Страница:
(Эйдкунен - Берлин, вагон)
Раза три в жизни я наблюдал (издали, не вблизи) или слышал рассказ о матерях, сводничающих своих замужних дочерей. Точно они бросают стадо к... на нее как с... Никогда не "прилаживают к одному", не стараются устроить "уют", хотя бы на почве измены.
Вся картина какого-то "поля" и "рысканья". Удивительно.
Еще поразительнее, что таких жен, все зная о них, глубоко любят их мужья. Плачут и любят. Любят до обожания. А жены, как и тещи, питают почти отвращение к несчастному мужу. Тут еще большая метафизика. Между прочим, такова была знаменитая Фаустина senior, жена Антонина Благочестивого. Она сходилась даже с простолюдинами68. А муж, когда она умерла, воздал ей божеские почести (divinatio) 69 и воздвиг ее имени, чести и благочестию - храм.
На монетах лицо ее-властительное, гордое. На темени она несет маленькую жемчужную корону (клубочком). По-видимому, хороша собой, во всяком случае, "видная". Лицо Антонина Пия - нежное, "задумчивое", отчетливо женственное. Он - родоначальник добродетели и философии. Я знавал двух славянофилов, испытавших эту судьбу. Комично, что один из них водил своего старшего сына (конечно, не от себя) смотреть памятник Минина и Пожарского и все объяснял ему "русскую историю".
(на представлении переводной пьесы на эту тему 70; пер. Е. А. Егорова)
Все это тянется как резинка и никакого индивидуального интереса. Только наблюдаешь общие законы (проститутки).
- Мы-мостовая. Каких же надписей ты на нас ищешь?
(о проституции; еду в Киев, Столыпина)
Несмотря на важность проституции, однако в каком-то отношении, мне не ясном,-они суть действительно "погибшие создания", как бы погаснувшие души. И суть действительно - "небытие"; "не существуют", а только кажется, что они "есть".
(вагон) (eду в Киев)
О девстве глубокое слово я слышал от А. С. Суворина и от А. В. Карташова.
Первый как-то сказал:
- Нет, я замечал, что когда девушка теряет девство (без замужества), то она теряет и все. Она делается дурною.
Конечно, он ни малейше не имел в виду обыч-Ч1.:х нравственных суждений и передал наблюдение, "что бывает", "что случается", "что дальше следует".
Карташов сказал, когда - в их же присутствии-я сказал о двух барышнях типа вечных девственниц (virgo aeterna):
- Ведь они никогда не выйдут замуж: непонятно, почему они или почему вообще такие не бросят свое девство кому попало,- и вообще все равно, кто возьмет?
У меня было философское об этом недоумение.
Он ответил:
- Они (он как бы запнулся, придумывая формулу) - питаются от своего девства. Да, оно не нарушено и, кажется, не нарушится. Но сказать, чтобы оно было им и не нужно, - нельзя: оно им не только нужно, но и необходимо. Они живут им, и именно - его целостью. Это - богатство, которое не тратится, но которое их обеспечивает. Обеспечивает что? Их душу, их талант (они были талантливы), их покой и свежесть.
- Есть девство - и они трудятся, выставляют работы (художницы), дружатся, знакомятся, читают, размышляют.
- Не будет девства - и все разрушится. Так что хотя они и призваны к девству, и никакой мужчина им не воспользуется, но это не обозначает, что их девственность есть ничто,- есть не существующая для мира вещь. Для "мира"-то оно не существует, хотя как их талант-и для мира существует; но как телесная нетронутость и целость - оно существует и для них самих.
Замечательно глубоко. Несколько месяцев перед этим я спросил одну из этих девушек, что бы она сделала с мужчиною, если бы он "с голоду" взял у нее то, что у нее лишнее (как мне казалось).
- Упекла бы в Сибирь.- ответила она твердо и по-мужски.
- И не пощадили бы?
- Не пощадила бы.
- Но ведь вам не нужно? (aeterna virgo).
Она промолчала71.
Рассуждение Карташова, так сказать, наполняет речами ее молчание. Она не успела только формулировать; но поступила бы по чувству ("засужу"), которое неодолимо и в котором правда.
Вот источник, по-видимому, непонятно-жестоких наказаний, присуждаемых насилователям.
"Кроме замужества - совокупление есть гибель. Обществу оно безвредно: но оно губит субъекта. лицо".
Тогда, конечно,- казнь! Как за убийство или ближайшее к убийству!!! Кроме особенных случаев, о которых длинна речь: но как раз именно в нашей цивилизации и приходится принимать во внимание эти "кроме"...
Кроме случая aeternae virginis (вечной девственности (лат.).), который чрезвычайно редок и сам себя отстаивает, во имя чего мы могли бы потребовать у девушки и всех вообще девушек сохранения их девства?
"Мы" здесь - государство, религия, нравственность, старая семья (родители, братья, "Валентин" [Фауст]).
Девушка всегда может ответить, или, при молчании,-она будет полна речей:
- Мотивируйте мне мое девство: и я его сохраню.
Но единственного мотива нет: замужества.
Нет замужества, рассыпается и девство!
Девство только и сохраняется для мужа; каждая девушка обязана его хранить-если непременно каждой девушке замужество обеспечено. Чем? кем? Statu quo (Существующим порядком (лат.).) общества, законом, религией, родителями. "Мне до этого дела нет, я в это не вмешиваюсь, я не законодательница,- может ответить девушка,-мне подай мужа. Вот это- я знаю, и-только это".
Девство есть вещь, которая есть (будет) муж.
А когда муж "будет или нет", "выйдет или нет", "чет-нечет" и "сколько лепестков у сирени", то и девство тоже "выйдет" или "нет", при "чете" выйдет, а если "нечет"-то не "выйдет"; и девушка просто выйдет за калитку и бросит его на-ветер: ибо "на-ветер" бросила целая цивилизация ее замужество.
Тут смычок и струна: струна поет ту арию, которую ведет смычок. Смычокзамужество, активная сторона, "хозяин всего дела". И если "хозяин" пьян или дурак, то пусть уж и не слезает с полатей, если у него "из-под полы" все девушки разбегутся.
Девство в наше время потенциально-свободно; и оно не сегодня-завтра станет реально-свободно. Девушки вырвутся и убегут. Убегут неодолимо с этими криками дочерей Лота: "Никого нет, кто вошел бы к нам по закону всей земли: напоим отца нашего, и зачнем от него детей-я, потом-ты"72.
Это сказала старшая и благоразумнейшая младшей, которой осталось только послушаться. От дев произошли два народа - моавитяне и аммалеткияне. Почему сразу случилось? Бог не хотел, с одной стороны, чтобы это повторялось: а решительные девушки повторили бы поступок свой, если бы остались пустыми, без зарождения. С другой стороны, однако, сохранив потомство их в веки и веки, до размножения в целый народ,- что далеко не с каждой беременной девушкой случается,-Бог тех библейских времен, и не знавший иной награды угодному Ему человеку, как умножение его потомства, тем самым явно показал, что таковое твердое, как у дочерей Лота, размножение, уверенное в себе размножение-гордое и смелое, не ползучее, а как бы "верхом на коне, в латах и шлеме" - Ему приятно. Да, и в самом деле, только оно обеспечивает расцвет земли и исполнение воли Божией.
(выпустил из коррект. "Уедин.")
..."дорого назначаете цену книгам". Но это преднамеренно: книга-не дешевка, не разврат, не пойло, которое заманивает "опустившегося человека". Не дева из цирка, которая соблазняет дешевизною.
Книгу нужно уважать: и первый этого знак- готовность дорого заплатить.
Затем, сказать ли: мои книги-лекарство, а лекарство вообще стоит дороже водки. И приготовление - сложнее, и вещества (душа, мозг) положены более ценные.
(в лесу на прогулке)
Ученых надо драть за уши... И мудрые из них это одобрят, а прочие, если и рассердятся, то на это нечего обращать внимания.
(на прогулке в лесу)
Удивительна все-таки непроницательность нашей критики... Я добр или, по крайней мере, совершенно не злобен. Даже лица, причинившие мне неисчерпаемое страдание и унижение,-Афонька и Тертий,- не возбуждают во мне собственно злобы, а только смешное и "не желаю смотреть". Но никогда не "играла мысль" о их страдании. Струве-ну, да, я хотел бы поколотить его, но добродушно, в спину. Господи, если бы мне "ударить" его, я расплакался бы и сказал: "Ударь меня вдвое". Таким образом, никогда месть мне не приходила на ум. Она приходила разве в отношении учреждений, государственности, Церкви. Но это- не лица, не душа.
Таким образом, самая суть моя есть доброта - самая обыкновенная, без "экивоков". Ничье страдание мне не рисовалось как мое наслаждение,- и в этом все дело, в этом суть "демонизма". Которого я совершенно лишен - до непредставления его и у кого-нибудь. Мне кажется, что это все выдумано, преимущественно дворянами, как Байрон,- и от молодости. "Были сказки о домовых, а потом выдумали занимательнее-демон".
Печальный и пр., и пр.
Между тем все статьи обо мне начинаются определениями: ".Демонизм в Р.". И ищут, ищут. Я читаю: просто-ничего не понимаю. "Это-не я". Впечатление до такой степени чужое, что даже странно, что пестрит моя фамилия. Пишут о "корове" и что она "прыгает", даже потихоньку "танцует", а главное-у нее "клыки" и "по ночам глаза светят зеленым блеском". Это ужасно странно и нелепо, и такое нелепое я выношу изо всего, что обо мне писали Мережковский, Волжский, Закржевский, Куклярский (только у Чуковского строк 8 индивидуильно-верных-о давлении крови, о температуре, о множестве сердец). С Ницше... никакого сходства! С Леонтьевым-никакого же личного (сход.). Я только люблю его. Но сходство и "люблю" - разное.
Я самый обыкновенный человек; позвольте полный титул: "Коллежский советник Василий Васильевич Розанов, пишущий сочинения".
Теперь, эти "сочинения"... Да, мне многое пришло на ум, чего раньше никому не приходило, в том числе и Ницше и Леонтьеву. По сложности и количеству мыслей (точек зрения, узора мысленной ткани) я считаю себя первым. Мне иногда кажется, что я понял всю историю так, как бы "держу ее в руке", как бы историю я сим сотворил,- с таким же чувством уроднения и полного постижения. Но сюда я выведен был своим "положением" ("друг" и история с ним), да и пришли лишь именно мысли, а это-не я сам. Я-добрый и малый (parvus): а если "мысли" действительно великие, то разве мальчик не "открывает солнце" и "звезд", всю "поднебесную", и что "яблоко падает" (открытие Ньютона), и даже труднейшее и глубочайшее-первую молитву. Вот я такой "мальчик с неутертым носом",-"все открывший". Это- мое положение, но не - я. От этого я считаю себя, что "в Боге"... У меня есть серьезная уверенность: Бог для того-то и подвел меня (точно взяв за руку) встретиться с другом, чтобы я безмерно наивным и добрым взглядом увидел "море зла и гибели", вообще-сокрытое "от премудрых земли", о чем не догадывались никогда.
Тогда я жил оставленный, брошенный-без моей вины. Обошел человек и сделал вред.
Вдруг я встречаю, при умирании третьего (товарищ), слезы... Я удивился... "Что такое слезы?" "Я никогда не плачу". "Не понимаю, не чувствую".
Я весь задеревенел в своей злобе, и оставленности, и мелких "картишках".
Плач-у гроба третьего-был для меня, что яблоко для Ньютона. "Так вот, можно жалеть, плакать"... Удивленный, пораженный (Ньютонов момент), я стал вникать, вслушиваться, смотреть.
Раз я стоял во Введенской церкви с Таней, которой было три года.
Службы не было, а церковь никогда не запиралась. Это - в Петербурге, на Петербургской стороне. Особенно-тихо, особенно-один. В церковь я любил заходить все с этой Таней, которая была худенькая и необыкновенно грациозна, мы же боялись у нее менингита, как у первого ребенка, и почти не считали, что "выживет". И вот тихо-тихо... Все прекрасно... Когда вдруг в эту тишину и мир капнула какая-то капля, точно голос прошептал:
"...Вы здесь-чужие. Зачем вы сюда пришли? К кому? Вас никто не ждал. И не думайте, что вы сделали что-то "так" и "что следует", придя "вдвоем" как "отец и дичка". Вы - "смутьяны", от вас "смута" ........
Когда я услышал этот голос, может быть, и свой собственный, но впервые эту мысль сказавший. без предварении и подготовки, как "внезапное", "вдруг", "откуда-то",-то я вышел из церкви, вдруг залившись сиянием и гордостью и как победитель. Победитель того, чего никто не побеждал,-даже того, кого никто не побеждал.
- Пойдем, Таня, отсюда...
- Пора домой?
- Да... домой пора73.
"Неужели же так и кончится его деятельная жизнь, посвященная всецело на благо человечества?"
"Ему не хотелось верить, что Провидение уготовило ему столь ужасный конец".
"Он вспомнил о Гарри Тэксоне, вспомнил много случаев, когда он освобождал от ужасной смерти этого многообещающего, дорогого ему юношу..."
("Графиня-Преступница")
Так предсмертно рассуждал Шерлок Холмс, вися в коптильне под потолком, среди окороков (туда его поднял на блоке, предварительно оглушив ударом резины, разбойник), и ожидая близкой минуты, когда будет впущен дым и он прокоптится наравне с этими окороками.
Мне кажется. Шерл. Хол.-то же, что "Страшные приключения Амадиса Гальского", которыми зачитывался, по свидетельству Сервантеса, герой Ламанчский,-и которыми без сомнения потихоньку наслаждался и сам Сервантес. Дело в том, что неизвестный составитель книжек о Холмсе (в 48 стр., 7 к. книжка)74,-вероятно, исключенный за неуспешность и шалости гимназист V-VI-го класса,-найдя такое успешное приложение своих сил, серьезно раскаялся в своих гимназических пороках и написал книжки свои везде с этим пафосом к добродетели и истинным отвращением к преступлению. Книжки его везде нравственны, не циничны и решительно добропорядочнее множества якобы "литературно-политических" газет и беллетристики.
Есть страшно интересные и милые подробности. В одной книжке идет речь о "первом в Италии воре". Автор принес, очевидно, рукопись издателю:
но издатель, найдя, что "Король воров"-незаманчиво и неинтересно для сбыта, зачеркнул это заглавие и надписал свое (издательское): "Королева воров". Я читаю-читаю и жду, когда же выступит королева воров? Оказывается, во всей книжке- се нет: рассказывается только о джентльмене-воре 75.
Есть еще трогательные места, показывающие дух книжек:
"На мгновение забыл все на свете Шерлок Холмс ввиду такого опасного положения своего возлюбленного ученика. Он поднял Гарри и понес его на террасу, но окно, ведущее в комнаты, оказалось уже закрытым. .......
- А кто этот раненый молодой человек?
- Это честный, добрый молодой человек, на вас не похожий, милорд".
("Только одна капля чернил") Еще, в конце:
"- И вы действительно счастливы и довольны своим призванием?
- Так счастлив, так доволен, как только может быть человек. Раскрыть истину, охранять закон и права - великое дело, великое призвание.
- Пью за ваше здоровье .. Вы утешитель несчастных, заступник обиженных, страх и гроза преступников"
("Одна капля чернил", конец)
Читая, я всматривался мысленно в отношения Шерлока и Гарри - с точки зрения "людей лунного света"76: нельзя не заметить, что, как их представил автор, они-не замечая того сами-оба влюблены один в другого: Гарри в Холмса-как в старшего по летам своего мужа, благоговея к его уму, энергии, опытности, зрелости. Он везде бежит около Холмса, как около могучего быка молодая телушечка, с абсолютным доверием, с абсолютной влюбленностью. Холмс же смотрит на него как возлюбленного сына-с оттенком, когда "сын-юноша" очень похож на девушку. Обоих их нельзя представить себе женатыми: и Гарри, в сущности,-урнинг, и Холмс-вполне урнинг:
К. земным утехам нет участья,
И взор в грядущее глядит77.
Удовольствие, вкусная еда, роскошь в одежде - им чужда. Незаметно они суть "монахи хорошего поведения" и имеют один пафос-истребить с лица земли преступников. Это-Тезей, "очищающий дорогу между Аргосом и Афинами от разбойников" и освобождающий человечество от страха, злодеев и преступлений78. Замечательно, что проступки, с которыми борются Шерлок и Гарри,- исключительно отвратительны. Это не проступки нужды или положения, а проступки действительного злодейства в душе, совершаемые виконтами, лордами-наследниками, учеными-медиками, богачами или извращенными женщинами. Везде лежит вкус к злодейству, с которым борется вкус к добродетели юноши и мужа, рыцаря и оруженосца. Когда я начал "от скуки" читать их,- я был решительно взволнован. И впервые вырисовалось в моем уме человеческое
crimen (преступление (лат.)).
Оно - есть, есть, есть!!!..
Есть как особое и самостоятельное начало мира, как первая буква особого алфавита, на котором не написаны "наши книги"; а его, этого преступного мира, книги все написаны "вовсе не на нашем языке".
И, помню, я ходил и все думал: Crimen! сrimen! crimen!
"Никогда на ум не приходило"...
И мне представился гуд впервые как что-то необходимое и важное. Раньше я думал, что это "рядятся" люди в цепи и прочее, и делают какие-то пустяки, не похожие на дела других людей, и что все это интересно наблюдать единственно в смысле профессий человеческих.
Нет.
Вижу, что - нужно.
Дело.
Только у человека: цветет, а завязаться плоду не дают.
("сформировывается" девушки в 13-14 лет, а "супружество" отложено до 20-ти лет и далее)
...да Элевзинские таинства 79 совершаются и теперь. Только когда их совершают люди, они уже не знают теперь, что это-таинства.
...да ведь совершенно же ясно, что социал-демократия никому решительно не нужна, кроме Департамента государственной полиции.
Без нее-у Департамента работы нет, как нет удочки и лова без "наживки". Социал-демократия как доктрина-есть "наживка" на крючке. И Департамент ловит "живность" этой приманкой.
С этой точки зрения,- а в верности ее нельзя сомневаться,-"Отечественные Записки", "Русское Богатство", "Дело", Михайловский, Щедрин-были в "неводе" правительства и служили наиболее ядовитому его департаменту. Все совершилось "обходом", и Щедрин-Михайловский со-работали III-му отделению.
Но вышло "уж чересчур". Неосторожно "наживку" до того развели, что она прорвала сеть и грозит съесть самого рыбака. "Вся Россия-социал-демократична".
Понятно, для чего существует "Русское Богатство". Какой же томящийся питомец учтельской семинарии, как и сельский учитель "с светлой головой", не напишет "письмо-души-Тряпичкина" нашему славному Пешехонову или самому великому Короленке. И чем ловить там, по губерниям, следить там по губерниям,-легче "прочитать на свет" письма, приходящие к 3-4-10 "левым сотрудникам известного журнала". "Весь улов" и очутится "тут".
Понятно. Математика. Но "переборщили", не заметив, что вся Россия поглупела, опошлела, когда 1/2 века III-ье отделение "оказывало могущественное покровительство" всем этим дурачкам, служившим ему при блаженной уверенности, что они служат солидарной с ними общечеловеческой социал-демократии.
Департамент сделал революцию бессильной. Но он сам обессилел, революционизировав всю Россию.
Каша и русская "неразбериха". Где "тонко" - там и "рвется".
Но вот объяснение, почему славянофильские журналы один за другим запрещались; запрещались журналы Достоевского. И только какая-то "невидимая могущественная рука" охраняла целый ряд анти-правительственных социал-демократических журналов. Почему Благосветов с "Делом" не был гоним, а Аксаков с "Парусом" и "Днем" - гоним был 80.
Пожалуй, и я попал: Куприн, описывая "вовсю" публ. д-"прошел"81, а Розанов, заплакавший от страха могилы ("Уед."),-был обвинен в порнографии.
- Пора,-сказала мамаша.
И мы вышли в городской сад. На мне был черный сюртук и летнее пальто. Она в белом платье и сверху что-то. В начале июня. Экзамены кончились, и на душе никакой заботы. Будущее светло.
Солнце было жаркое. Мы прогуливались но главной аллее, и уже сделали два тура, когда в "боковушке" Ивана Павловича отворилось окно, и, почти закрывая "зычной фигурой" все окно, он показался в нем. Он смеялся и кивнул.
Через минуту он был с нами. Весь огромный, веселый.
- И венцы, Иван Павлович?
- Конечно. Мы сделали тур.
- Ну, пойдемте же.
И за ним мы вошли во двор. Он подошел к сторожке.
- Такой-то такой-то (имя и отчество), давайте-ка ключи от церкви.
Старичок подал огромный ключ, как "от крепости" (видал в соборах: "ключ от крепости такой-то, взятой русскими войсками").
- Пойдемте, я вам все покажу.
Растворилась со звуком тяжелая дверь. Я "что-то стоял"... И, затворив дверь, он звучно се запер. "Крепко". Лицо в улыбке, боязни-хоть бы тень Повернулись оба к лестнице.
Стоит моя Варя на коленях... Как войти по лесенке,-ступеней 6,-то сейчас на стене образ; увидав его,-"как осененная", Варя бросилась на колени и что-то горячо, пламенно шептала.
Я "ничего". Тоже перекрестился.
Вошли.
............ 82
Самолюбие и злоба-из этого смешана вся революция. Если попадаются исключения, то это такая редкость (Мельшин, Анненский).
(на поданной почтовой квитанции)
Сила евреев в их липкости. Пальцы их-точно с клеем. "И не оторвешь".
(засыпая)
Все к ним прилипает, и они ко всему прилипают. "Нация с клеем".
(утром завтра)
...окурочки-то все-таки вытряхиваю. Не всегда, но если с 1/2-папиросы не докурено. Даже и меньше. "Надо утилизировать" (вторично употребить остатки табаку).
А вырабатываю 12000 в год и, конечно, не нуждаюсь в этом. Отчего?
Старая неопрятность рук (детство)... и даже, пожалуй, по сладкой памяти ребяческих лет.
Отчего я так люблю свое детство? Свое измученное и опозоренное детство.
(перебрив в пепельнице окурки и вытряхнув из них табак в свежий табак) (на письме Ольги Ивановны) 83
Симпатичный шалопай - да это почти господствующий тип у русских.
Я чувствую, что метафизически не связан с детьми, а только с "другом".
Разве с Таней...
И, следовательно, связь через рождение еще не вхлестывает в себя метафизику.
С детьми нет какой-то "связующей тайны". Я им нужен - но это эмпирия. На них (часто) любуюсь-и это тоже эмпирия. Нет загадки и нет боли, которые есть между мною и "другом". Oнa-то одна и образует метафизическую связь.
Если ока умрет-моя душа умрет. Все будет только волочиться. Пожалуй, писать буду (для денег, "ежедневное содержание"), но это все равно: меня не будет.
"Букет" исчезнет из вина, и останется одна вода. Вот "моя Варя".
Мамочка никогда не умела отличить клубов пара от дыма, и, войдя в горячее отделение бани, где я поддал себе на полок, вскрикивала со страхом: "Какой угар!.." Также она не умела отпереть никакого замка, если отпирание не заключалось в простом поворачивании ключа вправо. Когда я ей объяснил, что нужно писать "мн75" и вообще в дательном падеже-76, то она, не пытаясь вникнуть и разобраться, вообще везде предпочла писать 77. Когда я ей объяснил, что лучше везде писать е, то она уже не стала переучиваться и удержала старую привычку (т. е. везде 78).
Вообще она не могла вникнуть ни в какие хитрости и ни в какие глупости (мелочи): слушая их ухом, она не прилежала к ним умом.
Но она высмотрела детям все лучшие школы в Петербурге. Пошла к Штембергу (для Васи). Директор ей понравился. Но, выйдя на двор, во время роспуска учеников, она стала за ними наблюдать: и, придя, изложила мне, что "все хорошо, и директор, и порядок", но как-то "вульгарен будет состав товарищей". Пошла в школу Тенишевой - и сказала твердое-"туда". Девочкам выбрала гимназию Стоюниной, а нервной, падающей набок Тане, как и неукротимой Варваре, выбрала школу Левицкой. И действительно, для оттенков детей подошли именно эти оттенки школ; она их не угадала, а твердо выверила.
Вообще твердость суждения и поступка - в ней постоянны. Никакой каши и мямленья, нерешительности и колебания. И никогда "сразу", "с азарту", "вдруг". Самое колебание всегда продолжалось 2-3 дня, и она ужасно в них работала умом и всей натурой.
А замка не умела отпереть: ибо это и действительно ведь глупость Ибо замки ведь вообще должны запирать, и-только, т. е. все "направо", а что сверх сего-"от лукавого". И она "от лукавого" не понимала.
Однажды мне кой-что грозило, и я между речей сказал ей, что куплю револьвер. Вдруг к вечеру с пылающим лицом она входит в мою квартиру в доме Рогачевой. И, едва поцеловав, заговорила:
- Я сказала Тихону (брат, юрист)... Он сказал, что это Сибирем пахнет.
- Сибирью...
- Сибирем,-она поправила, равнодушная к форме и выговаривая, как восприняли ухо Она была занята мыслью о ссылке, я же-грамматикой.
Крепко схватив, я ее осыпал поцелуями. И до сих пор эта тревога за любимого человека у меня не разъединима с "Сибирем пахнет".
Она вся пылала, торопилась и запрещала (т. е. покупать револьвер). Да я и стрелять не умел.
Она вышла из 3-го класса гимназии. Именно- она все пачкала (замуслякивала) чернилами парту, заметив, что Иван Павлович (Леонов), говоря ученицам объяснения, опирается пальцами на стол (он был огромного роста и толстый). Тот все пачкался. Пожаловался. И поставили в поведении "4". Мамаша (Ал. Адр. Руднева), вообразив, что "4" в поведении девушки"-марает ее и намекает на "VII заповедь", оскорбилась и сказала:
"Не ходи больше. Я возьму тебя из гимназии. Они не смеют порочить девушку"84.
Хорошее - и у чужого хорошо. Худое - и у своего ребенка худо.
Встала в 11-ом часу. Отдых, 3 раза будили.
(начало вакации у учащихся детей) (сержусь)
У Кости Кудрявцева директор (Садоков) спросил на переэкзаменовке:
- Скажите, что вы знаете о кум?
Костя был толстомордый (особая лепка лица), волосы ежом, взгляд дерзкий и наглый. А душа нежная. Улыбнулся и отвечает:
- Ничего не знаю.
- Садитесь. Довольно. И поставил ему единицу.
Костя мне с отчаянием говорил (я ждал у дверей):
- Подлец он этакий: скажи он мне квум- и я бы ответил. О квум три страницы у Кремера (грамматика). Он, черт этакий, выговорил-кум! (есть право и так выговаривать, но им не пользуются). Я подумал: "Кум!-предлог с"; что же об нем отвечать, кроме того, что-"с творительным"? ...но это-до того "само собою разумеется", что я счел позорным отвечать для пятого класса.
Раза три в жизни я наблюдал (издали, не вблизи) или слышал рассказ о матерях, сводничающих своих замужних дочерей. Точно они бросают стадо к... на нее как с... Никогда не "прилаживают к одному", не стараются устроить "уют", хотя бы на почве измены.
Вся картина какого-то "поля" и "рысканья". Удивительно.
Еще поразительнее, что таких жен, все зная о них, глубоко любят их мужья. Плачут и любят. Любят до обожания. А жены, как и тещи, питают почти отвращение к несчастному мужу. Тут еще большая метафизика. Между прочим, такова была знаменитая Фаустина senior, жена Антонина Благочестивого. Она сходилась даже с простолюдинами68. А муж, когда она умерла, воздал ей божеские почести (divinatio) 69 и воздвиг ее имени, чести и благочестию - храм.
На монетах лицо ее-властительное, гордое. На темени она несет маленькую жемчужную корону (клубочком). По-видимому, хороша собой, во всяком случае, "видная". Лицо Антонина Пия - нежное, "задумчивое", отчетливо женственное. Он - родоначальник добродетели и философии. Я знавал двух славянофилов, испытавших эту судьбу. Комично, что один из них водил своего старшего сына (конечно, не от себя) смотреть памятник Минина и Пожарского и все объяснял ему "русскую историю".
(на представлении переводной пьесы на эту тему 70; пер. Е. А. Егорова)
Все это тянется как резинка и никакого индивидуального интереса. Только наблюдаешь общие законы (проститутки).
- Мы-мостовая. Каких же надписей ты на нас ищешь?
(о проституции; еду в Киев, Столыпина)
Несмотря на важность проституции, однако в каком-то отношении, мне не ясном,-они суть действительно "погибшие создания", как бы погаснувшие души. И суть действительно - "небытие"; "не существуют", а только кажется, что они "есть".
(вагон) (eду в Киев)
О девстве глубокое слово я слышал от А. С. Суворина и от А. В. Карташова.
Первый как-то сказал:
- Нет, я замечал, что когда девушка теряет девство (без замужества), то она теряет и все. Она делается дурною.
Конечно, он ни малейше не имел в виду обыч-Ч1.:х нравственных суждений и передал наблюдение, "что бывает", "что случается", "что дальше следует".
Карташов сказал, когда - в их же присутствии-я сказал о двух барышнях типа вечных девственниц (virgo aeterna):
- Ведь они никогда не выйдут замуж: непонятно, почему они или почему вообще такие не бросят свое девство кому попало,- и вообще все равно, кто возьмет?
У меня было философское об этом недоумение.
Он ответил:
- Они (он как бы запнулся, придумывая формулу) - питаются от своего девства. Да, оно не нарушено и, кажется, не нарушится. Но сказать, чтобы оно было им и не нужно, - нельзя: оно им не только нужно, но и необходимо. Они живут им, и именно - его целостью. Это - богатство, которое не тратится, но которое их обеспечивает. Обеспечивает что? Их душу, их талант (они были талантливы), их покой и свежесть.
- Есть девство - и они трудятся, выставляют работы (художницы), дружатся, знакомятся, читают, размышляют.
- Не будет девства - и все разрушится. Так что хотя они и призваны к девству, и никакой мужчина им не воспользуется, но это не обозначает, что их девственность есть ничто,- есть не существующая для мира вещь. Для "мира"-то оно не существует, хотя как их талант-и для мира существует; но как телесная нетронутость и целость - оно существует и для них самих.
Замечательно глубоко. Несколько месяцев перед этим я спросил одну из этих девушек, что бы она сделала с мужчиною, если бы он "с голоду" взял у нее то, что у нее лишнее (как мне казалось).
- Упекла бы в Сибирь.- ответила она твердо и по-мужски.
- И не пощадили бы?
- Не пощадила бы.
- Но ведь вам не нужно? (aeterna virgo).
Она промолчала71.
Рассуждение Карташова, так сказать, наполняет речами ее молчание. Она не успела только формулировать; но поступила бы по чувству ("засужу"), которое неодолимо и в котором правда.
Вот источник, по-видимому, непонятно-жестоких наказаний, присуждаемых насилователям.
"Кроме замужества - совокупление есть гибель. Обществу оно безвредно: но оно губит субъекта. лицо".
Тогда, конечно,- казнь! Как за убийство или ближайшее к убийству!!! Кроме особенных случаев, о которых длинна речь: но как раз именно в нашей цивилизации и приходится принимать во внимание эти "кроме"...
Кроме случая aeternae virginis (вечной девственности (лат.).), который чрезвычайно редок и сам себя отстаивает, во имя чего мы могли бы потребовать у девушки и всех вообще девушек сохранения их девства?
"Мы" здесь - государство, религия, нравственность, старая семья (родители, братья, "Валентин" [Фауст]).
Девушка всегда может ответить, или, при молчании,-она будет полна речей:
- Мотивируйте мне мое девство: и я его сохраню.
Но единственного мотива нет: замужества.
Нет замужества, рассыпается и девство!
Девство только и сохраняется для мужа; каждая девушка обязана его хранить-если непременно каждой девушке замужество обеспечено. Чем? кем? Statu quo (Существующим порядком (лат.).) общества, законом, религией, родителями. "Мне до этого дела нет, я в это не вмешиваюсь, я не законодательница,- может ответить девушка,-мне подай мужа. Вот это- я знаю, и-только это".
Девство есть вещь, которая есть (будет) муж.
А когда муж "будет или нет", "выйдет или нет", "чет-нечет" и "сколько лепестков у сирени", то и девство тоже "выйдет" или "нет", при "чете" выйдет, а если "нечет"-то не "выйдет"; и девушка просто выйдет за калитку и бросит его на-ветер: ибо "на-ветер" бросила целая цивилизация ее замужество.
Тут смычок и струна: струна поет ту арию, которую ведет смычок. Смычокзамужество, активная сторона, "хозяин всего дела". И если "хозяин" пьян или дурак, то пусть уж и не слезает с полатей, если у него "из-под полы" все девушки разбегутся.
Девство в наше время потенциально-свободно; и оно не сегодня-завтра станет реально-свободно. Девушки вырвутся и убегут. Убегут неодолимо с этими криками дочерей Лота: "Никого нет, кто вошел бы к нам по закону всей земли: напоим отца нашего, и зачнем от него детей-я, потом-ты"72.
Это сказала старшая и благоразумнейшая младшей, которой осталось только послушаться. От дев произошли два народа - моавитяне и аммалеткияне. Почему сразу случилось? Бог не хотел, с одной стороны, чтобы это повторялось: а решительные девушки повторили бы поступок свой, если бы остались пустыми, без зарождения. С другой стороны, однако, сохранив потомство их в веки и веки, до размножения в целый народ,- что далеко не с каждой беременной девушкой случается,-Бог тех библейских времен, и не знавший иной награды угодному Ему человеку, как умножение его потомства, тем самым явно показал, что таковое твердое, как у дочерей Лота, размножение, уверенное в себе размножение-гордое и смелое, не ползучее, а как бы "верхом на коне, в латах и шлеме" - Ему приятно. Да, и в самом деле, только оно обеспечивает расцвет земли и исполнение воли Божией.
(выпустил из коррект. "Уедин.")
..."дорого назначаете цену книгам". Но это преднамеренно: книга-не дешевка, не разврат, не пойло, которое заманивает "опустившегося человека". Не дева из цирка, которая соблазняет дешевизною.
Книгу нужно уважать: и первый этого знак- готовность дорого заплатить.
Затем, сказать ли: мои книги-лекарство, а лекарство вообще стоит дороже водки. И приготовление - сложнее, и вещества (душа, мозг) положены более ценные.
(в лесу на прогулке)
Ученых надо драть за уши... И мудрые из них это одобрят, а прочие, если и рассердятся, то на это нечего обращать внимания.
(на прогулке в лесу)
Удивительна все-таки непроницательность нашей критики... Я добр или, по крайней мере, совершенно не злобен. Даже лица, причинившие мне неисчерпаемое страдание и унижение,-Афонька и Тертий,- не возбуждают во мне собственно злобы, а только смешное и "не желаю смотреть". Но никогда не "играла мысль" о их страдании. Струве-ну, да, я хотел бы поколотить его, но добродушно, в спину. Господи, если бы мне "ударить" его, я расплакался бы и сказал: "Ударь меня вдвое". Таким образом, никогда месть мне не приходила на ум. Она приходила разве в отношении учреждений, государственности, Церкви. Но это- не лица, не душа.
Таким образом, самая суть моя есть доброта - самая обыкновенная, без "экивоков". Ничье страдание мне не рисовалось как мое наслаждение,- и в этом все дело, в этом суть "демонизма". Которого я совершенно лишен - до непредставления его и у кого-нибудь. Мне кажется, что это все выдумано, преимущественно дворянами, как Байрон,- и от молодости. "Были сказки о домовых, а потом выдумали занимательнее-демон".
Печальный и пр., и пр.
Между тем все статьи обо мне начинаются определениями: ".Демонизм в Р.". И ищут, ищут. Я читаю: просто-ничего не понимаю. "Это-не я". Впечатление до такой степени чужое, что даже странно, что пестрит моя фамилия. Пишут о "корове" и что она "прыгает", даже потихоньку "танцует", а главное-у нее "клыки" и "по ночам глаза светят зеленым блеском". Это ужасно странно и нелепо, и такое нелепое я выношу изо всего, что обо мне писали Мережковский, Волжский, Закржевский, Куклярский (только у Чуковского строк 8 индивидуильно-верных-о давлении крови, о температуре, о множестве сердец). С Ницше... никакого сходства! С Леонтьевым-никакого же личного (сход.). Я только люблю его. Но сходство и "люблю" - разное.
Я самый обыкновенный человек; позвольте полный титул: "Коллежский советник Василий Васильевич Розанов, пишущий сочинения".
Теперь, эти "сочинения"... Да, мне многое пришло на ум, чего раньше никому не приходило, в том числе и Ницше и Леонтьеву. По сложности и количеству мыслей (точек зрения, узора мысленной ткани) я считаю себя первым. Мне иногда кажется, что я понял всю историю так, как бы "держу ее в руке", как бы историю я сим сотворил,- с таким же чувством уроднения и полного постижения. Но сюда я выведен был своим "положением" ("друг" и история с ним), да и пришли лишь именно мысли, а это-не я сам. Я-добрый и малый (parvus): а если "мысли" действительно великие, то разве мальчик не "открывает солнце" и "звезд", всю "поднебесную", и что "яблоко падает" (открытие Ньютона), и даже труднейшее и глубочайшее-первую молитву. Вот я такой "мальчик с неутертым носом",-"все открывший". Это- мое положение, но не - я. От этого я считаю себя, что "в Боге"... У меня есть серьезная уверенность: Бог для того-то и подвел меня (точно взяв за руку) встретиться с другом, чтобы я безмерно наивным и добрым взглядом увидел "море зла и гибели", вообще-сокрытое "от премудрых земли", о чем не догадывались никогда.
Тогда я жил оставленный, брошенный-без моей вины. Обошел человек и сделал вред.
Вдруг я встречаю, при умирании третьего (товарищ), слезы... Я удивился... "Что такое слезы?" "Я никогда не плачу". "Не понимаю, не чувствую".
Я весь задеревенел в своей злобе, и оставленности, и мелких "картишках".
Плач-у гроба третьего-был для меня, что яблоко для Ньютона. "Так вот, можно жалеть, плакать"... Удивленный, пораженный (Ньютонов момент), я стал вникать, вслушиваться, смотреть.
Раз я стоял во Введенской церкви с Таней, которой было три года.
Службы не было, а церковь никогда не запиралась. Это - в Петербурге, на Петербургской стороне. Особенно-тихо, особенно-один. В церковь я любил заходить все с этой Таней, которая была худенькая и необыкновенно грациозна, мы же боялись у нее менингита, как у первого ребенка, и почти не считали, что "выживет". И вот тихо-тихо... Все прекрасно... Когда вдруг в эту тишину и мир капнула какая-то капля, точно голос прошептал:
"...Вы здесь-чужие. Зачем вы сюда пришли? К кому? Вас никто не ждал. И не думайте, что вы сделали что-то "так" и "что следует", придя "вдвоем" как "отец и дичка". Вы - "смутьяны", от вас "смута" ........
Когда я услышал этот голос, может быть, и свой собственный, но впервые эту мысль сказавший. без предварении и подготовки, как "внезапное", "вдруг", "откуда-то",-то я вышел из церкви, вдруг залившись сиянием и гордостью и как победитель. Победитель того, чего никто не побеждал,-даже того, кого никто не побеждал.
- Пойдем, Таня, отсюда...
- Пора домой?
- Да... домой пора73.
"Неужели же так и кончится его деятельная жизнь, посвященная всецело на благо человечества?"
"Ему не хотелось верить, что Провидение уготовило ему столь ужасный конец".
"Он вспомнил о Гарри Тэксоне, вспомнил много случаев, когда он освобождал от ужасной смерти этого многообещающего, дорогого ему юношу..."
("Графиня-Преступница")
Так предсмертно рассуждал Шерлок Холмс, вися в коптильне под потолком, среди окороков (туда его поднял на блоке, предварительно оглушив ударом резины, разбойник), и ожидая близкой минуты, когда будет впущен дым и он прокоптится наравне с этими окороками.
Мне кажется. Шерл. Хол.-то же, что "Страшные приключения Амадиса Гальского", которыми зачитывался, по свидетельству Сервантеса, герой Ламанчский,-и которыми без сомнения потихоньку наслаждался и сам Сервантес. Дело в том, что неизвестный составитель книжек о Холмсе (в 48 стр., 7 к. книжка)74,-вероятно, исключенный за неуспешность и шалости гимназист V-VI-го класса,-найдя такое успешное приложение своих сил, серьезно раскаялся в своих гимназических пороках и написал книжки свои везде с этим пафосом к добродетели и истинным отвращением к преступлению. Книжки его везде нравственны, не циничны и решительно добропорядочнее множества якобы "литературно-политических" газет и беллетристики.
Есть страшно интересные и милые подробности. В одной книжке идет речь о "первом в Италии воре". Автор принес, очевидно, рукопись издателю:
но издатель, найдя, что "Король воров"-незаманчиво и неинтересно для сбыта, зачеркнул это заглавие и надписал свое (издательское): "Королева воров". Я читаю-читаю и жду, когда же выступит королева воров? Оказывается, во всей книжке- се нет: рассказывается только о джентльмене-воре 75.
Есть еще трогательные места, показывающие дух книжек:
"На мгновение забыл все на свете Шерлок Холмс ввиду такого опасного положения своего возлюбленного ученика. Он поднял Гарри и понес его на террасу, но окно, ведущее в комнаты, оказалось уже закрытым. .......
- А кто этот раненый молодой человек?
- Это честный, добрый молодой человек, на вас не похожий, милорд".
("Только одна капля чернил") Еще, в конце:
"- И вы действительно счастливы и довольны своим призванием?
- Так счастлив, так доволен, как только может быть человек. Раскрыть истину, охранять закон и права - великое дело, великое призвание.
- Пью за ваше здоровье .. Вы утешитель несчастных, заступник обиженных, страх и гроза преступников"
("Одна капля чернил", конец)
Читая, я всматривался мысленно в отношения Шерлока и Гарри - с точки зрения "людей лунного света"76: нельзя не заметить, что, как их представил автор, они-не замечая того сами-оба влюблены один в другого: Гарри в Холмса-как в старшего по летам своего мужа, благоговея к его уму, энергии, опытности, зрелости. Он везде бежит около Холмса, как около могучего быка молодая телушечка, с абсолютным доверием, с абсолютной влюбленностью. Холмс же смотрит на него как возлюбленного сына-с оттенком, когда "сын-юноша" очень похож на девушку. Обоих их нельзя представить себе женатыми: и Гарри, в сущности,-урнинг, и Холмс-вполне урнинг:
К. земным утехам нет участья,
И взор в грядущее глядит77.
Удовольствие, вкусная еда, роскошь в одежде - им чужда. Незаметно они суть "монахи хорошего поведения" и имеют один пафос-истребить с лица земли преступников. Это-Тезей, "очищающий дорогу между Аргосом и Афинами от разбойников" и освобождающий человечество от страха, злодеев и преступлений78. Замечательно, что проступки, с которыми борются Шерлок и Гарри,- исключительно отвратительны. Это не проступки нужды или положения, а проступки действительного злодейства в душе, совершаемые виконтами, лордами-наследниками, учеными-медиками, богачами или извращенными женщинами. Везде лежит вкус к злодейству, с которым борется вкус к добродетели юноши и мужа, рыцаря и оруженосца. Когда я начал "от скуки" читать их,- я был решительно взволнован. И впервые вырисовалось в моем уме человеческое
crimen (преступление (лат.)).
Оно - есть, есть, есть!!!..
Есть как особое и самостоятельное начало мира, как первая буква особого алфавита, на котором не написаны "наши книги"; а его, этого преступного мира, книги все написаны "вовсе не на нашем языке".
И, помню, я ходил и все думал: Crimen! сrimen! crimen!
"Никогда на ум не приходило"...
И мне представился гуд впервые как что-то необходимое и важное. Раньше я думал, что это "рядятся" люди в цепи и прочее, и делают какие-то пустяки, не похожие на дела других людей, и что все это интересно наблюдать единственно в смысле профессий человеческих.
Нет.
Вижу, что - нужно.
Дело.
Только у человека: цветет, а завязаться плоду не дают.
("сформировывается" девушки в 13-14 лет, а "супружество" отложено до 20-ти лет и далее)
...да Элевзинские таинства 79 совершаются и теперь. Только когда их совершают люди, они уже не знают теперь, что это-таинства.
...да ведь совершенно же ясно, что социал-демократия никому решительно не нужна, кроме Департамента государственной полиции.
Без нее-у Департамента работы нет, как нет удочки и лова без "наживки". Социал-демократия как доктрина-есть "наживка" на крючке. И Департамент ловит "живность" этой приманкой.
С этой точки зрения,- а в верности ее нельзя сомневаться,-"Отечественные Записки", "Русское Богатство", "Дело", Михайловский, Щедрин-были в "неводе" правительства и служили наиболее ядовитому его департаменту. Все совершилось "обходом", и Щедрин-Михайловский со-работали III-му отделению.
Но вышло "уж чересчур". Неосторожно "наживку" до того развели, что она прорвала сеть и грозит съесть самого рыбака. "Вся Россия-социал-демократична".
Понятно, для чего существует "Русское Богатство". Какой же томящийся питомец учтельской семинарии, как и сельский учитель "с светлой головой", не напишет "письмо-души-Тряпичкина" нашему славному Пешехонову или самому великому Короленке. И чем ловить там, по губерниям, следить там по губерниям,-легче "прочитать на свет" письма, приходящие к 3-4-10 "левым сотрудникам известного журнала". "Весь улов" и очутится "тут".
Понятно. Математика. Но "переборщили", не заметив, что вся Россия поглупела, опошлела, когда 1/2 века III-ье отделение "оказывало могущественное покровительство" всем этим дурачкам, служившим ему при блаженной уверенности, что они служат солидарной с ними общечеловеческой социал-демократии.
Департамент сделал революцию бессильной. Но он сам обессилел, революционизировав всю Россию.
Каша и русская "неразбериха". Где "тонко" - там и "рвется".
Но вот объяснение, почему славянофильские журналы один за другим запрещались; запрещались журналы Достоевского. И только какая-то "невидимая могущественная рука" охраняла целый ряд анти-правительственных социал-демократических журналов. Почему Благосветов с "Делом" не был гоним, а Аксаков с "Парусом" и "Днем" - гоним был 80.
Пожалуй, и я попал: Куприн, описывая "вовсю" публ. д-"прошел"81, а Розанов, заплакавший от страха могилы ("Уед."),-был обвинен в порнографии.
- Пора,-сказала мамаша.
И мы вышли в городской сад. На мне был черный сюртук и летнее пальто. Она в белом платье и сверху что-то. В начале июня. Экзамены кончились, и на душе никакой заботы. Будущее светло.
Солнце было жаркое. Мы прогуливались но главной аллее, и уже сделали два тура, когда в "боковушке" Ивана Павловича отворилось окно, и, почти закрывая "зычной фигурой" все окно, он показался в нем. Он смеялся и кивнул.
Через минуту он был с нами. Весь огромный, веселый.
- И венцы, Иван Павлович?
- Конечно. Мы сделали тур.
- Ну, пойдемте же.
И за ним мы вошли во двор. Он подошел к сторожке.
- Такой-то такой-то (имя и отчество), давайте-ка ключи от церкви.
Старичок подал огромный ключ, как "от крепости" (видал в соборах: "ключ от крепости такой-то, взятой русскими войсками").
- Пойдемте, я вам все покажу.
Растворилась со звуком тяжелая дверь. Я "что-то стоял"... И, затворив дверь, он звучно се запер. "Крепко". Лицо в улыбке, боязни-хоть бы тень Повернулись оба к лестнице.
Стоит моя Варя на коленях... Как войти по лесенке,-ступеней 6,-то сейчас на стене образ; увидав его,-"как осененная", Варя бросилась на колени и что-то горячо, пламенно шептала.
Я "ничего". Тоже перекрестился.
Вошли.
............ 82
Самолюбие и злоба-из этого смешана вся революция. Если попадаются исключения, то это такая редкость (Мельшин, Анненский).
(на поданной почтовой квитанции)
Сила евреев в их липкости. Пальцы их-точно с клеем. "И не оторвешь".
(засыпая)
Все к ним прилипает, и они ко всему прилипают. "Нация с клеем".
(утром завтра)
...окурочки-то все-таки вытряхиваю. Не всегда, но если с 1/2-папиросы не докурено. Даже и меньше. "Надо утилизировать" (вторично употребить остатки табаку).
А вырабатываю 12000 в год и, конечно, не нуждаюсь в этом. Отчего?
Старая неопрятность рук (детство)... и даже, пожалуй, по сладкой памяти ребяческих лет.
Отчего я так люблю свое детство? Свое измученное и опозоренное детство.
(перебрив в пепельнице окурки и вытряхнув из них табак в свежий табак) (на письме Ольги Ивановны) 83
Симпатичный шалопай - да это почти господствующий тип у русских.
Я чувствую, что метафизически не связан с детьми, а только с "другом".
Разве с Таней...
И, следовательно, связь через рождение еще не вхлестывает в себя метафизику.
С детьми нет какой-то "связующей тайны". Я им нужен - но это эмпирия. На них (часто) любуюсь-и это тоже эмпирия. Нет загадки и нет боли, которые есть между мною и "другом". Oнa-то одна и образует метафизическую связь.
Если ока умрет-моя душа умрет. Все будет только волочиться. Пожалуй, писать буду (для денег, "ежедневное содержание"), но это все равно: меня не будет.
"Букет" исчезнет из вина, и останется одна вода. Вот "моя Варя".
Мамочка никогда не умела отличить клубов пара от дыма, и, войдя в горячее отделение бани, где я поддал себе на полок, вскрикивала со страхом: "Какой угар!.." Также она не умела отпереть никакого замка, если отпирание не заключалось в простом поворачивании ключа вправо. Когда я ей объяснил, что нужно писать "мн75" и вообще в дательном падеже-76, то она, не пытаясь вникнуть и разобраться, вообще везде предпочла писать 77. Когда я ей объяснил, что лучше везде писать е, то она уже не стала переучиваться и удержала старую привычку (т. е. везде 78).
Вообще она не могла вникнуть ни в какие хитрости и ни в какие глупости (мелочи): слушая их ухом, она не прилежала к ним умом.
Но она высмотрела детям все лучшие школы в Петербурге. Пошла к Штембергу (для Васи). Директор ей понравился. Но, выйдя на двор, во время роспуска учеников, она стала за ними наблюдать: и, придя, изложила мне, что "все хорошо, и директор, и порядок", но как-то "вульгарен будет состав товарищей". Пошла в школу Тенишевой - и сказала твердое-"туда". Девочкам выбрала гимназию Стоюниной, а нервной, падающей набок Тане, как и неукротимой Варваре, выбрала школу Левицкой. И действительно, для оттенков детей подошли именно эти оттенки школ; она их не угадала, а твердо выверила.
Вообще твердость суждения и поступка - в ней постоянны. Никакой каши и мямленья, нерешительности и колебания. И никогда "сразу", "с азарту", "вдруг". Самое колебание всегда продолжалось 2-3 дня, и она ужасно в них работала умом и всей натурой.
А замка не умела отпереть: ибо это и действительно ведь глупость Ибо замки ведь вообще должны запирать, и-только, т. е. все "направо", а что сверх сего-"от лукавого". И она "от лукавого" не понимала.
Однажды мне кой-что грозило, и я между речей сказал ей, что куплю револьвер. Вдруг к вечеру с пылающим лицом она входит в мою квартиру в доме Рогачевой. И, едва поцеловав, заговорила:
- Я сказала Тихону (брат, юрист)... Он сказал, что это Сибирем пахнет.
- Сибирью...
- Сибирем,-она поправила, равнодушная к форме и выговаривая, как восприняли ухо Она была занята мыслью о ссылке, я же-грамматикой.
Крепко схватив, я ее осыпал поцелуями. И до сих пор эта тревога за любимого человека у меня не разъединима с "Сибирем пахнет".
Она вся пылала, торопилась и запрещала (т. е. покупать револьвер). Да я и стрелять не умел.
Она вышла из 3-го класса гимназии. Именно- она все пачкала (замуслякивала) чернилами парту, заметив, что Иван Павлович (Леонов), говоря ученицам объяснения, опирается пальцами на стол (он был огромного роста и толстый). Тот все пачкался. Пожаловался. И поставили в поведении "4". Мамаша (Ал. Адр. Руднева), вообразив, что "4" в поведении девушки"-марает ее и намекает на "VII заповедь", оскорбилась и сказала:
"Не ходи больше. Я возьму тебя из гимназии. Они не смеют порочить девушку"84.
Хорошее - и у чужого хорошо. Худое - и у своего ребенка худо.
Встала в 11-ом часу. Отдых, 3 раза будили.
(начало вакации у учащихся детей) (сержусь)
У Кости Кудрявцева директор (Садоков) спросил на переэкзаменовке:
- Скажите, что вы знаете о кум?
Костя был толстомордый (особая лепка лица), волосы ежом, взгляд дерзкий и наглый. А душа нежная. Улыбнулся и отвечает:
- Ничего не знаю.
- Садитесь. Довольно. И поставил ему единицу.
Костя мне с отчаянием говорил (я ждал у дверей):
- Подлец он этакий: скажи он мне квум- и я бы ответил. О квум три страницы у Кремера (грамматика). Он, черт этакий, выговорил-кум! (есть право и так выговаривать, но им не пользуются). Я подумал: "Кум!-предлог с"; что же об нем отвечать, кроме того, что-"с творительным"? ...но это-до того "само собою разумеется", что я счел позорным отвечать для пятого класса.