Страница:
– Боже мой, рядом с тобой опасно находиться, дорогая! Ты разве что пламя не извергаешь. Я тебя такой уже давненько не видела.
– Ну, вот смотри, – Даша повернулась на триста шестьдесят градусов. – Искры летят?
– Еще как! – усмехнулась Ирина Леонидовна. – Я убегаю, надеюсь, что вечером ты станешь менее огнеопасной! Пока, дорогуша. Удачи!
Оставшись в одиночестве, Даша почувствовала себя неуютно. Это было новое ощущение, которое ей совершенно не понравилось. Мамина квартира всегда ассоциировалась с убежищем, а сейчас отсюда хотелось убежать. Выйти, тихонько закрыть за собой дверь и уйти незаметно для всех, кто может узнать тебя во дворе твоего детства. Даша вдруг снова пустила слезу, расплакалась, громко всхлипывая и резко вытирая глаза, щеки, мокрый нос. Она почувствовала, как ее медленно покидают силы, желание бороться с обстоятельствами. Хотелось вот так сидеть и реветь, не для того, чтобы разжалобить кого-то, а потому, что только на это и способна.
Даша в который раз за утро бросила взгляд на телефон. Она раньше звонила Дубровину гораздо реже, чем за последнее время, и уже наизусть знала все номера, по которым можно было его найти. Но рука не хотела поднимать трубку. Отвернувшись от телефона, Даша подошла к окну. По тому, как ежились прохожие, можно было догадаться, что мороз крепчал. Теплее дубленки у Даши никогда ничего не было, легкая и удобная, она полностью устраивала хозяйку. А вот домашний свитер, в котором Даша сгоряча выскочила из дома, и те вещи, которые в запале сунула в сумку, ей порядком надоели. Она так и представляла, как Дубровин злорадствует по этому поводу. Зная ее непостоянство в вопросах гардероба, он наверняка надеется, что она рано или поздно приедет домой, чтобы взять вещи.
Даша подошла к шкафу и резко открыла дверцу, где раньше хранилась ее одежда. На полках пополнения не наблюдалось. Пожалуй, стало еще просторнее. Там, где раньше она держала свое белье, осталась пара наборов, о которых она, по правде говоря, забыла. Пижама, несколько пар новых колгот и какой-то пакет, содержимое которого было неясным. Даша достала его и вытряхнула на диван свое трико, топ, гетры – набор для танцев и аэробики, которыми она занималась много лет, вплоть до окончания университета. От этого осталась привычка бегать по утрам, делать зарядку, поддерживать растяжку и следить за появлением лишних килограммов. Даша взяла в руки топ, приложила его к груди и подошла к зеркалу. Пожалуй, она нисколько не поправилась за последние четыре года, даже похудела, учитывая нервотрепку последних месяцев. Долго рассматривая себя в зеркале, Даша подумала, что ничего в этой жизни не бывает случайным.
Во вчерашней газете, попавшей случайно ей в руки, она, пробегая глазами столбцы рекламных объявлений, в разделе «Работа» наткнулась на следующее: «Казино „Райский уголок“ объявляет набор в ночное танцевальное шоу.» Далее следовал адрес и время предполагаемого просмотра претендентов. Требовались как девушки, так и мужчины. Даша прижала газету к груди и звонко рассмеялась – это было казино Дубровина. Вопервых, она узнала название, а потом – номер телефона. Обычно трубку снимала девица с невероятно сексуальным голосом. Даша тогда подумала, что ей бы работать в службе «Секс по телефону».
Прекрасно! Теперь у нее есть возможность посетить тщательно скрываемое от нее детище супруга, а при встрече с ним сделать круглые глаза. Даша вспоминала, как Стас красочно описывал убранство своего заведения, строил планы. Кроме игровых залов там был ресторан с огромной сценой, на которой и должны были веселить почтенную публику полуобнаженные участники шоу. Стас со смаком описывал, как заводилась публика в казино, когда девушки показывали стриптиз.
– Но самое интересное – это то, что больше всего заводит почтенных дам. Когда при них обнажается хорошо сложенный мужчина, они с ума сходят, – на лице Дубровина появлялось выражение, которое Даша называла «кот перед миской со сметаной». Последнее время оно стало раздражать Дашу. Ей казалось, что Стас слишком самоуверен и ему не мешало бы чуть-чуть спуститься с небес. Она пыталась обратить его внимание на это, но он отмахивался, не понимая причин ее опасений. Слова Даши он не воспринимал серьезно. Они напоминали ему неуместную мораль с примесью наивности. Он, уверенный в успехе предприятия, все свои мысли направлял на воплощение планов в жизнь. Дубровин терпеть не мог бездействия, а казино давало отличную возможность зарабатывать деньги и придумывать новые способы их получения: игровые автоматы, расширение залов с игровыми столами, гости ночного ресторана и каждый раз изменяющаяся программа танцевального шоу. При этом Стас не забывал о своем первом ресторане, подарке бывшего тестя, давшем толчок всему, что он мог позволить себе теперь. Создавая новое заведение, заранее превосходившее то, руководителем которого Дубровин был долгое время, он словно пытался доказать, что способен на большее. Он хотел, чтобы все поняли – он сам может многое, ему не нужна сильная, всемогущая помощь. Прежде всего он доказывал это Даше. Она делала вид, что ее это мало трогает, тем более что на официальное открытие Дубровин тогда не взял ее с собой. Это стало одной из последних капель, переполнивших чашу ее терпения.
– Тебе нечего делать среди откровенных извращенцев и наркоманов, заядлых игроков и проституток! – категорично заявил ей Дубровин.
– Тогда что там будешь делать ты?
– Работать. Улавливаешь разницу? – его язвительный тон окончательно вывел Дашу из себя. Она сделала вид, что не собирается принимать близко к сердцу сказанное, но в душе затаила обиду.
Теперь эта обида могла бумерангом вернуться к полному забот о Дашиной морали супругу. Какая-то нарастающая злость на Дубровина вызвала прилив энергии. Даша уже представляла себе, как вытянется его лицо, если он увидит ее на сцене. Пусть ее не возьмут, но попробовать она должна. Это хорошая встряска. Слишком долго она ела пресную кашу – немного остринки не повредит!
– Осталось набрать хорошую танцевальную группу. Надеюсь, хоть с этим мои помощники справятся сами! – вспоминала Даша слова Стаса, когда надевала топ, трико, а поверх них свитер и твидовые брюки.
– Конечно, справятся, – вслух произнесла она, усмехнувшись своему отражению.
Она сделала более яркий макияж, чем обычно. Алая помада, подведенные черным карандашом глаза, длинные ресницы, чуть слипшиеся, что было модно очень давно, но всегда нравилось Даше. Она вспомнила, как в детстве тайком от мамы красила ресницы, губы, распускала волосы и долго разыгрывала перед зеркалом томную девицу, бросающую на воображаемых кавалеров равнодушные взгляды. Даша часто болела и, оставаясь одна, всякий раз устраивала мини-представления, в которых играла все роли, танцевала до изнеможения. Может быть, в ней погибла великая актриса? Лицедейство, танцы, движение всегда доставляли ей удовольствие.
Даша в последний раз посмотрела на молчащий телефон. Она загадала, что если он сейчас зазвонит и она услышит голос Стаса, то откажется от своего предприятия. Она ждала, но еще несколько минут тишины укрепили ее желание сделать неожиданный шаг. Она взяла пакет с гетрами и решительно вышла из квартиры. Даша, как девчонка, прыгала через две ступени в конце каждого пролета лестницы, предвкушая приключения, которых ей так недоставало все это время. Она наверстает, обязательно. Еще немного – и двери «Райского уголка» распахнутся перед ней, чтобы она могла покончить со старыми проблемами или получить массу новых. Даша не пыталась загадывать. Она просто впрыгнула в подошедший автобус и, отвернувшись к стеклу, стала рассматривать мелькающие за окном дома, деревья, прохожих. Все они казались ей частью одного целого, а она сама – пришедшей из потустороннего мира. Слишком долго она жила в нем. И может быть, Марина была права, когда сказала, что ее ждут невероятные перемены. Дубровинский период плавно подходит к концу, а впереди – новый этап.
– Ты, сама того не осознавая, сделала первый шаг к нему, – очень убедительно произнесла Незванова.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что ты назвалась девичьей фамилией в юридической конторе Тропинина.
Даша улыбнулась. Автобус проехал мимо красивого двухэтажного здания, которое она узнала издалека. Черная «ауди», припаркованная напротив больших окон, закрытых жалюзи, привлекла внимание Даши. Пока была возможность, она смотрела на нее, придумывая ее историю. Это было в Дашином духе – фантазировать о том, о чем совершенно не имеешь представления, создавая историю той или иной вещи, незнакомого человека. Но эта сияющая под холодными солнечными лучами машина вдруг представилась ей собственностью Тропинина. Даша даже увидела, как он медленно сходит по ступенькам крыльца, нажимает на сигнальное устройство и открывает сверкающую дверцу.
Встрепенувшись, Даша сдвинула брови – на крыльце было пусто. Но пока автобус медленно отъезжал от остановки, она успела заметить, как в одном из окон появилось какое-то движение: жалюзи наполовину раскрылись, и где-то у самых окон застыл силуэт. Это был силуэт высокого мужчины.
Даша не ожидала, что все начнется так удачно. Она вошла в казино, где на входе ее встретил рослый охранник с непроницаемым лицом. Он связался по селектору с руководителем концертной программы, и через несколько минут Даша стояла в огромном полупустом зале, усердно декорируемом несколькими молодыми людьми. Ей показали стул, на который можно было сложить вещи, и попросили немного подождать. Даша сняла все лишнее и, оставшись в костюме для танца, принялась разглядывать все вокруг. Она так увлеклась, что не заметила, как в противоположную дверь вошли три мужчины. Они оказались совсем близко, когда Даша, вздрогнув, поняла, что ее уже оценивают. На нее внимательно смотрело три пары глаз, в каждом взгляде читались равнодушие, высокомерие и желание поскорее выпроводить ее, если предложенное им не понравится.
– Так вы говорите, что можете танцевать? – глубокомысленно произнес мужчина в строгой черной тройке, белоснежной рубашке и бабочке. Он, то и дело поднося ко рту стакан томатного сока, обошелся без приветствия и грузно опустился на заботливо пододвинутый ему стул. Его слегка одутловатое лицо хранило следы бурно проведенного вечера. Вероятно, он был главным из тех, кто собрался оценивать мастерство Даши.
– Да, я умею это делать и очень хорошо, – ответила Даша, проведя рукой по гладко уложенным волосам.
– Волосы нужно бы распустить, – сказал тот, кто услужливо придвигал стул.
– Делай что говорят, – произнес «главный». Даша покраснела до корней волос. Она поняла, что несколько минут назад перестала быть человеком и стала вещью, судьба которой в руках этих снобов. Они обращаются с ней, как с неодушевленным предметом. Даше это не понравилось, но отступать было некуда. Она медленно сняла заколки и тряхнула головой – волны длинных русых волос заблестели под лучами цветомузыки, включенной неожиданно и придавшей обстановке особую пикантность. Зазвучала музыка. Ритмичная, полная страсти, создавшая в помещении атмосферу интимности, доверительности.
– Ну, танцуй же, – выдавив из себя улыбку, громко сказал «главный». Двое помощников в светло-серых костюмах стояли за его спиной, переминаясь с ноги на ногу. Было видно, что им до чертиков надоела их второстепенная роль.
Даша закрыла глаза, несколько секунд постояла, покачиваясь из стороны в сторону, сливаясь с музыкой в одно целое. Так ее учили на танцах: отключиться от всего и слушать только музыку. Тогда ты и будешь самой музыкой. Только в этом случае танец удастся. Даша не забыла ничего, чему так долго и с удовольствием училась.
Это было необыкновенное ощущение. Даша начала двигаться, забыв о незнакомых мужчинах, скептически осматривавших ее с ног до головы минуту назад. Она представляла себя купающейся в волнующихся волнах океана. Ей было легко плыть, чуть прищуриваясь от солнечных лучей. Они приятно согревали, но в какой-то момент стали жгучими. Даша едва переводила дыхание, продолжая представлять на ходу сочиненный танец. А когда музыка смолкла, в первый момент Даша словно ослепла и остановилась, невидящим взглядом обведя снова ставшее серым и неуютным помещение. Она вытерла выступивший пот с висков, подняла волосы и тряхнула головой. Ей было жарко, душно и чрезвычайно неприятно в обществе трех самодовольных индюков, оценивающих ее способности.
– Недурно, – сказал «главный», но интонация оставалась равнодушно-снисходительной. – Значит, сделаем так. У нас неожиданно ушла из группы девушка. Ты ее заменишь. Это даже хорошо – новогодняя программа и новая солистка. Сроки твоего пребывания в труппе зависят от тебя самой. Валентин Николаевич проинструктирует тебя.
Показав пальцем на мужчину, стоявшего сзади, «главный» поднялся со стула и не спеша вышел из зала, продолжая отхлебывать томатный сок. По ходу он делал замечания декораторам, указывая как, по его мнению, должны располагаться гирлянды цветомузыки, зеркальные шары и прожекторы. Его зычный голос звучал строго и недовольно. Было похоже, что его указания не обсуждаются. Сразу после того как за ним закрылась дверь, юноши и девушки принялись перевешивать гирлянды и перемещать огромные зеркальные шары, висящие под самым потолком. Снова в уже затихшем зале стало шумно: скрипели ступени раскладных стремянок, рабочие обменивались нелестными словечками в адрес друг друга.
– Я вас покину, – откланялся второй из трех ценителей Дашиных способностей.
– Перейдем к делу, – сказал Валентин Николаевич. Теперь он с важным видом, без единого намека на недавнее подобострастие, занял место своего шефа. – Как меня зовут, вам уже известно, пора представиться.
– Дарья, – ответила Даша, собирая волосы в узел. Она отметила, что этот мужчина обращался к ней на «вы». Поэтому решила тоже быть вежливой, несмотря на возрастающее внутреннее напряжение. Ситуация, в которую она ввязалась, перестала казаться ей забавной игрой.
– Очень хорошо, Дарья. Запоминайте, репетиции утром с девяти до двенадцати, изредка до часу. График бывает более напряженным, когда предстоит новая программа. Выступление обычно начинается в девять вечера. Сначала идут разогревающие групповые номера, а после полуночи – сольные. Наше заведение открылось недавно, но есть уже свои звездочки, публика с удовольствием приходит на них смотреть. Хочется верить, что со временем вы тоже станете одной из таких звездочек.
– Все может быть, – пожала плечами Даша.
– Кстати, как вы относитесь к стриптизу?
– Не знаю.
– С этим нужно определиться, потому что в ночное время стриптиз – основная часть наших выступлений, – Валентин Николаевич поднял указательный палец вверх. – Охранники не позволят никому обижать вас, приставать к вам, исключая случаи, когда вы сами будете не против провести время с клиентом.
– Клиентом? – Даша насторожилась.
– Вы что, только вчера родились? – густые черные брови «наставника» сошлись в одну линию. Его голос зазвучал громче, строже, почти угрожающе. – Или вы пришли, чтобы поиграть? Здесь речь идет о серьезной, тяжелой работе. Хорошо оплачиваемой, заметьте!
– Не кричите на меня, – тихо сказала Даша.
– Сделаем так, – более мягко продолжал Валентин Николаевич. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил галстук. – Сегодня репетиция уже началась. Если вы разобрались в том, чего хотите вы и что требуется от вас, я провожу вас в репетиционный зал. Пока здесь не закончили оформительские работы, репетиции проходят в другом помещении. Если вы сомневаетесь, вам лучше уйти.
Валентин Николаевич поднялся со стула, отнес его в угол и, окидывая внимательным взглядом результаты работы оформителей, медленно направился к Даше. Она снова ощутила внутренний холодок. Кажется, нужно действительно хорошенько подумать, прежде чем направиться на репетицию. Сомнения раздирали Дашу. Ей и хотелось вкусить запретного, но при этом она прекрасно понимала, что события могут выйти из-под контроля. Она хотела только показать себе и еще одному человеку, на что она способна, но здесь от нее требовалось не только умение танцевать.
– Кстати, вы замужем? – поравнявшись с ней, спросил Валентин Николаевич.
– Да.
– А как муж отнесся к вашему приходу сюда?
– Он ничего не знает об этом, – честно призналась Даша.
– Это плохо, очень плохо. Вы ведь понимаете, что скрыть это невозможно. Работа в ночное время, как вы себе это представляете?
– Он тоже занят по ночам. Часто возвращается под утро, – прямо глядя ему в глаза, ответила Даша. – И к тому же у нас свободные отношения.
– Такие отношения – прямой путь к разводу, дорогуша, – усмехнулся Валентин Николаевич. – Впрочем, это не мое дело. Только учтите, если он устроит дебош во время вашего выступления или еще какую-нибудь сцену, вам придется платить неустойку. Это понятно?
– Понятно.
– Так что вы решили? – Валентин Николаевич смотрел на раскрасневшееся Дашино лицо, вспоминая, как она двигалась в такт музыке. Это было похоже на чудо. Она была отлично сложена, прекрасно танцевала, ее тело словно не имело костей, так пластичны и легки были ее движения. Длинные волосы, стройные ноги. Немного техники, чуть больше вызова – и она станет лучшей. У него был наметан глаз на такие вещи. Она раскрепостится и будет неотразимой. Он решил сделать ей комплимент, совершенно изменив тембр голоса до вкрадчивого, доверительного. – По-моему, у вас есть все данные, чтобы стать новой звездой этого шикарного заведения. И я бы посоветовал вам.
– Что здесь происходит? – голос Дубровина прозвучал так неожиданно, что у Даши все оборвалось внутри. Хотя, по правде, именно этого она и хотела. Стас появился вовремя, иначе ей пришлось бы сказать «да» этому слащавому коту, смотревшему на нее во все глаза. – Так что здесь, черт побери, происходит? Что за советы?
– Набор в ночное варьете, Станислав Викторович, – не понимая причины гнева хозяина, запинаясь, ответил Валентин Николаевич. – Вот, прекрасный экземпляр. Это то, что нам нужно. Она прекрасно заменит Лику. Ее уход накануне Нового года – настоящее свинство, но, кажется, нам повезло. Без проблем, поверьте моему опыту. Девушка что надо.
– Ага, – Дубровин подошел к Даше, сплел руки в замок сзади. Он с такой силой сжимал пальцы, что они становились то белого, то бордового цвета. – Прекрасный экземпляр, говорите? Заменит Лику. Что она, простите, будет делать?
– Танцевать.
– И у нее хорошо получается?
– Да, вполне, – ответ Валентина Николаевича прозвучал еще тише. Он заметно нервничал, дрожащими руками пытаясь застегнуть пуговицу рубашки, снова затянуть узел галстука. Он вдруг решил, что его растрепанный вид так раззадорил хозяина. – Может быть, хотите посмотреть сами? Я попрошу снова включить фонограмму.
– Нет уж, увольте! – закричал Дубровин и, схватив Дашу за предплечье, резко дернул ее к себе. – Что ты здесь делаешь?!
– Устраиваюсь на работу. Мне нужно на что-то жить, – стараясь выглядеть невозмутимо, ответила Даша.
– Одевайся! Спектакль окончен! За мной немедленно! Я жду!
– Господи, да что происходит?! – громко спросил Валентин Николаевич и тут же осекся под суровым взглядом Дубровина. Его крутой нрав уже был известен всем. Хозяин безжалостно изгонял всех, кто не справлялся со своими обязанностями. Но сейчас Валентин Николаевич не мог уразуметь, где же он ошибся, что сделал не так, чем рассердил его?
– Вы свободны, – резко сказал Дубровин. – Считайте, что никакого просмотра не было. Понятно?
– Понятно.
– Повторите.
– Никакого просмотра не было, нужно по-прежнему искать замену Лике, – оттарабанил Валентин Николаевич. Он стал белым как мел и едва держался на подгибающихся ногах. Ему не нравилась перспектива оказаться без работы тогда, когда он только стал получать хорошие деньги. Он мог повторить сейчас все, что произнесет Дубровин. В стенах этого заведения все, что говорил и делал его хозяин, принималось без обсуждения. – Я правильно говорю, Станислав Викторович?
– Абсолютно, – Дубровин сгреб вещи Даши, аккуратно лежавшие на стуле. Он сделал несколько шагов по направлению к двери, за которой несколько минут назад исчез главный эксперт по набору в танцевальное шоу. Стас оглянулся и увидел две застывшие фигуры. Он сдержал клокочущий гнев и постарался произнести как можно миролюбивее: – Даша, обуйся и иди за мной, пожалуйста.
Он услышал звуки застегиваемой «молнии» и легкие шаги, но предпочел не оборачиваться. Он был уверен, что Даша не собирается никуда деваться. И не потому, что ее вещи были у него в руках, а потому, что она затеяла весь этот спектакль с танцами ему назло. Она ждала, не зная точно, когда по сюжету он появится и прекратит это безумие. Дубровин понял, что пришел вовремя, потому что если бы он увидел Дашу вечером на сцене, даже в самом последнем ряду массовки, он бы не мог поручиться за себя.
– Ну, ты довольна? Или я помешал осуществлению твоего грандиозного плана? – Дубровин закрыл за ними дверь своего кабинета. Швырнув вещи в кресло, он поджал губы и, скрестив на груди руки, уставился на Дашу. Она медленно прошла через весь кабинет, касаясь руками обивки кресел, стульев, гладкой поверхности рабочего стола Дубровина. Она словно искала себе место и, наконец, опустилась в кресло Стаса. Сложила руки, как прилежная школьница, и преданно посмотрела на активно работающего скулами Дубровина.
За все это время она впервые встретилась с ним взглядом и едва нашла в себе силы не отвести глаз.
– Здравствуй, для начала, – улыбнувшись, сказала она. – Мы так давно не виделись, а ты даже забыл поздороваться.
– Я в первый момент забыл, как меня зовут, а ты о правилах хорошего тона. – прикуривая, ответил Дубровин. Он устроился в самом дальнем от Даши кресле, стоявшем в углу. Закинул ногу за ногу. Раздражение, гнев стали постепенно покидать его. Их вытеснял неподдельный интерес к тому, что сейчас будет говорить Даша. Она выглядела усталой, измученной. Несмотря на все старания, она не была похожа на себя: ни уверенности, ни озорства в голубых глазах – молодая женщина, согнувшаяся под грузом жизненных обстоятельств. Дубровин смотрел на нее, пытаясь определить, что она чувствует. Пожалуй, он с удовольствием перестал бы играть в холодность и обнял бы ее, поцеловал. Он скучал по ней. Только эта сумасшедшая занятость и помогала ему удержаться от того, чтобы не названивать ей каждый день. Он с силой закусил фильтр сигареты, вглядываясь в ее родные черты, пытаясь найти в них отклик того, что чувствовал сам, но не видел ничего, кроме тщательно скрываемого волнения. Конечно, она волновалась, но нет ничего интимного, того, что он видел в ее глазах раньше.
– Хорошо, – после паузы произнес Дубровин. – Доброе утро, Даша. Теперь правильно?
– По крайней мере – по-человечески, – Даша откинулась на высокую спинку кожаного кресла, почувствовала, что оно вращается, и принялась поворачиваться то вправо, то влево, не сводя глаз со Стаса. – Знаешь, я знала, что ты появишься в самый неподходящий момент.
– Да? А когда, по твоему сценарию, я должен был появиться?
– Как минимум после того, как я впервые бы вышла на сцену твоего кабака, – улыбнулась Даша. Она лукавила, но почему-то снова ощутила непреодолимое желание разозлить Дубровина.
– Прекрасная идея. Кто подсказал?
– Сама додумалась.
– Я забыл, что у тебя было слишком много свободного времени. Это опасно – в голову обязательно приходят бредовые мысли, – резко выпуская дым, заметил Стас.
– Да, ощущение невесомости и полная неразбериха могут сотворить нечто подобное, но к моему случаю это не имеет отношения. У меня были очень насыщенные общением и интересными встречами дни. Не смотри с такой усмешкой. Я даже не заметила, как пролетело время. Словно один день прошел со дня нашего расставания.
– Теперь желание пожить у мамы ты называешь расставанием, – констатировал Стас.
– Слова могут быть разными, но смысл один – я прекрасно провела время. Я была свободна! – последние слова Даша произнесла с вызовом.
– Ты хочешь продолжать в таком же духе или можно начать нормальный разговор? – поинтересовался Дубровин, потушив сигарету. Даша молча пожала плечами. – Хорошо, будем считать, что перепалка окончена. Итак, ты зачем здесь?
– Я действительно пришла получить работу.
– Ужас какой-то, детство. Ты в семь лет поступала умнее.
– Как хорошо, что у тебя в твоем возрасте такая замечательная память!
– Нормальная память, обычная. Она оставляет только то, о чем вспоминать приятно, – отмахнулся Стас.
Даша скрестила руки на груди. Она не хотела признаваться в том, что ей холодно. Даша решила, что в коротком топе, открывающем талию, живот, она выглядит более соблазнительно. Она хотела так выглядеть.
– Послушай, что дальше? – нервно спросила она.
– Честно говоря, у меня нет возможности решать свои семейные проблемы в рабочее время, – поднимаясь, ответил Дубровин. – Мы могли бы поговорить в другом месте. Где скажешь.
Даша насупилась. Ей не нравилось его самообладание, но ее не обманешь: Стас поедал ее глазами, однако говорил сухо и сдержанно. Каков молодец!
– Долго говорить не придется, – Даша тоже поднялась и пошла ему навстречу.
Они остановились друг против друга и молча смотрели в глаза. Дубровин медленно взял ее за руки. Пальцы оказались холодными, словно из них ушла жизнь – Стас поднес их к губам, закрыл глаза и поцеловал. Ни одна мышца не дрогнула на Дашином лице. Она только заметила, что у Дубровина прибавилось седых волос, а может быть, ей только показалось. Она хотела найти следы страдания, мук одиночества. Его карие глаза вдруг подобрели, Дубровин усмехнулся кончиками губ, а в ответ на недоуменный взгляд Даши взял и крепко прижал ее к себе.
– Ну, вот смотри, – Даша повернулась на триста шестьдесят градусов. – Искры летят?
– Еще как! – усмехнулась Ирина Леонидовна. – Я убегаю, надеюсь, что вечером ты станешь менее огнеопасной! Пока, дорогуша. Удачи!
Оставшись в одиночестве, Даша почувствовала себя неуютно. Это было новое ощущение, которое ей совершенно не понравилось. Мамина квартира всегда ассоциировалась с убежищем, а сейчас отсюда хотелось убежать. Выйти, тихонько закрыть за собой дверь и уйти незаметно для всех, кто может узнать тебя во дворе твоего детства. Даша вдруг снова пустила слезу, расплакалась, громко всхлипывая и резко вытирая глаза, щеки, мокрый нос. Она почувствовала, как ее медленно покидают силы, желание бороться с обстоятельствами. Хотелось вот так сидеть и реветь, не для того, чтобы разжалобить кого-то, а потому, что только на это и способна.
Даша в который раз за утро бросила взгляд на телефон. Она раньше звонила Дубровину гораздо реже, чем за последнее время, и уже наизусть знала все номера, по которым можно было его найти. Но рука не хотела поднимать трубку. Отвернувшись от телефона, Даша подошла к окну. По тому, как ежились прохожие, можно было догадаться, что мороз крепчал. Теплее дубленки у Даши никогда ничего не было, легкая и удобная, она полностью устраивала хозяйку. А вот домашний свитер, в котором Даша сгоряча выскочила из дома, и те вещи, которые в запале сунула в сумку, ей порядком надоели. Она так и представляла, как Дубровин злорадствует по этому поводу. Зная ее непостоянство в вопросах гардероба, он наверняка надеется, что она рано или поздно приедет домой, чтобы взять вещи.
Даша подошла к шкафу и резко открыла дверцу, где раньше хранилась ее одежда. На полках пополнения не наблюдалось. Пожалуй, стало еще просторнее. Там, где раньше она держала свое белье, осталась пара наборов, о которых она, по правде говоря, забыла. Пижама, несколько пар новых колгот и какой-то пакет, содержимое которого было неясным. Даша достала его и вытряхнула на диван свое трико, топ, гетры – набор для танцев и аэробики, которыми она занималась много лет, вплоть до окончания университета. От этого осталась привычка бегать по утрам, делать зарядку, поддерживать растяжку и следить за появлением лишних килограммов. Даша взяла в руки топ, приложила его к груди и подошла к зеркалу. Пожалуй, она нисколько не поправилась за последние четыре года, даже похудела, учитывая нервотрепку последних месяцев. Долго рассматривая себя в зеркале, Даша подумала, что ничего в этой жизни не бывает случайным.
Во вчерашней газете, попавшей случайно ей в руки, она, пробегая глазами столбцы рекламных объявлений, в разделе «Работа» наткнулась на следующее: «Казино „Райский уголок“ объявляет набор в ночное танцевальное шоу.» Далее следовал адрес и время предполагаемого просмотра претендентов. Требовались как девушки, так и мужчины. Даша прижала газету к груди и звонко рассмеялась – это было казино Дубровина. Вопервых, она узнала название, а потом – номер телефона. Обычно трубку снимала девица с невероятно сексуальным голосом. Даша тогда подумала, что ей бы работать в службе «Секс по телефону».
Прекрасно! Теперь у нее есть возможность посетить тщательно скрываемое от нее детище супруга, а при встрече с ним сделать круглые глаза. Даша вспоминала, как Стас красочно описывал убранство своего заведения, строил планы. Кроме игровых залов там был ресторан с огромной сценой, на которой и должны были веселить почтенную публику полуобнаженные участники шоу. Стас со смаком описывал, как заводилась публика в казино, когда девушки показывали стриптиз.
– Но самое интересное – это то, что больше всего заводит почтенных дам. Когда при них обнажается хорошо сложенный мужчина, они с ума сходят, – на лице Дубровина появлялось выражение, которое Даша называла «кот перед миской со сметаной». Последнее время оно стало раздражать Дашу. Ей казалось, что Стас слишком самоуверен и ему не мешало бы чуть-чуть спуститься с небес. Она пыталась обратить его внимание на это, но он отмахивался, не понимая причин ее опасений. Слова Даши он не воспринимал серьезно. Они напоминали ему неуместную мораль с примесью наивности. Он, уверенный в успехе предприятия, все свои мысли направлял на воплощение планов в жизнь. Дубровин терпеть не мог бездействия, а казино давало отличную возможность зарабатывать деньги и придумывать новые способы их получения: игровые автоматы, расширение залов с игровыми столами, гости ночного ресторана и каждый раз изменяющаяся программа танцевального шоу. При этом Стас не забывал о своем первом ресторане, подарке бывшего тестя, давшем толчок всему, что он мог позволить себе теперь. Создавая новое заведение, заранее превосходившее то, руководителем которого Дубровин был долгое время, он словно пытался доказать, что способен на большее. Он хотел, чтобы все поняли – он сам может многое, ему не нужна сильная, всемогущая помощь. Прежде всего он доказывал это Даше. Она делала вид, что ее это мало трогает, тем более что на официальное открытие Дубровин тогда не взял ее с собой. Это стало одной из последних капель, переполнивших чашу ее терпения.
– Тебе нечего делать среди откровенных извращенцев и наркоманов, заядлых игроков и проституток! – категорично заявил ей Дубровин.
– Тогда что там будешь делать ты?
– Работать. Улавливаешь разницу? – его язвительный тон окончательно вывел Дашу из себя. Она сделала вид, что не собирается принимать близко к сердцу сказанное, но в душе затаила обиду.
Теперь эта обида могла бумерангом вернуться к полному забот о Дашиной морали супругу. Какая-то нарастающая злость на Дубровина вызвала прилив энергии. Даша уже представляла себе, как вытянется его лицо, если он увидит ее на сцене. Пусть ее не возьмут, но попробовать она должна. Это хорошая встряска. Слишком долго она ела пресную кашу – немного остринки не повредит!
– Осталось набрать хорошую танцевальную группу. Надеюсь, хоть с этим мои помощники справятся сами! – вспоминала Даша слова Стаса, когда надевала топ, трико, а поверх них свитер и твидовые брюки.
– Конечно, справятся, – вслух произнесла она, усмехнувшись своему отражению.
Она сделала более яркий макияж, чем обычно. Алая помада, подведенные черным карандашом глаза, длинные ресницы, чуть слипшиеся, что было модно очень давно, но всегда нравилось Даше. Она вспомнила, как в детстве тайком от мамы красила ресницы, губы, распускала волосы и долго разыгрывала перед зеркалом томную девицу, бросающую на воображаемых кавалеров равнодушные взгляды. Даша часто болела и, оставаясь одна, всякий раз устраивала мини-представления, в которых играла все роли, танцевала до изнеможения. Может быть, в ней погибла великая актриса? Лицедейство, танцы, движение всегда доставляли ей удовольствие.
Даша в последний раз посмотрела на молчащий телефон. Она загадала, что если он сейчас зазвонит и она услышит голос Стаса, то откажется от своего предприятия. Она ждала, но еще несколько минут тишины укрепили ее желание сделать неожиданный шаг. Она взяла пакет с гетрами и решительно вышла из квартиры. Даша, как девчонка, прыгала через две ступени в конце каждого пролета лестницы, предвкушая приключения, которых ей так недоставало все это время. Она наверстает, обязательно. Еще немного – и двери «Райского уголка» распахнутся перед ней, чтобы она могла покончить со старыми проблемами или получить массу новых. Даша не пыталась загадывать. Она просто впрыгнула в подошедший автобус и, отвернувшись к стеклу, стала рассматривать мелькающие за окном дома, деревья, прохожих. Все они казались ей частью одного целого, а она сама – пришедшей из потустороннего мира. Слишком долго она жила в нем. И может быть, Марина была права, когда сказала, что ее ждут невероятные перемены. Дубровинский период плавно подходит к концу, а впереди – новый этап.
– Ты, сама того не осознавая, сделала первый шаг к нему, – очень убедительно произнесла Незванова.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что ты назвалась девичьей фамилией в юридической конторе Тропинина.
Даша улыбнулась. Автобус проехал мимо красивого двухэтажного здания, которое она узнала издалека. Черная «ауди», припаркованная напротив больших окон, закрытых жалюзи, привлекла внимание Даши. Пока была возможность, она смотрела на нее, придумывая ее историю. Это было в Дашином духе – фантазировать о том, о чем совершенно не имеешь представления, создавая историю той или иной вещи, незнакомого человека. Но эта сияющая под холодными солнечными лучами машина вдруг представилась ей собственностью Тропинина. Даша даже увидела, как он медленно сходит по ступенькам крыльца, нажимает на сигнальное устройство и открывает сверкающую дверцу.
Встрепенувшись, Даша сдвинула брови – на крыльце было пусто. Но пока автобус медленно отъезжал от остановки, она успела заметить, как в одном из окон появилось какое-то движение: жалюзи наполовину раскрылись, и где-то у самых окон застыл силуэт. Это был силуэт высокого мужчины.
Даша не ожидала, что все начнется так удачно. Она вошла в казино, где на входе ее встретил рослый охранник с непроницаемым лицом. Он связался по селектору с руководителем концертной программы, и через несколько минут Даша стояла в огромном полупустом зале, усердно декорируемом несколькими молодыми людьми. Ей показали стул, на который можно было сложить вещи, и попросили немного подождать. Даша сняла все лишнее и, оставшись в костюме для танца, принялась разглядывать все вокруг. Она так увлеклась, что не заметила, как в противоположную дверь вошли три мужчины. Они оказались совсем близко, когда Даша, вздрогнув, поняла, что ее уже оценивают. На нее внимательно смотрело три пары глаз, в каждом взгляде читались равнодушие, высокомерие и желание поскорее выпроводить ее, если предложенное им не понравится.
– Так вы говорите, что можете танцевать? – глубокомысленно произнес мужчина в строгой черной тройке, белоснежной рубашке и бабочке. Он, то и дело поднося ко рту стакан томатного сока, обошелся без приветствия и грузно опустился на заботливо пододвинутый ему стул. Его слегка одутловатое лицо хранило следы бурно проведенного вечера. Вероятно, он был главным из тех, кто собрался оценивать мастерство Даши.
– Да, я умею это делать и очень хорошо, – ответила Даша, проведя рукой по гладко уложенным волосам.
– Волосы нужно бы распустить, – сказал тот, кто услужливо придвигал стул.
– Делай что говорят, – произнес «главный». Даша покраснела до корней волос. Она поняла, что несколько минут назад перестала быть человеком и стала вещью, судьба которой в руках этих снобов. Они обращаются с ней, как с неодушевленным предметом. Даше это не понравилось, но отступать было некуда. Она медленно сняла заколки и тряхнула головой – волны длинных русых волос заблестели под лучами цветомузыки, включенной неожиданно и придавшей обстановке особую пикантность. Зазвучала музыка. Ритмичная, полная страсти, создавшая в помещении атмосферу интимности, доверительности.
– Ну, танцуй же, – выдавив из себя улыбку, громко сказал «главный». Двое помощников в светло-серых костюмах стояли за его спиной, переминаясь с ноги на ногу. Было видно, что им до чертиков надоела их второстепенная роль.
Даша закрыла глаза, несколько секунд постояла, покачиваясь из стороны в сторону, сливаясь с музыкой в одно целое. Так ее учили на танцах: отключиться от всего и слушать только музыку. Тогда ты и будешь самой музыкой. Только в этом случае танец удастся. Даша не забыла ничего, чему так долго и с удовольствием училась.
Это было необыкновенное ощущение. Даша начала двигаться, забыв о незнакомых мужчинах, скептически осматривавших ее с ног до головы минуту назад. Она представляла себя купающейся в волнующихся волнах океана. Ей было легко плыть, чуть прищуриваясь от солнечных лучей. Они приятно согревали, но в какой-то момент стали жгучими. Даша едва переводила дыхание, продолжая представлять на ходу сочиненный танец. А когда музыка смолкла, в первый момент Даша словно ослепла и остановилась, невидящим взглядом обведя снова ставшее серым и неуютным помещение. Она вытерла выступивший пот с висков, подняла волосы и тряхнула головой. Ей было жарко, душно и чрезвычайно неприятно в обществе трех самодовольных индюков, оценивающих ее способности.
– Недурно, – сказал «главный», но интонация оставалась равнодушно-снисходительной. – Значит, сделаем так. У нас неожиданно ушла из группы девушка. Ты ее заменишь. Это даже хорошо – новогодняя программа и новая солистка. Сроки твоего пребывания в труппе зависят от тебя самой. Валентин Николаевич проинструктирует тебя.
Показав пальцем на мужчину, стоявшего сзади, «главный» поднялся со стула и не спеша вышел из зала, продолжая отхлебывать томатный сок. По ходу он делал замечания декораторам, указывая как, по его мнению, должны располагаться гирлянды цветомузыки, зеркальные шары и прожекторы. Его зычный голос звучал строго и недовольно. Было похоже, что его указания не обсуждаются. Сразу после того как за ним закрылась дверь, юноши и девушки принялись перевешивать гирлянды и перемещать огромные зеркальные шары, висящие под самым потолком. Снова в уже затихшем зале стало шумно: скрипели ступени раскладных стремянок, рабочие обменивались нелестными словечками в адрес друг друга.
– Я вас покину, – откланялся второй из трех ценителей Дашиных способностей.
– Перейдем к делу, – сказал Валентин Николаевич. Теперь он с важным видом, без единого намека на недавнее подобострастие, занял место своего шефа. – Как меня зовут, вам уже известно, пора представиться.
– Дарья, – ответила Даша, собирая волосы в узел. Она отметила, что этот мужчина обращался к ней на «вы». Поэтому решила тоже быть вежливой, несмотря на возрастающее внутреннее напряжение. Ситуация, в которую она ввязалась, перестала казаться ей забавной игрой.
– Очень хорошо, Дарья. Запоминайте, репетиции утром с девяти до двенадцати, изредка до часу. График бывает более напряженным, когда предстоит новая программа. Выступление обычно начинается в девять вечера. Сначала идут разогревающие групповые номера, а после полуночи – сольные. Наше заведение открылось недавно, но есть уже свои звездочки, публика с удовольствием приходит на них смотреть. Хочется верить, что со временем вы тоже станете одной из таких звездочек.
– Все может быть, – пожала плечами Даша.
– Кстати, как вы относитесь к стриптизу?
– Не знаю.
– С этим нужно определиться, потому что в ночное время стриптиз – основная часть наших выступлений, – Валентин Николаевич поднял указательный палец вверх. – Охранники не позволят никому обижать вас, приставать к вам, исключая случаи, когда вы сами будете не против провести время с клиентом.
– Клиентом? – Даша насторожилась.
– Вы что, только вчера родились? – густые черные брови «наставника» сошлись в одну линию. Его голос зазвучал громче, строже, почти угрожающе. – Или вы пришли, чтобы поиграть? Здесь речь идет о серьезной, тяжелой работе. Хорошо оплачиваемой, заметьте!
– Не кричите на меня, – тихо сказала Даша.
– Сделаем так, – более мягко продолжал Валентин Николаевич. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил галстук. – Сегодня репетиция уже началась. Если вы разобрались в том, чего хотите вы и что требуется от вас, я провожу вас в репетиционный зал. Пока здесь не закончили оформительские работы, репетиции проходят в другом помещении. Если вы сомневаетесь, вам лучше уйти.
Валентин Николаевич поднялся со стула, отнес его в угол и, окидывая внимательным взглядом результаты работы оформителей, медленно направился к Даше. Она снова ощутила внутренний холодок. Кажется, нужно действительно хорошенько подумать, прежде чем направиться на репетицию. Сомнения раздирали Дашу. Ей и хотелось вкусить запретного, но при этом она прекрасно понимала, что события могут выйти из-под контроля. Она хотела только показать себе и еще одному человеку, на что она способна, но здесь от нее требовалось не только умение танцевать.
– Кстати, вы замужем? – поравнявшись с ней, спросил Валентин Николаевич.
– Да.
– А как муж отнесся к вашему приходу сюда?
– Он ничего не знает об этом, – честно призналась Даша.
– Это плохо, очень плохо. Вы ведь понимаете, что скрыть это невозможно. Работа в ночное время, как вы себе это представляете?
– Он тоже занят по ночам. Часто возвращается под утро, – прямо глядя ему в глаза, ответила Даша. – И к тому же у нас свободные отношения.
– Такие отношения – прямой путь к разводу, дорогуша, – усмехнулся Валентин Николаевич. – Впрочем, это не мое дело. Только учтите, если он устроит дебош во время вашего выступления или еще какую-нибудь сцену, вам придется платить неустойку. Это понятно?
– Понятно.
– Так что вы решили? – Валентин Николаевич смотрел на раскрасневшееся Дашино лицо, вспоминая, как она двигалась в такт музыке. Это было похоже на чудо. Она была отлично сложена, прекрасно танцевала, ее тело словно не имело костей, так пластичны и легки были ее движения. Длинные волосы, стройные ноги. Немного техники, чуть больше вызова – и она станет лучшей. У него был наметан глаз на такие вещи. Она раскрепостится и будет неотразимой. Он решил сделать ей комплимент, совершенно изменив тембр голоса до вкрадчивого, доверительного. – По-моему, у вас есть все данные, чтобы стать новой звездой этого шикарного заведения. И я бы посоветовал вам.
– Что здесь происходит? – голос Дубровина прозвучал так неожиданно, что у Даши все оборвалось внутри. Хотя, по правде, именно этого она и хотела. Стас появился вовремя, иначе ей пришлось бы сказать «да» этому слащавому коту, смотревшему на нее во все глаза. – Так что здесь, черт побери, происходит? Что за советы?
– Набор в ночное варьете, Станислав Викторович, – не понимая причины гнева хозяина, запинаясь, ответил Валентин Николаевич. – Вот, прекрасный экземпляр. Это то, что нам нужно. Она прекрасно заменит Лику. Ее уход накануне Нового года – настоящее свинство, но, кажется, нам повезло. Без проблем, поверьте моему опыту. Девушка что надо.
– Ага, – Дубровин подошел к Даше, сплел руки в замок сзади. Он с такой силой сжимал пальцы, что они становились то белого, то бордового цвета. – Прекрасный экземпляр, говорите? Заменит Лику. Что она, простите, будет делать?
– Танцевать.
– И у нее хорошо получается?
– Да, вполне, – ответ Валентина Николаевича прозвучал еще тише. Он заметно нервничал, дрожащими руками пытаясь застегнуть пуговицу рубашки, снова затянуть узел галстука. Он вдруг решил, что его растрепанный вид так раззадорил хозяина. – Может быть, хотите посмотреть сами? Я попрошу снова включить фонограмму.
– Нет уж, увольте! – закричал Дубровин и, схватив Дашу за предплечье, резко дернул ее к себе. – Что ты здесь делаешь?!
– Устраиваюсь на работу. Мне нужно на что-то жить, – стараясь выглядеть невозмутимо, ответила Даша.
– Одевайся! Спектакль окончен! За мной немедленно! Я жду!
– Господи, да что происходит?! – громко спросил Валентин Николаевич и тут же осекся под суровым взглядом Дубровина. Его крутой нрав уже был известен всем. Хозяин безжалостно изгонял всех, кто не справлялся со своими обязанностями. Но сейчас Валентин Николаевич не мог уразуметь, где же он ошибся, что сделал не так, чем рассердил его?
– Вы свободны, – резко сказал Дубровин. – Считайте, что никакого просмотра не было. Понятно?
– Понятно.
– Повторите.
– Никакого просмотра не было, нужно по-прежнему искать замену Лике, – оттарабанил Валентин Николаевич. Он стал белым как мел и едва держался на подгибающихся ногах. Ему не нравилась перспектива оказаться без работы тогда, когда он только стал получать хорошие деньги. Он мог повторить сейчас все, что произнесет Дубровин. В стенах этого заведения все, что говорил и делал его хозяин, принималось без обсуждения. – Я правильно говорю, Станислав Викторович?
– Абсолютно, – Дубровин сгреб вещи Даши, аккуратно лежавшие на стуле. Он сделал несколько шагов по направлению к двери, за которой несколько минут назад исчез главный эксперт по набору в танцевальное шоу. Стас оглянулся и увидел две застывшие фигуры. Он сдержал клокочущий гнев и постарался произнести как можно миролюбивее: – Даша, обуйся и иди за мной, пожалуйста.
Он услышал звуки застегиваемой «молнии» и легкие шаги, но предпочел не оборачиваться. Он был уверен, что Даша не собирается никуда деваться. И не потому, что ее вещи были у него в руках, а потому, что она затеяла весь этот спектакль с танцами ему назло. Она ждала, не зная точно, когда по сюжету он появится и прекратит это безумие. Дубровин понял, что пришел вовремя, потому что если бы он увидел Дашу вечером на сцене, даже в самом последнем ряду массовки, он бы не мог поручиться за себя.
– Ну, ты довольна? Или я помешал осуществлению твоего грандиозного плана? – Дубровин закрыл за ними дверь своего кабинета. Швырнув вещи в кресло, он поджал губы и, скрестив на груди руки, уставился на Дашу. Она медленно прошла через весь кабинет, касаясь руками обивки кресел, стульев, гладкой поверхности рабочего стола Дубровина. Она словно искала себе место и, наконец, опустилась в кресло Стаса. Сложила руки, как прилежная школьница, и преданно посмотрела на активно работающего скулами Дубровина.
За все это время она впервые встретилась с ним взглядом и едва нашла в себе силы не отвести глаз.
– Здравствуй, для начала, – улыбнувшись, сказала она. – Мы так давно не виделись, а ты даже забыл поздороваться.
– Я в первый момент забыл, как меня зовут, а ты о правилах хорошего тона. – прикуривая, ответил Дубровин. Он устроился в самом дальнем от Даши кресле, стоявшем в углу. Закинул ногу за ногу. Раздражение, гнев стали постепенно покидать его. Их вытеснял неподдельный интерес к тому, что сейчас будет говорить Даша. Она выглядела усталой, измученной. Несмотря на все старания, она не была похожа на себя: ни уверенности, ни озорства в голубых глазах – молодая женщина, согнувшаяся под грузом жизненных обстоятельств. Дубровин смотрел на нее, пытаясь определить, что она чувствует. Пожалуй, он с удовольствием перестал бы играть в холодность и обнял бы ее, поцеловал. Он скучал по ней. Только эта сумасшедшая занятость и помогала ему удержаться от того, чтобы не названивать ей каждый день. Он с силой закусил фильтр сигареты, вглядываясь в ее родные черты, пытаясь найти в них отклик того, что чувствовал сам, но не видел ничего, кроме тщательно скрываемого волнения. Конечно, она волновалась, но нет ничего интимного, того, что он видел в ее глазах раньше.
– Хорошо, – после паузы произнес Дубровин. – Доброе утро, Даша. Теперь правильно?
– По крайней мере – по-человечески, – Даша откинулась на высокую спинку кожаного кресла, почувствовала, что оно вращается, и принялась поворачиваться то вправо, то влево, не сводя глаз со Стаса. – Знаешь, я знала, что ты появишься в самый неподходящий момент.
– Да? А когда, по твоему сценарию, я должен был появиться?
– Как минимум после того, как я впервые бы вышла на сцену твоего кабака, – улыбнулась Даша. Она лукавила, но почему-то снова ощутила непреодолимое желание разозлить Дубровина.
– Прекрасная идея. Кто подсказал?
– Сама додумалась.
– Я забыл, что у тебя было слишком много свободного времени. Это опасно – в голову обязательно приходят бредовые мысли, – резко выпуская дым, заметил Стас.
– Да, ощущение невесомости и полная неразбериха могут сотворить нечто подобное, но к моему случаю это не имеет отношения. У меня были очень насыщенные общением и интересными встречами дни. Не смотри с такой усмешкой. Я даже не заметила, как пролетело время. Словно один день прошел со дня нашего расставания.
– Теперь желание пожить у мамы ты называешь расставанием, – констатировал Стас.
– Слова могут быть разными, но смысл один – я прекрасно провела время. Я была свободна! – последние слова Даша произнесла с вызовом.
– Ты хочешь продолжать в таком же духе или можно начать нормальный разговор? – поинтересовался Дубровин, потушив сигарету. Даша молча пожала плечами. – Хорошо, будем считать, что перепалка окончена. Итак, ты зачем здесь?
– Я действительно пришла получить работу.
– Ужас какой-то, детство. Ты в семь лет поступала умнее.
– Как хорошо, что у тебя в твоем возрасте такая замечательная память!
– Нормальная память, обычная. Она оставляет только то, о чем вспоминать приятно, – отмахнулся Стас.
Даша скрестила руки на груди. Она не хотела признаваться в том, что ей холодно. Даша решила, что в коротком топе, открывающем талию, живот, она выглядит более соблазнительно. Она хотела так выглядеть.
– Послушай, что дальше? – нервно спросила она.
– Честно говоря, у меня нет возможности решать свои семейные проблемы в рабочее время, – поднимаясь, ответил Дубровин. – Мы могли бы поговорить в другом месте. Где скажешь.
Даша насупилась. Ей не нравилось его самообладание, но ее не обманешь: Стас поедал ее глазами, однако говорил сухо и сдержанно. Каков молодец!
– Долго говорить не придется, – Даша тоже поднялась и пошла ему навстречу.
Они остановились друг против друга и молча смотрели в глаза. Дубровин медленно взял ее за руки. Пальцы оказались холодными, словно из них ушла жизнь – Стас поднес их к губам, закрыл глаза и поцеловал. Ни одна мышца не дрогнула на Дашином лице. Она только заметила, что у Дубровина прибавилось седых волос, а может быть, ей только показалось. Она хотела найти следы страдания, мук одиночества. Его карие глаза вдруг подобрели, Дубровин усмехнулся кончиками губ, а в ответ на недоуменный взгляд Даши взял и крепко прижал ее к себе.