Страница:
— Прости…
Я не знал, как отнестись к словам Дайан, и не понимал, делает ли она хорошую мину при плохой игре, оказавшись отвергнутой, или ей все безразлично. Не исключено, что Дайан пытается показать свой ко мне интерес, не желая меня отпугнуть. Но возможно, она говорит искренне и действительно думает то, что говорит. Эту женщину я не понимал.
— Что мы будем делать с «Ревер»?
— Мы?
— Да. Ты и я.
— Похоже, Дайан, у меня в этой стране нет будущего.
— Вздор! Они обязательно найдут убийцу Фрэнка, и с тебя снимут все подозрения. Джил уйдет на покой. Арт — вне игры. Таким образом, остаюсь лишь я.
Уверенность Дайан мне импонировала, но говорить о моем будущем в «Ревер» было просто смешно, поскольку я сомневался, что к тому времени, когда уйдет на покой Джил, останусь на свободе.
— Линетт Мауэр сказала, что будет продолжать инвестировать «Ревер», если руководить фирмой стану я.
— Отлично сработано! — восхитился я.
— Джил с тобой разговаривал?
— Да. Вчера вечером он пригласил меня в свой клуб.
— Знаю, — улыбнулась Дайан. — И что он тебе сказал?
— Неужели тебе об этом не известно?
— Я неплохо информирована, но все же не в такой степени.
— Он хотел получить от меня обещание, что я поддержу любого, кто придет на его место. Будь то ты или кто-либо иной.
— Кто-либо иной? — вопросительно подняла брови Дайан.
— Да. Джил сказал, что, возможно, пригласит в качестве старшего партнера какого-нибудь опытного человека из венчурного бизнеса.
— Хм-м… — сдвинув брови, протянула Дайан.
— Тебе следует пошевеливаться.
— Видимо, так.
Мы приканчивали пиво в молчании. Дайан впала в задумчивость, и я чувствовал, в каком темпе начал работать ее мозг. Интересно, насколько можно ей доверять?
Ответа на этот вопрос у меня не было.
Мы вышли из бара. Дайан отправилась пешком, а я успел остановить проезжающее мимо такси. Когда я прибыл домой, часы показывали всего лишь восемь.
Я знал, что мне следует наслаждаться свободой, поскольку становилось ясно, что скоро я ее потеряю. Оказалось, что ожидание ареста — занятие весьма утомительное.
Я обвел взглядом гостиную, которая без Лайзы и ее разбросанных повсюду вещей казалось совершенно пустой. Я ничего не слышал о жене с того момента, как она улетела в Калифорнию, и даже не знал, где она остановилась. Келли отказалась мне это сообщить, так же как и мамаша, которой я звонил дважды. Я даже пытался связаться с ее братцем, но мне сказали, что я ошибся номером. Эдди, видимо, переехал, а когда я позвонил в службу информации, мне ответили, что местонахождение мистера Эдварда Кука им неизвестно.
Выдержать остаток вечера в одиночестве, гоняя по кругу мысли о Лайзе, полиции и Дайан, я был просто не в силах, поэтому отправился в «Красную шляпу». Кайран и пара его приятелей уже были на месте. Пиво, дружеская болтовня и смех помогли мне снять напряжение.
Домой я вернулся поздно, находясь в легком подпитии. На автоответчике мигал красный огонек. Там оказалось одно сообщение:
«Привет, Саймон, это Джон. Сейчас около половины девятого. У меня есть кое-какие интересные для тебя сведения о „Био один“. Не мог бы ты заскочить ко мне завтра вечером, чтобы мы все обсудили? Примерно в восемь. Позвони».
Звонить было поздно, поэтому я забрался в постель и сразу крепко уснул.
24
25
Я не знал, как отнестись к словам Дайан, и не понимал, делает ли она хорошую мину при плохой игре, оказавшись отвергнутой, или ей все безразлично. Не исключено, что Дайан пытается показать свой ко мне интерес, не желая меня отпугнуть. Но возможно, она говорит искренне и действительно думает то, что говорит. Эту женщину я не понимал.
— Что мы будем делать с «Ревер»?
— Мы?
— Да. Ты и я.
— Похоже, Дайан, у меня в этой стране нет будущего.
— Вздор! Они обязательно найдут убийцу Фрэнка, и с тебя снимут все подозрения. Джил уйдет на покой. Арт — вне игры. Таким образом, остаюсь лишь я.
Уверенность Дайан мне импонировала, но говорить о моем будущем в «Ревер» было просто смешно, поскольку я сомневался, что к тому времени, когда уйдет на покой Джил, останусь на свободе.
— Линетт Мауэр сказала, что будет продолжать инвестировать «Ревер», если руководить фирмой стану я.
— Отлично сработано! — восхитился я.
— Джил с тобой разговаривал?
— Да. Вчера вечером он пригласил меня в свой клуб.
— Знаю, — улыбнулась Дайан. — И что он тебе сказал?
— Неужели тебе об этом не известно?
— Я неплохо информирована, но все же не в такой степени.
— Он хотел получить от меня обещание, что я поддержу любого, кто придет на его место. Будь то ты или кто-либо иной.
— Кто-либо иной? — вопросительно подняла брови Дайан.
— Да. Джил сказал, что, возможно, пригласит в качестве старшего партнера какого-нибудь опытного человека из венчурного бизнеса.
— Хм-м… — сдвинув брови, протянула Дайан.
— Тебе следует пошевеливаться.
— Видимо, так.
Мы приканчивали пиво в молчании. Дайан впала в задумчивость, и я чувствовал, в каком темпе начал работать ее мозг. Интересно, насколько можно ей доверять?
Ответа на этот вопрос у меня не было.
Мы вышли из бара. Дайан отправилась пешком, а я успел остановить проезжающее мимо такси. Когда я прибыл домой, часы показывали всего лишь восемь.
Я знал, что мне следует наслаждаться свободой, поскольку становилось ясно, что скоро я ее потеряю. Оказалось, что ожидание ареста — занятие весьма утомительное.
Я обвел взглядом гостиную, которая без Лайзы и ее разбросанных повсюду вещей казалось совершенно пустой. Я ничего не слышал о жене с того момента, как она улетела в Калифорнию, и даже не знал, где она остановилась. Келли отказалась мне это сообщить, так же как и мамаша, которой я звонил дважды. Я даже пытался связаться с ее братцем, но мне сказали, что я ошибся номером. Эдди, видимо, переехал, а когда я позвонил в службу информации, мне ответили, что местонахождение мистера Эдварда Кука им неизвестно.
Выдержать остаток вечера в одиночестве, гоняя по кругу мысли о Лайзе, полиции и Дайан, я был просто не в силах, поэтому отправился в «Красную шляпу». Кайран и пара его приятелей уже были на месте. Пиво, дружеская болтовня и смех помогли мне снять напряжение.
Домой я вернулся поздно, находясь в легком подпитии. На автоответчике мигал красный огонек. Там оказалось одно сообщение:
«Привет, Саймон, это Джон. Сейчас около половины девятого. У меня есть кое-какие интересные для тебя сведения о „Био один“. Не мог бы ты заскочить ко мне завтра вечером, чтобы мы все обсудили? Примерно в восемь. Позвони».
Звонить было поздно, поэтому я забрался в постель и сразу крепко уснул.
24
Без десяти восемь я уже был рядом с домом Джона в районе Саут-Энд. Мне не терпелось узнать, какой информацией в связи с «Био один» хочет поделиться со мной Джон. Я нажал кнопку звонка его квартиры у входной двери дома, но ответа не последовало. Видимо, я прибыл слишком рано. Он говорил о восьми часах, и я оставил на его автоответчике сообщение, что обязательно буду. Следовательно, Джон должен скоро появиться. Я решил подождать его на улице.
Было холодно, и очень скоро я начал бормотать себе под нос проклятия в адрес Джона. В витрине картинной галереи рядом с его домом сияли всеми красками лета пейзажи. Я решил насладиться искусством и заодно согреться, но галерея закрывалась, и дама за стеклянной дверью, увидев меня, отрицательно качнула головой. Начал накрапывать дождь.
Дверь дома наконец распахнулась, и из нее вышел человек. Это был высокий крашеный блондин. В его ухе поблескивала бриллиантовая серьга. Я проскользнул мимо него в дом, удостоившись при этом подозрительного взгляда, и поднялся на второй этаж. На площадку лестницы выходили две двери. Одна из них была приоткрыта, и из щели на темную площадку пробивался свет. Это была дверь Джона.
Интересно, почему он не отвечает, подумал я и толкнул дверь.
— Джон?
Никакого ответа. Я вошел в квартиру.
— Джон!
Он лежал лицом вниз на полу в центре гостиной. На спине рубашки была дыра, вокруг которой расплылось кровавое пятно.
— Джон!
Я подбежал к нему. Его постоянно бледное лицо было прижато к полу, из угла рта сочилась красная струйка, а уже погасшие глаза смотрели в пустоту.
Не зная, как поступить, я попытался нащупать на его шее пульс, одновременно лихорадочно размышляя, с чего лучше начать — с искусственного дыхания рот в рот или с закрытого массажа сердца. Но размышлял я зря. Шея все еще хранила тепло, но Джон был уже мертв.
Ощущая во всем теле слабость, я не мог оторвать от трупа взгляд. Время, как мне казалось, остановилось, а мой мозг отказывался осознать происходящее. Опустившись на колени рядом с телом, я закрыл лицо ладонями. Перед моим мысленным взором вновь возникло тело, обнаруженное мною всего четыре недели назад.
Какая ужасная смерть!
Услыхав за спиной шорох, я оглянулся. Мне показалось, что появился убийца, который прятался где-то в квартире. Но на пороге стояла всего лишь высокая негритянка в черном платье в обтяжку под распахнутой шубой. Увидев меня, она взвизгнула.
— Он умер, — сказал я. — Вызывайте полицию. Она кивнула и выбежала из квартиры. Я услышал, как хлопнула дверь напротив.
Я обежал взглядом комнату. Все в ней, как мне показалось, оставалось на месте. На полу ничего подозрительного я тоже не увидел. Револьвер, во всяком случае, там не валялся. Джон умер совсем недавно, и не исключено, что убийца все еще находился в квартире. Я не захотел проверять это предположение на практике и вышел на лестничную площадку. На стук в дверь напротив никто не отозвался.
Я постучал сильнее.
— Да? — послышался голос. Судя по испуганному тону, открывать дверь женщина не собиралась.
— Это я. Человек, который нашел Джона. Вы вызвали полицию?
— Да. Они будут здесь через минуту.
— Отлично, — бросил я и сбежал вниз, чтобы встретить копов у входа.
Они не заставили себя ждать. Через две минуты с ревом сирены и сверканием проблесковых маячков к дому подкатила патрульная машина и следом еще одна. Я жестом показал им на второй этаж и, поднявшись за ними, остался ждать на площадке, чтобы не мешать проводить осмотр квартиры и тела.
В течение последующих десяти минут в дом устремлялись все новые и новые люди. Один из них, сержант по фамилии Коул, узнав у меня, как я обнаружил тело, попросил подождать на первом этаже здания в крошечной прихожей.
Через некоторое время Коул снова удостоил меня своим появлением. Это был невысокий человек с моложавым лицом, но уже седеющей шевелюрой. Он попросил меня проехать с ним в участок и дать там показания.
Я согласился, и мы уехали от дома Джона в машине без каких-либо опознавательных знаков полиции. Через пару минут мы уже были в участке, где меня сразу провели в комнату для допросов. Примерно через полчаса компанию Коулу составил еще один детектив. Полицейские держались деловито, но вполне дружелюбно.
— Мистер Эйот, не согласитесь ли вы ответить на несколько наших вопросов?
— Охотно отвечу, — сказал я.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Коул. Он извлек из нагрудного кармана карточку и, глядя в нее, монотонно забубнил: — Вы имеете полное право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть позже использовано против вас в суде. Вы также имеете право воспользоваться услугами адвоката как до допроса, так и в ходе последнего. Если вы не располагаете средствами для оплаты услуг адвоката, защитник будет назначен вам решением суда, и выделенный юрист бесплатно окажет вам необходимые услуги до допроса или в ходе последнего. Если вы решите воспользоваться этими правами, то можете отказаться отвечать на любой вопрос или делать какие-либо заявления. Вы понимаете права, которые я вам только что разъяснил?
Это выступление меня потрясло.
— Неужели вы меня подозреваете в убийстве? — спросил я довольно зло. Подобное отношение полиции могло вывести из себя даже ангела.
— Вас видели рядом с телом, — ответил Коул. — Мы не узнаем о произошедшем до тех пор, пока вы нам об этом не расскажете. А по закону мы обязаны вас предупредить до того, как вы начнете свой рассказ.
— Но я не могу рассказать вам, что там произошло. Я всего-навсего обнаружил тело и…
— Хорошо, хорошо! — оборвал меня Коул, подняв руку. — Повторяю вопрос: вы поняли то, что я вам зачитал?
— Да, понял.
— И вы желаете продолжать беседу?
Я глубоко вздохнул, понимая, что Гарднер Филлипс настоятельно посоветовал бы мне хранить молчание. Но мне до смерти надоело выступать у полицейских в роли их любимого подозреваемого. Мне казалось, что лучше рассказать им всю правду, чтобы они оставили меня в покое и пустились на поиски того, кто действительно убил Джона.
— О'кей, — сказал я. — Приступайте.
Коул еще раз попросил меня повторить рассказ о том, как я вошел в здание, почему там оказался, как нашел дверь квартиры открытой и не обнаружил ли я там чего-нибудь необычного, кроме тела Джона, разумеется. Я дал ему детальное описание человека, который пропустил меня в здание. Только сейчас я с ужасом осознал, что это мог быть убийца Джона.
— Что вы сделали после того, как обнаружили тело? — спросил Коул.
— Вышел из квартиры и постучал в дверь напротив, чтобы убедиться, вызвала ли соседка полицию. После этого я спустился вниз, чтобы дождаться вас.
— Почему вы так поступили?
— Не хотел нарушить порядок на месте преступления, — тупо глядя на сержанта, ответил я, а тот вопросительно вскинул брови. — Кроме того, я опасался, что в квартире может находиться вооруженный человек. Джон умер всего за несколько минут до моего появления.
— И сколько же времени вы прождали нас на улице?
— Не очень долго. Не более пары минут.
— Понимаю, — протянул Коул, внимательно глядя мне в глаза. — Не могли бы вы пояснить нам, где и когда познакомились с мистером Чалфонтом?
— Мы работали вместе. В венчурной фирме «Ревер партнерс».
— И с какой целью вы намеревались с ним встретиться? Вместе выпить или поужинать?
— Нет. Он позвонил мне вчера и сказал, что хотел бы обсудить кое-какие дела, связанные с работой. Джон попросил заглянуть к нему сегодня в восемь часов вечера, что я и сделал.
Коул, надо отдать ему должное, сразу уловил в моих словах некоторую нерешительность и тут же задал уточняющий вопрос:
— Кое-какие дела, связанные с работой… Не могли бы вы пояснить, какие именно?
Допрос пошел не в том направлении, на которое я рассчитывал. Но понимая, что сержант все равно скоро об этом узнает, я рассказал ему об убийстве Фрэнка и о звонке Джона. После этого интерес Коула к моей персоне явно усилился. Его коллега тщательно фиксировал услышанное.
Когда я закончил рассказ, сержант Коул улыбнулся и сказал:
— Благодарю вас, мистер Эйот. Мы сейчас перепечатаем ваши показания, после чего вы сможете их подписать.
С этими словами они удалились, оставив меня в скверно освещенной, с голыми стенами и лишенной мебели — если не считать простого стола и неудобного стула — комнате. В помещении пахло мочой, дезинфекцией и застарелым сигаретным дымом. На полу у стены стояли два пластиковых стакана из-под кофе — один был пуст, а из второго, наполненного какой-то заплесневелой серо-зеленой жижей, торчал окурок.
Мне ничего не оставалось, кроме как ждать.
Интересно, кто убил Джона? Это случилось как раз перед моим приходом. Не исключено, что убийцей был крашеный блондин, который повстречался мне у дверей. Кто он такой? Я, конечно, не специалист, но для меня парень выглядел как типичный гей. Вполне вероятно, что он был тем звеном, которое связывало убийство Фрэнка и Джона.
Прождав почти час, я начал испытывать нетерпение. Конечно, я понимал, что перепечатка стенограммы займет некоторое время, но так много я им не наговорил. Скорость печати у парня, видимо, не превышает пяти слов в минуту! Я высунулся в коридор и спросил у пары торчащих там копов, что происходит, и они обещали сообщить мне, как только узнают. Судя по всему, мой рассказ вполне удовлетворил Коула, и мне, прежде чем отправиться домой, оставалось только подписать протокол.
Наконец дверь открылась, в комнату вошли Коул и уже знакомый мне детектив. Последний держал в руке пачку листков бумаги с аккуратно распечатанной стенограммой. Следом за детективом в дверях возникла массивная фигура человека, которого я не мог не узнать.
— Рад снова встретиться с вами, мистер Эйот, — лучась улыбкой, произнес Маони.
— Да… — протянул я.
— Мне известно, что вы уже рассказали сержанту Коулу о том, что произошло этим вечером, — продолжил он, усаживаясь напротив меня. — Но нам хотелось бы более подробно услышать о ваших отношениях с Джоном Чалфонтом.
Настало время призвать Гарднера Филлипса. Но я устал, мне страшно хотелось домой, и я решил ответить на вопросы Маони. Если дело пойдет скверно, тогда я позову своего адвоката.
— О'кей.
— Вам известно, что между Фрэнком Куком и Джоном Чалфонтом существовали гомосексуальные отношения?
— Да.
— Когда вы об этом узнали?
— Три дня назад.
— Каким образом?
— Мне об этом сказал Крэг Доуэрти. Он сумел их обоих сфотографировать.
— Какова была ваша реакция?
— Полное изумление. Я не мог даже предположить подобного.
— Понимаю… — протянул Маони и, выдержав паузу, продолжил: — Вы обсуждали эту тему с мистером Чалфонтом?
— Да. Во вторник вечером. В его квартире.
— И как проходила беседа?
— Я сказал, что мне известно о его отношениях с Фрэнком. Я спросил, не он ли убил Фрэнка. Джон ответил, что он этого не делал и у вас имеются доказательства, что во время убийства в «Домике на болоте» его там не было.
Маони ухмыльнулся, и мне показалось, что мои слова доставили ему удовольствие.
— И какие же соображения он высказал на сей счет?
— Никаких. По крайней мере в то время. Но вчера вечером он оставил на моем автоответчике сообщение о том, что обнаружил нечто интересное в связи с фирмой «Био один». Джон попросил меня прийти к нему на следующий день в восемь вечера. Поэтому я там и оказался.
— Понимаю. Не могли бы вы передать нам ленту из вашего автоответчика?
— Охотно, — пожал плечами я.
— Благодарю вас. Не известно ли вам, что именно он мог узнать?
— Нет.
— Совершенно ничего не знаете?
— Понятия не имею.
— Как вам известно, Джон Чалфонт был убит выстрелом в спину. Мы не нашли никаких признаков того, что кто-то насильственно проник в его дом, и поэтому считаем, что он был знаком с убийцей. Точно так, как и Фрэнк Кук. — Маони снова выдержал паузу и спросил: — Мистер Эйот, это вы убили Джона Чалфонта?
— Нет, я его не убивал, — глядя в глаза Маони, ответил я. — Но даже если допустить, что убийца я, то возникает вопрос: куда я дел оружие?
— Вы могли избавиться от него, когда выбежали на улицу, чтобы встретить полицию, — вмешался Коул.
— И вы его нашли? — спросил я.
— Ищем, — ответил он.
Дело в свои руки снова взял сержант Маони.
— Не обнаружил ли мистер Чалфонт нечто такое, что могло пролить дополнительный свет на вашу роль в убийстве мистера Кука?
— Нет! — рявкнул я и, повернувшись к Коулу, добавил: — Я не желаю разговаривать с этим типом и требую встречи с адвокатом.
Коул согласно кивнул, а Маони, не скрывая злости, бросил:
— Побеседуем позже!
Чтобы найти Гарднера Филлипса, потребовалось довольно много времени. Адвоката отыскали в его загородном убежище, о существовании которого я даже не знал. Одним словом, мне все же удалось с ним связаться. Как и следовало ожидать, он приказал мне не открывать рта вплоть до его прибытия.
Ожидание затянулось на два часа, которые мне пришлось провести в комнате для допросов. Оставалось утешаться, что не в камере.
Пока я ждал Филлипса, мой оптимизм постепенно улетучивался и мной начали овладевать панические настроения. Мне казалось, что я уже никогда не выйду на свободу. Долгое время я опасался, что окажусь за решеткой по обвинению в убийстве Фрэнка, а теперь, похоже, мне придется сесть за убийство Джона. Если им не удастся упечь меня в тюрьму за одно, то они постараются посадить меня за другое. Похоже, я надолго, если не навсегда, попал в полосу неудач. Фортуна от меня отвернулась. А Маони, появившись здесь, пойдет на все ради того, чтобы я больше никогда не увидел свободы.
Филлипс говорил, что при обвинении в убийстве у меня нет никаких шансов выйти под залог. Слава Богу, что меня оставили здесь без охраны. Кишащая убийцами тюрьма, с ее насилием, сексуальными домогательствами и СПИДом, как мне казалось, была совсем рядом.
Наконец появился Филлипс в темном костюме и при галстуке. Он выглядел так деловито и холодно, словно явился на плановое деловое совещание с не очень приятной для него повесткой дня. Увидев его, я ощутил огромное облегчение.
— Они меня выпустят? — спросил я после того, как кратко обрисовал ситуацию.
— Конечно, — сердито ответил он. — Они вас пока не арестовали, и вы давно могли бы уйти, если бы захотели. А теперь мне надо с ними поговорить.
Он вернулся через двадцать минут.
— О'кей. Пошли.
— Они не будут меня задерживать?
— Задержали бы, если бы могли. Однако сейчас у них нет против вас никаких улик. Они вас, конечно, подозревают, но предъявить какие-либо доказательства не в состоянии.
— Но копы говорили так, словно арест неизбежен.
— Это их обычная тактика запугивания. Однако они не смогли найти орудия убийства. Хозяйка галереи подтвердила ваши слова о том, что вы хотели попасть в ее заведение в момент закрытия. Это было в восемь вечера. Кроме того, один из обитателей дома сообщил, что примерно в семь сорок слышал звук, похожий на выстрел. Предположение, что вы, застрелив Джона Чалфонта, сбежали вниз, спрятали револьвер, попытались попасть в галерею, затем вернулись, чтобы взглянуть на покойника, а после этого стали ждать появления копов, представляется совершенно нелепым.
— Благодарю, — улыбнулся я.
— Не очень радуйтесь. Из леса мы пока не выбрались, и вы в списке подозреваемых все еще стоите на одном из первых мест.
— Замечательно! — буркнул я. — Если не ошибаюсь, мне это уже доводилось где-то слышать.
— Вам вообще не следовало с ними говорить, — сурово произнес Гарднер Филлипс. — Они ничего не могут сделать с вами и не имеют права никуда вас доставлять, если не предполагают произвести арест.
— Но я думал, что, если расскажу им все, как было, они от меня отвяжутся и ринутся на поиски подлинного убийцы.
— Как видите, у вас ничего не получилось.
— Боюсь, что так… Простите.
Доставив меня домой, Филлипс зашел ко мне и взял пленку из автоответчика, чтобы утром передать ее полиции. Как только адвокат ушел, я принял душ, чтобы смыть все следы пребывания в полицейском участке.
Попытки Маони повесить на меня убийство Джона нисколько меня не удивили. Гарднер Филлипс был прав — у сержанта бульдожья хватка и он не отступится.
Интересно, спросят ли копы у Лайзы, что ей известно о характере отношений между ее отцом и Джоном? Я не знал, как она на это отреагирует, но не сомневался, что виноватым в итоге снова окажусь я.
Поскольку папаша Джона был человеком весьма известным, рядовое убийство стало сенсацией. Очень скоро пресса связала смерть Джона с гибелью Фрэнка, и мой дом немедленно подвергся осаде со стороны прессы. Представители газет и электронных СМИ толпились у моих дверей, размахивая блокнотами и микрофонами. Я пробился через их ряды, бубня на ходу, что не имею комментариев. В газетах и телевизионных «Новостях» было полным-полно разнообразных рассуждений на эту тему, однако полиция во всем, что касалось возможной связи между обоими преступлениями, хранила полное молчание. К счастью, они ничего не сказали и обо мне.
Истинное значение смерти Джона я осознал лишь после того, как вдумался в рассуждения прессы. До этого я был весь поглощен действиями полиции, ответной реакцией на них Гарднера Филлипса и теми вопросами, которые задавали мне копы. Теперь же я стал думать о Джоне. Его смерть казалась мне вопиющей несправедливостью. Джон был прекрасным человеком — всегда доброжелательным и дружелюбным. Лишь сейчас я понял, насколько мне нравился этот парень, и его связь с Фрэнком ни на йоту не изменила моего к нему отношения. Та роль, которую он играл в жизни Фрэнка, и чувства последнего к нему лишний раз подтверждали лишь то, что Джон был действительно хорошим человеком. Теперь я понимал, что его мне очень будет не хватать.
Перед моим мысленным взором снова возникли его потухшие глаза, белое лицо, струйка крови изо рта и абсолютный покой смерти.
Меня охватило чувство бессильного гнева. Рядом со мной гибли безобидные и хорошие люди.
Я, как и Маони, не сомневался, что между обоими убийствами существует связь. И мне, так же как и сержанту, казалось, что я очень близок к тому, чтобы эту связь обнаружить. Однако пока я не знал, как это сделать. Кроме того, впервые со времени гибели Фрэнка я почувствовал, что моя жизнь тоже в опасности.
Если Фрэнка и Джона убили за то, что они что-то обнаружили, то и меня может ждать та же участь, если я наткнусь на то же, что и они. Но отступать я не имел права. Если я хочу, чтобы ко мне вернулась Лайза, надо идти до конца.
Теперь я знал: поиск следует вести в «Био один».
Было холодно, и очень скоро я начал бормотать себе под нос проклятия в адрес Джона. В витрине картинной галереи рядом с его домом сияли всеми красками лета пейзажи. Я решил насладиться искусством и заодно согреться, но галерея закрывалась, и дама за стеклянной дверью, увидев меня, отрицательно качнула головой. Начал накрапывать дождь.
Дверь дома наконец распахнулась, и из нее вышел человек. Это был высокий крашеный блондин. В его ухе поблескивала бриллиантовая серьга. Я проскользнул мимо него в дом, удостоившись при этом подозрительного взгляда, и поднялся на второй этаж. На площадку лестницы выходили две двери. Одна из них была приоткрыта, и из щели на темную площадку пробивался свет. Это была дверь Джона.
Интересно, почему он не отвечает, подумал я и толкнул дверь.
— Джон?
Никакого ответа. Я вошел в квартиру.
— Джон!
Он лежал лицом вниз на полу в центре гостиной. На спине рубашки была дыра, вокруг которой расплылось кровавое пятно.
— Джон!
Я подбежал к нему. Его постоянно бледное лицо было прижато к полу, из угла рта сочилась красная струйка, а уже погасшие глаза смотрели в пустоту.
Не зная, как поступить, я попытался нащупать на его шее пульс, одновременно лихорадочно размышляя, с чего лучше начать — с искусственного дыхания рот в рот или с закрытого массажа сердца. Но размышлял я зря. Шея все еще хранила тепло, но Джон был уже мертв.
Ощущая во всем теле слабость, я не мог оторвать от трупа взгляд. Время, как мне казалось, остановилось, а мой мозг отказывался осознать происходящее. Опустившись на колени рядом с телом, я закрыл лицо ладонями. Перед моим мысленным взором вновь возникло тело, обнаруженное мною всего четыре недели назад.
Какая ужасная смерть!
Услыхав за спиной шорох, я оглянулся. Мне показалось, что появился убийца, который прятался где-то в квартире. Но на пороге стояла всего лишь высокая негритянка в черном платье в обтяжку под распахнутой шубой. Увидев меня, она взвизгнула.
— Он умер, — сказал я. — Вызывайте полицию. Она кивнула и выбежала из квартиры. Я услышал, как хлопнула дверь напротив.
Я обежал взглядом комнату. Все в ней, как мне показалось, оставалось на месте. На полу ничего подозрительного я тоже не увидел. Револьвер, во всяком случае, там не валялся. Джон умер совсем недавно, и не исключено, что убийца все еще находился в квартире. Я не захотел проверять это предположение на практике и вышел на лестничную площадку. На стук в дверь напротив никто не отозвался.
Я постучал сильнее.
— Да? — послышался голос. Судя по испуганному тону, открывать дверь женщина не собиралась.
— Это я. Человек, который нашел Джона. Вы вызвали полицию?
— Да. Они будут здесь через минуту.
— Отлично, — бросил я и сбежал вниз, чтобы встретить копов у входа.
Они не заставили себя ждать. Через две минуты с ревом сирены и сверканием проблесковых маячков к дому подкатила патрульная машина и следом еще одна. Я жестом показал им на второй этаж и, поднявшись за ними, остался ждать на площадке, чтобы не мешать проводить осмотр квартиры и тела.
В течение последующих десяти минут в дом устремлялись все новые и новые люди. Один из них, сержант по фамилии Коул, узнав у меня, как я обнаружил тело, попросил подождать на первом этаже здания в крошечной прихожей.
Через некоторое время Коул снова удостоил меня своим появлением. Это был невысокий человек с моложавым лицом, но уже седеющей шевелюрой. Он попросил меня проехать с ним в участок и дать там показания.
Я согласился, и мы уехали от дома Джона в машине без каких-либо опознавательных знаков полиции. Через пару минут мы уже были в участке, где меня сразу провели в комнату для допросов. Примерно через полчаса компанию Коулу составил еще один детектив. Полицейские держались деловито, но вполне дружелюбно.
— Мистер Эйот, не согласитесь ли вы ответить на несколько наших вопросов?
— Охотно отвечу, — сказал я.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Коул. Он извлек из нагрудного кармана карточку и, глядя в нее, монотонно забубнил: — Вы имеете полное право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть позже использовано против вас в суде. Вы также имеете право воспользоваться услугами адвоката как до допроса, так и в ходе последнего. Если вы не располагаете средствами для оплаты услуг адвоката, защитник будет назначен вам решением суда, и выделенный юрист бесплатно окажет вам необходимые услуги до допроса или в ходе последнего. Если вы решите воспользоваться этими правами, то можете отказаться отвечать на любой вопрос или делать какие-либо заявления. Вы понимаете права, которые я вам только что разъяснил?
Это выступление меня потрясло.
— Неужели вы меня подозреваете в убийстве? — спросил я довольно зло. Подобное отношение полиции могло вывести из себя даже ангела.
— Вас видели рядом с телом, — ответил Коул. — Мы не узнаем о произошедшем до тех пор, пока вы нам об этом не расскажете. А по закону мы обязаны вас предупредить до того, как вы начнете свой рассказ.
— Но я не могу рассказать вам, что там произошло. Я всего-навсего обнаружил тело и…
— Хорошо, хорошо! — оборвал меня Коул, подняв руку. — Повторяю вопрос: вы поняли то, что я вам зачитал?
— Да, понял.
— И вы желаете продолжать беседу?
Я глубоко вздохнул, понимая, что Гарднер Филлипс настоятельно посоветовал бы мне хранить молчание. Но мне до смерти надоело выступать у полицейских в роли их любимого подозреваемого. Мне казалось, что лучше рассказать им всю правду, чтобы они оставили меня в покое и пустились на поиски того, кто действительно убил Джона.
— О'кей, — сказал я. — Приступайте.
Коул еще раз попросил меня повторить рассказ о том, как я вошел в здание, почему там оказался, как нашел дверь квартиры открытой и не обнаружил ли я там чего-нибудь необычного, кроме тела Джона, разумеется. Я дал ему детальное описание человека, который пропустил меня в здание. Только сейчас я с ужасом осознал, что это мог быть убийца Джона.
— Что вы сделали после того, как обнаружили тело? — спросил Коул.
— Вышел из квартиры и постучал в дверь напротив, чтобы убедиться, вызвала ли соседка полицию. После этого я спустился вниз, чтобы дождаться вас.
— Почему вы так поступили?
— Не хотел нарушить порядок на месте преступления, — тупо глядя на сержанта, ответил я, а тот вопросительно вскинул брови. — Кроме того, я опасался, что в квартире может находиться вооруженный человек. Джон умер всего за несколько минут до моего появления.
— И сколько же времени вы прождали нас на улице?
— Не очень долго. Не более пары минут.
— Понимаю, — протянул Коул, внимательно глядя мне в глаза. — Не могли бы вы пояснить нам, где и когда познакомились с мистером Чалфонтом?
— Мы работали вместе. В венчурной фирме «Ревер партнерс».
— И с какой целью вы намеревались с ним встретиться? Вместе выпить или поужинать?
— Нет. Он позвонил мне вчера и сказал, что хотел бы обсудить кое-какие дела, связанные с работой. Джон попросил заглянуть к нему сегодня в восемь часов вечера, что я и сделал.
Коул, надо отдать ему должное, сразу уловил в моих словах некоторую нерешительность и тут же задал уточняющий вопрос:
— Кое-какие дела, связанные с работой… Не могли бы вы пояснить, какие именно?
Допрос пошел не в том направлении, на которое я рассчитывал. Но понимая, что сержант все равно скоро об этом узнает, я рассказал ему об убийстве Фрэнка и о звонке Джона. После этого интерес Коула к моей персоне явно усилился. Его коллега тщательно фиксировал услышанное.
Когда я закончил рассказ, сержант Коул улыбнулся и сказал:
— Благодарю вас, мистер Эйот. Мы сейчас перепечатаем ваши показания, после чего вы сможете их подписать.
С этими словами они удалились, оставив меня в скверно освещенной, с голыми стенами и лишенной мебели — если не считать простого стола и неудобного стула — комнате. В помещении пахло мочой, дезинфекцией и застарелым сигаретным дымом. На полу у стены стояли два пластиковых стакана из-под кофе — один был пуст, а из второго, наполненного какой-то заплесневелой серо-зеленой жижей, торчал окурок.
Мне ничего не оставалось, кроме как ждать.
Интересно, кто убил Джона? Это случилось как раз перед моим приходом. Не исключено, что убийцей был крашеный блондин, который повстречался мне у дверей. Кто он такой? Я, конечно, не специалист, но для меня парень выглядел как типичный гей. Вполне вероятно, что он был тем звеном, которое связывало убийство Фрэнка и Джона.
Прождав почти час, я начал испытывать нетерпение. Конечно, я понимал, что перепечатка стенограммы займет некоторое время, но так много я им не наговорил. Скорость печати у парня, видимо, не превышает пяти слов в минуту! Я высунулся в коридор и спросил у пары торчащих там копов, что происходит, и они обещали сообщить мне, как только узнают. Судя по всему, мой рассказ вполне удовлетворил Коула, и мне, прежде чем отправиться домой, оставалось только подписать протокол.
Наконец дверь открылась, в комнату вошли Коул и уже знакомый мне детектив. Последний держал в руке пачку листков бумаги с аккуратно распечатанной стенограммой. Следом за детективом в дверях возникла массивная фигура человека, которого я не мог не узнать.
— Рад снова встретиться с вами, мистер Эйот, — лучась улыбкой, произнес Маони.
— Да… — протянул я.
— Мне известно, что вы уже рассказали сержанту Коулу о том, что произошло этим вечером, — продолжил он, усаживаясь напротив меня. — Но нам хотелось бы более подробно услышать о ваших отношениях с Джоном Чалфонтом.
Настало время призвать Гарднера Филлипса. Но я устал, мне страшно хотелось домой, и я решил ответить на вопросы Маони. Если дело пойдет скверно, тогда я позову своего адвоката.
— О'кей.
— Вам известно, что между Фрэнком Куком и Джоном Чалфонтом существовали гомосексуальные отношения?
— Да.
— Когда вы об этом узнали?
— Три дня назад.
— Каким образом?
— Мне об этом сказал Крэг Доуэрти. Он сумел их обоих сфотографировать.
— Какова была ваша реакция?
— Полное изумление. Я не мог даже предположить подобного.
— Понимаю… — протянул Маони и, выдержав паузу, продолжил: — Вы обсуждали эту тему с мистером Чалфонтом?
— Да. Во вторник вечером. В его квартире.
— И как проходила беседа?
— Я сказал, что мне известно о его отношениях с Фрэнком. Я спросил, не он ли убил Фрэнка. Джон ответил, что он этого не делал и у вас имеются доказательства, что во время убийства в «Домике на болоте» его там не было.
Маони ухмыльнулся, и мне показалось, что мои слова доставили ему удовольствие.
— И какие же соображения он высказал на сей счет?
— Никаких. По крайней мере в то время. Но вчера вечером он оставил на моем автоответчике сообщение о том, что обнаружил нечто интересное в связи с фирмой «Био один». Джон попросил меня прийти к нему на следующий день в восемь вечера. Поэтому я там и оказался.
— Понимаю. Не могли бы вы передать нам ленту из вашего автоответчика?
— Охотно, — пожал плечами я.
— Благодарю вас. Не известно ли вам, что именно он мог узнать?
— Нет.
— Совершенно ничего не знаете?
— Понятия не имею.
— Как вам известно, Джон Чалфонт был убит выстрелом в спину. Мы не нашли никаких признаков того, что кто-то насильственно проник в его дом, и поэтому считаем, что он был знаком с убийцей. Точно так, как и Фрэнк Кук. — Маони снова выдержал паузу и спросил: — Мистер Эйот, это вы убили Джона Чалфонта?
— Нет, я его не убивал, — глядя в глаза Маони, ответил я. — Но даже если допустить, что убийца я, то возникает вопрос: куда я дел оружие?
— Вы могли избавиться от него, когда выбежали на улицу, чтобы встретить полицию, — вмешался Коул.
— И вы его нашли? — спросил я.
— Ищем, — ответил он.
Дело в свои руки снова взял сержант Маони.
— Не обнаружил ли мистер Чалфонт нечто такое, что могло пролить дополнительный свет на вашу роль в убийстве мистера Кука?
— Нет! — рявкнул я и, повернувшись к Коулу, добавил: — Я не желаю разговаривать с этим типом и требую встречи с адвокатом.
Коул согласно кивнул, а Маони, не скрывая злости, бросил:
— Побеседуем позже!
Чтобы найти Гарднера Филлипса, потребовалось довольно много времени. Адвоката отыскали в его загородном убежище, о существовании которого я даже не знал. Одним словом, мне все же удалось с ним связаться. Как и следовало ожидать, он приказал мне не открывать рта вплоть до его прибытия.
Ожидание затянулось на два часа, которые мне пришлось провести в комнате для допросов. Оставалось утешаться, что не в камере.
Пока я ждал Филлипса, мой оптимизм постепенно улетучивался и мной начали овладевать панические настроения. Мне казалось, что я уже никогда не выйду на свободу. Долгое время я опасался, что окажусь за решеткой по обвинению в убийстве Фрэнка, а теперь, похоже, мне придется сесть за убийство Джона. Если им не удастся упечь меня в тюрьму за одно, то они постараются посадить меня за другое. Похоже, я надолго, если не навсегда, попал в полосу неудач. Фортуна от меня отвернулась. А Маони, появившись здесь, пойдет на все ради того, чтобы я больше никогда не увидел свободы.
Филлипс говорил, что при обвинении в убийстве у меня нет никаких шансов выйти под залог. Слава Богу, что меня оставили здесь без охраны. Кишащая убийцами тюрьма, с ее насилием, сексуальными домогательствами и СПИДом, как мне казалось, была совсем рядом.
Наконец появился Филлипс в темном костюме и при галстуке. Он выглядел так деловито и холодно, словно явился на плановое деловое совещание с не очень приятной для него повесткой дня. Увидев его, я ощутил огромное облегчение.
— Они меня выпустят? — спросил я после того, как кратко обрисовал ситуацию.
— Конечно, — сердито ответил он. — Они вас пока не арестовали, и вы давно могли бы уйти, если бы захотели. А теперь мне надо с ними поговорить.
Он вернулся через двадцать минут.
— О'кей. Пошли.
— Они не будут меня задерживать?
— Задержали бы, если бы могли. Однако сейчас у них нет против вас никаких улик. Они вас, конечно, подозревают, но предъявить какие-либо доказательства не в состоянии.
— Но копы говорили так, словно арест неизбежен.
— Это их обычная тактика запугивания. Однако они не смогли найти орудия убийства. Хозяйка галереи подтвердила ваши слова о том, что вы хотели попасть в ее заведение в момент закрытия. Это было в восемь вечера. Кроме того, один из обитателей дома сообщил, что примерно в семь сорок слышал звук, похожий на выстрел. Предположение, что вы, застрелив Джона Чалфонта, сбежали вниз, спрятали револьвер, попытались попасть в галерею, затем вернулись, чтобы взглянуть на покойника, а после этого стали ждать появления копов, представляется совершенно нелепым.
— Благодарю, — улыбнулся я.
— Не очень радуйтесь. Из леса мы пока не выбрались, и вы в списке подозреваемых все еще стоите на одном из первых мест.
— Замечательно! — буркнул я. — Если не ошибаюсь, мне это уже доводилось где-то слышать.
— Вам вообще не следовало с ними говорить, — сурово произнес Гарднер Филлипс. — Они ничего не могут сделать с вами и не имеют права никуда вас доставлять, если не предполагают произвести арест.
— Но я думал, что, если расскажу им все, как было, они от меня отвяжутся и ринутся на поиски подлинного убийцы.
— Как видите, у вас ничего не получилось.
— Боюсь, что так… Простите.
Доставив меня домой, Филлипс зашел ко мне и взял пленку из автоответчика, чтобы утром передать ее полиции. Как только адвокат ушел, я принял душ, чтобы смыть все следы пребывания в полицейском участке.
Попытки Маони повесить на меня убийство Джона нисколько меня не удивили. Гарднер Филлипс был прав — у сержанта бульдожья хватка и он не отступится.
Интересно, спросят ли копы у Лайзы, что ей известно о характере отношений между ее отцом и Джоном? Я не знал, как она на это отреагирует, но не сомневался, что виноватым в итоге снова окажусь я.
Поскольку папаша Джона был человеком весьма известным, рядовое убийство стало сенсацией. Очень скоро пресса связала смерть Джона с гибелью Фрэнка, и мой дом немедленно подвергся осаде со стороны прессы. Представители газет и электронных СМИ толпились у моих дверей, размахивая блокнотами и микрофонами. Я пробился через их ряды, бубня на ходу, что не имею комментариев. В газетах и телевизионных «Новостях» было полным-полно разнообразных рассуждений на эту тему, однако полиция во всем, что касалось возможной связи между обоими преступлениями, хранила полное молчание. К счастью, они ничего не сказали и обо мне.
Истинное значение смерти Джона я осознал лишь после того, как вдумался в рассуждения прессы. До этого я был весь поглощен действиями полиции, ответной реакцией на них Гарднера Филлипса и теми вопросами, которые задавали мне копы. Теперь же я стал думать о Джоне. Его смерть казалась мне вопиющей несправедливостью. Джон был прекрасным человеком — всегда доброжелательным и дружелюбным. Лишь сейчас я понял, насколько мне нравился этот парень, и его связь с Фрэнком ни на йоту не изменила моего к нему отношения. Та роль, которую он играл в жизни Фрэнка, и чувства последнего к нему лишний раз подтверждали лишь то, что Джон был действительно хорошим человеком. Теперь я понимал, что его мне очень будет не хватать.
Перед моим мысленным взором снова возникли его потухшие глаза, белое лицо, струйка крови изо рта и абсолютный покой смерти.
Меня охватило чувство бессильного гнева. Рядом со мной гибли безобидные и хорошие люди.
Я, как и Маони, не сомневался, что между обоими убийствами существует связь. И мне, так же как и сержанту, казалось, что я очень близок к тому, чтобы эту связь обнаружить. Однако пока я не знал, как это сделать. Кроме того, впервые со времени гибели Фрэнка я почувствовал, что моя жизнь тоже в опасности.
Если Фрэнка и Джона убили за то, что они что-то обнаружили, то и меня может ждать та же участь, если я наткнусь на то же, что и они. Но отступать я не имел права. Если я хочу, чтобы ко мне вернулась Лайза, надо идти до конца.
Теперь я знал: поиск следует вести в «Био один».
25
Утро понедельника оказалось просто кошмарным. Совещание закончилось очень быстро. Казавшийся совершенно обессиленным Джил произнес несколько слов в память Джона. Все, включая Арта, были потрясены. Предупредив нас о тех гадостях, которых в ближайшие дни можно ожидать от прессы, Джил настоятельно рекомендовал коллегам хранить молчание и переадресовывать все вопросы ему. Несмотря на то что все читали газеты, никто из присутствующих не упомянул моего имени, за что я был всем безмерно благодарен.
Затем кто-то высказался по поводу котировок акций «Био один», снова снизившихся до уровня сорока одного доллара, а Дайан сообщила о своих контактах с венчурными фирмами, полностью подтвердившими версию «Тетраком». Джил поведал, что «Байбер» находится в процессе переоценки своей инвестиционной политики, и в связи с этим от Линетт Мауэр пока ни слуху ни духу. На этом совещание закончилось.
О характере отношений между Джоном и Фрэнком пока никто не знал, и поскольку мне не хотелось присутствовать в то время, когда об этом все заговорят, я уехал из офиса, обменявшись лишь парой слов с подавленным Дэниелом.
Мне предстояло очень много дел.
Я добрался на метро до станции «Центральная» в Кембридже и прошел пешком несколько кварталов до штаб-квартиры «Бостонских пептидов». Несмотря на августейший характер нового владельца, здание компании выглядело таким же облупленным, как всегда.
Девица в приемной меня сразу узнала. Я послал ей улыбку и осведомился, можно ли организовать встречу с Генри Чаном.
Генри появился буквально через минуту.
— Привет, Саймон. Как поживаешь? Чем могу тебе помочь?
У Генри была огромная, круглая как луна физиономия. Его постоянно изумленные глаза скрывались за стеклами очков в большой квадратной оправе. Родился он в Корее, вырос в Бруклине, а образование получил в лучших университетах восточного побережья. Из его невероятных размеров головы мозги, казалось, буквально выпирали, что придавало ему вид телевизионного инопланетянина. Генри соблазнил Лайзу оставить Стэнфорд ради «Бостонских пептидов» и с тех пор вел себя по отношению к ней как добрый, но в то же время требовательный наставник. Он, как всегда, был в белом халате, под которым находились рубашка с галстуком.
— Ты не мог бы уделить мне несколько минут, Генри?
— Насколько я понимаю, речь пойдет о Лайзе? — спросил он.
Я утвердительно кивнул.
Генри давно утратил не только корейский, но и нью-йоркский акцент. Теперь он изъяснялся на безупречном английском языке, который присущ ученым мужам из Новой Англии.
— Пройдем ко мне, — предложил он и быстро повел меня по коридору в свой кабинет.
На ходу Генри постоянно поглядывал по сторонам, словно опасался, что нас кто-нибудь может увидеть. Когда мы проходили мимо лаборатории, в которой раньше работала Лайза, я немного задержался.
— Сюда, — сказал Генри, увлекая меня за собой.
Кабинет показался мне складом для бумаг и компьютерного оборудования, в который чудом удалось втиснуть небольшой стол и пару стульев. Я занял один из них, а Генри — другой.
— Я слышал, что Лайза от тебя ушла, — близоруко помаргивая, произнес он. — Мне очень жаль, Саймон.
— Мне тоже, — ответил я. — Но, насколько мне известно, она ушла и от тебя. Или, если быть точным, вы вышвырнули ее вон.
Затем кто-то высказался по поводу котировок акций «Био один», снова снизившихся до уровня сорока одного доллара, а Дайан сообщила о своих контактах с венчурными фирмами, полностью подтвердившими версию «Тетраком». Джил поведал, что «Байбер» находится в процессе переоценки своей инвестиционной политики, и в связи с этим от Линетт Мауэр пока ни слуху ни духу. На этом совещание закончилось.
О характере отношений между Джоном и Фрэнком пока никто не знал, и поскольку мне не хотелось присутствовать в то время, когда об этом все заговорят, я уехал из офиса, обменявшись лишь парой слов с подавленным Дэниелом.
Мне предстояло очень много дел.
Я добрался на метро до станции «Центральная» в Кембридже и прошел пешком несколько кварталов до штаб-квартиры «Бостонских пептидов». Несмотря на августейший характер нового владельца, здание компании выглядело таким же облупленным, как всегда.
Девица в приемной меня сразу узнала. Я послал ей улыбку и осведомился, можно ли организовать встречу с Генри Чаном.
Генри появился буквально через минуту.
— Привет, Саймон. Как поживаешь? Чем могу тебе помочь?
У Генри была огромная, круглая как луна физиономия. Его постоянно изумленные глаза скрывались за стеклами очков в большой квадратной оправе. Родился он в Корее, вырос в Бруклине, а образование получил в лучших университетах восточного побережья. Из его невероятных размеров головы мозги, казалось, буквально выпирали, что придавало ему вид телевизионного инопланетянина. Генри соблазнил Лайзу оставить Стэнфорд ради «Бостонских пептидов» и с тех пор вел себя по отношению к ней как добрый, но в то же время требовательный наставник. Он, как всегда, был в белом халате, под которым находились рубашка с галстуком.
— Ты не мог бы уделить мне несколько минут, Генри?
— Насколько я понимаю, речь пойдет о Лайзе? — спросил он.
Я утвердительно кивнул.
Генри давно утратил не только корейский, но и нью-йоркский акцент. Теперь он изъяснялся на безупречном английском языке, который присущ ученым мужам из Новой Англии.
— Пройдем ко мне, — предложил он и быстро повел меня по коридору в свой кабинет.
На ходу Генри постоянно поглядывал по сторонам, словно опасался, что нас кто-нибудь может увидеть. Когда мы проходили мимо лаборатории, в которой раньше работала Лайза, я немного задержался.
— Сюда, — сказал Генри, увлекая меня за собой.
Кабинет показался мне складом для бумаг и компьютерного оборудования, в который чудом удалось втиснуть небольшой стол и пару стульев. Я занял один из них, а Генри — другой.
— Я слышал, что Лайза от тебя ушла, — близоруко помаргивая, произнес он. — Мне очень жаль, Саймон.
— Мне тоже, — ответил я. — Но, насколько мне известно, она ушла и от тебя. Или, если быть точным, вы вышвырнули ее вон.