Страница:
Джульен чуть не рассмеялся.
— Слушай, мужик, — сказал Ави. — Я бы был тебе очень, очень благодарен. А мог бы он заодно…
— Записать песенку и отослать ей. Да, мог бы.
Помолчав, Джульен спросил серьезным тоном:
— Это ничего, что я не еврей?
Тоже подумав, Ави ответил, и тоже серьезным тоном:
— Нет. А что?
— Да так. Просто так спросил.
В девять утра, измученный, раздражительный, Джульен зашел в свой банк на Семьдесят Второй и Амстердам и снял все деньги со счета.
Он не сделал ничего предосудительного. Он не нарушил ни один закон. И все-таки он знал, что следует быть осторожным. К счастью, на улицах был народ — работнички с девяти до пяти, его коллеги, шли в конторы — ворчащие, враждебно глядящие, опаздывающие. Джульен перебежал улицу и спустился в метро. Выйдя из другого выхода той же станции минуту спустя, он поймал такси, направлявшееся в Аптаун.
Он встретился с Ави через час, в кафе напротив Колумбийского Университета. Отдал ему белый почтовый конверт, набитый стадолларовыми купюрами.
— Удачи тебе, — сказал он.
— И тебе удачи, мужик, — ответил Ави. — И спасибо.
— Да.
После того, как Ави ушел, Джульен потащился к телефону, прогнал жующего резинку подростка, желавшего говорить со своей герлфренд (которая сидела на лекции и скучала, и была счастлива поговорить по сотовому телефону, пока профессор общественных наук объяснял студентам, почему он ходит к психотерапевту последние двадцать лет) и набрал номер Кассандры Уолш.
Включился автоответчик.
— Привет, — сказал Джульен веско. — Это сообщение для Джозефа Дубль-Ве Уайтфилда. Сообщение начинается. Если будут предприняты еще какие-то попытки покушения на жизнь Юджина Вилье, мерзкий ты подонок, у нас не будет выбора как только обратиться в ФБР и предоставить им информацию, связывающую тебя с этими попытками. В Бюро есть по крайней мере один человек, которому такая информация ужасно понравится. Повторяю. Если будут предприняты…
Джульен повесил трубку, вернулся в кафе, расплатился за кофе, и вышел. Откуда он знал про сотрудника в Бюро, то бишь, про Роберта Кинга? Он не знал. Но был уверен, что человек, которому сказали, что кто-то в ФБР точит на него зуб, не будет звонить туда, чтобы проверить, так ли это.
Черная машина стояла у гидранта напротив кафе. Билл, подчиненный Роберта Кинга, вылез из нее и преградил Джульену путь.
— Несколько вопросов, Джульен, — сказал он. — Давай сядем в машину. Ты не против?
Джульен не был против. Машина поехала в Даунтаун.
Ему задавали вопросы, а потом те же вопросы задавали снова. Ему угрожали. Его хвалили, и его унижали. Его шантажировали. Над ним смеялись. Апеллировали к его патриотизму и даже к его расовой гордости. Все напрасно. Подняли его досье, с судимостью и сроком. Снова угрожали. В конце концов Роберт Кинг узнал о происходящем. Он вмешался, отпустил Джульена, пожелав ему удачи и предупредив, чтобы с Лорой он больше никогда не встречался (женщина много старше Джульена, с темным прошлым) даже если она сама ему позвонит и будет настаивать.
Посмотрев скептически на Билла, Роберт Кинг удивился, увидев на лице подчиненного злобную улыбку. Билл отвел глаза. Роберт Кинг пожал плечами.
Его вызвали в кабинет к начальству. Его обзывали нехорошими словами. Ему сказали, что он нарушает правила. Ему угрожали и его шантажировали. Начальник объяснил ему, что в Огайо срочно требуются люди, и что кандидатура Кинга очень даже подходит. Он предложил ему подписать несколько бумаг.
— Сожалею, — сказал Роберт Кинг. Обычно непроницаемое, лицо его теперь походило на лицо Великого Сфинкса. — Принять предложение не могу.
Начальник сказал ему, что это не его дело — принимать или нет. Нужно подписывать.
Инспектор Кинг помедлил, посмотрел сурово на начальника, и подписал.
Когда он выходил из кабинета, Билл, стоявший неподалеку от двери, любезно ему улыбнулся.
— Этого следовало ожидать, — сказал Кинг Биллу. — Ты получишь повышение сразу после того, как я уеду, или они подождут немного, чтобы приличия соблюсти?
— Эй, босс, — сказал Билл. — Я к этому отношения не имею. Хотя, признайтесь, ваш послужной список не безупречен. Ваша лояльность под вопросом, и ваш профессиональный уровень…
— Билл, Билл, — сказал Роберт Кинг. — Просветились, мужик. Ты слишком серьезно все это воспринимаешь. Возьми отпуск, съезди в Венецию или еще куда-нибудь. Устрой себе праздник в Колорадо с женой и детьми. Или купи абонемент в оперу. Нью-Йоркский Офис, конечно же, самый паршивый в стране, но и у него есть свои преимущества.
— Не нужно играть в я-выше-вас-всех, — сказал Билл. — Будьте мужчиной.
— Согласен, — сказал Роберт Кинг, улыбаясь.
Билл поднял брови. Инспектор Кинг сбил его с ног левым хуком.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ПОБЕГ
На улице было темно.
Ави спустился в Пат-Метро и приехал на нем в Нью Джерзи. Некоторые магазины на станции стояли открытые. Он купил три завернутых в полиэтилен сандвича, кока-колу, горячий кофе, и газету. Покупки он пихнул себе в рюкзак. Затем он проследовал к большой станционной автостоянке, которую хорошо знал и использовал для таких же целей в прошлом. Несколько остаточных машин поблескивали в темноте, остальные разъехались. Будка смотрителя пуста. Ави выбрал синий четырехдверный седан и посвятил некоторое количество времени взламыванию замка. Автомобильные замки стали более совершенными с тех пор, как он последний раз имел с ними дело. Он поранил себе палец металлической вешалкой, которой пользовался для взлома, и дважды ему приходилось приседать за машиной, чтобы укрыться от проходящих мимо подонков-яппи, ржущих как гиены, скабрезно шутящих, направляющихся к своим драндулетам. Наконец дверь открылась. Остальное было проще. Он отключил сигнализацию, сорвал с внутренней стороны ветрового стекла коробку Изи-Пасс и выкинул в окно, соединил провода, прокручивая стартер и подключая зажигание, и выехал со стоянки. Пристегнул ремень, чтобы не прицепились дорожные копы, ищущие небрежных шоферов, не желающих заботиться о своей [непеч. ] безопасности.
Он съехал с шоссе и проследовал по проселочной дороге. Встречи с платными шоссейными проездами и штатовой охраной не были ему нужны. Он расслабился. В перчаточном отсеке он обнаружил пачку сигарет и закурил. Включив радио, он настроился на классическую станцию и стал слушать, пытаясь воссоздать атмосферу Фестиваля. Станция играла сплошную камерную музыку, и каждая отдельная пьеса была похожа на все остальные. Ави стало скучно, и он выключил радио. В этот момент он услышал чей-то стон сзади. В машине кто-то был, а он и не заметил за все это время.
Он быстро посмотрел через плечо.
Очень молодая женщина, одетая, как дешевая уличная проститутка. Ави заехал на обочину, остановился, и снова обернулся.
Должно быть спала на заднем сидении все это время. Она протерла глаза, по-детски, кулаками. Не старше двадцати.
— Какого [непеч. ] ты тут делаешь? Ты кто? — спросил Ави.
— Я?
— Да, ты.
— Я — Кримзон.
— Кримзон, — повторил Ави. — Хорошо, а что ты делаешь в машине, Кримзон?
— Я спала, — объяснила она. — Ты меня разбудил. А ты кто? Это твоя машина?
— Как ты забралась внутрь?
— Дверь была не заперта. Я зашла и заперла все двери. Думала, посплю. Надеюсь, я ничего тут не повредила. Извиняюсь.
— У тебя что, нет другого места, где можно поспать?
— Нет.
Дорога пустынна. Домов нигде не видно, только деревья черными силуэтами.
— Где ты живешь?
— В Джерзи Сити. О, черт. Джимми меня убьет. Ну и ну. Сколько сейчас времени?
Она полностью проснулась.
— Семь, — сказал Ави и, подумав, добавил, — Вечера.
— А где это мы?
— Посреди небытия. Кто такой Джимми?
— Парень, с которым я живу.
— Сутенер?
— Да, — ответила она, помедлив. — Мой сутенер.
— Он не разрешает тебе спать дома?
— Я с ног падала. Я работаю в Тоннеле. Думала — посплю, а потом еще поработаю.
Работа в Тоннеле была популярна среди уличных проституток несколько лет назад. Брали клиента, следующего на машине в Нью Джерзи, делали ему по дороге минет, получали деньги, выскакивали на нью-джерзийской стороне, и снова искали клиента — следующего в Нью-Йорк. Постоянные полицейские облавы оттеснили проституток от въезда в Тоннель. Некоторые все еще пользовались этим способом заработка, но клиентов им приходилось ловить только в Нью Джерзи, и в стороне от главных шоссе — в трущобах, в грязных улицах, тоже ведущих к Тоннелю.
— Так, — сказал Ави. — Вылезай.
— Хочешь минет?
— Нет, я не хочу минет, — Ави чуть не рассмеялся. Ей все-таки следовало бы на себя посмотреть. — Вылезай и уходи.
— А мы далеко от Джерзи Сити?
— Не знаю. Несколько миль, наверное.
— У меня ноги болят очень.
— Слушай, сука, это тебе не такси, и я не владелец благотворительной компании, занимающейся уходом за потерявшимися склизкими проститутками. Я спешу. У тебя есть выбор. Ты выходишь и идешь, или я сворачиваю тебе шею и закидываю в канаву. Выбирай.
— Я лучше пойду тогда.
— Вот и хорошо.
— Ты эту машину украл, да?
Он сделал угрожающий жест.
— Хорошо, — сказала она.
Она выбралась и закрыла дверь. Ави оглянулся, чтобы посмотреть на нее, уходящую. Он даже вышел из машины, чтобы посмотреть еще раз. Жалкая какая. Едва одетая — а тут поздний октябрь. Неудобные туфли с абсурдно высокими каблуками. Хромает по пустынной дороге, обхватив себя руками и дрожа — больше ребенок, чем женщина. Жалкая неустроенная девка в жестоком, равнодушном мире. Гадкий утенок.
Он сел в машину и включил скорость. Сжимая зубы, придавил акселератор. В зеркале заднего обзора ее не было видно. Минуту или две он гнал машину вперед, а потом затормозил.
Ее могли подобрать копы. Или какой-нибудь добрый самаритянин, и передать копам. Добрые самаритяне очень изменились за последние две тысячи лет. Это значит — у них будет зацепка. Меня таким образом могут вычислить. Впрочем, это глупости.
Вскоре он признался себе, что он свинья. Он развернул машину и поехал назад по проселочной дороге. Несколько мгновений спустя он проехал мимо нее — она все еще хромала, и выглядела жалко. Круто развернувшись, он нажал на тормоз. Вылез. Она остановилась на каком-то расстоянии от него. Он подошел к ней.
— Ладно, — сказал он. — Давай-ка я довезу тебя до дома.
Она была выше его ростом на дюйм или два, и его это позабавило. Чувства, которые он к ней испытывал, были почти отеческие. Идти она не очень-то могла.
— Обопрись о мое плечо, — сказал он.
Она послушалась. Это простое действие вдруг открыло в ней шлюзы, за которыми все это время плескалось ее горе. Она тут же растеряла всю свою энергию и концентрацию.
— Ноги очень болят! — прохныкала она.
Он посмотрел вниз. Ноги было не различить. Но коленки открытые. Он потрогал коленку. Как лед.
— [непеч. ]! — сказал он с чувством. — Ладно, обними меня за шею рукой. У меня действительно нет на все это времени. Так. Держись.
Он взял ее на руки. Она посмотрела жалобно большими глазами и положила голову ему на плечо, как сделал бы ребенок. Он донес ее до машины. Он заставил ее встать рядом с дверью — колени отказывались ей служить, но каким-то образом она умудрилась не упасть — и открыл переднюю дверь. Подцепив рюкзак, он перебросил его на заднее сидение.
— Залезай.
Она залезла. Ави обошел машину, сел за руль, и включил обогрев, по полу, на всю мощность.
— Снимай туфли, — велел он ей.
Она послушалась, морщась от боли. Он закурил и стал думать, что теперь делать. Высадить ее в Филадельфии? Или у следующей заправки?
— Жрать хочешь? — спросил он.
Она уставилась на него.
— Да.
Он перегнулся через спинку, открыл рюкзак, и дал ей сандвич. Она откусила, потом еще раз, и, быстро, еще раз.
— Помедленнее, — сказал он.
— Ладно, — сказала она, жуя. Совсем как ребенок. Рот вытирает тыльной стороной руки. И снова откусывает — большой такой кусок.
— Сколько тебе лет?
— А что?
— Сколько лет!
— Двадцать три.
Не похоже, подумал Ави. Меньше двадцати, наверное.
— Как тебя на самом деле зовут?
— А зачем тебе знать?
— Как. Тебя. На. Самом. Деле. Зовут!
— Натали.
— Откуда ты?
— Из Огайо.
— Кливленд?
— Нет. Маленький город.
— Почему не уезжаешь обратно?
— Не могу.
— Прости, как?
— Не могу. Все документы у Джимми — свидетельство о рождении, права, все. Я до сих пор должна ему деньги. Я не могу ехать домой без денег. Мне еще год надо на него работать.
— Ты что, одалживала у него?
— Нет.
— Так почему же ты ему должна?
— Это уговор такой. Я должна на него работать два года.
— Отвезти тебя к Джимми?
— Э… Он меня убьет. Я опоздала, и очень мало сегодня заработала. Я не знаю, что делать. Эй, а ты итальянец, да?
— Не разговаривай с полным ртом. Тебе бы хотелось поехать домой в Огайо?
— Не знаю. — Она проглотила, и сказала перед тем, как откусить от сандвича еще раз, — Моя мать обратно меня к себе не возьмет, после всего. Мне там негде больше жить.
Он дал ей еще сандвич.
— Это — единственная проблема? А если бы ты могла снять там себе квартиру?
— Не знаю. А ты хочешь снять мне квартиру, да?
— Слушай… э… Натали… Я уже сказал, у меня на все это нет времени. Вернулась бы ты в Огайо если бы у тебя было достаточно денег снять что-нибудь и прожить месяца два, до тех пор, пока не найдешь работу или пособие или мужа, или что там тебя возбуждает?
— А… Да. Конечно.
— Помимо отсутствия денег, тебя еще что-то останавливает?
— Э…
— Ну?
— Все мои документы у Джимми.
— Понятно. Где живет Джимми?
— Там же где я.
— Это где?
— В Джерзи Сити. 1217 Оук Авеню.
— Частный дом?
— Да. Нас там много.
— Кого это — нас?
— Джимми, двое его друзей, я, и еще пять девушек.
— Ладно, — сказал Ави. — Оук Авеню, принимай гостей.
Он снова развернул машину и придавил акселератор.
Пока они ехали, Натали съела все три сандвича и выпила всю кока-колу и весь кофе. Он предложил ей также газету, но газетой она не заинтересовалась. И не курила. Она была настроена очень против курения. Курение губит здоровье. Оук Авеню была узкая улица с облупившимися, плохо спроектированными домами-сараями по обеим сторонам. Асфальт был почти полностью скрыт толстым слоем несортированного мусора, старого и нового. Дом номер 1217 ничем не отличался от других домов на улице.
— Не хочу заходить, — сказала Натали. — Отвези меня куда-нибудь в другое место.
— Вылезай, — сказал Ави, глуша мотор и выходя из машины. — Надень свои дурацкие туфли и вылезай.
Морщась и скуля она надела туфли. Кусая себя за указательный палец, чтобы оттенить боль в ногах, она вылезла наружу и посмотрела робко на Ави.
— Я зайду с тобой, — сказал он.
Она закатила глаза.
— Я думал, ты хочешь домой. Типа, действительно домой. Нет?
— Шшш, — сказала она. — Джимми услышит.
— Так ты хочешь домой или нет?
Она сказала что-то, хныча, неразборчивое. Он решил, что она говорит да.
— Тогда делай, что тебе говорят.
— Не нравится мне это.
Он пожал плечами, схватил ее за локоть и потащил к двери. Она не очень сопротивлялась. Ноги болели страшно. Ави надавил кнопку звонка и отошел в сторону, чтобы его не разглядели в глазок. Вскоре послышались шаги. Кто-то глянул, увидел Натали, и крякнул.
— Все в порядке, — крикнул он низким голосом, в глубину дома. — Сука просто припозднилась, вот и все.
Повозившись, обладатель голоса отпер дверь. Ави встал перед дверью и резко ударил ее ногой. Дверь ударила обитателя дома в лицо, он вскрикнул и упал на спину. Ави прыгнул вперед, присел рядом, схватил руку, державшую пистолет, и сломал ее. Взяв пистолет, он загнал первый патрон в ствол, пнул павшего врага в голову и жестом велел Натали заходить.
Узкий коридор вел в другой, такой же узкий. Слева наличествовали электрический свет и популярная музыка. Ави повернул, поднимая пистолет. Входя в гостиную, он сразу выстрелил, попав мужчине за столом в плечо. Рукоятью пистолета он злостно и с удовольствием ударил другого человека, который, прижимаясь к стене, рассчитывал атаковать напрошенного гостя сзади. Пока он падал, Ави прострелил ему бедро.
Он подошел к столу и перевернул его — жестяные пивные банки, игральные карты, наличные, и всё прочее. Ударив человека с раненым плечом в ребра, он схватил его за ворот и поднял на ноги. Прижимая дуло пистолета к его шее, Ави спросил спокойно:
— Ты здесь главный?
Человек приглушенно подвыл. Глаза его метались.
— Я задал тебе вопрос, — напомнил Ави.
Человек попытался кивнуть одними глазами.
— Хорошо. Натали!
Она вошла осторожно, посмотрела дико по сторонам, и закричала истошно.
— Прекрати, — сказал Ави и снова обратился к человеку, которого держал за ворот. — Она на тебя больше не работает. Надеюсь, ты не в обиде. Где ее документы?
— У меня кровь течет, — объяснил главный.
— Здесь? — спросил Ави, тыкая дулом в раненое плечо.
Человек закричал.
— Ее документы, — сказал Ави. — Сейчас же.
— Хорошо, хорошо! — крикнул человек. — В моей комнате, мужик. В сейфе, в моей [непеч. ] комнате!
Чувствуя чье-то новое присутствие за спиной, Ави повернулся и выстрелил не целясь. Человек, открывший ему дверь, опустился на пол и выронил обрез.
— Пошли к тебе в комнату, — сказал Ави.
— Я не знаю, какой… Ай! Хорошо! Идем!
Одной рукой держа человека за воротник, а другой прижимая дуло к его горлу, Ави повел его к двери. Человек которому он прострелил бедро пытался дотянуться до оброненного обреза. Ави пнул его в голову и сам подобрал обрез, отпустив на мгновение воротник Джимми. Но Джимми не среагировал. Его укротили. Ави отдал обрез Натали, которая взяла его с ужасом в глазах.
По вежливой просьбе Ави Джимми зажег в коридоре свет и указал на дверь в комнату. Используя его как щит, Ави открыл дверь ударом ноги. Натали вошла за ними, дрожа от страха.
— Натали, включи свет, — сказал Ави. — Теперь ты, Джимми. Тебя зовут Джимми, да? Открывай сейф. Где он у тебя там. Никаких глупостей. Вгоню две пули тебе в башку, и ничего мне за это не будет. Помни об этом.
Джимми указал на сейф, стратегически стоящий возле кровати. Стены комнаты обклеены были полностью журнальными фотографиями популярных певцов, с лидером группы Джонни Би и Линдой Кей в логическом центре экспозиции.
— Быстро, — сказал Ави. — Открывай же сейф, кретин.
Джимми открыл сейф и вытащил из него несколько папок.
— Здесь.
Ави передал папки Натали, плачущей беззвучно, стоя посреди комнаты с обрезом в руке.
— Ищи свои бумаги, быстро, и перестань реветь.
— Слушай, мужик, — сказал главный тихо.
— Наличные, — сказал Ави. — У тебя есть наличные? Если есть три тысячи — сойдет.
— В куртке, — сказал Джимми.
— Где куртка?
Куртка висела на спинке стула. Бумажник во внутреннем кармане содержал пачку стадолларовых купюр, перетянутых резинкой.
— Ты сказал три тысячи, мужик, — запротестовал Джимми. — Там больше, чем три, мужик.
— Я вышлю тебе сдачу, как доберусь до Аляски.
— До Аляски?
— Да. А ты не слышал? Как во времена Золотой Лихорадки. Они нашли что-то, типа, двадцать новых залежей. Копают как сумасшедшие. Натали, нашла бумаги или нет еще?
— Да, — сказала она.
— Хорошо. Где твои шмотки?
Джимми сделал движение и тут же об этом пожалел. Хватка усилилась, дуло ткнуло его под ухо.
— В моей комнате, — сказала Натали.
— Там еще кто-то есть?
— Да, наверное. Канди и Сюзи.
— Пошли знакомиться. Иди вперед.
Они вышли из комнаты Джимми и направились к следующей двери. Натали открыла ее и включила свет.
Две женщины, упомянутые ею — одна очень молодая, другая среднего возраста — обе в футболках, сидели на кроватях. Были встревожены шумом и выстрелами. Всего кроватей три. Обе женщины тихо вскрикнули.
— Быстро, — сказал Ави. — Собирай чемодан.
Натали положила обрез на незанятую кровать, открыла стенной шкаф, и Ави выстрелил человеку, который там прятался, в живот до того, как тот успел поднять свое оружие и прицелиться. Служение щитом для Ави нравилось Джимми еще меньше, чем перспектива подохнуть от потери крови. По тому, как он слегка расслабился, когда увидел человека из шкафа падающим лицом вперед, Ави заключил, что только что вывел из строя последнего из своих оппонентов в этом доме.
— Живее, — сказал Ави.
Натали перешагнула через упавшего оппонента, дотянулась до верхней полки в шкафу и вытащила чемодан. Раскрыв его на полу, она быстро накидала туда разной одежды — из шкафа, а так же из ящиков прикроватного столика. Канди и Сюзи со страхом следили за происходящим.
— Свитер, куртка, джинсы и сникеры, — сказал Ави. — Одевайся. Быстро.
— Свитера у меня нет.
Ави повернулся к той проститутке, что постарше.
— Есть у тебя лишний свитер, красавица? Рекомендую одолжить подруге. Не медля.
Натали быстро оделась. Свитер оказался ей велик и выглядела она в нем как обыкновенная девочка-подросток, слегка неуемная первокурсница с чрезмерным слоем косметики, который теперь расползся по всему лицу и шее. Может давешним вечером была какая-нибудь дикая вечеринка в кампусе. Ави кивнул и глазами указал, что нужно делать. Она снова взяла в руки обрез.
Гуськом они вышли из комнаты. У выхода Ави сунул пистолет за ремень джинсов и оглушил Джимми безжалостным апперкотом. Они вышли на крыльцо.
— Кинь обрез в мусорник, — сказал Ави.
Натали сконцентрировалась, сообразила, что все еще держит обрез в руках, и сделала, что просили.
— Давай помогу, — сказал Ави и, как истый джентльмен, взял из ее рук чемодан.
Они въехали по пандусу на Тернпайк, один раз замедлились в пробке, и прибыли в манхаттанский Мидтаун через Линкольн-Тоннель.
Каким-то чудом на Девятой Авеню обнаружилось свободное место у тротуара, в двух кварталах от Автобусного Вокзала, принадлежащего Управлению Портами. Это сэкономило Ави время. Чтобы компетентно нарушать важные правила, следует тщательно следовать правилам малым.
Вокзал кишел копами, но ни один из них не искал в данный момент Ави.
Он велел ей купить билет до Кливленда — автобус в Кливленд отбывал через десять минут.
— Вот что, Натали, — сказал Ави. — Я взял себе тысячу. У тебя остается четыре тысячи с мелочью, в твоем чемодане. Не дели ни с кем комнату или даже квартиру. Сними себе что-нибудь отдельное сразу, как приедешь. Не разговаривай с подозрительными типами, вне зависимости от того, знакома ты с ними или нет. Если им захочется с тобой поболтать, будь невежлива, поворачивайся спиной, и уходи. Твоя жизнь отныне — твое личное дело, но это твой второй и, скорее всего, последний шанс. Найди работу, или учись в школе, или выходи замуж. Разницы никакой. Но не занимайся больше тем, чем последнее время занималась. У тебя к этому нет способностей. Пожалуйста не разочаровывай меня. Повторяю, не разочаровывай. Не будь неблагодарной маленькой сучкой. А то я тебя найду и буду бить очень долго. Ладно?
— Меня копы будут искать.
— Вряд ли. Правда, если подумать, несколько вопросов тебе могут задать парни из ФБР, обо мне, если узнают. Если это произойдет, расскажи им все, как было, ничего не утаивая. Только о деньгах не говори, а то ведь отберут, а деньги эти тебе самой нужны. И не показывайся больше в Нью-Йорке никогда. Вообще.
Он посмотрел, как уходит автобус, с лицом Натали в окне. Она таращилась на него. Он засмеялся. Во второй раз за два дня он какое-то время чувствовал себя счастливым. Сунув руки в карманы, он вышел из Вокзала. В рюкзаке лежал паспорт, около десяти тысяч наличными, несколько очень специальных инструментов, пистолет и запасная обойма. На полпути к машине он почувствовал, что что-то не так. Он пересек авеню, прошел полквартала, и увидел, напротив, двух копов, возящихся с его машиной. Орудуя фонариками, они заглядывая в окна. Ави пошел обратно, повернул за угол и быстро углубился в переулок.
Ждавшие его в филадельфийском аэропорту будут разочарованы.
Ссора с Ави. Переполняющий ее ужас.
Приход Уайтфилда. Обнадежил.
Звонок Уайтфилда. Облегчение.
Визит странной молодой негритянки.
Выстрелы.
Она закрыла глаза.
Когда она открыла их снова, долговязый с тонкими чертами негр, выглядящий старше своего возраста, сидел на стуле возле кровати. Мелисса скосила глаза, и он тут же открыл бумажник и показал ей золотую бляху.
— Слушай, мужик, — сказал Ави. — Я бы был тебе очень, очень благодарен. А мог бы он заодно…
— Записать песенку и отослать ей. Да, мог бы.
Помолчав, Джульен спросил серьезным тоном:
— Это ничего, что я не еврей?
Тоже подумав, Ави ответил, и тоже серьезным тоном:
— Нет. А что?
— Да так. Просто так спросил.
В девять утра, измученный, раздражительный, Джульен зашел в свой банк на Семьдесят Второй и Амстердам и снял все деньги со счета.
Он не сделал ничего предосудительного. Он не нарушил ни один закон. И все-таки он знал, что следует быть осторожным. К счастью, на улицах был народ — работнички с девяти до пяти, его коллеги, шли в конторы — ворчащие, враждебно глядящие, опаздывающие. Джульен перебежал улицу и спустился в метро. Выйдя из другого выхода той же станции минуту спустя, он поймал такси, направлявшееся в Аптаун.
Он встретился с Ави через час, в кафе напротив Колумбийского Университета. Отдал ему белый почтовый конверт, набитый стадолларовыми купюрами.
— Удачи тебе, — сказал он.
— И тебе удачи, мужик, — ответил Ави. — И спасибо.
— Да.
После того, как Ави ушел, Джульен потащился к телефону, прогнал жующего резинку подростка, желавшего говорить со своей герлфренд (которая сидела на лекции и скучала, и была счастлива поговорить по сотовому телефону, пока профессор общественных наук объяснял студентам, почему он ходит к психотерапевту последние двадцать лет) и набрал номер Кассандры Уолш.
Включился автоответчик.
— Привет, — сказал Джульен веско. — Это сообщение для Джозефа Дубль-Ве Уайтфилда. Сообщение начинается. Если будут предприняты еще какие-то попытки покушения на жизнь Юджина Вилье, мерзкий ты подонок, у нас не будет выбора как только обратиться в ФБР и предоставить им информацию, связывающую тебя с этими попытками. В Бюро есть по крайней мере один человек, которому такая информация ужасно понравится. Повторяю. Если будут предприняты…
Джульен повесил трубку, вернулся в кафе, расплатился за кофе, и вышел. Откуда он знал про сотрудника в Бюро, то бишь, про Роберта Кинга? Он не знал. Но был уверен, что человек, которому сказали, что кто-то в ФБР точит на него зуб, не будет звонить туда, чтобы проверить, так ли это.
Черная машина стояла у гидранта напротив кафе. Билл, подчиненный Роберта Кинга, вылез из нее и преградил Джульену путь.
— Несколько вопросов, Джульен, — сказал он. — Давай сядем в машину. Ты не против?
Джульен не был против. Машина поехала в Даунтаун.
Ему задавали вопросы, а потом те же вопросы задавали снова. Ему угрожали. Его хвалили, и его унижали. Его шантажировали. Над ним смеялись. Апеллировали к его патриотизму и даже к его расовой гордости. Все напрасно. Подняли его досье, с судимостью и сроком. Снова угрожали. В конце концов Роберт Кинг узнал о происходящем. Он вмешался, отпустил Джульена, пожелав ему удачи и предупредив, чтобы с Лорой он больше никогда не встречался (женщина много старше Джульена, с темным прошлым) даже если она сама ему позвонит и будет настаивать.
Посмотрев скептически на Билла, Роберт Кинг удивился, увидев на лице подчиненного злобную улыбку. Билл отвел глаза. Роберт Кинг пожал плечами.
Его вызвали в кабинет к начальству. Его обзывали нехорошими словами. Ему сказали, что он нарушает правила. Ему угрожали и его шантажировали. Начальник объяснил ему, что в Огайо срочно требуются люди, и что кандидатура Кинга очень даже подходит. Он предложил ему подписать несколько бумаг.
— Сожалею, — сказал Роберт Кинг. Обычно непроницаемое, лицо его теперь походило на лицо Великого Сфинкса. — Принять предложение не могу.
Начальник сказал ему, что это не его дело — принимать или нет. Нужно подписывать.
Инспектор Кинг помедлил, посмотрел сурово на начальника, и подписал.
Когда он выходил из кабинета, Билл, стоявший неподалеку от двери, любезно ему улыбнулся.
— Этого следовало ожидать, — сказал Кинг Биллу. — Ты получишь повышение сразу после того, как я уеду, или они подождут немного, чтобы приличия соблюсти?
— Эй, босс, — сказал Билл. — Я к этому отношения не имею. Хотя, признайтесь, ваш послужной список не безупречен. Ваша лояльность под вопросом, и ваш профессиональный уровень…
— Билл, Билл, — сказал Роберт Кинг. — Просветились, мужик. Ты слишком серьезно все это воспринимаешь. Возьми отпуск, съезди в Венецию или еще куда-нибудь. Устрой себе праздник в Колорадо с женой и детьми. Или купи абонемент в оперу. Нью-Йоркский Офис, конечно же, самый паршивый в стране, но и у него есть свои преимущества.
— Не нужно играть в я-выше-вас-всех, — сказал Билл. — Будьте мужчиной.
— Согласен, — сказал Роберт Кинг, улыбаясь.
Билл поднял брови. Инспектор Кинг сбил его с ног левым хуком.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ПОБЕГ
I.
Хотелось выпить, но нельзя. Для того, что следовало совершить в ближайшие несколько часов, требовалось в первую очередь незамутненное сознание. Ави сходил в кино и посмотрел римейк какого-то телесериала шестидесятых годов. Модернизированный — дабы соответствовать сегодняшним голливудским представлениям о реальности. Ему не понравилось. Он посмотрел еще один фильм, о нескольких злостных и иррационально тупых негодяях, гоняющихся за одним хорошим человеком, обнаженным до пояса. После множества живописных драк и беспричинного снайперства, обнаженный в конце концов оказался победителем, и в награду получил шанс помириться с ушедшей от него женой, глаза которой сверкали идеологической влагой, в достатке, в бедности, этсетера.На улице было темно.
Ави спустился в Пат-Метро и приехал на нем в Нью Джерзи. Некоторые магазины на станции стояли открытые. Он купил три завернутых в полиэтилен сандвича, кока-колу, горячий кофе, и газету. Покупки он пихнул себе в рюкзак. Затем он проследовал к большой станционной автостоянке, которую хорошо знал и использовал для таких же целей в прошлом. Несколько остаточных машин поблескивали в темноте, остальные разъехались. Будка смотрителя пуста. Ави выбрал синий четырехдверный седан и посвятил некоторое количество времени взламыванию замка. Автомобильные замки стали более совершенными с тех пор, как он последний раз имел с ними дело. Он поранил себе палец металлической вешалкой, которой пользовался для взлома, и дважды ему приходилось приседать за машиной, чтобы укрыться от проходящих мимо подонков-яппи, ржущих как гиены, скабрезно шутящих, направляющихся к своим драндулетам. Наконец дверь открылась. Остальное было проще. Он отключил сигнализацию, сорвал с внутренней стороны ветрового стекла коробку Изи-Пасс и выкинул в окно, соединил провода, прокручивая стартер и подключая зажигание, и выехал со стоянки. Пристегнул ремень, чтобы не прицепились дорожные копы, ищущие небрежных шоферов, не желающих заботиться о своей [непеч. ] безопасности.
Он съехал с шоссе и проследовал по проселочной дороге. Встречи с платными шоссейными проездами и штатовой охраной не были ему нужны. Он расслабился. В перчаточном отсеке он обнаружил пачку сигарет и закурил. Включив радио, он настроился на классическую станцию и стал слушать, пытаясь воссоздать атмосферу Фестиваля. Станция играла сплошную камерную музыку, и каждая отдельная пьеса была похожа на все остальные. Ави стало скучно, и он выключил радио. В этот момент он услышал чей-то стон сзади. В машине кто-то был, а он и не заметил за все это время.
Он быстро посмотрел через плечо.
Очень молодая женщина, одетая, как дешевая уличная проститутка. Ави заехал на обочину, остановился, и снова обернулся.
Должно быть спала на заднем сидении все это время. Она протерла глаза, по-детски, кулаками. Не старше двадцати.
— Какого [непеч. ] ты тут делаешь? Ты кто? — спросил Ави.
— Я?
— Да, ты.
— Я — Кримзон.
— Кримзон, — повторил Ави. — Хорошо, а что ты делаешь в машине, Кримзон?
— Я спала, — объяснила она. — Ты меня разбудил. А ты кто? Это твоя машина?
— Как ты забралась внутрь?
— Дверь была не заперта. Я зашла и заперла все двери. Думала, посплю. Надеюсь, я ничего тут не повредила. Извиняюсь.
— У тебя что, нет другого места, где можно поспать?
— Нет.
Дорога пустынна. Домов нигде не видно, только деревья черными силуэтами.
— Где ты живешь?
— В Джерзи Сити. О, черт. Джимми меня убьет. Ну и ну. Сколько сейчас времени?
Она полностью проснулась.
— Семь, — сказал Ави и, подумав, добавил, — Вечера.
— А где это мы?
— Посреди небытия. Кто такой Джимми?
— Парень, с которым я живу.
— Сутенер?
— Да, — ответила она, помедлив. — Мой сутенер.
— Он не разрешает тебе спать дома?
— Я с ног падала. Я работаю в Тоннеле. Думала — посплю, а потом еще поработаю.
Работа в Тоннеле была популярна среди уличных проституток несколько лет назад. Брали клиента, следующего на машине в Нью Джерзи, делали ему по дороге минет, получали деньги, выскакивали на нью-джерзийской стороне, и снова искали клиента — следующего в Нью-Йорк. Постоянные полицейские облавы оттеснили проституток от въезда в Тоннель. Некоторые все еще пользовались этим способом заработка, но клиентов им приходилось ловить только в Нью Джерзи, и в стороне от главных шоссе — в трущобах, в грязных улицах, тоже ведущих к Тоннелю.
— Так, — сказал Ави. — Вылезай.
— Хочешь минет?
— Нет, я не хочу минет, — Ави чуть не рассмеялся. Ей все-таки следовало бы на себя посмотреть. — Вылезай и уходи.
— А мы далеко от Джерзи Сити?
— Не знаю. Несколько миль, наверное.
— У меня ноги болят очень.
— Слушай, сука, это тебе не такси, и я не владелец благотворительной компании, занимающейся уходом за потерявшимися склизкими проститутками. Я спешу. У тебя есть выбор. Ты выходишь и идешь, или я сворачиваю тебе шею и закидываю в канаву. Выбирай.
— Я лучше пойду тогда.
— Вот и хорошо.
— Ты эту машину украл, да?
Он сделал угрожающий жест.
— Хорошо, — сказала она.
Она выбралась и закрыла дверь. Ави оглянулся, чтобы посмотреть на нее, уходящую. Он даже вышел из машины, чтобы посмотреть еще раз. Жалкая какая. Едва одетая — а тут поздний октябрь. Неудобные туфли с абсурдно высокими каблуками. Хромает по пустынной дороге, обхватив себя руками и дрожа — больше ребенок, чем женщина. Жалкая неустроенная девка в жестоком, равнодушном мире. Гадкий утенок.
Он сел в машину и включил скорость. Сжимая зубы, придавил акселератор. В зеркале заднего обзора ее не было видно. Минуту или две он гнал машину вперед, а потом затормозил.
Ее могли подобрать копы. Или какой-нибудь добрый самаритянин, и передать копам. Добрые самаритяне очень изменились за последние две тысячи лет. Это значит — у них будет зацепка. Меня таким образом могут вычислить. Впрочем, это глупости.
Вскоре он признался себе, что он свинья. Он развернул машину и поехал назад по проселочной дороге. Несколько мгновений спустя он проехал мимо нее — она все еще хромала, и выглядела жалко. Круто развернувшись, он нажал на тормоз. Вылез. Она остановилась на каком-то расстоянии от него. Он подошел к ней.
— Ладно, — сказал он. — Давай-ка я довезу тебя до дома.
Она была выше его ростом на дюйм или два, и его это позабавило. Чувства, которые он к ней испытывал, были почти отеческие. Идти она не очень-то могла.
— Обопрись о мое плечо, — сказал он.
Она послушалась. Это простое действие вдруг открыло в ней шлюзы, за которыми все это время плескалось ее горе. Она тут же растеряла всю свою энергию и концентрацию.
— Ноги очень болят! — прохныкала она.
Он посмотрел вниз. Ноги было не различить. Но коленки открытые. Он потрогал коленку. Как лед.
— [непеч. ]! — сказал он с чувством. — Ладно, обними меня за шею рукой. У меня действительно нет на все это времени. Так. Держись.
Он взял ее на руки. Она посмотрела жалобно большими глазами и положила голову ему на плечо, как сделал бы ребенок. Он донес ее до машины. Он заставил ее встать рядом с дверью — колени отказывались ей служить, но каким-то образом она умудрилась не упасть — и открыл переднюю дверь. Подцепив рюкзак, он перебросил его на заднее сидение.
— Залезай.
Она залезла. Ави обошел машину, сел за руль, и включил обогрев, по полу, на всю мощность.
— Снимай туфли, — велел он ей.
Она послушалась, морщась от боли. Он закурил и стал думать, что теперь делать. Высадить ее в Филадельфии? Или у следующей заправки?
— Жрать хочешь? — спросил он.
Она уставилась на него.
— Да.
Он перегнулся через спинку, открыл рюкзак, и дал ей сандвич. Она откусила, потом еще раз, и, быстро, еще раз.
— Помедленнее, — сказал он.
— Ладно, — сказала она, жуя. Совсем как ребенок. Рот вытирает тыльной стороной руки. И снова откусывает — большой такой кусок.
— Сколько тебе лет?
— А что?
— Сколько лет!
— Двадцать три.
Не похоже, подумал Ави. Меньше двадцати, наверное.
— Как тебя на самом деле зовут?
— А зачем тебе знать?
— Как. Тебя. На. Самом. Деле. Зовут!
— Натали.
— Откуда ты?
— Из Огайо.
— Кливленд?
— Нет. Маленький город.
— Почему не уезжаешь обратно?
— Не могу.
— Прости, как?
— Не могу. Все документы у Джимми — свидетельство о рождении, права, все. Я до сих пор должна ему деньги. Я не могу ехать домой без денег. Мне еще год надо на него работать.
— Ты что, одалживала у него?
— Нет.
— Так почему же ты ему должна?
— Это уговор такой. Я должна на него работать два года.
— Отвезти тебя к Джимми?
— Э… Он меня убьет. Я опоздала, и очень мало сегодня заработала. Я не знаю, что делать. Эй, а ты итальянец, да?
— Не разговаривай с полным ртом. Тебе бы хотелось поехать домой в Огайо?
— Не знаю. — Она проглотила, и сказала перед тем, как откусить от сандвича еще раз, — Моя мать обратно меня к себе не возьмет, после всего. Мне там негде больше жить.
Он дал ей еще сандвич.
— Это — единственная проблема? А если бы ты могла снять там себе квартиру?
— Не знаю. А ты хочешь снять мне квартиру, да?
— Слушай… э… Натали… Я уже сказал, у меня на все это нет времени. Вернулась бы ты в Огайо если бы у тебя было достаточно денег снять что-нибудь и прожить месяца два, до тех пор, пока не найдешь работу или пособие или мужа, или что там тебя возбуждает?
— А… Да. Конечно.
— Помимо отсутствия денег, тебя еще что-то останавливает?
— Э…
— Ну?
— Все мои документы у Джимми.
— Понятно. Где живет Джимми?
— Там же где я.
— Это где?
— В Джерзи Сити. 1217 Оук Авеню.
— Частный дом?
— Да. Нас там много.
— Кого это — нас?
— Джимми, двое его друзей, я, и еще пять девушек.
— Ладно, — сказал Ави. — Оук Авеню, принимай гостей.
Он снова развернул машину и придавил акселератор.
Пока они ехали, Натали съела все три сандвича и выпила всю кока-колу и весь кофе. Он предложил ей также газету, но газетой она не заинтересовалась. И не курила. Она была настроена очень против курения. Курение губит здоровье. Оук Авеню была узкая улица с облупившимися, плохо спроектированными домами-сараями по обеим сторонам. Асфальт был почти полностью скрыт толстым слоем несортированного мусора, старого и нового. Дом номер 1217 ничем не отличался от других домов на улице.
— Не хочу заходить, — сказала Натали. — Отвези меня куда-нибудь в другое место.
— Вылезай, — сказал Ави, глуша мотор и выходя из машины. — Надень свои дурацкие туфли и вылезай.
Морщась и скуля она надела туфли. Кусая себя за указательный палец, чтобы оттенить боль в ногах, она вылезла наружу и посмотрела робко на Ави.
— Я зайду с тобой, — сказал он.
Она закатила глаза.
— Я думал, ты хочешь домой. Типа, действительно домой. Нет?
— Шшш, — сказала она. — Джимми услышит.
— Так ты хочешь домой или нет?
Она сказала что-то, хныча, неразборчивое. Он решил, что она говорит да.
— Тогда делай, что тебе говорят.
— Не нравится мне это.
Он пожал плечами, схватил ее за локоть и потащил к двери. Она не очень сопротивлялась. Ноги болели страшно. Ави надавил кнопку звонка и отошел в сторону, чтобы его не разглядели в глазок. Вскоре послышались шаги. Кто-то глянул, увидел Натали, и крякнул.
— Все в порядке, — крикнул он низким голосом, в глубину дома. — Сука просто припозднилась, вот и все.
Повозившись, обладатель голоса отпер дверь. Ави встал перед дверью и резко ударил ее ногой. Дверь ударила обитателя дома в лицо, он вскрикнул и упал на спину. Ави прыгнул вперед, присел рядом, схватил руку, державшую пистолет, и сломал ее. Взяв пистолет, он загнал первый патрон в ствол, пнул павшего врага в голову и жестом велел Натали заходить.
Узкий коридор вел в другой, такой же узкий. Слева наличествовали электрический свет и популярная музыка. Ави повернул, поднимая пистолет. Входя в гостиную, он сразу выстрелил, попав мужчине за столом в плечо. Рукоятью пистолета он злостно и с удовольствием ударил другого человека, который, прижимаясь к стене, рассчитывал атаковать напрошенного гостя сзади. Пока он падал, Ави прострелил ему бедро.
Он подошел к столу и перевернул его — жестяные пивные банки, игральные карты, наличные, и всё прочее. Ударив человека с раненым плечом в ребра, он схватил его за ворот и поднял на ноги. Прижимая дуло пистолета к его шее, Ави спросил спокойно:
— Ты здесь главный?
Человек приглушенно подвыл. Глаза его метались.
— Я задал тебе вопрос, — напомнил Ави.
Человек попытался кивнуть одними глазами.
— Хорошо. Натали!
Она вошла осторожно, посмотрела дико по сторонам, и закричала истошно.
— Прекрати, — сказал Ави и снова обратился к человеку, которого держал за ворот. — Она на тебя больше не работает. Надеюсь, ты не в обиде. Где ее документы?
— У меня кровь течет, — объяснил главный.
— Здесь? — спросил Ави, тыкая дулом в раненое плечо.
Человек закричал.
— Ее документы, — сказал Ави. — Сейчас же.
— Хорошо, хорошо! — крикнул человек. — В моей комнате, мужик. В сейфе, в моей [непеч. ] комнате!
Чувствуя чье-то новое присутствие за спиной, Ави повернулся и выстрелил не целясь. Человек, открывший ему дверь, опустился на пол и выронил обрез.
— Пошли к тебе в комнату, — сказал Ави.
— Я не знаю, какой… Ай! Хорошо! Идем!
Одной рукой держа человека за воротник, а другой прижимая дуло к его горлу, Ави повел его к двери. Человек которому он прострелил бедро пытался дотянуться до оброненного обреза. Ави пнул его в голову и сам подобрал обрез, отпустив на мгновение воротник Джимми. Но Джимми не среагировал. Его укротили. Ави отдал обрез Натали, которая взяла его с ужасом в глазах.
По вежливой просьбе Ави Джимми зажег в коридоре свет и указал на дверь в комнату. Используя его как щит, Ави открыл дверь ударом ноги. Натали вошла за ними, дрожа от страха.
— Натали, включи свет, — сказал Ави. — Теперь ты, Джимми. Тебя зовут Джимми, да? Открывай сейф. Где он у тебя там. Никаких глупостей. Вгоню две пули тебе в башку, и ничего мне за это не будет. Помни об этом.
Джимми указал на сейф, стратегически стоящий возле кровати. Стены комнаты обклеены были полностью журнальными фотографиями популярных певцов, с лидером группы Джонни Би и Линдой Кей в логическом центре экспозиции.
— Быстро, — сказал Ави. — Открывай же сейф, кретин.
Джимми открыл сейф и вытащил из него несколько папок.
— Здесь.
Ави передал папки Натали, плачущей беззвучно, стоя посреди комнаты с обрезом в руке.
— Ищи свои бумаги, быстро, и перестань реветь.
— Слушай, мужик, — сказал главный тихо.
— Наличные, — сказал Ави. — У тебя есть наличные? Если есть три тысячи — сойдет.
— В куртке, — сказал Джимми.
— Где куртка?
Куртка висела на спинке стула. Бумажник во внутреннем кармане содержал пачку стадолларовых купюр, перетянутых резинкой.
— Ты сказал три тысячи, мужик, — запротестовал Джимми. — Там больше, чем три, мужик.
— Я вышлю тебе сдачу, как доберусь до Аляски.
— До Аляски?
— Да. А ты не слышал? Как во времена Золотой Лихорадки. Они нашли что-то, типа, двадцать новых залежей. Копают как сумасшедшие. Натали, нашла бумаги или нет еще?
— Да, — сказала она.
— Хорошо. Где твои шмотки?
Джимми сделал движение и тут же об этом пожалел. Хватка усилилась, дуло ткнуло его под ухо.
— В моей комнате, — сказала Натали.
— Там еще кто-то есть?
— Да, наверное. Канди и Сюзи.
— Пошли знакомиться. Иди вперед.
Они вышли из комнаты Джимми и направились к следующей двери. Натали открыла ее и включила свет.
Две женщины, упомянутые ею — одна очень молодая, другая среднего возраста — обе в футболках, сидели на кроватях. Были встревожены шумом и выстрелами. Всего кроватей три. Обе женщины тихо вскрикнули.
— Быстро, — сказал Ави. — Собирай чемодан.
Натали положила обрез на незанятую кровать, открыла стенной шкаф, и Ави выстрелил человеку, который там прятался, в живот до того, как тот успел поднять свое оружие и прицелиться. Служение щитом для Ави нравилось Джимми еще меньше, чем перспектива подохнуть от потери крови. По тому, как он слегка расслабился, когда увидел человека из шкафа падающим лицом вперед, Ави заключил, что только что вывел из строя последнего из своих оппонентов в этом доме.
— Живее, — сказал Ави.
Натали перешагнула через упавшего оппонента, дотянулась до верхней полки в шкафу и вытащила чемодан. Раскрыв его на полу, она быстро накидала туда разной одежды — из шкафа, а так же из ящиков прикроватного столика. Канди и Сюзи со страхом следили за происходящим.
— Свитер, куртка, джинсы и сникеры, — сказал Ави. — Одевайся. Быстро.
— Свитера у меня нет.
Ави повернулся к той проститутке, что постарше.
— Есть у тебя лишний свитер, красавица? Рекомендую одолжить подруге. Не медля.
Натали быстро оделась. Свитер оказался ей велик и выглядела она в нем как обыкновенная девочка-подросток, слегка неуемная первокурсница с чрезмерным слоем косметики, который теперь расползся по всему лицу и шее. Может давешним вечером была какая-нибудь дикая вечеринка в кампусе. Ави кивнул и глазами указал, что нужно делать. Она снова взяла в руки обрез.
Гуськом они вышли из комнаты. У выхода Ави сунул пистолет за ремень джинсов и оглушил Джимми безжалостным апперкотом. Они вышли на крыльцо.
— Кинь обрез в мусорник, — сказал Ави.
Натали сконцентрировалась, сообразила, что все еще держит обрез в руках, и сделала, что просили.
— Давай помогу, — сказал Ави и, как истый джентльмен, взял из ее рук чемодан.
Они въехали по пандусу на Тернпайк, один раз замедлились в пробке, и прибыли в манхаттанский Мидтаун через Линкольн-Тоннель.
Каким-то чудом на Девятой Авеню обнаружилось свободное место у тротуара, в двух кварталах от Автобусного Вокзала, принадлежащего Управлению Портами. Это сэкономило Ави время. Чтобы компетентно нарушать важные правила, следует тщательно следовать правилам малым.
Вокзал кишел копами, но ни один из них не искал в данный момент Ави.
Он велел ей купить билет до Кливленда — автобус в Кливленд отбывал через десять минут.
— Вот что, Натали, — сказал Ави. — Я взял себе тысячу. У тебя остается четыре тысячи с мелочью, в твоем чемодане. Не дели ни с кем комнату или даже квартиру. Сними себе что-нибудь отдельное сразу, как приедешь. Не разговаривай с подозрительными типами, вне зависимости от того, знакома ты с ними или нет. Если им захочется с тобой поболтать, будь невежлива, поворачивайся спиной, и уходи. Твоя жизнь отныне — твое личное дело, но это твой второй и, скорее всего, последний шанс. Найди работу, или учись в школе, или выходи замуж. Разницы никакой. Но не занимайся больше тем, чем последнее время занималась. У тебя к этому нет способностей. Пожалуйста не разочаровывай меня. Повторяю, не разочаровывай. Не будь неблагодарной маленькой сучкой. А то я тебя найду и буду бить очень долго. Ладно?
— Меня копы будут искать.
— Вряд ли. Правда, если подумать, несколько вопросов тебе могут задать парни из ФБР, обо мне, если узнают. Если это произойдет, расскажи им все, как было, ничего не утаивая. Только о деньгах не говори, а то ведь отберут, а деньги эти тебе самой нужны. И не показывайся больше в Нью-Йорке никогда. Вообще.
Он посмотрел, как уходит автобус, с лицом Натали в окне. Она таращилась на него. Он засмеялся. Во второй раз за два дня он какое-то время чувствовал себя счастливым. Сунув руки в карманы, он вышел из Вокзала. В рюкзаке лежал паспорт, около десяти тысяч наличными, несколько очень специальных инструментов, пистолет и запасная обойма. На полпути к машине он почувствовал, что что-то не так. Он пересек авеню, прошел полквартала, и увидел, напротив, двух копов, возящихся с его машиной. Орудуя фонариками, они заглядывая в окна. Ави пошел обратно, повернул за угол и быстро углубился в переулок.
Ждавшие его в филадельфийском аэропорту будут разочарованы.
II.
Мелисса больше не бредила. Она лежала в постели, в одиночной палате, с открытыми глазами, пытаясь сосредоточиться и вспомнить события последних двух дней одно за другим, в хронологическом порядке.Ссора с Ави. Переполняющий ее ужас.
Приход Уайтфилда. Обнадежил.
Звонок Уайтфилда. Облегчение.
Визит странной молодой негритянки.
Выстрелы.
Она закрыла глаза.
Когда она открыла их снова, долговязый с тонкими чертами негр, выглядящий старше своего возраста, сидел на стуле возле кровати. Мелисса скосила глаза, и он тут же открыл бумажник и показал ей золотую бляху.