– Я уже говорил тебе – он не орк. Клык даю. И ни к какому из степных народов не принадлежит. По мне, так он изрядно безобразен. Лицо не круглое, глаза не узкие, нос не курносый, скул почти не видать. А какой он будет нации – не знаю. Для нас все вы, длинноносые и круглоглазые, на одно лицо.
– Даже оркам дано изрекать истину, – сказал Бан. – Это Анофелес.
Я промолчала.
– А вы, стало быть, тоже ищете колдуна с Золотым Фазаном, – пробасил Ауди.
Видно, он был не такой дурак, как его старший брат.
– Это правда, Этель?
– Только я, граф Бан. Мои спутники не имеют ко всему этому никакого отношения. Да и я до сего мгновения не догадывалась, что Ик Бен Банг – это наш давний знакомый.
– Зачем же вам нужен Золотой Фазан?
Если б я ответила: «не знаю», граф Бан мне бы не поверил. Почему-то правде никто не верит. Поэтому я отделалась фразой, которой я уже пользовалась и которой женщина может объяснить что угодно. Мужчины лишены удовольствия прибегать к этой универсальной формуле:
– Считайте, что это мой каприз.
Граф-воевода согласно кивнул.
– И что вы предполагаете делать дальше?
Я оглядела ночной небосвод. До рассвета оставалась не так уж далеко. Хорошо посидели…
– Я не стану думать об этом сегодня, граф. Я подумаю об этом завтра.
Злой маг, который однажды чуть не устроил миру полный Армагеддец, и готовый сделать это снова – достаточно веская причина для беспокойства. Но это не та причина, которая может лишить меня сна. Тем более, что рядом было достаточно людей, способных нести ночную стражу. Но завтра все же настало, и мы с Ласкавым и Кирдыком устроили небольшой военно-полевой совет.
– Охотники за Золотым Фазаном множатся с каждым днем, – заявил Ласкавый.
– А тебе что с того? – съехидничал Кирдык. – Ты же, уважаемый Загремим-оглы или как тебя там, собирался ехать в Поволчье?
– А может, я передумал.
– С чего бы? Тебя раньше не волновали ни Фазан, ни колдун.
– А если я сумею изловить этого… Абросимуса… – мечтательно произнес Ласкавый, – и представить его любой разведке Ойойкумены, меня там так заценят, что Зализняк удавится.
– Зализняк удавиться не сможет, – уточнила я. – Он, скорее всего, шею сломал. Но это неважно. Выходит, ты едешь с нами?
– Сомнению не подлежит. Что будем с поволчанами делать – вот в чем вопрос.
– Да порубить их – и нет вопроса, – предложил Кирдык. – К тому же они и не поволчане вовсе. Мстить за них не будут.
– Я тебе покажу «порубить»! Граф Бан – мой бывший начальник, и вообще…
– Тогда бросим их к шайтанам собачьим, – предложил Кирдык. – Они же не знают, в какую сторону ехать. А люди они не степные, сами следов не найдут.
– А если найдут? И я бы предпочла, чтоб они были на виду.
– Я тоже, – поддержал меня Ласкавый. – Если мы не убьем их сейчас, то возьмем с собой. Все лучше, чем опасаться нежданного удара в спину.
– Ну, предположим, – сказал Кирдык. – А как делить-то будем колдуна с Фазаном? Поровну?
– А тебе особо сочные части, орк несытый, – усмехнулся Ласкавый.
– Можешь сам их есть, если сильно оголодаешь. Да и нет у него сочных частей, старый он и тощий.
– Господа, не отвлекайтесь. Мне этот колдун нафиг не нужен, берите его и разыгрывайте в орлянку. Мне достаточно сознания, что он никому не причинит вреда. А Фазан… это уж на кого боги пошлют.
На том и порешили. Разумеется, я не доверяла Кирдыку с Ласкавым. Но ведь и они мне не доверяли, так что никто не был в обиде.
Когда мы вернулись к месту стоянки, зловредный миннезингер тут же полюбопытствовал:
– О чем это вы шептались, а?
Отвечать ему, не обратившись прежде к его сюзерену, было бы против рыцарских правил хорошего тона.
– Ваша светлость! Полагаю, если ваши вассалы еще ночью догадались, что мы тоже охотимся за Ик Бен Бангом, или Анофелесом, то вы также это поняли. Предлагаю вам объединить наши усилия.
Граф-воевода благосклонно кивнул.
– Я принимаю вашу помощь, Этель.
Я досадливо поморщилось. О помощи речи не было. Графа подвели его феодальные понятия. А теперь получается, что я обманываю старика. Нехорошо.
– Тогда в путь, друзья мои! – объявил граф Бан.
– Позвольте, а вы знаете, куда ехать?
– На восток, разумеется.
– Восток – он большой, – заметил Кирдык. В его рысьих глазах читалось подозрение. Совсем недавно он убеждал нас, что заезжие никогда не разберутся, куда деваться в степи – и на тебе.
– О, да. Но, сдается мне, я знаю, куда направился негодяй. Вперед, в Балалайские горы!
Так наш отряд вырос вдвое. Что меня отнюдь не радовало. Где гарантия, что это не будет продолжаться? Такими темпами количество искателей потерянного Фазана вырастет до целого войска. И, главное, никто в этом не виноват кроме меня самой. Никто не заставлял меня тащить за собой Ласкавого, потом Кирдыка. Не младенцы, выкрутились бы как-нибудь. И граф Бан сотоварищи не пропал бы в степи глухой, раз уж они сюда закатились.
Старею, видимо. Или это замужество, будь оно неладно, заставило меня так размякнуть?
Проблема еще в том, что мне совсем не нужен был Золотой Фазан. Ладно бы только это! Не впервой отправляться в странствие за тем, что нужно совсем не мне. Но в данном случае я вообще не понимала, для чего этот Золотой Фазан нужен. Это ведь не меч и не принцесса, к которым нетрудно найти правильный подход. Похоже на то, что силу эта игрушка приобретает только в руках настоящего мага. Иначе она остается просто игрушкой, как в Курвляндии, Киндергартене или Оркостане. И, видимо, мои спутники это понимают и потому стремятся добыть Фазана не для себя. Причем Кирдык вряд ли захочет вернуть его ко двору Верховного Бабая. Не такой он дурак, чтобы рассчитывать на прощение. Слишком быстры орки на расправу. Снесут ятаганом башку, а потом разбираются, нужно ли было это делать. Нет, Золотой Фазан Кирдыку нужен, как и Ласкавому, для повышения рейтинга перед следующим работодателем. А граф Бан хочет преподнести Фазана царю Ивану. Кстати, о графе. Он знает больше, чем говорит. Именно он определил направление наших поисков. Я и сама предполагала, что колдун собирается в Балалайские горы. Но я о том, что птичка была привезена оттуда, вычитала в книге шевалье Глюка, а Бан откуда узнал? Он сказал, что услышал о Фазане от пленных орков. А оркам, если верить Кирдыку, была известна о Фазане совсем другая история. Любопытно было бы послушать, что говорят на сей счет в Поволчье. Если даже Золотой Фазан – та самая волшебная жар-птица, Иван-Царевич, одновременно с обязанностями регента курирующий разведку, не отправился за ней лично. Что в очередной раз доказывает, что он – не такой дурак, как о нем обычно думают.
Ладно. Будем надеяться, что в Балалайских горах есть какие-нибудь средства связи, я сумею дотянуться до Абрамелина и расспросить его основательно. Демон меня заешь, он мог бы в своем письме выразиться более понятно. Сказал мудрец – мир ему! – «Краткость – сестра таланта», но не у каждой сестры есть брат.
Ну, и кроме Золотого Фазана, будут еще проблемы с его нынешним обладателем. Я как-то раньше не верила, что главные злодеи никогда не умирают до конца и обязательно появляются в продолжениях. Но доводы за то, что Ик Бен Банг – это и есть Анофелес, были весьма весомы. Вот вам урок на будущее, сударыня. Всегда проверяйте, мертв ли поверженный враг. Поскольку даже те, кто живьем провалились на Тот-еще-Свет, способны выбраться наружу. По себе знаю.
Но вот что смущало меня. Я уже говорила раньше, что бегство Ик Бен Банга свидетельствовало о том, что он не умеет строить врата перехода и переноситься в пространстве. Однако Анофелес как раз был на это способен. С жертвами и разрушениями вокруг, но способен. Учитывая, что на жертвы и разрушения ему явно наплевать, почему бы ему не проделать это снова?
Вывод пока напрашивался один – Анофелес вложил слишком много магической силы в управление Армией Теней. И падение последней нанесло удар по его способностям. Он даже нетопыря вызвать не смог, на котором летал раньше. Впрочем, откуда в степи взяться гигантским нетопырям?
Стоп, не стоит отвлекаться, равно как и расслабляться. Сил там еще предостаточно. Показательное выступление Каменного Хозяина на одних визуальных фокусах не устроишь. А если и за событиями в Киндергартене стоит он… впрочем, это не доказано.
Но есть у нас здесь страны и поближе герцогства Букиведенского. Суржик, например. И что я там увидела? Подковерный переворот в рядах спецслужб, способный привести к гражданской розни. То же самое, через короткий промежуток времени – в Оркостане… Ядрена Вошь, да ведь из рассказа Бана следует, что и в Поволчье происходит нечто подобное! Правда, раздор между почитателями Великой Матери и еретиками – поклонниками Матрицы существовал уже тогда, когда я в последний раз посещала Волкодавль. Но в те времена дальше кабацкого мордобоя в процессе религиозных дискуссий дело не заходило. А волхвы там, даже старые – сильно пьющие, традиция такая, и никто на эти драки особого внимания не обращал. Неужели же эти седые волхвы до такой степени нагрузились и перезагрузились брагой, что устроили революцию?
Один раз я уже видела войну, если и не развязанную Анофелесом, то им расширенную и углубленную. Очевидно, против характера не попрешь. Выжили человека с Запада – он пошел свинячить на Восток. И если не Армагеддец, то большие неприятности он вполне способен доставить.
Вот так, господа. Второй раз я не повторю прежней ошибки. Нет, я не даю честного слова убить Анофелеса. С меня будет достаточно, если его убьют другие, но достаточно достоверно. А там пусть разбирают по частям для предъявления всем спецслужбам Ойойкумены.
От подобных жизнерадостных размышлений меня отвлек Шланг. Он подъехал ко мне на мышастой кобыле, которая была столь же пузата, сколь ее обладатель – тощ. За спиной служителя муз висела лютня, не замеченная мной ночью. Оружием ему служили короткий меч, более приличествующий пехотинцу, чем всаднику, и стилет, явно гран-ботфортской работы.
– Ну что, пи-пи, – заявил он, – так и будем всю дорогу молчать?
– Да уж тебе точно лучше бы рта не открывать.
Прозвучало это не слишком вежливо. Ничего не поделаешь – за долгие годы странствий ни один миннезингер, менестрель, трувер или бард, слышанный мною в трактирах, пиршественных залах, на ярмарочных площадях, не вызывал у меня никаких чувств, кроме желания запустить в голову поющего чем-нибудь тяжелым. В лучшем случае. Творцов некоторых бессмертных шедевров хотелось утопить в нужнике, и мешала лишь мысль, что нужник может и засориться.
– А сил нет, – ответствовал Шланг. – Достали уже, пи-пи-пи, грубые воины!
– Чего ж ты с ними поперся, с грубыми-то? Подождал бы, пока они своего колдуна привезут…
– Они его еще зашибут ненароком, а мне опять мучиться? Я же с голоду подохну без возможности зарабатывать!
– Не поняла.
– Как – не поняла? Ты что, не знаешь, кто такой Шланг? Не слышала моих песен?
Он был так потрясен, что я постаралась ответить помягче.
– Я вообще песенным жанром не увлекаюсь. И знатоком считаться не могу.
– Но я-то, я был вне конкуренции! – Шланг чуть не плакал. – Я один был такой! Пи! Все эти пи-пи-пи слащавые-слюнявые, хоть и ругаются за сценой так, что грузчикам не угнаться, но в песню вставить пи-пи у них кишка тонка! А я решился! Я осмелился!
– И что, был успех?
– Спрашиваешь! Не то слово! Они же млели все – эти богатые, жирные, благородные, когда я их поливал! Меня на руках носили, мои песни все повторяли – от школяров до старцев! Вот эту, например: «Пи-пи-пи… пи-пи… Пи-пи-пи пришел конец!» И все это теперь – троллю под хвост! Хоть вешайся!
– А без неудобопроизносимых слов песни складывать никак нельзя?
– А кому они нужны – без неудобопроизносимых слов? Я, между прочим, в университетах обучался, всего Потенция и Увидия Пузана в оригинале превзошел. И что я с этого имел? Зубы на полке и брюхо, прилипшее к спине. Пока я свой собственный новый гадостный стиль не изобрел, ни разу не ел досыта. Ну кто знал, что ведьмы такие обидчивые… другие бабы терпели же… многим даже нравилось… даже высокородным… вот графиня Мак-Латур, она еще романы пишет, всегда говорила: «Если певец выражается, он самовыражается». И что теперь делать? Опять к этим слюнявым любовным песенкам возвращаться? «Монна Ванна, наш отряд жизнь положит за ваш взгляд»? Так любой трубадурак сможет. Да и конкуренция большая. – Он вздохнул. – Я подумал, если другой язык изучить и на нем продолжать творить, проклятие не подействует. Выбрал Поволчье, перебрался туда. Поволчанский язык – он же куда как богат неудобопроизносимыми словами, да и песни у них, какую не возьмешь, все в моем духе.
– Ну, почему же, поволчанские песни не все срамные. Вот, к примеру:
Не ходите, девки, замуж,
Ничего хорошего…
Я вспомнила, как там дальше, и осеклась.
– Извини, это как раз пример неподходящий.
– Вот! Поэтому, как только я превзошел поволчанский язык, проклятие возобновилось с новой силой. Ни в одном кабаке, даже самом паршивом, слушать меня не хотели, били даже…
– А к жрецам ходить пробовал?
– Пробовал, не помогает. Они же там, в Волкодавле, велят молиться своей верховной богине и поминать ее как можно чаще. Представляешь себе?
– Да-а… – с проклятием Шланга поминать Великую Мать действительно было трудновато.
– Вот потому-то, когда я прослышал, что граф Бан собирается на ловлю колдуна, я к нему приклеился. И когда мы его поймаем, буду трясти этого Анофелеса пи-пи, пока проклятие не снимет.
– Что ж, боги тебе в помощь… – у меня были большие сомнения, что в случае успеха нашего совместного предприятия Анофелес сумеет снять проклятие. Не уверена, что в своем нынешнем состоянии он способен творить добрые дела. Впрочем, если снятие проклятия вернет Шлангу способность сыпать непристойными выражениями, вряд ли это деяние можно счесть добрым. А следовательно, у миннезингера остается надежда.
Кирдык мог быть доволен – мы снова ехали днем. И какие-то боги нас хранили – на орков в степи мы не наткнулись. А может, боги над нами издевались. Потому что следов Анофелеса – или Ик Бен Банга тоже не было видно.
На привале нам предстояло определиться с маршрутом. Если бы мы продолжали двигаться в том же направлении, что и сейчас, то наша дорога на Ближнедальний Восток прошла бы по хорошо мне известным по прошлому путешествию местам – через принципат Ля Мой и Жуткие пустоши. А это меня никак не устраивало. Особенно поездка через Ля Мой. Тамошний генеральный принц заточил на меня слишком большой зуб. А Ля Мой – это вам не Заволчье, где можно затеряться в лесах, там информация о прибывающих иностранцах очень хорошо поставлена. А у меня и документов проездных на сей раз нет. Не то чтобы подлинных – никаких. Сгорели в Червоной Руте. Насчет Кирдыка и Ласкавого – не знаю. Возможно, у них что-то припрятано на крайний случай, но, учитывая, при каких обстоятельствах они покидали родимые страны, эта вероятность ничтожно мала. И, когда граф-воевода предложил ехать к Балалаям другим путем, все склонны были с ним согласиться.
Однако это рождало новые вопросы.
– Господа, кто-нибудь раньше бывал в Балалайских горах? Я – нет.
– Ездить в том направлении приходилось, так что до поры я могу служить проводником, – ответил мне Кирдык. – Но в горах я не был.
Но графа-воеводу это не смутило.
– Балалайские горы – это такая цель, по которой очень трудно промахнуться. Я знаю. Один из моих предков ходил туда в поход и геройски сложил там голову.
– Очень вдохновляет… – прошептал Ласкавый.
Граф Бан пропустил это замечание мимо ушей.
– И я думаю, что, даже не двигаясь по следам беглого мага, мы доберемся до гор. А на крайний случай у меня есть карта.
– Откуда она взялась? Не от погибшего ли предка? – не унимался бывший суржикский контрразведчик.
На сей раз граф соизволил ответить. Обращался он, правда, ко мне, а не к Ласкавому.
– Я получил ее от доктора Халигали. Известил его о своих намерениях, и он скопировал карту в университетской библиотеке Парлевы.
– А можно взглянуть? Если это не тайна, конечно.
– Какие тайны могут быть от боевых товарищей? – промолвил граф, как мне показалось, чересчур поспешно. Или впрямь показалось? В обществе Ласкавого и Кирдыка поневоле заразишься подозрительностью.
Кроме того, я не доверяла картам Востока, изготовленным на Западе. Восток – он, конечно, таинственный, но не до такой же степени!
Граф-воевода извлек сложенный лист пергамента из переметной сумы и развернул его перед нами.
– Смотрите. Мы примерно здесь, южнее верховьев Волка. А вот Балалайские горы, за которыми лежит загадочный Дебет. Его иногда отождествляют с сокрытой страной Камбалой, но у меня на этот счет есть сомнения. Наш путь пройдет вот так… – он прочертил ногтем по довольно большому пространству на карте, украшенному надписью на перворимском языке: «Здесь может водиться все, что угодно». – Все просто.
– Просто было на пергаменте… Дайте-ка сюда, граф, я посмотрю. – Я придвинула карту поближе. – Мне трудно узнавать очертания, чего-то здесь шерамурские картографы перемудрили или недомудрили. Но, по-моему, здесь изображены предгорные княжества Упал, Отжал и Оу-йе. Это государства пограничные, находящиеся вдали от метрополий, но все-таки не совсем безлюдные. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что Ик Бен Банга… то есть Анофелеса, кто-нибудь да увидит. Плохо – потому что я не знаю пограничных княжеств, где тепло встречали бы вооруженных чужестранцев.
– Ничего, прорубимся! – бодро заявил Ауди.
– До этих княжеств еще нужно добраться, – сказал Кирдык. – На пути у нас нет ни одного государства, только степь да степь… А в степи гуляют кочевые племена – наши сородичи – урхи и урки. Совсем нецивилизованные. Могут и съесть.
– Кто бы говорил! – высунулся Шланг. – Можно подумать, вы этим брезгуете.
– Кто бы понимал! Басни об оркоедстве – досужая выдумка западных писак! Мы своих собратьев не едим… почти.
– А Дикие Хозяйки сюда не забредают? – я не надеялась на положительный ответ, просто хотела погасить межнациональный конфликт. Да и писка слышать не люблю.
– Нет. Слишком далеко.
– Жаль, с ними бы я договорилась.
По крайней мере, во время прошлого вояжа Дикие Хозяйки, терроризирующие Жуткие пустоши, помогли мне и моим спутникам. Но лишь по принципу «враг моего врага – мой друг», поскольку тогда мы сражались с их извечными противницами – Бешеными Бабками.
Впрочем, не уверена, что этот номер удалось бы повторить. Королева Варвара упоминала о боях с засланными казачками и орками. А среди нас есть суржик и орк. Правда, Ласкавого можно по-прежнему называть Загремимом-оглы, а Кирдыка выдать за уроженца Чифаня… но к чему все эти умопостроения, если встреча с Дикими Хозяйками нам не грозит?
А к тому, что не стоит зарекаться.
– Ах, Балалайские горы, – произнес граф Бан с неожиданной мечтательностью в голосе. – Не думал я, что когда-нибудь увижу их воочию. Ведь с отроческих лет я посвятил себя служению императору. Но признаюсь, что нередко я представлял себе эти заснеженные вершины, где убеленные сединами жрецы хранят тайну амриты – напитка богов, и небесные танцовщицы-апсары тщатся соблазнить аскетов-отшельников, разбудив змея Мандолини… Шланг, молчать! – прервал он свой монолог, увидев, что миннезингер открыл рот. И добавил: – Поэтому главное для нас – не впасть в соблазн, прельстившись этими чудесами, и сохранить верность исконно западным ценностям.
«Чудеса, как же, – подумала я. – Это верно, чудес там должно быть выше горных пиков. Но и чудовищ тоже, насколько я слышала».
К сожалению, шерамурские мудрецы, сделавшие надпись на карте, были правы. В Балалаях, Дебете и близлежащих местностях водятся демонические существа многих разновидностей. Всяческие ракшасы, асуры, даки и наги. По свидетельству выживших очевидцев – малоприятные твари. А что до приятных и даже обольстительных, то кроме безвредных, разве что чрезмерно озабоченных апсар, есть еще кровожадные дакини…
Странно, что соседство с балалайскими аскетами и дебетскими монастырями никак не влияет на эту нечисть. Или наоборот, святые ее приманивают и раззадоривают. А поскольку праведников уесть, как правило, не удается, демоны отыгрываются на мирных путниках.
Одна надежда: мы – путники не слишком-то мирные.
Впрочем, до всей этой публики, как справедливо заметил Кирдык, еще предстояло добраться. А я привыкла бороться с трудностями в порядке их поступления. Сейчас предстояло обеспокоиться о двух вещах: о снабжении нашего отряда провиантом – все запасы мы уже подъели, и о возможных стычках с кочевниками. С первым, слава богам, сложностей не возникло. Кроме Ауди и Шланга, от которых толку было никакого, все умели либо добывать пищу, либо ее готовить. Граф Бан оказался опытным охотником. У него было вышло разногласие с Кирдыком, повадившимся бить сусликов. Граф-воевода настаивал на том, что сусликов есть не подобает. Но степняка неожиданно поддержал конунг Ауди. Он нашел сусликов вполне приятными на вкус. Ласкавый считал, что вкус так себе, но зато в сусликах много сала. Миннезингера никто не спрашивал, но он и без того сметал все, что можно и нельзя. Поэтому его сетования на то, что он до и после периода славы не ел досыта, уже не трогали. Короче, от бескормицы ни мы, ни лошади не страдали. От жажды тоже – здесь все-таки была степь, а не пустыня, и Кирдык умел находить родники, не растеряв этого умения за годы службы в ОНО.
А вот с кочевниками так гладко обойтись дело не могло. И не обошлось. Но совсем по-другому, чем мы ожидали.
С начала нынешнего лета попадание на пожар стало для меня недоброй традицией. Хотя, если Золотой Фазан, за которым мы все охотились, и есть легендарная жар-птица, чего иного приходится ждать?
До того, как на нас пахнуло дымом, мы покинули территорию Оркостана. Не знаю, как Кирдык это определил, по мне степь как раньше выглядела, такой она и осталась.
И тут Кирдык поднялся на стременах, привычно потянул носом и сказал:
– Горит… Давно горит.
Через несколько мгновений я и сама почувствовала запах паленого. Но для того, чтоб определить, давно ли горит, у меня недостаточно тонкое обоняние.
– Что здесь происходит? – спросил граф Бан.
– Набег, – с уверенностью ответил Кирдык. – Урки напали на урхов. Или наоборот.
Конунг Ауди довольно заурчал и потянулся за топором.
– Погоди, – остановила я его. – Я не скальд, но тоже могу сказать вису.
Не рвися к бою,
Не узнав, что там такое!
– Плохая виса!
– Зато правильная. Кирдык, поедем вперед, глянем, что там происходит.
Орк согласился. Служба в ОНО сделала его более осторожным, чем его сородичи. Но к бою он был готов. Я тоже на всякий случай зарядила арбалет.
За холмом у ручья мы увидели довольно большое стойбище, возле которого шла рубка. Некоторые юрты прогорели дотла, а другие стояла невредимыми.
– Нет, это не урхи… – промолвил Кирдык. – Это перемячи. Или белыши… Видишь, как юрты окрашены?
– Белыши?
– Племя такое. Типа мирных орков. Относительно.
– Ничего себе мирные – вон как саблями машутся.
– Это каждый степняк умеет… Странно, странно, очень странно. Не набег это, нет.
– Почему?
– Овцы… Видишь?
– Вижу, вон – за ручьем бродят.
– А не должно быть овец! Лошадей нет – это я понимаю, угнали. Но овец бы урки ни за что не оставили. И юрты бы пограбили. А эти… их как будто случайно опалили.
– А если урков-урхов здесь не было, с кем же они сражаются?
– Да в том-то и дело, что сами с собой!
Я присмотрелась. И тут же услышала:
– Эй, орк, эти твои парни – они что, все хромые, слепые и косорукие?
Вся компания, не дожидаясь нашего сигнала, подъехала и взирала на происходящее у стойбища. Свое недоумение выразил конунг Ауди. И я была склонна с ним согласиться. Конечно, мне не ведомы были воинские традиции этих куличей… или белышей… Но, даже представив себе, что они, в отличие от других степняков, имеют обыкновение сражаться пешими, я все равно была уверена, что они должны стремиться победить и поразить противника. Я видела на земле нескольких убитых, но… Кирдыку показалось, что юрты не были подожжены, а загорелись случайно. Точно так же у меня сложилось впечатление, что эти люди погибли случайно. Нет, они сражались не друг с другом, как мы решили вначале. Они как будто стремились поразить невидимого врага. И если бы этот враг существовал в действительности, убитых было бы больше. У меня возникло чувство, что погибшие пали, наткнувшись на сабли соплеменников. Остальные же махали руками, рубя пустоту и переминаясь с ноги на ногу. Как будто…
Я опустила арбалет. И весьма пожалела о дубинке, оставшейся в кабинете Ласкавого. Впрочем, где тот кабинет…
– В чем дело? – нахмурился граф-воевода.
– Они околдованы, господа. Посмотрите сами – разве нормальные люди так себя ведут? Даже нормальные орки?
– Откуда я знаю, может, они напились чего-нибудь, – предположил Ласкавый.
– Орки – народ непьющий и некурящий, – возразил Кирдык. – А это вообще белыши…
– Они душою в Вокзалле, – заявил Ауди, – в зале посмертной битвы. Смотрите – здесь только воины, нет ни детей, ни женщин, ни стариков.
Это конунг верно подметил. Куда ж подевалось небоеспособное население?
– Они нас не видят? И не слышат, так? – полюбопытствовал Шланг.
– Похоже, что да.
– Тогда объезжаем их к пи-пи-пи, хватаем баранчиков пожирнее и валим себе дальше.
– Неужели мы проедем, оставив несчастных жертвами темного колдовства? – воскликнул граф.