Робертс Нора. Женская месть

   – И там шел снег?
   Фиби улыбнулась и обняла девочку.
   – Да. Мои родители умерли, и я жила там с бабушкой и дедушкой. Мне было очень хорошо, но я не всегда это понимала. Я хотела стать актрисой, прославиться, носить красивые платья… – Фиби потерлась щекой о волосы Адриенны. – Кажется, это было сто лет назад. В Калифорнии не бывает снега, но зато там есть океан. У меня был красивый дом на самом берегу. У меня было много друзей, и я много ездила по миру. В Лондоне я встретила твоего отца.
   – Где это – Лондон? – спросила девочка.
   – В Англии. В Европе. Почему ты не помнишь, чему тебя учат?
   – Я не люблю уроки. Я люблю читать сказки и разные смешные истории. – Сказав это, Адриенна смутилась, потому что знала – мать хотела, чтобы она хорошо училась. Кроме того, это была еще одна связывавшая их тайна.
   – В Лондоне живет королева, муж которой всего лишь принц, – вспомнила Адриенна.
   Страной правит женщина – это было так странно и так нелепо для маленькой арабской девочки.
   – Лондон очень красивый город, несмотря на то что там часто идет дождь, – вздохнула Фиби. – Мы там снимали фильм, а люди выстраивались в очередь вдоль ограждений, чтобы посмотреть на нас. А потом я встретила твоего отца. Он был таким очаровательным и элегантным! – Она мечтательно улыбнулась и прикрыла глаза. – Я так волновалась, ведь он был королем! Кругом суетились фотографы, но, когда мы разговорились, его положение потеряло для меня всякое значение. Он пригласил меня на обед, потом на танцы.
   – Ты для него танцевала?
   – Нет, с ним. – Фиби усадила Адриенну на скамью. Где-то рядом лениво жужжала пчела, и этот звук убаюкивал Фиби. – В Европе и Америке мужчины и женщины танцуют вместе.
   Адриенна прищурила глаза:
   – Неужели им это разрешают?
   – Да, там можно танцевать с мужчинами, разговаривать, ездить кататься, ходить в театр. Столько разных развлечений! Кроме того, девушки и женщины там ходят на свидания.
   Фиби вспомнила, как танцевала с Абду. Он держал ее в своих объятиях и смотрел на нее сверху вниз, улыбаясь. Каким мужественным казалось его лицо, какими нежными были руки! Она вспомнила розы, которые он ей дарил. Дюжины белых роз!
   – Мужчины приглашают девушек в театр, на обед или ужин. Они могут пойти потанцевать в какой-нибудь клуб, где полно народу.
   – Ты танцевала с отцом, когда вы были уже женаты?
   – Нет. В Европе и Америке совсем другие правила и обычаи. Там все или почти все не похоже на нашу страну.
   – Ты хочешь туда вернуться? – спросила девочка со страхом.
   Но Фиби не услышала его в словах дочери, она слышала только себя.
   – Все это было так давно, Эдди, и прошлого не вернуть. Когда я вышла замуж, я все бросила. Тогда я не понимала, что теряю. День, когда мы поженились, был счастливейшим в моей жизни. Он подарил мне «Солнце и Луну». Когда я надевала эти драгоценности, я чувствовала себя королевой, и мне казалось, что все мои девичьи мечты осуществились. Тогда он подарил мне частицу себя, частицу своей страны. Когда он надел на меня это ожерелье, мне показалось, что я достигла в жизни всего, чего желала. Но теперь он меня больше не любит, Эдди.
   Девочка давно это знала, но ей хотелось утешить мать:
   – Но ведь ты его жена. И владеешь самыми лучшими драгоценностями в Якире. Это значит, что отец очень тебя ценит.
   Фиби опустила глаза на свое обручальное кольцо, символ ее брака, когда-то значивший для нее так много.
   – Но он взял еще трех жен, – печально возразила она. – И все потому, что ему нужны сыновья. У мужчины должны быть сыновья.
   Фиби сжала ладонями личико Адриенны. Она увидела в ее глазах слезы и боль. Возможно, она сказала слишком много, но теперь было поздно, взять свои слова назад она не могла.
   – Я знаю, что он груб с тобой и тебе это горько. Но пойми, что твоей вины в этом нет. Причина тому – я.
   – Он меня ненавидит.
   Фиби знала, что Абду не любит и свою дочь. Она крепко прижала к себе девочку. Ее пугал холод, который она замечала в глазах мужа, когда он смотрел на Адриенну.
   – Я его тоже ненавижу, – сказала Фиби и испугалась своих слов. Она огляделась вокруг. В саду никого не было, но где-то рядом звучали голоса, и, возможно, там были и уши, способные слышать.
   – Даже не думай об этом! Не говори так! – воскликнула девочка.
   – Ты, Эдди, не способна понять, что происходит между твоим отцом и мной. И не надо тебе этого понимать.
   – Я знаю, что он бьет тебя. – Адриенна отодвинулась от матери. Слезы высохли на ее глазах, и выражение их было совсем недетским. – И на меня он смотрит с такой злостью! Я тоже возненавижу его!
   – Замолчи, нас могут услышать! – Фиби снова притянула Адриенну к себе и начала баюкать в своих объятиях.
   Девочка и не подозревала, сколько горечи скопилось в ее сердце. Но теперь, Когда эта горечь вылилась в слова, Адрианна поняла, что неприязнь к отцу возникла в ней с тех пор, как она увидела унижение своей матери. Она почувствовала, что уже не любит его, как раньше.
 
   Прошло несколько недель. Почти все это время девочка проводила с матерью. Они подолгу бродили по саду. Фиби рассказывала ей о других странах. Жизнь там продолжала казаться Адриенне нереальной, но она наслаждалась рассказами матери точно так же, как рассказами бабушки о великанах и драконах.
   Когда Мери родила девочку, Абду тотчас же с ней развелся.
   Однажды Адриенна играла с Дюжей в карты.
   – Куда они ее отошлют? – спросила Дюжа подружку. Хотя она была старше, Адриенна имела больше возможностей выуживать информацию.
   – У нее, кажется, есть дом в городе, – равнодушно ответила Адриенна. Она не сочувствовала печальной судьбе отвергнутой Мери: та сумела восстановить против себя всех в гареме.
   – Я рада, что ее здесь больше не будет. – Дюжа, ожидая своего хода, отбросила волосы со лба. – Теперь нам не придется выслушивать ее бесконечное бахвальство о том, как часто король посещает ее, сколькими способами занимается ней любовью и орошает ее бедра своим семенем.
   Адриенна пропустила ход. Она быстро огляделась вокруг, ища мать, но ее не было видно.
   – Тебя интересуют мужчины? Тебе хочется этого?
   – Конечно, – ответила Дюжа, опустив свои карты на стол. – Когда я выйду замуж, мой муж будет навещать меня каждую ночь. Я буду доставлять ему так много радости, что ему никогда не потребуется другая жена. Я всегда буду следить за своей кожей, чтобы она была нежной, а груди упругими. – Она рассмеялась и собрала карты.
   – А я не хочу замуж, – заметила Адриенна.
   – Не ври. Все женщины хотят этого. Закон повелевает нам жить отдельно от мужчин, потому что мы слишком слабы, чтобы противиться им. Мы перестаем этого желать только тогда, когда становимся старыми, как бабушка.
   – Значит, я такая же старая, как бабушка. Они обе рассмеялись и продолжали игру.
   «Дюже меня не понять, – размышляла Адриенна. – Мама не хочет секса, хотя она молодая и красивая. Лия уже боится этого, потому что родила двух девочек, а я не хочу, потому что видела, каким грубым и жестоким может быть мужчина».
   После игры Адриенна разыскала бабушку и уселась к ней на колени. Джидда была вдовствующей королевой. Любовь к сластям стоила ей зубов, но глаза ее оставались темными и яркими.
   – А вот и моя красавица! – Джидда широко распахнула свои объятия и предложила девочке шоколадку.
   – Ты пойдешь посмотреть на новорожденную, бабушка?
   – Конечно, я люблю всех своих внуков. Скажи, почему ты сегодня так печальна?
   – Боюсь, что король разведется с моей матерью. Джидда обратила внимание на то, что Адриенна не назвала Абду отцом, и это ее обеспокоило.
   – Я так не думаю. В течение девяти лет он не имеет права это сделать.
   – Если он с ней разведется, мы уедем. И я буду скучать по тебе.
   – А я по тебе.
   «Эта девочка развита не по годам», – подумала Джидда и сказала:
   – Во всяком случае, тебя этот развод не должен беспокоить. Скоро ты станешь совсем большая и выйдешь замуж. А потом у меня появятся правнуки.
   – И ты будешь угощать их шоколадками и рассказывать им сказки?
   – Я буду любить их, как тебя.
   Джидда поцеловала девочку в голову. Ее волосы приятно пахли и были черны, как ночь. Адриенна обняла бабушку и тесно прижалась к ней.
   – Я всегда буду любить тебя, бабушка!
   Появился Фахид и дернул сестренку за юбку. Его ротик был вымазан шоколадом, шелковая одежда перепачкана.
   – Пойдем к тебе, – сказал малыш и снова потянул девочку за юбку. – Я хочу поиграть с юлой.
   Адриенна сунула в карман пригоршню конфет, прежде чем покинуть покои бабушки. Комната Адриенны была меньше, чем у остальных детей, и это было еще одно изощренное унижение, которому ее подверг отец. Все здесь было выдержано в розовых и белых тонах, и обстановку Адриенна выбирала сама. В одном углу стояли полки с игрушками, многие из которых были присланы из Америки женщиной по имени Селеста, лучшей подругой матери.
   Юлу Адриенне прислали много лет назад. Это простая, яркая игрушка стала любимым развлечением Фахида.
   – Дай юлу, – потребовал мальчик.
   – Сейчас дам. Я теперь не убираю ее на полку, чтобы ты больше не падал.
   Когда королю стало известно о том, что его единственный сын упал и набил себе шишку, Адриенну наказали, запретив неделю выходить из своей комнаты.
   Девочка полезла под кровать за юлой, и в этот момент мальчик заметил спрятанный там стеклянный шар – подарок Фиби.
   – Ой, что это? – Мальчик восторженно схватил игрушку липкими от шоколада руками. – Дай мне!
   Девочка не хотела давать брату свое сокровище, но от Фахида не так-то легко было отделаться.
   – Это волшебный шар, – сказала Адриенна и встряхнула его.
   Мальчик выхватил шар из рук сестры и бросился вон из комнаты.
   – Я покажу его маме.
   – Нет, Фахид, нет!
   Но мальчик уже бежал по коридору, затем свернул в подземный переход, соединявший женскую половину с покоями Абду. Путь туда для девочки был закрыт, и Адриенна остановилась в нерешительности. В этот момент малыш споткнулся, упал и заплакал. Девочка подбежала к братику и увидела, что над ним склонился Абду. Несмотря на то что освещение в тоннеле было тусклым, от Адриенны не могло укрыться, что в глазах отца вспыхнули злые огоньки.
   – Что ты здесь делаешь?
   – Я играла с Фахидом, он убежал от меня и упал.
   – Плохо же ты присматриваешь за юным принцем. Адриенна ничего не ответила, зная, что отец и не ждет ответа.
   – Мужчины не плачут, – сказал Абду с нежностью, поднял сына и заметил шар, который мальчик крепко сжимал в руке. – Где ты взял это?
   Голос Абду прозвучал как удар плети. Он вырвал шар из рук Фахида, и мальчик захныкал.
   – Хочешь опозорить наш дом?
   Зная, что отец скор на расправу и рука его разит метко, Адриенна загородила собой малыша.
   – Это я дала шар Фахиду.
   Девочка уже готова была принять наказание, но его не последовало. Отец с холодным безразличием взглянул на нее, и это было хуже всего. Глаза Адриенны наполнились слезами, но, глядя прямо в лицо отца, она постаралась сдержать их. Он хотел заставить ее плакать, она это чувствовала. И если сухие глаза – единственный способ выразить непокорность, то она не заплачет.
   – Так ты хочешь испортить моего сына? Даешь ему христианские символы под видом игрушек? От такой, как ты, надо было ожидать предательства.
   Абду швырнул рождественский шар об стену, и тот раскололся. Испуганный Фахид прижался к ногам Адриенны.
   – Ступай туда, где твое место, – к женщинам. С этой минуты я запрещаю тебе играть с Фахидом.
   Он подхватил сына и повернулся, чтобы уйти. Фахид протягивал к сестре ручонки и горько плакал, но Абду был неумолим.

5

   Испытанное унижение только укрепило дух Адриенны. Оно сделало ее молчаливой и гордой. Фиби была очень обеспокоена переменой, произошедшей с дочерью. Сама она уже примирилась со своей участью и жила только ради Адриенны. Ей казалось, что дочь довольна жизнью в Якире, что эта жизнь ей подходит. У нее были титул и положение – все это оставалось при ней, несмотря на то что король ее не любил. У нее были семья и подруги. К тому же жизнь в Якире начала постепенно меняться. Привлекаемые нефтью, сюда, как и вообще на Ближний Восток, с каждым годом прибывало все больше и больше людей. Фиби снова стала встречаться с репортерами и играть роль королевы. Хотя Абду с трудом переносил представителей западного мира, он нуждался в деньгах и прогрессивных технологиях. Со временем, надеялась Фиби, многое в Якире переменится, и женщины этой страны получат свободу. Она лелеяла эту надежду не столько ради себя самой, сколько ради Адриенны. Но вскоре поняла, что это наступит очень не скоро.
   Адриенна оставалась тихой и послушной, но было ясно, что она несчастлива. Девочка играла с подругами, слушала сказки бабушки, но делала это как-то отрешенно. И Фиби стала еще отчаяннее, чем прежде, скучать по дому. Она мечтала показать девочке мир, свободный от суровых законов и ограничений Якира. Но, отдаваясь своим мечтам, она не верила в их осуществление. Поэтому по-прежнему находила прибежище там, где могла его найти, – в транквилизаторах и запрещенной в Якире выпивке.
   Однажды Фиби вызвали на половину Абду, и это наполнило ее страхом. Муж и жена теперь почти не оставались наедине. На публике, если Абду того желал, они позировали перед кинокамерами, изображая романтическую пару. Сногсшибательная киноактриса и элегантный король.
   Абду получил образование на Западе и мог, обедая с президентами и премьер-министрами, оставить у них о себе впечатление как о человеке просвещенном и открытом всему новому. Но его воспитали в Якире, и он впитал учение ислама. В юности Абду верил в возможность слияния с западным миром. Теперь же он видел в странах Запада угрозу, а в их образе жизни – вызов аллаху. И этому немало способствовала Фиби.
   Он смотрел на нее, стоящую перед ним в черном платье, скрывавшем ее тело от шеи до щиколоток. Волосы ее были спрятаны под шарфом так, что ни одна огненная прядь не выбивалась из-под него. Кожа ее казалась бледной и увядшей, а глаза тусклыми. «И все это из-за того, что она принимает наркотики», – с отвращением подумал Абду. Он знал о ее пристрастии к таблеткам, но предпочитал делать вид, что его это не касается.
   Абду постучал пальцем по краю своего письменного стола эбенового дерева, понимая, что каждая минута ожидания усиливает страх жены.
   – Тебя пригласили в Париж принять участие в благотворительном бале.
   – В Париж?
   – Кажется, там прошел ретроспективный просмотр твоих фильмов. Возможно, люди хотят посмотреть на жену короля Якира – это их позабавит.
   Фиби вскинула голову. Муж смотрел на нее с улыбкой, ожидая протеста и предвкушая удовольствие подавить малейшее проявление ее характера. Но женщина сказала спокойно:
   – Было время, когда и королю Якира было приятно смотреть на Фиби Спринг.
   Его улыбка померкла. Он с отвращением к самому себе вспоминал о своей влюбленности. Ему было стыдно, что когда-то он восхищался этой женщиной.
   Фиби старалась выглядеть спокойной, говорить размеренным голосом:
   – Ты разрешишь мне поехать в Париж?
   – У меня там есть дела, и то, что ты будешь сопровождать меня, мне только на руку.
   – Да, да, конечно. – Фиби понимала, что должна скрыть свою радость, но не могла удержать улыбку. – В Париже будет бал?
   – Платье для тебя уже заказано. Ты наденешь «Солнце и Луну» и будешь вести себя как достойная жена короля. Но если ты дашь мне малейший повод для недовольства, я немедленно отправлю тебя назад.
   – Я все прекрасно понимаю. – Одна только мысль о Париже придала ей сил. – Адриенна…
   – О ней я уже позаботился, – перебил жену Абду.
   Фиби почувствовала страх за дочь. Ей не следовало забывать, что, когда Абду дает что-нибудь одной рукой, то другой он что-нибудь отнимает.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Это тебя не касается.
   – Пожалуйста, скажи, – настаивала Фиби. – Ведь она мое единственное дитя. – Она опустила голову, но не смогла заставить свои пальцы успокоиться – они все время сжимались и разжимались.
   Абду удобнее уселся на стуле за письменным столом, но Фиби сесть не предложил.
   – Она поедет в Германию, в школу. Моя дочь должна получить хорошее образование.
   – Нет! Боже мой, Абду, не отсылай ее так далеко от меня. – Забыв о гордости, Фиби обогнула стол и упала к его ногам. – Ты не можешь отобрать у меня дочь. Ты ведь безразличен к ней. Не все ли тебе равно, если девочка останется при мне?
   Абду взял жену за запястья и оторвал ее руки от своей одежды, за которую она в отчаянии цеплялась.
   – Адриенна принадлежит к царствующему дому Якира. То, что в се жилах течет и твоя кровь, – всего лишь еще одна причина, почему ее следует удалить от матери и хорошенько вышколить, прежде чем она обручится с Кадим-эль-Миша.
   – Обручится?! – Охваченная безумным страхом, Фиби снова вцепилась в одежду мужа. – Она еще ребенок! Даже в Якире не выдают замуж детей.
   – Адриенна выйдет замуж в день своего пятнадцатилетия. Мы уже договорились об этом. Тогда, возможно, девчонка будет наконец хоть чем-то мне полезна как жена моего союзника. – Абду снова оторвал от себя руки Фиби и заставил ее встать. – Будь благодарна за то, что я не отдаю ее в жены врагу.
   Лицо Фиби было совсем близко от его лица, она дышала с трудом. На одну минуту женщину охватила столь слепящая ненависть, что ей захотелось задушить этого человека голыми руками, вцепиться в его лицо, увидеть, как потечет его кровь. Если бы это могло спасти Адриенну, она бы так и поступила. Но Фиби знала, что на мужа не подействовали бы ни сила, ни доводы. Она еще сохранила здравый смысл и способность хитрить.
   – Прости меня, я погорячилась. – Глаза ее наполнились слезами, – Я слаба и эгоистична. Я думала только о том, что теряю своего ребенка, а не о том, какое благородство проявил ты, обеспечив ее будущее хорошим браком.
   Фиби снова упала на колени, стараясь принять как можно более смиренную позу, потом отерла глаза, будто внезапно пришла в себя.
   – Я глупая женщина, Абду, но не настолько глупа, чтобы не быть способной чувствовать благодарность. В Германии она научится быть хорошей женой. Надеюсь, ты будешь ею гордиться.
   Муж сделал нетерпеливый знак, чтобы жена поднялась.
   – Может быть, ты позволишь ей поехать с нами в Париж? – Фиби умоляюще посмотрела на него. – Адриенна принадлежит к царствующему дому, и ей пора приобретать опыт общения в свете. Пребывание в Европе и Америке помогло тебе лучше понять мир.
   Первым побуждением Абду было отмести ее идею, но последние слова жены заронили в нем сомнение. Он считал, что время, проведенное им за границей, сделало его более мудрым правителем и истинным слугой аллаха.
   – Я подумаю об этом. Фиби склонила голову:
   – Благодарю тебя.
   Сердце ее стучало как молот, когда она возвращалась в свою комнату. Ей хотелось выпить, проглотить одну из таблеток и забыться. Вместо этого она заставила себя лечь на кровать и спокойно все обдумать. Она зря потеряла столько лет, надеясь, что Абду снова станет тем человеком, каким был когда-то, и что их прежние отношения возобновятся.
   Фиби была слабой, робкой, уступчивой и потому десять лет жизни провела в рабстве. Но она не хотела такой жизни для дочери. Ни за что на свете!. Она не допустит, чтобы Адриенна стала узницей в чьем-то гареме, чего бы ей это ни стоило!
   И первой ступенью в осуществлении еще не вполне ей самой ясного плана станет поездка в Париж. Она возьмет с собой Адриенну, и назад они не вернутся.
 
   – Когда я поеду в Париж, то накуплю много красивой одежды, – говорила Дюжа Адриенне, стараясь заставить себя не завидовать подруге. – Отец говорил, что мы будем обедать «У Максима»^[7] и что у меня будет все, чего я ни пожелаю.
   Адриенна обернулась. Она нервничала, и теперь ее ладони постоянно были влажными, но она не решалась вытереть их о платье.
   – Я привезу тебе подарок.
   Забыв о зависти, Дюжа улыбнулась:
   – Только один?
   – Зато особенный. – Она прижала руку к животу. – Меня почему-то тошнит…
   – Если тебя будет тошнить, то ты никуда не поедешь. Возьми себя в руки!
   Слуги уже понесли к машине вещи, поэтому Дюжа обняла Адриенну за плечи и повлекла из комнаты.
   – Лия дуется. Ей тоже хочется поехать в Париж, но король берет с собой только тебя и твою мать. Лия должна быть довольна тем, что снова беременна. – Дюжа поцеловала Адриенну в щеку. – Я буду по тебе скучать.
   – Мы скоро вернемся.
   – Раньше ты никогда никуда не уезжала.
   Весь гарем был возбужден известием о дальнем путешествии, хотя за границу отправлялись только двое. Фиби стояла, окутанная покрывалом, руки ее теребили шелк платья, лицо казалось бесстрастным. Она задыхалась от запаха благовоний и курений, обычных для гарема.
   Если бог ей поможет, она больше никогда не увидит снова ни этих людей, ни этого места. Впервые она была благодарна мусульманскому обычаю, повелевавшему скрывать лицо под покрывалом – надо было следить только за выражением своих глаз.
   Она ощутила укор совести, когда на прощание поцеловала своих сестер по заточению, свекровь и кузин по мужу. Ведь она почти десять лет прожила рядом с этими женщинами.
   – Посади дочку у окна, – сказала Джидда Фиби, целуя и обнимая ее на прощание. – Когда самолет взлетит, она сможет увидеть сверху Якир. – Джидда улыбнулась, радуясь тому, что ее сын наконец-то проявил интерес к ребенку, которого она втайне любила больше всех. – Не ешь слишком много французских сливок, дитя мое.
   Адриенна улыбнулась и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать бабушку.
   – Боюсь, что я растолстею. Когда вернусь, ты меня не узнаешь.
   Джидда рассмеялась и добродушно похлопала Адриенну по щечке рукой, ногти на которой были щедро накрашены хной.
   – Я тебя всегда узнаю. А теперь иди и возвращайся здоровой и невредимой.
   Они вышли за пределы гарема, миновали сад и оказались за стенами, где их ожидала машина. Адриенна была слишком возбуждена, чтобы заметить, что ее мать необычно молчалива. Она задавала матери вопрос за вопросом, но та была задумчива и отвечала коротко.
   К тому времени, когда они добрались до аэропорта, Адриенна чувствовала, что заболеет от возбуждения, а Фиби было не по себе от страха.
   Воздух был наполнен ревом моторов, какофонией разноязычных голосов; этот гул то усиливался, то ослабевал.
   – Как здесь много иностранцев! – бормотала Адриенна, пробираясь сквозь толпу вслед за своими телохранителями, старавшимися расчистить для них дорогу. – Зачем они сюда приезжают?
   – Деньги, – коротко отозвалась Фиби, украдкой бросая взгляды то направо, то налево. Было жарко, так жарко, что она опасалась потерять сознание, но руки у нее были холодными как лед. – Поторопимся.
   Взяв Адриенну за руку, она потащила дочь сквозь толпу туда, где поблескивал на солнце новый личный самолет Абду, недавно приобретенный на нефтяные деньги. У Адриенны пересохло во рту.
   – Он такой маленький.
   – Не беспокойся, я с тобой.
   Внутри, в кабине, было роскошно, несмотря на тесноту. Сиденья были обиты дорогой тканью, красный как кровь ковер покрывал пол. Крошечные светильники, прикрепленные возле каждого сиденья, были в хрустальных абажурах. Кондиционированный воздух благоухал сандаловым деревом – это был любимый аромат короля. Слуги, молчаливо кланяясь, ожидали, когда можно будет подавать еду и питье.
   Абду был уже на борту и сидел со своим секретарем, склонившись над кипой бумаг. Свой национальный костюм он сменил на деловой, сшитый в Лондоне на заказ, но на голове его красовался восточный головной убор. Пока жена и дочь усаживались, он ни разу не бросил взгляд в их сторону. Абду небрежно подал знак одному из своих людей. Через несколько минут моторы заработали. Когда нос самолета оторвался от земли, сердце Адриенны екнуло.
   – Мама, я боюсь!
   – Скоро мы окажемся над облаками. – Фиби старалась говорить тихо и была рада, что Абду не обращал на них внимания. – Мы летим, как птицы, Эдди. Смотри! – Она прижалась к щеке дочери. – Смотри, Якир остается далеко внизу и позади.
   Адриенну мутило, но она постаралась взять себя в руки, потому что боялась отца. Она с решимостью стиснула зубы и стала наблюдать в иллюминатор. Фиби склонилась над дочерью и что-то тихо говорила ей, пока та не уснула. Адриенна мирно спала, положив голову на плечо матери, а Фиби смотрела вниз на синие воды Средиземного моря и молилась.
   Когда они прибыли в Париж и выходили из здания аэропорта, Адриенна с жадностью оглядывалась по сторонам. Она всегда считала, что рассказы ее матери о чужеземных странах всего лишь сказки. Она любила слушать эти рассказы, но продолжала считать их не более чем вымыслом. Но теперь девочка попала в тот мир, который до сих пор существовал только в ее воображении.
   Здесь даже ее мать казалась другой в элегантном костюме под цвет глаз, со свободно распущенными волосами. Но самое удивительное, что она сказала несколько слов мужчине, когда они проходили через таможню. Адриенна опасливо взглянула на отца, ожидая, что тот сделает замечание матери, но он промолчал.
   В этой стране женщины ходили иногда одни, иногда рука об руку с мужчинами. Некоторые из них носили юбки, другие – довольно узкие брюки. Во всяком случае, ноги они не прятали. Некоторые молодые люди целовались и обнимались, не обращая ни малейшего внимания на окружающих.