Рощина Наталия. Игра теней

   Они ведь и не жили – эта мысль резанула и заставила Дашу рыдать навзрыд. Что было в их семейной жизни? Три года учебы в университете, когда большую часть дня она проводила в библиотеке, на кафедре. Она злилась на Стаса, каждый день встречавшего ее и отчитывавшего за то, что она слишком много времени проводит в этих стенах. Потом ее работа в лаборатории. Явная неохота посещать ее, написанная на Дашином лице, сделала Дубровина смелым и решительным. Он посчитал, что может позволить себе распоряжаться ее судьбой – настоял на уходе с работы и создал райскую жизнь для любимой женщины. Райскую в своем понимании, в сочетании с тем надломом, который начал происходить с ним с самых первых дней семейной жизни с Дашей. Она поняла, что за три года его внутренняя напряженность достигла предела, а она не смогла вовремя разобраться. Непонимание росло со сказочной быстротой. Это напоминало сход снежной лавины: неосторожно громко произнесенное слово может привести к катастрофе. Момент был упущен. Теперь она не была уверена в том, что можно исправить неисправимое. Все четыре года они отдалялись, не пытаясь проникнуть во внутренний мир друг друга. Дежурные разговоры за завтраком и ужином, обязательная близость, желание мирно, без ссор и выяснения отношений провести день. За последний год это стало самым частым и практически невыполнимым желанием Даши – избежать раздоров. После того как она стала проводить большую часть времени дома и была предоставлена самой себе, постоянный контроль мужа, его желание доминировать стали камнем преткновения в их отношениях. Она всегда хотела иметь мужа-советчика, друга, но получилось другое, и теперь Даша тяготилась тем, что Дубровин зачастую играл роль отца.
   Сейчас она подумала, что это был выход для него: заботиться о ней по-отечески. Но природа давала о себе знать, и он превращался в неуправляемого, подчиняющегося только голосу своей плоти мужчину. К тому же он понимал, что от него ждут не только советов, но и чувственного наслаждения. Это была мучительная необходимость – обладать желанной женщиной, не находя желаемого отклика в своем сердце. И у Даши муж со временем стал вызывать только негативные эмоции. Пожалуй, в этом все дело. Их сексуальная жизнь не сложилась с первых дней. Свое разочарование оба прятали за занятостью, за неловкими разговорами о просмотренном фильме, радуясь зазвонившему неожиданно телефону. Тогда можно было отвлечься, появлялась какая-то новая тема для общения – опять же обсуждались чужие проблемы, только не свои.
   Получается, что права Марина, когда говорит, что все проблемы решаются через постель и возникают изза дисгармонии в постели. Права Незванова, за свой недолгий век прошедшая строгую и безжалостную школу ошибок и разочарований в любви. Значит, не пустой звук ее слова, что самое важное для женщины – трепетать от мысли, что вечером ее ждет желанный мужчина, а для мужчины – быть уверенным, что желание обладать любимой обоюдно.
   – Машка, Машка, ты оказалась права, – всхлипнула Даша. Она уже не понимала, слезы или струи соленого пота разъедают ей глаза. Она просто ничего не видела вокруг. Привычные очертания размывались, и, вытирая мокрое лицо, Даша все равно не могла справиться с плавающими контурами окружающих ее предметов. Это создавало ощущение нереальности, отрешенности от мира, в который, по сути, Даша и не хотела возвращаться. Она поняла, что ванна отняла у нее последние силы. Медленно закрутила кран и снова тяжело откинулась на подушку. Закрывать глаза Даша побоялась – голова закружилась, подкатила тошнота. Слишком горячая вода сделала ее тело ватным, непослушным. Нужно было заканчивать эту процедуру, заканчивать думать – мысли неизменно вели ее в тупик. Пока она не видела выхода, снова касаясь руками скользких стен длинного, бесконечного лабиринта.
   Даша протянула руку и вынула пробку из ванны, уровень воды стал бесшумно понижаться. Наблюдая за тем, как островки обнаженного тела увеличиваются, когда их покидает обжигающая, словно вытянувшая из нее последние силы жидкость, Даша устало провела рукой по лицу. Нужно было принять прохладный душ и как-то добраться до дивана. Ее одолевало лишь одно желание – спать, не думать ни о чем. Хотя предательские сны помимо ее воли могли вернуть в прошлое, приподнять занавес над туманным будущим. Даша знала, что никогда не путешествует в снах в настоящем. Наверное, оно слишком блеклое, поэтому не вызывает отклика в потаенных уголках подсознания. Ее переполняют впечатления от того, что с ней происходило когда-то, или безудержные фантазии о том, что обязательно должно произойти. Ни разу Даша не проснулась с улыбкой или ощущением чего-то легкого, радостного. Обычно пробуждения после снов были тяжелые, с болью в груди, даже тогда, когда она не могла вспомнить ничего из картин, появлявшихся в минуты забытья.
   Запахнув мамин махровый халат, Даша вышла из ванны, наполненной густым паром, словно туманом, оставив дверь приоткрытой. Потом взяла фен и долго сушила длинные волосы, стоя у большого зеркала в коридоре. Закончив, она не спеша вошла в комнату. Освежающий душ на какое-то мгновение вернул ей бодрость, но сейчас ею снова овладело непреодолимое желание поскорее лечь и уснуть. Несколько диванных подушек составили высокое изголовье, две были подложены под ноги. Даша легла на спину и в непривычной для себя совершенно ровной позе практически сразу уснула. Ее сон был так глубок, что она не слышала ни звонков телефона, ни хлопка входной двери, когда мама вернулась с работы раньше положенного времени.
   ирина Леонидовна осторожно открыла дверцу шкафа и, достав плед, укрыла Дашу. Ритм ее дыхания никак не изменился. В той же позе она продолжала спать крепким сном. Организм словно включил систему самосохранения – каждая клетка Дашиного тела отдыхала. Ирина Леонидовна с грустью смотрела на родные черты, осунувшееся личико, нежно провела кончиками пальцев по шелковым волосам дочери. Она понимала, что ее девочке нужна помощь. Целый день душа ирины была не на месте. Ее тянуло домой и, отпросившись у начальника, она примчалась, желая поскорее оказаться рядом с Дашей. Скоро она проснется, и они снова начнут разговаривать. Ирина вздохнула – разобраться в происходящем будет не так легко, но они найдут верное решение. Ведь решений всегда бывает как минимум два. Им нельзя ошибиться, они постараются найти спасительное, компромиссное, человечное, учитывающее все обстоятельства. Они смогут!
 
   Марина проводила Сергея на работу, заглянула в комнату – Лидочка еще спала.
   – Соня моя, соня, – тихо произнесла Марина, с улыбкой глядя на малышку. Кудрявые волосы цвета меди разметались по подушке, маленькие веснушки, словно крохотные солнышки, разбрелись по вздернутому носику, щекам девочки. Наверное, Марина слишком пристально смотрела на дочь, потому что веки ее вдруг затрепетали, и малышка проснулась. Синие глаза Лидочки напоминали два ярких василька, с каждым годом вбирающих в себя все больше красок. Они менялись в зависимости от ее настроения: от почти прозрачных до цвета морской волны. Марина всегда удивлялась этому, безошибочно определяя по ним, в каком расположении духа находится ее дочка. Сейчас она явно была не в восторге от того, что мама помешала ее сну.
   – Доброе утро, солнышко, – присаживаясь на широкий диван рядом с кроваткой дочки, сказала Марина. – Давай помогу тебе одеться.
   – Доброе утро, – потягиваясь, ответила Лида. Она четко выговаривала все буквы, и речь ее была неспешной, словно она снисходила до общения с миром. Это она была нужна ему, а не он ей. – Не нужно помогать. Я сама. Ты мне только косички сегодня поновому сделаешь?
   – Обязательно, – Марина погладила дочку по густым волосам. Вчера в какой-то детской программе Лида увидела девочку с прической «колосок». Хорошо, что было уже поздно, и она готовилась ко сну, иначе Марине пришлось бы еще вчера проявить чудеса парикмахерского искусства. Но за ночь Лида ничего не забыла. Долгая и тщательная процедура плетения «колоска» была впереди. – Одевайся, умывайся и позови меня, когда будешь готова.
   Лидочка обладала способностью влиять на Марину. У нее над матерью была неограниченная власть. Казалось, Марина не в силах противиться ни одному желанию крошки. А все из-за того, что практически сразу после ее появления на свет Марина поняла, что ее опасения оправдались. Ей предстояло жить с сознанием обмана, открыть который с каждым месяцем, годом становилось все более невозможным. Груз вины порой был настолько тяжелым, что Марина, несмотря на бойкую, неунывающую натуру, едва не впадала в депрессию.
   Отцом девочки был не Сергей, а Юрий Мирный, с которым у Марины был короткий, ни к чему не обязывающий роман. Даже не роман – чистый секс, без планов на будущее. Это было наслаждение, от которого она решила отказаться раз и навсегда, убедившись в сильных и искренних чувствах Сергея Незванова. Марина сделала выбор именно в тот момент, когда поняла, что ждет ребенка. Избавляться от него она и не думала. У нее уже был неудачный опыт: первое студенческое увлечение Марины привело к решению поскорее прервать беременность. Ребенок не был нужен его отцу, эгоисту и ловеласу, а Марина в тот момент побоялась пойти на такой ответственный шаг и оставить ребенка. Второй раз рисковать с такими серьезными вещами она не стала. К тому же Незванов несколько раз делал ей предложение. Он относился к ней так трогательно, так нежно и в то же время был таким настойчивым, что Марина решила: у ее ребенка будет замечательный отец. На эту роль она выбрала Сергея. Своей совести она приказала замолчать. Материнский инстинкт помог ей сделать верный выбор. Чем дальше, тем больше она убеждалась в том, что Незванов ей послан самим Всевышним. У Марины оставалась надежда, то судьба смилостивится над ней, и отцом ребенка окажется все-таки Сергей. Но чем больше проходило времени, тем отчетливее она различала в девочке черты Мирного. Это была ее дочь, только ее – так Марина говорила себе в минуты отчаяния. Рано или поздно Сергей, вероятно, начнет сомневаться, задавать вопросы, но пока Лидочка купается в материнской и отцовской любви. Она должна получать все самой высшей пробы, сполна.
   Тайна происхождения девочки делала Марину фанатичной матерью. Это не только вызывало недоумение со стороны близких и друзей, но и привлекало нездоровое внимание. А Марине было наплевать на то, что думает весь мир. Кажется, все, кроме Сергея, чувствовали, что здесь что-то не так. Даже лучшей подруге пришлось пережить не самые приятные минуты – это касалось Даши. Она всегда хранила тайны подруг, но не припоминала, чтобы Марина делилась сомнениями по поводу отца ребенка. И все же внутренний голос подсказывал ей, что подруга что-то недоговаривает. На крестинах Лидочки Дубровина выглядела так, словно ей приходится скрывать важный секрет. У нее было лицо, на котором, как говорят, все написано, она была неспособной даже на самую невинную ложь. Даша чувствовала себя весьма неловко, когда Сима решила пошутить по поводу огненных волосиков и голубых глаз Лидочки. Незванова покрылась густым румянцем и едва совладала с собой:
   – У них у всех в грудном возрасте голубые глаза, – ответила Марина, чувствуя, как лицо заливает краска.
   – Ага, – ухмыльнулась Сима и шепнула ей на ухо: – и рыжие волосы, как у дедушки. Правда, Дашуня, у Лидочки необыкновенные волосы?
   Этого было достаточно, чтобы испортить Марине такой важный и запоминающийся день, как крестины дочки. Бросив уничтожающий взгляд в сторону Пырьевой, она показала ей кулак. Та выставила вперед руки в жесте, означающем: «Все поняла, умолкаю». Даша тоже укоризненно посмотрела на Симу, и та, ухмыльнувшись, приняла отрешенный вид. Симкина борьба за справедливость и чистоту отношений на этот раз не пришлась по душе никому, кроме нее самой.
   Как-то Лидия Павловна, гладя малышку по уже достаточно густой шапке рыжих волос, с улыбкой сказала:
   – Ну почему природа распорядилась так несправедливо? Лидочка становится копией дедушки, которого ты, Мариша, за всю беременность видела пару раз. Говорят, дети рождаются похожими на людей, с которыми их мама, будучи беременной, проводит много времени. Уж как я старалась, доченька, – развела свекровь руками, – ничего ни от меня, ни от Степана Сергеевича.
   Она взяла внучку на руки и, внимательно всмотревшись в ее личико, добродушно рассмеялась:
   – Да ты, красавица, и на отца своего совершенно не похожа.
   – Мама Лида, ну зачем вы об этом? – обиженно произнесла Марина. – Не пойму, к чему вы клоните?
   – Нет, нет, Мариночка, ты не подумай, я без тайного умысла говорю. Главное, чтоб здоровенькая и умненькая выросла наша девочка. А рыжие – удачливые. Пусть будет счастливой!
   Даже Петр Сергеевич приезжая проведать внучку, недоуменно поглядывал на нее.
   – Что ты так смотришь? – тихонько спросила Марина, присев рядом с отчимом на краешек дивана. Девочка крепко спала, приоткрыв ротик.
   – Пытаюсь понять, на кого похоже это чудо?
   – Все говорят – на тебя, – улыбнулась Марина. Они обменялись взглядами.
   – Сие абсурдно, Марина Петровна, – пристально глядя ей в глаза, изрек Столяров, делая ударение на «Петровна».
   – Отнюдь. Например мой любимый муж до сих пор остается в неведении относительно степени нашего с тобой родства. И это важно.
   – Мариша!
   – А себе я говорю, что твоя искренняя любовь ко мне генетически передалась и моей дочери. Давай примем это как неоспоримое научное доказательство. Честно говоря, я бы удивилась больше, если бы она вдруг оказалась точной копией Татьяны, – последнее время Марина вспоминала о своей матери, называя ее исключительно по имени.
   – Кстати, она передавала всем вам привет, – прошептал Петр Сергеевич.
   – Как мило с ее стороны, – язвительно отреагировала Марина. Под укоризненным взглядом отчима она прижалась к нему. – Знаешь, пап, я так счастлива, что именно ты женился на ней. Хотя, честное слово, до сих пор не пойму, что ты в ней нашел?
   – Ладно, дочка. Любовь – дело тонкое, – усмехнулся Столяров.
   – На день рождения приедешь?
   – Обязательно. Приглашение касается только меня?
   – Естественно, – фактически Марина окончательно прервала отношения с матерью накануне свадьбы. Татьяна не была в числе приглашенных ни на это событие, ни на торжество по поводу рождения Лидочки, ее крестины. Обретя семью в лице родителей Сергея, Марина теперь легче относилась к тому, что с родной матерью у нее никогда не было теплых отношений. Раньше они не были нужны матери, а сейчас, кажется, обеим. – Естественно, пап, только тебя.
   Речь шла о дне рождения Лидочки. Время летело. Марине порой не верилось, что прошел целый год. Казалось, только-только стояла она на крыльце роддома, неумело держа в руках малышку. Ее не было видно изза нависающего над личиком уголка одеяльца, а яркорозовые ленты кричали всему миру, что родилась девочка. Марина, как только поняла, что ждет ребенка, знала, что у нее родится дочка. Ее интуиция была безошибочной. Имея такую затаенную обиду на мужской пол, какую носила Марина, ей просто нельзя было иметь сына. Кто знает, не стала бы она относиться к нему более прохладно, чем следовало бы любящей матери? Так или иначе, но родилась девочка.
   Когда Лидочке исполнился год, это событие решили широко отметить. Гостей собрали у родителей Сергея – трехкомнатная квартира предполагала больше удобств, чем одинарка, в которой жили молодые Незвановы. После того как Сергей устроился на новую работу, совершенно не связанную со специальностью, полученной в институте, его материальное положение гораздо улучшилось, а значит, появились новые планы. Первым пунктом в них была покупка двухкомнатной квартиры. Пока, к его сожалению, это только проекты мечты, и Сергей, сидя за длинным столом в родительской гостиной, мечтал, чтобы поскорее и его дом стал таким же просторным, уютным. Родители предлагали молодым переезжать и жить у них, но Марина настояла на том, чтобы жить раздельно.
   – Роднее будем, – ответила она Сергею.
   – По-моему, предки относятся к тебе классно, – заметил Незванов.
   – Именно для того, чтобы сохранить эти отношения, мы и поживем в квартире твоей тети, – Марина подошла к Сергею и поцеловала его. – Надеюсь, ты скоро сможешь обеспечить нам с Лидочкой более просторное жилище и, как минимум, наше.
   Незванов таял от любого проявления нежности к нему. Он чувствовал себя счастливым и способным на любые подвиги, когда Марина вот так лукаво и призывно смотрела на него своими черными глазищами. У них вообще не возникало поводов для ссор. Только когда дело касалось дочки, Незванов все чаще говорил, что Марина балует девочку, на что она неизменно отвечала:
   – Не балую, а люблю!
   Ее девочка должна получить всю любовь и внимание родителей! Кому-кому, а Марине было известно, что такое равнодушие матери. Ее Лидочка будет купаться в любви и ласке. Никто и никогда не обидит ее, потому что она, мать, всегда защитит, предупредит, посоветует. Ее девочка, ее рыжее солнышко никогда не узнает, что такое быть одинокой и отвергнутой в собственном доме, даже если в нем появятся еще дети. Она не будет плакать по вечерам в подушку из-за того, что ей не пожелали спокойной ночи, не прочли сказку, не поинтересовались, как прошел день. Лида должна быть окружена заботой и вниманием. Поскольку Сергей целыми днями пропадал на работе, Марина сама следила за выполнением этого ею же заведенного порядка.
   Незванов устал бороться со слепой материнской любовью, которую Марина обрушивала на их дочь. Он не раз пытался говорить с женой о том, что она может испортить девочку, вырастить ее избалованной эгоисткой, не считающейся ни с чьим мнением, но Марина удивленно поднимала черные брови и смеялась в ответ:
   – Она такая маленькая, Сережа. Неужели ты думаешь, что она понимает значение таких взрослых слов, как «эгоизм», «мнение»? Она – маленький компьютер, живущий за счет своих нехитрых желаний. Почему она не может получить то, чего хочет? Она не просит луну с неба.
   – Пока не просит. Она не нужна ей, – безнадежно отмахнулся Незванов. В его больших серых глазах застыло отчаяние. Он тоже любит дочку, но Марина всякий раз переливает через край. Он уже не понимает, чего она хочет от него, какого отношения к малышке? – Не сходи с ума, Машка.
   – И слушать не хочу, – Марина действительно закрывала уши руками, качала головой. Она пропускала мимо ушей все, что касалось критики методов ее воспитания. – Кстати, ты обещал начать заниматься с ней йогой. Она не понимает, что это значит, но само слово ее очень привлекает. Ты не откажешь малышке в этом удовольствии? К тому же это полезно для здоровья.
   – Обязательно. В субботу и начнем. Ты ведь знаешь, что в будний день у меня совершенно нет времени.
   – Должно быть время, дорогой, – назидательно произносила Марина каждый раз, когда Сергей ссылался на цейтнот. – Речь идет о твоей дочери, заметь. В конце концов смысл нашей жизни в детях, их успехах.
   Последнее время Сергей предпочитал не спорить с женой, тем более что несколько дней назад она сообщила ему невероятную новость – у них будет ребенок. Марина почему-то сообщила об этом вскользь, когда Незванов уже стоял в прихожей. Он подхватил жену на руки, поцеловал. Он знал, что у них еще будут дети. Марина всегда подчеркивала, что Лидочке нужны братья или сестры. Их будет трое-четверо, и ко всем она будет относиться одинаково тепло, с одинаковой материнской любовью.
   – Я счастлив, – прошептал Сергей. – А Лидочке ты уже сказала?
   – Нет, тебе первому. Я найду момент, чтобы поговорить с ней об этом. Мы должны проявлять к ней максимум внимания, чтобы она не почувствовала себя одинокой, заброшенной.
   – О чем ты говоришь? – удивление Сергея росло. – Почему она должна чувствовать себя заброшенной?
   – Я и говорю, что не должна, – взволнованно ответила Марина. Поправляя Сергею шарф, она поинтересовалась: – В твоих перспективных планах нет намека на реальное увеличение нашей жилплощади?
   – Пятилетку в три года, – засмеялся Незванов. – Придется поднапрячься.
   – Хорошо, значит, надежда есть.
   Марине очень хотелось, чтобы у ее детей была отдельная комната, в которую она бы входила по вечерам, поправляла одеяла, взбивала подушки, слушала бесконечные рассказы своих чад. И чтобы у нее с Сергеем была спальня, а по вечерам все собирались в большой гостиной. Это была мечта. Марина знала, что Незванов не бросается словами, и была уверена в том, что со временем все это будет. Но оттягивать рождение второго ребенка не хотела. Двадцать четыре года исполнилось ей двадцать пятого марта этого года. Возраст для материнства самый подходящий – золотая середина. Может быть, родится мальчик. Сергей мечтает о сыне. Комплекс мужчины – только сын делает его существование наполненным настоящим смыслом. Глупость какая! Дочь всегда будет рядом, а мальчишки. Марина вдруг подумала о себе и о своей матери – нет и намека на близкие отношения, желание общаться. Нет, на это не стоит равняться – это крайность, не пример. И вообще ей все равно, кто родится. Она будет любить всех своих детей. Это смысл ее жизни – семья и дети. Она и в университет приехала поступать из-за безудержного желания поскорее найти свою любовь и наконец покинуть родительский дом, где она всегда была лишней. Марина не испытывала особого интереса к учебе, и единственное, что поддерживало ее энтузиазм, – надежда на настоящее чувство, которое она была обязана испытать. Кажется, студенческие годы она провела достаточно бурно. Было о чем вспомнить, но мало с кем она делилась происходившим в ее жизни. Все тайные увлечения и мысли Марина доверяла дневнику, который пообещала себе уничтожить, как только выйдет замуж. Записи, хранящиеся в этой толстой тетради, были подобны бомбе. Попади она в чужие руки – взорвется, и последствия непредсказуемы. Но самое интересное, что свое обещание Марина не выполнила: став женой Незванова, она не смогла расстаться с заветной тетрадью. Не смогла в один миг разорвать то, что доверяла своему молчаливому слушателю. Спрятав дневник подальше, она все-таки решила продлить ему жизнь. Для чего? Марина хранила частичку своей души на страницах, густо исписанных ее мелким почерком. Разве могла она уничтожить саму себя?
   Марина давно забыла привычку доверять накипевшее бумаге. Как-то не было необходимости. Ее жизнь стала другой, абсолютно другой. В ней не было больше ощущения ненужности, оторванности, одиночества и боязни оказаться совершенно незащищенной перед огромным миром. Незванов сумел дать ей ощущение стабильности и уверенности, и возникающие время от времени проблемы не приобретали неразрешимого характера.
   Единственное «но», от которого Марина не могла избавиться при всем своем желании, – тайна Лидочкиного отцовства. Прошло уже столько времени. Сергей безгранично верил ей, недоверию не было даже крохотного места в его сердце. Мелкие недоразумения, естественно возникающие в отношениях между людьми, выяснялись сразу, не раздувались до невообразимых пределов. Сергей не имел привычки обсуждать с немногочисленными друзьями то, что происходит в его доме. Он не позволял даже родителям категорически настаивать на чем-то, касающемся его семьи, его отношений с Мариной. Делал он это очень деликатно, мягко. Марина наблюдала за тем, как бережно и достойно он строит их жизнь и восхищалась его умением созидать. Она постоянно чему-то училась у него. Ей было с ним невероятно интересно.