.
Дни ползли невероятно медленно, но в конце концов все-таки наступил октябрь с утренними заморозками, которые оставляли узорчатые следы на окне и за одну ночь превращали зелень листьев на окружавших озеро деревьях в целую палитру красновато и желтовато-коричневых красок. Джиллиан обожала Даниэле и Чарли, а Томми был таким смешным и веселым! Ей нравилось наблюдать и за молчаливым Стефеном, ставшим тенью Линны. Он, редко принимавший участие в каких бы то ни было разговорах, мог часами быть возле Линны, сопровождая ее в доме и во дворе, отвечая на вопросы и устраняя с пути всевозможные препятствия до тех пор, пока она до мелочей не изучила обстановку в доме и не смогла ориентироваться по памяти.
— Никогда не следует ждать ответной любви, — однажды утром неожиданно сказал он Джиллиан.
Она пожала плечами, удивляясь, что шестнадцатилетний подросток так умудренно судит о жизни.
— Иногда это даже лучше, когда тебя не любит тот, кого любишь ты.
Джиллиан чуть не расплакалась оттого, что Стефен переживал за нее, чувствуя ее отношение к Джею. Она была благодарна этому мальчику за его искренность.
Несмотря на то, что мысли постоянно были заняты Джеем и Джолин, Джиллиан с нетерпением ждала осенних вечеров, когда можно будет расслабиться у большого теплого камина, сидя среди разбросанных на тахте подушек. Томми был назначен главным специалистом по приготовлению жареных кукурузных зерен. Обязанности по кухне были распределены между всеми живущими в доме, исключая таинственного постояльца, которому Джиллиан представили как-то мимоходом. Он показался ей очень приятным человеком, но, к сожалению, предпочитал либо спать, либо бродить по округе.
Наконец и Стефен переехал в новый дом.
Сжав от злости губы, в гневе расхаживая по двору, Джей описывал Анни и Джиллиан, в каких ужасных условиях все это время жил его брат.
— У нее там настоящая фабрика! На нее работают пятеро детей. Государство платит ей по пятьсот долларов за каждого, а она кормит их макаронами на воде и сыром. Я подам на нее в суд. Пускай, разберутся.
Анни тоже пришла в негодование. Стефена же удивила их реакция. Ему было абсолютно все равно, где жить. Он просто ждал, когда вернется Джей и выполнит свое обещание воссоединить семью. Он страшно обрадовался, когда у них, наконец, появился дом.
В ту ночь Джей никуда не уехал, и все они допоздна засиделись за праздничным столом, накрытом в честь переезда Стефена.
У каждого было свое место за этим обеденным столом, на котором напротив каждого стула лежала карточка с именем человека, занимавшего стул. Если кто-нибудь не собирался обедать дома, то должен был перевернуть свою карточку, чтобы Анни могла знать, на скольких человек готовить. Карточка Матта Хэлстона была всегда перевернута, потому что вечерами его никогда не было дома.
Каждое утро за завтраком и каждый вечер за обедом, когда Джей бывал дома, Джиллиан казалась себе несчастной оттого, что, сидя так близко, приходится разговаривать с ним, скрывая свои чувства. Когда он оказывал ей редкие знаки внимания, ее охватывала радость вперемешку с болью. Те ночи, в которые она знала, что он уехал с Джолин, приносили мучительное страдание. Его отсутствие ревнивой тоской изъедало ей сердце. Теперь она больше не ждала у окна возвращения Джея.
Дни она обычно проводила за своим компьютером, в надежде, что вдохновение, наконец, посетит ее, а вечером пыталась найти для себя какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься от печальных мыслей. Иногда они с Линной вели задушевные беседы, обсуждая поведение Курта. Все чаще она уходила-из дома и часами просиживала у озера, пытаясь заставить себя свыкнуться с мыслью, что Джей для нее недосягаем. Джиллиан больно ранило сознание того, что мужчина, которого она с каждым днем любила все сильнее и сильнее, спал с ее сестрой, когда бы Джолин этого ни захотела.
Джей был на седьмом небе от счастья. Единственное, что ему недоставало в этой жизни, наконец, было в его руках. Отказавшись от своего ультиматума, касающегося отношений Джолин с Паркером, он получил в награду десять восхитительных свиданий. И время, проведенное с ней, начиная с той поездки на их старое любимое место в долине, когда они, в конце концов, стали заниматься любовью и от ласк дошли почти до изнеможения, и заканчивая ужином в рыбачьей хижине «Локерби», настолько разожгло его страсть, что она заставила Джея забыть о тех четырех годах мук и страданий, когда он считал Джолин почти потерянной.
Каждый раз, когда они были вместе, он думал о том, что она должна принадлежать только ему и надо заставить ее навсегда забыть о существовании Паркера Боумонта. Однако, что бы Джей не предпринимал, Джолин не соглашалась дать Паркеру отставку. Обсуждение этой темы неизменно заканчивалось тем, что она вообще отказывалась заниматься с ним любовью, и он приезжал домой, терзаемый ядовитой ревностью.
Долгие часы он проводил на стройке, чтобы заработать деньги для своей семьи и немного времени для встречи с ней, чье прекрасное, без малейшего изъяна, тело сводило его с ума. В те их встречи, когда она соглашалась переспать с ним, он весь начинал дрожать от теплого прикосновения ее рук. Торопливыми пальцами она пробиралась в его джинсы и гладила между ног, так возбуждая, что он не мог справиться с «молнией» на ширинке.
Иногда, после того как испытав оргазм, они в блаженном изнеможении отрывались друг от друга, ему невероятно хотелось поговорить с ней об их будущем, помечтать о совместной жизни, но она всегда прерывала его, прося снова заняться с ней любовью, или, если он уже больше не мог, одевалась и уезжала. И Джей с волнением ждал того часа, когда увидит ее опять. Джолин была для него каким-то пагубным пристрастием, непохожим ни на один наркотик или спиртной напиток, который он когда-либо пробовал, она была чем-то свежим и чистым. Джей понимал, что столкновение между ним и Паркером неизбежно. Он с нетерпением ждал этого момента. Чем раньше они выяснят с Боумонтом отношения, тем раньше Джолин будет поставлена перед выбором и ей придется принять однозначное решение. Джей не сомневался, что Паркер проиграет.
И действительно, очень скоро Боумонт остановил свою машину во дворе и вошел в дом, чтобы навестить Линну. Джей и Джолин в это время сидели в холле. Еще не прошло и трех секунд, как они перевели дыхание после долгого, упоительного поцелуя, и ее рука еще лежала на его ремне, как на пороге появился Паркер. Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.
Попросив Джея подождать, Джолин выбежала на улицу вслед за Паркером. Джей решил, что лучше всего дать им возможность разобраться наедине. Пусть она сама скажет Паркеру, что с ним все кончено и ему не на что рассчитывать. Однако, после бурной сцены Джолин села в машину Боумонта и укатила с ним, прежде чем он успел остановить их. Ее кабриолет так и остался стоять у них во дворе, а через два дня ночью исчез.
Он не мог поверить, что это случилось. Она не приезжала и не звонила еще два дня. Он был взбешен. Взбешен из-за Джолин, из-за самого себя, он ненавидел весь мир. В доме все старались избегать его. И впервые за время, с тех пор как он ушел в армию, Джей стал делать глупости: начал пить, чтобы хоть как-то забыться ночью.
Когда Джолин все-таки позвонила, то призналась, что кольцо с изумрудами, которое она носила, было подарено Паркером, а не отцом. Он понял, что все его мечты были напрасны, и бешеная ярость забушевала в нем с новой силой. Наконец наступил день, когда она согласилась встретиться, и они отправились в рыбачью хижину. На ее пальце сверкали ненавистные изумруды, и, несмотря на свое решение не травить этим кольцом ни себя, ни ее, он все-таки не выдержал.
— Ты обручена, или это плата за оказанные услуги? — спросил он вне себя от ревности.
Вместо ответа Джолин встала с постели и начала одеваться. Ему не оставалось ничего другого, как снова обнять ее, уложить на кровать и жадно впиться в ее тело. В этот день он уже больше не вернулся на работу, а она не вернулась домой.
Когда он позвонил и Джолин не оказалось дома, Паркер понял, что она была с Джеем. Он подъехал к дому Лоуэллов и стал ждать ее возвращения. На въезде во двор показался знакомый кабриолет, и Паркер загородил ей дорогу, требуя, чтобы она объяснилась с ним. В конце концов Джолин согласилась и пересела в его машину. Она отнюдь не казалась раскаивающейся, ее распухшие губы и спутанные волосы не оставляли никаких сомнений, чем она недавно занималась, глаза вызывающе-дерзко смотрели на него. Она ничего не скрывала и ничего не боялась. Паркер решил немного проехаться с ней, чтобы поговорить. Но эта беседа закончилась безрезультатно — она не желала оставлять Спренгстена. Они решили провести ночь в одной из гостиниц Веллингтона и сняли на сутки комнату, где много часов подряд занимались любовью. Неожиданно для самого себя он вдруг завелся от желания уничтожить в ее теле следы другого мужчины, и от этого их секс превратился в яростно-страстное обладание друг другом, такое пылкое и блаженно-жгучее, какого они никогда не испытывали прежде.
Когда на следующее утро он вышел из душа, Джолин лежала на кровати, растянувшись на животе и скрестив ноги в лодыжках, все еще голая и с изумрудным кольцом на правой руке. Взглянув на него, она ослепительно улыбнулась:
— Ты серьезно хочешь на мне жениться? Решив наказать ее за встречи со Спренгстеном, он ответил:
— Хотел, — и подойдя к стулу, стал одеваться, — но теперь я так не думаю.
Он с удовольствием увидел, как она, передернувшись, с испугом и удивлением вскинула на него глаза.
— Что ты имеешь в виду?
Он заставил ее подождать несколько секунд, прежде чем ответил:
— Я имею в виду то, что ты подставляешь кой-какое место своему старому дружку.
Он засунул ноги в брюки и, встав со стула, застегнул замок.
— И этот твой дружок прекрасно понял, что за корову платить не надо.
Он стал надевать рубашку.
Ее глаза затуманились от негодования. Как он смел так грубо обращаться с ней? Паркер же ликовал.
— Как ты рискнул назвать меня коровой?! — она выскочила из постели и в бешенстве принялась одеваться.
— Но, насколько мне известно, молоко теперь раздается бесплатно по всему городу, — она получила пощечину, которой никак не ожидала, и удовольствие Паркера достигло апогея: именно этого она и заслуживала за то, что спала с сукиным сыном.
— Он завтра женится на мне, — набросилась на него Джолин.
— Что ж, отлично, — Паркер стал нарочито внимательно разглядывать ее левую руку. — Что-то я не вижу дешевого обручального кольца.
Она сорвала с пальца изумрудный подарок и швырнула в него. Кольцо ударилось о спинку кровати и, отскочив, упало на ковер.
— Вот тебе твоя корова! — она схватила туфли и кошелек в охапку и, в ярости хлопнув дверью, выскочила из комнаты.
Паркер не стал поднимать кольцо с пола и продолжил неспеша одеваться. Она не возвращалась. Тогда он нагнулся и, взяв кольцо, опустил в свой карман. Когда он подошел к машине, то увидел, что она ждет его.
— Ну ты, остынь немного, — рассудительно сказал он. — Сначала посмотри на него, а потом сравни со мной. И тогда ты поймешь, что была не права. А кольцо — твое, и я верну его, когда попросишь.
За всю дорогу домой Джолин не проронила ни слова.
Глава 20
Линна сидела на кушетке у камина и ждала приезда Курта. Впервые после того унизительного вечера, когда она пыталась соблазнить его, она дала ему согласие пообедать вместе. Коленка ее ноги, отстукивавшей равномерный ритм, то подпрыгивала, то опускалась, пока Линна, наконец, не заметила этого внешнего проявления нервозности. Он звонил ей каждый день, ласковым, заискивающим голосом умоляя встретиться, и она, в конце концов, сдалась. Все случившееся тогда у него в квартире до сих пор смущало ее.
Честно говоря, ей уже давно хотелось хоть что-нибудь узнать о половых взаимоотношениях мужчин и женщин, и то, что произошло между ней и Куртом, стало для нее открытием таинственной физиологии мужчины. Но какой-то внутренний инстинкт предупреждал, что в поведении Курта была не только страсть, и не позволял ей вновь попасть в подобную ситуацию, пока она не разберется, в чем дело. Вместе с Джиллиан они решили, что сегодняшняя встреча нужна для того, чтобы Линна проверила свои чувства — свои, а не его. Она положила руку на часы: он должен был придти с минуты на минуту. Благодаря заботе Стефена и его постоянной опеке, она теперь хорошо ориентировалась в старом доме. Здесь жили ее друзья, в камине негромко потрескивали дрова, и это ощущение уюта и домашнего тепла немного успокаивало.
Чтобы хоть чем-то занять себя, она стала кончиками пальцев трогать мягкую плюшевую обивку старой кушетки, нащупывая протершиеся места и представляя себе, какой она была раньше роскошной, ярко-золотой. Линни подумала, что и в жизни бывает так же: проходит время, и ткань жизни постепенно изнашивается, появляются прорехи, заплаты. Она уже примирилась с тем, что без разочарований и боли опыта просто невозможно добиться независимсти и почувствовать себя личностью. У нее теперь была другая цель. Линна твердо знала, чего хочет от сегодняшнего свидания. Она прислушалась к разговору, который вели между собой Анни и Стефен, добродушно подтрунивая друг над другом. Они сидели за игральным столом и вот уже четвертый вечер пытались разгадать изображенную на его крышке головоломку.
Джей стал просто невыносим с тех пор, как Джолин предпочла ему Паркера, и Линна знала, что Джиллиан тоже страдает, но сегодня, казалось, обстановка немного разрядилась. Джиллиан и Джей находились сейчас на кухне — подошла их очередь дежурить, и они вместе занялись бесчисленными кастрюлями и сковородками. До Линны доносился приглушенный звук их голосов вперемешку с негромким звоном и бряцаньем металлической посуды. Потом со скрипом был выдвинут деревянный ящик буфета, и ножи, ложки, вилки стали со стуком и дребезжанием падать в свои отделения.
Стефен. принялся перебирать пальцами струны гитары, и Линна поняла, что он сидит справа от нее в одном из мягких кресел. Послышались чьи-то шаги, сначала отчетливые — по доскам пола, потом мягкие, почти не слышные — по ковру. К ней кто-то подошел, и Линна нисколько не удивилась, когда почувствовала легкое похлопывание по руке. Ей на колени упала шерстяная кофта. Она где-то забыла ее.
— Спасибо, Чарли.
Подошел еще кто-то и устроился слева от нее на тахте. Через несколько минут голос Данни простодушно спросил:
— Интересно, как это быть слепой?
— Закрой глаза, и я попробую объяснить тебе. Устав от ожидания Курта, довольная тем, что есть чем заняться, Линна дотронулась до лица Данни. Малышка немного испугалась и вздрогнула, но сидела не шевелясь, когда Линна, слегка касаясь кончиками пальцев ее век, погладила их.
— Чарли только что принесла мою кофту. Пока я не потрогала ее руками, я даже понятия не имела, что это такое, точно так же, как ты, не ожидала прикосновения к твоему лицу. Я слышала только шаги человека, который шел в моем направлении, и больше ничего, что могло бы подсказать мне, что кофта окажется у меня на коленях. И до тех пор, пока Чарли молчала, я не знала, что это была она.
Прежде чем продолжить, она сложила лежавшую у нас из коленях кофту.
— Быть слепой — это значит жить среди звуков, но никогда не знать наперед, какие из них имеют к тебе отношение. У меня нет визуального способа ориентации.
Она поняла, что для восьмилетней девочки ее слова слишком мудреные, и решила говорить проще.
— Когда Стефен играет на гитаре, я знаю, что он в комнате, и в каком конце комнаты. Но большинство вещей не существует для меня, если я не слышу их звука, не могу потрогать, понюхать или попробовать на вкус, — она старалась, чтобы зрячему человеку ее слова стали понятны. — Это как в машине. Если не видишь из окна тех мест, которые проезжаешь, то кажется, будто никуда и не едешь. Чувствуешь только толчки и покачивания то вправо, то влево и слышишь различные звуки. Так же происходит и со мной. Сажусь в эту машину без окон, немножко подожду и выхожу из нее уже совсем в другом месте. Я не замечаю ни расстояния, ни каких бы то ни было изменениий на моем пути.
— А что еще?
Входная дверь тихонько открылась, и Курт, никем не замеченный, зашел в коридор.
— Мне всегда темно. Чтобы знать сколько времени, мне нужно все время сверяться со своими часами, — Линна пыталась рассказать о тех вещах и ощущениях, которые очевидны только слепому. — Мне нельзя забывать улыбаться, открывать глаза и смотреть на человека, который разговаривает со мной. Иначе он подумает, что я не слушаю его. Это все только ради вежливости, и потому я всегда это делаю.
Она услышала понимание в голосе Данни:
— Это, должно быть, не так уж легко.
— Зрячий человек все это делает машинально, ему не нужно постоянно контролировать себя. А слепой учится по-новому воспринимать весь окружающий его мир. Например, я слышу не так, как ты. Я пытаюсь уловить звук удара — когда предмет ударяется о что-то твердое. Обычно это называют лицевым зрением, но, по сути дела, это эхолокация. Я почти всегда могу знать, что приближаюсь к стене, так как, если на пути препятствие, появляется воздушная волна, отражаемая этим препятствием. Таким образом я могу установить, что передо мной находится какой-то предмет.
Следующий вопрос последовал уже от Чарли:
— А что ты видишь? Черноту или пустоту?
— Мне все кажется черным. Я не знаю, можно ли сказать, что я «вижу» черноту, но впечатление именно такое.
— Ну хватит, дети. Дайте ей передохнуть. Линна повернула голову в направлении голоса Джея, стоявшего у камина. Она услышала, как о каминную доску звякнул поставленный на нее стакан. За обедом он пил пиво, а сейчас виски. Она почувствовала запах, когда Джей проходил мимо.
Джиллиан обнаружила в коридоре Курта. Он сделал невинное лицо, когда она многозначительно посмотрела на него и на открытую дверь, и протянул ей руку. Она пожала его женственную ладонь с мягкими пальцами и громко сказала:
— Линна, пришел Курт.
А затем со стуком захлопнула входную дверь. Линна встала с кушетки. Она почти забыла, что должен прийти Курт.
— Привет, милая, — сказал он, подойдя к ней и взяв ее за руку. — Я не хотел перебивать тебя. Он нежно поцеловал ее в щеку:
— Ты выглядишь замечательно. Она представила его всем остальным.
— Ты готова ехать, дорогая? — любезно спросил он. — Я заказал столик на шесть тридцать, и если мы сейчас выедем, то успеем как раз ко времени.
В коридоре ее остановила Джиллиан.
— Citius, a Hius, fortius, — весело сказала она. Линна припомнила из своего уже заржавевшего латинского «быстрее, выше, сильнее» и рассмеялась.
— Carpe diem, — ответила она.
— Что это значит? — спросил Курт.
Линна объяснила, и он тоже рассмеялся. Оказалось, что все ее волнения насчет сегодняшнего вечера были напрасны, ей вовсе не стоило беспокоиться. Курт вел себя как нельзя лучше. Он был весел и остроумен, внимателен и тактичен и при каждой возможности уверял, что у него и в мыслях не было оказывать на нее. какое бы то ни было давление. Он казался таким счастливым оттого, что она согласилась с ним встретиться, что Линна почувствовала себя виноватой.
Курт привез ее домой и девять тридцать, ласково поцеловал у дверей и мягким, нежным голосом еще раз напомнил, что он любит ее и готов ждать, сколько угодно, пока она окончательно не разберется в себе. Он сказал, что закрыл все свои дела в Чикаго ради того, чтобы быть ближе к ней, и что намеревается постепенно, шаг за шагом, снова ввести ее в свою жизнь.
Она согласилась встретиться с ним на следующей неделе.
Carpe diem. He упусти момента. Джиллиан не спеша взошла на пристань, чтобы полюбоваться, как над озером заходит осеннее солнце. Она улыбнулась, воспомнив, что в ответ пожелала ей Линна. Подруга не рассказала подробности той встречи с Куртом, когда она оказалась у него в спальне, но Джиллиан подозревала, что Линне не понравился не только запах духов, исходивший от его подушки, но и то, что Курт, скорее всего, слишком уж настойчиво требовал от нее секса. Лично она не могла отделаться от чувства, что этот парень немного переборщил, когда, обходя комнату, стал пожимать всем руки. Все это выглядело как-то слащаво, даже льстиво. Похоже было, он считал Линну беспомощной и зависимой от него.
Джиллиан сорвала пригоршню лавандовых листьев и, растерев между ладонями, вдохнула чудесный, пряный аромат. С крыльца до нее доносились негромкие звуки какой-то народной песни — Стефен ждал возвращения Линны. День был просто замеча тельный — теплый, напоенный бальзамом, настоен-ным на запахе душистых трав и поздних цветов. Стояло настоящее бабье лето. По ночам уже подмораживало, и окружавшие двор вязы и клены полыхали тысячами разных оттенков красного и золотого, постепенно теряя свои словно художником раскрашенные листья.
Честно говоря, ей уже давно хотелось хоть что-нибудь узнать о половых взаимоотношениях мужчин и женщин, и то, что произошло между ней и Куртом, стало для нее открытием таинственной физиологии мужчины. Но какой-то внутренний инстинкт предупреждал, что в поведении Курта была не только страсть, и не позволял ей вновь попасть в подобную ситуацию, пока она не разберется, в чем дело. Вместе с Джиллиан они решили, что сегодняшняя встреча нужна для того, чтобы Линна проверила свои чувства — свои, а не его. Она положила руку на часы: он должен был придти с минуты на минуту. Благодаря заботе Стефена и его постоянной опеке, она теперь хорошо ориентировалась в старом доме. Здесь жили ее друзья, в камине негромко потрескивали дрова, и это ощущение уюта и домашнего тепла немного успокаивало.
Чтобы хоть чем-то занять себя, она стала кончиками пальцев трогать мягкую плюшевую обивку старой кушетки, нащупывая протершиеся места и представляя себе, какой она была раньше роскошной, ярко-золотой. Линни подумала, что и в жизни бывает так же: проходит время, и ткань жизни постепенно изнашивается, появляются прорехи, заплаты. Она уже примирилась с тем, что без разочарований и боли опыта просто невозможно добиться независимсти и почувствовать себя личностью. У нее теперь была другая цель. Линна твердо знала, чего хочет от сегодняшнего свидания. Она прислушалась к разговору, который вели между собой Анни и Стефен, добродушно подтрунивая друг над другом. Они сидели за игральным столом и вот уже четвертый вечер пытались разгадать изображенную на его крышке головоломку.
Джей стал просто невыносим с тех пор, как Джолин предпочла ему Паркера, и Линна знала, что Джиллиан тоже страдает, но сегодня, казалось, обстановка немного разрядилась. Джиллиан и Джей находились сейчас на кухне — подошла их очередь дежурить, и они вместе занялись бесчисленными кастрюлями и сковородками. До Линны доносился приглушенный звук их голосов вперемешку с негромким звоном и бряцаньем металлической посуды. Потом со скрипом был выдвинут деревянный ящик буфета, и ножи, ложки, вилки стали со стуком и дребезжанием падать в свои отделения.
Стефен. принялся перебирать пальцами струны гитары, и Линна поняла, что он сидит справа от нее в одном из мягких кресел. Послышались чьи-то шаги, сначала отчетливые — по доскам пола, потом мягкие, почти не слышные — по ковру. К ней кто-то подошел, и Линна нисколько не удивилась, когда почувствовала легкое похлопывание по руке. Ей на колени упала шерстяная кофта. Она где-то забыла ее.
— Спасибо, Чарли.
Подошел еще кто-то и устроился слева от нее на тахте. Через несколько минут голос Данни простодушно спросил:
— Интересно, как это быть слепой?
— Закрой глаза, и я попробую объяснить тебе. Устав от ожидания Курта, довольная тем, что есть чем заняться, Линна дотронулась до лица Данни. Малышка немного испугалась и вздрогнула, но сидела не шевелясь, когда Линна, слегка касаясь кончиками пальцев ее век, погладила их.
— Чарли только что принесла мою кофту. Пока я не потрогала ее руками, я даже понятия не имела, что это такое, точно так же, как ты, не ожидала прикосновения к твоему лицу. Я слышала только шаги человека, который шел в моем направлении, и больше ничего, что могло бы подсказать мне, что кофта окажется у меня на коленях. И до тех пор, пока Чарли молчала, я не знала, что это была она.
Прежде чем продолжить, она сложила лежавшую у нас из коленях кофту.
— Быть слепой — это значит жить среди звуков, но никогда не знать наперед, какие из них имеют к тебе отношение. У меня нет визуального способа ориентации.
Она поняла, что для восьмилетней девочки ее слова слишком мудреные, и решила говорить проще.
— Когда Стефен играет на гитаре, я знаю, что он в комнате, и в каком конце комнаты. Но большинство вещей не существует для меня, если я не слышу их звука, не могу потрогать, понюхать или попробовать на вкус, — она старалась, чтобы зрячему человеку ее слова стали понятны. — Это как в машине. Если не видишь из окна тех мест, которые проезжаешь, то кажется, будто никуда и не едешь. Чувствуешь только толчки и покачивания то вправо, то влево и слышишь различные звуки. Так же происходит и со мной. Сажусь в эту машину без окон, немножко подожду и выхожу из нее уже совсем в другом месте. Я не замечаю ни расстояния, ни каких бы то ни было изменениий на моем пути.
— А что еще?
Входная дверь тихонько открылась, и Курт, никем не замеченный, зашел в коридор.
— Мне всегда темно. Чтобы знать сколько времени, мне нужно все время сверяться со своими часами, — Линна пыталась рассказать о тех вещах и ощущениях, которые очевидны только слепому. — Мне нельзя забывать улыбаться, открывать глаза и смотреть на человека, который разговаривает со мной. Иначе он подумает, что я не слушаю его. Это все только ради вежливости, и потому я всегда это делаю.
Она услышала понимание в голосе Данни:
— Это, должно быть, не так уж легко.
— Зрячий человек все это делает машинально, ему не нужно постоянно контролировать себя. А слепой учится по-новому воспринимать весь окружающий его мир. Например, я слышу не так, как ты. Я пытаюсь уловить звук удара — когда предмет ударяется о что-то твердое. Обычно это называют лицевым зрением, но, по сути дела, это эхолокация. Я почти всегда могу знать, что приближаюсь к стене, так как, если на пути препятствие, появляется воздушная волна, отражаемая этим препятствием. Таким образом я могу установить, что передо мной находится какой-то предмет.
Следующий вопрос последовал уже от Чарли:
— А что ты видишь? Черноту или пустоту?
— Мне все кажется черным. Я не знаю, можно ли сказать, что я «вижу» черноту, но впечатление именно такое.
— Ну хватит, дети. Дайте ей передохнуть. Линна повернула голову в направлении голоса Джея, стоявшего у камина. Она услышала, как о каминную доску звякнул поставленный на нее стакан. За обедом он пил пиво, а сейчас виски. Она почувствовала запах, когда Джей проходил мимо.
Джиллиан обнаружила в коридоре Курта. Он сделал невинное лицо, когда она многозначительно посмотрела на него и на открытую дверь, и протянул ей руку. Она пожала его женственную ладонь с мягкими пальцами и громко сказала:
— Линна, пришел Курт.
А затем со стуком захлопнула входную дверь. Линна встала с кушетки. Она почти забыла, что должен прийти Курт.
— Привет, милая, — сказал он, подойдя к ней и взяв ее за руку. — Я не хотел перебивать тебя. Он нежно поцеловал ее в щеку:
— Ты выглядишь замечательно. Она представила его всем остальным.
— Ты готова ехать, дорогая? — любезно спросил он. — Я заказал столик на шесть тридцать, и если мы сейчас выедем, то успеем как раз ко времени.
В коридоре ее остановила Джиллиан.
— Citius, a Hius, fortius, — весело сказала она. Линна припомнила из своего уже заржавевшего латинского «быстрее, выше, сильнее» и рассмеялась.
— Carpe diem, — ответила она.
— Что это значит? — спросил Курт.
Линна объяснила, и он тоже рассмеялся. Оказалось, что все ее волнения насчет сегодняшнего вечера были напрасны, ей вовсе не стоило беспокоиться. Курт вел себя как нельзя лучше. Он был весел и остроумен, внимателен и тактичен и при каждой возможности уверял, что у него и в мыслях не было оказывать на нее. какое бы то ни было давление. Он казался таким счастливым оттого, что она согласилась с ним встретиться, что Линна почувствовала себя виноватой.
Курт привез ее домой и девять тридцать, ласково поцеловал у дверей и мягким, нежным голосом еще раз напомнил, что он любит ее и готов ждать, сколько угодно, пока она окончательно не разберется в себе. Он сказал, что закрыл все свои дела в Чикаго ради того, чтобы быть ближе к ней, и что намеревается постепенно, шаг за шагом, снова ввести ее в свою жизнь.
Она согласилась встретиться с ним на следующей неделе.
Carpe diem. He упусти момента. Джиллиан не спеша взошла на пристань, чтобы полюбоваться, как над озером заходит осеннее солнце. Она улыбнулась, воспомнив, что в ответ пожелала ей Линна. Подруга не рассказала подробности той встречи с Куртом, когда она оказалась у него в спальне, но Джиллиан подозревала, что Линне не понравился не только запах духов, исходивший от его подушки, но и то, что Курт, скорее всего, слишком уж настойчиво требовал от нее секса. Лично она не могла отделаться от чувства, что этот парень немного переборщил, когда, обходя комнату, стал пожимать всем руки. Все это выглядело как-то слащаво, даже льстиво. Похоже было, он считал Линну беспомощной и зависимой от него.
Джиллиан сорвала пригоршню лавандовых листьев и, растерев между ладонями, вдохнула чудесный, пряный аромат. С крыльца до нее доносились негромкие звуки какой-то народной песни — Стефен ждал возвращения Линны. День был просто замеча тельный — теплый, напоенный бальзамом, настоен-ным на запахе душистых трав и поздних цветов. Стояло настоящее бабье лето. По ночам уже подмораживало, и окружавшие двор вязы и клены полыхали тысячами разных оттенков красного и золотого, постепенно теряя свои словно художником раскрашенные листья.