Мэтью Рейли
Состязание
Как я посмею
Нарушить вековую нерушимость?[1]
Т.С. Элиот
Слово благодарности
Я выражаю огромную благодарность Стивену Рейли — моему брату и верному другу, удачливому человеку, избравшему нелегкий путь писателя (все мы в некоторой степени писатели, не так ли?); Натали Фрир — самому терпеливому и щедрому человеку из всех, кого я знаю. Она была первой, кто прочитал мою книгу. Спасибо моим родителям за поддержку и за то, что они позволяли мне в детстве долго смотреть телевизор; Питеру Козлина — за его бесконечную веру в меня и мою книгу.
Отдельная благодарность всем сотрудникам издательства «Пан Макмиллан»: Кейт Петерсон — одному из самых замечательный издателей; Джейн Новак — она потрясающий публицист (к тому же единственная женщина, которая, прочитав Восса[2], принялась за «Ледовую станцию» и получила удовольствие от обеих книг). Спасибо редактору Джулии Некич за ее понимание и терпение (чтобы работать со мной, надо на самом деле запастись терпением) и всем менеджерам по продажам из «Пан Макмиллан» — за работу и доставку книг в магазины.
Спасибо всем, кто знает и поддерживает меня в жизни.
Отдельная благодарность всем сотрудникам издательства «Пан Макмиллан»: Кейт Петерсон — одному из самых замечательный издателей; Джейн Новак — она потрясающий публицист (к тому же единственная женщина, которая, прочитав Восса[2], принялась за «Ледовую станцию» и получила удовольствие от обеих книг). Спасибо редактору Джулии Некич за ее понимание и терпение (чтобы работать со мной, надо на самом деле запастись терпением) и всем менеджерам по продажам из «Пан Макмиллан» — за работу и доставку книг в магазины.
Спасибо всем, кто знает и поддерживает меня в жизни.
От автора
Привет! Это я, Мэтью Рейли.
Прежде чем приступить к делу, я бы хотел, если не возражаете, поделиться некоторыми соображениями относительно романа «Состязание».
Те, кто интересуются моим творчеством, знают, что это мой первый роман. История о том, как я сам опубликовал книгу, после того как все крупные издатели Сиднея отказались ее печатать, сейчас известна многим, поэтому я не буду вдаваться в подробности. Отмечу лишь, что мне удалось издать около тысячи экземпляров, которые были раскуплены читателями.
Затем появилась «Ледовая станция». Теперь уже многие люди говорят мне, что роман замечательный и читать его чрезвычайно интересно. Такие признания льстят мне, поскольку я надеялся, что книга понравится читателям. Ее чтение чем-то напоминает захватывающее дух катание на американских горках. Немногие знают о том, что когда я писал роман «Ледовая станция», то надеялся, что он будет иметь коммерческий успех и деньги, полученные за книгу, позволят мне издать «Состязание». Именно благодаря моему второму роману стало известно о первом. Потом появился третий роман под названием «Храм». Вы скажете, что «Состязание» не такое большое по объему произведение, как две другие книги, последовавшие за ним, но это был мой первый роман. Он послужил прообразом для двух других романов — прототипом книги, созданной в другом жанре, — жанре триллера, где события разворачиваются с бешеной скоростью, не давая читателю опомниться. Все с чего-то начинают. Я начал путь писателя с «Состязания».
Я думаю, что сюжет этого романа — самый сильный и интересный из всех моих книг. Он как гоночная машина, у которой есть только самое необходимое: мощный мотор, колеса, обтекаемый кузов. Никаких рисунков на корпусе, никакой шикарной внутренней отделки — только то, что необходимо для скорости, только неиссякаемая энергия.
Каждый писатель скажет вам, что его первая книга для него особенная. Она занимает немалое место в сердце. Для меня такой книгой стало «Состязание». Сейчас я с уверенностью могу сказать, что этот роман задал тон другим моим книгам. Я искренне надеюсь, что, прочитав его, вы получите такое же удовольствие, какое получил я, когда писал его.
Мэтью Рейли, ноябрь 2000 г.
Прежде чем приступить к делу, я бы хотел, если не возражаете, поделиться некоторыми соображениями относительно романа «Состязание».
Те, кто интересуются моим творчеством, знают, что это мой первый роман. История о том, как я сам опубликовал книгу, после того как все крупные издатели Сиднея отказались ее печатать, сейчас известна многим, поэтому я не буду вдаваться в подробности. Отмечу лишь, что мне удалось издать около тысячи экземпляров, которые были раскуплены читателями.
Затем появилась «Ледовая станция». Теперь уже многие люди говорят мне, что роман замечательный и читать его чрезвычайно интересно. Такие признания льстят мне, поскольку я надеялся, что книга понравится читателям. Ее чтение чем-то напоминает захватывающее дух катание на американских горках. Немногие знают о том, что когда я писал роман «Ледовая станция», то надеялся, что он будет иметь коммерческий успех и деньги, полученные за книгу, позволят мне издать «Состязание». Именно благодаря моему второму роману стало известно о первом. Потом появился третий роман под названием «Храм». Вы скажете, что «Состязание» не такое большое по объему произведение, как две другие книги, последовавшие за ним, но это был мой первый роман. Он послужил прообразом для двух других романов — прототипом книги, созданной в другом жанре, — жанре триллера, где события разворачиваются с бешеной скоростью, не давая читателю опомниться. Все с чего-то начинают. Я начал путь писателя с «Состязания».
Я думаю, что сюжет этого романа — самый сильный и интересный из всех моих книг. Он как гоночная машина, у которой есть только самое необходимое: мощный мотор, колеса, обтекаемый кузов. Никаких рисунков на корпусе, никакой шикарной внутренней отделки — только то, что необходимо для скорости, только неиссякаемая энергия.
Каждый писатель скажет вам, что его первая книга для него особенная. Она занимает немалое место в сердце. Для меня такой книгой стало «Состязание». Сейчас я с уверенностью могу сказать, что этот роман задал тон другим моим книгам. Я искренне надеюсь, что, прочитав его, вы получите такое же удовольствие, какое получил я, когда писал его.
Мэтью Рейли, ноябрь 2000 г.
Предисловие
Хоар, Шейн
«Светоний: Жизнь двенадцати цезарей»
(Нью-Йорк, «Advantage Press», 1979)
Глава 7: «Первый век Р.Х.»
«... и все-таки именно в классическом труде Светония „Жизнь двенадцати цезарей“ представлена наиболее полная картина дворцовой жизни Римской империи. Можно сказать, что книга Светония, в которой описаны низменные страсти, жестокость и многочисленные интриги — все, чем жили тогда императоры и Сенат, явилась прообразом современных мыльных опер ...» [стр. 98]
"... в не меньшей степени это касается Домициана, прославившегося своим вышедшим к тому времени из моды пристрастием казнить куртизанок. Кроме того, он участвовал в одном из самых жутких дворцовых заговоров, которыми всегда славился Рим, — в заговоре против Квинта Аврелия.
Бывший военачальник римской армии Аврелий, прославившийся своими победами и получивший при Домициане место в Сенате, в 87 г. н. э. неожиданно впал в императорскую немилость. Квинт Аврелий был нанят императором для того, чтобы помогать ему в военных делах. Он был также плодовитым писателем и не только давал Домициану советы относительно военной стратегии, но и вел свои собственные записи. Многие из его записок были датированы и сохранились до наших дней в целости и сохранности.
Однако рукописи Квинта Аврелия внезапно прерываются в 87 г. н. э. Вся переписка между сенатором и императором была прекращена. С этого года в сенатских документах больше не было упоминаний ни о личных записках Аврелия, ни о нем самом. Сенатор и военачальник исчез. Одни историки предполагают, что он впал в немилость Домициана потому, что часто появлялся в Сенате в доспехах и полном военном снаряжении, а другие выдвигают версию о том, что Квинт Аврелий стал очередной жертвой дворцового заговора ..." [стр. 103]
«От Средневековья к современности: Европа 1010 — 1810г.г.»
(Лондон, W.M. Lawry & Co., 1963г.)
«... пшеничные бунты в Корнуоле были пустяком по сравнению с беспорядками, которые весной 1092 г. охватили небольшую земледельческую общину в Западном Хэмпшире. Историки долго гадали о судьбе сэра Альфреда Хейса, лорда из поместья Пальмерстоун, чье исчезновение в 1092 году нарушило феодальное равновесие в этом небольшом поместном владении ...» [стр. 45]
"... Но если Хейс действительно внезапно умер (от холеры или какой-то другой болезни), то почему его смерть не была зафиксирована в церковной книге, как это было тогда принято? Странно, что смерть человека, прославившегося своими боевыми подвигами и занимавшего такое положение в обществе, осталась без внимания церковного архивариуса. Скандальным остается тот факт, что поскольку тело Хейса так и не было найдено, то и смерть его не зарегистрировали.
Местный аббат из Западного Хэмпшира после исчезновения лорда писал, что Альфред Хейс никогда раньше не уезжал из своего поместья кроме как по военным делам. Накануне его исчезновения в деревне видели, как он занимался своими повседневными делами. «Странно, — писал аббат, — что рождение этого человека было зарегистрировано, но по документам он никогда не умирал».
Оставим на время все средневековые мифы о колдовстве и нечистой силе и обратимся к фактам. Весной 1092 года сэр Альфред Хейс, лорд из поместья Пальмерстоун, что в Западном Хэмпшире, просто исчез с лица земли." [стр. 46]
«Светоний: Жизнь двенадцати цезарей»
(Нью-Йорк, «Advantage Press», 1979)
Глава 7: «Первый век Р.Х.»
«... и все-таки именно в классическом труде Светония „Жизнь двенадцати цезарей“ представлена наиболее полная картина дворцовой жизни Римской империи. Можно сказать, что книга Светония, в которой описаны низменные страсти, жестокость и многочисленные интриги — все, чем жили тогда императоры и Сенат, явилась прообразом современных мыльных опер ...» [стр. 98]
"... в не меньшей степени это касается Домициана, прославившегося своим вышедшим к тому времени из моды пристрастием казнить куртизанок. Кроме того, он участвовал в одном из самых жутких дворцовых заговоров, которыми всегда славился Рим, — в заговоре против Квинта Аврелия.
Бывший военачальник римской армии Аврелий, прославившийся своими победами и получивший при Домициане место в Сенате, в 87 г. н. э. неожиданно впал в императорскую немилость. Квинт Аврелий был нанят императором для того, чтобы помогать ему в военных делах. Он был также плодовитым писателем и не только давал Домициану советы относительно военной стратегии, но и вел свои собственные записи. Многие из его записок были датированы и сохранились до наших дней в целости и сохранности.
Однако рукописи Квинта Аврелия внезапно прерываются в 87 г. н. э. Вся переписка между сенатором и императором была прекращена. С этого года в сенатских документах больше не было упоминаний ни о личных записках Аврелия, ни о нем самом. Сенатор и военачальник исчез. Одни историки предполагают, что он впал в немилость Домициана потому, что часто появлялся в Сенате в доспехах и полном военном снаряжении, а другие выдвигают версию о том, что Квинт Аврелий стал очередной жертвой дворцового заговора ..." [стр. 103]
* * *
Фрир, Дональд«От Средневековья к современности: Европа 1010 — 1810г.г.»
(Лондон, W.M. Lawry & Co., 1963г.)
«... пшеничные бунты в Корнуоле были пустяком по сравнению с беспорядками, которые весной 1092 г. охватили небольшую земледельческую общину в Западном Хэмпшире. Историки долго гадали о судьбе сэра Альфреда Хейса, лорда из поместья Пальмерстоун, чье исчезновение в 1092 году нарушило феодальное равновесие в этом небольшом поместном владении ...» [стр. 45]
"... Но если Хейс действительно внезапно умер (от холеры или какой-то другой болезни), то почему его смерть не была зафиксирована в церковной книге, как это было тогда принято? Странно, что смерть человека, прославившегося своими боевыми подвигами и занимавшего такое положение в обществе, осталась без внимания церковного архивариуса. Скандальным остается тот факт, что поскольку тело Хейса так и не было найдено, то и смерть его не зарегистрировали.
Местный аббат из Западного Хэмпшира после исчезновения лорда писал, что Альфред Хейс никогда раньше не уезжал из своего поместья кроме как по военным делам. Накануне его исчезновения в деревне видели, как он занимался своими повседневными делами. «Странно, — писал аббат, — что рождение этого человека было зарегистрировано, но по документам он никогда не умирал».
Оставим на время все средневековые мифы о колдовстве и нечистой силе и обратимся к фактам. Весной 1092 года сэр Альфред Хейс, лорд из поместья Пальмерстоун, что в Западном Хэмпшире, просто исчез с лица земли." [стр. 46]
Пролог
Нью-Йорк
30 ноября, 2:01 ночи
Майк Фрейзер вжался спиной в черную стену туннеля. От страха он зажмурил глаза и попытался не реагировать на шум: поезд пронесся рядом с ним. Грязь и песок, вылетевшие из-под колес мчащегося на полной скорости локомотива, впились ему в лицо, как тысяча булавок. Было больно, но он не обращал на это внимания. Он был почти у цели.
После того как поезд исчез в туннеле и оглушительный грохот постепенно стал затихать, Фрейзер открыл глаза. Боль прошла. Он весь слился с черной поверхностью стены, так что были видны только его глаза. Майк отошел от нее и начал стряхивать грязь, прилипшую к его черной одежде.
Было два часа ночи, и пока весь Нью-Йорк спал, Майк Фрейзер делал свою работу. Бесшумно, но быстро он стал двигаться вперед по туннелю, пока не достиг того, что искал. На старой деревянной двери, вделанной в стену туннеля, одиноко висел замок. К двери была прикреплена табличка:
Не входить! Трансформатор.
Высокое напряжение. Опасно для жизни.
Вход только для технического персонала компании «Эдисон»
Фрейзер проверил замок. Кодовый замок из нержавеющей стали, совершенно новый. Он прощупал петли на старой деревянной двери — с ними всё оказалось гораздо проще. Фрейзер ловко поддел ломиком петли, и — щелк!
Сотрудники, ответственные за третью секцию, пожалуйста, подтвердите свой приход.
Большие электрические счетчики с проводами занимали почти все помещение трансформаторной комнаты, а по потолку проходил толстый черный кабель. Напротив него была дверь, и Фрейзер подошел прямо к ней. Пройдя через трансформаторную комнату, он направился вниз по узкому, плохо освещенному проходу, пока не достиг маленькой красной дверцы. Дверь легко открылась, и Майк, просунув голову внутрь, улыбнулся.
Бесконечные ряды стеллажей с книгами, поднимавшиеся от пола до потолка, уходили вдаль, теряясь из вида. Старые тусклые лампы дневного света тянулись вдоль каждого прохода, но ночью горела только каждая третья из них. Они были настолько старыми, что из-за осевших на корпусе частиц оксида фтора приобрели матово-зеленый оттенок. Навязчивый желтоватый отсвет флуоресцентных ламп создавал на нижнем этаже Нью-йоркской государственной библиотеки не совсем здоровую атмосферу.
Нью-йоркская государственная библиотека — тихая обитель истории и знаний, которой насчитывалось уже сто лет. Здесь же находились двенадцать новейших компьютеров на базе процессора Pentium III, которые также принадлежали библиотеке. Скоро их жесткие диски окажутся в руках Майка Фрейзера, и он спрячет их в своей комнате.
Фрейзер проверил дверной замок — замок был с защелкой. Чтобы проникнуть в библиотеку из трансформаторной комнаты, ключа не требовалось. Он был необходим только тому, кто хотел пройти в трансформаторную из библиотеки. Эта автоматически закрывающаяся дверь была придумана таким образом, чтобы любопытные посетители не могли проникнуть в трансформаторную комнату, а технический персонал при случае мог выйти через эту дверь. Фрейзер на минуту задумался. Если ему придется быстро убегать, то у него не будет времени на то, чтобы возиться с замком. Он огляделся в поисках ответа. Майк посмотрел на книжный стеллаж, который находился рядом. Схватив первую попавшуюся книгу, до которой он мог дотянуться, Фрейзер просунул ее в проем между красной дверью и косяком. «Так-то лучше, — подумал он, — теперь она не захлопнется».
Оставив дверь приоткрытой, Фрейзер поспешил к следующему проходу между стеллажами. Вскоре он увидел табличку на двери: «ТРАНСФОРМАТОР ПОД НАПРЯЖЕНИЕМ. НЕ ВХОДИТЬ». Пройдя рядом с дверью, Майк оставил табличку с надписью за спиной. Он твердо знал, куда идти.
Терри Райан снова посмотрел на часы. Они показывали четверть третьего ночи. Прошло четыре минуты с того момента, как он смотрел на часы последний раз. Райан зевнул. Время неумолимо двигалось вперед. «Господи», — пробурчал он и пошел осматривать помещения.
Он продолжал медленно прогуливаться по атриуму, тихо насвистывая себе под нос. «Дзынь-дзынь», — Райан застыл на месте: ему послышался звон металла. «Дзынь-дзынь», — повторилось еще раз. Он перевел дыхание. Звук шел откуда-то слева. Он вытащил из кобуры свой пистолет.
Находившийся за справочным столиком Майк Фрейзер чертыхнулся. Он поднял выпавшую из его рук отвертку и огляделся. Вокруг никого не было, Майк облегченно вздохнул. Никто не ...
— Не двигаться!
Фрейзер резко развернулся. Он быстро оценил ситуацию. Охранник. Револьвер. Метров пятнадцать, самое большее, двадцать. Как будто у него был выбор. «Я сказал, замри!» — прокричал Терри Райан. Но вор воспользовался его секундным замешательством и бросился бежать.
Перед глазами Фрейзера мелькали книги, когда он удирал по узкому проходу между стеллажами. Громкие удары сердца отдавались у него в голове. И вдруг он увидел дверь с табличкой «ЛЕСТНИЦА».
Фрейзер сбежал по лестнице, хватаясь за перила, и миновал первый пролет. Его отделяло лишь три ступени от охранника Райана, пара секунд. Фрейзер несся вниз, держась за перила, минуя пролет за пролетом и сбавляя скорость на каждом повороте. Внизу показалась дверь. Он сбежал вниз с последнего пролета и на полной скорости врезался в дверь. Дверь легко поддалась — даже слишком легко, и Фрейзер упал лицом на жесткий деревянный пол. Он услышал, как сзади, со стороны лестницы, к нему приближаются тяжелые шаги.
Фрейзер попытался добраться до ближайшего стеллажа с книгами, чтобы помочь себе подняться, как внезапно почувствовал жгучую боль, пронзившую его правую руку. И тут он посмотрел на запястье. Когда Майк падал, оно не выдержало веса. Рука была уродливо выгнута назад, не оставалось никаких сомнений: она сломана.
Стиснув зубы, Фрейзер поднялся при помощи здоровой руки и только встал на ноги, как услышал:
— Стой на месте!
Голос был спокойным и уверенным. Фрейзер медленно повернулся: перед ним в дверном проеме стоял охранник и целился ему прямо в голову.
Райан вытащил наручники и швырнул их раненому вору.
— Надевай их!
От досады Фрейзер закрыл глаза.
— Почему бы тебе... — начал он, — не поцеловать меня в задницу!
Внезапно, как раненый зверь, он набросился на охранника. Не медля ни секунды, Райан поднял ружье вверх и выстрелил. Громкий выстрел нарушил тишину библиотеки. Фрейзер пригнулся к полу, и ему на голову посыпалась штукатурка. Райан вышел в проход между стеллажами и, сжав рукой пистолет, стал целиться в голову Фрейзера.
— Я сказал, надень наручники! Живо! — и тут взгляд Райана метнулся куда-то влево. Что это?
Фрейзеру тоже что-то послышалось — что-то зловещее. Звуки усиливались. Какое-то долгое, протяжное рычание. Нет, даже не рычание: скорее, эти звуки были похожи на хрюканье свиньи, только громче — гораздо громче.
— Что, черт возьми, это такое? — пробормотал Фрейзер.
Бум — громкий, глухой удар. Дверь задрожала.
— Там, в конце прохода что-то есть, — прошептал Фрейзер.
Бум — повторилось снова.
Фрейзер и Райан застыли на месте. Охранник посмотрел в проход между стеллажами, где лежал Фрейзер. Коридор уходил далеко вглубь, теряясь в темноте. Вокруг стояла мертвая тишина. Шум прекратился.
— Теперь давай выбираться отсюда к чертовой матери!
— Ш-ш-ш! — прошипел Райан.
— Слушай, там в конце прохода что-то есть! — сказал Майк чуть громче.
Пол опять задрожал от толчка. Книга, стоявшая на краю полки, упала на пол.
— Идем! — закричал Фрейзер.
Бум. Бум. Бум. Одна за другой, книги стали падать с полок.
Райан наклонился вперед, схватил Фрейзера за воротник и развернул его к себе лицом.
— Заткнись, ради Бога, — прошептал он. Что бы это ни было, оно слышит твой голос, и если ты не прекратишь болтать...
Терри грозно посмотрел на Фрейзера. В глазах молодого вора ясно читался страх, нижняя губа нервно дрожала, а на лице было выражение полного бессилия.
Райан почувствовал, как кровь похолодела у него в жилах. Фрейзер смотрел ему через плечо.
Что-то издавало глухое сопение, и Райан почувствовал, как поток горячего воздуха коснулся его — оно было сзади. Оно стояло прямо за спиной!
Пистолет выстрелил, когда что-то непонятное схватило Райана и потащило по полу. Фрейзер прижался к полу и уставился на какую-то бесформенную черную массу перед собой. Райан кричал, тщетно пытаясь сопротивляться в цепких объятьях какого-то черного существа. И вдруг оно дико взревело и со всего размаха швырнуло Райана в стоящий рядом стеллаж. Ударившись о него, тело охранника согнулось пополам. С полок посыпались книги; деревянный стеллаж разлетелся на куски.
Огромное бесформенное черное существо, тяжело ступая обошло обломки стеллажа, ища за ними тело. В тусклом желтом свете Фрейзер увидел, как мелькнули перед ним длинные пряди спутанных черных волос, рассыпанные по широкой сутулой спине; разглядел заостренные кверху, как у черта, уши; крепкие, мускулистые руки и огромные крючковатые ногти на пальцах.
Подхватив, как тряпичную куклу, тело Райана, оно поволокло его к проходу между стеллажами, где сидел Фрейзер. Майк подумал, что после такого «полета» через стеллаж у охранника, скорее всего, сломан позвоночник, однако тот все еще был жив. Фрейзер слышал, как Райан тихо стонал. Когда черное существо поднимало его к потолку, охранник закричал. Это был пронзительный, режущий слух, нечеловеческий крик. Майк Фрейзер догадался, что случится дальше, и в ужасе закрыл лицо руками, прежде чем раздался жуткий хруст. Через мгновение воришка почувствовал, как спереди его окатило теплой жидкостью.
Крик Райана резко оборвался, потом раздался звериный рев, сопровождавшийся грохотом опрокидываемых деревянных стеллажей. И затем всё стихло. Наступила тишина — полная, непроницаемая тишина. Майк Фрейзер медленно убрал руки от лица. Чудовище исчезло. Разорванное тело охранника Терри Райана — вернее то, что от него осталось, лежало перед Фрейзером без движения. Один из стеллажей справа был разворочен, рядом валялись разбитые доски, щепки. Повсюду была кровь. Фрейзер замер, он был не в силах пошевелиться. Он так и остался сидеть на холодном полу Нью-Йоркской государственной библиотеки, дожидаясь рассвета.
После того как поезд исчез в туннеле и оглушительный грохот постепенно стал затихать, Фрейзер открыл глаза. Боль прошла. Он весь слился с черной поверхностью стены, так что были видны только его глаза. Майк отошел от нее и начал стряхивать грязь, прилипшую к его черной одежде.
Было два часа ночи, и пока весь Нью-Йорк спал, Майк Фрейзер делал свою работу. Бесшумно, но быстро он стал двигаться вперед по туннелю, пока не достиг того, что искал. На старой деревянной двери, вделанной в стену туннеля, одиноко висел замок. К двери была прикреплена табличка:
Не входить! Трансформатор.
Высокое напряжение. Опасно для жизни.
Вход только для технического персонала компании «Эдисон»
Фрейзер проверил замок. Кодовый замок из нержавеющей стали, совершенно новый. Он прощупал петли на старой деревянной двери — с ними всё оказалось гораздо проще. Фрейзер ловко поддел ломиком петли, и — щелк!
* * *
Статус проверки: включите комплекс программ.Сотрудники, ответственные за третью секцию, пожалуйста, подтвердите свой приход.
* * *
Дверь упала с петель и, оставшись висеть только на замке, плавно наклонилась к подставленной руке Фрейзера. Он проскользнул в дверной проем, спрятал ломик за пояс и шагнул внутрь.Большие электрические счетчики с проводами занимали почти все помещение трансформаторной комнаты, а по потолку проходил толстый черный кабель. Напротив него была дверь, и Фрейзер подошел прямо к ней. Пройдя через трансформаторную комнату, он направился вниз по узкому, плохо освещенному проходу, пока не достиг маленькой красной дверцы. Дверь легко открылась, и Майк, просунув голову внутрь, улыбнулся.
Бесконечные ряды стеллажей с книгами, поднимавшиеся от пола до потолка, уходили вдаль, теряясь из вида. Старые тусклые лампы дневного света тянулись вдоль каждого прохода, но ночью горела только каждая третья из них. Они были настолько старыми, что из-за осевших на корпусе частиц оксида фтора приобрели матово-зеленый оттенок. Навязчивый желтоватый отсвет флуоресцентных ламп создавал на нижнем этаже Нью-йоркской государственной библиотеки не совсем здоровую атмосферу.
Нью-йоркская государственная библиотека — тихая обитель истории и знаний, которой насчитывалось уже сто лет. Здесь же находились двенадцать новейших компьютеров на базе процессора Pentium III, которые также принадлежали библиотеке. Скоро их жесткие диски окажутся в руках Майка Фрейзера, и он спрячет их в своей комнате.
Фрейзер проверил дверной замок — замок был с защелкой. Чтобы проникнуть в библиотеку из трансформаторной комнаты, ключа не требовалось. Он был необходим только тому, кто хотел пройти в трансформаторную из библиотеки. Эта автоматически закрывающаяся дверь была придумана таким образом, чтобы любопытные посетители не могли проникнуть в трансформаторную комнату, а технический персонал при случае мог выйти через эту дверь. Фрейзер на минуту задумался. Если ему придется быстро убегать, то у него не будет времени на то, чтобы возиться с замком. Он огляделся в поисках ответа. Майк посмотрел на книжный стеллаж, который находился рядом. Схватив первую попавшуюся книгу, до которой он мог дотянуться, Фрейзер просунул ее в проем между красной дверью и косяком. «Так-то лучше, — подумал он, — теперь она не захлопнется».
Оставив дверь приоткрытой, Фрейзер поспешил к следующему проходу между стеллажами. Вскоре он увидел табличку на двери: «ТРАНСФОРМАТОР ПОД НАПРЯЖЕНИЕМ. НЕ ВХОДИТЬ». Пройдя рядом с дверью, Майк оставил табличку с надписью за спиной. Он твердо знал, куда идти.
Терри Райан снова посмотрел на часы. Они показывали четверть третьего ночи. Прошло четыре минуты с того момента, как он смотрел на часы последний раз. Райан зевнул. Время неумолимо двигалось вперед. «Господи», — пробурчал он и пошел осматривать помещения.
* * *
Статус проверки: Сотрудники, ответственные за третью секцию, пожалуйста, подтвердите свой приход.* * *
Райан лениво уставился на массивное, во всю стену, окно атриума Нью-Йоркской государственной библиотеки. На улицах было пусто. Он потрогал револьвер, висевший у него сбоку на ремне, и сипло усмехнулся: охранять библиотеку — ну надо же! Господи, с ума можно сойти! Сам Терри Райан считал, что у него довольно приличная зарплата, и пока ее платили, ему было все равно, что охранять. В библиотеке даже спокойнее.Он продолжал медленно прогуливаться по атриуму, тихо насвистывая себе под нос. «Дзынь-дзынь», — Райан застыл на месте: ему послышался звон металла. «Дзынь-дзынь», — повторилось еще раз. Он перевел дыхание. Звук шел откуда-то слева. Он вытащил из кобуры свой пистолет.
Находившийся за справочным столиком Майк Фрейзер чертыхнулся. Он поднял выпавшую из его рук отвертку и огляделся. Вокруг никого не было, Майк облегченно вздохнул. Никто не ...
— Не двигаться!
Фрейзер резко развернулся. Он быстро оценил ситуацию. Охранник. Револьвер. Метров пятнадцать, самое большее, двадцать. Как будто у него был выбор. «Я сказал, замри!» — прокричал Терри Райан. Но вор воспользовался его секундным замешательством и бросился бежать.
Перед глазами Фрейзера мелькали книги, когда он удирал по узкому проходу между стеллажами. Громкие удары сердца отдавались у него в голове. И вдруг он увидел дверь с табличкой «ЛЕСТНИЦА».
Фрейзер сбежал по лестнице, хватаясь за перила, и миновал первый пролет. Его отделяло лишь три ступени от охранника Райана, пара секунд. Фрейзер несся вниз, держась за перила, минуя пролет за пролетом и сбавляя скорость на каждом повороте. Внизу показалась дверь. Он сбежал вниз с последнего пролета и на полной скорости врезался в дверь. Дверь легко поддалась — даже слишком легко, и Фрейзер упал лицом на жесткий деревянный пол. Он услышал, как сзади, со стороны лестницы, к нему приближаются тяжелые шаги.
Фрейзер попытался добраться до ближайшего стеллажа с книгами, чтобы помочь себе подняться, как внезапно почувствовал жгучую боль, пронзившую его правую руку. И тут он посмотрел на запястье. Когда Майк падал, оно не выдержало веса. Рука была уродливо выгнута назад, не оставалось никаких сомнений: она сломана.
Стиснув зубы, Фрейзер поднялся при помощи здоровой руки и только встал на ноги, как услышал:
— Стой на месте!
Голос был спокойным и уверенным. Фрейзер медленно повернулся: перед ним в дверном проеме стоял охранник и целился ему прямо в голову.
Райан вытащил наручники и швырнул их раненому вору.
— Надевай их!
От досады Фрейзер закрыл глаза.
— Почему бы тебе... — начал он, — не поцеловать меня в задницу!
Внезапно, как раненый зверь, он набросился на охранника. Не медля ни секунды, Райан поднял ружье вверх и выстрелил. Громкий выстрел нарушил тишину библиотеки. Фрейзер пригнулся к полу, и ему на голову посыпалась штукатурка. Райан вышел в проход между стеллажами и, сжав рукой пистолет, стал целиться в голову Фрейзера.
— Я сказал, надень наручники! Живо! — и тут взгляд Райана метнулся куда-то влево. Что это?
Фрейзеру тоже что-то послышалось — что-то зловещее. Звуки усиливались. Какое-то долгое, протяжное рычание. Нет, даже не рычание: скорее, эти звуки были похожи на хрюканье свиньи, только громче — гораздо громче.
— Что, черт возьми, это такое? — пробормотал Фрейзер.
Бум — громкий, глухой удар. Дверь задрожала.
— Там, в конце прохода что-то есть, — прошептал Фрейзер.
Бум — повторилось снова.
Фрейзер и Райан застыли на месте. Охранник посмотрел в проход между стеллажами, где лежал Фрейзер. Коридор уходил далеко вглубь, теряясь в темноте. Вокруг стояла мертвая тишина. Шум прекратился.
— Теперь давай выбираться отсюда к чертовой матери!
— Ш-ш-ш! — прошипел Райан.
— Слушай, там в конце прохода что-то есть! — сказал Майк чуть громче.
Пол опять задрожал от толчка. Книга, стоявшая на краю полки, упала на пол.
— Идем! — закричал Фрейзер.
Бум. Бум. Бум. Одна за другой, книги стали падать с полок.
Райан наклонился вперед, схватил Фрейзера за воротник и развернул его к себе лицом.
— Заткнись, ради Бога, — прошептал он. Что бы это ни было, оно слышит твой голос, и если ты не прекратишь болтать...
Терри грозно посмотрел на Фрейзера. В глазах молодого вора ясно читался страх, нижняя губа нервно дрожала, а на лице было выражение полного бессилия.
Райан почувствовал, как кровь похолодела у него в жилах. Фрейзер смотрел ему через плечо.
Что-то издавало глухое сопение, и Райан почувствовал, как поток горячего воздуха коснулся его — оно было сзади. Оно стояло прямо за спиной!
Пистолет выстрелил, когда что-то непонятное схватило Райана и потащило по полу. Фрейзер прижался к полу и уставился на какую-то бесформенную черную массу перед собой. Райан кричал, тщетно пытаясь сопротивляться в цепких объятьях какого-то черного существа. И вдруг оно дико взревело и со всего размаха швырнуло Райана в стоящий рядом стеллаж. Ударившись о него, тело охранника согнулось пополам. С полок посыпались книги; деревянный стеллаж разлетелся на куски.
Огромное бесформенное черное существо, тяжело ступая обошло обломки стеллажа, ища за ними тело. В тусклом желтом свете Фрейзер увидел, как мелькнули перед ним длинные пряди спутанных черных волос, рассыпанные по широкой сутулой спине; разглядел заостренные кверху, как у черта, уши; крепкие, мускулистые руки и огромные крючковатые ногти на пальцах.
Подхватив, как тряпичную куклу, тело Райана, оно поволокло его к проходу между стеллажами, где сидел Фрейзер. Майк подумал, что после такого «полета» через стеллаж у охранника, скорее всего, сломан позвоночник, однако тот все еще был жив. Фрейзер слышал, как Райан тихо стонал. Когда черное существо поднимало его к потолку, охранник закричал. Это был пронзительный, режущий слух, нечеловеческий крик. Майк Фрейзер догадался, что случится дальше, и в ужасе закрыл лицо руками, прежде чем раздался жуткий хруст. Через мгновение воришка почувствовал, как спереди его окатило теплой жидкостью.
Крик Райана резко оборвался, потом раздался звериный рев, сопровождавшийся грохотом опрокидываемых деревянных стеллажей. И затем всё стихло. Наступила тишина — полная, непроницаемая тишина. Майк Фрейзер медленно убрал руки от лица. Чудовище исчезло. Разорванное тело охранника Терри Райана — вернее то, что от него осталось, лежало перед Фрейзером без движения. Один из стеллажей справа был разворочен, рядом валялись разбитые доски, щепки. Повсюду была кровь. Фрейзер замер, он был не в силах пошевелиться. Он так и остался сидеть на холодном полу Нью-Йоркской государственной библиотеки, дожидаясь рассвета.
Шаг первый
30 ноября, 13:27
Солнце ярко светило над начальной школой «Норвуд». Было время обеденного перерыва, и школьники играли на просторном, покрытом зеленой травой стадионе.
* * *
«Норвуд» была одной из лучших частных начальных школ Коннектикута. Благодаря отличному преподавательскому составу иодному из самых больших земельных фондов в Америке она превратилась в одну из самых престижных школ для детей преуспевающих родителей.
В нижнем углу покрытого зеленой травой стадиона играла компания детей. В середине ее стояла Холли Свейн, лицом к лицу с Томасом Якобсом.
— Неправда, Томми.
— Нет, правда. Он убийца!
Вокруг двух разгоряченных спорщиков собралась толпа детей.
Холли попыталась успокоиться. Ей стало казаться, что белый воротничок школьной формы сдавливает шею, но она решила не показывать свою раздраженность. Холли с сожалением покачала годовой, подняла подбородок и сказала:
— Какой же ты маленький, Томми. Совсем еще ребенок!
Девочки, стоящие сзади Холли, одобрительно защебетали.
— Да как ты можешь называть меня маленьким, когда сама только в третьем классе! — дал отпор Томми, и собравшаяся за ним кампания ребят загудела в знак согласия.
— Не будь таким инфантильным, — сказала Холли. «Какое меткое слово я подобрала!» — подумала она про себя.
Томми опешил.
— И все равно, он убийца, — повторил он.
— Неправда!
— Он же убил человека — что, разве не так?
— Ну да, но...
— Значит, он убийца! — Томми огляделся, ища поддержки в лице ребят. «Убийца, убийца, — подхватили они. — Убийца! Убийца! Убийца!»
Холли сжала кулаки и снова почувствовала, как воротничок сдавливает шею. Ей вспомнились слова отца: будь леди, нужно быть леди.
Она резко развернулась; ее светлые волосы, собранные в хвост, описали в воздухе дугу. Девочки, стоящие около Холли, отвернулись в ответ на насмешки ребят. Холли тяжело вздохнула и улыбнулась друзьям: нужно быть леди. Мальчишки за ее спиной продолжали гудеть: «Убийца! Убийца! Убийца!».
Наконец, Томми выкрикнул:
— А если отец Холли Свейн окажется убийцей, то, наверно, она тоже вырастет убийцей!
— Да, да, вырастет убийцей! — подхватила компания ребят.
Улыбка медленно сползла с лица Холли. Очень медленно она повернулась к Томми. Толпа ребят замолчала.
Холли шагнула к нему. Томми хихикнул и оглянулся на друзей, но все они молчали.
— Теперь ты меня действительно расстроил, — сказала Холли ровным голосом.
— Как насчет того, чтобы взять свои слова обратно?
Томми ухмыльнулся и наклонился к Холли:
— Не-а!
И тогда Холли ударила его. Со всей силы.
Повсюду билось стекло, пробирки взрывались о стены. Медсестры бросились руками собирать все с пола, пытаясь скорее убрать дорогостоящее оборудование с линии огня. Доктор Стивен Свейн выскочил из соседней комнаты и тут же стал успокаивать источник волнения — 57-летнюю, весом 240 фунтов, с большим бюстом женщину по имени Розмари Педерман, пациентку больницы Св. Луки города Нью-Йорка, у которой в мозгу была обнаружена небольшая аномалия — аневризма.
— Миссис Педерман! Миссис Педерман! — прокричал Свейн. — Все в порядке, все в порядке, успокойтесь! — ласково сказал он. — В чем, по-вашему, проблема?
— В чем проблема? — возмутилась Роуз Педерман. — Проблема, молодой человек, в том, что я не стану совать свою голову в эту... в эту штуку, до тех пор пока кто-нибудь не объяснит, как она работает!
Сказав это, она указала своим подбородком на огромный аппарат магнитно-резонансной интроскопии, который стоял посредине комнаты.
— Не волнуйтесь, миссис Педерман, — сказал сдержанно Свейн, — мы уже не раз делали интроскопию мозга.
Роуз Педерман по-детски надула губы.
— Интроскопия в любом случае не причинит вам вреда.
— Эх, молодой человек. Как этот аппарат работает?
Свейн плотно сжал губы. В свои тридцать девять лет он был самым молодым сотрудником рентгенологической компании «Borman & White». Причина была в том, что Свейн был хорошим работником: на рентгене и сканограмме он мог увидеть то, чего не замечали остальные, и поэтому спас не одну жизнь. Однако на пожилых пациентов Свейн производил неоднозначное впечатление: с русыми волосами, гладковыбритый, хорошо сложенный и голубоглазый, он выглядел лет на десять моложе. Если бы не свежий вертикальный розовый шрам, проходящий по нижней губе, — деталь, которая, выдавала возраст, — он мог вполне сойти за тридцатилетнего.
— Хотите узнать, как работает аппарат? — серьезно спросил Свейн и посмотрел на часы. Ему нужно было заехать в одно место. Роуз Педерман забраковала шестерых рентгенологов, и этому нужно было положить конец.
— Да, хочу, — ответила она упрямо.
— Ладно. Миссис Педерман, это обследование, которое вам собираются сделать, называется магнитно-резонансной интроскопией. Этот метод отличается от метода компьютерной томографии тем, что делает поперечный снимок черепа. Вместо того чтобы использовать фотовольтанические методы, мы используем магнитную энергию, которая равномерно распределяет поступающий электрический ток по голове, и дает нам возможность получить трехмерный снимок вашего черепа.
— Что?
— Магнит, установленный внутри аппарата, сообщает телу электроток, миссис Педерман, и благодаря этому мы получаем полную картину того, что происходит в вашей голове.
— Ну, ладно, — суровое выражение лица миссис Педерман тут же сменилось лучистой материнской улыбкой. Тогда все в порядке. Это все, что я хотела знать, сынок.
Час спустя Свейн влетел в раздевалку для хирургов.
— Я опоздал? — спросил он.
Джеймс Уилсон — рыжеволосый врач-педиатр, который десять лет назад был посаженным отцом на свадьбе Свейна, — быстрым шагом направлялся к нему. Он швырнул Свейну его портфель:
— До игры «Джайантс»[3] осталось минут 14-13. Если поторопимся, то успеем на последние две четверти в бар «У Маккаферти». Давай, собирайся. Выйдем через приемное отделение.
— Спасибо, что подождал, — Свейн старался не отставать от стремительного шага товарища.
— Ваши играют, поболеем, — сказал Уилсон на ходу.
«Джайантс» играли против команды «Редскинс»[4] и Уилсон знал, что Свейн уже давно ждал этой игры. Она была важна для Свейна, живущего в Нью-Йорке. Кроме того, его отец жил в округе Колумбия и тоже болел за «Джайантс».
— Ну, — спросил Джеймс, — как заживает твоя губа?
— Потихоньку, — Свейн ощупал вертикальный шрам на нижней губе, — почти зажила. На прошлой неделе наложили швы.
Уилсон повернулся на ходу и улыбнулся Свейну:
— Так ты выглядишь еще страшнее, чем на самом деле.
— Спасибо.
Уилсон подошел к двери приемного отделения, открыл ее и тут же столкнулся с симпатичной медсестрой Эммой Джонсон, работающей в больнице Св. Луки по гибкому графику. Свейн и Уилсон резко остановились.
— Привет, Стив, как твои дела? — обратилась Эмма только к Свейну.
* * *
Статус проверки: включите системы электрификации* * *
«Норвуд» была одной из лучших частных начальных школ Коннектикута. Благодаря отличному преподавательскому составу иодному из самых больших земельных фондов в Америке она превратилась в одну из самых престижных школ для детей преуспевающих родителей.
В нижнем углу покрытого зеленой травой стадиона играла компания детей. В середине ее стояла Холли Свейн, лицом к лицу с Томасом Якобсом.
— Неправда, Томми.
— Нет, правда. Он убийца!
Вокруг двух разгоряченных спорщиков собралась толпа детей.
Холли попыталась успокоиться. Ей стало казаться, что белый воротничок школьной формы сдавливает шею, но она решила не показывать свою раздраженность. Холли с сожалением покачала годовой, подняла подбородок и сказала:
— Какой же ты маленький, Томми. Совсем еще ребенок!
Девочки, стоящие сзади Холли, одобрительно защебетали.
— Да как ты можешь называть меня маленьким, когда сама только в третьем классе! — дал отпор Томми, и собравшаяся за ним кампания ребят загудела в знак согласия.
— Не будь таким инфантильным, — сказала Холли. «Какое меткое слово я подобрала!» — подумала она про себя.
Томми опешил.
— И все равно, он убийца, — повторил он.
— Неправда!
— Он же убил человека — что, разве не так?
— Ну да, но...
— Значит, он убийца! — Томми огляделся, ища поддержки в лице ребят. «Убийца, убийца, — подхватили они. — Убийца! Убийца! Убийца!»
Холли сжала кулаки и снова почувствовала, как воротничок сдавливает шею. Ей вспомнились слова отца: будь леди, нужно быть леди.
Она резко развернулась; ее светлые волосы, собранные в хвост, описали в воздухе дугу. Девочки, стоящие около Холли, отвернулись в ответ на насмешки ребят. Холли тяжело вздохнула и улыбнулась друзьям: нужно быть леди. Мальчишки за ее спиной продолжали гудеть: «Убийца! Убийца! Убийца!».
Наконец, Томми выкрикнул:
— А если отец Холли Свейн окажется убийцей, то, наверно, она тоже вырастет убийцей!
— Да, да, вырастет убийцей! — подхватила компания ребят.
Улыбка медленно сползла с лица Холли. Очень медленно она повернулась к Томми. Толпа ребят замолчала.
Холли шагнула к нему. Томми хихикнул и оглянулся на друзей, но все они молчали.
— Теперь ты меня действительно расстроил, — сказала Холли ровным голосом.
— Как насчет того, чтобы взять свои слова обратно?
Томми ухмыльнулся и наклонился к Холли:
— Не-а!
И тогда Холли ударила его. Со всей силы.
* * *
Клиника превратилась в поле битвы.Повсюду билось стекло, пробирки взрывались о стены. Медсестры бросились руками собирать все с пола, пытаясь скорее убрать дорогостоящее оборудование с линии огня. Доктор Стивен Свейн выскочил из соседней комнаты и тут же стал успокаивать источник волнения — 57-летнюю, весом 240 фунтов, с большим бюстом женщину по имени Розмари Педерман, пациентку больницы Св. Луки города Нью-Йорка, у которой в мозгу была обнаружена небольшая аномалия — аневризма.
— Миссис Педерман! Миссис Педерман! — прокричал Свейн. — Все в порядке, все в порядке, успокойтесь! — ласково сказал он. — В чем, по-вашему, проблема?
— В чем проблема? — возмутилась Роуз Педерман. — Проблема, молодой человек, в том, что я не стану совать свою голову в эту... в эту штуку, до тех пор пока кто-нибудь не объяснит, как она работает!
Сказав это, она указала своим подбородком на огромный аппарат магнитно-резонансной интроскопии, который стоял посредине комнаты.
— Не волнуйтесь, миссис Педерман, — сказал сдержанно Свейн, — мы уже не раз делали интроскопию мозга.
Роуз Педерман по-детски надула губы.
— Интроскопия в любом случае не причинит вам вреда.
— Эх, молодой человек. Как этот аппарат работает?
Свейн плотно сжал губы. В свои тридцать девять лет он был самым молодым сотрудником рентгенологической компании «Borman & White». Причина была в том, что Свейн был хорошим работником: на рентгене и сканограмме он мог увидеть то, чего не замечали остальные, и поэтому спас не одну жизнь. Однако на пожилых пациентов Свейн производил неоднозначное впечатление: с русыми волосами, гладковыбритый, хорошо сложенный и голубоглазый, он выглядел лет на десять моложе. Если бы не свежий вертикальный розовый шрам, проходящий по нижней губе, — деталь, которая, выдавала возраст, — он мог вполне сойти за тридцатилетнего.
— Хотите узнать, как работает аппарат? — серьезно спросил Свейн и посмотрел на часы. Ему нужно было заехать в одно место. Роуз Педерман забраковала шестерых рентгенологов, и этому нужно было положить конец.
— Да, хочу, — ответила она упрямо.
— Ладно. Миссис Педерман, это обследование, которое вам собираются сделать, называется магнитно-резонансной интроскопией. Этот метод отличается от метода компьютерной томографии тем, что делает поперечный снимок черепа. Вместо того чтобы использовать фотовольтанические методы, мы используем магнитную энергию, которая равномерно распределяет поступающий электрический ток по голове, и дает нам возможность получить трехмерный снимок вашего черепа.
— Что?
— Магнит, установленный внутри аппарата, сообщает телу электроток, миссис Педерман, и благодаря этому мы получаем полную картину того, что происходит в вашей голове.
— Ну, ладно, — суровое выражение лица миссис Педерман тут же сменилось лучистой материнской улыбкой. Тогда все в порядке. Это все, что я хотела знать, сынок.
Час спустя Свейн влетел в раздевалку для хирургов.
— Я опоздал? — спросил он.
Джеймс Уилсон — рыжеволосый врач-педиатр, который десять лет назад был посаженным отцом на свадьбе Свейна, — быстрым шагом направлялся к нему. Он швырнул Свейну его портфель:
— До игры «Джайантс»[3] осталось минут 14-13. Если поторопимся, то успеем на последние две четверти в бар «У Маккаферти». Давай, собирайся. Выйдем через приемное отделение.
— Спасибо, что подождал, — Свейн старался не отставать от стремительного шага товарища.
— Ваши играют, поболеем, — сказал Уилсон на ходу.
«Джайантс» играли против команды «Редскинс»[4] и Уилсон знал, что Свейн уже давно ждал этой игры. Она была важна для Свейна, живущего в Нью-Йорке. Кроме того, его отец жил в округе Колумбия и тоже болел за «Джайантс».
— Ну, — спросил Джеймс, — как заживает твоя губа?
— Потихоньку, — Свейн ощупал вертикальный шрам на нижней губе, — почти зажила. На прошлой неделе наложили швы.
Уилсон повернулся на ходу и улыбнулся Свейну:
— Так ты выглядишь еще страшнее, чем на самом деле.
— Спасибо.
Уилсон подошел к двери приемного отделения, открыл ее и тут же столкнулся с симпатичной медсестрой Эммой Джонсон, работающей в больнице Св. Луки по гибкому графику. Свейн и Уилсон резко остановились.
— Привет, Стив, как твои дела? — обратилась Эмма только к Свейну.