Рощина Наталия. Игра теней

   – Не знаю, привычка.
   – А если это вредно?
   – Вредно то, что человек считает вредным, – открывая дверь своего кабинета, заметил Тропинин. – Нужно проще ко всему относиться. Как и с суеверием: веришь в черную кошку – ищи другую дорогу, не веришь – иди без боязни.
   – Как у вас все просто, – мечтательно произнесла Саша, сощурив глаза.
   – У меня все обычно, Сашенька, – немного изменившимся тоном ответил Тропинин. – Приготовьте мне, пожалуйста, документы по последнему иску и что там накопилось, пока меня не было.
   Саша, не мешкая, вошла в его кабинет. Она все подготовила заранее. Тропинин улыбнулся, отметив про себя оперативность секретаря.
   – Сегодня в два вы назначили совещание. Обухов позвонил, сказал, что заболел. Он извинился и просил передать, что скоро постарается выкарабкаться, – докладывала Саша, перелистывая странички своего блокнота.
   – Что с ним?
   – Простуда, осип совершенно.
   – Понятно, значит, двумя днями вряд ли обойдется. Пусть лечится, передайте ему, Сашенька, чтобы выздоравливал.
   – Хорошо, – она уже собралась выйти из кабинета, как вдруг наткнулась на коротенькую запись. Мысленно отругав себя за то, что едва не допустила халатность, Саша поспешила исправить положение: – Да, Артем Тарасович, к вам заходила Даша Черкасова. Она ничего не просила передать и не оставила своего телефона.
   Если бы Саша была более внимательна, она бы заметила, как дрогнул маркер в руке Тропинина. Артем почувствовал, как по телу пробежал холодок, моментально унесший с собой его легкое и радужное настроение. Прошлое, от которого он так упорно прятался, застало его врасплох. Артему стало зябко, он резко повел плечами, что не укрылось от Саши.
   – Холодно? Может быть, включить обогреватель?
   – Нет, нет. Спасибо.
   – Тогда у меня все.
   – Идите, Сашенька, спасибо.
   Оставшись один, Тропинин откинулся на спинку стула, повернулся к окну, машинально бросив взгляд на свою машину. Недавно купленная «аудио» ненадолго приковала его внимание, словно отключив от того, что сообщила ему секретарь. Выйдя из оцепенения, Тропинин перевел взгляд на телефон. Рука сама потянулась к трубке. Он не мог представить, что услышать ее голос – это возможно. Нет, этого не может быть. Зачем она заходила? Может, ее привели в консультацию проблемы, для решения которых требуется юрист? Возможно, произошла случайность: Даша увидела знакомую фамилию и решила повидаться, обменявшись ни к чему не обязывающими общими фразами. Тропинин уже представил, как они сидят в этом просторном кабинете друг против друга и ведут неспешный разговор за чашкой крепкого кофе. И говорить, по существу, не о чем. Обычная дань вежливости, а может быть, и пытка для него.
   Тропинин смотрел на телефонную трубку, словно гипнотизируя. Сняв ее, Артем вдруг усмехнулся. Он понял, что до сих пор помнит этот номер. Он остался в памяти, несмотря на то, что Артем не встречал Дашу уже несколько лет. Но ведь она вышла замуж и теперь наверняка живет с мужем. Конечно, можно поговорить с мамой, но зачем? К чему это? Однако и пропустить сказанное Сашей мимо ушей он не может. И Тропинину стало невыносимо грустно. Он снова прочувствовал горечь и отчаяние, как и тогда, когда был отвергнут Дашей. Она не хотела притворяться и делать вид, что он ей интересен. Как же он старался понравиться ей, но все его романтические фантазии разбивались о ее равнодушие и вежливость. Она держала его на расстоянии, не позволяя сокращать дистанцию, не оставляя надежды. Артем пытался анализировать каждое свое слово, каждый шаг. Он пытался понять, каким ему нужно стать, чтобы хоть немного заинтересовать ее. Сима и Олег, с которыми он решил поделиться своей неудачей, только молча переглядывались. Сима развела руками, а Олег в доверительной беседе признался, что Даша давно влюблена в другого. Ее избранником был мужчина, годящийся ей в отцы. Их связывали долгие годы знакомства, странного развития отношений. А когда Даша вышла замуж, Олег счел своим долгом сообщить об этом Артему.
   – Не огорчайся, дружище, – подбадривал Артема Олег. – Она хорошая девушка, но не твоя. Она живет в каком-то другом мире, который строит уже не один год, и мало кому открыт туда доступ. Это даже я понял, когда впервые общался с ней. Сима, честно говоря, тоже надеялась, что у вас что-то получится. Уж очень давно морочил Дашке голову этот престарелый донжуан. Как видно, у нее свои соображения на этот счет. Она выбрала его. Это уже произошло. Выбрось ее из головы. Ты посмотри на себя в зеркало и махни рукой. Отбрось все, не нужно прогибаться. Ну, не настолько, Темка…
   Видимо, в своем желании завоевать Дашу во что бы то ни стало он выглядел жалко. Жалко и обреченно, если даже Пырьев позволил себе высказаться по этому поводу. У них не было заведено обсуждать какие-либо сердечные дела друг друга. Артем закрыл глаза, все крепче сжимая трубку телефона. Он снова вернулся на четыре года назад, когда земля уходила у него из-под ног, когда воздуха не хватало от невыносимой боли в груди. Боль разрывала на части, не оставляя шансов на то, что завтра вообще наступит. Безразличие ко всему стало следующей, еще более разрушительной стадией. Не хотелось топить тоску в водке, просыпаться в объятиях других женщин, курить дурь, одурманивая воспаленное сознание. Артем сумел выбраться из этого состояния, сказав себе, что нужно работать. Просто работать, полностью переключиться на свою карьеру. Именно она рано или поздно доставит ему прекрасные минуты самоудовлетворения. Сердце пусть бьется ровно и спокойно, голова будет работать. Она у него всегда хорошо варила, так пусть докажет своему хозяину, что ее предназначение не только шапки носить, которые, кстати, он и не носит…
   Пожалуй, с этого момента началось медленное возрождение Тропинина. Особенно он воспрянул духом, когда открыл собственную фирму. Артем принадлежал к тому типу людей, которые между литьем слез и действием выбирают второе. Работа стала для него спасательным кругом, благодаря которому он смог остаться на плаву. Это была новая ступень. Ступень, с которой могло начаться восхождение или стремительный полет вниз. Время показало, что Артем Тарасович состоялся как руководитель набирающей обороты юридической консультации. Он смог привлечь на свою сторону более опытных юристов, чем он сам, и старался воспользоваться этим, чтобы расширить собственные знания, почерпнуть что-то новое. Он умел слушать, принимать нужные советы, наблюдать. Артем понимал, что только так сможет со временем добиться большего.
   Прошло немного времени, и его консультация стала хорошо известна большому числу нуждающихся в опытных юристах клиентов. Настал момент, когда работы стало много. Тропинин всегда был в курсе всего, что происходило в консультации. Его феноменальная память, выручавшая в годы учебы, пригодилась и в этом случае. Он полностью погрузился в проблемы своих клиентов, напрочь забывая о собственных. Артему удалось обрести относительный душевный покой, но теперь судьба приготовила ему новое испытание.
   Тропинин переложил трубку из одной руки в другую, не замечая, что в ней давно идет гудок «занято». Он не слышал ничего, потому что был охвачен мыслями, набатом звучавшими в голове: «Как она здесь оказалась? Это случайность? Почему она назвалась девичьей фамилией? Почему не оставила свой номер телефона? Она проверяет меня? Ей что-то от меня нужно?» Артем не мог понять, какой вариант устроил бы его сейчас. Прошло слишком много времени, когда он решительно вычеркнул из своей жизни то недолгое знакомство, и как сейчас отреагировать на ее неожиданное появление, он не знал. Нет, он не готов. Артем посмотрел на часы и положил трубку, подумав, что если сейчас услышит ее голос, то не сможет работать. Он умел собираться и контролировать эмоции, поэтому категорически запретил себе думать о ней. Никакой Даши Черкасовой! У него впереди долгий рабочий день. Тем более что после командировки накопилось много дел. Он устроил себе слишком длительную командировку, два дня из которой провел с Диной. Артем попробовал переключиться на воспоминания о ней. Он никогда не думал, что его спутницей станет такая немолодая женщина и что он даже не будет этого замечать. Ее обаяние, мудрость, женственность выгодно отличали ее от бывших подружек Тропинина. Никогда не заводивший долгих отношений, на этот раз Артем изменил своему правилу.
   Тропинин не считал время, проведенное с Золотаревой, потерянным – общение с этой женщиной помогало восстанавливать силы. Единственное, что вызывало иногда легкую досаду, так это то, что уж слишком все было ясно в их отношениях. Она его любит, боготворит, а он принимает ее любовь, не обременяя себя никакими обязательствами. Но это было ее условие – никаких кардинальных перемен. Она остается замужем, он может считать себя совершенно свободным и в любой момент прервать их связь. Вот уже два года как они вместе, и практически ничего не меняется, только Дина стала более задумчивой, все чаще он видит в ее глазах застывшую грусть. Вчера она позволила себе быть другой, предложив ему несколько изменить их отношения.
   Артем покачал головой: она не представляет, сколько ненужного внимания привлекут они, появляясь вместе на званых вечерах, деловых встречах. Зачем ей это? Артему показалось, что она чувствует приближение конца, интуитивно ощущает неизбежность расставания. И, предваряя его, хочет показать всем, что их связывали не только деловые отношения. Она хочет блеснуть, ведь Дина считает, что он сейчас – одна из самых завидных партий, один их самых перспективных, желанных женихов ***торска. Дина постоянно твердит ему об этом, подчеркивая, что девицы сейчас расчетливые, и нужно суметь отличить искреннее чувство от корыстного. Она словно намекает, что сможет помочь ему и в этой щекотливой ситуации.
   Они никогда не расспрашивали друг друга о прошлом. Артем прекрасно понимал, что за свою жизнь эта интересная женщина побывала в объятиях не одного мужчины. Но недавно Дина вдруг решила рассказать ему о себе. Она чувствовала необходимость в доверительном разговоре, который, по ее мнению, помог бы им лучше понять друг друга. Она говорила, а Тропинин пытался угадать, какой реакции она ждет от него? Он слушал, иногда удивленно поднимая брови. Прислушивался к себе – в его сердце не было ни ревности, ни обиды. О своих любовных похождениях говорила женщина, с которой его связывало многое, но не любовь. Потому он спокойно воспринимал рассказ о том, как Дина искала утешения в обществе любовников, которые помогали ей забывать о семейных проблемах. Ее семейные отношения давно стали формальными, скрепленными лишь подписью, поставленной в брачном свидетельстве. Некоторые из избранников, побывавшие в ее постели, оказывали серьезную помощь ее развивающемуся бизнесу. Она начинала с небольшого швейного кооператива, а сейчас была хозяйкой двух девятиэтажных зданий, в которых круглосуточно выполнялись заказы. Ее огромный штат пополнялся каждый месяц, но все равно работников не хватало. Дина Давыдовна Золотарева была единовластной хозяйкой швейного бизнеса в городе. Кроме официально числящихся, на нее работала армия швей на дому, получавших бесконечные заказы на пошив курток, брюк, халатов, спецодежды. Муж Дины, Леонид Леонидович Золотарев, отвечал за сбыт, называясь модным сейчас термином «менеджер по продажам». Пожалуй, самым важным, что связывало их на сегодняшний день, был даже не сын, а именно бизнес. Дина знала, что никто, кроме Леонида, не справится лучше с огромным объемом работ, который он умудрялся удерживать в голове, контролировать, вовремя пополнять запасы сырья, налаживать новые связи с партнерами. Это был налаженный семейный бизнес. С самого начала Дина доказывала мужу, что, работая на дядю, они ничего не добьются. Только на себя, когда прибыль, расходы, ошибки и удачи зависят исключительно от собственных верных и неверных шагов.
   Сейчас, когда они уже изучили тонкости ведения производства и их интересы защищали опытные юристы, когда ошибки случались редко и не носили характера катастроф, Золотаревы заслуженно получали высокие доходы и признание самых удачных бизнесменов ***торска. У одних они вызывали зависть, для других служили примером. Одним словом, фамилия Золотаревых была на слуху. Одно время, когда юридическая консультация Артема делала первые шаги, сотрудничество с ними стало для Тропинина своеобразной визитной карточкой. Он никогда не забывал о том, что именно с этого момента его дела пошли в гору. Тогда он даже не предполагал, что сидящая перед ним блондинка имеет такое влияние на высокопоставленных чиновников ***торска. Он не знал, насколько тесно взаимосвязаны все звенья ее бизнеса. В то время именно Золотарева опомогала ему, содействуя развитию его предприятия. Она знакомила его с нужными людьми, рекомендовала влиятельным лицам города. Она незаметно способствовала расширению и укреплению его бизнеса. Сейчас Тропинин мог без колебаний назвать ее крестной матерью своего процветающего дела. Он был так благодарен ей за это, что первое время встречался с ней, не следуя велению сердца, а из чувства благодарности. Правда, и потом ему не удалось найти в своей душе отклика на ее искреннее чувство. Он не изменял ей, не встречался с другими женщинами, но и не испытывал к Дине ничего более теплого и обязывающего. Просто позволял себе время от времени с ней расслабляться, и это льстило его самолюбию.
   Дина умела создать атмосферу праздника, придавая мелочам неповторимый характер. Наступил момент, когда Артем решил, что эта женщина – послание свыше. Именно она не позволила ему скатиться вниз, помогла воплотиться в жизнь его идеям, его мечтам. Она очень деликатно оказывала влияние на каждый его шаг, на каждое продвижение по ступенькам вверх. Именно Дина всегда говорила, что он еще не достиг пика, что у него все еще впереди. Она, как и его мама, верила в то, что у него все получится, что его звездный час еще не настал.
   – Как жаль, что мы родились в разное время, Темка! – как-то сказала Дина, целуя Артема во влажные губы. Она только вернулась из всепоглощающего ощущения невесомости и безразличия ко всему, что не касалось наслаждения. Дина взяла лицо Артема в свои ладони, покрывая его отрывистыми, страстными поцелуями.
   Она едва переводила дыхание, задыхаясь от возбуждения и непередаваемого чувства, которое вызывал в ней этот молодой красивый мужчина. – Как жаль, что ты не стал моим сыном и уж точно никогда не будешь моим мужем. Время жестоко разбросало нас на десятилетия. Оно не рассчитывало, что мы найдем друг друга. Что мне теперь делать? Ты найдешь себя, а я? Милый, что остается мне?
   – Не знаю, – откровенно ответил Тропинин. Он никогда не думал связывать свою жизнь с Диной. Она была ступенью, необходимой для продвижения вверх. Она и сама знала об этом. Или она только хотела казаться такой независимой и уверенной в себе? Это было ее прикрытие, маскировка. А он не понял. Он по-прежнему хотел видеть в ней только деловую партнершу, позволяющую иногда выходить их чувствам из-под контроля. Это было нужно обоим. Артем обхватил голову руками. Он вдруг представил, что Дина уйдет из его жизни. Чем он заполнит пустоту, которая неминуемо образуется с ее уходом? Тропинину стало не по себе. Он уже не понимал, что его больше волнует: внезапное появление Даши или перспектива исчезновения из его жизни Дины?
   Почему он пытался связать этих двух женщин? Артем только сейчас понял, что все это время пробует представить свою жизнь, в которой нет больше Золотаревой, а снова появляется Даша. Но ведь это глупо. Черкасова могла проходить мимо и увидеть вывеску с его фамилией. И ей стало интересно, каким стал отвергнутый ею когдато парнишка. Она хотела снова убедиться в том, что он не достоин ее внимания, что она не ошиблась. Есть женщины, которым это нужно для оправдания собственных ошибок и неудач. Может быть, Даша принадлежит именно к этой категории? Она подсознательно возвращается в прошлое, чтобы убедиться в верном выборе. Но даже если ее брак оказался неудачным, то какое ему до этого дело? Никакой логики. Артем решил, что нужно дождаться второго появления Даши и только тогда делать какие-то выводы. Он боялся признаться самому себе, что как только станет ясно, что Даша – свободная женщина, безумие начнется вновь. Он снова попытается стать для нее единственным. Он верил, что эта попытка будет успешной. Он изменился, может быть, таким он понравится ей? Попытка не пытка. Он снова был готов доказывать свою любовь. Ведь это была настоящая любовь, и она не могла просто так уйти. Артем тряхнул головой, автоматически пригладил волосы. Он настраивался на работу. Сейчас это главное, а потом, когда закончится рабочий день, он снова будет думать о Ней. Он никогда и не забывал, но теперь эти мысли словно получили пропуск для беспрепятственного течения в русле.
   Тропинин улыбнулся, бросил быстрый взгляд на дверь, словно боясь, что там все еще стоит и ждет его указаний Саша. Нет, в кабинете он был один. Артем открыл первую попавшуюся под руку папку, и лицо его стало серьезным. Оно приняло выражение, которое означало, что пришло время напряженной работы. Работа, работа, а все остальное потом. Как в песне.
 
   Марину выписали из больницы. Когда Даша в последний раз навестила ее, она дала понять, что отношения в ее семье обострились и благополучие висит на волоске. Признание Марины Сергей выслушал молча. Он не проронил ни слова, пока она выдавливала из себя все, что была в состоянии ему рассказать. Он смотрел в пол застывшим взглядом, никаких обвинений, вопросов, упреков. Оставил передачу, которую принес с собой, и, не поднимая глаз, медленно вышел из палаты. Марина была в отчаянии, она не смогла даже окликнуть его, потому что в горле стоял комок, мешающий говорить, дышать, – предвестник слез. Она не смогла совладать с чувствами, произнести слова, которые были так нужны именно в эту минуту. Она должна была кричать, умолять, но вместо этого беззвучно прошептала ему вслед «Сережа…» Этого не услышал никто, да и она сама едва ли понимала, что сказала, а что так и осталось в ее воображении.
   Она проплакала целый день, а на следующий – стала проситься домой. Врач понял, что нервное напряжение пациентки возрастает, и пообещал выполнить ее просьбу в самое ближайшее время, тем более что она была уже почти готова покинуть больницу. Марина звонила домой, чтобы услышать хотя бы голос дочки. Она скучала по Лидочке, но никто не подходил к телефону. Это было похоже на самую изощренную пытку. Марина была уверена, что ей стало бы легче, услышь она хоть словечко, произнесенное дочуркой. Сергей ни разу не взял ее с собой в больницу, а теперь Марине казалось, что она не застанет ее дома, когда вернется. Она боялась, что ее встретит квартира с пустыми стенами, без мебели, без вещей, без того уюта, который она создавала все эти годы, без дочкиных игрушек. А накануне выписки Марина позвонила Даше и попросила приехать утром, чтобы вместе с ней вернуться домой.
   – Дашуня, я боюсь вставлять ключ в замок. Я боюсь, что меня удар хватит, если дома что-то изменилось, – лихорадочно говорила она. – Приезжай, пожалуйста, не оставляй меня.
   – Хорошо, хорошо. Ты не волнуйся. Я приеду пораньше.
   – Часам к десяти, Даш. Раньше обхода меня не выпишут. Только приезжай!
   – Ну, я ведь пообещала, не волнуйся.
   В день выписки Марина ждала ее в коридоре, нервно покусывая ногти. Она сидела в полуразвалившемся кресле, накручивая на палец прядь длинных черных волос. Ее карие глаза суетливо бегали, не в силах сосредоточить взгляд. Она была на грани нервного срыва. Такой Даша ее никогда не видела и почувствовала, как неприятный холодок прошел по всему телу. Однако показывать это Даша не собиралась.
   – Привет, Машка! – бодро поприветствовала она подругу, но в ответ Марина бросилась к ней, уткнулась в плечо и разрыдалась. – Что случилось?
   – Дома никто не берет трубку, никто! – всхлипывая, ответила Марина. – Они бросили меня. Я осталась одна, совсем одна.
   – Перестань, – пыталась успокоить подругу Даша. – Они могли пойти гулять, поехать к бабушке с дедушкой, выйти в магазин за хлебом. Сергей может быть на работе, а Лидочка у Лидии Павловны. Как-то же они обходились без тебя все это время. Что за паника, к чему?!
   – Нет, нет, я знаю. Он не простил меня. Такое не прощают, – твердила Марина, закрывая лицо руками. – Все кончено, все, понимаешь? До тебя доходит, что у меня все кончено?!
   – Успокойся, прошу тебя.
   – У тебя ведь все в порядке, у тебя всегда все в порядке! Как ты можешь кого-то понять? Ты, которая получила все на блюдечке с голубой каемочкой! – глотая слезы, кричала Марина. – Твой Дубровин тебя на руках носит, как тебе понять?
   – Заткнись! – Даша крепко взяла ее за плечи и с силой тряхнула. – Заткнись, истеричка!
   Больные выглядывали из палат, чтобы посмотреть, кто так истошно рыдает и причитает, кто кричит. Это было представление – они редко, но случались в стенах этого тихого заведения, живущего размеренной, от обхода до обхода, жизнью. Бледные лица застыли в ожидании продолжения, но резкие слова Даши, кажется, возымели действие – Марина замолчала. Она даже не подумала обижаться на подругу, взяла сумку с вещами и молча пошла по длинному коридору. Даша покачала головой и поспешила за ней, стуча каблучками своих зимних сапог.
   На улице они поймали машину и в молчании ехали к Марине домой. Дубровина искоса наблюдала, как Марина кусала губы, отворачиваясь к окну. Она выглядела совершенно разбитой, беспомощной, а въезжая во двор, взяла Дашу за руку и крепко, до боли сжала ее пальцы.
   – Прорвемся, Мариша, прорвемся, – тихо сказала Даша, не представляя, что ждет их впереди.
   Дома действительно никого не было. Увидев игрушки Лидочки, разбросанные по комнате, Марина схватила первую попавшуюся и, уткнувшись в нее, снова расплакалась. Только теперь это был беззвучный плач, когда слезы катились по щекам словно сами собой. Даша стояла в проеме двери, молча наблюдая за подругой. Она не знала, какие слова утешения найти сейчас.
   – Маш, давай позвоним Лидии Павловне, – предложила она наконец.
   – Я боюсь, – вытирая мокрые щеки, нос, ответила Марина.
   – Нужно понять, что происходит. Нет ничего хуже неизвестности.
   – Господи, откуда такие познания! – иронично заметила Марина.
   – Опять начинаешь!
   – Нет, не начинаю. Не злись, я не в себе, пора бы догадаться.
   – Хорошо, будем считать, что у тебя все привилегии человека, находящегося на грани. Тебя это устраивает?
   – Вполне.
   – Тогда или успокойся и дождись вечера или звони свекрови, – Даша скрестила руки на груди, в упор глядя на подругу.
   – Я приму душ.
   – Нет, сначала ты должна все выяснить. Остальное потом. Потом, понимаешь?!
   – Да-а! – крикнула Марина, резко снимая с себя полушубок, сапоги. – Проходи. Или ты собираешься стоять в прихожей все время?
   Даша медленно расстегнула «молнии» на сапогах и поставила их в уголок прихожей. Вскоре на вешалке оказалась ее дубленка, сумочка. Сунув ноги в тапочки большого размера, Даша поняла, что надела обувь отсутствовавшего хозяина. Поправив волосы, Дубровина зашла в комнату и принялась аккуратно складывать игрушки в большую коробку, явно предназначенную для их хранения. Даша медленно подбирала разбросанных куколок, мишек, собачек, поглядывая на Марину, застывшую у телефона.
   – Ты забыла номер? – съязвила Даша. Ее вдруг стало злить бездействие подруги.
   – Нет, я не знаю, как начать разговор.
   – Скажи «доброе утро», остальное Лидия Павловна тебе сама скажет, – выйдя из комнаты в коридор, сказала Даша. Достав из сумочки сигареты и зажигалку, она решила покурить на кухне. – Я оставлю тебя, если не возражаешь.
   Она специально вышла, чтобы не быть свидетельницей неприятного разговора, а в том, что он не будет приятным, Даша не сомневалась. Сигарета ненадолго отвлекла ее от происходящего в комнате. Слух, как назло, обострился, и Дубровина слышала малейший шум, доносившийся оттуда. Сначала характерный звук набора номера, а потом тихий голос Марины. Даша тряхнула головой, словно сбрасывая с себя неуверенно звучащий звуковой поток. Это были слова, которые Марина едва подбирала, чтобы разговор не оборвался на первой минуте.
   Даша подошла к окну и принялась разглядывать случайных прохожих, снующих где-то внизу, – с десятого этажа шестнадцатиэтажного дома они казались похожими на сказочных гномов, спешащих совершать свои сказочные дела. Даша глубоко затянулась, выдохнув мощную струю дыма в прозрачное стекло. Серая пелена на мгновение словно отгородила волшебство улицы от того, что происходило в этой обычной панельной квартире, и ощущение волшебства исчезло.
   – Даша! – голос Марины прозвучал неожиданно. Даша вздрогнула и резко повернулась к подруге. Ее лицо ничего не выражало. Трудно было понять, чем закончился ее разговор со свекровью. – Даша, Сергей в командировке. Приедет завтра, а Лидочка с бабушкой.
   – Ну, дальше что?
   – Похоже, он ничего никому не сказал, – тяжело выдохнула Марина и на подгибающихся ногах добралась до кресла. Упала в него, закрыла глаза. Побледневшее лицо было похоже на маску: бескровные губы, густые черные брови, всегда игравшие и реагирующие на малейшее изменение настроения, неподвижно застыли, веки не подрагивали. – Она говорила со мной, как обычно.