Страница:
А как мы должны рассматривать то обстоятельство, что в языках ряда стран Азии, Европы, Африки и Америки используется множество слов тюркско-азербайджанского происхождения, как должны относиться к тому, что тюркизмы распространены на такой огромной территории? Наверно это и есть география слова!
Вспомним названия Курильских островов, расположенных за тысячи километров от Азербайджана: Кунашир (кунашыр - гюн-ашыр день переваливает, перевал дня), Итуруп (лает собака), У р у п...
* * *
Я перелистываю свои старые тетради...
"Тюркская раса - нация - армия на землях Азии. Миллионам тюрков, содержащих лошадей, проводящих жизнь в седле, умирающих в седле, некогда долго разговаривать".
В этих словах, описывающих психологию народа, жившего много-много лет тому назад, ощущается что-то родное, близкое, понятное. За этими фразами оживает целая жизнь, ее ритм, ее звуки, я слышу приказы, зов людей, крики, передвижения: Приди! Уйди! Возьми! Бей! Поднимайся! Возвысся! Держи! Строй! Говори! Открой! В этих словах, которые впервые произносит ребенок, чувствуешь силу и мощь народа!
* * *
До какого бы слова я не дотронулся, открываются двери в прошлое, в дороги, которые мы прошли, в духовный и нравственный наш мир. Открывается дверь и трудно удержаться, чтобы не заглянуть в нее и разглядеть, что стоит за обычным словом.
* * *
Слово турок-тюрок встречается в китайских, иранских, еврейских источниках, начиная с тринадцатого века до нашей эры и несмотря на многие наслоения, несмотря на множество этнических изменений, происшедших с тех пор, собственно говорит о той же нации.
Китайцы называли их "тик" (в их языке нет звука "р").
Из племени Тик происходили гуннский хаган Мете и его дед Теоман (Думан). В одном письме, которое Мете написал китайскому императору, он пишет о том, что покорил двадцать шесть стран, в которых живут тюркские племена. (Это напоминает двадцать четыре колена племен огузов).
* * *
Анар высказывает свое отношение к тем, кто видит близость между Деде Коркутом и визирем Огуз хана Улуг Туруг-Тонугом, справедливо пишет, что слово улуг-туруг впоследствии стало использоваться не как собственное имя, а в значении аксакала, белобородого мудреца, и приводит в пример пословицу, записанную Дицем.
Когда я читал эту часть "Мира Деде Коркута" Анара, я вспомнил, что в наших местах и сегодня живут выражения типа "тому, кто не знает свой улуг-туруг, нельзя давать девушку в жены", "пусть придет его улуг-туруг", т.е. речь идет о близких значениях. Связь с Деде Коркутом можно увидеть и в названии мест нашего районе (например, село Арус).
* * *
Каждый раз, когда я смотрю на карту, я не перестаю удивляться. Сколько близкого и понятного в названиях мест от Тихого океана до Балкан. Да и вообще в Азербайджане мало можно найти названий местностей, рек, озер, двойников названий которых не встретишь на Северном Кавказе, в бассейне рек Волги и Урала, в Казахстане и Средней Азии, Алтайских горах, в Сибири, Монголии и Северном Китае, наконец, в Турции, Болгарии, Югославии, странах Ближнего Востока. Эта параллельность или идентичность названий проливает свет на многие темные страницы истории.
* * *
Множество споров вокруг Кавказской Албании и ее основного населения. Но когда узнаешь, что существовели тюркоязычные племена, носящие название албан, многое становится ясным. Понимаешь, что среди тюрко-язычных племен, с древности проживающих на территории от Тифлиса до Каспия, в Кура-Араксинской низменности именно албанцы составляли большинство и именно они создали свое государство.
... Г о ш к а р. Название одного из древних кыпчакских племен. В Казахстане, в Узбекистане есть название гор, которые называются Гошкар, Кочкар, происходят они от названия горного козла.
... Г я н д ж а. В окрестностях Нальчика, где издревле живут балкары и карачаевцы, а также в Казахстане, есть озера и реки под названием Гянджа. Одна из рек Дагестана до прошлого века называлась Гянджачай. Махмуд Гашкарли считал гянджевиков принадлежащими народу кыпчаков.
В Азербайджане есть несколько сел, под названием Гянджа, Гянджали (например в Хачмасе) и трудно представить себе, что это переселенцы из Гянджи. Скорее всего они происходят от гянджаков.
... Многое говорят уму и сердцу странные названия многих наших сел: Деде Гюнеш, Дунай, Джагатай, Хазарли, Текле, Атабек, Байандур, Балакангарли, Чалдыран, Бейдилли, Байат, Каракоюнлу, Карадаглы, Гарачы, Курган, Гаджар, Ходжа, Чуваш, Джалайыр, Тангыт Устаджалы (устаджпы), Шыхлар, Ширванлы, Халадж, Софи и т. д. В этих названиях живет историческая память сотен, тысяч лет. Но самое интересное, что эти названия рассеяны по всей территории Азербайджана. Например, услышав название Кенгерли, мы ищем его в Нахичевани, но оказывается одно такое село находится в Мирбашире, другое в Кюрдамире (Бала Кенгерли). И слово Казах встречается не только в Казахском районе, но и в Нефтечале, Дашкесане, Барде, Касум-Исмайлове и других местах.
... Селения Карадаглы - распространены в Агдамском, Хачмасском, Бардинском, Касум-Исмайловском, Бейлаганском, Мирбаширском, Мартунинском (Аг дере), Шекинском, Уджарском, Физулинском и других районах.
Селения, в названиях которых есть слово Мугань, распространены на территории от Тифлиса до Нахичевани, от Закатал до Каспия.
Есть сведения о том, что племена Кошка, Кашкай, участвовавшие в этногенезе нашего народа, жили в Малой Азии в середине второго тысячелетия до нашей эры.
... Согласно мифическим родословным отцом ханов Татар и Монгол был Алынджа. Если мы вспомним, что эта родословная говорит о Ное, а Ной в свою очередь связан с Нахичеванью и горой Агры, возникает странная глубинная связь, позволяющая по-новому трактовать название крепости Алинджа.
... Мы недостаточно знаем историю тюркских языков. Поэтому возникают приблизительные, предположительные этимологии, искусственные, ошибочные интерпретации.
Например, сколько различных транскрипций названий имени Деде Коркута; то связывают его со словами о д (огонь) и г ё р (могила), то со словом г о р х у т (напугай). Но ведь если исходить из самых древних, самых глубоких пластов тюркских языков, то мы увидим, что восходит оно к слову гергут, гергит, которые означают "указывающего", "направляющего" и весь дух памятника, сам смысл фигуры мудрого старца Деде Коркута, подтверждает такое понимание. Ведь в самом деле Коркут был наставником народа-племени.
... Есть много объяснений и слова Аран. На древне-тюркском одно из его значений - стадо, табун, стойло, стойбище. И это значение очень близко к реальному значению этого названия.
... В этом смысле любопытна топонимика моей малой Родины, Ярдымлов. Многие названия этого района - древнетюркские и восходят к периоду до нашей эры.
Г. Гейбуллаев слово Ярдымлы связывает с названием эртим, одним из колен племен печенегов. Прежде всего хочется сказать, что слово Яртым по-древнетюркски означает часть народа, колено племен. Слово эртим в свою очередь заставляет вспомнить такие слова как Эртем, эрдем, эрдемли (богатырь). В Ярдымлах есть села, с чисто азербайджанским названием: Чай узу, Даг узу, Дашкенд, Гарагайа, Велиханлы, Астанлы, Чанахбулаг, Шыхлар, Йолоджаг, Гёльйери и другие. Название же других сел трудно поддаются объяснению и по-видимому, восходят к доогузской эпохе. Любопытно, что и эти названия находят объяснение на древнетюркском. Скажем, названия сел Авун, Аваш, Авараг, Арвана происходят от слов с корнем ав, ар. В очень древних пластах нашего языка ав, авале - означает собрание, объединение, множество.
В письменном тексте, относящемся к эпохе много раньше XII века можно прочесть следующие строки:
Гюляр уз, ишыг сёз иле хам тавар
Бош, азад кишилер бу учке авар
Что означает:
Улыбающееся лицо, светлое слово и подарок
Свободные мужи собираются на эти три предмета
Авун (овун) - и сегодня употребляется в значении успокойся, отдохни.
А в а - название одного из племен огузов.
Арвана - один из видов верблюда.
Арва - создавать, говорить, проклинать, гневаться.
Например: "гам арваш арвады" (шаман проклял).
Как видим, эти слова нашего древнего языка, сохранившиеся до сих пор.
КАРАВАН ПЕЧАЛИ
Медленно бреду я, примкнув к каравану печали... Оказывается жажда жизни, воинственная природа, оптимистический настрой, ничто не в состоянии преградить дорогу печали...
Уже тысячи лет у народа моего есть неизменный спутник в дороге - горе и скорбь. Они не исчезают, когда как молния, сверкая от горизонта к горизонту, мчит он на своих быстрокрылых конях, не исчезают в блеске стремительных сабель, низвергающихся на спины врагов, не исчезают в его горделивой осанке, когда он походит на одинокий чинар, вонзившийся в клочок своей земли и возвышающийся надо всем, они вечно сопровождают его, всякий раз в глубине его глаз прячется печаль. Глаза эти впитали в себя скорбь от потери миллионов и миллионов близких... (смеясь, играючи преодолевает он спуски и подъемы тяжелейшей дороги, те прерывает свою песню, но в каждом звуке этой песни, в каждом ее переливе, слышатся невидимые миру слезы).
Боже мой, можно ли с такой щедростью даваться печали?!
"Рады мы, что печаль стала нашей возлюбленной".
"Как прекрасна, как притягательна твоя вечная печаль,
любимая!"
(Низами Гянджеви).
Народ мой, который радуется вечности печали и говорит ей "добро пожаловать!" Я преклоняюсь перед твоим духом!
Этот дух сделал Мухаммеда Физули самым великим певцом печали на Востоке:
"В душе моей сотни скрытых горестей осталось.
любимая, прощай!
Гора печали переехала от ворот твоих, уехал я,
эй джан, прощай!"
"Эй, Физули, судьба на тебе остановила свой взор.
Горечь разлуки всю, что имеет, отдала тебе",
В чем причина того, что миру он являлся как "горе печали", почему его слова выводило на бумаге "перо печали", почему на его плечи взвалила судьба всю горесть разлуки, почему "благоустраивал он страну печали", почему "от вздохов его содрогался сам рок", в чем причина его сотрясающих мир воплей.
Из глубины в сотни лет слышатся ответы наших великих художников слова.
"В чем причина?"
"В жизни моей много узлов, жизнь коротка, узлов же множество
Не поймешь - развяжутся эти узлы, или нет..."
В короткой жизни не суметь распутать сложные узлы, и даже не знать, сможешь ли распутать их!
"Рок криво раскидывает свои четки
Нарушает правила игры жизни".
А эта жалоба на порядок, сложившийся в мире, на непреодолимую поступь рока! Эти взгляды великого Низами, стали одними из главных направлений нашей поэзии.
У несокрушимого Насими, готового на все, даже на смерть во имя своих идей, непоколебимого в своей убежденности, в том, что он частица бога, что человек равен самому богу, и в его душе, в его стихах как легкий утренний ветер, как легкая пелена тумана, ощущается дымка печали и они не исчезают в самых страстных его проповедях.
Корни своей печали, ее общественный смысл Насими видел в том, что личный интерес стал превосходит общественное чувство, стал довлеть над "мы". Красоту жизни он видел в единстве.
"Куда "мы" выше, чем "я", знай
Ровно течет родник жизни".
Физули также тоскует о бедах человечества, его огорчает духовный крах человека:
"Разрушилось сокровище мира, не остался человек
Благоустроено место зла, но обитает там честь людская".
Внешне кажущийся одним из самых счастливых людей на земле, объединивший земли Азербайджана, возвысивший родной язык до ранга государственного языка, одерживавший победу за победой, сохранивший во всех своих поступках юношескую дерзость, ставший в глазах народа властителем духа своего времени, явившемуся миру в качестве имама (апостола Магомета), которого почитали как святого - Хатаи, один из самых выдающихся, самых известных полководцев своего времени, - в своих стихах не мог скрыть глубокой печали.
Меч и перо. Когда говоришь о Хатаи, невольно думаешь о том, что меч и перо всегда были у нас неразлучны, всегда были соратниками по борьбе.
Носители короны, владеющие престолом, всегда с завистью относились к мастерам пера.
Правители приходили к ногам поэтов.
Полководцы, чтобы освободиться от переполнявших их чувств, сразу после боя искали листок бумаги, их руки, привыкшие к тяжелым мечам, тянулись к обломку карандаша - надо было выразить свои чувства, запечатлеть их на бумаге, освободиться от них.
И Джаваншах Хагиги, и Шах Исмаил Хатаи, и Кероглу, и Гази Бурханаддин, выражали пером то, что не могли выразить мечом.
Перед самыми тяжелыми битвами Хатаи слушал народные напевы в исполнении тридцати ашугов.
На протяжении всей своей истории наши полководцы держали в одной руке меч, а в другой перо, книгу.
Слово, книга всегда были священными для азербайджанского народа.
"Клянусь книгой". Так звучала и звучит одна из самых великих клятв азербайджанцев.
Может быть поэтому не останавливалась ни на миг наша "мельница печали", все крутились и крутились ее жернова: только-только намеревались мы взять в руки перо и бумагу, как жизнь заставляла взять в руки меч. Сколько раз случалось в истории - мы призывали к миру, добрососедству, дружбе, а предательский нож вонзался нам в спину. И перо останавливалось, замирало в наших руках.
Великий азербайджанский философ и математик, основатель Марагинской обсерватории Насреддин Туси делил общество на четыре класса и эти четыре класса уподоблял четырем элементам природы.
Первый: Люди пера (интеллигенция) - "вода", "Их существованием определяется крепость мира и прочность религий".
Второй: Люди меча - "огонь". "Их существованием определяется порядок в мире".
Третий. Люди торговли - "воздух". "Без их помощи невозможно обеспечить быт людей и их снабжение".
Четвертый. Люди ремесла (пахари, скотоводы) - "земля". "Без их труда невозможна жизнь человека".
Однако я не могу согласиться с тем, чтобы быть только "водой". В душе моей неразлучно соединены и "вода" и "огонь".
Трагедия веры. Кровавые страницы нашей истории часто написаны нашими собственными руками.
Мужественные, чистые, сердцем, не знающие хитрости, простодушные как дети, способны поверить даже врагу. Мы гордились славной смертью, на протяжении всей своей жизни мы будто жаждали подобной смерти. Порой одно неосторожно оброненное слово, одна фраза, приводили нас к краю пропасти. Сколько раз мы наталкивались на предательство, на продажность, сколько раз терпели мы поражение. Но самое удивительное, то, что и пройдя через эти испытания, через эти бедствия, мы не отступали от своей веры.
Тысячелетнее соседство и история взаимоотношений наших предков с китайским и иранским императорами говорят о множестве фактов доверчивости к слову врага и столько же разочарований, когда враг проявлял коварство и предательство, когда данным словом заманивал как в ловушку.
Сладкоречивость и красивые обещания китайских хаганов проглотили на Востоке множество турок.
Алл Эр Тунга и Бабек поверили Кей Хосровам и Сахл ибн Сумбатам, - еще недавно лучшие представители нации столь же безоглядно верили в Сталина. Верили, хотя это порой наносило урон нашему единству, нашей земле, нашему имени, нашему алфавиту, нашей истории, хотя это уносило лучших наших людей! Убеждая - заманивали нас, но мы продолжали верить.
"Бремя понимать" (Анар). И еще в нас живет боль от понимания. Мы несем тяжкое бремя понимания того, что мир преходящ, что судьба чаще всего не благосклонна, протянешь в надежде руки и она отрубит ее, ухватишься за кого-нибудь, но тебя резко оттолкнут, осветивший тебе дорогу сам может потушить свет - мы несем это бремя и все тяжелее и тяжелее нагружается наш караван печали.
... Я шагаю, присоединившись к каравану печали. Я слышу как в такт звону колокольчика впереди бьются сердца наших старцев.
Сколько горя испытал мой народ! Все наши гении, кажется, впитали вселенскую печаль с молоком матери.
Сад увял, печальный вид.
Бор весь иглами увит.
Вся душа - как решето,
Впору пчелам соты вить.
Можно ли больнее сказать об истерзанной, разбитой душе!
Горе мне.
Сеял радость, горе мне.
Горе выросло горой,
Застонало: "Горе мне!"
Стон и крик,
Кто увидел благо в них?
Сеял грусть - пожал разлуку.
Сто стогов скорбей моих...
Нет отрад,
Вперемешку мед и яд,
Я запряг в соху печали.
За бедой беда подряд...
"Поэты печали", подобные Фиэули, выросли на этой ниве народной поэзии...
Если извлечь "проекцию" печали из нашей литературы - мы получим выхолощенную, обескровленную картину. Поэзия печали противостояла насилию, нашей расколотости, разобщенности, различным формам гнета - на этой гражданской печали замешено творчество Закира, М. Ф. Ахундова, Г. Зардаби, Сабира, Джалила Мамедкулизаде, Кади, Узеира Гаджибекова, Гусейна Джа-вида...
И корни их печали в том, что как говорил великий Вагиф - все в этом мире криво и косо, что истина растоптана, высокие духом под ногами, а глупцы на самом верху.
Начиная с первой половины XIX столетия боль за Родину перевешивает другие боли - мировая, вселенская печаль обретает конкретный адрес. Раздробленная, униженная, колонизированная Родина стала "обителью печали" и ни один гражданин, ни один человек, в котором есть хоть капля национального чувства, не мог не кричать, не мог не искать выхода, не мог не призывать к освобождению нации от этих оскорблений, от этих лживых "ярлыков".
Порой все мерзости истории, все гнусности времени приписывались самому народу и многие из тех, кто видел народ в таком состоянии, забитости и униженности, не могли разобраться в истинных причинах такого положения. Они не могли понять, неужели это та самая нация, которая была известна на Востоке своей силой, мощью, героическим духом, неужели это та славная нация: политический аппарат день и ночь без устали внушал всем, что мы "мелки, ничтожны, что у нас рабская психология, что бескультурны, что у нас нет ни прошлого, ни будущего, что мы ни на что не способны; нам со стороны привносят разум, выход из тупика, только другие сделают нас людьми..."
Мировая печаль, гражданская печаль, личная печаль - так тесно переплелись, что их не отделить друг от друга.
Как проникли в дух народа ложь, обман, взяточничество, как происходило это намеренное обескровливание народа? Эти изменения, эти метаморфозы народ впервые видел, посмотрев на себя в зеркале газеты "Экинчи". Это зеркало, как и многие другие, в последующем стало рождать в нас чувство протеста, народ не мог смириться с нравственным растлением, с духовным подавлением, в нем все больше и больше росло чувство недовольства и это недовольство разрешалось в атмосфере революционных эпох.
Караван печали...
У каждого народа есть гражданские песни и песни; повествующие о хороших и плохих днях прошлого, эти песни, передаваясь от человека к человеку, способствуют единению нации. Однако, если посмотреть на наши песни, то придешь в удивление, боже, кто и для чего их придумал. Большинство из них поют невежды, они лишены смысла. Например:
Воробей сел на шесток,
Что длинна так ночь дружок?
Где пропал ты, петушок,
Милый, черноглазый мой.
"... Братья мои, не по причине ли бескультурье, бесхлебья на нашей прекрасней родине народ пускается бродить по свету, и гибнет, как мухи, отторженный от своей семьи, своей нации, своей веры!"
(Гасанбек Зардаби).
* * *
Kто же веками затыкал нам рот! Кто оторвал нас от родного языка! Кто последовательно разрушал наши национальные чувства! (...) кто заставил священную историю изучать на иностранном языке! Кто отнял у тебя все права и сделал своим рабом! Мы или кто-то другой!
... Вы изнутри знали об этих бедах, видели, что погибает ваш язык и ваша религия, но когда народ ваш задыхался в темноте, вы занимались только удовлетворением собственных желаний...".
..."Не зная языка нации трудно понять его беды".
..."Если у какой-либо нации не будет определенного пути, определенной цели, будущее этой нации будет подвержено сильнейшим бурям, разве не так! От кого ждать правильного пути, чистой, здоровой, твердой веры!"
(Нариман Нариманов).
"Клянусь, что одна из причин того, что наша нация так отстала, являются сами эти слова "нация отстала", которые надоело слышать каждый день... В действительности эти люди не разбираются в том, что значит отставать или идти вперед и у подобных людей не бывает веры, идеалов и хотя они талдычат о свободе и справедливости, но в сущности не понимают о чем идет речь и во всех своих поступках действуют наоборот... Я объявляю народу, что надо стараться быть как можно дальше от подобных людей и когда они вновь повторяют, "нация отстала" - не слушать их".
"Телеграф. Петербург. В клубе интеллигентов один из членов клуба в продолжение двух часов сделал выигрыш 23 тысячи 894 рубля и ночным поездом отправился в Америку. Тот, кто проиграл эти деньги, сначала хотел застрелиться, но потом раздумал". "И статья". Ну и бестолковы наши мусульмане! Честное слово, со стыда перед русскими, хоть сквозь землю провались!
Бывают случаи, выходишь на гулянье и видишь, навстречу человек понесся, голова острижена, борода красная, руки покрашены хной, я шарканье башмаков слышно за версту".
(Узеир Гаджибеков).
* * *
В голосах бытия бесконечный содом предстает.
Человек человеку собрат, но врагом предстает.
На угодьях кровавой земли он стрелком предстает.
Всюду рознь и вражда, милосердие сном предстает.
Этот мир искони мне в страданья сплошном предстает.
Лишь терзаньям и бедам вольготно крутом, предстает.
Радость узница в нем, горе вольным во всем предстает.
Мир сердец, опаленных бедой и огнем, предстает. (Мохаммед Хади).
"Уважаемые читатели. Не ругайте меня за то, что в наше время, в этой круговерти, когда нации в крови и в огне, я заполняю свое время вопросами "языка"... Может быть вы скажете, какое отношение имеет язык к национальному патриотизму! Некий муж намеренно не разговаривает по-тюркски, а в душе является националистом. Может быть и есть подобные двуличные. Однако я не представляю себе, что тот кто не любит свой язык, может любить свою нацию. Потому что язык основной признак нации, первый показатель любви к нации.
... Тюркский язык, пусть даже он плох, - это наш язык. Хотя в действительности язык наш один из самых простых и самых прекрасных в мире. Как раз благодаря простоте его, он стал общим языком для ряда наций. Вы никогда не увидите, что византиец с армянином говорили на каком-либо ином языке. В то же время некоторые наши господа, ссылаясь на трудность нашего языка, дома с женой и детьми считают необходимым говорить на другом языке. В Тифлисе, если встретится пять интеллигентов, вы не услышите чтобы они говорили на своем языке... Наши ханумы, кажется, враги своего языка, Имена у них чужие, язык чужой, привычка чужие, намерения чужие, воспитание чужое, будущее чужое, любовь чужая. Не пойму, куда мы придем таким путем!.. Я в полной растерянности. Совсем маленькая нация старается, чтобы ее стало больше, хочется показать другим свое существо, свою данность. Сохраняет уважение к себе, заставляет считаться с собой. А мы. Совсем наоборот, в наибольшей степени мы не признаем самих себя. Своими руками роем себе могилу.
... В мире есть простой и естественный порядок и заключается он в том, что каждое существо, каждый человек, каждая группа, и каждая нация трудится ради своей пользы, ради своего здоровья... А теперь давайте взглянем на наших мусульманских чиновников... разве можно найти в мире более бездарных, более несчастных, более отсталых: ни сами они для себя не в состоянии извлечь пользу, ни нации не могут пользу принести".
(Омар Фанк Нейманзаде).
* * *
Предки худо-бедно прожили свой век. Я их наследник. Точно так, как мы разделяем их славу, мы несем груз их ошибок. Мы справедливо гордимся их героическими традициями, но нам достались "заработанные" ими в результате их мягкотелости, вечных уступок, - горести и беды.
Я далек от мысли упрекать кого-либо за нашу судьбу, за сложные и темные места нашей истории. Что же, на нашу долю выпало такое: эта родина, это время, эта дорога, эта боль...
Увидим ли мы то время, или не увидим, доживем или не доживем, но дети нашей отчизны сумеют довести этот караван печали к обители радости. Кровь, пролитая нашими предками, слезы, пролитые нашими матерями, не пропадут даром!
Я устал от ахов и вздохов, от бесконечных слез, от самоупреков.
Последнее отступление. Юсиф Везир Чеменземинли как-то в разговоре с Джалилом Мамедкулизаде посетовал: мол, хватит Мирза Джалил, достаточно ругали вы нацию, признавали ее невежественной, непросвященной. Эти новрузали, которых ты изображаешь, имеют высокую культуру, которая не ниже европейской, что из того, что они безграмотны? Естественная культура народа очень высока. Обратил ли ты внимание, что азербайджанец верхом не проедет через село. Если даже это будет незнакомое для него место, он спустится с коня, возьмет его за уздечку, - а вдруг ему встретится мать или аксакал, и он будет вынужден смотреть на них сверху вниз. Это ведь тоже качество нашей нации! Давай будем писать и о хороших качествах народа.
... Под стать цветку, раскрывшемуся к солнцу,
Распахнута душа моя добру.
Эти две строки я назвал "самыми длинными моими стихами". Потому что хороший поступок есть наша самая дальняя дорога и самый надежный спутник. Мы созданы для того, чтобы быть чистыми и творить добрые дела!
Я поспешаю, присоединившись "к каравану печали"! По миру "бренному, исходом неизменному"... Но кажется мне, что если жизнь наша проникнута любовью к родине, она никогда не иссякает: даже когда приходит смерть, начинается новая глава "Книги жизни", которая будет написана после нас...
* * *
Прекрасный гимн отчизне - впереди
Еще она не создана, не спета.
И муза вдохновенная - в пути,
Еще струна златая не задета.
Высокая народная стезя
Должна исторгнуть песни восхожденья.
Меня через Аракс перенеся,
Отдаться звонкой одой единенья.
Растет надежда - сверстница души,
И в горьких днях сквозит глухая сладость,
И песни сопрягают рубежи,
И Север с Югом, - прозреваю радость.
Отважные в грядущее идут.
Свиданья ждут красавиц наших милых
Точнейшие слова мои - мой труд
Еще восходят в напряженных жилах.
Резвится у дороги ребятня,
Босые ноги, по глаза - папахи.
Земля, от этих ног босых звеня,
Предстанет в новой силе и размахе...
Ликует луг, клокочут родники,
Взгляни на море, что зовем Отчизной!
И всем шагам попятным вопреки.
Она вперед рванется, полной жизни!
И пусть простит мой пращур Физули,
Сочтя недолговечным башню слова,
Слова мои из сердца проросли,
И ждет их чудо неба голубого.
Прекраснейшие в мире города
И лучший путь - пока еще в работе,
Созреет слово лучшее - тогда
Утихнут раны и уйдут невзгоды.
И стих, и вера - меч мой и стрела.
Я глас земли на вековечных кручах,
Сгорая в днях насущных, я - зола.
Но - мотылек в сиянье дней грядущих!..
Эту книгу я дарю Наргиз, Гюндузу, Саадат, Тахиру, Орману, Решаду, Аразу, Намику, Анару, Эмину, Рамину, Тебризу, Ифтихару, Орхану... тем, кому жить на этой земле, и нести в грядущее наши надежды, - всем детям моей земли.
Вспомним названия Курильских островов, расположенных за тысячи километров от Азербайджана: Кунашир (кунашыр - гюн-ашыр день переваливает, перевал дня), Итуруп (лает собака), У р у п...
* * *
Я перелистываю свои старые тетради...
"Тюркская раса - нация - армия на землях Азии. Миллионам тюрков, содержащих лошадей, проводящих жизнь в седле, умирающих в седле, некогда долго разговаривать".
В этих словах, описывающих психологию народа, жившего много-много лет тому назад, ощущается что-то родное, близкое, понятное. За этими фразами оживает целая жизнь, ее ритм, ее звуки, я слышу приказы, зов людей, крики, передвижения: Приди! Уйди! Возьми! Бей! Поднимайся! Возвысся! Держи! Строй! Говори! Открой! В этих словах, которые впервые произносит ребенок, чувствуешь силу и мощь народа!
* * *
До какого бы слова я не дотронулся, открываются двери в прошлое, в дороги, которые мы прошли, в духовный и нравственный наш мир. Открывается дверь и трудно удержаться, чтобы не заглянуть в нее и разглядеть, что стоит за обычным словом.
* * *
Слово турок-тюрок встречается в китайских, иранских, еврейских источниках, начиная с тринадцатого века до нашей эры и несмотря на многие наслоения, несмотря на множество этнических изменений, происшедших с тех пор, собственно говорит о той же нации.
Китайцы называли их "тик" (в их языке нет звука "р").
Из племени Тик происходили гуннский хаган Мете и его дед Теоман (Думан). В одном письме, которое Мете написал китайскому императору, он пишет о том, что покорил двадцать шесть стран, в которых живут тюркские племена. (Это напоминает двадцать четыре колена племен огузов).
* * *
Анар высказывает свое отношение к тем, кто видит близость между Деде Коркутом и визирем Огуз хана Улуг Туруг-Тонугом, справедливо пишет, что слово улуг-туруг впоследствии стало использоваться не как собственное имя, а в значении аксакала, белобородого мудреца, и приводит в пример пословицу, записанную Дицем.
Когда я читал эту часть "Мира Деде Коркута" Анара, я вспомнил, что в наших местах и сегодня живут выражения типа "тому, кто не знает свой улуг-туруг, нельзя давать девушку в жены", "пусть придет его улуг-туруг", т.е. речь идет о близких значениях. Связь с Деде Коркутом можно увидеть и в названии мест нашего районе (например, село Арус).
* * *
Каждый раз, когда я смотрю на карту, я не перестаю удивляться. Сколько близкого и понятного в названиях мест от Тихого океана до Балкан. Да и вообще в Азербайджане мало можно найти названий местностей, рек, озер, двойников названий которых не встретишь на Северном Кавказе, в бассейне рек Волги и Урала, в Казахстане и Средней Азии, Алтайских горах, в Сибири, Монголии и Северном Китае, наконец, в Турции, Болгарии, Югославии, странах Ближнего Востока. Эта параллельность или идентичность названий проливает свет на многие темные страницы истории.
* * *
Множество споров вокруг Кавказской Албании и ее основного населения. Но когда узнаешь, что существовели тюркоязычные племена, носящие название албан, многое становится ясным. Понимаешь, что среди тюрко-язычных племен, с древности проживающих на территории от Тифлиса до Каспия, в Кура-Араксинской низменности именно албанцы составляли большинство и именно они создали свое государство.
... Г о ш к а р. Название одного из древних кыпчакских племен. В Казахстане, в Узбекистане есть название гор, которые называются Гошкар, Кочкар, происходят они от названия горного козла.
... Г я н д ж а. В окрестностях Нальчика, где издревле живут балкары и карачаевцы, а также в Казахстане, есть озера и реки под названием Гянджа. Одна из рек Дагестана до прошлого века называлась Гянджачай. Махмуд Гашкарли считал гянджевиков принадлежащими народу кыпчаков.
В Азербайджане есть несколько сел, под названием Гянджа, Гянджали (например в Хачмасе) и трудно представить себе, что это переселенцы из Гянджи. Скорее всего они происходят от гянджаков.
... Многое говорят уму и сердцу странные названия многих наших сел: Деде Гюнеш, Дунай, Джагатай, Хазарли, Текле, Атабек, Байандур, Балакангарли, Чалдыран, Бейдилли, Байат, Каракоюнлу, Карадаглы, Гарачы, Курган, Гаджар, Ходжа, Чуваш, Джалайыр, Тангыт Устаджалы (устаджпы), Шыхлар, Ширванлы, Халадж, Софи и т. д. В этих названиях живет историческая память сотен, тысяч лет. Но самое интересное, что эти названия рассеяны по всей территории Азербайджана. Например, услышав название Кенгерли, мы ищем его в Нахичевани, но оказывается одно такое село находится в Мирбашире, другое в Кюрдамире (Бала Кенгерли). И слово Казах встречается не только в Казахском районе, но и в Нефтечале, Дашкесане, Барде, Касум-Исмайлове и других местах.
... Селения Карадаглы - распространены в Агдамском, Хачмасском, Бардинском, Касум-Исмайловском, Бейлаганском, Мирбаширском, Мартунинском (Аг дере), Шекинском, Уджарском, Физулинском и других районах.
Селения, в названиях которых есть слово Мугань, распространены на территории от Тифлиса до Нахичевани, от Закатал до Каспия.
Есть сведения о том, что племена Кошка, Кашкай, участвовавшие в этногенезе нашего народа, жили в Малой Азии в середине второго тысячелетия до нашей эры.
... Согласно мифическим родословным отцом ханов Татар и Монгол был Алынджа. Если мы вспомним, что эта родословная говорит о Ное, а Ной в свою очередь связан с Нахичеванью и горой Агры, возникает странная глубинная связь, позволяющая по-новому трактовать название крепости Алинджа.
... Мы недостаточно знаем историю тюркских языков. Поэтому возникают приблизительные, предположительные этимологии, искусственные, ошибочные интерпретации.
Например, сколько различных транскрипций названий имени Деде Коркута; то связывают его со словами о д (огонь) и г ё р (могила), то со словом г о р х у т (напугай). Но ведь если исходить из самых древних, самых глубоких пластов тюркских языков, то мы увидим, что восходит оно к слову гергут, гергит, которые означают "указывающего", "направляющего" и весь дух памятника, сам смысл фигуры мудрого старца Деде Коркута, подтверждает такое понимание. Ведь в самом деле Коркут был наставником народа-племени.
... Есть много объяснений и слова Аран. На древне-тюркском одно из его значений - стадо, табун, стойло, стойбище. И это значение очень близко к реальному значению этого названия.
... В этом смысле любопытна топонимика моей малой Родины, Ярдымлов. Многие названия этого района - древнетюркские и восходят к периоду до нашей эры.
Г. Гейбуллаев слово Ярдымлы связывает с названием эртим, одним из колен племен печенегов. Прежде всего хочется сказать, что слово Яртым по-древнетюркски означает часть народа, колено племен. Слово эртим в свою очередь заставляет вспомнить такие слова как Эртем, эрдем, эрдемли (богатырь). В Ярдымлах есть села, с чисто азербайджанским названием: Чай узу, Даг узу, Дашкенд, Гарагайа, Велиханлы, Астанлы, Чанахбулаг, Шыхлар, Йолоджаг, Гёльйери и другие. Название же других сел трудно поддаются объяснению и по-видимому, восходят к доогузской эпохе. Любопытно, что и эти названия находят объяснение на древнетюркском. Скажем, названия сел Авун, Аваш, Авараг, Арвана происходят от слов с корнем ав, ар. В очень древних пластах нашего языка ав, авале - означает собрание, объединение, множество.
В письменном тексте, относящемся к эпохе много раньше XII века можно прочесть следующие строки:
Гюляр уз, ишыг сёз иле хам тавар
Бош, азад кишилер бу учке авар
Что означает:
Улыбающееся лицо, светлое слово и подарок
Свободные мужи собираются на эти три предмета
Авун (овун) - и сегодня употребляется в значении успокойся, отдохни.
А в а - название одного из племен огузов.
Арвана - один из видов верблюда.
Арва - создавать, говорить, проклинать, гневаться.
Например: "гам арваш арвады" (шаман проклял).
Как видим, эти слова нашего древнего языка, сохранившиеся до сих пор.
КАРАВАН ПЕЧАЛИ
Медленно бреду я, примкнув к каравану печали... Оказывается жажда жизни, воинственная природа, оптимистический настрой, ничто не в состоянии преградить дорогу печали...
Уже тысячи лет у народа моего есть неизменный спутник в дороге - горе и скорбь. Они не исчезают, когда как молния, сверкая от горизонта к горизонту, мчит он на своих быстрокрылых конях, не исчезают в блеске стремительных сабель, низвергающихся на спины врагов, не исчезают в его горделивой осанке, когда он походит на одинокий чинар, вонзившийся в клочок своей земли и возвышающийся надо всем, они вечно сопровождают его, всякий раз в глубине его глаз прячется печаль. Глаза эти впитали в себя скорбь от потери миллионов и миллионов близких... (смеясь, играючи преодолевает он спуски и подъемы тяжелейшей дороги, те прерывает свою песню, но в каждом звуке этой песни, в каждом ее переливе, слышатся невидимые миру слезы).
Боже мой, можно ли с такой щедростью даваться печали?!
"Рады мы, что печаль стала нашей возлюбленной".
"Как прекрасна, как притягательна твоя вечная печаль,
любимая!"
(Низами Гянджеви).
Народ мой, который радуется вечности печали и говорит ей "добро пожаловать!" Я преклоняюсь перед твоим духом!
Этот дух сделал Мухаммеда Физули самым великим певцом печали на Востоке:
"В душе моей сотни скрытых горестей осталось.
любимая, прощай!
Гора печали переехала от ворот твоих, уехал я,
эй джан, прощай!"
"Эй, Физули, судьба на тебе остановила свой взор.
Горечь разлуки всю, что имеет, отдала тебе",
В чем причина того, что миру он являлся как "горе печали", почему его слова выводило на бумаге "перо печали", почему на его плечи взвалила судьба всю горесть разлуки, почему "благоустраивал он страну печали", почему "от вздохов его содрогался сам рок", в чем причина его сотрясающих мир воплей.
Из глубины в сотни лет слышатся ответы наших великих художников слова.
"В чем причина?"
"В жизни моей много узлов, жизнь коротка, узлов же множество
Не поймешь - развяжутся эти узлы, или нет..."
В короткой жизни не суметь распутать сложные узлы, и даже не знать, сможешь ли распутать их!
"Рок криво раскидывает свои четки
Нарушает правила игры жизни".
А эта жалоба на порядок, сложившийся в мире, на непреодолимую поступь рока! Эти взгляды великого Низами, стали одними из главных направлений нашей поэзии.
У несокрушимого Насими, готового на все, даже на смерть во имя своих идей, непоколебимого в своей убежденности, в том, что он частица бога, что человек равен самому богу, и в его душе, в его стихах как легкий утренний ветер, как легкая пелена тумана, ощущается дымка печали и они не исчезают в самых страстных его проповедях.
Корни своей печали, ее общественный смысл Насими видел в том, что личный интерес стал превосходит общественное чувство, стал довлеть над "мы". Красоту жизни он видел в единстве.
"Куда "мы" выше, чем "я", знай
Ровно течет родник жизни".
Физули также тоскует о бедах человечества, его огорчает духовный крах человека:
"Разрушилось сокровище мира, не остался человек
Благоустроено место зла, но обитает там честь людская".
Внешне кажущийся одним из самых счастливых людей на земле, объединивший земли Азербайджана, возвысивший родной язык до ранга государственного языка, одерживавший победу за победой, сохранивший во всех своих поступках юношескую дерзость, ставший в глазах народа властителем духа своего времени, явившемуся миру в качестве имама (апостола Магомета), которого почитали как святого - Хатаи, один из самых выдающихся, самых известных полководцев своего времени, - в своих стихах не мог скрыть глубокой печали.
Меч и перо. Когда говоришь о Хатаи, невольно думаешь о том, что меч и перо всегда были у нас неразлучны, всегда были соратниками по борьбе.
Носители короны, владеющие престолом, всегда с завистью относились к мастерам пера.
Правители приходили к ногам поэтов.
Полководцы, чтобы освободиться от переполнявших их чувств, сразу после боя искали листок бумаги, их руки, привыкшие к тяжелым мечам, тянулись к обломку карандаша - надо было выразить свои чувства, запечатлеть их на бумаге, освободиться от них.
И Джаваншах Хагиги, и Шах Исмаил Хатаи, и Кероглу, и Гази Бурханаддин, выражали пером то, что не могли выразить мечом.
Перед самыми тяжелыми битвами Хатаи слушал народные напевы в исполнении тридцати ашугов.
На протяжении всей своей истории наши полководцы держали в одной руке меч, а в другой перо, книгу.
Слово, книга всегда были священными для азербайджанского народа.
"Клянусь книгой". Так звучала и звучит одна из самых великих клятв азербайджанцев.
Может быть поэтому не останавливалась ни на миг наша "мельница печали", все крутились и крутились ее жернова: только-только намеревались мы взять в руки перо и бумагу, как жизнь заставляла взять в руки меч. Сколько раз случалось в истории - мы призывали к миру, добрососедству, дружбе, а предательский нож вонзался нам в спину. И перо останавливалось, замирало в наших руках.
Великий азербайджанский философ и математик, основатель Марагинской обсерватории Насреддин Туси делил общество на четыре класса и эти четыре класса уподоблял четырем элементам природы.
Первый: Люди пера (интеллигенция) - "вода", "Их существованием определяется крепость мира и прочность религий".
Второй: Люди меча - "огонь". "Их существованием определяется порядок в мире".
Третий. Люди торговли - "воздух". "Без их помощи невозможно обеспечить быт людей и их снабжение".
Четвертый. Люди ремесла (пахари, скотоводы) - "земля". "Без их труда невозможна жизнь человека".
Однако я не могу согласиться с тем, чтобы быть только "водой". В душе моей неразлучно соединены и "вода" и "огонь".
Трагедия веры. Кровавые страницы нашей истории часто написаны нашими собственными руками.
Мужественные, чистые, сердцем, не знающие хитрости, простодушные как дети, способны поверить даже врагу. Мы гордились славной смертью, на протяжении всей своей жизни мы будто жаждали подобной смерти. Порой одно неосторожно оброненное слово, одна фраза, приводили нас к краю пропасти. Сколько раз мы наталкивались на предательство, на продажность, сколько раз терпели мы поражение. Но самое удивительное, то, что и пройдя через эти испытания, через эти бедствия, мы не отступали от своей веры.
Тысячелетнее соседство и история взаимоотношений наших предков с китайским и иранским императорами говорят о множестве фактов доверчивости к слову врага и столько же разочарований, когда враг проявлял коварство и предательство, когда данным словом заманивал как в ловушку.
Сладкоречивость и красивые обещания китайских хаганов проглотили на Востоке множество турок.
Алл Эр Тунга и Бабек поверили Кей Хосровам и Сахл ибн Сумбатам, - еще недавно лучшие представители нации столь же безоглядно верили в Сталина. Верили, хотя это порой наносило урон нашему единству, нашей земле, нашему имени, нашему алфавиту, нашей истории, хотя это уносило лучших наших людей! Убеждая - заманивали нас, но мы продолжали верить.
"Бремя понимать" (Анар). И еще в нас живет боль от понимания. Мы несем тяжкое бремя понимания того, что мир преходящ, что судьба чаще всего не благосклонна, протянешь в надежде руки и она отрубит ее, ухватишься за кого-нибудь, но тебя резко оттолкнут, осветивший тебе дорогу сам может потушить свет - мы несем это бремя и все тяжелее и тяжелее нагружается наш караван печали.
... Я шагаю, присоединившись к каравану печали. Я слышу как в такт звону колокольчика впереди бьются сердца наших старцев.
Сколько горя испытал мой народ! Все наши гении, кажется, впитали вселенскую печаль с молоком матери.
Сад увял, печальный вид.
Бор весь иглами увит.
Вся душа - как решето,
Впору пчелам соты вить.
Можно ли больнее сказать об истерзанной, разбитой душе!
Горе мне.
Сеял радость, горе мне.
Горе выросло горой,
Застонало: "Горе мне!"
Стон и крик,
Кто увидел благо в них?
Сеял грусть - пожал разлуку.
Сто стогов скорбей моих...
Нет отрад,
Вперемешку мед и яд,
Я запряг в соху печали.
За бедой беда подряд...
"Поэты печали", подобные Фиэули, выросли на этой ниве народной поэзии...
Если извлечь "проекцию" печали из нашей литературы - мы получим выхолощенную, обескровленную картину. Поэзия печали противостояла насилию, нашей расколотости, разобщенности, различным формам гнета - на этой гражданской печали замешено творчество Закира, М. Ф. Ахундова, Г. Зардаби, Сабира, Джалила Мамедкулизаде, Кади, Узеира Гаджибекова, Гусейна Джа-вида...
И корни их печали в том, что как говорил великий Вагиф - все в этом мире криво и косо, что истина растоптана, высокие духом под ногами, а глупцы на самом верху.
Начиная с первой половины XIX столетия боль за Родину перевешивает другие боли - мировая, вселенская печаль обретает конкретный адрес. Раздробленная, униженная, колонизированная Родина стала "обителью печали" и ни один гражданин, ни один человек, в котором есть хоть капля национального чувства, не мог не кричать, не мог не искать выхода, не мог не призывать к освобождению нации от этих оскорблений, от этих лживых "ярлыков".
Порой все мерзости истории, все гнусности времени приписывались самому народу и многие из тех, кто видел народ в таком состоянии, забитости и униженности, не могли разобраться в истинных причинах такого положения. Они не могли понять, неужели это та самая нация, которая была известна на Востоке своей силой, мощью, героическим духом, неужели это та славная нация: политический аппарат день и ночь без устали внушал всем, что мы "мелки, ничтожны, что у нас рабская психология, что бескультурны, что у нас нет ни прошлого, ни будущего, что мы ни на что не способны; нам со стороны привносят разум, выход из тупика, только другие сделают нас людьми..."
Мировая печаль, гражданская печаль, личная печаль - так тесно переплелись, что их не отделить друг от друга.
Как проникли в дух народа ложь, обман, взяточничество, как происходило это намеренное обескровливание народа? Эти изменения, эти метаморфозы народ впервые видел, посмотрев на себя в зеркале газеты "Экинчи". Это зеркало, как и многие другие, в последующем стало рождать в нас чувство протеста, народ не мог смириться с нравственным растлением, с духовным подавлением, в нем все больше и больше росло чувство недовольства и это недовольство разрешалось в атмосфере революционных эпох.
Караван печали...
У каждого народа есть гражданские песни и песни; повествующие о хороших и плохих днях прошлого, эти песни, передаваясь от человека к человеку, способствуют единению нации. Однако, если посмотреть на наши песни, то придешь в удивление, боже, кто и для чего их придумал. Большинство из них поют невежды, они лишены смысла. Например:
Воробей сел на шесток,
Что длинна так ночь дружок?
Где пропал ты, петушок,
Милый, черноглазый мой.
"... Братья мои, не по причине ли бескультурье, бесхлебья на нашей прекрасней родине народ пускается бродить по свету, и гибнет, как мухи, отторженный от своей семьи, своей нации, своей веры!"
(Гасанбек Зардаби).
* * *
Kто же веками затыкал нам рот! Кто оторвал нас от родного языка! Кто последовательно разрушал наши национальные чувства! (...) кто заставил священную историю изучать на иностранном языке! Кто отнял у тебя все права и сделал своим рабом! Мы или кто-то другой!
... Вы изнутри знали об этих бедах, видели, что погибает ваш язык и ваша религия, но когда народ ваш задыхался в темноте, вы занимались только удовлетворением собственных желаний...".
..."Не зная языка нации трудно понять его беды".
..."Если у какой-либо нации не будет определенного пути, определенной цели, будущее этой нации будет подвержено сильнейшим бурям, разве не так! От кого ждать правильного пути, чистой, здоровой, твердой веры!"
(Нариман Нариманов).
"Клянусь, что одна из причин того, что наша нация так отстала, являются сами эти слова "нация отстала", которые надоело слышать каждый день... В действительности эти люди не разбираются в том, что значит отставать или идти вперед и у подобных людей не бывает веры, идеалов и хотя они талдычат о свободе и справедливости, но в сущности не понимают о чем идет речь и во всех своих поступках действуют наоборот... Я объявляю народу, что надо стараться быть как можно дальше от подобных людей и когда они вновь повторяют, "нация отстала" - не слушать их".
"Телеграф. Петербург. В клубе интеллигентов один из членов клуба в продолжение двух часов сделал выигрыш 23 тысячи 894 рубля и ночным поездом отправился в Америку. Тот, кто проиграл эти деньги, сначала хотел застрелиться, но потом раздумал". "И статья". Ну и бестолковы наши мусульмане! Честное слово, со стыда перед русскими, хоть сквозь землю провались!
Бывают случаи, выходишь на гулянье и видишь, навстречу человек понесся, голова острижена, борода красная, руки покрашены хной, я шарканье башмаков слышно за версту".
(Узеир Гаджибеков).
* * *
В голосах бытия бесконечный содом предстает.
Человек человеку собрат, но врагом предстает.
На угодьях кровавой земли он стрелком предстает.
Всюду рознь и вражда, милосердие сном предстает.
Этот мир искони мне в страданья сплошном предстает.
Лишь терзаньям и бедам вольготно крутом, предстает.
Радость узница в нем, горе вольным во всем предстает.
Мир сердец, опаленных бедой и огнем, предстает. (Мохаммед Хади).
"Уважаемые читатели. Не ругайте меня за то, что в наше время, в этой круговерти, когда нации в крови и в огне, я заполняю свое время вопросами "языка"... Может быть вы скажете, какое отношение имеет язык к национальному патриотизму! Некий муж намеренно не разговаривает по-тюркски, а в душе является националистом. Может быть и есть подобные двуличные. Однако я не представляю себе, что тот кто не любит свой язык, может любить свою нацию. Потому что язык основной признак нации, первый показатель любви к нации.
... Тюркский язык, пусть даже он плох, - это наш язык. Хотя в действительности язык наш один из самых простых и самых прекрасных в мире. Как раз благодаря простоте его, он стал общим языком для ряда наций. Вы никогда не увидите, что византиец с армянином говорили на каком-либо ином языке. В то же время некоторые наши господа, ссылаясь на трудность нашего языка, дома с женой и детьми считают необходимым говорить на другом языке. В Тифлисе, если встретится пять интеллигентов, вы не услышите чтобы они говорили на своем языке... Наши ханумы, кажется, враги своего языка, Имена у них чужие, язык чужой, привычка чужие, намерения чужие, воспитание чужое, будущее чужое, любовь чужая. Не пойму, куда мы придем таким путем!.. Я в полной растерянности. Совсем маленькая нация старается, чтобы ее стало больше, хочется показать другим свое существо, свою данность. Сохраняет уважение к себе, заставляет считаться с собой. А мы. Совсем наоборот, в наибольшей степени мы не признаем самих себя. Своими руками роем себе могилу.
... В мире есть простой и естественный порядок и заключается он в том, что каждое существо, каждый человек, каждая группа, и каждая нация трудится ради своей пользы, ради своего здоровья... А теперь давайте взглянем на наших мусульманских чиновников... разве можно найти в мире более бездарных, более несчастных, более отсталых: ни сами они для себя не в состоянии извлечь пользу, ни нации не могут пользу принести".
(Омар Фанк Нейманзаде).
* * *
Предки худо-бедно прожили свой век. Я их наследник. Точно так, как мы разделяем их славу, мы несем груз их ошибок. Мы справедливо гордимся их героическими традициями, но нам достались "заработанные" ими в результате их мягкотелости, вечных уступок, - горести и беды.
Я далек от мысли упрекать кого-либо за нашу судьбу, за сложные и темные места нашей истории. Что же, на нашу долю выпало такое: эта родина, это время, эта дорога, эта боль...
Увидим ли мы то время, или не увидим, доживем или не доживем, но дети нашей отчизны сумеют довести этот караван печали к обители радости. Кровь, пролитая нашими предками, слезы, пролитые нашими матерями, не пропадут даром!
Я устал от ахов и вздохов, от бесконечных слез, от самоупреков.
Последнее отступление. Юсиф Везир Чеменземинли как-то в разговоре с Джалилом Мамедкулизаде посетовал: мол, хватит Мирза Джалил, достаточно ругали вы нацию, признавали ее невежественной, непросвященной. Эти новрузали, которых ты изображаешь, имеют высокую культуру, которая не ниже европейской, что из того, что они безграмотны? Естественная культура народа очень высока. Обратил ли ты внимание, что азербайджанец верхом не проедет через село. Если даже это будет незнакомое для него место, он спустится с коня, возьмет его за уздечку, - а вдруг ему встретится мать или аксакал, и он будет вынужден смотреть на них сверху вниз. Это ведь тоже качество нашей нации! Давай будем писать и о хороших качествах народа.
... Под стать цветку, раскрывшемуся к солнцу,
Распахнута душа моя добру.
Эти две строки я назвал "самыми длинными моими стихами". Потому что хороший поступок есть наша самая дальняя дорога и самый надежный спутник. Мы созданы для того, чтобы быть чистыми и творить добрые дела!
Я поспешаю, присоединившись "к каравану печали"! По миру "бренному, исходом неизменному"... Но кажется мне, что если жизнь наша проникнута любовью к родине, она никогда не иссякает: даже когда приходит смерть, начинается новая глава "Книги жизни", которая будет написана после нас...
* * *
Прекрасный гимн отчизне - впереди
Еще она не создана, не спета.
И муза вдохновенная - в пути,
Еще струна златая не задета.
Высокая народная стезя
Должна исторгнуть песни восхожденья.
Меня через Аракс перенеся,
Отдаться звонкой одой единенья.
Растет надежда - сверстница души,
И в горьких днях сквозит глухая сладость,
И песни сопрягают рубежи,
И Север с Югом, - прозреваю радость.
Отважные в грядущее идут.
Свиданья ждут красавиц наших милых
Точнейшие слова мои - мой труд
Еще восходят в напряженных жилах.
Резвится у дороги ребятня,
Босые ноги, по глаза - папахи.
Земля, от этих ног босых звеня,
Предстанет в новой силе и размахе...
Ликует луг, клокочут родники,
Взгляни на море, что зовем Отчизной!
И всем шагам попятным вопреки.
Она вперед рванется, полной жизни!
И пусть простит мой пращур Физули,
Сочтя недолговечным башню слова,
Слова мои из сердца проросли,
И ждет их чудо неба голубого.
Прекраснейшие в мире города
И лучший путь - пока еще в работе,
Созреет слово лучшее - тогда
Утихнут раны и уйдут невзгоды.
И стих, и вера - меч мой и стрела.
Я глас земли на вековечных кручах,
Сгорая в днях насущных, я - зола.
Но - мотылек в сиянье дней грядущих!..
Эту книгу я дарю Наргиз, Гюндузу, Саадат, Тахиру, Орману, Решаду, Аразу, Намику, Анару, Эмину, Рамину, Тебризу, Ифтихару, Орхану... тем, кому жить на этой земле, и нести в грядущее наши надежды, - всем детям моей земли.