Рюмин Руслан. Заветное желание

   Подошедший был типичным представителем своего народа: квадратная фигура с длинными, ниже колен, четырехпалыми руками, плоская морда с широкой зубастой пастью, низкий лоб, из которого росли три рога, резко загибающиеся назад. Глупые маленькие глазки отливали красным, сморщенные уши выбивались из-под спутанных черных волос. В дополнение ко всему, всё тело покрывала короткая и жесткая темно-лиловая шерсть.
   — Передано по Эху Тьмы, что некоторая часть шакмаров готова следовать за тобой, Повелитель.
   — Вышлите за ними малый остров, — сказал Аргаррон. — Это самая радостная новость за сегодня…
   — Да, Повелитель. — Гроск поклонился и вышел. Аргаррон зашел в зал, уселся в кресло у окна. С неба глядели звезды, такие далекие и такие прекрасные отражения Астрала, куда он вскоре придет как бог-претендент. И пусть даже понадобится сжечь дотла весь этот мирок — власть стоит того. Надо лишь сделать первый шаг в Высшие Сферы — и потом миры падут к его ногам, словно спелые плоды…
   Аргаррон Великий, думал архидемон, Аргаррон Ужасный… Аргаррон Беспощадный… Бог Тьмы и Хаоса…
   Аргаррон кривил душой. Стать Богом Хаоса не удавалось еще никому — эту непокорную стихию невозможно было удержать в узде. Архидемон смотрел на звезды, на ночное небо Каенора, на темные нагромождения облаков. Невдалеке пролетело несколько патрульных, взмахивая перепончатыми крыльями, раздавался ритмичный звук пропеллеров какого-то дирижабля. По слову Аргаррона в камине зажегся огонь. Еще несколько заклинаний — и из ярко вспыхнувшего пламени вышло существо, напоминающее ящерицу, но с телом, по строению похожим на кошачье. Чешуя существа переливалась огненным золотом с краснотой, в глазах горели синие огоньки.
   — Шаллагарта, — произнес архидемон истинное имя саламандры.
   — Я пришла по твоему зову. — Элементал огня склонила изящную голову. Даже это рабское движение получилось у саламандры грациозным. — Говори свое второе желание, архидемон.
   Аргаррон прикрыл глаза. Даже подлинное имя не дало ему безграничной власти над духом огня, который при желании мог не чувствовать боли и ощущал себя в безопасности везде, кроме Водяной Плоскости, а туда архидемону путь был закрыт. По крайней мере не в его власти было бы отправить туда саламандру, так что удалось раскрутить духа лишь на три желания и то скорее потому, что Шаллагарте стали скучны попытки Аргаррона подчинить ее.
   — Ты знаешь сильфа Эаллойенума? — спросил архидемон. Ему на мгновение показалось, что по саламандре пробежала рябь, подобная дрожи пламени свечи на сквозняке.
   — Да, — коротко ответила она.
   — Он в Радужном Городе по моему приказу, — сказал Аргаррон. — Иди к нему и будь там моими глазами и ушами.
   — Как пожелаешь. — Саламандра повернулась с целью зайти в огонь, но архидемон сказал:
   — Постой. Почему ты не спрашиваешь ничего?.. Обычно ты обсуждаешь мои приказы, саламандра.
   — Требование ответа — это третье желание? — спокойно спросила Шаллагарта.
   — Нет, Тьма и Пустота! — рыкнул архидемон. — Но если ты не ответишь, моим третьим желанием будет твоя ссылка в Водяную Плоскость!
   — Это не в твоей власти. — Саламандра являла собой образец спокойствия. — И я еще трижды подумаю, не разорвать ли соглашение с тобой в одностороннем порядке.
   — Ответь мне, или я никогда не призову тебя больше, — уже тише сказал Аргаррон. — Тогда ты не сможешь уйти на второй цикл бытия. Что тебя связывает с этим сильфом?
   — Мы были близки, Аргаррон, — ответила саламандра и шагнула в камин, игнорируя гневное рычание архидемона.
 
   Огромный, но очень старый лурпо, взмахивая могучими крыльями, отлетел от острова, прокуренного дымами от экстракторов горного масла. На спине ящера сидели двое: синекожая Всадница и обнимающий ее сзади молодой шакмар. Какая-либо упряжь почти полностью отсутствовала, так как всё полетное снаряжение было безнадежно мало такому гиганту, как Бругг. Пришлось оставить только поводья, чтобы управлять старым лурпо. Впрочем, тот спокойно отнесся к телепатическим командам Мингары, так что и эта часть экипировки оказалась лишней.
   — Убери лапы с моей талии, — сказала Мингара, не отвлекаясь от управления ящером. — Убери, я сказала!..
   — Если я уберу, то свалюсь, — ответил Грэг. — Ты, надеюсь, не думаешь, что я тебя домогаюсь?
   — Честно говоря, про вас, шакмаров, рассказывают всякое. — Девушка дернула плечами. — А я знаю, что вы поклоняетесь богу Похоти.
   — Слушай, — в голосе Грэга чувствовалось раздражение, — про Всадников тоже многое рассказывают! А поклонение Шааль-Кииру вовсе не значит, что мы кидаемся на всех с целью изнасиловать. Ты, между прочим, меня совсем не привлекаешь.
   — Это почему? — вдруг надулась Мингара, и шакмар в очередной раз подумал, то никогда не поймет женщин до конца.
   — Твоя кожа мягкая, ты синяя, а не зеленая, у тебя плоские зубы травоядного, у тебя нет хвоста… дальше перечислять?
   — А ваши жрецы…
   — А жрецам положено по долгу службы совокупляться с жертвой на алтаре. — Грэг поморщился. — Им действительно всё едино.
   Мингара фыркнула, сосредоточившись на управлении. Мимо проплывали Бросовые Острова, утопающие в нагромождениях облаков. Иногда встречались такие, на краю которых раскинулись настоящие города. Мало того, возле пристаней висели аэролодки, явно служащие для охоты в небесах на маргарратов или толстых и неповоротливых булгасаров.
   — Как ты думаешь, — спросил Грэг, — за чем будущее авиации?.. За магией или за техникой?
   — Я не знаю, Грэг. — Мингара пожала плечами. — Пока что ни один самолет или дирижабль карликов еще не сравнился по эффективности полета даже с джеддабом, я не говорю про лурпо или триггу. То же касается аэролодок, воздушных кораблей, малых парящих островов…
   — А на острове или дирижабле можно перевезти гораздо больше, — сказал шакмар. — Кроме того, ни острова, ни корабли не нуждаются в отдыхе и пище.
   — Хорошая тригга перенесет тебя через весь Каенор и только слегка запыхается, — продолжила свое Всадница. — Другое дело, без пищи и отдыха не сможешь ты… Ну, скажем, джеддаб не осилит такое расстояние, насчет лурпо я тоже, честно говоря, сомневаюсь.
   — Карлики говорят, что скоро построят воздушный корабль, который способен поспорить с любым островом по грузоподъемности и побить при этом все рекорды скорости.
   — Не исключено, — подумав, сказала Мингара. — Все смеялись над ними, когда они говорили, что машина, будучи тяжелее воздуха, сможет летать. А они всё-таки построили свой первый вертоплан…
   Грэг вздохнул, вспомнив печальную судьбу своей машины. С досады он плюнул вниз, где серым ковром простирались ровные облака, закрывающие Великую Бездну.
   Лурпо повернул, и полуденное солнце сверкнуло в глаза наездникам. Мингара молча опустила забрало шлема, Грэг на мгновение зажмурился.
   — Что такое? — спросил он. — Я думал, что мы летим в Радужный Город!
   — Так и есть.
   — Но он в той стороне. — Грэг указал правильное направление. — Кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая.
   — Не всегда. — Мингара покачала головой. — Видишь там черные тучи?
   — Ну вижу. Подумаешь, тень на облака упала…
   — Ты не понимаешь, — сказала Мингара. — Там буря. И хорошо, если без грозы. Мы потеряем кучу времени и сил нашего старика, борясь со штормовыми потоками, к тому же рискуем жизнью, если вдруг в нас ударит молния.
   — Да? Я не знал… Я бы точно полетел туда на вертоплане.
   — Ты бы точно погиб. Самолеты притягивают молнии, потому что у них есть детали из металла.
   Какое-то время они летели молча, потом Грэг сказал:
   — Знаешь, я даже не поверил сперва, что Лорм отдаст тебе своего Бругга.
   — Он сказал, что я могу его взять, если лурпо сам позволит. — Мингара пожала плечами. — Видимо, он рассчитывал, что старый ящер будет огрызаться так же, как и на тебя.
   — Да откуда ему было знать, что Всадники используют псионику…
   — Дело не в этом, — перебила девушка. — Скажем, ты с моим медальоном только разозлил бы ящера псионическим вмешательством. Надо уметь общаться с ними, знать, что передавать, а что нет. Нехорошую мысль или эмоциональный всплеск бросить гораздо проще, чем слово или действие, а лурпо и тригги иногда бывают очень ранимы. Джеддабам всё равно, они всего лишь животные, но и с ними следует быть осторожными.
   — А лурпо и тригги разве не животные? — спросил шакмар.
   — Они… — Девушка задумалась, видимо подбирая слова на общем языке. — Как бы сказать? Ни в шакмарском, ни в общем языке нет такого слова… Они звери от крови драконов. И кровь драконов в них несет частицу разума.
   Грэгу показалось, что лурпо после этих слов насмешливо фыркнул.
   «Ему просто что-то попало в нос, — подумал шакмар. — Лурпо не мог нас слышать. А даже если и мог, то ничего не понял».
   — Разве нельзя выяснить наверняка? — спросил Грэг.
   — А как? — Всадница пожала плечами. — С помощью пси-трансляторов можно давать им импульсы управления, но сам мозг ящера остается закрытым. Возможно, лотофаги дали бы ответ на этот вопрос…
   Грэг вздрогнул при упоминании лотофагов. Это была единственная в своем роде раса растений, не имевшая даже подобия активного тела. Рожденный из побега лотофаг представлял собой хищный цветок размером с блюдо, который цеплялся корешками за какое-нибудь другое растение. Уникально было то, что не имелось в Каеноре более сильных псиоников, чем лотофаги. Силой своего разума эти необычные цветы заставляли служить себе все окружающие их растения, могли подчинить себе чужой разум или даже убить. Как быстро, так и медленно. Но, надо сказать, в дела внешнего мира повелители флоры не лезли. Правда, и не терпели чужаков в своих владениях.
   — Ты когда-нибудь видела лотофагов? — спросил Грэг.
   — Никогда, — ответила Мингара. — Тот, кто их видел, уже никому никогда не рассказывал.
   — Да уж… Ты не думала, что тот, кто сумел бы привлечь их на свою сторону, стал бы самой могучей силой в Каеноре?
   — Это никому не под силу, молодой маг. — Всадница покачала головой в шлеме. — Нет безумца, который бы сунулся на Остров Лотофагов, Пожирателей разума.
   Лурпо, словно поддерживая это ее заявление, мотнул головой и зарычал, но потом вдруг резко заложил вираж, разворачиваясь обратно к острову.
   — Эй, какого!.. — Желудок Грэга подскочил вверх и заткнул ему глотку, так что фраза оборвалась на полуслове.
   — Бругг! — Мингара схватилась за талисман, но тот не оказал на старого ящера никакого влияния.
   Лурпо несся обратно к Бросовым Островам, изредка издавая жалобный рев. Мингара посмотрела вперед и поняла, что заставило ящера взбунтоваться. Там, где раньше в небо поднимались столбы дыма от деревни саква-джуо, теперь полыхало зарево, сопровождающееся потоком черной копоти.
   — Грэг! — крикнула Мингара впавшему в столбняк шакмару. — На деревню напали!
   — В-вижу — Тот отцепил от Всадницы судорожно сжатые руки. — Бругга позвал Лорм, наверное..
   — Нет, просто лурпо всегда трепетно относятся к месту, которое считают своим домом, а запах дыма чувствуем даже мы.
   — Угу. — Грэг помотал головой, отгоняя последние порывы дурноты. — Надо помочь.
   — А у нас есть выбор? — Мингара усмехнулась, доставая из чехла на бедре маленький самострел. — Если да, то я вся внимание.
   — Навскидку в голову ничего не приходит. — Грэг пожал плечами. — Я думаю, гарров не очень много.
   — А почему ты думаешь, что это именно гарры?
   — Больше некому, — отозвался Грэг.
   Лурпо, зарычав, начал пикировать прямо в клубы дыма, заслонившие деревню саква-джуо. Дом был в опасности. Дом следовало защитить…
 
   Эай, сидя на перилах балкона, играл на струнном инструменте, который квостры называли «линшел». Похож он был на лютню, с той лишь разницей, что на линшеле было больше тридцати струн, издающих звуки совершенно разных интонаций. В руках элементала воздуха серебристые нити плакали и смеялись, музыка была то легкой, подобно воздуху, то быстрой, будто ветер, то неторопливой и величественной, словно нагромождение кучевых облаков.
   Сильф пел, но его языка Ростислав не знал. Это не был ни один из известных ему языков Каенора, текучий и плавный, словно специально созданный для песен. Юноша стоял в комнате, опираясь на стол, и слушал. Эай не смотрел в его сторону, и Ростислав чувствовал себя немного виновато: у него возникло ощущение, что он будто подслушивает. Но песня была столь прекрасной, что просто взять и уйти юноша не мог.
   Крылатый мальчик, свесив одну ногу над бездной улиц Радужного Города, играл под звездами свою песню. Квостры в соседних башнях, случайно услышавшие музыку, останавливались у окон, открыв пошире ставни… По лицу некоторых катились благодарные слезы. Слова древнего, давно умершего среди смертных языка лились в ночь, трогая души случайно пролетающих мимо квостров, идущих по улицам шуолов. Изящные и тонкие пальцы сильфа невесомо порхали по струнам, едва дотрагиваясь до них… Сильф Эаллойенум играл, и, казалось, сами звезды прислушивались к музыке.
   Ростислав почувствовал, как из левого глаза выкатилась слезинка, когда сильф закончил игру. Мальчик отложил инструмент и уставился в небо.
   Юноша подошел к нему, спросил:
   — О чем ты пел, Эай?
   — О любви… — вздохнув, ответил сильф. Его сложенные крылья немного дернулись. — О любви, которая обречена на вечную боль.
   — Не понимаю.
   — Еще бы, — фыркнул сильф. — Что смертный может понять в чувствах элементала…
   — Не знаю, — честно сказал Ростислав. — Наверное, любовь элементалов длится очень долго.
   — Именно, — подтвердил Эай, и его голос дрогнул. — Вечность. От начала времен и до угасания мира.
   — Но почему тогда…
   — Почему песня такая грустная? — закончил вопрос сильф. — Всё сравнительно просто. Вечность может быть не только вечностью счастья…
   — О Боже, — выдохнул Ростислав, относительно бледно представив себе несчастную любовь, растянувшуюся на века. — Прости меня.
   — За что?
   — За то, что полез в это с глупыми вопросами… — Юноша хотел добавить «малыш», но язык не повернулся назвать так духа воздуха, прожившего тысячелетия.
   — Можно мне полетать? — спросил Эай, подняв взгляд. В радужных глазах стояла влага.
   — Да, конечно. Можешь быть свободным до утра… — Ростислав мимолетом подумал, что это минимум, что он может сделать для сильфа.
   Тот мгновенно испарился, только одинокая слезинка упала на полированные перила балкона, успев скатиться с настоящей щеки ненастоящего мальчика.
   Ростислав, повинуясь непонятному порыву, вытер каплю пальцем и попробовал на язык. Слеза мальчика-элементала была сладкой на вкус.
   Похоже на крем-соду, подумал парень, вспомнив вкус любимого лимонада. С чего бы, интересно?..
   Он посмотрел на ночное небо Каенора, но сильфа конечно же не увидел.
 
   — Задержка, Повелитель, — отвлек Аргаррона от раздумий голос Императора. — Похоже, что квостры засеяли небо облачной сетью…
   — И что? — угрюмо осведомился архидемон, хотя прекрасно понимал, что значит подобный шаг. Облака, зараженные этим древним паразитом, порождением Хаоса, становились смертельно опасными, пожирающими неосторожных летунов чудовищами.
   — Мы не можем без риска пролететь через этот массив, — пояснил Император, немного склонив голову. — По крайней мере дирижабли не смогут, и пехота может пострадать.
   — Сейчас, иду, — сказал архидемон, вставая с кресла. — Предупреди, чтобы убрали патрули и все попрятались в домах. Дирижабли пусть временно опустятся на острова, для них так будет безопаснее. Через полчаса я начну.
   — Да, Повелитель. — Император поклонился и быстро вышел.
   Через короткое время с улицы начали раздаваться громовые раскаты Эха Тьмы, предупреждающего армию об опасности, крики офицеров и сержантов, подгоняющих солдат и рабов.
   Аргаррон не спеша вышел из зала на балкон, расправил черные крылья и взлетел. Он направился к самой высокой смотровой башне, откуда открывался лучший обзор на всю летящую армаду. Дозорный гроск, увидев летящего архидемона, бухнулся на колени, умудрившись не уронить бердыш, который сжимал в руках.
   — Исчезни, — бросил ему Аргаррон, приземляясь. Часовой заскулил и полез через зубцы башни, явно намереваясь спрыгнуть с башни вниз.
   — Спятил, Бескрылый?! — рявкнул архидемон. — Сойди вниз по ступенькам, идиот!
   Гроск, взвизгнув, бросил бердыш, открыл в полу люк и рванулся вниз. Судя по отдаляющемуся грохоту, по лестнице он в прямом смысле катился, а не шел.
   — Ненавижу слабоумных кретинов, — сказал Аргаррон небу Каенора. Оно понимающе вздохнуло легким порывом ветра — впрочем, архидемону было наплевать.
   Впереди неприступной крепостью высились зараженные облака, отливающие нездоровой краснотой. Облачная сеть, порождение когда-то царившего здесь Хаоса, рвалась к близкой добыче, заставляя облака медленно ползти к островам гарров.
   «Если квостры полагают, что остановят меня реликтовыми тварями, они жестоко ошибаются», — усмехнувшись, подумал архидемон. Повинуясь его мысли, начали собираться нормальные облака, за какие-то минуты заполонив всё небо. Сверкнула молния, затем другая, еще и еще. Полил дождь.
   Аргаррон бросил быстрый взгляд на улицы. Кое-кто, видимо самые глупые или самые медлительные, еще носились под дождем, но дирижабли уже стояли на площадках, а большинство гарров и гросков попрятались в недра цитадели, предварительно загнав туда рабов и животных.
   — Именем Вечного Пламени и Предвечной Тьмы, — сказал Аргаррон на древнем магическом языке, вскидывая руки. — Именем Хаоса и Законов Сильных заклинаю… затмись Свет, умолкни ветер, рассыпься, Порядок. Приди, брат мой, дай мне твою армию, возьми себе в уплату душу этого дождя…
   Тучи над головой Аргаррона завращались, словно корчась в невыносимых муках. Каждая капля этих туч сейчас преобразовывалась, становясь тем, что хотел вызвать архидемон своим заклятьем. Вскоре рой черных мух, которые были дождевыми каплями малое время назад, устремился к стене из красных туч, которые уже, словно в страхе, пытались отлететь как можно дальше…
   Аргаррон расхохотался, когда черная туча волшебных мух врезалась в красные облака, зараженные сетью… Он почти услышал крик боли, который издало облачное существо, когда голодные насекомые из Тьмы начали терзать его плоть. Вокруг архидемона вились мухи, их живые потоки переплетались, вились среди зданий цитадели. Снизу раздался сдавленный крик: кто-то или не сумел спрятаться вовремя, или его вытолкнули ради потехи на улицу. Что ж, шутники через короткое время увидят обглоданный дочиста скелет.
   Три толстых гудящих мушиных потока собрались перед Аргарроном в некое подобие гротескного лица. Глаза тем не менее сверкнули алыми огнями, хотя, кроме мух, в них ничего не было.
   — Доволен ли ты, брат? — спросил Аргаррон, оскалившись в улыбке.
   — Да, брат, — прогудело лицо. — Твоя дорога в воздухе чиста, жертва достаточна.
   — Тогда до встречи, брат.
   — До встречи… — Лицо того, кого в некоторых мирах звали Повелителем Мух, рассыпалось на отдельных насекомых, которые тоже устремились к гибнущей облачной сети в надежде на кусочек общей добычи…
   Аргаррон не отрываясь наблюдал, как облака из красноватых снова становятся белыми, как раньше, а мухи из Тьмы, исполнив свою задачу, исчезают в никуда или, что более вероятно, под крыло к своему Повелителю.
   — Что ты теперь сделаешь, Лоарин?! — Аргаррон захохотал, обращаясь к просвету в облаках, где на самом горизонте висел остров Алашом. — Пошлешь ко мне своего мальчишку Избранника?
   Небо, бывшее свидетелем кровавой бойни, молчало. Даже ветер, постоянный для открытого воздуха Каенора, казалось дул с некоторой опаской.
 
   В зале Совета над круглым столом горело изображение парящих островов, двигающихся в направлении острова Алашом. Присутствующий здесь король шуолов Машали Первый, облаченный в легкий вариант парадных лат, прикрыл свои большие глаза руками. Даже яркая красная кожа короля, казалось, потускнела.
   — Сеть не помогла, — сказал маг Олланар то, что и так все прекрасно видели.
   — Помогите нам, — взмолился король шуолов. — Мы не сможем защитить себя от крылатых гарров, если они атакуют хотя бы с двух направлений сразу…
   — Три легиона, — сказал Главнокомандующий. — И желательно, чтобы кто-то из магов сопровождал их.
   — Я пойду. — Олланар встал. — И возьму с собой нескольких своих учеников, а еще квод ворожей, если уважаемая Эолая не против.
   — Не против, — отозвалась Старшая ворожея. — Можешь даже взять два квода. Восемь ворожей лучше четырех.
   — Премного благодарен. — Олланар поклонился. — С вашего позволения, я удалюсь.
   — Иди, Олланар, — сказал Архимаг. — Да пребудет с тобой Всеблагой Ауррин.
   Когда за воздушным магом закрылась дверь, в зале сразу образовалась какая-то пустота.
   — Благодарю вас, Крылатый Народ, — поклонился Машали, и обруч, украшающий его лысую голову, сверкнул вделанными в него рубинами. — Шуолы не забудут…
   — Не сомневаюсь, — вполголоса буркнул Лоарин, потом сказал громче: — Думаю, что нам всем следует подготовиться если не к худшему, то, по меньшей мере, к тяжким испытаниям. Ни для кого не секрет, что Избранник еще не готов, а барьеры Аргаррон одолел. Если уж его не остановила облачная сеть, то остальные преграды он просто сметет…
   — А я говорил, что надо поставить аэростаты-мины, — сказал Главнокомандующий. — Но нет, пожалели денег, понадеялись на волшебство…
   — Что толку бить по хвостам? — перебил Лон-Калар. — Надо просто бросить все силы для предотвращения угрозы.
   — Надо к любой проблеме подходить с умом. — Лоарин сделал небрежный пасс рукой, и изображение над столом сменилось. Теперь это была трехмерная карта всего Каенора, да которой, если приглядеться, можно было бы различить самые мельчайшие детали. Архимаг продолжил, а его слова комментировала маленькая стрелка, перемещающаяся по карте: — Как видите, главные силы Аргаррона летят к острову Алашом, но на их пути еще стоят владения карликов, которые когда-то были в стороне. Каенор немного изменился за триста лет, и, я уверен, даже если Аргаррон об этом знает, он не будет делать огромный крюк, облетая владения Братства Молота. Карлики не пропустят армию архидемона сквозь свои владения…
   — А если всё же пропустят? — спросил Огненный маг Аритэй, молчавший до сего момента.
   — Тогда они еще глупее, чем принято о них думать, — отрезал Лоарин. — Братство Молота, которое всегда было сообществом воинов, не станет пресмыкаться перед Аргарроном. Они в первую очередь солдаты, а потом только инженеры и механики.
   — Так что же, карликов мы, значит, приносим в жертву? — спросила Эолая. — Одних спасаем, других, значит…
   — Они сами отказались, — сказал Лоарин. — Шуолы в союзе с нами, и мы им помогаем. Карлики решили, что обойдутся без нас, так пусть выкручиваются самостоятельно.
   Глас Оракула вздохнул, но его никто не услышал.
   Квостры еще долго обсуждали, как лучше остановить архидемона, но единого решения, которое свело бы потери к минимуму, так и не нашли. При этом никто даже не заикнулся об Избраннике.
 
   Ростислав, сидя перед магическим зеркалом, видел и слышал всё заседание от начала и до конца. На спинке кресла на корточках сидел Эай, который и подсказал порядок заклинаний, способных дать возможность подглядеть за чародеями Радужного Города так, чтобы они не заметили
   — М-да, — задумчиво сказал Ростислав. — Как ни прискорбно это сознавать, но я, оказывается, лишь общественный павлин …
   — Что такое павлин? — спросил Эай.
   — Не обращай внимания. — Ростислав махнул рукой. — Это идиома.
   Сильф пожал плечами и хмыкнул. Очень по-мальчишески.
   — Они лучше положат тысячу Бескрылых, чем позволят тебе рискнуть, — хихикнул он. — Вот когда Аргаррон осадит Радужный… хотя тогда ты уже ничем не поможешь.
   — Что в этом забавного? — спросил юноша. — Аргаррон прикажет всех положить на алтари, а его гарры будут грабить и убивать.
   — Пойми меня правильно… — Эай посерьезнел, спорхнул с кресла. — Вы, смертные, думаете, что всё в мире должно принадлежать вам. Я от вас всю жизнь видел только обиды, боль и страдания. Ты — приятное исключение, но сути это не меняет.
   — Там могут быть старики, женщины и дети, — не сдавался Ростислав. — Те, кто не может постоять за себя, и те, кто никогда не обижал сильфов.
   — Ты не понимаешь. — Сильф расправил и сложил крылья. — Вы, смертные, сгораете, как бабочки-однодневки. Я видел миллионы ваших смертей и увижу еще больше, пока в Каеноре есть воздух. Меня ведь даже нельзя убить, можно только насильно перевести в нематериальное состояние, из которого я некоторое время не смогу выйти, оставаясь ветерком.
   — А ты уверен, что Аргаррон, разобравшись со своими смертными врагами, не захочет покорить стихии?
   — Уверен. Это не в его власти, к тому же безграничную власть над стихией может получить только бог… — Мальчишка осекся, посмотрел на Ростислава. — Ты же не думаешь?..
   — Думаю, — перебил юноша. — Более того, я уверен, что аргаррон как раз и стремится к этому. Бог-претендент, как здесь его называют. Насосавшийся энергии маг, который хочет и теоретически может подняться выше.