Ридпат Майкл. Смертельный просчет

   — Обязательно.
   Мы сели. Я покосился на окна спальни, которая, вероятно, теперь являлась спальней Тони и Сабины. Место, где я потерял невинность, а Доминик жизнь. Затем перевёл взгляд на гостевой коттедж, где я томился во время расследования её убийства, на старинную сторожевую башню, где Тони соблазнил Мел, а его сын разговаривал со мной с ненавистью.
   Тони посмотрел на меня.
   — Я ведь просил вас больше сюда не приезжать.
   Сказано было спокойно, без нажима, словно он отметил наличие в прошлом между нами разногласий, которые сейчас готов забыть.
   — Извините, но мой визит чисто деловой.
   — Понимаю. — Он обратился к сыну: — Тебе нужны деньги?
   — Да, — ответил Гай.
   — Может, хватит?
   — Я не собирался ехать к тебе за этим, но Дэвид настоял.
   — Вот как? — Тони бросил на меня вопросительный взгляд.
   — Гай действительно не хотел просить у вас деньги, — пояснил я, — хотя на сей раз они нужны ему для серьёзного дела. Я предлагаю вам не просто дать деньги, а инвестировать их в бизнес. В будущем он может принести неплохую прибыль.
   — Хм. — Тони убрал со стола газету, под ней оказался бизнес-план, который мы переслали ему накануне. Взял, начал просматривать. — Это писали вы? — обратился он ко мне.
   — Кое-что. Большую часть сочинил Гай.
   Тони бросил взгляд на сына. Документ был составлен хорошо, и он это понимал.
   Вскоре посыпались вопросы. Напряжённые, один за другим. Генри Браутон-Джонс тоже задавал каверзные вопросы, но они были ничто по сравнению с этими. Хотя на ознакомление у него был всего день, он прекрасно помнил все детали. Попросил меня обосновать положения финансового прогноза, внимательно выслушал, пожелал узнать наше мнение о нескольких футбольных сайтах, которые успел посмотреть. Расспросил о стратегии крупной телевизионной спутниковой компании «Чемпион старсат» и её планах в Интернете.
   Через полтора часа Мигель подал обед, затем вопросы возобновились. Мы держались хорошо. Гай отлично ориентировался в материале, обнаружил знание всех тонкостей дела. Тони был вынужден это признать.
   — Ну что ты скажешь, папа? — спросил Гай, когда вопросы закончились.
   Тони посмотрел на Гая и широко улыбнулся:
   — Идея хорошая. Я согласен её поддержать.
   Гай не верил своим ушам.
   — Пора начинать снова делать деньги, — продолжил Тони. — На всё это нужны средства. — Он сделал жест в сторону дома и сада, подразумевая также жену и сына. — Рынок недвижимости обветшал, а Интернет развивается. Я принимаю ваше предложение, но отношения у нас будут чисто коммерческими. То есть за свои два миллиона фунтов я намереваюсь получить соответствующую долю. Большую долю.
   Гай и я переглянулись.
   — Справедливо.
   Тони протянул руку сыну.
   — Спасибо, папа, — произнёс Гай.
   — На следующей неделе я буду в Англии, и мы с твоими адвокатами все оформим. — Заметив, что Гай поморщился, он поинтересовался: — У тебя ведь есть адвокаты?
   — У нас очень хороший адвокат.
   — Замечательно. Я с удовольствием с ним пообщаюсь.
   Я сомневался, что общение с Тони доставит Мел удовольствие. Гай тоже, судя по выражению его лица.
   Он посидел со своим шестимесячным братом минут десять, и мы отправились в аэропорт. Дольше оставаться на вилле не хотелось ни мне, ни ему.
   — До сих пор не могу поверить, — признался мне Гай уже в машине.
   — Теперь ты видишь, что стоило попробовать, — отозвался я. — Но почему ты такой грустный? Мы ведь в очередной раз спасли компанию.
   — Не нравится мне всё это!
   — И что? Ты собираешься отказаться от его денег?
   — Нет.
   — Тогда радуйся.
   — Ладно, но всё равно я ему не доверяю.

18

   Июнь 1992 года, Сити, Лондон
   Сегодняшний день, неимоверно долгий и жаркий, я был обязан провести за согласованием счётов. При одной мысли об этом мои конечности тяжелели, а мозг тупел. Просмотр компьютерных распечаток, многомерных таблиц — механический труд, скука. Я только недавно был принят в крупный банк, и, естественно, мне пока поручали лишь такую работу. Сейчас предстояло проверить соответствие балансов основных счётов банка в различной валюте. Теоретически в любой момент я мог раскрыть мошенничество, связанное с отмыванием многих миллионов долларов, но фактически это была сущая ерунда. Я бросил взгляд на главного менеджера отдела, маленького неряшливого человека, у которого непрерывно что-то чесалось под воротником. Он явно нервничал. Я фантазировал, что он опасается разоблачения, хотя знал причину нервозности. Менеджер боялся получить нагоняй от босса за обнаруженные недочёты. Но и это маловероятно.
   Я закончил университет по специальности бухгалтер-аудитор, но аудит мне нравился больше, чем бухгалтерский учёт. Впрочем, и то и другое было скучно, скучно, скучно.
   Моё существование в данный момент поддерживала единственная мысль, которую я лелеял, как путник в пустыне, увидевший на горизонте очертания оазиса. Вечером я иду на встречу выпускников школы-интерната Бродхилл. Мы соберёмся в банкетном зале отеля рядом с Марбл-Арч^[22], директор школы произнесёт прочувственную речь, призовёт делать пожертвования, и будет много выпивки. Много-много. Здорово.
   Я предвкушал встречу со старыми приятелями, с которыми после окончания школы не встречался. Знакомые фамилии попадались в газетах. Скромная девочка из нашего класса завоевала медаль по плаванию на Олимпиаде в Сеуле, один мальчик отличился во время научной экспедиции на Борнео, когда их группа две недели плутала по джунглям. Иногда появлялась информация о родителях. Например, отца Торстена Шолленбергера обвиняли в подкупе какого-то важного министра в правительстве Германии, а отец Троя Бартона получил «Оскара». Об отце Гая ни слова, как и о нём самом. Воспоминание об этой семье даже немного испортило мне настроение. Я надеялся, что сегодня Гай не придёт.
   Он пришёл. Первым, кого я увидел, войдя в уже заполненный народом зал, был именно Гай. Он стоял с бокалом вина, беседовал с двумя нашими одноклассниками, которых я едва вспомнил. Гай изменился, но не очень. Немного раздался вширь, а белокурые волосы теперь зачёсывал назад. Вот, пожалуй, и все.
   Я попытался прошмыгнуть мимо незамеченным, но Гай Джордан в это мгновение поднял голову, и мы встретились взглядами. Его лицо осветила широкая улыбка.
   — Дэвид! Чёрт возьми, рад тебя видеть! Как поживаешь? — Он крепко сжал мою руку. — Давай-ка выпьем. — Гай вгляделся в свой полный бокал, осушил залпом и потащил меня к официантке с подносом. — За встречу!
   У меня отлегло от сердца. Я полагал, что Гай не захочет со мной разговаривать, а он ведёт себя, словно ничего не случилось. Правда, мой школьный друг уже изрядно нагрузился. Ну что ж, придётся догонять.
   — Итак, Дэвид, чем ты теперь занимаешься?
   — Я на секретной работе.
   — Секретной? И что это за работа?
   — Не имею права рассказывать, ведь если ты узнаешь, тебя придётся убить. А это, сам понимаешь, неприятная процедура. А как ты?
   — Я стал знаменитым актёром.
   — Знаменитым? Почему я о тебе ничего не слышал?
   — Выступаю под псевдонимом. Недавно вышли два блокбастера с моим участием. «Отдел» и «Грехопадение Морти».
   — Надо же, я «Грехопадение Морти» видел, а тебя не узнал.
   — Так я же владею даром перевоплощения.
   В этот момент крупный мужчина с квадратными плечами и шеей игрока в регби хлопнул в ладоши, требуя внимания. Новый директор школы. Он говорил о школе и о том, что ей нужны деньги для нового театра, но мы его не слушали. Гай завоевал симпатию миловидной чернокожей официантки, которая продолжала приносить нам бокалы с вином. А мы их выпивали.
   — Послушай, вон та девушка, случайно, не Мел Дин? — прошептал Гай.
   Я проследил за его взглядом. Это была Мел. В элегантном тёмно-синем костюме. Рядом стояла Ингрид Да Куна.
   — Ты прав, она.
   — Пошли поболтаем?
   — Давай, если хочешь. — Я не понимал, почему Гай захотел пообщаться с Мел, но был не прочь встретиться с Ингрид.
   Директор школы закончил речь, и мы под аплодисменты протиснулись к девушкам. Гай нежно положил руку на плечо Мел. Она развернулась, готовая сказать что-то резкое, но, увидев его, ошеломлённо замерла.
   — Привет, Мел! — воскликнул Гай. — Похоже, ты не ожидала увидеть меня здесь. Наверное, забыла, что я тоже закончил эту школу. А Дэвида помнишь?
   Он расцеловал Мел и Ингрид в обе щеки. Они тоже не сильно изменились. На Мел было меньше макияжа, а рыжая прядь с тёмных волос исчезла. Нежные губки по-прежнему надуты, чем, по моему мнению, она тогда привлекла Гая. Загорелая Ингрид выглядела так, будто только возвратилась с отдыха. Она, как всегда, по-доброму широко улыбалась.
   Наконец Мел пришла в себя.
   — Ты так вольно обращаешься со всеми женщинами, или у меня особая привилегия?
   — Только у тебя, Мел. Хотя могу наделить этой привилегией и Ингрид, если она хорошо попросит.
   — Не дождёшься.
   Через минуту мы беседовали, как старые друзья, которые не виделись всего пару месяцев. Гай при содействии своей любимицы официантки производил непрерывную дозаправку нас вином, ну а в себя влил его несметное количество. Видимо, имел большую практику. Что касается меня, то я чувствовал приятное опьянение.
   Время пролетело незаметно, и неожиданно мы обнаружили, что остались едва не последними в зале. Гай посмотрел на часы.
   — Как насчёт ужина? Я знаю здесь рядом хорошее местечко.
   Мел взглянула на Ингрид, та кивнула, и вскоре мы вышли на улицу. Гай привёл нас в греческий ресторан, заказал греческое вино «Ретсина», пахнущее смолой, и началось гулянье. Гай сконцентрировал все внимание на Мел, которая была уже изрядно пьяна и на всё, что он изрекал, реагировала восторженным смехом. Я общался с Ингрид.
   — Первый раз в жизни вижу живого агента ЦРУ, — сказала она.
   — Послушай, — я заговорщицки понизил голос, — это государственная тайна, но тебе признаюсь. На самом деле моя работа гораздо серьёзнее и опаснее. Я бухгалтер-аудитор.
   — Не может быть! Я слышала разные разговоры, но не думала, что они действительно существуют.
   — Как видишь, мы существуем. Но в обычных обстоятельствах никому вреда не приносим. Вот я, например, пока не изувечил ни одного человека.
   — А Мел вообще собирается стать адвокатом.
   Я покосился на Мел, она взорвалась пронзительным смехом. Глаза сияли, волосы растрепались.
   — Не сомневаюсь, она будет прекрасным адвокатом. Трезвая, ответственная, надёжная.
   — Верно, — согласилась Ингрид.
   — А ты по-прежнему главный редактор «Вог»?
   — Почти. Я редактор отдела журнала «Мир патио». Это новое издание. Очевидно, ты о нём ещё не слышал.
   — Пока нет. Но наверняка подпишусь.
   — Тогда поторопись, потому что он скоро закроется. Выходит всего шесть месяцев и уже прогорел.
   — Жаль.
   — Не беспокойся. На мне это не отразится. Я найду чем заняться.
   — Я удивлён, что ты по-прежнему в Англии, когда в мире столько экзотических мест.
   — Для меня экзотика — Лондон. Единственный город, где можно наблюдать столько очаровательных оттенков серого. А люди… они здесь такие сдержанные в проявлении душевной теплоты. Очень сдержанные. А влажные зимы романтичные.
   — Ты настоящая ценительница красоты.
   — Мне надоело переезжать с места на место. Моя мама теперь в Нью-Йорке, с новым мужем, и я рада, что больше не нужно следовать за ней. В Лондоне ощущается некая приятная стабильность. И работается хорошо.
   — Вот только оформление двориков мало кого интересует.
   — Ничего, придёт время, и я буду управлять собственной издательской империей. Возьму тебя к себе главным бухгалтером.
   — Замечательно. Немедленно начну к этому готовиться.
   Я налил ещё вина.
   — Рад, что мы снова встретились. Ты очень выручила меня тогда во Франции. Не знаю, как бы я добрался до дома без твоих двухсот франков.
   — До чего же противно было там находиться. — Ингрид передёрнула плечами. — Это одно из самых неприятных событий в моей жизни.
   Мы помолчали, наблюдая за парой напротив. Неожиданно Гай повернулся к нам:
   — О чём вы трепетесь?
   — Ни о чём, — сказал я.
   Он подался вперёд.
   — О Франции, я угадал?
   Мел насторожилась. Гай разлил остатки из второй бутылки «Ретсины».
   — Так вот, позвольте мне сказать вам кое-что. Миновало пять лет, мы уже не дети. Пора об этом забыть. Лично я события во Франции из памяти стёр. Навсегда. И вам советую.
   — Хорошо, — промолвил я, поднимая бокал.
   Когда мы наконец выбрались из ресторана, я был очень пьян. Ингрид села в первое такси, я в следующее, оставив Гая в обнимку с Мел.
   Разумеется, они поедут вместе. Неясно лишь, к нему или к ней.

* * *

   После того вечера моя жизнь стала интереснее. Мы с Гаем начали общаться. Встречи были нужны ему не меньше, чем мне. Он действительно был актёром. Три года проучился в университете, откуда его чуть не выгнали, затем каким-то образом сумел поступить в престижное училище драматического искусства. Говорит, что учился успешно. Но после окончания успехов пока не наблюдалось. Получил несколько эпизодических ролей в спектаклях репертуарных театров и столько же на телевидении. Участвовал в эпизоде фильма «Грехопадение Морти». Имел агента, от которого было мало толку. Отсутствие ролей объяснял перепроизводством актёров и тем, что его не допускают в круг избранных. Конечно, он прав, но разве так добиваются ролей молодые актёры? Вместо того, чтобы писать письма и обивать пороги студий, Гай посещал спортзал и смотрел по телику сериал «Обратный отсчёт». Молодые актёры, как правило, голодные. А Гай мучился жаждой. И утолял её за обедом и ужином.
   Вечером ему компанию составлял обычно я. Легче стало переживать скуку на работе, когда знаешь, что в конце дня тебя ждёт веселье. Разумеется, вставать утром стало тяжелее, но тогда это меня не волновало. У Гая была небольшая квартира на Глостер-роуд, и мы регулярно обходили пабы и бары в этом районе. Иногда к нам присоединялись его приятели, тот же Торстен Шолленбергер, когда приезжал в Лондон.
   О чём мы беседовали? Честно говоря, не помню. Обычная болтовня. Встречи помогали нам встряхнуться и развеять дневную скуку. В конце вечера Гай обычно начинал кадрить женщин и почти всегда добивался успеха. Он был хорош собой, в нём угадывалась аура рискового парня, героя боевика. Это привлекало. Мои попытки понять, какого типа женщины клюют на него, оставались безуспешными, пока я не осознал, что при определённых условиях он способен очаровать почти любую. Гай предлагал им веселье и секс при полном отсутствии обязательств с обеих сторон. Давал «порядочным» девушкам возможность стать на одну ночь «непорядочными».
   Такие правила игры принимали многие. Но не Мел. Гай относился к ней, как к запасному варианту. Если ничего подходящего найти не удавалось, ехал к Мел. Без звонка, без предварительной договорённости, просто заявлялся ближе к двенадцати. И она всегда ждала его.
   Порой Мел ходила с нами куда-нибудь. Неизменно в приподнятом настроении, а Гаю всё это было до лампочки. Нет, он ей не грубил. Хуже — просто проявлял безразличие. Я понимал: Мел любила Гая, а он пользовался ею, как какой-нибудь необязательной вещью, которая всегда под рукой. Мел панически боялась его потерять и потому была готова на все. Если бы я тогда задумался над происходящим, то наверняка бы обнаружил в характере Гая черты законченного эгоцентрика. Но я не задумывался.
   Гай закончил курсы пилотов и летал на дорогом одномоторном самолёте «Сессна-182», который купил ему отец. Он часто брал меня с собой. Мы летали с аэродрома Элстри в северной части Лондона обедать во Францию, иногда в Дорсет, где было очень симпатичное лётное поле. Гай уже изрядно поднаторел в лётном деле. Его коронным номером было пронестись над волнами на высоте пятнадцати метров, едва их не касаясь, или подняться метров на восемьдесят над полями английской глубинки.
   Вдохновлённый примером, я тоже начал учиться. Практиковался на старом драндулете «АА-5». Мне сообщили, что безопасная высота для полёта не ниже семисот метров, перед полётом необходимо тщательно проверять самолёт и ни в коем случае не употреблять алкоголь. Похоже, Гай считал, что правила написаны не для него. Проучившись какое-то время, я начал нервничать, сидя рядом с ним в самолёте.
   В воздухе он был ас, а вот на земле нет. Получить серьёзную роль все не удавалось.
   Однажды мы встретились в пабе рядом с Лестер-сквер. У Гая в этот день было намечено прослушивание. Когда я вошёл, он уже сидел с бутылкой пива.
   — Ну как? — спросил я.
   — Не знаю. Обещали позвонить. Но звонка можно ждать сто лет.
   — Не отчаивайся, ещё получишь роль.
   — И что? Ведь это паршивая роль в тупом коммерческом сериале. Дэвид, играть такие роли просто унизительно.
   — Но с чего-то надо начинать.
   — Я знаю, однако выходит совсем не то, чего я ожидал. В театральном училище мне нравилось. По-настоящему. Стоять на сцене, изображая другого человека, произносить замечательные монологи, творить, управлять эмоциями публики. Это здорово. Подлинное удовольствие. И у меня получалось. Чехов, Ибсен, Стейнбек, даже Шекспир — везде я играл довольно прилично. После выпускного спектакля я был в числе четырёх, кому позвонила агент и предложила с ней работать.
   — Но это же хорошо!
   — Что хорошего? Знаешь, как проходит кастинг? Тебя снимают на «Поляроид», ты говоришь в камеру несколько идиотских фраз, и с тобой прощаются. «До свидания, мы вам позвоним».
   — Может, позвонят?
   — Что-то не торопятся. Не пройдя очередной кастинг, я чувствую себя полным дерьмом. И самое главное, непонятно, чего им нужно. Что им во мне не нравится? Голос? Или я вообще бездарен?
   — Успокойся, Гай. У тебя обязательно получится. Всегда получалось.
   — Вот именно. У меня всегда был успех. Особенно в школе, помнишь? Теннис, футбол, душа компании. Я надеялся, что и актёром тоже стану успешным. Думал удивить успехом даже отца. Но, как видишь, ничего не получается.
   — Перестань хандрить! — воскликнул я. — Лучше давай выпьем.
   Как обычно, алкоголь сработал. Через полчаса мы уже болтали с двумя молодыми итальянками. Гай закадрил ту, что посимпатичнее, мне досталась пострашнее. Но вечер прошёл на удивление хорошо.

* * *

   Покупая в газетном киоске свежий номер «Частного детектива», я случайно увидел обложку журнала «Мир патио». Пролистал без интереса, пока не нашёл напечатанный на последней странице номер телефона редакции. В офисе сразу позвонил Ингрид и предложил сходить в кино. Мы отправились на «Танцы с волками», а после решили поужинать в тайском ресторане в Сохо.
   Я не думал об этом, как о свидании. Просто встреча школьных приятелей, которые давно не виделись. Впрочем, приятелями нас можно назвать с натяжкой. Мы были едва знакомы. Ингрид мне нравилась. И раньше, и особенно сейчас. Была в ней милая непосредственность, соседствующая с необыкновенной проницательностью. Ингрид понимала, чем я живу, умела слушать, поощряя меня рассказывать о себе больше, чем я намеревался. Нет, это были не какие-то шокирующие откровения, скорее напротив. Но она все понимала.
   Заговорили о Гае.
   — Ты виделся с ним после встречи выпускников?
   — Да. Мы общаемся регулярно. Ходим в пабы.
   — А с Мел он тоже встречается?
   — Иногда.
   — Это плохо.
   — Для Мел плохо, но для Гая прекрасно.
   — Эгоистичная свинья. — Заметив моё удивление, Ингрид добавила: — Разве он не такой?
   — Ты права, — согласился я.
   — А ведь она его любит. Ещё с тех пор. И очень переживает из-за… ну, сам понимаешь из-за чего.
   — Что такого в нём находят девушки? — удивился я.
   — Очень многое, — произнесла Ингрид, блеснув глазами.
   — Неужели и ты тоже?
   — Ни за что на свете я не хотела бы стать его подружкой. И Мел вовсе не завидую. Но это не значит, что Гай непривлекательный.
   Я принялся выуживать из горшочка кусочек рыбы, приправленной соусом карри. С помощью палочек получалось плохо. А вот Ингрид действовала ими профессионально.
   — Где ты научилась?
   — В детстве, в Сан-Паулу. Там большая японская община, много ресторанов. Родители часто меня туда водили. Затем мы переехали в Гонконг, и у меня была возможность попрактиковаться.
   — А вот у меня, к сожалению, не было, — промолвил я, наконец достав рыбу.
   — Мел очень трудно, а тут ещё Гай.
   Я кивнул:
   — Да, он не делает её счастливее.
   — У Мел было тяжёлое детство. Родители вели непрерывную войну друг с другом и использовали её как оружие. Особенно отец.
   — А потом ещё история с Тони Джорданом, — добавил я.
   — Вот именно. Я навещала её в Манчестере, когда она училась в университете. Мне показалось, Мел дала обет целомудрия. Воплощённая скромность. Так продолжалось до недавнего времени.
   — Пока она снова не встретила Гая?
   — Да. — Ингрид положила себе ещё риса. — А как ты?
   — Что я?
   — Ну, были у тебя какие-нибудь серьёзные отношения?
   Я вздохнул:
   — Нет, серьёзных не было. А у тебя?
   — А мне постоянно попадаются не те мужчины. — Ингрид покраснела. — Пора что-то в корне менять.
   Мы встретились через неделю. Хорошо провели вечер, но всё же Ингрид меня огорчила. Журнал «Мир патио» прекратил существование, но её, уже от другой фирмы, командировали на несколько недель в Париж ознакомиться с успешными журналами на предмет издания в Англии. Ингрид была в восторге. Она знала французский язык, любила Париж. Я шумно радовался за неё, хотя на самом деле был недоволен, зная, что с нетерпением стану ждать её возвращения.

19

   В то лето мы встречались с Гаем почти каждый день. Однажды я пришёл в наш паб, а там он с Оуэном. Гай пил пиво и болтал без умолку, не обращая внимания на брата. Однако игнорировать его присутствие было сложно. Оуэн возмужал. Ему теперь было около двадцати лет, и подросток-акселерат превратился в мускулистого взрослого мужчину. Несмотря на уговоры Гая, к пиву он не притронулся.
   Я попытался завести разговор:
   — Чем занимаешься, Оуэн?
   — Учусь в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Специальность — «компьютерные технологии».
   — Нравится?
   — Народ на курсе противный, но само преподавание на уровне.
   — Я знаю, как проводят время калифорнийские студенты. По фильмам. Пляжи, девочки, вечеринки.
   Оуэн мою шутку не принял и произнёс, насупившись:
   — Я подобным не занимаюсь.
   — Конечно, конечно. — Я глотнул пива и спросил с надеждой: — А здесь ты надолго?
   — На четыре дня. Заехал из Франции после встречи с отцом.
   — Как он?
   Оуэну, видимо, надоело болтать со мной. Не ответив на вопрос, он повернулся к брату.
   — Абдулатифа наконец нашли. Мёртвого.
   — Садовника Абдулатифа? Где?
   — На какой-то помойке в Марселе. Личность определили только через неделю по отпечаткам пальцев.
   — Его убили?
   — Разумеется. Он ведь занимался проституцией. Местные полицейские сообщили, что таких там убивают постоянно.
   Гай допил пиво.
   — Не могу сказать, что эта весть меня опечалила.
   — И меня тоже. — Оуэн посмотрел на меня с насмешливой улыбкой. — Гай говорил тебе, что я видел, как он употреблял Доминик?
   — Нет, — произнёс я, начиная холодеть.
   — Это случилось за день до вашего приезда. Папа куда-то отлучился, а она, очевидно, решила, что я сижу за компьютером. И ошиблась. Мне удалось подсмотреть, как они развлекались. — Он поймал мой взгляд и усмехнулся. — Естественно, я рассказал об этом полиции. Вот почему детективы решили, что он её убил.
   Гай заметил моё смущение и попытался сменить тему:
   — Как это воспринял папа?
   — С восторгом. Кстати, на следующей неделе он собирается сюда приехать. Повидаться с тобой.
   — Здорово, — промолвил Гай без энтузиазма. — Но ты к тому времени уже отправишься в Штаты?
   — Да. Но ему это безразлично. Думаешь, он обрадовался, когда я туда прибыл?
   — Зато я обрадовался.
   Больше в тот вечер мы Францию не вспоминали.

* * *

   С Гаем я встретился после отъезда Оуэна в Калифорнию. Мы пошли на стадион «Уэмбли» на товарищеский международный матч. Англия играла с Бразилией. Нашей команде удалось сыграть вничью, один — один. После игры мы двинулись на автостоянку, сели в «порше» Гая цвета электрик и стали ждать, когда стоянку покинут несколько тысяч автомобилей. Гай включил проигрыватель.
   — Интересную новость привёз твой брат из Франции, — проговорил я.
   — Да, — буркнул Гай.
   — Доминик действительно убил садовник?
   — Не знаю. Но полицейские были в этом совершенно уверены.
   Я послушал ансамбль «Ю-ТУ» примерно с минуту, набираясь храбрости для следующего вопроса:
   — Гай!
   — Да?
   — Как твои следы оказались под окном спальни Доминик?
   Стоящий впереди автомобиль продвинулся на два метра, и Гай следом за ним.
   — Я ходил отлить перед сном.
   — Но этого не было.
   — Как не было? — удивился он, преувеличенно сосредоточив внимание на автомобиле впереди.
   — Мы вместе пришли в коттедж. Нигде не останавливались.
   — Ты просто забыл, ведь миновало пять лет. Не мудрено перепутать. В тот вечер я заходил в кусты отлить. Полиция это проверяла.