Ридпат Майкл. Смертельный просчет

   Мне удалось переманить из банка «Гёрни Крохайм» старую знакомую, австралийку Мишелл. В своё время она была не только моей секретаршей, но трудилась ещё примерно на восьмерых. И превосходно справлялась. Внимательная к деталям, умная и весёлая. Ей тоже не очень нравилась обстановка в банке после слияния, и, когда я ей позвонил, Мишелл сразу согласилась, хотя пока жалованье у неё здесь было меньше.
   Офис мы нашли на Бриттон-стрит в Кларкенуэлле. По соседству располагалось ещё с десяток интернет-компаний. В одном здании с нами размещались четыре примерно на таком же этапе становления, что и мы. Но доступ к Интернету здесь был превосходный, а это самое главное. Арендная плата доступная. В общем, мы переехали немедленно.
   В этот же день позвонил отец.
   — Ты оприходовал мой чек?
   — Нет, папа.
   — Почему?
   Я тяжело вздохнул.
   — Потому что наш сайт не очень надёжное место, куда тебе следует вкладывать деньги.
   — Об этом позволь судить мне! — возразил он.
   — Но… папа, а у тебя осталось хоть что-нибудь?
   — Не твоё дело. Пожалуйста, оприходуй чек. Я всегда тебе доверял, Дэвид. Настало время тебе доверять мне.
   Конечно, я прав. В нашу компанию не следовало сейчас вкладывать последние деньги, которые отец скопил на чёрный день. Но он полагался на свою интуицию, и у меня не было оснований ей не доверять. Дело у нас вроде шло на лад, и отец не требовал никаких гарантий.
   Я вздохнул:
   — Ладно, папа, если ты настаиваешь. Сегодня я оприходую твой чек. Спасибо.
   — Спасибо тебе, — сказал он. — И успехов. Я рассчитываю на тебя.
   — Хорошо.
   Я положил трубку с чувством, что совершаю большую ошибку.

16

   Июль 1987 года, Лазурный берег, Франция
   Гая увезли. Следом на джипе поехал Тони. Я стоял у входной двери, смотрел вслед. Из дома выбежали заспанные Мел и Ингрид.
   — Что случилось? — спросила Мел.
   — Его арестовали.
   — Гая?
   — Да.
   — О Боже! — Она прижала ладонь ко рту.
   Я рассказал, как всё было.
   — Ужасно! — Мел схватила меня за руку. — Дэвид, ты должен объяснить им, что он невиновен.
   — Попробую. Я уверен, Гай ни при чём, но сомневаюсь, что инспектор Совиль поверит.
   — Но почему именно он?
   — Наверное, они нашли где-то следы кроссовок Гая, — предположила Ингрид.
   — Пусть даже и нашли! — возмутился я. — Наверняка это можно как-то объяснить. В конце концов, зачем ему убивать Доминик?
   — Правильно, — горячо поддержала меня Мел, — у него не было никакой причины. Её убил этот мешок с дерьмом, Тони. Убеждена. — Она плюхнулась в кресло и заплакала. Вначале негромко, но потом зарыдала по-настоящему.
   Ингрид обняла её, бросив на меня страдальческий взгляд. Мел совсем сдала, но её нельзя винить. Ингрид вывела Мел на веранду. Через пару минут появился Мигель с завтраком. А следом Оуэн с затуманенным взором. Взял круассан, откусил.
   — Что за суета?
   Я рассказал ему.
   Он перестал жевать и непонимающе уставился на меня. Затем еле слышно прошептал:
   — Вот дерьмо.
   — Его скоро выпустят, — произнёс я, считая, что младший брат Гая заслуживает поддержки.
   Но Оуэну не была нужна никакая поддержка.
   — Почему его арестовали?
   — Совилю не понравились кроссовки Гая. Очевидно, они нашли где-то его следы.
   — Погано, — пробормотал Оуэн.
   Таким встревоженным я его никогда не видел. Достаточно вспомнить угрюмое безразличие, с каким он воспринял известие, что его отец подозревается в убийстве.
   Мел подняла заплаканные глаза.
   — Его отпустят. Обязаны отпустить.
   Оуэн посмотрел на неё и усмехнулся:
   — А тебе-то что, ты, потаскуха?
   Она снова залилась слезами.
   — Оуэн! — рявкнул я. — Ты с ума сошёл?
   Он зло покосился на меня и исчез в доме.
   Сегодня часы и минуты тянулись просто нестерпимо. Как всегда, когда чего-то ожидаешь. Я сидел на веранде, спрятавшись не в очень надёжное убежище, каким являлся роман «Война и мир». Добрался уже до девятисотой страницы и был полон решимости двигаться дальше. Ингрид рядом тоже что-то читала. Мел пошла полежать и поплакать.
   Идиллическое спокойствие в саду казалось зловещим. Никаких звуков, кроме жужжания пчёл в лаванде и приглушённого рокота автомобилей, доносящегося снизу. Все действие перенеслось в обшарпанный полицейский участок в Болье-сюр-Мер.
   Перед обедом к дому подъехала машина. Мы с Ингрид всполошились, но, к нашему разочарованию, это был Тони. Один, без сына.
   Мы вошли с ним в дом. Он ринулся к бару в гостиной, налил себе большой бокал джина с тоником и вздохнул:
   — Боже, до чего противно в этом полицейском участке!
   По лестнице быстро спустилась Мел.
   — Есть новости? — спросила Ингрид.
   — Нет, — сказал Тони. — Его продолжают держать.
   — Обвинение предъявили?
   — Пока нет. Патрик говорит, что они имеют право продержать его четыре дня без предъявления обвинения. Ничего, мы его вытащим.
   — Но если Гая арестовали, — произнесла Мел, — значит, у них есть какие-нибудь улики.
   — Да, оставленные где-то следы. Но Патрик его вытащит.
   — А с вами все закончено? — спросила она.
   — Со мной? — Тони улыбнулся. — Да, с меня все подозрения сняты.
   Сняты, потому что теперь подозревают Гая. Я не верил, что французская полиция сумеет докопаться до истины. Просто хватаются за любую версию, какая лежит на поверхности.
   Тони вздохнул и налил себе ещё бокал. Выпил залпом.
   — Если буду нужен, я в кабинете.
   — Зря с него сняли подозрение, — промолвила Мел, когда Тони ушёл.
   — Хойл что-нибудь придумает, чтобы вытащить Гая, — проговорил я как можно увереннее, хотя ни в чём уверен не был.
   Около двух часов приехал детектив. За мной. У Совиля опять появились вопросы. Я не удивился.
   Меня привезли в полицейский участок, завели в небольшую комнату для допросов, где ждал Совиль с помощником. Инспектор выглядел более усталым и раздражённым. Закурил, предложил мне.
   Я отрицательно покачал головой.
   — Спасибо, что приехали, мсье Лейн, — сказал он с видом, будто я сделал ему одолжение. — Вы очень искренне поведали о своих отношениях с мадам Джордан. Это хорошо. И для вас, и для меня. Теперь, — он глубоко затянулся, — я хочу, чтобы вы продолжали быть со мной таким же искренним.
   — Конечно.
   — Вы помните вечер вторника? Когда убили мадам Джордан.
   — Помню.
   — Это очень важно. Вы отправились спать один?
   — Нет, вместе с Гаем.
   — Прекрасно. Расскажите подробнее.
   — В тот вечер у меня было плохое настроение. Впрочем, все были хмурые, кроме Доминик. Примерно в десять часов я пожелал всем спокойной ночи и отправился спать.
   — Гай пошёл с вами?
   — Да.
   — Вы сразу двинулись к себе?
   — Да.
   — Вы уверены, что не задерживались в пути?
   — Хм…
   — Мсье Лейн!
   — Пытаюсь вспомнить. Всё же это произошло два дня назад.
   Я соображал. По дороге в гостевой коттедж мы с Гаем нигде не останавливались. Точно. Но надо что-то придумать.
   Если заявить, что Гай находился со мной постоянно, это вроде хорошо, ведь в таком случае у него не было возможности убить Доминик.
   Но… они нашли следы. Следы кроссовок Гая. А значит…
   — Я нигде не задерживался. А вот Гай появился в коттедже через несколько минут.
   — Через несколько минут? — переспросил Совиль.
   — Помню только, что он чистил зубы, а я уже лежал в постели. Прошло минут пять, не больше. — Я давал Гаю время, достаточное, чтобы оставить след, но не убить Доминик.
   — Вы видели, куда он пошёл?
   — Смутно припоминаю, что в кусты, пописать.
   — Неужели?
   — Именно так.
   — Странно, — задумчиво промолвил Совиль. — Зачем писать в кустах, когда в гостевом коттедже имеется туалет?
   — Почему же? — возразил я. — Гай был немного пьян. Наверное, стало невтерпёж.
   — Мы обнаружили следы его кроссовок под окном спальни мадам Джордан.
   — Вполне вероятно. Мы как раз проходили мимо. Там есть кусты.
   — Да. — Совиль нахмурился. — И последний вопрос. Вы знаете молодого садовника, араба, который работает в усадьбе?
   — Кажется, его зовут Абдулатиф.
   Совиль вскинул брови, видимо, удивлённый, что я знаю его имя.
   — Верно. Когда вы видели его в последний раз?
   — По-моему, утром, за день до убийства миссис Джордан.
   — И с тех пор не видели?
   — Нет.
   — Вы не заметили в нём ничего подозрительного?
   Я вспомнил, как он улыбнулся тогда Гаю, но не стал говорить. Это скорее всего ничего не означало, а если даже и означало, то едва ли могло считаться подозрительным.
   — Нет. Он просто трудился в саду.
   — Садовник исчез. После убийства мадам Джордан его никто не видел. — Совиль встал. — Мистер Лейн, спасибо за сотрудничество. Мой коллега отвезёт вас к дому.
   Я любовался закатом из окна полицейского автомобиля, сознавая, что впервые после смерти Доминик чувствую облегчение. Мне удалось помочь Гаю.
   Похоже, Совиль поверил.
   Мне даже в голову не приходило, что Гай может быть причастен к гибели Доминик. И я совсем не удивлялся, что следы кроссовок Гая оказались под окнами спальни Доминик.
   Зря не удивлялся.

* * *

   Странно было находиться на вилле «Les Sarrasins» без Гая. Правда, он посоветовал мне убираться в свой убогий домишко, откуда я выполз. Эти слова до сих пор звучали у меня ушах. Он прав. Лучше бы я поехал с родителями в Девон. Ничего, ждать осталось недолго.
   За ужином беседовали мало, каждый был погружён в свои мысли. Тони пытался завести разговор, но его никто не поддержал. Интерес проявили к сообщению об исчезновении Абдулатифа. Его ищут повсюду, пока безуспешно. Садовник-араб, работающий на вилле по соседству, сообщил Мигелю, что полиция перевернула в доме Абдулатифа всё вверх дном.
   В первый раз за три дня глаза Мел заблестели.
   На следующее утро я плавал в бассейне и вдруг услышал на веранде смех. Знакомый смех. Посмотрел, а там Тони, Гай и Хойл, улыбающиеся, весёлые. Мигель открыл бутылку шампанского. Я вылез из воды, оделся. Появились Ингрид и Мел. Хлопнула пробка. Тони налил бокалы.
   — Я знал, что Патрик его вытащит. — Он потрепал Хойла по плечу. — А где Оуэн? Гай, приведи его. Пусть он тоже порадуется.
   Гай отправился за братом.
   — Помогло то, что они выяснили, кто убийца, — произнёс Хойл.
   — Кто? — спросил я.
   — Садовник. Его разыскивают, но найти молодого араба на Ривьере очень сложно. Особенно если он этого не хочет.
   — А как они догадались, что это он?
   — Во-первых, садовник сбежал, — ответил Тони. — А во-вторых, в его доме отыскали пустую шкатулку из-под ювелирных украшений Доминик. Надеюсь, мерзавца поймают.
   Вернулся Гай. За ним плёлся улыбающийся Оуэн. Большая редкость.
   — Выпей шампанского, Оуэн, — предложил Тони.
   — Я лучше выпью кока-колу.
   — Нет, шампанского! — настоял отец, втискивая ему в руку бокал. — За освобождение.
   Мы выпили. Меня поразило то, как радовался Тони. Словно ничего не было и его жена не погибла от рук убийцы три дня назад.

* * *

   Мы сразу решили уехать. Мел, Ингрид и я. Хозяев, Гая и его отца, это не очень расстроило. Хотя Тони был с нами обходительным, даже со мной. Правда, в аэропорт не повёз, вызвал такси.
   Я собрал вещи и пошёл попрощаться с Гаем. Он опять сидел у сторожевой башни и смотрел на море. Я сел рядом.
   — Мы прожили кошмарные три дня, но все равно благодарю за гостеприимство.
   Он молчал.
   — Ладно, — сказал я, поднимаясь. — До свидания, Гай.
   — Дэвид!
   — Да?
   — Спасибо. Ты очень хорошо ответил на вопросы Совиля.
   Я пожал плечами. Хотел добавить что-то, но Гай сидел, повернувшись ко мне спиной.
   Вскоре прибыло такси.
   — Слава Богу, заточение закончилось, — вздохнула Ингрид, когда машина выехала за ворота.
   — Да, — согласился я. — И слава Богу, что Гая выпустили.
   — Ты не находишь, что всё сложилось слишком удачно?
   — В каком смысле?
   Ингрид прищурилась:
   — Ты знаешь в каком.
   Действительно, садовник исчез вовремя. Я вспомнил, как Хойл произнёс его имя в разговоре с Гаем, загадочные следы, оставленные кроссовками Гая, и реакцию Оуэна, когда он услышал об аресте брата, словно знал что-то.
   — Мне безразлично. Я просто рад, что выбрался оттуда.
   — Я тоже, — промолвила Мел.
   Тони не сдержал обещания купить билет на самолёт, а мои скромные финансы этого не позволяли. Выручила Ингрид. Одолжила двести франков, мне хватило денег на автобус. Я вылез из такси у автобусной станции, распрощался с девушками и вскоре уже двигался в сторону низкой облачности на севере Франции.
   Дорога предстояла длинная, и у меня было достаточно времени на размышления. На вилле мне преподали важный урок. Позволили бегло ознакомиться с шикарной жизнью, какую ведут ребята вроде Гая.
   Эта жизнь теперь не казалась мне такой уж привлекательной.

17

   Май 1999 года, Кларкенуэлл, Лондон
   В новый офис мы переехали в понедельник утром всей командой: Гай, я, Оуэн, Газ, Нил, Санджей, Эйми и Мишелл. Для большинства это был первый день работы. Все пришли в джинсах, готовые к физическому труду.
   Бриттон-стрит выглядела по-своему живописной. Узкая, со скромными жилыми домами в георгианском стиле и магазинами, переделанными под офисы, как, например, наш. Над крышами вздымался белый шпиль и позолоченный флюгер собора Святого Якова в Кларкенуэлле. Очень сильно ощущалось присутствие интернет-компаний. Молодые тощие парни в водолазках с редкими растрёпанными волосами и более представительные мужчины и женщины в чёрном с мобильными телефонами, работающие допоздна магазинчики с большим выбором полуфабрикатов быстрого приготовления, таблички «Сдаются помещения под офисы» на зданиях, где прежде располагались часовые и ювелирные мастерские. Наш офис занимал одну сторону четвёртого этажа. Белые кирпичные стены, покрашенные в синий цвет трубы центрального отопления, светло-серый ковёр.
   Рабочие внесли подержанные столы, стулья, перегородки и компьютерное оборудование. Все это мы с энтузиазмом начали передвигать. Позднее привезли копировальную технику. Промышленную кофеварку, флягу-термос для питьевой воды и холодильник должна была найти Мишелл. Газ прибыл на фургончике своего дяди, откуда извлёк настольный футбол и бильярд-автомат. Пояснил, что держать это дома бессмысленно, если постоянно он будет проводить время здесь. Для разминки они с Нилом сыграли пару партий в настольный футбол. Оба проявили незаурядное мастерство.
   Оуэн очень толково спроектировал телефонную и компьютерную сеть, а инженерами, приехавшими монтировать оборудование, руководил Санджей. Эйми занималась обшей организацией работ, не выпуская из рук тряпки, которой вытирала пыль. Газ оказался знатоком в прокладке проводов. Нил работал на подхвате, а Оуэна использовали исключительно для подъёма тяжестей. Чудо, но к четырём часам офис заработал.
   Гай на десять минут исчез и возвратился с тремя бутылками шампанского и бокалами.
   Мы выпили за наш сайт. Я смотрел на ребят — молодые, чуть более двадцати лет, потные, чумазые, но улыбающиеся — и подумал, насколько мне приятнее с ними здесь, чем в окружении сухих, лишённых юмора служащих банка «Гёрни Крохайм».

* * *

   Наша цель была запуститься в августе к футбольному сезону, до которого оставалось всего три месяца. Значит, формирование сайта необходимо закончить к середине июля, чтобы осталось время все проверить и устранить неполадки. Срок напряжённый, но мы надеялись, что уложимся. Оуэн заканчивал архитектуру системы, мы подписали контракт с фирмой, которая будет управлять нашим сервером. «Мандрил» закончил оформление сайта точно в назначенный срок, а Газ уже готовился наполнить сайт отличным содержанием.
   Главной проблемой оставались деньги. Я нервничал из-за молчания Торстена и венчурных инвесторов. Наши деньги таяли на глазах. Поставщики, как и следовало ожидать, не хотели предоставлять кредит начинающей интернет-компании, всюду требовалась предоплата. Очень пригодились деньги моего отца, иначе мы бы уже сели на мель. По моим прикидкам, если через десять дней от Торстена не придут два миллиона фунтов, мы разоримся.
   Три венчурных инвестора ответили категорическим отказом. Генри Браутон-Джонс из «Оркестра» согласился встретиться с нами на следующей неделе. Два инвестора до сих пор молчали. Но даже если «Оркестр» или любой другой инвестор проявит к нам интерес, маловероятно, чтобы деньги поступили через десять дней.
   Где Торстен?
   Я наседал на Гая. Он постоянно звонил ему в офис, но попадал на секретаршу, у которой всегда были всевозможные отговорки. Я предложил после восьми вечера позвонить ему на мобильный. Вряд ли этот гуляка его отключит в такое время.
   Вечером Гай набрал номер мобильника Торстена. Мы сидели друг против друга, я видел его лицо, с каким он ждал ответа. Все наши ребята ещё трудились, даже Мишелл, рабочий день которой официально заканчивался в пять тридцать.
   — Да? — донеслось до меня из трубки Гая.
   — Торстен, это Гай.
   По его лицу, я видел, что дело плохо. Очень плохо. Разговор оказался короткий. Торстен постарался отвязаться от своего друга как можно скорее.
   Гай бросил трубку.
   — Дерьмо!
   — Он объяснил почему?
   — Не конкретно, но всё ясно.
   — Что именно?
   — Папа, герр Шолленбергер, не хочет, чтобы его милый голубоглазый сыночек инвестировал деньги в мою компанию.
   — Ты уверен?
   — Да. Я знаю Торстена. Он пытался темнить, но всё дело в отце. Если папа скажет «прыгни», он прыгнет. А если «нет», то нет.
   — Есть надежда, что Торстен передумает?
   — Никакой. Абсолютно никакой.
   Я вздохнул. А как же быть с людьми, которых мы пригласили? Ведь они оставили хорошо оплачиваемую работу. И вот миновало чуть больше двух недель, и мы вынуждены им сказать: мол, извините, промашка вышла. Помните, был разговор, что очень скоро мы получим два миллиона фунтов? К сожалению, ничего не вышло. Все провалилось.
   А мой отец? Я знал, что он потеряет деньги, однако не предполагал, что это случится уже через месяц. Каким же идиотом он будет меня считать! А мама? Ведь эти деньги он взял тайком от неё. А теперь признается ей, что отдал их сыночку, который за три недели все профукал.
   Я посмотрел на Гая:
   — Что будем делать?
   — Понятия не имею.
   Мы решили сообщить им прямо сейчас. Они нам доверились, было бы несправедливо что-либо скрывать. Гай вышел на середину офиса.
   — Слушайте все.
   Я наблюдал за их лицами. Шок. Замешательство.
   — Сколько денег у нас осталось? — спросила Эйми.
   Гай взглянул на меня.
   — Двенадцать тысяч шестьсот тридцать четыре фунта, — ответил я. — На эти деньги мы можем продержаться десять дней. И то если в конце месяца не выплатим жалованье.
   — А если мы вложим свои деньги? — произнесла Мишелл. — У меня отложены две тысячи фунтов. Я собиралась поехать куда-нибудь в отпуск, но это подождёт.
   Гай расплылся в улыбке:
   — Спасибо, Мишелл. Но две тысячи нас не спасут.
   — Я попробую уговорить брата вложить несколько тысяч, — проговорил Нил. — Он толковый бизнесмен.
   — У меня осталось тысяч десять, — промолвил я, к своему удивлению. — Готов тоже вложить.
   Я оставил часть сбережений на случай, если с сайтом ничего не получится.
   — В этом месяце можно взять жалованье по минимуму, — добавила Эйми. — Только на жизнь.
   Гай воодушевился:
   — Великолепно. На эти деньги мы сумеем продержаться некоторое время. И продолжать искать инвесторов.
   Мы разошлись.
   До конца недели шёл сбор денег, весьма успешный. Утром в понедельник у меня были чеки на шестьдесят семь тысяч фунтов. Брат Нила, занимающийся в Бирмингеме борьбой с вредителями сельскохозяйственных культур, выдал двадцать тысяч. К моим десяти присовокупились семь Оуэна, он снял со своего счета все деньги. Две дала Мишелл, три Газ, десять Эйми, пять Санджей и даже десять вложила Мел. Разумеется, каждому была гарантирована соответствующая доля прибыли компании.
   Пришлось сильно сократить расходы. Мы приняли предложение Эйми и в этом месяце выдали всем жалованья лишь по пятьсот фунтов. Надежда запустить сайт к футбольному сезону ещё оставалась, но без пиара и рекламы обойтись было невозможно. Иначе наш сайт превратится в модернизированную версию любительского сайта Газа. В общем, мы нуждались в серьёзных деньгах. Ещё два венчурных инвестора прислали отказы. Остался Генри Браутон-Джонс.
   «Оркестр» был относительно новым фондом, организованным три года назад. Генри работал там почти с самого начала и недавно был повышен до ранга партнёра. У него был собственный кабинет, огороженный стеклянными стенами, с мягкими креслами и столом для заседаний.
   Встретил он нас радушно, проводил к себе. Гай сделал сообщение минут на двадцать. Хорошо сделал, снова убедив меня в правильности выбранного курса. Я надеялся, что это убедит и Генри. Тот задал дельные вопросы, на которые получил исчерпывающие ответы. Вот только Гаю пришлось признаться в отсутствии у него опыта в бизнесе.
   Миновал час. Генри проводил нас до двери, сказал, что скоро позвонит.
   Он позвонил. На следующий день. Отказ.
   Я мысленно сосчитал до пяти и спросил почему.
   — Проект серьёзный, — ответил он. — Никаких претензий к идее у меня нет. Прибыль должна появиться, особенно если вы организуете в Интернете торговлю спортивной одеждой. Интернет развивается, у вашего сайта есть перспективы. Меня не устраивает одно: отсутствие у руководителя опыта управления.
   — Отсутствие опыта?
   — Да. Ты сам знаешь, что является главным для венчурных инвесторов. Менеджмент, менеджмент и ещё раз менеджмент. Особенно в нашем магазине. Гай Джордан рассказал все очень толково, но опыта в управлении подобными предприятиями нет не только у него, но и у остальных. Хотя технически сотрудники подготовлены отлично. Я рад помочь, но знаю заранее: если начну двигать ваш план дальше, мои партнёры не только зарубят его, но и дадут мне взбучку. Извини, старина.
   Я вздохнул:
   — Ладно, Генри. Спасибо, что уделил время.
   — Не за что. Желаю успеха.
   Я повернулся к Гаю. Он выжидающе смотрел на меня.
   — Нет?
   — Боюсь, что нет.
   — Почему? Мне показалось, что ему понравилось. Почему он отказал?
   — Отсутствие опыта управления.
   — У меня?
   — У всех нас.
   — Чёрт возьми, какой-то заколдованный круг! Чтобы получить деньги, надо продемонстрировать результаты успешного управления компанией, но достичь этого невозможно, пока тебе не дадут денег. Абсурд! Я сейчас поговорю с ним. — Гай потянулся к телефону.
   — Погоди! Даже если ты на него накричишь, решения он не изменит. Генри отнёсся к нам по-доброму, внимательно выслушал. Разве мы вправе требовать большего?
   Гай откинулся на спинку кресла.
   — Ну и с чем мы остаёмся?
   — Ни с чем.
   — Почему? Ведь много венчурных инвесторов. Давай поищем на их сайте. — Он начал стучать по клавишам.
   — Нет, Гай.
   — Дэвид! Нам нужны деньги?
   — Очень. Но у венчурных инвесторов мы их не получим, во всяком случае, сейчас. Так что тебе придётся…
   — Нет, исключено! — встрепенулся он, угадав мои мысли.
   — Ты должен попробовать. Это наш последний шанс.
   — Я же говорил тебе, что хочу добиться успеха без него. Или вообще брошу этим заниматься.
   — Месяц назад так оно и было, — возразил я. — Но теперь положение изменилось. Почти все сотрудники вложили деньги. Кто сколько смог. И я тоже. Сайт принадлежит всем нам, не только тебе.
   — Он откажет.
   — Это станет известно только после твоей беседы с ним.
   Гай закрыл глаза, поднял лицо к потолку. Я ждал результата его борьбы с самим собой. Наконец он промолвил:
   — Ладно. Но ты поедешь со мной.
   — Ты забыл, как он меня ненавидит?
   — Нет, не забыл. Но одному мне не справиться.

* * *

   Самолёт приземлился в аэропорту Ниццы. На сей раз Тони Джордан нас не встретил. Мы взяли такси, быстро миновали центр города и начали взбираться в гору. Я снова увидел море, деревья, скалистые утёсы, вспомнил жуткую неделю, проведённую в этих местах двенадцать лет назад. Как он отнесётся к моему появлению?
   Дверь открыл Мигель, вежливо приветствовал Гая и повёл нас на веранду. У меня перехватило дыхание от живописного вида. Средиземное море, мыс Ферра, покрытый пышной растительностью, потрясающие особняки и снующие вдоль берега роскошные белые прогулочные яхты. Сейчас, в начале лета, небо было ещё голубее. У самого горизонта можно было различить неясное серое пятно. Наверное, Корсика.
   При нашем появлении Тони поднялся с кресла. Морщин вокруг глаз у него прибавилось, седины тоже, но он был по-прежнему строен и подвижен. Открытой враждебности по отношению ко мне не выражал. Напротив, вежливо улыбнулся и представил темноволосой женщине. Она встала и оказалась выше его сантиметров на восемь. Красивая, что меня не удивило, и более изящная, чем Доминик.
   — Сабина, это Дэвид Лейн, школьный друг Гая.
   — Привет! — произнесла она с приветливой улыбкой и протянула руку для пожатия. Затем расцеловала Гая в обе щеки.
   В доме заплакал ребёнок. Плач показался мне здесь совершенно неуместным.
   — Пойду проведаю Андреаса, — произнесла Сабина, обнаружив немецкий акцент. — Гай, не забудь перед уходом повидаться с братиком.