[1]), но не уверена, что после того, как Армия Теней рассеялась, и опасность, угрожавшая империи, ну, и всему миру заодно, перестала существовать, граф Бан был бы рад меня видеть. Призванные для свершения подвигов герои погибли, за исключением где-то загулявшего Ниндзюка, а по недоразумению затесавшаяся в их ряды женщина жива-здорова.
Вдобавок именно я выяснила, что наставник ордена оказался предателем и немало способствовал усилению Армии Теней, встав во главе ее. И скрыть это обстоятельство не было никакой возможности – весь гарнизон крепости Балдино был тому свидетелем. Правда, советник ордена доктор Халигали относился ко мне с явной симпатией, но прибегать к его помощи казалось мне верхом бестактности. Старик и без того много перенес. Нет, справлюсь сама, не привыкать.
Из тех городов, что я объехала, более всего приглянулся мне Киндергартен, что в Великом герцогстве Букиведенском. Не самый крупный город, но и не деревня. Окружен живописными лесами. Поблизости река Киндер, плюс целебные источники, бьющие из озера Киндербальзам. Ну, и знаменитые вишневые сады, посаженные, по преданию, легендарным основателем города – великаном Киндером. И никаких тебе университетов, в отличие от Шпацирена, где я безуспешно подвизалась на ниве женского образования. Не то чтоб я собиралась этот подвиг повторять, но все же…
Из всех достопримечательностей меня больше всего прельстили сады. Это в рациональных здешних краях принято читать, будто наиболее всего ласкает глаз вид коня на полном скаку, корабля под всеми парусами и танцующей женщины. Но на прославленном мудростью Ближнедальнем Востоке, каковой мне не раз приходилось посещать, считается, что самое достойное любования зрелище – это цветущая вишня. Не яблоня, заметьте себе, и не груша. А здесь вишневых деревьев было сколько угодно. Ну, и вишню я тоже люблю. Пироги с вишнями – это, скажу я вам, поприятнее, чем яблочный штрудель. И напитки, опять же, отличные получаются. Пусть это и не гран-ботфортские вина.
Короче, я решила осесть в Киндергартене. Местные власти поначалу отнеслись ко мне с подозрением. Но я была к этому готова. Я бы сама к такой личности отнеслась с подозрением. По счастью, у меня при себе имелись упомянутые выше бумаги, которые я и предъявила. Рекомендательное письмо за подписью Великого Магистра ордена гидрантов, доверенного лица самого императора, оказало надлежащее действие. Граф Бан, конечно, не для того мне письмо давал, но раз уж я его не выбросила, почему бы им не воспользоваться?
И я открыла в Киндергартене, как и замыслила, еще пребывая на Том-еще-Свете, сыскную контору.
Теперь, по прошествии еще одного полугодия, я жалела об этом.
Не то чтоб ко мне никто не обращался. Замысел с сыскной конторой оказался не таким провальным, как замысел со школой. Но, выбирая для местожительства спокойный город, я остановилась в чересчур уж спокойном. То есть совершенно. Целебными источниками пользовались исключительно местные жители, и, возможно, в силу этой причины были они уравновешенные и законопослушные. Приезжие в качестве клиентов исключались – за отсутствием таковых. Некоторые надежды вселяла ярмарка, но там привыкли цепко держаться за кошельки и не сводить глаз со своих товаров. Несколько мелких покраж все же случилось, и я с ними разобралась, но это не те подвиги, чтоб ими похваляться.
Помимо рыночных торговцев, ко мне стали также обращаться жены горожан. Не вдруг, а после того, как я прекратила драку на рыночной площади. Опять же не нарочно. Какой бы спокойный город ни был Киндергартен, драки и там случаются. Город, как сказано, окружают леса, а где леса – там лесорубы, а лесорубы имеют привычку после работы расслабляться и при этом, бывает, задирают горожан. Я не люблю, идя через площадь, сворачивать с пути, когда там валтузит друг друга пьяная орава. Короче, так получилось… и ко мне одна за другой стали приходить киндергартенские дамы, дабы я за скромную плату в деньгах или продуктах питания доставляла домой их мужей, засидевшихся за кружкой в трактире «Ушастая коза» либо излишне увлекшихся игрой в кегли в саду возле пивной «Могучий Киндер». Это было бы еще ничего, но когда тем же самым стали заниматься городские власти… Нет, не выпивкой и кеглями, эти занятия они освоили давно – а вызовами для наведения порядка.
Тут вот какое дело. В Киндергартене не было ни городской стражи, ни полиции. То есть когда-то нечто подобное имелось, но по причине мирной жизни и всеобщего благорастворения воздусей, эти организации распустили за ненадобностью. И даже соответствующие статьи в городском бюджете сократили, решив, что в случае большой опасности обойдутся бюргерским ополчением, которое, как известно, само себя содержит. Но большой опасности не возникало, а мелкие неприятности, типа бытового мордобоя и битья посуды в питейных заведениях, время от времени происходили. И мудрецы в ратуше сообразили, что дешевле будет платить за разовые вызовы, чем возобновлять работу городской стражи.
Я согласилась. А что делать? Других предложений ведь не было. Тем более, что мне это было не трудно. Заглянуть в «Ушастую козу» под вечер, когда там гуляют лесорубы, либо унять ссору у кегельбана, когда кеглей залепили совсем не туда, куда следовало, да еще получить за это деньги… Но когда такое тянется месяц за месяцем, изменений же в моей сыщицкой карьере в Киндергартене не предвидится, тут никакие вишни в цвету не порадуют. Совсем наоборот. К тому же – сказать ли? Мне просто стало скучно. Неужели после всего мной виденного и пережитого дело сведется к выносу тел из питейных заведений? И ведь я никогда не искала приключений, они сами меня находили. Сама же я всегда стремилась к тихой, спокойной жизни.
«Чего же тебе тогда не сиделось в МГБ или Академии Скатах? – заявлял при этом внутренний голос, неизвестно откуда взявшийся. Должно быть, на вишневой диете произрос. – Там ты имела гарантированный оклад и дружный рабочий коллектив. Нет, непременно нужно было собственные предприятия начинать. Так, может, не в Киндергартене дело, а в тебе?»
Подобным мыслям я предавалась, попивая у себя в конторе чай с вареньем из прошлогодних вишен (до нового урожая было еще далеко), вместо того, чтобы отправиться на стрелковый праздник на приз Золотого Фазана. Ну надоели мне местные добропорядочные праздники. А это вдобавок был не из тех, на которых ожидаешь каких-то неприятностей, несмотря на наличие стрелкового оружия, причем в большом количестве.
Праздник стрелков был одним из древнейших в Киндергартене. Говорили, что начало ему положил сам великан Киндер. Это вряд ли, однако традиция и впрямь уходила корнями во тьму веков, когда город еще отражал нападения неприятелей, и от жителей его требовались бойцовские навыки, которые нужно было каждый год демонстрировать. От всего этого нынче осталась лишь стрельба из арбалетов по мишеням под музыку и пение здешней хоровой капеллы.
Свое теперешнее название праздник приобрел в прошлом столетии, когда герцогиня Курвляндская, направляясь с государственным визитом к великому герцогу Букиведенскому, на землях которого, ежели вы не забыли, и расположен Киндергартен, проездом остановившись в городе, пожелала принять участие в празднике, из собственных ручек поразила мишень и была признана королевой стрелков. Властительница Курвляндии была так довольна своей победой, что подарила Киндергартену золотую статуэтку, изображающую фазана. А тогдашний городской совет постановил, что птичка будет вручаться каждый год победителю в качестве переходящего приза.
С тех пор призу стоило бы и поменять название, ибо птичка нынче была не золотая. Нет, первоначального фазана не украли – не случалось таких безобразий в Киндергартене. Но в некую трудную экономическую годину для города (то ли вишни был неурожай, то ли река Киндер обмелела, и лес сплавлять было нельзя) местные власти золотую статуэтку продали, и заменили ее латунной позолоченной копией. Но приз Позолоченного Фазана – это как-то не звучит, и его по-прежнему именовали золотым. И по-прежнему изымали у прошлогоднего победителя для вручения следующему, хотя таких латунных статуэток можно было бы понаделать для всех участников, а также зрителей, включая женщин и детей, и городская казна бы не разорилась.
Но Киндергартен чтил традиции. И я не собиралась их нарушать. Оставалось игнорировать праздник, плеваться косточками из варенья и размышлять о том, что не всегда любование вишнями благотворно влияет на характер.
Должно быть, я слишком глубоко ушла в себя и не услышала стука. Рефлексии мои прервал плаксивый вопль за дверью:
– Милиса! Ми-ли-са!!!
Так меня зачастую, с подачи городского совета, называли здешние обыватели, сократив по возможности официальное «милитисса». Вообще-то я отрекомендовалась опробованным в прошлом сезоне именем Этелинда, благо именно оно значилось в представленных документах. Но это имя не приживалось здесь ни в каких сокращениях.
– Да не заперто же! – раздраженно сказала я.
Дверь распахнулась. За ней обнаружилась Фикхен – дочка бургомистровой экономки. Несмотря на более чем юный возраст, она уже исполняла в доме бургомистра обязанности прислуги за все – в Киндергартене детей из небогатых семей к делу приставляли рано.
– Господин велел вам срочно прийти! – сообщила она.
«Все-таки передрались, – подумала я, подымаясь с места. Все-таки передрались, а они там все с арбалетами. Единственный день в году, когда горожанам разрешено ношение оружия. Как неприятно. Придется вспомнить собственное практическое занятие в Академии имени Скатах: «Как стрелять по движущейся мишени, не превращаясь в оную»».
Но следующее заявление Фикхен отмело сентиментальные воспоминания о преподавательской деятельности.
– Там покойник! Убитый труп мертвого человека!
– Слушай, малявка, ты ничего не путаешь? Может, кто-нибудь пива перепил, или споткнулся и головой ударился?
Я не склонна была ей верить. Разумеется, в Киндергартене люди умирали как везде, но чтоб убийство?
– Ничего я не путаю! – Фикхен обиженно сморщила нос. – Одному дяденьке стрелой попали в лоб! Все так испугались… а господин велел бежать за вами.
Это было уже серьезно. Состязание есть состязание, азарт есть азарт, но одно дело – кеглей либо шаром заехать в лоб противнику, а другое – арбалетной стрелой.
– Ладно, идем.
Нехорошо получилось. Надо было все-таки не манкировать местными обычаями и пойти на этот праздник. С другой стороны, я не состою на постоянной службе у городского совета и не обязана предупреждать преступления. Сами виноваты, что полиции не держат. Вот если они меня наймут, чтобы найти преступника, я это сделаю. Разве не за этим я сюда приехала?
Законопослушные граждане Киндергартена не разбежались с площадки перед «Могучим Киндером», где происходили стрельбы. Даже хоровая капелла присутствовала в полном составе. Женщины и дети плакали, мужчины насупленно молчали. Господин Вассерсуп, бургомистр, нервно расхаживал перед пивной. А у входа в переулок Ласковых Телят, ногами к площадке, лежал покойник. Действительно, со стрелой аккурат над переносицей. Я сама бы не сделала лучшего выстрела.
– Приветствую вас, господин Вассерсуп. Не могу сказать «Добрый день», поскольку он оказался недобрым.
– Здравствуйте. – Бургомистр оправил форменный нитяной парик. – Вы мне нужны, госпожа милиса.
«И он туда же. А ведь вначале выговаривал правильно».
– Что ж, приступим. Кто может рассказать мне об обстоятельствах преступления?
– Да не было никакого преступления! – с досадой воскликнул Вассерсуп. – Огорчительный несчастный случай. Рикошет.
– Рикошет? Арбалетным болтом?
«Интересно, кто из нас пьян? Я вроде бы с утра напитков крепче чая не употребляла. Да и от бургомистра вином не пахло. Пивом тоже. Хотя, как мне говорили, на празднике в «Могучем Киндере» наливают щедрой рукой и участникам, и судьям, и зрителям. Но после стрельб. А тут, судя по всеобщему унынию, к распитию приступить не успели».
– Рикошет. Это все видели. Кого угодно спросите. Вот, к примеру… Пулькер, что вы молчите?
Городской нотариус Пулькер – румянец с его округлой физиономии не мог прогнать даже испуг – выдвинулся из рядов свидетелей и отрапортовал:
– Совершенно верно, сударыня. Во время стрельбы по мишеням, очевидно, в силу неблагоприятных причин, один из участников, а именно сапожный мастер Сай Штюккер промахнулся. При этом его стрела попала во флюгер на крыше пивной «Могучий Киндер», отскочила от нее и поразила зрителя – портного Топаса Броско.
– Вот-вот! Так оно все и было! – подхватили те, кто мог слышать нотариуса.
Я с сомнением посмотрела на флюгер, венчавший крышу пивной. Он изображал дракона. А может, и не дракона, а что-то другое. Во всяком случае, змеиный хвост и козлиное туловище наличествовали. Но это точно была не гидра. Гидру, по гербу ордена, обеспечившего меня работой в прошлом году, я запомнила хорошо.
Речь нотариуса мне не понравилась. Слишком обтекаемая. То есть ему и положено так выражаться, профессия обязывает, но… «В силу неблагоприятных причин»… Ха! Теоретически что-то подобное могло произойти, если бы из арбалета стреляли свинцовыми шариками. В Гран-Ботфорте делают такие. Классическое оружие тамошних наемных убийц. Но здесь ведь Киндергартен, где в ходу обычные болты, без всяких гран-ботфортских извращений.
– Кстати, а где убивец-то? – полюбопытствовала я.
– Препровожден в тюрьму и находится под стражей, – Вассерсуп не замедлил с ответом.
– Кто ж его препроводил и охраняет, если стражников нету?
– Поскольку данные обстоятельства можно приравнять к опасным для общественного спокойствия, я объявил временную мобилизацию добровольцев в городское ополчение, – пояснил бургомистр.
Это, по крайней мере, было разумно.
– Меня-то зачем звали, если сами так бойко управились?
Вассерсуп вздохнул.
– Нужно произошедшее как-то оформить, составить протокол, описание… а мы не очень знаем, как такие вещи делаются. У вас должен быть опыт…
– Вам бы лучше доктор сейчас подошел.
– Да вы сами посмотрите, на что наш доктор сейчас годится. Не привык он насильственные смерти лицезреть.
Доктор Обструкций, местный служитель медицины, в своем обычном состоянии мужчина крепкий и бодрый, от всех болезней вместо разных мудреных пилюль и микстур прописывавший целебные воды Киндербальзама, в данный момент больше всего напоминал студень. Он сидел на земле, ибо ноги у него подгибались, и рыдал. Сердобольная служанка из «Могучего Киндера» пыталась напоить его из большой оловянной кружки, не знаю уж киндербальзамом или пивом, но без особого успеха.
Я первый раз видела врача, который столь малодушно вел бы себя перед лицом смерти. До сих пор мне попадались такие, которым наличие трупа – или трупов – не мешало ни пить, ни закусывать. А что до опасных обстоятельств, то мне вспомнился доктор Халигали из ордена гидрантов. С виду был сморчок сморчком, но ни вражеская атака, ни нашествие из преисподней не мешало ему исполнять профессиональные обязанности. Стало быть, киндергартенские доктора – это какая-то особая порода. Впрочем, не мое это дело.
Прежде, чем переместиться в сторону жертвы, я спросила:
– А где стоял убитый, когда его поразила стрела?
– Да где лежит, там и стоял, – ответил Пулькер.
Остальные наперебой подтвердили его свидетельство.
Затем, как от меня и требовали, я произвела досмотр.
– Пишите, Пулькер. Убитый несомненно убит. Пал, стрелой пронзенный, точнее, болтом, в область переносицы. Жертва, по словам свидетелей, является Топасом Броско, портным, проживающим по адресу… ну, после впишете. Мужчина, на вид тридцати пяти-сорока лет, сложения астенического, парика не носил, бороду брил. Одет в синий кафтан, желтый жилет, рубашку в крапинку, розовые панталоны, коричневые нитяные чулки и черные козловые башмаки. То есть традиционный костюм киндергартенского гражданина. При себе имел кошелек, в котором находились – набор наперстков, подушка с булавками, ножницы и деньги в серебряных и медных монетах невысокого достоинства, общей суммой пятнадцать букеров. На безымянном пальце левой руки – гладкое кольцо белого металла.
– Он вдовец был, – подсказал Пулькер.
– Но родственники у него имеются?
– Верно.
– Так уточните у них, не пропало ли что-либо из его вещей.
В рядах горожан послышался ропот. Пришлось объяснить, что я вовсе не намереваюсь заподозрить кого-то из них в воровстве. Просто от меня потребовали действовать в соответствии с общепринятыми нормами. Вот я и действую.
– А теперь… – Я снова смерила взглядом расстояние от переулка Ласковых Телят до пивной, поглазела на флюгер. Нет, все-таки это был не дракон. – А теперь – вот что. Чтобы, срикошетив от флюгера, стрела вонзилось в лоб несчастному Броско, она должна была перевернуться в воздухе. Чего в природе не бывает. Это во-первых. Во-вторых, дабы вообще достигнуть переулка, стрела должна была лететь по совершенно немыслимой траектории. Из чего следует: естественным путем происходить события, так, как их излагают свидетели, попросту не могли…
– Стоп-стоп-стоп! – прервал меня бургомистр. – Этого, Пулькер, записывать не надо. Вы что, милиса, хотите сказать, что мы все лжем? Полгорода видело, как стрела отскочила от флюгера и поразила бедного портного, а вы, которой здесь вообще не было, утверждаете, что этого не произошло? Что же, по-вашему, случилось? За флюгером притаился стрелок, которому зачем-то понадобилось убивать безобидного портного?