Страница:
«Ну – а что же беспокоит тебя? Могу я что-нибудь сделать?»
«Нет, – ответил Гарри. – Если только не знаешь, где добыть семь Нимбусов-2001 для матча против Сли…» Конец фразы утонул в пронзительном мяуканье, донёсшемся откуда-то из области лодыжек. Он глянул вниз и увидел пару фонарно-жёлтых глаз. Это была Миссис Норрис, скелетообразная серая кошка, которую дворник Аргус Филч использовал как своего заместителя в бесконечной битве со студентами.
«Иди-ка ты лучше отсюда, Гарри, – быстро сказал Ник. – Филч не в духе – он подхватил грипп, а какие-то третьекурсники случайно размазали лягушачьи мозги по всему потолку в пятом подземелье. Он всё утро наводил порядок, и если увидит, как ты тут разносишь грязь…»
«И верно…», – сказал Гарри, попятившись от обвиняющего взгляда Миссис Норрис, но всё же недостаточно быстро. Словно притянутый некоей таинственной силой, связывавшей его с глупой кошкой, справа от Гарри из-за ковра внезапно возник Аргус Филч, тяжело дыша и дико озираясь в поисках нарушителя. Вокруг его головы был обмотан толстый шерстяной шарф, а нос имел необычный пурпурный цвет.
«Негодяй! – завопил он, двигая челюстями, и, выкатив глаза, указал на грязную лужу, натёкшую с одежды Гарри. – Повсюду дерьмо и беспорядок! С меня хватит! Поттер, за мной!» Гарри мрачно помахал рукой Почти Безголовому Нику и проследовал за Филчем назад вниз по лестнице, удваивая число грязных следов на полу. Гарри никогда ещё не был в дворницкой у Филча; это было место, избегаемое большинством студентов. Комната была грязная, без окон и освещалась единственной масляной лампой, свешивавшейся с низкого потолка. В воздухе витал слабый запах жареной рыбы. Вдоль стен стояли деревянные шкафы с папками, содержавшими подробности про каждого из учеников, когда-либо наказанных Филчем. Для Фреда и Джорджа Висли был выделен особый ящик.
Позади стола Филча на стене висела коллекция начищенных цепей и кандалов. Все знали, что он постоянно упрашивал Дамблдора позволить ему подвешивать учеников за ноги к потолку. Филч взял из горшочка на столе перо и начал рыться в поисках пергамента.
«Дерьмо, – бормотал он со злостью, – огромные огнедышащие драконьи призраки… лягушачьи мозги… крысиные кишки… с меня хватит… устроим показательную порку… да где же протокол… вот…» Он достал из ящика стола большой свиток пергамента и, развернув его перед собой, обмакнул в чернильницу длинное черное перо.
«Имя… Гарри Поттер. Преступление…»
«Но это же всего лишь немного грязи!» – запротестовал Гарри.
«Это для тебя немного грязи, мальчишка, а для меня это лишний час уборки! – прикрикнул на него Филч, на конце распухшего носа которого качалась противная капля. – Преступление… загрязнение замка… предлагаемый приговор…»
Утирая текущий нос, Филч недобро глянул на Гарри, который затаив дыхание ждал вынесения приговора.
Но стоило Филчу опустить перо, как с потолка донеслось оглушительное БА-БАХ!, и масляная лампа задребезжала.
«ПИВЗ! – взревел в порыве гнева Филч. – На этот раз ты от меня не уйдешь! Уж я до тебя доберусь!» И, даже не взглянув на Гарри, Филч бок о бок с Миссис Норрис вылетел из комнаты. Пивз был школьным полтергейстом, насмешливой, возникающей из воздуха напастью, существовавшей с единственной целью – производить хаос и смятение. Гарри не очень-то жаловал Пивза, но не мог не почувствовать благодарности за отсрочку. У него появилась надежда, что то, что сотворил Пивз (а звук был такой, как будто на этот раз он расколотил что-то действительно очень большое), сможет отвлечь Филча от Гарри. Полагая, что ему, видимо, следует дождаться Филча, Гарри плюхнулся в изъеденное молью кресло возле стола. Кроме полузаполненного протокола, на столе была только одна вещь: большой глянцевый малиновый конверт с серебристой надписью. Быстро взглянув на дверь, чтобы убедиться, что Филч не возвращается, Гарри взял конверт и прочёл:
«Быстромаг – заочное обучение основам магии». Заинтригованный, Гарри раскрыл конверт и вытащил пачку листов пергамента. На первой странице серебряными чернилами с завитками было выведено:
«Урок первый. Как держать палочку (несколько полезных советов)», когда шаркающие шаги снаружи оповестили его, что Филч возвращается. Он засунул пергамент обратно в конверт и едва лишь успел бросить его на стол, как открылась дверь. Филч выглядел триумфатором.
«Этот исчезающий шкаф пришёлся очень кстати! – радостно говорил он Миссис Норрис. – Уж на этот-то раз мы выставим Пивза отсюда, моя милочка…» В этот момент его взгляд упал на Гарри, а затем перескочил на конверт «Быстромага», который, как Гарри слишком поздно понял, лежал на два фута в стороне от прежнего места. Бледное лицо Филча стало кирпично-красным. Гарри приготовился к буре. Филч нетвердо подошёл к столу, схватил конверт и бросил его в ящик.
«Ты… ты прочитал…?» – пробормотал он.
«Нет», – быстро соврал Гарри. Филч скрестил на груди узловатые руки.
«Если бы я думал, что ты прочёл мою личную… ну, не то чтобы мою… для друга… но, как бы то ни было…» Гарри с тревогой смотрел на него; Филч никогда ещё не выглядел таким безумным. Его глаза бегали, мешковатые щеки подёргивались в нервной дрожи, и даже шерстяной шарф не мог этого скрыть.
«Ну хорошо… ступай… и чтоб ни слова… хотя, если ты не читал… ну же, ступай, мне нужно писать протокол на Пивза… иди…» Удивляясь своей удаче, Гарри вылетел из конторы, пробежал по коридору и взлетел вверх по лестнице. Уйти из конторы Филча, не будучи наказанным – это здорово смахивало на школьный рекорд.
«Гарри! Гарри! Ну как, сработало?»
Почти Безголовый Ник выскользнул из класса. Позади него Гарри заметил обломки чёрного с золотом шкафа, который, по-видимому, упал с большой высоты.
«Я убедил Пивза грохнуть его прямо над конторой Филча, – бодро сказал Ник. – Подумал, что это его отвлёчет…»
«Так это ты? – благодарно сказал Гарри. – Да, сработало, я даже не получил наказания. Спасибо, Ник!» И они вместе пошли по коридору. Почти Безголовый Ник, как заметил Гарри, всё ещё держал письмо с отказом от сэра Патрика…
«Хотел бы я сделать что-нибудь, чтобы помочь тебе с Безголовым Клубом», – сказал Гарри.
Почти Безголовый Ник остановился, и Гарри пролетел прямо сквозь него. И лучше бы он этого не делал – это было всё равно, что пройтись под ледяным дождём.
«Но кое-что для меня ты сделать можешь, – возбужденно сказал Ник. – Гарри, я не стал бы просить многого – но нет, ты не захочешь…»
«А что такое?» – поинтересовался Гарри.
«Видишь ли, на этот Хэллоуин приходится мой пятисотый день перерождения», – начал Почти Безголовый Ник, подтягиваясь и принимая торжественный вид.
«О-о, правда?» – вставил Гарри, не будучи уверенным, должен он печалиться или радоваться по этому поводу.
«Я устраиваю вечеринку в одном из подземелий попросторнее. Ко мне слетятся друзья со всей страны. Для меня было бы очень большой честью, если бы и ты зашёл. Мистеру Висли и мисс Грангер я тоже буду рад, конечно, – но, может быть, вы с большим удовольствием отправитесь на школьный праздник?» – он выжидающе посмотрел на Гарри.
«Да нет же, – быстро ответил Гарри. – Я приду…»
«Ах, мой мальчик! Гарри Поттер на годовщине моей смерти! И ещё, – он немного поколебался, волнуясь, – не мог бы ты поделиться с сэром Патриком тем, насколько пугающим и впечатляющим я тебе кажусь?»
«Ну… ну конечно», – согласился Гарри. Почти Безголовый Ник расплылся в улыбке.
«День рождения привидения? – с интересом переспросила Эрмиона, когда Гарри, наконец, переоделся и присоединился к ней и Рону в гостиной. – Готова поспорить, не много найдется живых, кто сможет сказать, что побывал на таком празднике – это будет замечательно!»
«К чему отмечать день, в который умер? – заметил Рон, находившийся на середине домашнего задания по алхимии и оттого пребывавший не в духе. – По мне, так это смертельно мрачно…» Дождь всё ещё хлестал по окнам, ставшим чернильно-чёрными, но внутри было ярко и радостно. Огонь в камине отбрасывал блики на бесчисленные мягкие кресла, в которых ученики читали, беседовали, делали домашние задания или, как в данный момент Фред и Джордж Висли, пытались выяснить, что получится, если скормить саламандре фейерверк Флибустьера. Фред спас оранжевую, живущую в огне ящерицу из класса по уходу за магическими животными, и теперь она мягко тлела на столе, окружённая толпой любопытных. Гарри как раз собирался поведать Рону и Эрмионе о Филче и курсе Быстромаг, когда саламандра со свистом внезапно взлетела в воздух и, исторгая искры и громкие хлопки, заметалась по комнате. Образ Перси, до хрипоты орущего на Фреда и Джорджа, сноп оранжевых искр у саламандры изо рта, её побег в камин с последовавшей оттуда серией взрывов, выбили у Гарри из головы и Филча, и конверт от «Быстромага». К моменту наступления Хэллоуина Гарри уже пожалел о своём поспешном обещании пойти на годовщину смерти. Все остальные в школе с удовольствием предвкушали Хэллоуин; Большой зал был, как обычно, декорирован живыми летучими мышами, из здоровенных тыкв Хагрида вырезали фонари такого размера, что в каждом могли уместиться трое мужчин, а ещё ходили слухи, что Дамблдор пригласил труппу танцующих скелетов.
«Обещание есть обещание, – напомнила Эрмиона начальственным тоном. – Ты сказал, что пойдёшь на годовщину». Итак, в семь часов вечера Гарри, Рон и Эрмиона миновали двери в Большой Зал, полный народа, завлекающе поблёскивающий золотыми блюдами и свечами, и вместо него направились к подземельям. Хотя проход, ведущий на вечеринку Почти Безголового Ника, тоже был украшен свечами, впечатление он производил безрадостное: это были длинные, тонкие, абсолютно чёрные свечки, горевшие ярким голубым светом, отбрасывая туманный, призрачный отблеск даже на их живые лица. Температура падала с каждым шагом. Гарри поёжился, плотнее запахнул мантию, и в тот же момент услышал звук, как если бы тысяча ногтей скребла по огромной классной доске.
«Должно быть, это музыка?» – прошептал Рон. Они зашли за угол и увидели Почти Безголового Ника, стоявшего в двери, занавешенной чёрными бархатными портьерами.
«Дорогие друзья, – скорбно произнес он. – Добро пожаловать, добро пожаловать… я так рад, что вы смогли прийти…» Он сорвал шляпу с плюмажем и с поклоном пригласил их войти. Их глазам открылось невероятное зрелище. Темница была заполнена сотнями жемчужно-белых прозрачных людей, в основном кружащихся над заполненной танцплощадкой, вальсируя под ужасный дрожащий звук, издаваемый тремя десятками музыкальных пил, на которых играл оркестр, расположенный на задрапированном чёрным возвышении. Над их головами сияла голубым светом люстра на добрую тысячу свечей. Их дыхание превращалось в туман; было похоже на холодильник.
«Может, осмотримся?» – предложил Гарри, мечтая согреть ноги.
«Осторожно, не пройди сквозь кого-нибудь», – нервно сказал Рон, и они двинулись вдоль края танцплощадки. Они прошли мимо угрюмых монахинь, оборванца в цепях и Толстого Фриара, добродушного призрака Хаффлпаффа, беседовавшего с рыцарем с торчавшей изо лба стрелой. Гарри не удивился, увидев, что все остальные призраки широко расступаются перед Кровавым Бароном – худым, покрытым серебристыми пятнами крови призраком Слитерина с пристальным взглядом.
«О, нет – воскликнула Эрмиона, внезапно останавливаясь. – Пошли обратно, обратно, я не хочу разговаривать с Мрачной Миртл…»
«С кем?» – переспросил Гарри, когда они быстро двинулись в противоположную сторону.
«Она обретается в одной из кабинок в женском туалете на втором этаже», – пояснила Эрмиона.
«Обретается в туалете?»
«Да. Он не работает весь год, потому что с ней постоянно случаются истерики и она всё затапливает. Я стараюсь не появляться там без крайней необходимости; это ужасно, пытаться писать, когда она перед тобой стонет…»
«Поглядите, угощение!» – указал Рон. На другом конце темницы стоял длинный стол, также покрытый чёрным бархатом. Они с нетерпением двинулись к нему, но в следующую же секунду застыли, поражённые ужасом. Потянуло отвратительным запахом – на изящных серебряных блюдах были разложены большие гнилые рыбины; пироги, сгоревшие до угля, грудами лежали на подносах; ещё там были большой червивый рубец, горбушка сыра, покрытая густой зелёной плесенью и, как гордость стола, возвышался огромный серый торт в форме надгробия, на котором кусочками дёгтя были выложены слова: Сэр Николя де Мимси-Порпиньон, скончался 31 октября 1492 года. Гарри изумленно наблюдал, как один дородный призрак приблизился к столу, низко наклонился, широко раскрыл рот и прошел сквозь одного из вонючих лососей.
«Вы можете его попробовать, когда вы сквозь него проходите?» – спросил у него Гарри.
«Почти», – печально ответил призрак и улетел прочь.
«Я думаю, они специально дают всему этому сгнить, чтобы получился запах посильнее», – со знанием дела сказала Эрмиона, зажимая нос и нагибаясь, чтобы разглядеть сгнивший рубец.
«Может, пойдём? Меня тошнит», – попросил Рон. Но, едва они повернулись, чтобы уйти, как из-под стола неожиданно вынырнул маленький призрак и повис перед ними.
«Привет, Пивз», – осторожно сказал Гарри. В отличие от окружавших их привидений, полтергейст Пивз был прямой противоположностью бледности и прозрачности. Он был одет в ярко-оранжевую шляпу, вращающийся галстук-бабочку, а на его широком злом лице сияла широкая ухмылка.
«Немного огрызков?» – любезно предложил он, протягивая миску с покрытыми плесенью земляными орехами.
«Нет, благодарю», – ответила Эрмиона.
«Я слышал, как вы говорили о бедной Миртл, – сказал Пивз, стреляя глазками. – До чего же грубо вы отозвались о бедняжке, – он глубоко вздохнул и завопил, – Э-ЭЙ, МИРТЛ!»
«О нет, Пивз, не передавай ей, что я сказала, а то она и вправду расстроится, – отчаянно зашептала Эрмиона. – Я же ничего не имела в виду, она мне не… – гм, привет, Миртл». К ним скользнул толстый и приземистый призрак девочки. У неё было самое мрачное лицо из всех, какие только видел Гарри, оно было наполовину скрыто за обвисшими волосами и толстыми перламутровыми очками.
«Чего?» – угрюмо бросила она.
«Как поживаешь, Миртл? – спросила Эрмиона нарочито бодрым голосом. – Приятно увидеть тебя не в туалете». Миртл шмыгнула носом.
«Мисс Грангер только что о тебе говорила…» – с хитрым видом громко шепнул Пивз в ухо Миртл.
«Я только сказала… сказала… как хорошо ты сегодня выглядишь», – выговорила Эрмиона, со злостью глядя на Пивза. Миртл подозрительно уставилась на Эрмиону.
«Ты издеваешься надо мной», – решила она, и серебряные слезы струйками потекли из её маленьких глаз-щёлок.
«Нет, честно… ведь правда, я говорила, как прекрасно выглядит Миртл?» – спросила Эрмиона, больно пихнув Гарри и Рона под ребра.
«О, да».
«Так и говорила».
«Не лгите мне, – простонала Миртл, слезы потоком полились по её лицу, в то время как Пивз счастливо кудахтал над её плечом. – Вы думаете, я не знаю, как люди называют меня за спиной? Толстуха Миртл! Уродина Миртл! Ничтожная, стонущая, угрюмая Миртл!»
«Ты забыла про прыщавую», – подсказал ей в ухо Пивз. Миртл от стонов перешла к страдальческим рыданиям и вылетела из темницы. Пивз ринулся за ней, кидая в неё заплесневелыми орехами и крича:
«Прыщавая! Прыщавая!»
«С ума можно сойти», – печально сказала Эрмиона. Через толпу к ним пробрался Почти Безголовый Ник.
«Веселитесь?»
«О, да», – соврал Гарри.
«Неплохо получилось, – гордо сообщил Почти Безголовый Ник. – Вопящая Вдова прибыла аж из самого Кента… Уже почти время моей речи, я лучше пойду и предупрежу оркестр…» Однако в ту же самую минуту оркестр прекратил играть. Они, как и все в подземелье, замолчали, взволнованно озираясь, потому что протрубил охотничий горн.
«Ну, вот и пожаловали,» – с досадой произнёс Почти Безголовый Ник. Сквозь стену темницы влетела дюжина призрачных лошадей, на каждой восседал безголовый всадник. Общество бешено зааплодировало; Гарри тоже начал было аплодировать, но остановился, взглянув на лицо Ника. Лошади проскакали в середину площадки и остановились, то пятясь, то выступая вперед. Впереди всех был большой призрак, державший свою бородатую голову подмышкой, откуда она и дула в горн. Призрак спешился, поднял свою голову высоко в воздух, чтобы обозреть всю толпу (все расхохотались), подошел к Почти Безголовому Нику, и приставил голову обратно к шее.
«Ник! – пророкотал он. – Как поживаешь? Голова всё ещё болтается?» Он грубо расхохотался и похлопал Почти Безголового Ника по плечу.
«Добро пожаловать, Патрик», – сердито поприветствовал его Ник.
«Живые!» – вскричал сэр Патрик, заметив Гарри, Рона и Эрмиону и сотворив высоченный прыжок в притворном изумлении, отчего голова его снова свалилась с плеч (толпа зашлась хохотом).
«Очень смешно», – мрачно заметил Почти Безголовый Ник.
«Не обижайся, Ник! – крикнула голова сэра Патрика с пола. – Всё дуется, что мы не позволяем ему вступить в клуб! Но я хочу сказать… вы только поглядите на этого парня…»
«Мне кажется, – торопливо произнёс Гарри под намекающим взглядом Ника, – что Ник очень ужасающий и… э…»
«Ха! – воскликнула голова сэра Патрика. – Готов поспорить, что это он просил тебя это сказать».
«А теперь, если все согласны уделить мне внимание, время моей речи!» – громко провозгласил Почти Безголовый Ник, направляясь к подиуму и взбираясь в пятно ледяного голубоватого света.
«Мои оплакиваемые лорды, леди и джентльмены, с глубоким прискорбием я…» Но его никто больше не слушал. Сэр Патрик и прочие члены Охотничьего клуба устроили игру в хоккей-с-головой, и толпа повернулась к ним. Почти Безголовый Ник предпринял несколько слабых попыток снова завладеть вниманием аудитории, но сдался, когда мимо него под громкие одобрительные крики пролетела голова Сэра Патрика. Гарри чувствовал жуткий холод, не говоря уже о голоде.
«Не могу это больше выносить», – пробормотал Рон, стуча зубами, когда снова заскрипел оркестр и призраки потянулись на танцплощадку.
«Пошли», – согласился Гарри. Они попятились к двери, кивая и улыбаясь всем, кто бы на них ни посмотрел, и через минуту уже торопливо шли по проходу, полному чёрных свечей.
«Может, пудинг ещё остался», – с надеждой произнёс Рон, направляясь к вестибюлю. И тут Гарри услышал это.
«… рви… дери… убей…»
Это был тот же голос, тот же ледяной, убийственный голос, который он слышал в кабинете Локхарта. Он оступился, вцепился в каменную стену, изо всех сил прислушиваясь, оглядываясь, всматриваясь в оба конца туманного прохода.
«Гарри, что ты…?»
«Снова тот же голос – помолчи минуту…»
«… так голоден… так долго…»
«Слушайте!» – настойчиво прошептал Гарри, и Рон с Эрмионой застыли, глядя на него.
«… убить… время убить…» Голос становился слабее. Гарри был уверен, что он отдаляется… движется вверх. Его охватила смесь страха и волнения, он взглянул на тёмный потолок; как оно может двигаться вверх? Был ли это призрак, для которого каменные потолки не играли никакой роли?
«Сюда», – крикнул он, и они побежали вверх по лестницам в вестибюль. Здесь уже нельзя было и надеяться что-нибудь услышать – из Большого Зала доносился гул голосов. Гарри взбежал по мраморной лестнице на второй этаж, Рон и Эрмиона топали сзади.
«Гарри, что мы…»
«Ш-Ш-Ш!» Гарри напряг слух. Вдалеке, с верхнего этажа до него донесся всё слабеющий голос:
«… чую кровь… ЧУЮ КРОВЬ!»
Его желудок сжался:
«Оно собирается кого-то убить!» – крикнул он, и, не глядя на изумленные лица Рона и Эрмионы, побежал наверх, шагая через две ступеньки, пытаясь прислушиваться сквозь шум собственных шагов. Гарри обежал весь третий этаж, Рон и Эрмиона пыхтели сзади, но он не остановился, пока они не завернули за угол в последний заброшенный проход.
«Гарри, к чему всё это? – спросил Рон, утирая с лица пот. – Я ничего не слышал…» Но внезапно Эрмиона выдохнула, указав вдоль коридора. –
«Глядите!» На стене впереди что-то блестело. Они медленно подошли, вглядываясь в темноту. Саженные слова были намалёваны в простенке между двумя окнами, они мерцали при свете, отбрасываемом пылающими факелами.
Когда они подошли поближе, Гарри едва не поскользнулся – на полу была большая лужа воды; Рон и Эрмиона подхватили его и потихоньку подобрались к надписи, всматриваясь в тёмную тень под ней. Все трое одновременно поняли, что это такое, и с плеском отпрыгнули. Миссис Норрис – кошка дворника – свисала на хвосте с подфакельника. Она была твёрдая, как доска, глаза её были широко открыты. Несколько секунд они не двигались. Затем Рон сказал:
«Давайте отсюда сматываться».
«Может, позвать на помощь…» – неловко предложил Гарри.
«Поверь мне, – сказал Рон, – мне бы не хотелось быть тут обнаруженным».
Но было слишком поздно. Шум, походивший на отдаленный гром, подсказал им, что ужин только что закончился. С обеих сторон коридора донёсся звук сотен ног, идущих вверх по лестнице, и громкий довольный говор хорошо поевших учеников; в следующий момент в коридор с двух сторон повалила толпа. Говор, суета, шум внезапно стихли, когда идущие первыми заметили висящую кошку. Гарри, Рон и Эрмиона стояли одни в середине коридора, молчание нависло над массой учеников, пробиравшихся вперед, чтобы увидеть ужасное зрелище.
В этот момент кто-то крикнул, разрывая тишину:
«Берегитесь, враги Наследника! Вы будете следующими, Нечистокровные!» Это был Драко Малфой. Он протиснулся вперед, его холодные глазки бегали, его обычно бескровное лицо раскраснелось при виде подвешенной неподвижной кошки.
Глава девятая. Надпись на стене
«Что здесь происходит? Что происходит?» – привлечённый, без сомнения, криками Малфоя, Аргус Филч прокладывал себе дорогу через толпу. При виде Миссис Норрис его лицо исказилось от ужаса.
«Моя кошка! Моя кошка! Что сделали с Миссис Норрис? – закричал он. И его расширившиеся глаза обратились на Гарри. – Ты! – проскрипел он. – Ты! Ты убил мою кошку! Ты убил её! Я убью тебя! Я…»
«Аргус!» На месте происшествия появился Дамблдор, сопровождаемый группой учителей. Он прошел мимо Гарри, Рона и Эрмионы и снял Миссис Норрис с крюка.
«Пойдемте со мной, Аргус, – сказал он Филчу. – И вы, мистер Поттер, мистер Висли и мисс Грангер». Локхарт решительно пробрался вперед.
«Мой кабинет рядом, прямо наверху, пожалуйста, без стеснения…»
«Спасибо, Гилдерой», – сказал Дамблдор.
Толпа разделилась надвое, пропуская их. Локхарт, выпятив грудь, последовал за Дамблдором. Профессор Мак-Гонагалл и Снэйп замыкали процессию.
На стенах тёмного кабинета Локхарта постоянно что-то двигалось; Гарри заметил нескольких Локхартов с бигудями в волосах, исчезавших с фотографий. Подлинный Локхарт тем временем зажёг лампу на столе и отступил назад. Дамблдор положил Миссис Норрис на полированную поверхность стола и приступил к обследованию пострадавшей. Гарри, Рон и Эрмиона, обменявшись напряженными взглядами, присели на стулья вдали от света лампы, наблюдая.
Кончик длинного крючковатого носа Дамблдора находился почти в дюйме от шерсти Миссис Норрис. Профессор осматривал её через очки в форме полумесяца, его длинные пальцы осторожно ощупывали кошку. Профессор Мак-Гонагалл наклонилась совсем низко над столом и внимательно наблюдала. Снэйп стоял позади них, наполовину скрытый в тени. Он производил странное впечатление – казалось, ему едва удаётся сдерживать улыбку. Локхарт же сновал вокруг и вносил разнообразные предложения.
«Её, конечно же, убило проклятие, и, скорее всего, метаморфозной пытки, я много раз видел, как им пользовались. Как жаль, что меня не было рядом, я же знаю противоядие, которое могло её спасти…» Комментарии Локхарта сопровождались сухими всхлипываниями Филча. Он сидел на стуле около стола, не в силах смотреть на Миссис Норрис. Но, каким бы несчастным ни выглядел Филч, Гарри не ощущал ничего похожего на вину перед ним, хотя себя самого ему было ужасно жаль. Если Дамблдор поверит Филчу, Гарри наверняка исключат. Теперь Дамблдор бормотал странные слова и касался Миссис Норрис своей волшебной палочкой. Но ничего не происходило, она продолжала выглядеть, как чучело кошки.
«Нет, – ответил Гарри. – Если только не знаешь, где добыть семь Нимбусов-2001 для матча против Сли…» Конец фразы утонул в пронзительном мяуканье, донёсшемся откуда-то из области лодыжек. Он глянул вниз и увидел пару фонарно-жёлтых глаз. Это была Миссис Норрис, скелетообразная серая кошка, которую дворник Аргус Филч использовал как своего заместителя в бесконечной битве со студентами.
«Иди-ка ты лучше отсюда, Гарри, – быстро сказал Ник. – Филч не в духе – он подхватил грипп, а какие-то третьекурсники случайно размазали лягушачьи мозги по всему потолку в пятом подземелье. Он всё утро наводил порядок, и если увидит, как ты тут разносишь грязь…»
«И верно…», – сказал Гарри, попятившись от обвиняющего взгляда Миссис Норрис, но всё же недостаточно быстро. Словно притянутый некоей таинственной силой, связывавшей его с глупой кошкой, справа от Гарри из-за ковра внезапно возник Аргус Филч, тяжело дыша и дико озираясь в поисках нарушителя. Вокруг его головы был обмотан толстый шерстяной шарф, а нос имел необычный пурпурный цвет.
«Негодяй! – завопил он, двигая челюстями, и, выкатив глаза, указал на грязную лужу, натёкшую с одежды Гарри. – Повсюду дерьмо и беспорядок! С меня хватит! Поттер, за мной!» Гарри мрачно помахал рукой Почти Безголовому Нику и проследовал за Филчем назад вниз по лестнице, удваивая число грязных следов на полу. Гарри никогда ещё не был в дворницкой у Филча; это было место, избегаемое большинством студентов. Комната была грязная, без окон и освещалась единственной масляной лампой, свешивавшейся с низкого потолка. В воздухе витал слабый запах жареной рыбы. Вдоль стен стояли деревянные шкафы с папками, содержавшими подробности про каждого из учеников, когда-либо наказанных Филчем. Для Фреда и Джорджа Висли был выделен особый ящик.
Позади стола Филча на стене висела коллекция начищенных цепей и кандалов. Все знали, что он постоянно упрашивал Дамблдора позволить ему подвешивать учеников за ноги к потолку. Филч взял из горшочка на столе перо и начал рыться в поисках пергамента.
«Дерьмо, – бормотал он со злостью, – огромные огнедышащие драконьи призраки… лягушачьи мозги… крысиные кишки… с меня хватит… устроим показательную порку… да где же протокол… вот…» Он достал из ящика стола большой свиток пергамента и, развернув его перед собой, обмакнул в чернильницу длинное черное перо.
«Имя… Гарри Поттер. Преступление…»
«Но это же всего лишь немного грязи!» – запротестовал Гарри.
«Это для тебя немного грязи, мальчишка, а для меня это лишний час уборки! – прикрикнул на него Филч, на конце распухшего носа которого качалась противная капля. – Преступление… загрязнение замка… предлагаемый приговор…»
Утирая текущий нос, Филч недобро глянул на Гарри, который затаив дыхание ждал вынесения приговора.
Но стоило Филчу опустить перо, как с потолка донеслось оглушительное БА-БАХ!, и масляная лампа задребезжала.
«ПИВЗ! – взревел в порыве гнева Филч. – На этот раз ты от меня не уйдешь! Уж я до тебя доберусь!» И, даже не взглянув на Гарри, Филч бок о бок с Миссис Норрис вылетел из комнаты. Пивз был школьным полтергейстом, насмешливой, возникающей из воздуха напастью, существовавшей с единственной целью – производить хаос и смятение. Гарри не очень-то жаловал Пивза, но не мог не почувствовать благодарности за отсрочку. У него появилась надежда, что то, что сотворил Пивз (а звук был такой, как будто на этот раз он расколотил что-то действительно очень большое), сможет отвлечь Филча от Гарри. Полагая, что ему, видимо, следует дождаться Филча, Гарри плюхнулся в изъеденное молью кресло возле стола. Кроме полузаполненного протокола, на столе была только одна вещь: большой глянцевый малиновый конверт с серебристой надписью. Быстро взглянув на дверь, чтобы убедиться, что Филч не возвращается, Гарри взял конверт и прочёл:
«Быстромаг – заочное обучение основам магии». Заинтригованный, Гарри раскрыл конверт и вытащил пачку листов пергамента. На первой странице серебряными чернилами с завитками было выведено:
Вы чувствуете, что отстали от мира современной магии? Вы пытаетесь отыскать для себя оправдание, почему не пользуетесь простыми заклинаниями? Ваши неуклюжие действия с палочкой вызывают смех? Есть выход! Курс Быстромаг – это совершенно новый, безотказный, быстрый и лёгкий метод. Сотни ведьм и колдунов уже воспользовались методом Быстромаг!В изумлении Гарри пролистал остальное содержимое конверта. Зачем, спрашивается, Филчу понадобился Быстромаг? Выходит, он плохой колдун? Гарри успел дочитать до темы
Мадам З.Неттльс из Топшема пишет:
«Я не могла запомнить ни одного заклинания, а мои зелья были семейным посмешищем! Теперь же, после того, как я прибегла к курсу „Быстромаг“, я стала центром внимания на всех вечеринках, а мои подруги просят у меня рецепт моего чарующего зелья! Колдун Д.Дж.Прод из Дидсбери говорит:
«Раньше моя жена издевалась над моими бессильными заклятьями, но всего один месяц обучения по вашему сказочному методу Быстромаг – и я смог превратить её в яка! Спасибо тебе, „Быстромаг“!»
«Урок первый. Как держать палочку (несколько полезных советов)», когда шаркающие шаги снаружи оповестили его, что Филч возвращается. Он засунул пергамент обратно в конверт и едва лишь успел бросить его на стол, как открылась дверь. Филч выглядел триумфатором.
«Этот исчезающий шкаф пришёлся очень кстати! – радостно говорил он Миссис Норрис. – Уж на этот-то раз мы выставим Пивза отсюда, моя милочка…» В этот момент его взгляд упал на Гарри, а затем перескочил на конверт «Быстромага», который, как Гарри слишком поздно понял, лежал на два фута в стороне от прежнего места. Бледное лицо Филча стало кирпично-красным. Гарри приготовился к буре. Филч нетвердо подошёл к столу, схватил конверт и бросил его в ящик.
«Ты… ты прочитал…?» – пробормотал он.
«Нет», – быстро соврал Гарри. Филч скрестил на груди узловатые руки.
«Если бы я думал, что ты прочёл мою личную… ну, не то чтобы мою… для друга… но, как бы то ни было…» Гарри с тревогой смотрел на него; Филч никогда ещё не выглядел таким безумным. Его глаза бегали, мешковатые щеки подёргивались в нервной дрожи, и даже шерстяной шарф не мог этого скрыть.
«Ну хорошо… ступай… и чтоб ни слова… хотя, если ты не читал… ну же, ступай, мне нужно писать протокол на Пивза… иди…» Удивляясь своей удаче, Гарри вылетел из конторы, пробежал по коридору и взлетел вверх по лестнице. Уйти из конторы Филча, не будучи наказанным – это здорово смахивало на школьный рекорд.
«Гарри! Гарри! Ну как, сработало?»
Почти Безголовый Ник выскользнул из класса. Позади него Гарри заметил обломки чёрного с золотом шкафа, который, по-видимому, упал с большой высоты.
«Я убедил Пивза грохнуть его прямо над конторой Филча, – бодро сказал Ник. – Подумал, что это его отвлёчет…»
«Так это ты? – благодарно сказал Гарри. – Да, сработало, я даже не получил наказания. Спасибо, Ник!» И они вместе пошли по коридору. Почти Безголовый Ник, как заметил Гарри, всё ещё держал письмо с отказом от сэра Патрика…
«Хотел бы я сделать что-нибудь, чтобы помочь тебе с Безголовым Клубом», – сказал Гарри.
Почти Безголовый Ник остановился, и Гарри пролетел прямо сквозь него. И лучше бы он этого не делал – это было всё равно, что пройтись под ледяным дождём.
«Но кое-что для меня ты сделать можешь, – возбужденно сказал Ник. – Гарри, я не стал бы просить многого – но нет, ты не захочешь…»
«А что такое?» – поинтересовался Гарри.
«Видишь ли, на этот Хэллоуин приходится мой пятисотый день перерождения», – начал Почти Безголовый Ник, подтягиваясь и принимая торжественный вид.
«О-о, правда?» – вставил Гарри, не будучи уверенным, должен он печалиться или радоваться по этому поводу.
«Я устраиваю вечеринку в одном из подземелий попросторнее. Ко мне слетятся друзья со всей страны. Для меня было бы очень большой честью, если бы и ты зашёл. Мистеру Висли и мисс Грангер я тоже буду рад, конечно, – но, может быть, вы с большим удовольствием отправитесь на школьный праздник?» – он выжидающе посмотрел на Гарри.
«Да нет же, – быстро ответил Гарри. – Я приду…»
«Ах, мой мальчик! Гарри Поттер на годовщине моей смерти! И ещё, – он немного поколебался, волнуясь, – не мог бы ты поделиться с сэром Патриком тем, насколько пугающим и впечатляющим я тебе кажусь?»
«Ну… ну конечно», – согласился Гарри. Почти Безголовый Ник расплылся в улыбке.
«День рождения привидения? – с интересом переспросила Эрмиона, когда Гарри, наконец, переоделся и присоединился к ней и Рону в гостиной. – Готова поспорить, не много найдется живых, кто сможет сказать, что побывал на таком празднике – это будет замечательно!»
«К чему отмечать день, в который умер? – заметил Рон, находившийся на середине домашнего задания по алхимии и оттого пребывавший не в духе. – По мне, так это смертельно мрачно…» Дождь всё ещё хлестал по окнам, ставшим чернильно-чёрными, но внутри было ярко и радостно. Огонь в камине отбрасывал блики на бесчисленные мягкие кресла, в которых ученики читали, беседовали, делали домашние задания или, как в данный момент Фред и Джордж Висли, пытались выяснить, что получится, если скормить саламандре фейерверк Флибустьера. Фред спас оранжевую, живущую в огне ящерицу из класса по уходу за магическими животными, и теперь она мягко тлела на столе, окружённая толпой любопытных. Гарри как раз собирался поведать Рону и Эрмионе о Филче и курсе Быстромаг, когда саламандра со свистом внезапно взлетела в воздух и, исторгая искры и громкие хлопки, заметалась по комнате. Образ Перси, до хрипоты орущего на Фреда и Джорджа, сноп оранжевых искр у саламандры изо рта, её побег в камин с последовавшей оттуда серией взрывов, выбили у Гарри из головы и Филча, и конверт от «Быстромага». К моменту наступления Хэллоуина Гарри уже пожалел о своём поспешном обещании пойти на годовщину смерти. Все остальные в школе с удовольствием предвкушали Хэллоуин; Большой зал был, как обычно, декорирован живыми летучими мышами, из здоровенных тыкв Хагрида вырезали фонари такого размера, что в каждом могли уместиться трое мужчин, а ещё ходили слухи, что Дамблдор пригласил труппу танцующих скелетов.
«Обещание есть обещание, – напомнила Эрмиона начальственным тоном. – Ты сказал, что пойдёшь на годовщину». Итак, в семь часов вечера Гарри, Рон и Эрмиона миновали двери в Большой Зал, полный народа, завлекающе поблёскивающий золотыми блюдами и свечами, и вместо него направились к подземельям. Хотя проход, ведущий на вечеринку Почти Безголового Ника, тоже был украшен свечами, впечатление он производил безрадостное: это были длинные, тонкие, абсолютно чёрные свечки, горевшие ярким голубым светом, отбрасывая туманный, призрачный отблеск даже на их живые лица. Температура падала с каждым шагом. Гарри поёжился, плотнее запахнул мантию, и в тот же момент услышал звук, как если бы тысяча ногтей скребла по огромной классной доске.
«Должно быть, это музыка?» – прошептал Рон. Они зашли за угол и увидели Почти Безголового Ника, стоявшего в двери, занавешенной чёрными бархатными портьерами.
«Дорогие друзья, – скорбно произнес он. – Добро пожаловать, добро пожаловать… я так рад, что вы смогли прийти…» Он сорвал шляпу с плюмажем и с поклоном пригласил их войти. Их глазам открылось невероятное зрелище. Темница была заполнена сотнями жемчужно-белых прозрачных людей, в основном кружащихся над заполненной танцплощадкой, вальсируя под ужасный дрожащий звук, издаваемый тремя десятками музыкальных пил, на которых играл оркестр, расположенный на задрапированном чёрным возвышении. Над их головами сияла голубым светом люстра на добрую тысячу свечей. Их дыхание превращалось в туман; было похоже на холодильник.
«Может, осмотримся?» – предложил Гарри, мечтая согреть ноги.
«Осторожно, не пройди сквозь кого-нибудь», – нервно сказал Рон, и они двинулись вдоль края танцплощадки. Они прошли мимо угрюмых монахинь, оборванца в цепях и Толстого Фриара, добродушного призрака Хаффлпаффа, беседовавшего с рыцарем с торчавшей изо лба стрелой. Гарри не удивился, увидев, что все остальные призраки широко расступаются перед Кровавым Бароном – худым, покрытым серебристыми пятнами крови призраком Слитерина с пристальным взглядом.
«О, нет – воскликнула Эрмиона, внезапно останавливаясь. – Пошли обратно, обратно, я не хочу разговаривать с Мрачной Миртл…»
«С кем?» – переспросил Гарри, когда они быстро двинулись в противоположную сторону.
«Она обретается в одной из кабинок в женском туалете на втором этаже», – пояснила Эрмиона.
«Обретается в туалете?»
«Да. Он не работает весь год, потому что с ней постоянно случаются истерики и она всё затапливает. Я стараюсь не появляться там без крайней необходимости; это ужасно, пытаться писать, когда она перед тобой стонет…»
«Поглядите, угощение!» – указал Рон. На другом конце темницы стоял длинный стол, также покрытый чёрным бархатом. Они с нетерпением двинулись к нему, но в следующую же секунду застыли, поражённые ужасом. Потянуло отвратительным запахом – на изящных серебряных блюдах были разложены большие гнилые рыбины; пироги, сгоревшие до угля, грудами лежали на подносах; ещё там были большой червивый рубец, горбушка сыра, покрытая густой зелёной плесенью и, как гордость стола, возвышался огромный серый торт в форме надгробия, на котором кусочками дёгтя были выложены слова: Сэр Николя де Мимси-Порпиньон, скончался 31 октября 1492 года. Гарри изумленно наблюдал, как один дородный призрак приблизился к столу, низко наклонился, широко раскрыл рот и прошел сквозь одного из вонючих лососей.
«Вы можете его попробовать, когда вы сквозь него проходите?» – спросил у него Гарри.
«Почти», – печально ответил призрак и улетел прочь.
«Я думаю, они специально дают всему этому сгнить, чтобы получился запах посильнее», – со знанием дела сказала Эрмиона, зажимая нос и нагибаясь, чтобы разглядеть сгнивший рубец.
«Может, пойдём? Меня тошнит», – попросил Рон. Но, едва они повернулись, чтобы уйти, как из-под стола неожиданно вынырнул маленький призрак и повис перед ними.
«Привет, Пивз», – осторожно сказал Гарри. В отличие от окружавших их привидений, полтергейст Пивз был прямой противоположностью бледности и прозрачности. Он был одет в ярко-оранжевую шляпу, вращающийся галстук-бабочку, а на его широком злом лице сияла широкая ухмылка.
«Немного огрызков?» – любезно предложил он, протягивая миску с покрытыми плесенью земляными орехами.
«Нет, благодарю», – ответила Эрмиона.
«Я слышал, как вы говорили о бедной Миртл, – сказал Пивз, стреляя глазками. – До чего же грубо вы отозвались о бедняжке, – он глубоко вздохнул и завопил, – Э-ЭЙ, МИРТЛ!»
«О нет, Пивз, не передавай ей, что я сказала, а то она и вправду расстроится, – отчаянно зашептала Эрмиона. – Я же ничего не имела в виду, она мне не… – гм, привет, Миртл». К ним скользнул толстый и приземистый призрак девочки. У неё было самое мрачное лицо из всех, какие только видел Гарри, оно было наполовину скрыто за обвисшими волосами и толстыми перламутровыми очками.
«Чего?» – угрюмо бросила она.
«Как поживаешь, Миртл? – спросила Эрмиона нарочито бодрым голосом. – Приятно увидеть тебя не в туалете». Миртл шмыгнула носом.
«Мисс Грангер только что о тебе говорила…» – с хитрым видом громко шепнул Пивз в ухо Миртл.
«Я только сказала… сказала… как хорошо ты сегодня выглядишь», – выговорила Эрмиона, со злостью глядя на Пивза. Миртл подозрительно уставилась на Эрмиону.
«Ты издеваешься надо мной», – решила она, и серебряные слезы струйками потекли из её маленьких глаз-щёлок.
«Нет, честно… ведь правда, я говорила, как прекрасно выглядит Миртл?» – спросила Эрмиона, больно пихнув Гарри и Рона под ребра.
«О, да».
«Так и говорила».
«Не лгите мне, – простонала Миртл, слезы потоком полились по её лицу, в то время как Пивз счастливо кудахтал над её плечом. – Вы думаете, я не знаю, как люди называют меня за спиной? Толстуха Миртл! Уродина Миртл! Ничтожная, стонущая, угрюмая Миртл!»
«Ты забыла про прыщавую», – подсказал ей в ухо Пивз. Миртл от стонов перешла к страдальческим рыданиям и вылетела из темницы. Пивз ринулся за ней, кидая в неё заплесневелыми орехами и крича:
«Прыщавая! Прыщавая!»
«С ума можно сойти», – печально сказала Эрмиона. Через толпу к ним пробрался Почти Безголовый Ник.
«Веселитесь?»
«О, да», – соврал Гарри.
«Неплохо получилось, – гордо сообщил Почти Безголовый Ник. – Вопящая Вдова прибыла аж из самого Кента… Уже почти время моей речи, я лучше пойду и предупрежу оркестр…» Однако в ту же самую минуту оркестр прекратил играть. Они, как и все в подземелье, замолчали, взволнованно озираясь, потому что протрубил охотничий горн.
«Ну, вот и пожаловали,» – с досадой произнёс Почти Безголовый Ник. Сквозь стену темницы влетела дюжина призрачных лошадей, на каждой восседал безголовый всадник. Общество бешено зааплодировало; Гарри тоже начал было аплодировать, но остановился, взглянув на лицо Ника. Лошади проскакали в середину площадки и остановились, то пятясь, то выступая вперед. Впереди всех был большой призрак, державший свою бородатую голову подмышкой, откуда она и дула в горн. Призрак спешился, поднял свою голову высоко в воздух, чтобы обозреть всю толпу (все расхохотались), подошел к Почти Безголовому Нику, и приставил голову обратно к шее.
«Ник! – пророкотал он. – Как поживаешь? Голова всё ещё болтается?» Он грубо расхохотался и похлопал Почти Безголового Ника по плечу.
«Добро пожаловать, Патрик», – сердито поприветствовал его Ник.
«Живые!» – вскричал сэр Патрик, заметив Гарри, Рона и Эрмиону и сотворив высоченный прыжок в притворном изумлении, отчего голова его снова свалилась с плеч (толпа зашлась хохотом).
«Очень смешно», – мрачно заметил Почти Безголовый Ник.
«Не обижайся, Ник! – крикнула голова сэра Патрика с пола. – Всё дуется, что мы не позволяем ему вступить в клуб! Но я хочу сказать… вы только поглядите на этого парня…»
«Мне кажется, – торопливо произнёс Гарри под намекающим взглядом Ника, – что Ник очень ужасающий и… э…»
«Ха! – воскликнула голова сэра Патрика. – Готов поспорить, что это он просил тебя это сказать».
«А теперь, если все согласны уделить мне внимание, время моей речи!» – громко провозгласил Почти Безголовый Ник, направляясь к подиуму и взбираясь в пятно ледяного голубоватого света.
«Мои оплакиваемые лорды, леди и джентльмены, с глубоким прискорбием я…» Но его никто больше не слушал. Сэр Патрик и прочие члены Охотничьего клуба устроили игру в хоккей-с-головой, и толпа повернулась к ним. Почти Безголовый Ник предпринял несколько слабых попыток снова завладеть вниманием аудитории, но сдался, когда мимо него под громкие одобрительные крики пролетела голова Сэра Патрика. Гарри чувствовал жуткий холод, не говоря уже о голоде.
«Не могу это больше выносить», – пробормотал Рон, стуча зубами, когда снова заскрипел оркестр и призраки потянулись на танцплощадку.
«Пошли», – согласился Гарри. Они попятились к двери, кивая и улыбаясь всем, кто бы на них ни посмотрел, и через минуту уже торопливо шли по проходу, полному чёрных свечей.
«Может, пудинг ещё остался», – с надеждой произнёс Рон, направляясь к вестибюлю. И тут Гарри услышал это.
«… рви… дери… убей…»
Это был тот же голос, тот же ледяной, убийственный голос, который он слышал в кабинете Локхарта. Он оступился, вцепился в каменную стену, изо всех сил прислушиваясь, оглядываясь, всматриваясь в оба конца туманного прохода.
«Гарри, что ты…?»
«Снова тот же голос – помолчи минуту…»
«… так голоден… так долго…»
«Слушайте!» – настойчиво прошептал Гарри, и Рон с Эрмионой застыли, глядя на него.
«… убить… время убить…» Голос становился слабее. Гарри был уверен, что он отдаляется… движется вверх. Его охватила смесь страха и волнения, он взглянул на тёмный потолок; как оно может двигаться вверх? Был ли это призрак, для которого каменные потолки не играли никакой роли?
«Сюда», – крикнул он, и они побежали вверх по лестницам в вестибюль. Здесь уже нельзя было и надеяться что-нибудь услышать – из Большого Зала доносился гул голосов. Гарри взбежал по мраморной лестнице на второй этаж, Рон и Эрмиона топали сзади.
«Гарри, что мы…»
«Ш-Ш-Ш!» Гарри напряг слух. Вдалеке, с верхнего этажа до него донесся всё слабеющий голос:
«… чую кровь… ЧУЮ КРОВЬ!»
Его желудок сжался:
«Оно собирается кого-то убить!» – крикнул он, и, не глядя на изумленные лица Рона и Эрмионы, побежал наверх, шагая через две ступеньки, пытаясь прислушиваться сквозь шум собственных шагов. Гарри обежал весь третий этаж, Рон и Эрмиона пыхтели сзади, но он не остановился, пока они не завернули за угол в последний заброшенный проход.
«Гарри, к чему всё это? – спросил Рон, утирая с лица пот. – Я ничего не слышал…» Но внезапно Эрмиона выдохнула, указав вдоль коридора. –
«Глядите!» На стене впереди что-то блестело. Они медленно подошли, вглядываясь в темноту. Саженные слова были намалёваны в простенке между двумя окнами, они мерцали при свете, отбрасываемом пылающими факелами.
«Потайная Комната открыта. Берегитесь, враги Наследника».«Что это за штука – висит внизу?» – спросил Рон с лёгкой дрожью в голосе.
Когда они подошли поближе, Гарри едва не поскользнулся – на полу была большая лужа воды; Рон и Эрмиона подхватили его и потихоньку подобрались к надписи, всматриваясь в тёмную тень под ней. Все трое одновременно поняли, что это такое, и с плеском отпрыгнули. Миссис Норрис – кошка дворника – свисала на хвосте с подфакельника. Она была твёрдая, как доска, глаза её были широко открыты. Несколько секунд они не двигались. Затем Рон сказал:
«Давайте отсюда сматываться».
«Может, позвать на помощь…» – неловко предложил Гарри.
«Поверь мне, – сказал Рон, – мне бы не хотелось быть тут обнаруженным».
Но было слишком поздно. Шум, походивший на отдаленный гром, подсказал им, что ужин только что закончился. С обеих сторон коридора донёсся звук сотен ног, идущих вверх по лестнице, и громкий довольный говор хорошо поевших учеников; в следующий момент в коридор с двух сторон повалила толпа. Говор, суета, шум внезапно стихли, когда идущие первыми заметили висящую кошку. Гарри, Рон и Эрмиона стояли одни в середине коридора, молчание нависло над массой учеников, пробиравшихся вперед, чтобы увидеть ужасное зрелище.
В этот момент кто-то крикнул, разрывая тишину:
«Берегитесь, враги Наследника! Вы будете следующими, Нечистокровные!» Это был Драко Малфой. Он протиснулся вперед, его холодные глазки бегали, его обычно бескровное лицо раскраснелось при виде подвешенной неподвижной кошки.
Глава девятая. Надпись на стене
«Что здесь происходит? Что происходит?» – привлечённый, без сомнения, криками Малфоя, Аргус Филч прокладывал себе дорогу через толпу. При виде Миссис Норрис его лицо исказилось от ужаса.
«Моя кошка! Моя кошка! Что сделали с Миссис Норрис? – закричал он. И его расширившиеся глаза обратились на Гарри. – Ты! – проскрипел он. – Ты! Ты убил мою кошку! Ты убил её! Я убью тебя! Я…»
«Аргус!» На месте происшествия появился Дамблдор, сопровождаемый группой учителей. Он прошел мимо Гарри, Рона и Эрмионы и снял Миссис Норрис с крюка.
«Пойдемте со мной, Аргус, – сказал он Филчу. – И вы, мистер Поттер, мистер Висли и мисс Грангер». Локхарт решительно пробрался вперед.
«Мой кабинет рядом, прямо наверху, пожалуйста, без стеснения…»
«Спасибо, Гилдерой», – сказал Дамблдор.
Толпа разделилась надвое, пропуская их. Локхарт, выпятив грудь, последовал за Дамблдором. Профессор Мак-Гонагалл и Снэйп замыкали процессию.
На стенах тёмного кабинета Локхарта постоянно что-то двигалось; Гарри заметил нескольких Локхартов с бигудями в волосах, исчезавших с фотографий. Подлинный Локхарт тем временем зажёг лампу на столе и отступил назад. Дамблдор положил Миссис Норрис на полированную поверхность стола и приступил к обследованию пострадавшей. Гарри, Рон и Эрмиона, обменявшись напряженными взглядами, присели на стулья вдали от света лампы, наблюдая.
Кончик длинного крючковатого носа Дамблдора находился почти в дюйме от шерсти Миссис Норрис. Профессор осматривал её через очки в форме полумесяца, его длинные пальцы осторожно ощупывали кошку. Профессор Мак-Гонагалл наклонилась совсем низко над столом и внимательно наблюдала. Снэйп стоял позади них, наполовину скрытый в тени. Он производил странное впечатление – казалось, ему едва удаётся сдерживать улыбку. Локхарт же сновал вокруг и вносил разнообразные предложения.
«Её, конечно же, убило проклятие, и, скорее всего, метаморфозной пытки, я много раз видел, как им пользовались. Как жаль, что меня не было рядом, я же знаю противоядие, которое могло её спасти…» Комментарии Локхарта сопровождались сухими всхлипываниями Филча. Он сидел на стуле около стола, не в силах смотреть на Миссис Норрис. Но, каким бы несчастным ни выглядел Филч, Гарри не ощущал ничего похожего на вину перед ним, хотя себя самого ему было ужасно жаль. Если Дамблдор поверит Филчу, Гарри наверняка исключат. Теперь Дамблдор бормотал странные слова и касался Миссис Норрис своей волшебной палочкой. Но ничего не происходило, она продолжала выглядеть, как чучело кошки.