Я облегченно вздохнула. Нетрадиционный гандхарв, наоборот, подобрался.
– В общем ты, почтенная канья, проходи себе, а мы как-нибудь сами…
– Что значит «сами»?
– А то и значит! Или будешь врать, что одна сюда прибыла? Кто тебя прийти сюда надоумил? А мы тут истомились. Паломников давно нет! Проезжал тут днями какой-то старый колдун, но и он-то нас, каналия, обесчестить не хотел… Или твои спутники будут против?
Я задумалась. В сущности, что я знала о пристрастиях большинства из них? Бан, Ауди, Кирдык и Ласкавый принадлежали к закрытым мужским сообществам, каковыми являются рыцарские ордена и спецслужбы, а о царящих там нравах многое говорят. Но что-то мне подсказывало, что подозрения мои беспочвенны.
– Да, они будут против.
– Ничего! – пронзительно крикнул он. – Не захотят – заставим, не умеют – научим!
«Что, гандхарвы тоже разделяют идеи учения апчхе?»
Из-за деревьев высыпала орава подобных же существ. И я поняла, что мне придется защищать честь моих спутников с оружием в руках.
Это была самая странная драка за все это приключение. Можно сказать – неприличная. Я была хорошо вооружена, а у гандхарвов не имелось ничего, кроме ситаров, дутаров и прочих струнных инструментов, а также цветочных гирлянд, которыми они и пытались по мне заехать. А заодно вцепиться мне в волосы (хвала богам, они у меня короткие) и исцарапать физиономию. Бойцы они были никакие, но их было много – общим количеством двадцать семь штук. Так что я отбивалась, как умела. Умела я хорошо, но проблема была в том, что гандхарвы – существа бессмертные, и причинить им серьезный урон невозможно. Но кое-что все-таки получалось. Оказалось, что демоны соблазна не выносят, когда причиняют урон их внешности. Даже отсечение одного из пропитанных розовым маслом локонов вызывало у каждого гандхарва возмущенный вопль, а уж если чиркнуть мечом по нарумяненной щечке – тут такое начиналось!
Попортив им вывески, я злорадно заорала:
– Что? Думаете, на вас хоть один мужик польстится?
И рыдающие гандхарвы разбежались, роняя ситары и ожерелья, – прихорашиваться. Я же поспешила к нашему обозу.
– Скорее! Вперед, пока путь свободен!
Пока поднималась в седло, я уловила на себе сочувственные взгляды. Поправляя разлохмаченные волосы и застегивая несколько пострадавшую в драке куртку, я догадалась, что у моих товарищей, кажется, сложилось неверное впечатление о том, какой ценой я купила им свободный проезд. Но объяснять было некогда. Иначе, боюсь, гандхарвам и бессмертие бы не помогло.
Мы спешно проехали нехорошую рощу, а дальше дорога снова пошла круто вверх.
– Еще какие-нибудь испытания будут? – спросила я Пи Си. Сил и желания соблюдать правила этикета не было никаких, поэтому я обошлась без словесных заморочек. Удивительно, но Пи Си тоже ответил просто.
– Разве что наги… они там, в скалах.
– Тогда пусть их Шланг пением зачаровывает.
Но испытывать вокальные данные миннезингера на сей раз не пришлось. Наги и нагини, говорят, мудры, как и положено змеям, и от встречи с нашей компанией уклонились.
Так что ехали мы почти без приключений, если не считать того, что обезьяна во время привала похитила один из порхающих кинжалов То Виджу-псе, а Пи Си не позволил ее убить, заявив, что наглая тварь вполне может оказаться кем-то из перерожденных прежних паломников.
И, наконец, нашим взорам открылся монастырь.
Он находился на горной террасе, поросшей соснами и кипарисами. Кровля храма тускло блестела – не иначе, была вызолочена, а ворота когда-то были украшены росписью, которая от времени почти полностью облезла и заросла мхом. У ворот изгибались два огромных каменных дракона. Морда одного расплылась в откровенной ухмылке, другой же прикрывал глаза лапой, точно пытаясь скрыть слезы. Позади монастыря высилась сплошная скальная стена, и от нее до дальних вершин я не видела ни дороги, ни тропинки. Перед воротами был установлен молитвенный барабан, отличавшийся от тех, что мы видели при дорогах, наличием большого бронзового колокола.
Пи Си слез с повозки, чтоб ударить в него, но не успел. Ворота приоткрылись без скрипа – должно быть, петли регулярно смазывали, – и вышел старый монах в выцветшей малиновой рясе, лысый, круглолицый и приземистый. В руке он держал пустое ведро.
– Плохая примета, – прошептал Шланг. Неизвестно, когда он успел набраться поволчанских суеверий.
Пи Си поклонился монаху и сказал:
– Дары от князя Бо-яна святейшему Читтадритте!
Монах невозмутимо прошел мимо, к статуе меланхолического дракона, подставил к его морде ведро, дернул за лапу. Она служила рычагом, и незамедлительно после этого действия по каменной морде заструилась вода. Ожидая, пока ведро наполнится, монах спокойно произнес:
– Проезжайте. Брат Дырбулщир Цапцарап во дворе, он проводит вас к настоятелю.
Пока посланцы Оу-йе открывали ворота пошире, чтобы прошли повозки, Ласкавый заметил:
– А охрана-то у них здесь – никуда…
Кирдык пожал плечами.
– Святые люди, чего ты хочешь…
Во дворе мы увидели небольшой фруктовый сад и огород, где грядку рыхлил монах еще более старый и круглый, чем предыдущий. От своего занятия при нашем появлении он оторвался с явной неохотой. Больше не было видно ни одного человека.
Пи Си со свойственной его нации терпеливостью вновь начал излагать цель своего приезда.
– А их тут неплохо кормят, – одобрительно сказал Ауди, оглядывая упитанную фигуру монаха.
Шланг покосился на меня.
– Как же тебя внутрь пропустят? Монастырь-то, пи, мужской…
– В восточный монастырь с западным уставом не ходят. Тут свои нравы.
Шланг хохотнул, хотя я имела в виду совсем не то, что он подумал.
Монах воткнул тяпку в землю.
– Идемте. И не беспокойтесь о ваших лошадях. Брат Дамбо Бумбум позаботится о них.
Мы поднялись по ступеням, истертым стопами многих поколений паломников, и вошли в храм. Монах вел нас через один из боковых приделов, сквозь анфиладу расписных колонн, между которыми свисали шелковые полотнища с изображениями местных богов и демонов. Я полагала, что мы направляемся в настоятельские покои, но не тут-то было. Монах препроводил нас прямо в святилище, где коленопреклоненный настоятель совершал моление, возжигая ароматические палочки перед статуей духа Невидимых Слез. Здесь он был изображен не в виде дракона, как у ворот, а в образе длинноволосого и длинноносого мужчины с печальным лицом.
Преподобный Читтадритта, несомненно, принадлежал к другому народу, чем встретившие нас монахи. Он не был ни плосколиц, ни узкоглаз, ни упитан. Но он был еще старше своих подчиненных. Глядя на ветхого маленького старичка, я подумала: «Если амрита продляет жизнь, но не продляет молодость, на фига она тогда сдалась?»
Но он, безусловно, находился в здравом уме, и взгляд у него был ясный.
– Приветствую вас в нашей скромной обители, добрые паломники.
Он говорил на общем языке, избавив меня от надоевших обязанностей переводчицы.
Пи Си завел свою песню о подарках князя и его насущной просьбе, но настоятель лишь махнул в ответ сухонькой лапкой.
– После, после… Сейчас брат Дамбо покажет вам гостевые кельи, а затем прошу ко мне отобедать, чем боги послали…
– Отец настоятель… – сурово начал граф Бан, однако преподобный Читтадритта не дал ему договорить.
– И это после. Долг гостеприимства прежде всего. Никаких деловых разговоров до обеда и во время обеда.
Граф-воевода оглянулся на соратников и понял, что они его не поддержат. Пришлось ему снова последовать за монахом.
Келья, куда меня поместили, не располагала никакими удобствами, кроме циновки, но по крайности это было отдельное помещение. И нечего было обижаться – это монастырь, а не гостиница, да и гостиницы я видывала похуже. После краткого отдыха брат Дамбо вновь созвал нас и проводил теперь уже в настоятельские покои. Там нас усадили на старинные потертые ковры и подали угощение. Не скажу, чтоб оно было вкусным, но зато горячим и обильным. Я нашла для себя приемлемой лишь местную разновидность пельменей – в них даже было мясо, оказалось, что по здешнему уставу оно разрешено, запрещены лишь птица и рыба. А мои спутники в охотку наворачивали и рисовую кашу, и болтанку из муки, молока и масла. Масло в больших количествах добавляли и в чай, поэтому гости отдавали предпочтение местному пиву – чангу, слабому, мутноватому, но довольно приятному на вкус.
Верный своему утверждению, преподобный Читтадритта за едой о делах не говорил. Но и не молчал. Он увеселял нас рассказом о том, откуда, собственно, обитель добывает провиант.
– У нас подсобное хозяйство, небольшое, но приличное: коровы, яки, козы… Опять же сад, огород. А то, что мы не можем получить собственными трудами, присылают нам дарители. И сейчас благочестивый князь, кроме шелков и жемчуга для украшения храма, прислал нам в изобилии муки и риса… Перезимуем.
Прислуживали за обедом все те же братья Дырбулщир и Дамбо, и это побудило графа Бана задать не вполне тактичный вопрос:
– А где же все прочие монахи, святой отец?
– Здесь больше никого нет. Устав строг, за стенами манят соблазнами нагини и дакини…
«…и гандхарвы», – чуть было не ляпнула я, но вовремя прикусила язык.
– …поэтому братия редко пополняется. Сейчас в монастыре остались только два монаха из Горного Дебета…
– Немудрено, что они такие упитанные, – промолвил Ауди, – провианта-то запас на полный состав присылают.
«Что ж, по крайней мере здесь резкое сокращение братии не вызвано действиями Анофелеса… если он вообще здесь был».
– Скажите, мудрый Читтадритта, а вообще у вас часто бывают посетители? – все-таки задать прямой вопрос было бы неучтиво.
– Как сказать… Почтенная гостья имеет в виду монастырь или его окрестности?
– И то, и другое.
– Несколько месяцев назад в одной из долин, что по ту сторону скальных стен, поселился некий чужеземец. В обители он не был. Иногда мы видим его, когда поднимаемся на башню или на кровлю храма. Очевидно, он из тех, кто побеждает соблазн, поселившись посреди него, и зачаровывает демонов игрой на флейте, а потому мы дали ему имя «отшельник Свояхатта».
Граф Бан нетерпеливо встряхнул головой.
– Несколько месяцев – это нам не подходит. Не был ли кто в обители или рядом с ней в последние несколько дней?
– Вижу, что приятному времяпрепровождению за вкушением пищи пришел конец, и торопливые миряне жаждут помощи скромного настоятеля. Но вначале – к тем, кто обратился раньше. – Настоятель хлопнул в ладоши. – Брат Дырбулщир, убери остатки обеда. Брат Дамбо, принеси из книгохранилища свиток под грифом «кувыркающийся дракон». А я должен попросить кого-нибудь из уважаемых гостей сопровождать брата Дамбо – он весьма немолод, а свиток – на верхней полке.
Я вызвалась в помощь монаху. Поскольку в храме Края я довольно много времени провела в книгохранилище, мне было интересно, чем оно отличается от здешнего. Так вот, принципиальных отличий я не заметила. Разве что лестниц у книжных полок не было. Очевидно, для укрепления силы духа. Вскарабкавшись наверх по полкам, я, следуя указаниям брата Дамбо, нашла нужный свиток в бронзовом футляре и спустилась с ним. Когда я передавала свиток старому монаху, то ли брат Дамбо не рассчитал сил, то ли футляр подкачал – но монах свиток выронил, и тот покатился по полу. Я подхватила его, и взгляд мой упал на выцветшие строчки.
«Прежде, чем начать любовную битву, надлежит сесть в позу для медитации, сосредоточить свой дух и упорядочить телесную энергию, вбирать в себя чистый воздух через нос и выдыхать грязный воздух через рот, несколько раз щелкнуть зубами, языком собрать слюну во рту, сделать гимнастические упражнения…»
Я вернула свиток брату Дамбо, и мы вернулись в покои настоятеля. Преподобный Читтадритта с торжественным видом передал его Пи Си, произнеся при этом:
– Держа в руке золотую печать, едешь на буйволе задом наперед. Одним перстом поворачиваешь вспять воды Желтой Реки. Дракон следует попятному движению от Холма к Огню, и попадает прямо на вершину горы Куньлунь.
Тем временем я спросила шепотом у Шо Че-дза:
– А сколько лет князю Бо-яну?
– Нефритовый владыка уже отмерил Бо-ян Ши-гуну тринадцать весен, – с важностию ответил посланец.
«Да, вовремя они начали беспокоиться о наследнике для своего князя. Ну, Нефритовый владыка ему в помощь…»
После того, как Пи Си произвел все ритуальные телодвижения и произнес все этикетные благодарности, граф Бан выступил вперед.
– Преподобный, я задал вопрос.
– Как миряне нетерпеливы! Если б вы прожили столько, сколько я, то поняли бы, что поспешность нужна только при ловле тех неприятных насекомых, что населяют циновки иных монахов.
– Настоятель, я тоже не молод, хоть и не продлял свою жизнь с помощью амриты. И знаю, что ловля того, кто мог посетить эту обитель – занятие, не требующее отлагательств!
– Эк завернул, пи! – тихо прокомментировал Шланг.
– Что ж, я отвечу. Два дня назад к нам прибыл некий чужеземный пандит. И я сразу понял, что он не тот, за кого себя выдает.
– И вы сразу не сказали нам об этом!
– Что пользы, если его больше нет здесь?
Граф Бан с трудом сдерживал гнев.
– Я понимаю, настоятель, что вы давно отрешились от мирского. Но некоторые вещи недоступны моему пониманию. Вы догадались, что он бандит, и все же дали ему приют!
– Не бандит, а пандит, то есть мудрец, – поправил настоятель.
– Неважно. Он хуже, чем бандит. Он – черный маг, и если он пройдет по одной из троп, ведущих из вашего монастыря в тайную страну…
– Я вижу, вам известно о нашей обители больше, чем иным жителям закатных стран.
– Да, это так. Один из моих предков прошел этим путем. Он не вернулся, но вернулся его сюзерен, герцог Курвляндский. От него и дошли до нашей страны сведения о том, что в тайную страну нельзя попасть, минуя обитель Невидимых Миру Слез…
– И это так. Весь вопрос – в какую страну?
– А она не одна? – поразился граф Бан.
– Сколько в точности – неведомо даже мне, прожившему здесь долгие годы. О некоторых мы имеем сведения, о некоторых нет. В незапамятные времена те, кто основал эту обитель, построили в ней лабиринт, имеющий несколько выходов. Одни веду в огражденные долины, другие – в пещеры и подземные ходы. На выходах из лабиринта лежат мощные заклятья, в подземных переходах скрываются ловушки. И все же в течение столетий смельчаки приходили сюда, стремясь через эти пещеры и долины найти путь в таинственную Камбалу или в Агарку, прибежище неведомых нам сил. Одни искали амриту, напиток богов, другие – принадлежавшее тем же богам оружие, способное сиять ярче тысячи солнц и сжигать миры. Они уходили туда и почти никогда не возвращались…
– Куда же пошел злой колдун? – не выдержал Ауди.
– Я же сказал – не знаю. Он ушел ночью, пока мы спали.
– И вы не сделали ничего, чтобы его остановить?
– Зачем? – настоятель пожал плечами. – Меня подобные вещи уже не волнуют.
– Преподобный, вы не представляете, насколько этот человек опасен, – Бан кипел от возмущения.
– О, я знаю, что им владеет схьер… злой дух, – безмятежно отвечал Читтадритта. – И у него есть вещь, запретная в этом мире. Но от мира я, как вы уже подметили, отрешился.
– Зато мы – нет. И если миру угрожает напасть, мы должны ее предотвратить. Скажите нам только, куда он пошел, а мы его остановим.
– Я могу лишь предполагать… Если этим пандитом владеет тот же дух нетерпения, что и вами, он, скорее всего, выбрал долину Золотого Субургана, где обитает отшельник Свояхатта. Ведь она ближе всего.
– Почему вы так думаете? – спросил граф-воевода.
– Есть предание, что некие боги – какие именно, предание умалчивает – построили в глубине долины Золотой Субурган. А построив, скрыли его от людских глаз. Но говорят, что если кто-то найдет это малый храм, то исполнится его заветное желание. Поэтому долину эту порой называют долиной Сбычи Мечт. Она притягивает не только людей – там собираются наги и нагини, даки и дакини…
– И еще этот отшельник, – вставила я.
– Но я не слышал, чтоб кто-нибудь нашел то, что искал. Впрочем, оттуда не возвращаются…
– Этот негодяй непременно найдет! – решительно сказал граф. – Настоятель, вы должны немедленно направить нас в эту долину.
– Не так скоро, добрый мирянин, не так скоро. В долину может пройти лишь один человек. Такое заклятие. Иначе сработает ловушка.
– Я готов! – гордо произнес граф.
– И я! – пробасил Ауди.
– Я, в общем-то, тоже не против… – встрял Шланг.
– Погодите, дети мои. Кто пойдет, выяснится не раньше, чем я подвергну вас испытанию. Таков ритуал. Не бойтесь, это быстро и не больно. – Он встал, отряхнул рясу. – Идемте. А вы, – настоятель обернулся к посланцам князя Бо-яна, – возвращайтесь в свои кельи и отдыхайте.
У меня не было особого желания тащиться в эту долину и, тем более, подвергаться какому-то испытанию. Но отрываться от остальных было бы нехорошо, и я последовала, как и прочие, за настоятелем.
Лестница, по которой он провел нас, ничем не освещалась. Однако настоятель передвигался по ней шустро.
«Привык за столько лет… или столетий, если правда, что он нашел источник амриты. Кстати, где он может быть? Впрочем, это сейчас неважно».
Под лестницей было ощутимо просторно. В темноте мы пребывали недолго. В руках у Читтадритты вспыхнуло пламя. То ли он умел высекать его из пальцев, то ли в рукаве у него было припрятано огниво.
Один за другим настоятель зажег девять масляных светильников в каменных чашах. Мы находились в зале, купол которого терялся во мраке. Судя по сквознякам, гулявшим здесь, из зала было несколько выходов. Или входов.
В лабиринт.
– Встаньте на колени, – распорядился настоятель, – и очистите свое сознание от всяких мыслей.
– Это мы завсегда, пи… – сообщил миннезингер.
– Помолчите, Шланг, – прервал его Бан. – Это необходимо?
– Совершенно необходимо.
– Но разве нам не следует помолиться?
– Молитесь, если хотите. А потом очистите сознание.
Мы, все шестеро, последовали указаниям Читтадритты. Возможно, он знал, что делать. А может, просто хотел показать, кто в этом монастыре настоятель.
– А теперь, – выдержав паузу, – сказал он, – пусть каждый из вас назовет свое заветное желание.
– Я хочу отблагодарить своего сюзерена царя Ивана, – отчеканил граф Бан, – и отомстить врагу, причинившему зло моему ордену и всему миру.
– Отмстить – это дело героя, – поддержал его Ауди.
– Хочу, пи, снять свое проклятие, – сообщил Шланг, – и отомстить той гадине, которая его наложила.
– Хочу выяснить, какая наволочь меня подставила, и отомстить ей, – мрачно признался Ласкавый.
– Я, конечно, уже кое-кому отомстил, – сказал Кирдык. – Но не всем. Враги всегда найдутся.
Поскольку я в этот героический разговор не вмешивалась, настоятель счел нужным обратиться ко мне персонально.
– А ты, паломница? Ты тоже хочешь отомстить своим врагам?
Я пожала плечами.
– Да у меня, в общем-то, и нет врагов. Я помыться хочу. От самого Суржика освежиться не приходилось.
– Подумаешь, – хмыкнул Кирдык. – Что наросло меньше, чем на два пальца – не грязь, а что больше – само отвалится.
– Замолчите все! – сурово приказал Читтадритта. – Я должен открыть свой дух просветлению. Тогда я укажу, кто, единственный из вас, сможет пройти.
Какое-то время он стоял, уставившись на пламя светильника и повторяя что-то вроде «бум, бум, бум». Затем резко повернулся и ткнул в меня пальцем.
– Что, опять? – возмутилась я.
– Действительно, – сказал граф-воевода. – Неужели никто из нас более не достоин?
– Против просветления не попрешь, – отрезал Читтадритта.
– А как же колдун испытание прошел? – ехидно осведомился Ласкавый. – Тоже по просветлению?
– Он не проходил испытания. Ведь там не стояла проблема выбора. Он пришел один. А отшельник вообще попал туда другим путем…
– Ну ладно, в долину, так в долину, – вздохнула я. Если верит гандхарвам, апсарам и дакиням сексуальную ориентацию не меняли, и от них я была в безопасности. К тому же еще неизвестно, точно ли Анофелес прошел в ту долину.
– Не спешите! – граф Бан заступил мне путь. – Мы должны посоветоваться… обсудить…
– Я внимательно слушаю вас, граф.
– Как мы могли заметить, Анофелес сменил тактику в сравнении с прежними временами. Он действует через сны. По-видимому, Золотой Фазан помогает ему в этом.
– Совершенно с вами согласна.
– Но как вы собираетесь ему противостоять?
– Есть у меня в запасе одна фишка… – я вспомнила то простенькое заклинание для блокировки сознания, которым воспользовалась против демона Лахудры. Если оно сработало против демона, то супротив обычного мага всяко должно помочь.
– Погоди-ка! – Ауди наморщил лоб. – В долину может пройти один человек – так? Если Этель-Прис поймает колдуна, как она приволокет его назад? Сколько человек может оттуда выйти?
– Не знаю, – спокойно ответил Читтадритта. – На моей памяти никто оттуда не выходил.
«Ничего себе, утешительное заявление! Но я же туда собралась не Золотой Субурган искать…»
– Придется мне разобраться с ним на месте.
– Я не согласен, пи! – возопил Шланг. – А кто с меня заклятие снимет, пи?
– Прекратите, Шланг! – оборвал его граф. – На кону – судьбы человечества, а вы все о своей карьере.
Настоятель не дал развернуться дискуссии.
– По-моему, кто-то тут спешил…
– Хорошо. Не будем тянуть время. Показывайте вход, настоятель.
Хорошо, что я не оставила в келье сумку. Мало что может понадобиться. А необходимое количество оружия всегда при мне.
Настоятель взял меня под руку и провел к одному из темных провалов в стене.
– Вот. Идите, и что бы ни услышали, не бойтесь, не останавливайтесь и продолжайте путь. Что бы там ни было, оно способно поразить лишь идущего следом.
Предупреждение было, полагаю, предназначено не столько мне, сколько моим спутникам.
– Да помогут вам всемогущие боги, – тихо произнес граф.
И, когда я уже склонила голову, чтобы ступить во тьму, Ласкавый крикнул:
– Действуй по обстоятельствам!
И на том спасибо.
Однако Читтадритта не случайно сказал «что бы ни услышали», а не «увидели». Было темно. Очень темно. При том, что я неплохо ориентируюсь в темноте, различить что-либо казалось невозможным. Не иначе как вследствие заклятия. Какое чудовище ожидало меня здесь, во мраке?
Потом вдалеке, в конце тоннеля, забрезжил свет. Я не удосужилась подняться на монастырскую башню, чтоб взглянуть на пресловутую долину, но отсюда, из каменного подземного коридора, мне чудилось, будто я вижу прекрасный сад. Цвели яркие цветы, летали пестрые птицы, потоки воды, звеня, стекали со склонов. Я сделала шаг навстречу этому великолепию, и тут же у меня за спиной словно бы лязгнули гигантские челюсти.
«Иди вперед», – вспомнила я и последовала совету. Но все же рискнула обернуться – этого мне Читтадритта не запретил. Поскольку было уже не так темно, я поняла, что челюсти мне не примерещились. Они – каменные или железные – этого я разобрать не могла, действительно сомкнулись, пропустив меня, и если следом кто-то шел, его бы перемололо.
«Интересно, так действует магия, или это какой-то механизм?»
Но задумываться об этом было некогда, и я поспешила вперед, к выходу.
Долина Золотого Субурбана… то бишь Субургана, или как она там еще называлась, не обманула моих ожиданий. Давно не видела я такой красивой местности. Цветы и кустарники, кедры, рододендроны и магнолии и многие другие растения, на которые моих познаний в ботанике не хватило, заполняли ее. Птицы перепархивали с дерева на дерево, в кустах шуршали какие-то мелкие зверьки. Если здесь водились демоны и демоницы, они основательно попрятались. Человеческого присутствия тоже не было заметно. Хотя от настоятеля мне было известно, что один человек здесь точно есть. Вот только встречаться с этим Свояхаттой мне не хотелось. Не знаю почему, но вспомнилась слышанная когда-то история об отшельнике, жившем в уединенной долине. Он приютил у себя некую воинственную девицу, а та своими выходками довела его до самоубийства. Свояхатта, должно быть, тоже знал эту историю, потому и не показывался.
А вот насчет Ик Бен Банга, он же Анофелес… Поболтавшись какое-то время по долине, я нигде не обнаружила его следов. Может, он затаился, потому что я была настороже?
А что, если притвориться, будто я расслабилась и забыла о его существовании? Тогда, скорее всего, он попытается меня усыпить. Будет мне сны золотые или, наоборот, страшные навевать, а я поставлю мыслеблок, и едва он себя выдаст, за руку – цап!
Да, план «Спящая принцесса» может сработать. А способ расслабления просто напрашивается. Не знаю, за какой такой мечтой приходили в долину другие посетители, но свою я искренне изложила настоятелю.
Когда путешествуешь в мужском обществе – а именно в таком мне обычно и приходится путешествовать, – проявлять особую брезгливость не приходится. Но душа и тело сильно стосковались по помывке.
Ближнедальний Восток славится своими банями. Но в данном регионе нам ни одной не попалось. То ли считалось, будто паломникам о подобном помышлять не пристало, то ли местные пастухи, учитывая холодные ночи и еще более холодную воду в горных реках, пренебрегали правилами гигиены. А в долине кое-где вода прогрелась, у меня же в сумке имелась чистая рубашка и смена белья… и забери меня Край, если я не воспользуюсь этим.
У реки, где водопад свергался на плоский камень, и брызги фонтаном взметались вверх, я разделась и влезла в воду. Возможно, из-за кустов за мной наблюдали демоны. Возможно, с башни монастыря – дебетские монахи. Мне было все равно. Пускай я голая и безоружная (ну, почти), зато чистая!