Страница:
— Это придется сделать тебе.
Она с недоумением взяла протянутую трубку, а он пошел на ватных ногах к дивану.
Без постоянного места жительства. То, что его имя Джеймс Спренгстен, удалось установить только по личному знаку участника войны во Вьетнаме. В безнадежном состоянии. У Джея закружилась голова от вихря налетевших тревожных мыслей. Нет, только не это. Не хотел он это впускать в свою жизнь, отказывался, отрекался… Еще пять минут назад самым важным человеком во всем мире была для него Джолин Лоуэлл. И вдруг в его жизнь вернулся, непрощенно вторгся отец. У Джея возникло чувство, будто его стала снова засасывать трясина, ум изо всех сил сопротивлялся, барахтался, пытался выкарабкаться на твердый берег. Всего его охватила дикая ярость.
Это была какая-то издевательски-злая насмешка судьбы. Джей просто не мог никуда сейчас ехать. Он только что принял одно из самых важных решений в жизни: он собирался жениться. Джолин скоро должна дать ответ. Уже однажды Джей потерял ее из-за этого человека, из-за своего отца. И неужели теперь ему удалось вернуть ее только для того, чтобы потерять снова? Ни за что. Не бывать этому. Будущее было в его собственных руках, и он ни за что не впустит туда отца, не даст ему разрушить свое счастье. С него достаточно.
Анни повесила, наконец, трубку и, подойдя к нему, села рядом на диван.
— Я не поеду, — резко сказал он. — Пусть умирает,
— Так нельзя, мальчик,
— Ну конечно, черт подери, нельзя, — Джей взорвался от переполнившего его негодования. — Он убежал, а мы все остались. И вот он снова появился, чтобы…
Джей встал на ноги и встретил пораженный взгляд Стефена, застывшего в дверях.
— А ты что здесь делаешь? — закричал Джей.
— Где он?
— Сдох! — взбешенно ответил он. — Они хотят, чтобы я приехал за его телом.
Анни с осуждением посмотрела на Джея, и он чертыхнулся. Ему ужасно хотелось что-нибудь разбить, кого-нибудь ударить, хотелось топать ногами, кричать, но Джей, скрипя зубами, взял себя в руки и постарался подавить приступ ярости.
— Он не умер, он умирает. И я думаю, мне надо съездить в Лос-Анджелес посмотреть, что можно сделать.
— Я тоже поеду.
Выражение лица Стефёна ясно давало понять, что спорить бесполезно. Он был готов ехать даже на попутных машинах.
— С одним условием, — потребовал Джей, — я не хочу, чтобы остальным членам семьи стало что-либо известно. Они не должны пока ни на что надеяться. По крайней мере, до тех пор, пока мы сами не узнаем, что там происходит. Томми можно рассказать, но Чарли и Даниэле ни в коем случае.
Стефен неохотно согласился.
— А когда он умрет… — Джей тяжело вздохнул. — Может быть, он уже умер, тогда мы похороним его и навсегда забудем о его существовании.
— А как же быть с Джессикой? — напомнила Анни. Джей снова выругался и, подойдя к телефону, заставил себя набрать номер тетки. Надежда, звучавшая в ее голосе, выводила его из себя
— Джим все объяснит, — твердила она. — Да, да, он все объяснит. Я знаю, он объяснит. Джей стиснул зубы, чтобы не сорваться и не сказать тетке того, что сам думает по этому поводу. А она все повторяла, что очень беспокоится и что надо верить. Выждав, когда она выговорится, он положил трубку. Какая разница, как будет оправдываться отец? В любом случае, если мужчина бросил своих детей, сбежал от них, он уже не настоящий мужчина. Настоящий мужчина никогда не оставит свою семью, а будет заботиться о ней, зарабатывать для нее деньги, платить за квартиру, приносить в дом еду и не позволит своим детям жить по чужим углам. Даже если жизнь и армия научили бы его только одному этому, он бы уже был благодарен судьбе.
Анни тихонько пробормотала молитву, поглубже засовывая письмо в карман фартука, потом занялась приготовлением еды и одежды мальчикам в дорогу. А они в это время звонили в аэропорт, чтобы узнать, какие есть рейсы на Лос-Анжелес. Самыми дешевыми были билеты на самолет, летевший через Лас-Вегас. Но даже их стоимость была им не по карману, если покупать сразу два билета туда и обратно. Анни рискнула позвонить Алану Хартфорду. Объяснив ему ситуацию, она спросила, не сможет ли он чем-нибудь помочь. Он навел справки и перезвонил, сообщив, что все грузовые самолеты на сегодняшни день уже улетели, и предложил ей список людей, с которыми можно связаться в Лос-Анжелесе, чтобы попросить их помочь улететь обратно грузовым рейсом.
Весь оставшийся день прошел в суете сборов. Тетя Джессика была до того взволнованна, что неожиданно примчалась к ним и забрала Даниэле к себе ночевать, клятвенно пообещав, что ничего не расскажет девочке об отце, пока Джей не позвонит из Лос-Анжелеса. Анни отвезла мальчиков в аэропорт на своем пикапе, оставив письмо в кармане фартука.
Чарли поправила лифчик, неудобно стягивающий грудь, еще раз проверила, в порядке ли на лице косметика, удовлетворенная тем, что выглядит на все пятнадцать, вернулась в комнату, где проходила вечеринка. Оглядевшись вокруг, она с сожалением подумала о том, что ей пока недостает опыта в житейских делах. Болтаться среди старшеклассников было очень поучительно в этом смысле. Мальчишки во все глаза пялились на девчонок и накачивались пивом до полного одурения, а девчонки наблюдали, как мальчишки становятся придурками, накачиваясь пивом.
Все это было невероятно глупо. Не стоило для этого так выряжаться, это уж точно. Она не волновалась о Джее. Он и Стефен выполняли какое-то странное поручение, о котором никто ничего не говорил. И этот их спектакль с какими-то тайнами скорее всего тоже был совершеннейшей глупостью. В непонятной спешке все они вдруг сорвались с места и помчались в аэропорт сразу после ужина. Ей пришлось оставить Анни записку о том, что они с Салли Раджуэй пошли в кино и дома она будет часов в одиннадцать. Уже было десять тридцать. Чарли стала искать Салли. Ей совсем не хотелось получить нагоняй от Анни.
Салли была на кухне. Она потягивала какую-то газированную коричневую жидкость, похожую на кока-колу, и зажигала сигарету с синей чернильной пометкой на фильтре.
— Ого, прошу прощения! Когда это ты стала курить? — с вызовом спросила Чарли.
Салли затянулась, элегантно держа сигарету между двумя пальцами, и выдохнула дым в потолок.
— Я курю уже несколько месяцев. Только не надо критики.
— Я ничего не критикую. Просто сама бы я никогда не стала курить. Отвратительный вкус и, как известно, от курения развивается рак.
— Чтобы перебить вкус сигареты, нужно что-нибудь пить, когда куришь, куколка.
И Чарли решила попробовать. Салли показала ей, как нужно правильно вдыхать, и она пару раз затянулась, сделав при этом два огромных глотка газировки. Но противный привкус во рту так и не исчез, к тому же у нее начала кружиться голова.
Неожиданно в кухню ворвался Джек Майерс. Он выхватил сигарету из ее руки и, посмотрев на них обеих, как на полнейших идиоток, вышел, хлопнув за собой дверью. Чарли вся передернулась.
— Когда он пришел сюда?
— Пару минут назад. Я думала, ты заметила его. У него из кармана выпала сигарета, и я взяла ее, — она как-то странно захихикала и резко опустилась на стул.
Когда Салли стала хихикать, на ее лице появилась жутко искаженная гримаса. Внезапно кухня осветилась ярким ослепительным светом, и с тела подруги медленно начала слезать кожа. Чарли в ужасе закрыла глаза.
— Что-то не так, — с трудом выдохнула она. Салли быстро моргала глазами:
— Да.
Чарли зашаталась и прислонилась к светящейся ярко-красным огнем стене:
— Я лучше пойду отсюда.
Салли медленно сползла со стула на пол:
— Да.
После третьего звонка Анни сняла трубку. Молчание. Подождав несколько секунд, она посмотрела да часы. Мальчика еще не могли прилететь в Лас-Вегас.
— Алло?
Наконец раздались всхлипывания, и чей-то голос произнес ее имя. Она сильнее прижала трубку к уху.
— Чарли? Где ты? Да говори же!
— Анни…
Сердце выпрыгивало из груди — нет сомнений, с Чарли случилось что-то ужасное. Кто-то другой взял у Чарли трубку.
— Чарли заболела, — хрипло сказал мужской голос.
— Немедленно дайте мне адрес, — скомандовала Анни не терпящим возражений тоном.
Схватив карандаш, она стала быстро записывать. Из своей спальни вышла Линна и, сев в кресло, принялась напряженно слушать. Анни отложила карандаш. Слава Богу, это было; не так дареко. Она попросила парня передать трубку Чарли. Услышав тяжелое дыхание девочки, она; снова схватилась за сердце.
— Чарли, я сейчас же выезжаю, чтобы забрать тебя. А ты не вешай трубку и все время что-нибудь говори, — приказала она. — Поняла?
В ответ раздалось рыдание:
— Мммм-дда.
Анни передала трубку Линне и назвала ей адрес.
— Запомнишь? Линна кивнула.
— Если она замолчит, позвони девять-одиннадцать и скажи им, куда ехать.
Линна снова кивнула и стала что-то говорить в трубку. Анни схватила сумочку и исчезла за дверью.
Через десять минут стоп-сигналы старенького пикапа Анни горели во дворе многоквартирного дома. Она вышла из машины и с трудом стала подниматься по лестнице. Она стучала во все двери, пока, наконец, не увидела открытую квартиру. Когда Анни вошла в коридор, кучка старшеклассников бросилась врассыпную. Ей понадобилось тридцать секунд, чтобы отыскать Чарли на кухне. Голова Девочки безвольно повисла, но телефонная трубка была прижата к уху. Анни взяла у нее трубку и попросила Линну позвонить в больницу, потом с помощью трех неожиданно разрыдавшихся подростков перенесла Чарли и другую девочку в свою машину.
Схватив одного из помогавших ей мальчишек за шиворот, она прорычала:
— Скажешь всем, что я обязательно найду того негодяя, который дает детям наркотики, и убью его. Ты понял? Я убью этого ублюдка.
— Да, мадам.
— А теперь залезай в машину. Поможешь мне довезти девочек до больницы.
Джей устал от полета, к тому же у него было отвратительно-подавленное настроение из-за Джолин. В Огайо сейчас был час ночи. К этому времени он уже пытался дозвониться ей из трех различных аэропортов. Вполне понятно, что доктор Лоуэлл потерял всякое терпение, выслушивая его. Или ее действительно не было дома, или она просто не хотела разговаривать с ним. Последний раз он звонил несколько минут назад из зала Лас-Вегасского аэропорта под аккомпанемент бессмысленного звяканья игровых автоматов и звона бьющихся о металлические поддоны монет.
Около пяти минут назад их самолет поднялся в воздух, и пассажиры в полном изнеможении развалились в креслах. Была середина недели, и салон был заполнен менее, чем на половину. Большинство людей либо спали, либо покорно ждали конца часового полета, лениво потягивая какой-нибудь напиток. Джей подумал, что когда они прилетят в Лос-Анжелес, им придется заняться поисками дешевого ночлега, и он не сможет позвонить Джолин до завтрашнего дня. Вне себя от раздражения, он повернулся к своему молчаливому брату, который не отрываясь смотрел в черноту за иллюминатором.
— Эта поездка нужна мне точно так же, как раковая опухоль.
Стефен как всегда ничего не ответил. За последние два часа он не проронил ни слова, и это начинало действовать Джею на нервы.
— Знаешь, кто ты такой? Последний из болтунов.
Фраза была несправедливой и злой, но Джею было наплевать. Ему абсолютно не хотелось лететь в этом самолете со всеми этими людьми, выглядевшими измученными до предела, и чувствовать себя таким же измученным. Ему не хотелось лететь в город за тысячи миль от дома, чтобы поглядеть на умирающего человека, которого он не мог терпеть. Единственное, чего ему сейчас хотелось, так это заняться устройством своей жизни… и жениться на Джолин.
А больше всего он хотел вычеркнуть из своей памяти Джиллиан. Джей остановил проходившую мимо стюардессу и купил себе пива. Все это время, за которое они проделали больше тысячи миль, он думал о Джолин, но перед глазами постоянно появлялось лицо Джиллиан и спутывало все мысли. Это лицо показалось ему таким нежным и прекрасным после того, как он взял ее там, на озере. Почему, черт побери, она позволила ему? Не только позволила, но и поощряла, разжигая его страсть. Маленькая сестренка Джолин. Поразительно.
Не такая уж она теперь и маленькая. Его тело до сих пор помнило ее, и он неловко поерзал в кресле от этого воспоминания. Да, он знал, что это была Джиллиан. Этого нельзя было не признать перед самим собой. Он знал. И это не остановило его. Проклятье, это даже не заставило хоть на секунду задуматься, засомневаться. Ее тело под его пальцами было невероятно восхитительно, волнующе обворожительно, поцелуи отличались от поцелуев сестры — более медленные, более чувственные, более осторожные. Когда их тела слились, он ощутил, что вся она принадлежит ему, что она — это часть его. Ее стоны, крики наслаждения сводили его с ума. И оргазм его был каким-то Другим, отличавшимся от тех, которые он испытывал с Джолин — более глубокий, более сладостный.
Голос Стефена нарушил ход его мыслей:
— Папа умирает из-за меня. Это утверждение заставило Джея вздрогнуть, словно от удара хлыста, и он мгновенно забыл о Джиллиан, образ которой не покидал его вот уже несколько часов. Губы брата были напряженно сжаты, вокруг них появились белые полоски.
— Что за несусветицу ты городишь?
— Когда он сломал спину.
Джей потерял дар речи и уставился на брата, ничего не понимая.
Стефен заговорил, с трудом подбирая слова, чтобы объяснить, что он имеет в виду.
— Он тогда пытался мне что-то сказать, а я его не слушал. Вот он и упал. Он кричал на меня, когда падал.
Джей стал припоминать тот случай, стараясь осмыслить его, принимая во внимание только что сделанное Стефеном признание. Если ему не изменяла память, Стефен сейчас впервые заговорил об этом. Никогда и ни с кем прежде он не обсуждал этой темы.
— Мы тогда потеряли все. Дом, работу. И, может быть, именно поэтому с мамой случился удар. А он уехал от нас после того как она умерла.
Акт страшного самообвинения был закончен, и голос Стефена стих. Наступила тишина.
Джей был в полнейшей растерянности. От тоже очень хорошо помнил этот несчастный случай. Отца тогда забрали прямо со стройплощадки и на «Скорой помощи» увезли в больницу, где он провел несколько недель. Мама сидела рядом с ним часами, а иногда уходила на целые дни. Забота о семье легла на плечи Анни. А Стефен за одну ночь превратился из непослушного шалуна, как все мальчишки его возраста, в молчаливую тень, задумчиво бродящую по дому.
Они все решили тогда, что на психику ребенка подействовало произошедшее на его глазах падение отца с лесов. Брат немного оживился, когда отец снова начал ходить, но после того, как он исчез, Стефен ни с кем не разговаривал почти год. Откровение брата, который, оказывается, считал себя причиной всех бед, было поразительным открытием, проливавшим свет на очень многие вещи. Теперь понятно, почему все это время он был так равнодушен к себе. Только теперь Джей совершенно ясно осознал, почему брат замкнулся, отгородившись от окружающего мира стеной молчания.
— Это не правда, — сердито сказал он. — Ты здесь абсолютно ни при чем.
Схватив Стефена за плечо, он с силой встряхнул его:
— Он зацепился за шнур сварочного аппарата и споткнулся. Я сам слышал, как он говорил об этом мастеру.
В глазах брата промелькнула тень надежды, но тут же исчезла. Он не поверил.
— Этого бы не случилось, если бы меня там не было. Том Джонсон сказал…
— Том Джонсон — идиот. Мы всегда болтались возле стройплощадки, где работал отец. Все мы были тогда детьми. Я же говорю тебе, что сварщик стал работать, не предупредив об этом отца. Черный шнур лежал на черной доске.
— Он не заметил его, потому что смотрел на меня.
— Он не заметил его, потому что даже не предполагал, что он там окажется, этот проклятый шнур. Ради Бога, Стефен, тебе было всего восемь лет. Ты был ребенком, а он взрослым. Ты не можешь нести за него никакой ответственности. Это он должен был отвечать за тебя.
Но спорить с братом было бесполезно. Стефен снова отвернулся к окну, не желая продолжать разговор. И Джей понял, что только отец сможет убедить его. Он в бешенстве сжал подлокотники кресла. Почему, черт побери, теперь все стало так не просто в его жизни? Может быть, это закономерность — чем старше становишься, тем труднее и сложнее задачи, с которыми приходится иметь дело? Внезапно ему больше всего на свете захотелось как можно быстрее оказаться в Лос-Анжелесе. «Ты ведь не сделал за все эти годы ничего хорошего, старик, так уж будь любезен, потрудись сказать моему брату правду перед смертью». Он мысленно подгонял самолет — так ему не терпелось оказаться в Калифорнии. «Только не умирай, пока мы не прилетели ».
Глава 22
Она с недоумением взяла протянутую трубку, а он пошел на ватных ногах к дивану.
Без постоянного места жительства. То, что его имя Джеймс Спренгстен, удалось установить только по личному знаку участника войны во Вьетнаме. В безнадежном состоянии. У Джея закружилась голова от вихря налетевших тревожных мыслей. Нет, только не это. Не хотел он это впускать в свою жизнь, отказывался, отрекался… Еще пять минут назад самым важным человеком во всем мире была для него Джолин Лоуэлл. И вдруг в его жизнь вернулся, непрощенно вторгся отец. У Джея возникло чувство, будто его стала снова засасывать трясина, ум изо всех сил сопротивлялся, барахтался, пытался выкарабкаться на твердый берег. Всего его охватила дикая ярость.
Это была какая-то издевательски-злая насмешка судьбы. Джей просто не мог никуда сейчас ехать. Он только что принял одно из самых важных решений в жизни: он собирался жениться. Джолин скоро должна дать ответ. Уже однажды Джей потерял ее из-за этого человека, из-за своего отца. И неужели теперь ему удалось вернуть ее только для того, чтобы потерять снова? Ни за что. Не бывать этому. Будущее было в его собственных руках, и он ни за что не впустит туда отца, не даст ему разрушить свое счастье. С него достаточно.
Анни повесила, наконец, трубку и, подойдя к нему, села рядом на диван.
— Я не поеду, — резко сказал он. — Пусть умирает,
— Так нельзя, мальчик,
— Ну конечно, черт подери, нельзя, — Джей взорвался от переполнившего его негодования. — Он убежал, а мы все остались. И вот он снова появился, чтобы…
Джей встал на ноги и встретил пораженный взгляд Стефена, застывшего в дверях.
— А ты что здесь делаешь? — закричал Джей.
— Где он?
— Сдох! — взбешенно ответил он. — Они хотят, чтобы я приехал за его телом.
Анни с осуждением посмотрела на Джея, и он чертыхнулся. Ему ужасно хотелось что-нибудь разбить, кого-нибудь ударить, хотелось топать ногами, кричать, но Джей, скрипя зубами, взял себя в руки и постарался подавить приступ ярости.
— Он не умер, он умирает. И я думаю, мне надо съездить в Лос-Анджелес посмотреть, что можно сделать.
— Я тоже поеду.
Выражение лица Стефёна ясно давало понять, что спорить бесполезно. Он был готов ехать даже на попутных машинах.
— С одним условием, — потребовал Джей, — я не хочу, чтобы остальным членам семьи стало что-либо известно. Они не должны пока ни на что надеяться. По крайней мере, до тех пор, пока мы сами не узнаем, что там происходит. Томми можно рассказать, но Чарли и Даниэле ни в коем случае.
Стефен неохотно согласился.
— А когда он умрет… — Джей тяжело вздохнул. — Может быть, он уже умер, тогда мы похороним его и навсегда забудем о его существовании.
— А как же быть с Джессикой? — напомнила Анни. Джей снова выругался и, подойдя к телефону, заставил себя набрать номер тетки. Надежда, звучавшая в ее голосе, выводила его из себя
— Джим все объяснит, — твердила она. — Да, да, он все объяснит. Я знаю, он объяснит. Джей стиснул зубы, чтобы не сорваться и не сказать тетке того, что сам думает по этому поводу. А она все повторяла, что очень беспокоится и что надо верить. Выждав, когда она выговорится, он положил трубку. Какая разница, как будет оправдываться отец? В любом случае, если мужчина бросил своих детей, сбежал от них, он уже не настоящий мужчина. Настоящий мужчина никогда не оставит свою семью, а будет заботиться о ней, зарабатывать для нее деньги, платить за квартиру, приносить в дом еду и не позволит своим детям жить по чужим углам. Даже если жизнь и армия научили бы его только одному этому, он бы уже был благодарен судьбе.
Анни тихонько пробормотала молитву, поглубже засовывая письмо в карман фартука, потом занялась приготовлением еды и одежды мальчикам в дорогу. А они в это время звонили в аэропорт, чтобы узнать, какие есть рейсы на Лос-Анжелес. Самыми дешевыми были билеты на самолет, летевший через Лас-Вегас. Но даже их стоимость была им не по карману, если покупать сразу два билета туда и обратно. Анни рискнула позвонить Алану Хартфорду. Объяснив ему ситуацию, она спросила, не сможет ли он чем-нибудь помочь. Он навел справки и перезвонил, сообщив, что все грузовые самолеты на сегодняшни день уже улетели, и предложил ей список людей, с которыми можно связаться в Лос-Анжелесе, чтобы попросить их помочь улететь обратно грузовым рейсом.
Весь оставшийся день прошел в суете сборов. Тетя Джессика была до того взволнованна, что неожиданно примчалась к ним и забрала Даниэле к себе ночевать, клятвенно пообещав, что ничего не расскажет девочке об отце, пока Джей не позвонит из Лос-Анжелеса. Анни отвезла мальчиков в аэропорт на своем пикапе, оставив письмо в кармане фартука.
Чарли поправила лифчик, неудобно стягивающий грудь, еще раз проверила, в порядке ли на лице косметика, удовлетворенная тем, что выглядит на все пятнадцать, вернулась в комнату, где проходила вечеринка. Оглядевшись вокруг, она с сожалением подумала о том, что ей пока недостает опыта в житейских делах. Болтаться среди старшеклассников было очень поучительно в этом смысле. Мальчишки во все глаза пялились на девчонок и накачивались пивом до полного одурения, а девчонки наблюдали, как мальчишки становятся придурками, накачиваясь пивом.
Все это было невероятно глупо. Не стоило для этого так выряжаться, это уж точно. Она не волновалась о Джее. Он и Стефен выполняли какое-то странное поручение, о котором никто ничего не говорил. И этот их спектакль с какими-то тайнами скорее всего тоже был совершеннейшей глупостью. В непонятной спешке все они вдруг сорвались с места и помчались в аэропорт сразу после ужина. Ей пришлось оставить Анни записку о том, что они с Салли Раджуэй пошли в кино и дома она будет часов в одиннадцать. Уже было десять тридцать. Чарли стала искать Салли. Ей совсем не хотелось получить нагоняй от Анни.
Салли была на кухне. Она потягивала какую-то газированную коричневую жидкость, похожую на кока-колу, и зажигала сигарету с синей чернильной пометкой на фильтре.
— Ого, прошу прощения! Когда это ты стала курить? — с вызовом спросила Чарли.
Салли затянулась, элегантно держа сигарету между двумя пальцами, и выдохнула дым в потолок.
— Я курю уже несколько месяцев. Только не надо критики.
— Я ничего не критикую. Просто сама бы я никогда не стала курить. Отвратительный вкус и, как известно, от курения развивается рак.
— Чтобы перебить вкус сигареты, нужно что-нибудь пить, когда куришь, куколка.
И Чарли решила попробовать. Салли показала ей, как нужно правильно вдыхать, и она пару раз затянулась, сделав при этом два огромных глотка газировки. Но противный привкус во рту так и не исчез, к тому же у нее начала кружиться голова.
Неожиданно в кухню ворвался Джек Майерс. Он выхватил сигарету из ее руки и, посмотрев на них обеих, как на полнейших идиоток, вышел, хлопнув за собой дверью. Чарли вся передернулась.
— Когда он пришел сюда?
— Пару минут назад. Я думала, ты заметила его. У него из кармана выпала сигарета, и я взяла ее, — она как-то странно захихикала и резко опустилась на стул.
Когда Салли стала хихикать, на ее лице появилась жутко искаженная гримаса. Внезапно кухня осветилась ярким ослепительным светом, и с тела подруги медленно начала слезать кожа. Чарли в ужасе закрыла глаза.
— Что-то не так, — с трудом выдохнула она. Салли быстро моргала глазами:
— Да.
Чарли зашаталась и прислонилась к светящейся ярко-красным огнем стене:
— Я лучше пойду отсюда.
Салли медленно сползла со стула на пол:
— Да.
После третьего звонка Анни сняла трубку. Молчание. Подождав несколько секунд, она посмотрела да часы. Мальчика еще не могли прилететь в Лас-Вегас.
— Алло?
Наконец раздались всхлипывания, и чей-то голос произнес ее имя. Она сильнее прижала трубку к уху.
— Чарли? Где ты? Да говори же!
— Анни…
Сердце выпрыгивало из груди — нет сомнений, с Чарли случилось что-то ужасное. Кто-то другой взял у Чарли трубку.
— Чарли заболела, — хрипло сказал мужской голос.
— Немедленно дайте мне адрес, — скомандовала Анни не терпящим возражений тоном.
Схватив карандаш, она стала быстро записывать. Из своей спальни вышла Линна и, сев в кресло, принялась напряженно слушать. Анни отложила карандаш. Слава Богу, это было; не так дареко. Она попросила парня передать трубку Чарли. Услышав тяжелое дыхание девочки, она; снова схватилась за сердце.
— Чарли, я сейчас же выезжаю, чтобы забрать тебя. А ты не вешай трубку и все время что-нибудь говори, — приказала она. — Поняла?
В ответ раздалось рыдание:
— Мммм-дда.
Анни передала трубку Линне и назвала ей адрес.
— Запомнишь? Линна кивнула.
— Если она замолчит, позвони девять-одиннадцать и скажи им, куда ехать.
Линна снова кивнула и стала что-то говорить в трубку. Анни схватила сумочку и исчезла за дверью.
Через десять минут стоп-сигналы старенького пикапа Анни горели во дворе многоквартирного дома. Она вышла из машины и с трудом стала подниматься по лестнице. Она стучала во все двери, пока, наконец, не увидела открытую квартиру. Когда Анни вошла в коридор, кучка старшеклассников бросилась врассыпную. Ей понадобилось тридцать секунд, чтобы отыскать Чарли на кухне. Голова Девочки безвольно повисла, но телефонная трубка была прижата к уху. Анни взяла у нее трубку и попросила Линну позвонить в больницу, потом с помощью трех неожиданно разрыдавшихся подростков перенесла Чарли и другую девочку в свою машину.
Схватив одного из помогавших ей мальчишек за шиворот, она прорычала:
— Скажешь всем, что я обязательно найду того негодяя, который дает детям наркотики, и убью его. Ты понял? Я убью этого ублюдка.
— Да, мадам.
— А теперь залезай в машину. Поможешь мне довезти девочек до больницы.
Джей устал от полета, к тому же у него было отвратительно-подавленное настроение из-за Джолин. В Огайо сейчас был час ночи. К этому времени он уже пытался дозвониться ей из трех различных аэропортов. Вполне понятно, что доктор Лоуэлл потерял всякое терпение, выслушивая его. Или ее действительно не было дома, или она просто не хотела разговаривать с ним. Последний раз он звонил несколько минут назад из зала Лас-Вегасского аэропорта под аккомпанемент бессмысленного звяканья игровых автоматов и звона бьющихся о металлические поддоны монет.
Около пяти минут назад их самолет поднялся в воздух, и пассажиры в полном изнеможении развалились в креслах. Была середина недели, и салон был заполнен менее, чем на половину. Большинство людей либо спали, либо покорно ждали конца часового полета, лениво потягивая какой-нибудь напиток. Джей подумал, что когда они прилетят в Лос-Анжелес, им придется заняться поисками дешевого ночлега, и он не сможет позвонить Джолин до завтрашнего дня. Вне себя от раздражения, он повернулся к своему молчаливому брату, который не отрываясь смотрел в черноту за иллюминатором.
— Эта поездка нужна мне точно так же, как раковая опухоль.
Стефен как всегда ничего не ответил. За последние два часа он не проронил ни слова, и это начинало действовать Джею на нервы.
— Знаешь, кто ты такой? Последний из болтунов.
Фраза была несправедливой и злой, но Джею было наплевать. Ему абсолютно не хотелось лететь в этом самолете со всеми этими людьми, выглядевшими измученными до предела, и чувствовать себя таким же измученным. Ему не хотелось лететь в город за тысячи миль от дома, чтобы поглядеть на умирающего человека, которого он не мог терпеть. Единственное, чего ему сейчас хотелось, так это заняться устройством своей жизни… и жениться на Джолин.
А больше всего он хотел вычеркнуть из своей памяти Джиллиан. Джей остановил проходившую мимо стюардессу и купил себе пива. Все это время, за которое они проделали больше тысячи миль, он думал о Джолин, но перед глазами постоянно появлялось лицо Джиллиан и спутывало все мысли. Это лицо показалось ему таким нежным и прекрасным после того, как он взял ее там, на озере. Почему, черт побери, она позволила ему? Не только позволила, но и поощряла, разжигая его страсть. Маленькая сестренка Джолин. Поразительно.
Не такая уж она теперь и маленькая. Его тело до сих пор помнило ее, и он неловко поерзал в кресле от этого воспоминания. Да, он знал, что это была Джиллиан. Этого нельзя было не признать перед самим собой. Он знал. И это не остановило его. Проклятье, это даже не заставило хоть на секунду задуматься, засомневаться. Ее тело под его пальцами было невероятно восхитительно, волнующе обворожительно, поцелуи отличались от поцелуев сестры — более медленные, более чувственные, более осторожные. Когда их тела слились, он ощутил, что вся она принадлежит ему, что она — это часть его. Ее стоны, крики наслаждения сводили его с ума. И оргазм его был каким-то Другим, отличавшимся от тех, которые он испытывал с Джолин — более глубокий, более сладостный.
Голос Стефена нарушил ход его мыслей:
— Папа умирает из-за меня. Это утверждение заставило Джея вздрогнуть, словно от удара хлыста, и он мгновенно забыл о Джиллиан, образ которой не покидал его вот уже несколько часов. Губы брата были напряженно сжаты, вокруг них появились белые полоски.
— Что за несусветицу ты городишь?
— Когда он сломал спину.
Джей потерял дар речи и уставился на брата, ничего не понимая.
Стефен заговорил, с трудом подбирая слова, чтобы объяснить, что он имеет в виду.
— Он тогда пытался мне что-то сказать, а я его не слушал. Вот он и упал. Он кричал на меня, когда падал.
Джей стал припоминать тот случай, стараясь осмыслить его, принимая во внимание только что сделанное Стефеном признание. Если ему не изменяла память, Стефен сейчас впервые заговорил об этом. Никогда и ни с кем прежде он не обсуждал этой темы.
— Мы тогда потеряли все. Дом, работу. И, может быть, именно поэтому с мамой случился удар. А он уехал от нас после того как она умерла.
Акт страшного самообвинения был закончен, и голос Стефена стих. Наступила тишина.
Джей был в полнейшей растерянности. От тоже очень хорошо помнил этот несчастный случай. Отца тогда забрали прямо со стройплощадки и на «Скорой помощи» увезли в больницу, где он провел несколько недель. Мама сидела рядом с ним часами, а иногда уходила на целые дни. Забота о семье легла на плечи Анни. А Стефен за одну ночь превратился из непослушного шалуна, как все мальчишки его возраста, в молчаливую тень, задумчиво бродящую по дому.
Они все решили тогда, что на психику ребенка подействовало произошедшее на его глазах падение отца с лесов. Брат немного оживился, когда отец снова начал ходить, но после того, как он исчез, Стефен ни с кем не разговаривал почти год. Откровение брата, который, оказывается, считал себя причиной всех бед, было поразительным открытием, проливавшим свет на очень многие вещи. Теперь понятно, почему все это время он был так равнодушен к себе. Только теперь Джей совершенно ясно осознал, почему брат замкнулся, отгородившись от окружающего мира стеной молчания.
— Это не правда, — сердито сказал он. — Ты здесь абсолютно ни при чем.
Схватив Стефена за плечо, он с силой встряхнул его:
— Он зацепился за шнур сварочного аппарата и споткнулся. Я сам слышал, как он говорил об этом мастеру.
В глазах брата промелькнула тень надежды, но тут же исчезла. Он не поверил.
— Этого бы не случилось, если бы меня там не было. Том Джонсон сказал…
— Том Джонсон — идиот. Мы всегда болтались возле стройплощадки, где работал отец. Все мы были тогда детьми. Я же говорю тебе, что сварщик стал работать, не предупредив об этом отца. Черный шнур лежал на черной доске.
— Он не заметил его, потому что смотрел на меня.
— Он не заметил его, потому что даже не предполагал, что он там окажется, этот проклятый шнур. Ради Бога, Стефен, тебе было всего восемь лет. Ты был ребенком, а он взрослым. Ты не можешь нести за него никакой ответственности. Это он должен был отвечать за тебя.
Но спорить с братом было бесполезно. Стефен снова отвернулся к окну, не желая продолжать разговор. И Джей понял, что только отец сможет убедить его. Он в бешенстве сжал подлокотники кресла. Почему, черт побери, теперь все стало так не просто в его жизни? Может быть, это закономерность — чем старше становишься, тем труднее и сложнее задачи, с которыми приходится иметь дело? Внезапно ему больше всего на свете захотелось как можно быстрее оказаться в Лос-Анжелесе. «Ты ведь не сделал за все эти годы ничего хорошего, старик, так уж будь любезен, потрудись сказать моему брату правду перед смертью». Он мысленно подгонял самолет — так ему не терпелось оказаться в Калифорнии. «Только не умирай, пока мы не прилетели ».
Глава 22
Уже не было никакой спешки. Анни уехала в больницу, чтобы забрать Чарли домой. Даниэле все еще была у тети Джессики. Линна попросила таксиста остановиться на Эппл Лэйн и, подождав, когда такси тронется с места, продолжила путь пешком. На прошлой недели она вместе со Стефеном два раза проверила, сколько шагов от этого угла до пансиона. Сегодняшнее утро было просто чудесным, и она решила пройти три квартала без посторонней помощи и попытаться разобраться в своих чувствах.
То, что случилось прошлой ночью с Чарли, было ужасно, и все, что она могла сделать, это говорить с девочкой по телефону, пока Ани не нашла квартиру, где проходила вечеринка. Но это тоже была помощь. А еще она позвонила в больницу, чтобы сообщить о несчастном случае, и не ложилась спать, пока Анни не сказала, вернувшись, что с Чарли все обойдется. Слепота нисколько не помешала ей хоть как-то, но быть полезной, и Линна гордилась: это был значительный успех.
Она переложила матерчатую сумку с только что купленными продуктами в другую руку и разложила свою палку. Это была улица с двусторонним движением без тротуаров. Тротуар начинался только от следующего угла. Полоса диких цветов и клевера около двух футов в ширину разделяла песчаную обочину дороги и высаженные в одну линию в виде колючего забора молодые кусты ежевики. Благодаря тому что Стефен подробно описал ей эту картину, она могла представить ее во всех подробностях. До следующего угла было сто семьдесят восемь шагов.
Линна вспомнила о намерении подруги вернуться в Нью-Йорк, и ей стало любопытно, хватит ли у Джиллиан сил убежать от своей любви к Джею. Она подумала, что сама вот не могла убежать от Курта. А как нелегко давалось ей решение отложить свадьбу! Конечно, между ее ситуацией и ситуацией, в которой оказалась Джиллиан, была разница. Каждый раз, когда Джиллиан видела Джея, она испытывала мучительную боль, и отъезд был весьма разумным решением покончить с этой болью. У нее, у Линны, на завтрашний вечер было назначено свидание с Куртом, и она ждала его с абсолютным равнодушием, но при этом, даже несмотря на свою осведомленность о Кристи, не могла порвать помолвку. Чем ее так удерживал Курт? Может быть, тем, что дал понять, что хочет с ней близости?
Она прошла еще сорок два шага, когда услышала за своей спиной хруст гравия. Ее догонял какой-то человек. Линна быстро сделала отметку в памяти, сколько шагов осталось до угла, и остановилась, чтобы определить, где сейчас находится бегущий позади человек. Хруст гравия сменился на скрип песка, и она поняла, что он свернул с дороги и двигается теперь к ней по обочине. Она отступила в сторону, на клевер, чтобы дать ему пройти.
Когда запыхавшийся от бега человек приблизился, ее палка неожиданно на что-то наткнулась, и кто-то с силой вырвал палку из руки. Линна зашаталась, пытаясь удержать равновесие. Стоявшее рядом деревце стегануло ветвями по лицу, и она вытянула руку, чтобы за что-нибудь ухватиться. Сумка с продуктами упала на землю, из нее выкатилась бутылка и весело взорвалась где-то слева.
Что-то — похоже, рука — толкнуло ее, сбив с ног, и она упала на спину. На нее навалилось тяжелое тело. Испуганная до смерти, Линна попыталась вывернуться и встать, но ее локоть был с силой прижат к земле, и вся рука ныла от боли. Она ничего не могла сделать, когда влажная ладонь накрыла ей рот, придавив губы к зубам. Зловонный запах потного, давно не мытого тела ударил в нос, и Линна стала задыхаться от приступа тошноты. Она не и могла дышать, не хватало воздуха. Хриплый мужской голос с угрозой задребезжал в ухо:
— Не шевелись, иначе я тебя убью. Дрожа от ужаса, она все-таки попыталась ударить его свободной рукой. Тогда он зажал ее волосы в кулак и стукнул головой о твердую землю. Глухой звук удара эхом отозвался в черепе, и ее охватил страх.
— Ну что, хочешь еще?
Он снова ударил ее головой, и Линна оставила всякую попытку сопротивления. Мозг отчаянно боролся, чтобы не потерять сознание. Он схватил ее запястье с такой силой, что рука мгновенно онемела. Неровные, покусанные ногти царапнули по пальцу и сняли кольцо Курта. Она вздрогнула от ужаса, а в голове отчетливо прозвучал раздраженный голос Алис Файе:
— Я же говорила тебе.
Что-то скользнуло по горлу, и Линна закричала от боли. В следующее мгновение он поднялся и побежал. Еще несколько секунд она слышала звук быстро удалявшихся шагов, потом наступила тишина. Мимо пронесся автомобиль, пронзительно взвизгнув шинами. А она осталась на обочине, одинокая, окруженная обступившей со всех сторон жуткой чернотой, не в силах выйти из оцепенения случившегося кошмара.
Усталый, как собака, Матт все же не терял бдительности. Он заметил взмокшего от пота мужчину, который подбежал к пассажирской дверце остановившейся машины. У Матта уже не было сил удивляться — сегодняшний день и так здорово поразвлек его. Он по привычке внимательно разглядел автомобиль и хотел было запомнить его номера, но потом, решив не переутомляться, выбросил все из головы и стал притормаживать перед поворотом.
Почти всю ночь он провел в местном баре, высасывая из него всевозможную информацию, а утром отправился в Чикаго и этим же рейсом вернулся в Веллингтон. Сейчас он ехал домой, в пансион Анни Чатфильд, с неплохой добычей — адресом и телефоном Кристи Скотт, с которой у него уже было назначено свидание. Все-таки за прошедшие сутки он добился неплохих результатов.
Некоторые полицейские просто обожают заниматься подобными делами. Для него же возня с молодыми и энергичными наркоманами была самой отвратительной и ненавистной частью обязанностей. Девяносто процентов из них сами были жертвами каких-нибудь подонков, и его в десять раз больше привлекала работа непосредственно с этими подонками. Но Кристи была действующим лицом спектакля, и ему приходилось действовать по сценарию. Получив от начальства необходимое разрешение на проверку девушки, входившей в число подозреваемых убийц, он познакомился с ней в самолете, летевшем из Чикаго в Веллингтон. Они договорились встретиться сегодня вечером.
Голубой седан, взвизгнув шинами на асфальте шоссе, промчался мимо и исчез в зеркале заднего вида. Чувствуя навалившуюся на него усталость, Матт включил сигнал левого поворота и, теряя терпение, остановил машину, чтобы пропустить другой приближавшийся автомобиль. Наконец он въехал на Эппл Лэйн и немного расслабился, думая о том, что в холодильнике у Анни наверняка найдется что-нибудь пожевать, и мечтая о чашке сваренного ею ароматного кофе. Потом он примет горячий душ — ив постель часов на шесть не меньше.
Впереди, в нескольких ярдах от него, с правой стороны дороги стояла девушка и с усилием пыталась отцепиться от чего-то, похожего на колючую ветку ежевики, кустарники которой пробивались через нижние сучья невысоких деревьев, росших рядом. Ветка оторвалась, и девушка упала вместе с ней на землю. Он резко остановил свой «Камаро», чуть не наехав на валявшиеся у дороги разбитые очки. Выйдя из машины, Матт увидел лежавшую на земле сумку с рассыпавшимися продуктами. Футах в тридцати от сумки валялась тонкая белая трость. По этой трости он понял, что девушка эта — вероятно, слепая постоялица Анни Чатфильд, о которой она как-то упоминала. Ей требовалась помощь.
На ходу оценивая ситуацию, Матт быстрыми шагами направился к ней. Несомненно, она была слепая — он видел слезы в ее глазах, но выражение глаз было абсолютно безжизненно. На шее он заметил несколько царапин. На нее было совершено хулиганское нападение, это было ясно. Сукины дети, ублюдки. Неудивительно, она просто обезумела от ужаса. Матт достаточно перевидал отбросов рода человеческого, чтобы не удивляться тому, что обще ство постоянно порождает мерзавцев, способных напасть на беззащитного слепого человека.
— Меня зовут Матт, — спокойным голосом сказал он и протянул руку, чтобы поддержать девушку.
Она в это время старалась вытащить из своих волос вцепившуюся в них длинную ветку кустарника. В конце концов ее попытки закончились тем, что колючее растение захватило их в плен обоих. Ему кое-как удалось схватить ветку рукой и отвести шипы от ее лица. Злые иголки впились в его пальцы, и он раздраженно выругался. Когда он стал чертыхаться, она снова испугалась и, наконец-то сумев высвободить свои волосы, инстинктивно повернулась, чтобы убежать. Он крепко держал ее за руку и, уворачиваясь от отчаянных ударов и толчков, снимал с нее остатки похожих на колючую проволоку веток ежевики.
То, что случилось прошлой ночью с Чарли, было ужасно, и все, что она могла сделать, это говорить с девочкой по телефону, пока Ани не нашла квартиру, где проходила вечеринка. Но это тоже была помощь. А еще она позвонила в больницу, чтобы сообщить о несчастном случае, и не ложилась спать, пока Анни не сказала, вернувшись, что с Чарли все обойдется. Слепота нисколько не помешала ей хоть как-то, но быть полезной, и Линна гордилась: это был значительный успех.
Она переложила матерчатую сумку с только что купленными продуктами в другую руку и разложила свою палку. Это была улица с двусторонним движением без тротуаров. Тротуар начинался только от следующего угла. Полоса диких цветов и клевера около двух футов в ширину разделяла песчаную обочину дороги и высаженные в одну линию в виде колючего забора молодые кусты ежевики. Благодаря тому что Стефен подробно описал ей эту картину, она могла представить ее во всех подробностях. До следующего угла было сто семьдесят восемь шагов.
Линна вспомнила о намерении подруги вернуться в Нью-Йорк, и ей стало любопытно, хватит ли у Джиллиан сил убежать от своей любви к Джею. Она подумала, что сама вот не могла убежать от Курта. А как нелегко давалось ей решение отложить свадьбу! Конечно, между ее ситуацией и ситуацией, в которой оказалась Джиллиан, была разница. Каждый раз, когда Джиллиан видела Джея, она испытывала мучительную боль, и отъезд был весьма разумным решением покончить с этой болью. У нее, у Линны, на завтрашний вечер было назначено свидание с Куртом, и она ждала его с абсолютным равнодушием, но при этом, даже несмотря на свою осведомленность о Кристи, не могла порвать помолвку. Чем ее так удерживал Курт? Может быть, тем, что дал понять, что хочет с ней близости?
Она прошла еще сорок два шага, когда услышала за своей спиной хруст гравия. Ее догонял какой-то человек. Линна быстро сделала отметку в памяти, сколько шагов осталось до угла, и остановилась, чтобы определить, где сейчас находится бегущий позади человек. Хруст гравия сменился на скрип песка, и она поняла, что он свернул с дороги и двигается теперь к ней по обочине. Она отступила в сторону, на клевер, чтобы дать ему пройти.
Когда запыхавшийся от бега человек приблизился, ее палка неожиданно на что-то наткнулась, и кто-то с силой вырвал палку из руки. Линна зашаталась, пытаясь удержать равновесие. Стоявшее рядом деревце стегануло ветвями по лицу, и она вытянула руку, чтобы за что-нибудь ухватиться. Сумка с продуктами упала на землю, из нее выкатилась бутылка и весело взорвалась где-то слева.
Что-то — похоже, рука — толкнуло ее, сбив с ног, и она упала на спину. На нее навалилось тяжелое тело. Испуганная до смерти, Линна попыталась вывернуться и встать, но ее локоть был с силой прижат к земле, и вся рука ныла от боли. Она ничего не могла сделать, когда влажная ладонь накрыла ей рот, придавив губы к зубам. Зловонный запах потного, давно не мытого тела ударил в нос, и Линна стала задыхаться от приступа тошноты. Она не и могла дышать, не хватало воздуха. Хриплый мужской голос с угрозой задребезжал в ухо:
— Не шевелись, иначе я тебя убью. Дрожа от ужаса, она все-таки попыталась ударить его свободной рукой. Тогда он зажал ее волосы в кулак и стукнул головой о твердую землю. Глухой звук удара эхом отозвался в черепе, и ее охватил страх.
— Ну что, хочешь еще?
Он снова ударил ее головой, и Линна оставила всякую попытку сопротивления. Мозг отчаянно боролся, чтобы не потерять сознание. Он схватил ее запястье с такой силой, что рука мгновенно онемела. Неровные, покусанные ногти царапнули по пальцу и сняли кольцо Курта. Она вздрогнула от ужаса, а в голове отчетливо прозвучал раздраженный голос Алис Файе:
— Я же говорила тебе.
Что-то скользнуло по горлу, и Линна закричала от боли. В следующее мгновение он поднялся и побежал. Еще несколько секунд она слышала звук быстро удалявшихся шагов, потом наступила тишина. Мимо пронесся автомобиль, пронзительно взвизгнув шинами. А она осталась на обочине, одинокая, окруженная обступившей со всех сторон жуткой чернотой, не в силах выйти из оцепенения случившегося кошмара.
Усталый, как собака, Матт все же не терял бдительности. Он заметил взмокшего от пота мужчину, который подбежал к пассажирской дверце остановившейся машины. У Матта уже не было сил удивляться — сегодняшний день и так здорово поразвлек его. Он по привычке внимательно разглядел автомобиль и хотел было запомнить его номера, но потом, решив не переутомляться, выбросил все из головы и стал притормаживать перед поворотом.
Почти всю ночь он провел в местном баре, высасывая из него всевозможную информацию, а утром отправился в Чикаго и этим же рейсом вернулся в Веллингтон. Сейчас он ехал домой, в пансион Анни Чатфильд, с неплохой добычей — адресом и телефоном Кристи Скотт, с которой у него уже было назначено свидание. Все-таки за прошедшие сутки он добился неплохих результатов.
Некоторые полицейские просто обожают заниматься подобными делами. Для него же возня с молодыми и энергичными наркоманами была самой отвратительной и ненавистной частью обязанностей. Девяносто процентов из них сами были жертвами каких-нибудь подонков, и его в десять раз больше привлекала работа непосредственно с этими подонками. Но Кристи была действующим лицом спектакля, и ему приходилось действовать по сценарию. Получив от начальства необходимое разрешение на проверку девушки, входившей в число подозреваемых убийц, он познакомился с ней в самолете, летевшем из Чикаго в Веллингтон. Они договорились встретиться сегодня вечером.
Голубой седан, взвизгнув шинами на асфальте шоссе, промчался мимо и исчез в зеркале заднего вида. Чувствуя навалившуюся на него усталость, Матт включил сигнал левого поворота и, теряя терпение, остановил машину, чтобы пропустить другой приближавшийся автомобиль. Наконец он въехал на Эппл Лэйн и немного расслабился, думая о том, что в холодильнике у Анни наверняка найдется что-нибудь пожевать, и мечтая о чашке сваренного ею ароматного кофе. Потом он примет горячий душ — ив постель часов на шесть не меньше.
Впереди, в нескольких ярдах от него, с правой стороны дороги стояла девушка и с усилием пыталась отцепиться от чего-то, похожего на колючую ветку ежевики, кустарники которой пробивались через нижние сучья невысоких деревьев, росших рядом. Ветка оторвалась, и девушка упала вместе с ней на землю. Он резко остановил свой «Камаро», чуть не наехав на валявшиеся у дороги разбитые очки. Выйдя из машины, Матт увидел лежавшую на земле сумку с рассыпавшимися продуктами. Футах в тридцати от сумки валялась тонкая белая трость. По этой трости он понял, что девушка эта — вероятно, слепая постоялица Анни Чатфильд, о которой она как-то упоминала. Ей требовалась помощь.
На ходу оценивая ситуацию, Матт быстрыми шагами направился к ней. Несомненно, она была слепая — он видел слезы в ее глазах, но выражение глаз было абсолютно безжизненно. На шее он заметил несколько царапин. На нее было совершено хулиганское нападение, это было ясно. Сукины дети, ублюдки. Неудивительно, она просто обезумела от ужаса. Матт достаточно перевидал отбросов рода человеческого, чтобы не удивляться тому, что обще ство постоянно порождает мерзавцев, способных напасть на беззащитного слепого человека.
— Меня зовут Матт, — спокойным голосом сказал он и протянул руку, чтобы поддержать девушку.
Она в это время старалась вытащить из своих волос вцепившуюся в них длинную ветку кустарника. В конце концов ее попытки закончились тем, что колючее растение захватило их в плен обоих. Ему кое-как удалось схватить ветку рукой и отвести шипы от ее лица. Злые иголки впились в его пальцы, и он раздраженно выругался. Когда он стал чертыхаться, она снова испугалась и, наконец-то сумев высвободить свои волосы, инстинктивно повернулась, чтобы убежать. Он крепко держал ее за руку и, уворачиваясь от отчаянных ударов и толчков, снимал с нее остатки похожих на колючую проволоку веток ежевики.