Страница:
По словам Райта, она очень хорошо относилась к Бернарду. Чего, как говорили, нельзя было сказать о нем. Ходила сплетня, что однажды, когда чета Докеров принимала участие в охоте и один из охотников случайно угодил Норе дробью пониже спины, Бернард только пожал плечами и сказал: «Не о чем беспокоиться. Она всего лишь рекламный агент».
«Гардиан» писала после ее смерти, что главными чертами «строптивой Норы» были «недалекость и расточительность», но проявляла она их с неподражаемым шармом.
Возможно.
Но порой она могла быть и совершенно невыносимой. Часто упоминается принадлежащее ей высказывание: «Не существует мужчин-импотентов. Существуют только неумелые женщины».
Пока розовое шампанское лилось рекой, у нее были тысячи друзей.
И только двадцать девять из них пришли на ее похороны.
Она написала в завещании, что хотела бы, чтобы на ее могиле стояло надгробие из красного оникса. Пока она была жива и богата, ей всегда удавалось добиться всего, что она хотела. После смерти в нищете все стало иначе. Викарий той маленькой церкви в Мэйденхеде счел, что исполнение ее посмертной воли нарушит скромный пейзаж деревенского кладбища.
Джон Экэсс писал о ней в «Дейли экспресс»: «После десятилетия шумной и роскошной жизни, когда первые полосы всех газет были заполнены ее фотографиями, ее уход оказался совершенно незамеченным».
Некоторые женятся на богатых невестах, чтобы расстратить их деньги.
Джорджу Хантингтону Хартфорду II в этом не было необходимости — он родился достаточно богатым.
Его назвали в честь деда ДХХ I, который создал «ЭЙ энд Пи» — гигантскую империю гастрономических магазинов, охватывающую всю территорию США. Его внук рос с сознанием того, что его ждет наследство в девяносто миллионов долларов и жизнь полная роскоши и удовольствий. Он родился в 1911 году и, став взрослым, отказался от употребления имени Джордж и династического титула «Второй», предпочитая (на разных этапах своей карьеры) называть себя издателем журналов, меценатом музеев, коллекционером картин, писателем и градостроителем.
Если бы на его визитных карточках оставалось место, то туда можно было вписать еще один титул: обаятельный неудачник.
Автоматический гараж и парковка «Спид-парк», которые так и не были достроены, обошлись ему в два миллиона долларов. Нью-йоркская «Галерея современного искусства» и «Хантингтон Хартфорд коллекшн» обошлись ему в 7,4 миллиона, но в 1974 году ему пришлось продать все картины, чтобы выручить хоть какие-нибудь деньги, а само здание было перестроено для офисов управления по культурным связям, Теперь уже не существующая нью-йоркская газета «Пи Эм» согласилась взять его на должность репортера криминальной хроники в обмен на то, что он вложил в газету сто тысяч долларов. Еще шестьсот тысяч он вложил в Фонд Хантингтона Хартфорда, который, по сути дела, представлял собой пансионат для творческих работников в Калифорнии и который ему в конце концов пришлось продать, потому что Хартфорд был известен как противник так называемого модернистского движения в искусстве, а все художники, которые в те дни собирались в таких пансионатах, как на грех, поголовно были модернистами.
Он основал в Голливуде Театр Хантингтона Хартфорда, чтобы вбить в головы изнеженных калифорнийцев хоть какое-то представление о культуре. Но театр (по крайней мере, пока он находился в собственности Хартфорда) ни в какую не хотел приносить дохода. В 1964 году Хартфорд сдался и продал театр. Спустя двадцать лет дирекция театра стерла его имя с фасада здания.
В те годы, когда ему казалось, что он увлечен театром, он написал сценический вариант «Джен Эйр» Шарлоты Бронте и собственноручно поставил этот спектакль с Эрролом Флинном в главной роли. Но к этому времени Флинн уже совершенно спился и даже не мог запомнить свой текст. Он требовал себе телесуфлера, а перед самой премьерой вообще отказался играть. «Джен Эйр» обошлась Хартфорду в пятьсот тысяч долларов.
В начале шестидесятых Хартфорд увлекся изданием иллюстрированного журнала под претенциозным названием «Шоу». Журнал разорился и унес с собой восемь миллионов долларов.
Но самый блистательный провал ожидал его на Багамах. Он «открыл» остров площадью семьсот акров под названием «Остров свиней» и в тот же день купил его. Остров ему понравился с первого взгляда, и он немедленно подписал контракт. Ему и в голову не пришло пригласить своих адвокатов, чтобы они хотя бы прочли то, что было написано на этом небольшом листке бумаги стоимостью в одиннадцать миллионов долларов.
Хартфорд намеревался превратить «Остров свиней» в один из лучших мировых курортов. Для начала он переименовал его в «Райский остров». А затем истратил еще девятнадцать миллионов на то, чтобы он выглядел как настоящий рай.
Ему стало не хватать наличных, и он продал часть своего владения на острове за 750 тысяч. А затем совершил поступок, совершенно необъяснимый для человека, которому не хватает наличных, — он одолжил покупателю два миллиона. Причем по непонятной причине он разрешил ему выплатить долг в незарегистрированных акциях, которые, как очень скоро выяснилось, было абсолютно невозможно продать. Все это, естественно, не улучшило положения с наличностью, и партнер Хартфорда устроил ему заем на миллион долларов, гарантом которого должен был быть кто угодно, но не сам Хартфорд. Но каким-то образом получилось так, что этот заем все-таки был выдан под большую часть акций «Райского острова». А потом (неожиданно и даже несколько подозрительно) первоначальные гарантии были аннулированы и последовало требование выплаты займа. Акции, принадлежащие Хартфорду, были проданы. И в результате тридцатимиллионное вложение в «Райский остров» принесло двадцативосьмимиллионный убыток.
Помимо того что у Хартфорда не было хорошего делового чутья (а может быть, и никакого делового чутья вообще), он регулярно нарушал то, что известно под названием «золотое правило наследника».
Оно гласит: «Никогда не трогай основного капитала».
Вместо того чтобы вложить унаследованные деньги в солидные акции и припеваючи жить на проценты, Хартфорд постоянно рисковал основным капиталом и за полвека умудрился потерять более восьмидесяти миллионов долларов.
Легко досталось — легко потерялось. Можно отнестись к этому так.
Или можно сказать себе: это не мои деньги, чего их жалеть.
Что и говорить, способность человека найти рациональное объяснение чему угодно может служить банкротам некоторым утешением.
Если не принимать в расчет людей типа Хартфорда (а он, согласитесь, представляет собой довольно уникальное явление), ни у кого деньги не появляются и не исчезают так быстро, как у профессиональных игроков.
Розарио Леопарди из Милана каждую неделю делал ставки на итальянском футбольном тотализаторе, пока не выиграл почти два миллиона фунтов. Он вложил свой выигрыш в различные предприятия и очень быстро все потерял. Конец его был трагичен: в январе 1986 года в возрасте тридцати семи лет on погиб при попытке вскочить в движущийся поезд.
Столь же трагична и история англичанки Вивьен Николсон.
В 1961 году ее второй муж Кейт выиграл в тотализатор, и компания «Литл вудз» вручила ему чек на 152 319 фунтов. В то время это были огромные деньги.
И Вивьен совершенно потеряла голову. Она растратила весь выигрыш мужа на наряды, приемы, скаковых лошадей, бунгало под названием «Пондероза» и на спиртные напитки. Как писала «Файнэншл таймс», неожиданное богатство превратило ее из «плохой матери четверых детей, которая воровала картофельное пюре чтобы накормить свою семью, в плохую мать четверых детей, которая упивалась шампанским и разъезжала на „шевроле“.
Вскоре Кейт по пьяному делу погиб в автомобильной катастрофе, и остатки денег улетучились. Далее было три замужества, болезни, открытие Бога, написание книги «Трать, трать, трать!», телевизионная постановка по мотивам этой книге и дешевый мюзикл по мотивам постановки.
Энтони Торнкрофт писал в театральном обозрении «Файнэншл таймс»: «Оформление впечатляет: в первом отделении сцена завалена дешевым хламом, а во втором — дорогим».
Но тотализатор, лотто или другие лотереи, где приз достигает двадцати миллионов долларов, — все это невинные забавы, вроде игры в бинго на домашней вечеринке, по сравнению с настоящей крупной игрой, которую можно порой наблюдать в Монте-Карло — самом знаменитом заведении такого рода.
Эта идея — дать возможность заядлым игрокам осуществить свои фантастические идеи верного выигрыша в обмен на небольшую его часть — пришла в голову Франсуа Бланку в 1865 году. Он приехал в Монте-Карло, имея за плечами трудный и не всегда успешный опыт работы в казино по всей Европе. В одном из них он едва не был разорен принцем Карлом Бонапартом. Оказалось, что у принца было больше денег для игры, чем у Бланка для всей его деятельности. Поэтому в Монте-Карло он ввел два правила. Одно из пих гласило, что казино должно всегда иметь больше денег, чем любой из игроков. А второе состояло в том, что казино устанавливает верхнюю границу ставок, чтобы в игре не могли участвовать бесконечно большие суммы. Эти два правила, впервые примененные Бланком, стали основой деятельности любого казино в мире.
Недавно казино в Монте-Карло отреставрировали, и оно, как и в прежние времена, радует глаз роскошью ковров, картин, скульптур и золоченых потолков. Рулетка и игорные столы вечно окружены толпами посетителей, которые приносят казино ежегодный доход свыше ста миллионов долларов.
Вокруг этих столов (и особенно в отдельных кабинетах, куда не пускают туристов в дешевых шортах, чтобы они не путались под ногами у разодетых во фраки итальянцев и облаченных в костюмы от Гивенчи восточных шейхов, которые играют по-крупному и щедрой рукой разбрасывают во все стороны горсти жетонов стоимостью в пятьдесят тысяч франков) вы и можете услышать выражение «профессиональный игрок».
В казино вам подтвердят, что профессиональные игроки действительно существуют. Но любой, кто связан с игорным бизнесом, также подтвердит вам, что не существует профессиональных выигрывалыциков. Спору нет, некоторые выигрывают чаще, чем другие. Но это потому, что они более аккуратны со своими деньгами. Общая ошибка состоит в том, что, когда людям удается немного выиграть, им начинает казаться, что дальнейшую игру они ведут уже не на свои деньги, а на деньги казино. Но это не так. ВСе деньги, которые лежат перед вами, это уже ваши деньги. Они принадлежат вам. Вы можете прекратить игру и унести их с собой. И разница между выигрывающими и проигрывающими заключается как раз в том, что выигрывающие знают, когда это надо сделать.
Как это ни парадоксально, но в казино никого так не ценят, как тех, кто выигрывает. Стоит только посмотреть, какую шумиху поднимают казино Лас-Вегаса, когда кому-то посчастливится выиграть миллион у «однорукого бандита». Причина этого проста. Один такой выигравший наверняка привлечет к игре огромную массу проигравших. А казино как раз и существуют за счет тех, кто проигрывает.
И хотя еще никому до сих пор не удалось сорвать банк в Монте-Карло (и непохоже, что это вообще кому-нибудь удастся), но с этим местом связано больше историй об огромных состояниях и всяческих причитаний типа «если б еще чуть-чуть», чем с любым другим местом на земле, за исключением разве что Нью-Йоркской фондовой биржи.
В начале века английский инженер по имени Джеггерс прибыл в Монте-Карло с шестью помощниками, чтобы проверить свою теорию, которая заключалась в том, что изготовить идеально ровное колесо рулетки невозможно и поэтому из-за незначительных дефектов колеса одни номера должны выпадать чаще, чем другие. После нескольких месяцев расчетов Джеггер провел четыре дня за игорными столами и выиграл по тем временам колоссальную сумму в 180 тысяч долларов. Дирекция казино немедленно установила правило, согласно которому все колеса рулеток проверяются и подправляются каждый день. Это правило действует и сейчас.
Между прочим, в этом еще одна разница между выигрывающими и проигрывающими. Владельцы казино делают из своих поражений организационные выводы, а игроки рискуют своими деньгами.
Среди самых популярных историй о проигрышах в Монте-Карло — рассказ об одном ловком неудачнике, который проиграл целое состояние, но сообразил, что казино не захочет нести финансовый ущерб в результате отрицательной рекламы. Точно так же как большой выигрыш привлекает новых искателей удачи, большой проигрыш, в свою очередь, способен отпугнуть потенциальных клиентов. И вот этот парень, спустив все до копейки, решил симулировать самоубийство. При помощи дымового пистолета и куриной крови он нагнал такого страха на администрацию казино, что они успели запихать в карманы «бездыханного трупа» две тысячи фунтов еще до того, как приехала карета «скорой помощи». По мнению администрации, это было дешевле, чем скандал в прессе. Но у самоубийцы имелись на этот счет свои соображения. Как только деньги оказались у него в кармане, он встал, отряхнулся и направился прямым ходом к игральным столам.
Игра должна продолжаться.
Ловите свой шанс!
Разумеется, удача является чрезвычайно важным фактором.
Но не менее важно, чтобы она пришла вовремя. К чему удача, когда в банке в этот момент какая-то мелочь? Удача нужна, когда там есть что выигрывать. Как объяснил один из директоров казино в Монте-Карло, главное здесь — мужество. Мужество делать маленькие ставки, когда проигрываешь, и большие — когда выигрываешь. Все тот же «прессджек» Джима Слейтера. Если вы проиграли десять ставок по сто фунтов и выиграли одну в 1001 фунт, вы все равно в плюсе. Самая большая ошибка, которую делают игроки, когда перед ними лежит куча выигранных фишек, считать, что эти фишки дают основание для излишне рискованных ходов. Игроки начинают думать, что могут себе позволить проиграть, и делают большие ставки. Они рассуждают, что раз они в выигрыше, то могут и рискнуть. А получается, что десять минут спустя они проигрывают весь выигрыш и еще немного своих денег, Умный игрок старается сохранить свой выигрыш и ограничить свой проигрыш. Он как бы говорит: «Сегодня я уже достаточно проиграл. Провались эти деньги. Что потеряно, то потеряно. Не повезло. А завтра мы еще посмотрим»…
Руководствуясь простым здравым смыслом можно понять, что, чем дольше игрок остается у игорного стола, тем больше шансов у казино заполучить его выигрыш обратно. Но ведь на этом и строится игорный бизнес.
Несколько лет назад в Монако один заядлый игрок проводил за игорными столами по двенадцать часов в День, иногда выигрывая, но чаще проигрывая. К концу августа кто-то спросил его, на сколько дней он еще планирует задержаться в городе. Он ответил, что собирается уезжать завтра утром. Но на следующее утро он опять появился за игорным столом. Так продолжалось до середины осени. Наконец он объявил управляющему гостиницы «Отель де Пари», что завтра в десять утра он выезжает. Работники отеля погрузили его багаж в «роллс-ройс», подарили его супруге букетик орхидей и от всей души пожелали ему счастливого пути. Но пока его жена усаживалась в машину, он взглянул через площадь на «Пляс де Казино» и пробормотал: «Я сейчас». Спустя девять часов он вышел из казино, приказал распаковать чемоданы и остался в Монте-Карло еще на неделю.
Но самая замечательная история произошла в Монте-Карло летом 1979 года.
Несколько арабских шейхов, сколотивших огромные состояния на нефтяном кризисе, наведались в Монте Карло. Нефтедоллары буквально вываливались из их верблюжьих вьючных сумок. Они прорвались к игральным столам в Спортинг д'Эте где-то около полуночи и, заняв позиции вокруг колеса рулетки стали делать максимально разрешенные ставки. К пяти часам утра они выиграли уже 2,4 миллиона долларов. Но именно в этот момент госпожа удача удалилась попудрить носик. Менее чем через два часа они уже были в минусе на 1,4 миллиона. Менее чем за 120 минут через колесо рулетки прошло 3,8 миллиона долларов. По 527,7 доллара в секунду!
Честное слово, этим деньгам можно было найти и более полезное применение.
Но ведь считается, что заядлые игроки сродни больным. Как алкоголики или обжоры. В этом случае моя бабушка была бы права. Каждый дурак может растранжирить свои деньги.
«Анонимные игроки» — это совершенно уникальная организация, буквально вернувшая к жизни десятки тысяч людей. Однако истории, которые рассказываются на их вечерних собраниях, как правило, весьма псчалыил.
Например: «Я играл, потому что мне нравился сам процесс игры. Я был без ума от игры. Она мне никогда не надоедала. Мне нравилось, что каждый раз нужно принимать ответственное решение. Иногда оно оказывалось правильным и приносило мне деньги. Мне почти физически нравилось ждать, угадал я или нет. Это ощущение, когда сосет под ложечкой…: В конце концов я стал нечувствительным к проигрышам. Проигрыш перестал для меня что-то значить. Я играл для того, чтобы чувствовать биениежизни».
Или: «Я помню, как поставил пять фунтов на лошадь, которая и доброго слова не стоила, а она выиграла. Послушайте, если Господь захочет, чтобы вы стали маниакальным игроком, то вы можете поставить шесть тысяч к одному и вы выиграете. Я начал с того, что каждую неделю ставил по пятерке. Вскоре я уже проигрывал по двести — триста фунтов в неделю».
Или вот еще: «Я никому не хотел причинять зла, но в моей компании было столько денег, а мне надо было выплачивать мои проигрыши. Мне казалось, что никто ничего никогда не узнает».
Некоторые считают, что выигрывающие игроки контагиозны. Может быть, и так. Но проигрывающие контагиозны без сомнения.
В феврале 1983 года «верховный жрец невидимой империи рыцарей ку-клукс-клана» пытался спастись от кредиторов под сенью статьи 11 федерального кодекса о банкротстве.
В последнее время дух статьи 11 все больше и больше извращается. Некоторые американские компании поняли, что, прибегнув к ней, могут избежать практически всех проблем и сложностей. Когда оказалось, что презервативы «Щит Дальконы», производимые компанией «А. X. Робине», неэффективны, компания (не испытывая в тот момент ни малейших финансовых затруднений), использовала щит статьи 11 для защиты от своих забеременевших клиенток. Когда у «Континентал эйрлайнз» возникли трудности с профсоюзами, она прибегла к помощи статьи 11, чтобы разорвать трудовые соглашения. Поэтому неудивительно, что когда отделение ку-клукс-клана из Батон-Руж, штат Луизиана, получило от налоговой инспекции счет на 8650 долларов за невыплаченные налоги, пени и проценты, то первым делом оно подумало о статье 11.
«Наши финансы не должны пострадать, — заметил „верховный жрец“. — Эта статья поможет нам сохранить поступающие на наши счета деньги и в то же время заморозит наши обязательства. Но теперь уж прежнего нашего бухгалтера мы и на выстрел к себе не подпустим».
Следующая история про Мэрфи по прозвищу Серфинг.
Строго говоря, он не был миллионером со знаком минус, но потерянные им в 1964 году 410 тысяч долларов сейчас вполне позволили бы ему выполнить квалификационную норму.
Джон Роланд Мэрфи родился в 1937 году и почти двадцать лет значился под номером 024627 в тюрьме штата Флорида. Он был весьма одаренным скрипачом, довольно приличным игроком в теннис и любителем серфинга, но отказался от этого всего ради кражи драгоценностей. Начав с малого, он дошел до похищения драгоценностей на сумму пятьдесят тысяч долларов у актрисы Евы Габор в Майами в 1964 году. Она его опознала, но он так и не был осужден. Вскоре после этого он вошел в воровскую элиту, совершив одну из самых дерзких краж века.
Поздней осенью 1964 года Мэрфи с двумя своими дружками приехал в Нью-Йорк и снял трехкомнатный номер в роскошном отеле на 86-й Западной улице, в трех кварталах от Музея естественной истории. В последующие несколько дней они посвятили посещению различных музеев, включая Музей Гугенхейма и «Метрополитен». Всюду где могли они фотографировали выставочные залы и прикидывали, как можно туда пробраться. Но первым пунктом в их списке был зал драгоценностей Джона Пирпонта Моргана в Музее естественной истории.
Темной октябрьской ночью Мэрфи взобрался по внешнему фасаду здания (что само по себе было достаточно рискованно), а потом, и вовсе рискуя жизнью, направился по карнизу пятого этажа к незакрытому окну. Но по дороге (как это всегда случается в плохих кинофильмах) наткнулся на стаю спящих голубей, которые разлетелись в разные стороны и, как он позже признавал, до смерти его напугали;
Переведя дух, он подождал, пока музейный сторож осмотрит при свете фонаря все помещение, и проскользнул в комнату. Прячась за выставочными стендами, Мэрфи терпеливо дожидался, пока в небе над зданием не пролетит самолет. Под шум его моторов Мэрфи разбил витрину, в которой находилось то, что ему было нужно.
Затем, наполнив карманы сокровищами, среди которых были «Звезда Индии» (563 карата — в то время самый большой сапфир в мире), «Полночная Звезда» и «Рубин Делонгов», Мэрфи Серфинг поспешил обратно через окно на встречу со своими дружками в баре на Таймс-сквер, чтобы освежиться парой рюмок.
В последующие двое суток они чувствовали себя баснословно богатыми, хотя у них и не было наличных денег на расходы.
А потом на их след напала полиция. Везению Мэрфи пришел конец.
Спустя несколько лет Роберт Конрад играл его в фильме «Люби мало, кради много». Но в то время Мэрфи уже отбывал срок за двойное убийство, и его благоприобретенная репутация жестокого убийцы не оставила камня на камне от былого романтического образа похитителя драгоценностей.
Если Мэрфи Серфинг провел большую часть своей жизни в тюрьме, потому что имел глупость стать преступником, а Джон де Лорен рисковал попасть в тюрьму, потому что имел глупость торговать кокаином, то некоторые миллионеры со знаком минус попадают за решетку, потому что имели глупость быть чересчур жадными.
Эмил Савундранайяган родился на Цейлоне в 1923 году. Он получил образование в престижной школе и прошел войну офицером. Затем он сократил свое имя до Савундра и стал скупать излишки армейского имущества и продавать их налево и направо. Однажды ему подвернулась партия фотоаппаратов, которые он быстро продал китайцам. Вернее, пе так. Китайцы посмотрели образцы, немедленно заплатили за товар и вскоре действительно получили несколько тяжелых ящиков. Но когда они эти ящики вскрыли, то там не оказалось никаких фотоаппаратов, а… одни только кирпичи.
В 1950 году он повторил этот трюк при сделке на поставку бензина. Одна из его компаний, «Транс уорлд энтерпрайсиз лтд.», подвизалась в роли посредника между цейлонским и бельгийским банками. За сделку ему заплатили 230 тысяч долларов, но потом оказалось, по часть документов контракта были подделаны.
Он сумел еще раз провернуть подобное же дело, когда занимался поставками риса португальскому правительству. Эта афера принесла ему чистых 240 тысяч долларов.
К июлю 1953 года он переехал с Цейлона в Лондон.
Там его наконец арестовали и было возбуждено дело об экстрадикции. Бельгийское правительство призывало восстановить справедливость. В это же время он перенес первый сердечный приступ. Английский суд вынес решение о выдаче его бельгийским властям, а бельгийский суд приговорил его к пяти годам заключения и к большому штрафу. Впрочем, позже сумма штрафа была уменьшена, а в тюрьме ему пришлось провести только несколько месяцев, поскольку он был освобожден из-за слабого здоровья.
В 1958 году он объявился в Гане, где намеревался приобрести у тогдашнего правительства эксклюзивные права на добычу полезных ископаемых. Он зарегистрировал компанию под названием «Гана минералз корпорейшн», объявив, что ее капитал составляет пять миллионов фунтов. Но это дело кончилось публичным скандалом. Один из министров был вынужден уйти в отставку по подозрению во взяточничестве, а Савундру выслали из страны как нежелательное лицо.
Следующим местом его пребывания стала Коста-Рика, где он попытался скупить годовой урожай кофе. Местные банки выдали ему кредитов более чем на 560 тысяч фунтов, с которыми он благополучно исчез.
В конце концов он решил ступить на более благородную стезю и попробовать свои силы в страховании.
14 февраля 1963 года — в Валентинов день — на свет появилась «Файер ауто энд Марин иншуранс компани». Весь трюк состоял в том, что Савундра страховал тех, кого, кроме него, не застраховал бы никто. Его компьютеры были запрограммированы на все случаи жизни. В течение шестидесяти трех секунд можно было получить страховку для кого угодно. Даже если речь шла о страховке от автомобильной аварии какого-нибудь одноглазого и однорукого хронического алкоголика. Все дело было в том, что текст страхового полиса на машину включал положение, согласно которому компенсация не выплачивалась в случае, если «машиной управляли в условиях повышенной опасности или плохого состояния дорожного покрытия». Это положение, по сути дела, исключало компенсацию практически во всех случаях жизни, кроме тех, где явно прослеживалась рука Господня.
«Гардиан» писала после ее смерти, что главными чертами «строптивой Норы» были «недалекость и расточительность», но проявляла она их с неподражаемым шармом.
Возможно.
Но порой она могла быть и совершенно невыносимой. Часто упоминается принадлежащее ей высказывание: «Не существует мужчин-импотентов. Существуют только неумелые женщины».
Пока розовое шампанское лилось рекой, у нее были тысячи друзей.
И только двадцать девять из них пришли на ее похороны.
Она написала в завещании, что хотела бы, чтобы на ее могиле стояло надгробие из красного оникса. Пока она была жива и богата, ей всегда удавалось добиться всего, что она хотела. После смерти в нищете все стало иначе. Викарий той маленькой церкви в Мэйденхеде счел, что исполнение ее посмертной воли нарушит скромный пейзаж деревенского кладбища.
Джон Экэсс писал о ней в «Дейли экспресс»: «После десятилетия шумной и роскошной жизни, когда первые полосы всех газет были заполнены ее фотографиями, ее уход оказался совершенно незамеченным».
Некоторые женятся на богатых невестах, чтобы расстратить их деньги.
Джорджу Хантингтону Хартфорду II в этом не было необходимости — он родился достаточно богатым.
Его назвали в честь деда ДХХ I, который создал «ЭЙ энд Пи» — гигантскую империю гастрономических магазинов, охватывающую всю территорию США. Его внук рос с сознанием того, что его ждет наследство в девяносто миллионов долларов и жизнь полная роскоши и удовольствий. Он родился в 1911 году и, став взрослым, отказался от употребления имени Джордж и династического титула «Второй», предпочитая (на разных этапах своей карьеры) называть себя издателем журналов, меценатом музеев, коллекционером картин, писателем и градостроителем.
Если бы на его визитных карточках оставалось место, то туда можно было вписать еще один титул: обаятельный неудачник.
Автоматический гараж и парковка «Спид-парк», которые так и не были достроены, обошлись ему в два миллиона долларов. Нью-йоркская «Галерея современного искусства» и «Хантингтон Хартфорд коллекшн» обошлись ему в 7,4 миллиона, но в 1974 году ему пришлось продать все картины, чтобы выручить хоть какие-нибудь деньги, а само здание было перестроено для офисов управления по культурным связям, Теперь уже не существующая нью-йоркская газета «Пи Эм» согласилась взять его на должность репортера криминальной хроники в обмен на то, что он вложил в газету сто тысяч долларов. Еще шестьсот тысяч он вложил в Фонд Хантингтона Хартфорда, который, по сути дела, представлял собой пансионат для творческих работников в Калифорнии и который ему в конце концов пришлось продать, потому что Хартфорд был известен как противник так называемого модернистского движения в искусстве, а все художники, которые в те дни собирались в таких пансионатах, как на грех, поголовно были модернистами.
Он основал в Голливуде Театр Хантингтона Хартфорда, чтобы вбить в головы изнеженных калифорнийцев хоть какое-то представление о культуре. Но театр (по крайней мере, пока он находился в собственности Хартфорда) ни в какую не хотел приносить дохода. В 1964 году Хартфорд сдался и продал театр. Спустя двадцать лет дирекция театра стерла его имя с фасада здания.
В те годы, когда ему казалось, что он увлечен театром, он написал сценический вариант «Джен Эйр» Шарлоты Бронте и собственноручно поставил этот спектакль с Эрролом Флинном в главной роли. Но к этому времени Флинн уже совершенно спился и даже не мог запомнить свой текст. Он требовал себе телесуфлера, а перед самой премьерой вообще отказался играть. «Джен Эйр» обошлась Хартфорду в пятьсот тысяч долларов.
В начале шестидесятых Хартфорд увлекся изданием иллюстрированного журнала под претенциозным названием «Шоу». Журнал разорился и унес с собой восемь миллионов долларов.
Но самый блистательный провал ожидал его на Багамах. Он «открыл» остров площадью семьсот акров под названием «Остров свиней» и в тот же день купил его. Остров ему понравился с первого взгляда, и он немедленно подписал контракт. Ему и в голову не пришло пригласить своих адвокатов, чтобы они хотя бы прочли то, что было написано на этом небольшом листке бумаги стоимостью в одиннадцать миллионов долларов.
Хартфорд намеревался превратить «Остров свиней» в один из лучших мировых курортов. Для начала он переименовал его в «Райский остров». А затем истратил еще девятнадцать миллионов на то, чтобы он выглядел как настоящий рай.
Ему стало не хватать наличных, и он продал часть своего владения на острове за 750 тысяч. А затем совершил поступок, совершенно необъяснимый для человека, которому не хватает наличных, — он одолжил покупателю два миллиона. Причем по непонятной причине он разрешил ему выплатить долг в незарегистрированных акциях, которые, как очень скоро выяснилось, было абсолютно невозможно продать. Все это, естественно, не улучшило положения с наличностью, и партнер Хартфорда устроил ему заем на миллион долларов, гарантом которого должен был быть кто угодно, но не сам Хартфорд. Но каким-то образом получилось так, что этот заем все-таки был выдан под большую часть акций «Райского острова». А потом (неожиданно и даже несколько подозрительно) первоначальные гарантии были аннулированы и последовало требование выплаты займа. Акции, принадлежащие Хартфорду, были проданы. И в результате тридцатимиллионное вложение в «Райский остров» принесло двадцативосьмимиллионный убыток.
Помимо того что у Хартфорда не было хорошего делового чутья (а может быть, и никакого делового чутья вообще), он регулярно нарушал то, что известно под названием «золотое правило наследника».
Оно гласит: «Никогда не трогай основного капитала».
Вместо того чтобы вложить унаследованные деньги в солидные акции и припеваючи жить на проценты, Хартфорд постоянно рисковал основным капиталом и за полвека умудрился потерять более восьмидесяти миллионов долларов.
Легко досталось — легко потерялось. Можно отнестись к этому так.
Или можно сказать себе: это не мои деньги, чего их жалеть.
Что и говорить, способность человека найти рациональное объяснение чему угодно может служить банкротам некоторым утешением.
Если не принимать в расчет людей типа Хартфорда (а он, согласитесь, представляет собой довольно уникальное явление), ни у кого деньги не появляются и не исчезают так быстро, как у профессиональных игроков.
Розарио Леопарди из Милана каждую неделю делал ставки на итальянском футбольном тотализаторе, пока не выиграл почти два миллиона фунтов. Он вложил свой выигрыш в различные предприятия и очень быстро все потерял. Конец его был трагичен: в январе 1986 года в возрасте тридцати семи лет on погиб при попытке вскочить в движущийся поезд.
Столь же трагична и история англичанки Вивьен Николсон.
В 1961 году ее второй муж Кейт выиграл в тотализатор, и компания «Литл вудз» вручила ему чек на 152 319 фунтов. В то время это были огромные деньги.
И Вивьен совершенно потеряла голову. Она растратила весь выигрыш мужа на наряды, приемы, скаковых лошадей, бунгало под названием «Пондероза» и на спиртные напитки. Как писала «Файнэншл таймс», неожиданное богатство превратило ее из «плохой матери четверых детей, которая воровала картофельное пюре чтобы накормить свою семью, в плохую мать четверых детей, которая упивалась шампанским и разъезжала на „шевроле“.
Вскоре Кейт по пьяному делу погиб в автомобильной катастрофе, и остатки денег улетучились. Далее было три замужества, болезни, открытие Бога, написание книги «Трать, трать, трать!», телевизионная постановка по мотивам этой книге и дешевый мюзикл по мотивам постановки.
Энтони Торнкрофт писал в театральном обозрении «Файнэншл таймс»: «Оформление впечатляет: в первом отделении сцена завалена дешевым хламом, а во втором — дорогим».
Но тотализатор, лотто или другие лотереи, где приз достигает двадцати миллионов долларов, — все это невинные забавы, вроде игры в бинго на домашней вечеринке, по сравнению с настоящей крупной игрой, которую можно порой наблюдать в Монте-Карло — самом знаменитом заведении такого рода.
Эта идея — дать возможность заядлым игрокам осуществить свои фантастические идеи верного выигрыша в обмен на небольшую его часть — пришла в голову Франсуа Бланку в 1865 году. Он приехал в Монте-Карло, имея за плечами трудный и не всегда успешный опыт работы в казино по всей Европе. В одном из них он едва не был разорен принцем Карлом Бонапартом. Оказалось, что у принца было больше денег для игры, чем у Бланка для всей его деятельности. Поэтому в Монте-Карло он ввел два правила. Одно из пих гласило, что казино должно всегда иметь больше денег, чем любой из игроков. А второе состояло в том, что казино устанавливает верхнюю границу ставок, чтобы в игре не могли участвовать бесконечно большие суммы. Эти два правила, впервые примененные Бланком, стали основой деятельности любого казино в мире.
Недавно казино в Монте-Карло отреставрировали, и оно, как и в прежние времена, радует глаз роскошью ковров, картин, скульптур и золоченых потолков. Рулетка и игорные столы вечно окружены толпами посетителей, которые приносят казино ежегодный доход свыше ста миллионов долларов.
Вокруг этих столов (и особенно в отдельных кабинетах, куда не пускают туристов в дешевых шортах, чтобы они не путались под ногами у разодетых во фраки итальянцев и облаченных в костюмы от Гивенчи восточных шейхов, которые играют по-крупному и щедрой рукой разбрасывают во все стороны горсти жетонов стоимостью в пятьдесят тысяч франков) вы и можете услышать выражение «профессиональный игрок».
В казино вам подтвердят, что профессиональные игроки действительно существуют. Но любой, кто связан с игорным бизнесом, также подтвердит вам, что не существует профессиональных выигрывалыциков. Спору нет, некоторые выигрывают чаще, чем другие. Но это потому, что они более аккуратны со своими деньгами. Общая ошибка состоит в том, что, когда людям удается немного выиграть, им начинает казаться, что дальнейшую игру они ведут уже не на свои деньги, а на деньги казино. Но это не так. ВСе деньги, которые лежат перед вами, это уже ваши деньги. Они принадлежат вам. Вы можете прекратить игру и унести их с собой. И разница между выигрывающими и проигрывающими заключается как раз в том, что выигрывающие знают, когда это надо сделать.
Как это ни парадоксально, но в казино никого так не ценят, как тех, кто выигрывает. Стоит только посмотреть, какую шумиху поднимают казино Лас-Вегаса, когда кому-то посчастливится выиграть миллион у «однорукого бандита». Причина этого проста. Один такой выигравший наверняка привлечет к игре огромную массу проигравших. А казино как раз и существуют за счет тех, кто проигрывает.
И хотя еще никому до сих пор не удалось сорвать банк в Монте-Карло (и непохоже, что это вообще кому-нибудь удастся), но с этим местом связано больше историй об огромных состояниях и всяческих причитаний типа «если б еще чуть-чуть», чем с любым другим местом на земле, за исключением разве что Нью-Йоркской фондовой биржи.
В начале века английский инженер по имени Джеггерс прибыл в Монте-Карло с шестью помощниками, чтобы проверить свою теорию, которая заключалась в том, что изготовить идеально ровное колесо рулетки невозможно и поэтому из-за незначительных дефектов колеса одни номера должны выпадать чаще, чем другие. После нескольких месяцев расчетов Джеггер провел четыре дня за игорными столами и выиграл по тем временам колоссальную сумму в 180 тысяч долларов. Дирекция казино немедленно установила правило, согласно которому все колеса рулеток проверяются и подправляются каждый день. Это правило действует и сейчас.
Между прочим, в этом еще одна разница между выигрывающими и проигрывающими. Владельцы казино делают из своих поражений организационные выводы, а игроки рискуют своими деньгами.
Среди самых популярных историй о проигрышах в Монте-Карло — рассказ об одном ловком неудачнике, который проиграл целое состояние, но сообразил, что казино не захочет нести финансовый ущерб в результате отрицательной рекламы. Точно так же как большой выигрыш привлекает новых искателей удачи, большой проигрыш, в свою очередь, способен отпугнуть потенциальных клиентов. И вот этот парень, спустив все до копейки, решил симулировать самоубийство. При помощи дымового пистолета и куриной крови он нагнал такого страха на администрацию казино, что они успели запихать в карманы «бездыханного трупа» две тысячи фунтов еще до того, как приехала карета «скорой помощи». По мнению администрации, это было дешевле, чем скандал в прессе. Но у самоубийцы имелись на этот счет свои соображения. Как только деньги оказались у него в кармане, он встал, отряхнулся и направился прямым ходом к игральным столам.
Игра должна продолжаться.
Ловите свой шанс!
Разумеется, удача является чрезвычайно важным фактором.
Но не менее важно, чтобы она пришла вовремя. К чему удача, когда в банке в этот момент какая-то мелочь? Удача нужна, когда там есть что выигрывать. Как объяснил один из директоров казино в Монте-Карло, главное здесь — мужество. Мужество делать маленькие ставки, когда проигрываешь, и большие — когда выигрываешь. Все тот же «прессджек» Джима Слейтера. Если вы проиграли десять ставок по сто фунтов и выиграли одну в 1001 фунт, вы все равно в плюсе. Самая большая ошибка, которую делают игроки, когда перед ними лежит куча выигранных фишек, считать, что эти фишки дают основание для излишне рискованных ходов. Игроки начинают думать, что могут себе позволить проиграть, и делают большие ставки. Они рассуждают, что раз они в выигрыше, то могут и рискнуть. А получается, что десять минут спустя они проигрывают весь выигрыш и еще немного своих денег, Умный игрок старается сохранить свой выигрыш и ограничить свой проигрыш. Он как бы говорит: «Сегодня я уже достаточно проиграл. Провались эти деньги. Что потеряно, то потеряно. Не повезло. А завтра мы еще посмотрим»…
Руководствуясь простым здравым смыслом можно понять, что, чем дольше игрок остается у игорного стола, тем больше шансов у казино заполучить его выигрыш обратно. Но ведь на этом и строится игорный бизнес.
Несколько лет назад в Монако один заядлый игрок проводил за игорными столами по двенадцать часов в День, иногда выигрывая, но чаще проигрывая. К концу августа кто-то спросил его, на сколько дней он еще планирует задержаться в городе. Он ответил, что собирается уезжать завтра утром. Но на следующее утро он опять появился за игорным столом. Так продолжалось до середины осени. Наконец он объявил управляющему гостиницы «Отель де Пари», что завтра в десять утра он выезжает. Работники отеля погрузили его багаж в «роллс-ройс», подарили его супруге букетик орхидей и от всей души пожелали ему счастливого пути. Но пока его жена усаживалась в машину, он взглянул через площадь на «Пляс де Казино» и пробормотал: «Я сейчас». Спустя девять часов он вышел из казино, приказал распаковать чемоданы и остался в Монте-Карло еще на неделю.
Но самая замечательная история произошла в Монте-Карло летом 1979 года.
Несколько арабских шейхов, сколотивших огромные состояния на нефтяном кризисе, наведались в Монте Карло. Нефтедоллары буквально вываливались из их верблюжьих вьючных сумок. Они прорвались к игральным столам в Спортинг д'Эте где-то около полуночи и, заняв позиции вокруг колеса рулетки стали делать максимально разрешенные ставки. К пяти часам утра они выиграли уже 2,4 миллиона долларов. Но именно в этот момент госпожа удача удалилась попудрить носик. Менее чем через два часа они уже были в минусе на 1,4 миллиона. Менее чем за 120 минут через колесо рулетки прошло 3,8 миллиона долларов. По 527,7 доллара в секунду!
Честное слово, этим деньгам можно было найти и более полезное применение.
Но ведь считается, что заядлые игроки сродни больным. Как алкоголики или обжоры. В этом случае моя бабушка была бы права. Каждый дурак может растранжирить свои деньги.
«Анонимные игроки» — это совершенно уникальная организация, буквально вернувшая к жизни десятки тысяч людей. Однако истории, которые рассказываются на их вечерних собраниях, как правило, весьма псчалыил.
Например: «Я играл, потому что мне нравился сам процесс игры. Я был без ума от игры. Она мне никогда не надоедала. Мне нравилось, что каждый раз нужно принимать ответственное решение. Иногда оно оказывалось правильным и приносило мне деньги. Мне почти физически нравилось ждать, угадал я или нет. Это ощущение, когда сосет под ложечкой…: В конце концов я стал нечувствительным к проигрышам. Проигрыш перестал для меня что-то значить. Я играл для того, чтобы чувствовать биениежизни».
Или: «Я помню, как поставил пять фунтов на лошадь, которая и доброго слова не стоила, а она выиграла. Послушайте, если Господь захочет, чтобы вы стали маниакальным игроком, то вы можете поставить шесть тысяч к одному и вы выиграете. Я начал с того, что каждую неделю ставил по пятерке. Вскоре я уже проигрывал по двести — триста фунтов в неделю».
Или вот еще: «Я никому не хотел причинять зла, но в моей компании было столько денег, а мне надо было выплачивать мои проигрыши. Мне казалось, что никто ничего никогда не узнает».
Некоторые считают, что выигрывающие игроки контагиозны. Может быть, и так. Но проигрывающие контагиозны без сомнения.
* * *
А теперь поговорим немного о «плохих» чудаках.В феврале 1983 года «верховный жрец невидимой империи рыцарей ку-клукс-клана» пытался спастись от кредиторов под сенью статьи 11 федерального кодекса о банкротстве.
В последнее время дух статьи 11 все больше и больше извращается. Некоторые американские компании поняли, что, прибегнув к ней, могут избежать практически всех проблем и сложностей. Когда оказалось, что презервативы «Щит Дальконы», производимые компанией «А. X. Робине», неэффективны, компания (не испытывая в тот момент ни малейших финансовых затруднений), использовала щит статьи 11 для защиты от своих забеременевших клиенток. Когда у «Континентал эйрлайнз» возникли трудности с профсоюзами, она прибегла к помощи статьи 11, чтобы разорвать трудовые соглашения. Поэтому неудивительно, что когда отделение ку-клукс-клана из Батон-Руж, штат Луизиана, получило от налоговой инспекции счет на 8650 долларов за невыплаченные налоги, пени и проценты, то первым делом оно подумало о статье 11.
«Наши финансы не должны пострадать, — заметил „верховный жрец“. — Эта статья поможет нам сохранить поступающие на наши счета деньги и в то же время заморозит наши обязательства. Но теперь уж прежнего нашего бухгалтера мы и на выстрел к себе не подпустим».
Следующая история про Мэрфи по прозвищу Серфинг.
Строго говоря, он не был миллионером со знаком минус, но потерянные им в 1964 году 410 тысяч долларов сейчас вполне позволили бы ему выполнить квалификационную норму.
Джон Роланд Мэрфи родился в 1937 году и почти двадцать лет значился под номером 024627 в тюрьме штата Флорида. Он был весьма одаренным скрипачом, довольно приличным игроком в теннис и любителем серфинга, но отказался от этого всего ради кражи драгоценностей. Начав с малого, он дошел до похищения драгоценностей на сумму пятьдесят тысяч долларов у актрисы Евы Габор в Майами в 1964 году. Она его опознала, но он так и не был осужден. Вскоре после этого он вошел в воровскую элиту, совершив одну из самых дерзких краж века.
Поздней осенью 1964 года Мэрфи с двумя своими дружками приехал в Нью-Йорк и снял трехкомнатный номер в роскошном отеле на 86-й Западной улице, в трех кварталах от Музея естественной истории. В последующие несколько дней они посвятили посещению различных музеев, включая Музей Гугенхейма и «Метрополитен». Всюду где могли они фотографировали выставочные залы и прикидывали, как можно туда пробраться. Но первым пунктом в их списке был зал драгоценностей Джона Пирпонта Моргана в Музее естественной истории.
Темной октябрьской ночью Мэрфи взобрался по внешнему фасаду здания (что само по себе было достаточно рискованно), а потом, и вовсе рискуя жизнью, направился по карнизу пятого этажа к незакрытому окну. Но по дороге (как это всегда случается в плохих кинофильмах) наткнулся на стаю спящих голубей, которые разлетелись в разные стороны и, как он позже признавал, до смерти его напугали;
Переведя дух, он подождал, пока музейный сторож осмотрит при свете фонаря все помещение, и проскользнул в комнату. Прячась за выставочными стендами, Мэрфи терпеливо дожидался, пока в небе над зданием не пролетит самолет. Под шум его моторов Мэрфи разбил витрину, в которой находилось то, что ему было нужно.
Затем, наполнив карманы сокровищами, среди которых были «Звезда Индии» (563 карата — в то время самый большой сапфир в мире), «Полночная Звезда» и «Рубин Делонгов», Мэрфи Серфинг поспешил обратно через окно на встречу со своими дружками в баре на Таймс-сквер, чтобы освежиться парой рюмок.
В последующие двое суток они чувствовали себя баснословно богатыми, хотя у них и не было наличных денег на расходы.
А потом на их след напала полиция. Везению Мэрфи пришел конец.
Спустя несколько лет Роберт Конрад играл его в фильме «Люби мало, кради много». Но в то время Мэрфи уже отбывал срок за двойное убийство, и его благоприобретенная репутация жестокого убийцы не оставила камня на камне от былого романтического образа похитителя драгоценностей.
Если Мэрфи Серфинг провел большую часть своей жизни в тюрьме, потому что имел глупость стать преступником, а Джон де Лорен рисковал попасть в тюрьму, потому что имел глупость торговать кокаином, то некоторые миллионеры со знаком минус попадают за решетку, потому что имели глупость быть чересчур жадными.
Эмил Савундранайяган родился на Цейлоне в 1923 году. Он получил образование в престижной школе и прошел войну офицером. Затем он сократил свое имя до Савундра и стал скупать излишки армейского имущества и продавать их налево и направо. Однажды ему подвернулась партия фотоаппаратов, которые он быстро продал китайцам. Вернее, пе так. Китайцы посмотрели образцы, немедленно заплатили за товар и вскоре действительно получили несколько тяжелых ящиков. Но когда они эти ящики вскрыли, то там не оказалось никаких фотоаппаратов, а… одни только кирпичи.
В 1950 году он повторил этот трюк при сделке на поставку бензина. Одна из его компаний, «Транс уорлд энтерпрайсиз лтд.», подвизалась в роли посредника между цейлонским и бельгийским банками. За сделку ему заплатили 230 тысяч долларов, но потом оказалось, по часть документов контракта были подделаны.
Он сумел еще раз провернуть подобное же дело, когда занимался поставками риса португальскому правительству. Эта афера принесла ему чистых 240 тысяч долларов.
К июлю 1953 года он переехал с Цейлона в Лондон.
Там его наконец арестовали и было возбуждено дело об экстрадикции. Бельгийское правительство призывало восстановить справедливость. В это же время он перенес первый сердечный приступ. Английский суд вынес решение о выдаче его бельгийским властям, а бельгийский суд приговорил его к пяти годам заключения и к большому штрафу. Впрочем, позже сумма штрафа была уменьшена, а в тюрьме ему пришлось провести только несколько месяцев, поскольку он был освобожден из-за слабого здоровья.
В 1958 году он объявился в Гане, где намеревался приобрести у тогдашнего правительства эксклюзивные права на добычу полезных ископаемых. Он зарегистрировал компанию под названием «Гана минералз корпорейшн», объявив, что ее капитал составляет пять миллионов фунтов. Но это дело кончилось публичным скандалом. Один из министров был вынужден уйти в отставку по подозрению во взяточничестве, а Савундру выслали из страны как нежелательное лицо.
Следующим местом его пребывания стала Коста-Рика, где он попытался скупить годовой урожай кофе. Местные банки выдали ему кредитов более чем на 560 тысяч фунтов, с которыми он благополучно исчез.
В конце концов он решил ступить на более благородную стезю и попробовать свои силы в страховании.
14 февраля 1963 года — в Валентинов день — на свет появилась «Файер ауто энд Марин иншуранс компани». Весь трюк состоял в том, что Савундра страховал тех, кого, кроме него, не застраховал бы никто. Его компьютеры были запрограммированы на все случаи жизни. В течение шестидесяти трех секунд можно было получить страховку для кого угодно. Даже если речь шла о страховке от автомобильной аварии какого-нибудь одноглазого и однорукого хронического алкоголика. Все дело было в том, что текст страхового полиса на машину включал положение, согласно которому компенсация не выплачивалась в случае, если «машиной управляли в условиях повышенной опасности или плохого состояния дорожного покрытия». Это положение, по сути дела, исключало компенсацию практически во всех случаях жизни, кроме тех, где явно прослеживалась рука Господня.