Сальгари Эмилио. Иоланда — дочь Черного корсара

   Девушка уже увидела куст, который рос в пятидесяти или шестидесяти шагах от берега, на опушке большого леса. Пока она бегала за волокном, Морган вытер палаш о подол рубахи и затем с поразительным хладнокровием медленно ввел его острие в рану. Разворотив ее, он нащупал нижнюю часть наконечника. Схватить и с силой выдернуть его из раны было делом одной минуты.
   Однако несчастный почувствовал такую острую боль, что почти без сознания рухнул навзничь.
   Когда девушка вернулась с пригоршнями, полными хлопка, Морган не пришел еще в себя. Он лежал на траве, полузакрыв глаза, бледный как смерть, с кровоточащей раной. В левой руке у него был еще судорожно зажат наконечник из шипа ансары длиной с хороший палец, крепкий и острый, как стальная игла.
   Увидав капитана в столь плачевном состоянии, Иоланда издала испуганный крик:
   — Сеньор Морган!.. Сеньор Морган!..
   При звуке ее голоса флибустьер приоткрыл глаза и попытался встать, но не смог.
   — Здесь, — показал он на рану. — Остановите... Жизнь уходит. Не пугайтесь...
   Иоланда склонилась к нему.
   Твердой рукой она очистила рану, из которой все еще текла кровь, осторожно соединила ее края, положила сверху горсть хлопковой ваты и, оторвав кусок шелкового платка, которым укрывала голову от солнечных лучей, перевязала, как смогла, рану.
   Морган не издал ни единого стона, губы отважного морского рыцаря изображали, напротив, улыбку.
   — Спасибо, сеньора... — пробормотал он, глубоко вздохнув. — Вы перевязали... лучше, чем... врач...
   — Очень больно?
   — Пройдет... Я ослаб... от потери крови...
   — Отдохните, сеньор Морган. Я присмотрю за вами.
   Флибустьер кивнул и откинулся на траву. Он чувствовал страшную слабость, в ушах не прекращался мучительный звон. Жар не заставил себя ждать. Щеки капитана запылали болезненным румянцем, дыхание стало хриплым.
   Боясь, что солнце напечет ему голову, девушка срубила несколько листьев банана, воткнула в землю сучья и соорудила небольшой навес, чтобы укрыть флибустьера.
   — Боже мой, Боже мой! — шептала бедная девушка, сидя возле уснувшего корсара. — Был бы здесь Кармо. Неужели его убили? Что мне делать с раненым на этом озере?..
   Морган начал бредить. С его уст, иссушенных первыми приступами лихорадки, срывались непонятные обрывки фраз. Он говорил о Тортуге, о своем «Молниеносном», вспоминал Пьера Пикардца, Кармо. Внезапно до слуха девушки долетело имя, от которого она вздрогнула.
   — Иоланда, — пробормотал раненый с нежностью в голосе. — Милая, славная...
   — Я ему приснилась, — прошептала дочь корсара.
   На щеках у нее появился румянец, а взгляд остановился на гордых чертах флибустьера, которые не изменили ни боль от раны, ни мучительная лихорадка.
   — Он спит, — прошептала она снова. — Спит и видит меня во сне.
   Внезапно Морган вздрогнул и открыл глаза.
   — Воды... воды... — попросил он хриплым голосом. — Во рту пересохло.
   Он попытался встать, но девушка положила ему руку на лоб.
   — Нет, сеньор Морган, — сказала она, — не двигайтесь. Я принесу вам воды.
   — А, это вы, сеньора Иоланда... как вы добры... ухаживаете за мной... проклятый индеец!..
   — Не волнуйтесь. Нам ничего не грозит.
   — А Кармо?.. Где Кармо?..
   — Я никого не видела. Надеюсь, нашим удалось скрыться от ойякуле.
   — Вы здесь... одна?
   — Со мной сабля и одна пуля в пистолете. Я стреляла только раз. Подождите, сеньор Морган.
   Оторвав кусок от листа банана, Иоланда свернула из него рожок и направилась к реке, вспомнив, что вода в лагуне была солоноватой. Устье протоки находилось в трехстах-четырехстах шагах от их стоянки. Смелая девушка пошла по опушке леса и, подойдя к берегу, нагнулась, чтобы зачерпнуть воды. Она уже протянула рожок, но, взглянув на другой берег, отстоявший не далее пятнадцати шагов, в ужасе отшатнулась.
   На дереве, склонившемся над рекой и почти касавшемся воды, притаился какой-то пятнисто-полосатый зверь длиной свыше метра, с довольно большой головой, крепким телом, густой мягкой шерстью, сероватой на спине и белой на животе. Он не сводил глаз с воды и легонько помахивал хвостом над потоком.
   «Ягуар?» — пронеслось в голове у девушки.
   Она быстро отпрыгнула назад и спряталась за стволом пушечного дерева. Река, отделявшая ее от незнакомого зверя, сужалась, как мы говорили, в этом месте, и животное одним махом могло перепрыгнуть на другой берег и напасть на девушку.
   Казалось, однако, что зверю ни до кого не было дела и он целиком ушел в созерцание воды, продолжая легонько касаться ее хвостом.
   «До чего я глупа; надо было захватить палаш или пистолет, — подумала девушка. — И все же Моргану надо принести воды».
   Она собралась уже выйти из-за дерева, как вдруг зверь сделал резкое движение и глухо зарычал. В хвост ему вцепилась какая-то зверушка, и Иоланда не сразу поняла, что это такое. Выпустив когти, зверь вонзил их в животное, отбивавшееся от него ногами.
   — Черепаха! — воскликнула Иоланда. — Ну и ловкач!
   Удовлетворенный своей добычей, зверь одним махом добрался до берега и быстро скрылся в кустах.
   «Может, бедная черепаха спасла мне жизнь», — подумала девушка.
   Набрав воды в рожок, она бросилась к лагуне, то и дело оглядываясь назад, чтобы убедиться, не преследует ли ее дикий зверь, которому могло взбрести в голову поживиться и более крупной добычей.
   Когда Иоланда добралась до самодельного шалаша, Морган снова лежал в беспамятстве, раскинув руки, на листьях банана. Иоланда хотела было его окликнуть, но с криком ужаса отпрянула назад. На груди раненого, под курткой, сидел отвратительный паук с мохнатым черным брюшком, длинными, такими же мохнатыми лапами в желтоватую полоску, которые оканчивались огромными когтями.
   На голове у него угольками горели четыре пары глаз, расположенные крест-накрест друг возле друга. Гнусная тварь собралась, казалось, стащить повязку с раны. Иоланда в ужасе застыла на месте, а паук, заметив ее присутствие, уставился на нее злобными глазами, словно намереваясь просверлить ее своим взглядом.
   Но тут девушка схватила палаш, смахнула гадкого паука и разрубила его пополам.
   — Ах ты, подлая тварь! — воскликнула она. — Задержись я немного, ты бы высосал всю кровь!
   В этот момент раненый открыл глаза и попытался привстать.
   — Это вы... сеньора... — пробормотал он, и глаза его приветливо засветились.
   — Хотите пить, сеньор Морган? — спросила девушка.
   — Да, у меня сухо в горло... Это лихорадка, неизбежная спутница раненых в этом климате.
   Нагнувшись над капитаном, Иоланда помогла ему приподняться и поднесла к губам рожок, в котором оставалось еще много воды. Раненый жадно выпил до дна и удовлетворенно вздохнул.
   — Спасибо, сеньора, — сказал он.
   Но тут же сделал удивленный жест.
   — Что с вами, сеньора? Вы бледны, у вас дрожат руки. Вы натолкнулись на индейцев?
   — Нет, сеньор Морган, успокойтесь. Взгляните на эту тварь, она еще шевелит ногами. Я ее смахнула у вас с груди.
   — Паук-птицеед, — сказал Морган. — Его привлек запах крови. Довольно скверные создания.
   — Могут убить укусом?
   — О, нет! Птицееды на это не способны. Хотя, если им удается заползти к спящему ребенку, они могут насосаться довольно много крови. Но взрослым они не страшны. Так вам никто не попадался у реки?
   — Только какой-то зверь, он охотился на черепах. Признаться, он меня немало напугал: я ведь отправилась за водой без оружия.
   — Большой? — спросил Морган, испугавшись, но не за себя, а за отчаянную девушку.
   — Размером с молодого тигра, серого цвета, с коричневыми и белыми пятнами и черной полосой.
   — Должно быть, маракайя или небольшой леопард. Это крупные хищники, но они никогда не нападают на людей. Если придется идти в лес, берите с собой палаш или пистолет. Я теперь вам не подмога! Хоть бы Кармо был с нами!..
   — Что с ним, сеньор Морган? — огорченно спросила Иоланда. — Неужели его убили дикари?
   — Кармо не из тех, кто погибает, как кролик, — ответил флибустьер. — К тому же с ним двое карибов.
   — А они станут нас искать?
   — Не сомневаюсь. Индейцы способны найти следы даже в джунглях, а когда увидят, что лодки нет, поймут, что мы поплыли на озеро. Ну, вот — опять жар. Вам предстоит скверная ночь, сеньора.
   — Не мне, а вам.
   — Тогда обоим, — сказал Морган, пытаясь улыбнуться. — Увы, но это так!
   Запустив руку в карман куртки, он вынул оттуда жестяную коробочку.
   — Трут и огниво Кармо, — сказал он обрадованно. — Нам повезло.
   — Хотите, я разожгу огонь?
   — Вечером, сеньора. Дикие звери боятся огня и не посмеют подойти близко.
   — Пойду соберу дров.
   — И поищите себе плодов, сеньора. У вас нет ничего на ужин.
   — Если позволите, я схожу к реке, чтобы запастись на ночь водой.
   — Вы очень добры, сеньора. Если отыщете плоды дикой тыквы, я буду только рад.
   — Мне знакомо это растение, — ответила Иоланда. — Индейцы делают из них хорошие сосуды. Думаю, его нетрудно отыскать. Прощайте, сеньор Морган, не беспокойтесь.
   Отважная девушка взяла палаш и направилась к лесу, собираясь пересечь заросли, покрывавшие бугор, за которым текла река. Она смело вошла в чащу деревьев, росших так близко и густо, что солнце не пробивалось сквозь их листву.
   Здесь в беспорядке росли все породы: разнообразные пальмы, мыльное дерево, названное так потому, что его кора и плоды образуют в воде густую пену, обладающую моющим свойством, кедры, лишенные пока шишек, хлопковое дерево, симаруба, бамбук с гигантскими стволами.
   Опасаясь хищников, девушка напрягла слух, но, не услышав ничего, кроме монотонных криков гокко, она вошла в лес и стала собирать сушняк, увязывая его ветками лиан. Не забывала она и об ужине, подбирая перезрелые плоды манго, в изобилии валявшиеся на земле, и сшибая с веток крупные апельсины. Поднявшись на бугор, она ускорила шаг: солнце уже садилось и надвигались сумерки.
   Она услышала уже шум реки, как вдруг наткнулась на дикую тыкву, которую хотела отыскать. Это было громадное растение с широкими листьями, длинными побегами, опутанными растениями-паразитами. Оно было покрыто множеством крупных светло-зеленых плодов шарообразной формы, гораздо более крупных, чем дыни. Сорвав один из них, она разрубила его пополам и очистила обе половины от белой кашицы, содержащейся внутри.
   — Вот отличные чаши, которые можно наполнить водой для сеньора Моргана, — сказала она.
   И быстро направилась к реке, продираясь сквозь густой кустарник, в котором не без отвращения заметила множество пауков-птицеедов, сверливших ее блестящими глазенками, словно пытаясь загипнотизировать.
   Некоторые из них, напротив, прятались в густой траве, явно переваривая кровь птиц, застигнутых в гнездах. Время от времени девушка видела, как пауки чистили о мохнатую спину ножки, выпачканные в крови. Быстро наполнив обе чаши, Иоланда вернулась в лес и пошла через него как можно быстрее.
   Морган по-прежнему лежал с открытыми глазами, глядя на темные воды лагуны. У него снова начался жар, и с покрасневшего лица обильно лился пот.
   — Никого не встретили? — спросил он.
   — Нет, сеньор Морган. Вот вода и фрукты. Пойду заберу сушняк для костра, — ответила девушка.
   — Поторопитесь, вечер наступает быстро.
   — Сушняк здесь недалеко, сеньор Морган.
   Не чувствуя совсем усталости, девушка вернулась в лес и принесла несколько вязанок. Боясь, что запаса не хватит на ночь, девушка отправилась за остальными, хотя солнце уже погасло. Она взвалила было на себя последние вязанки, как вдруг из густых зарослей пассифлор до нее донеслось хриплое мяуканье, перешедшее в дикое завывание.
   — Еще какой-то зверь, — пробормотала Иоланда. — Тяжелая же предстоит ночь.
   Она бросилась бежать и быстро спустилась с косогора, не забыв прихватить вязанку. Морган сидел на прежнем месте с пистолетом в руках. На нем не было лица.
   — Хорошо, что вернулись, сеньора! — воскликнул он при виде девушки. — Я не нахожу себе места.
   — Что такое, сеньор Морган? — спросила Иоланда.
   — Вы слышали вой?
   — Да.
   — Это ягуар.
   — Вы решили, что он напал на меня?
   — Эти звери не боятся людей, а когда голодны, набрасываются даже на охотников. Вы его видели?
   — Нет, но он, похоже, кружил вокруг меня, пока я собирала ветки.
   — Немедленно разожгите костер, сеньора.
   — Чтоб привлечь его к нам?
   — Боитесь?
   — Пока нет, сеньор Морган, — ответила отважная девушка.
   — Он сюда заявится, уверяю вас, а я не в силах вас защитить! Жар меня скоро свалит. Я это чувствую.
   — В вашем пистолете осталась еще одна пуля. Если эта тварь заявится сюда, я выстрелю.
   Сложив рядышком две кучи хвороста, Иоланда поднесла к ним огонь. Потом села рядом с раненым, который снова откинулся на ложе, сохраняя на лице спокойствие.
   В тот же миг из темного леса донеслось новое, еще более продолжительное завывание.
   Ягуар явно направлялся к лагуне.

Глава XXII
Ягуар

   Ночь на берегах пустынной лагуны под навесом тропического леса, кишевшего голодными хищниками, не сулила ничего хорошего. К тому же Морган, не успев оправиться от лихорадки, опасной в этом климате серьезными осложнениями, снова стал бредить.
   Иоланда примостилась возле раненого под навесом между кострами, бросавшими зловещие блики на окружающий подлесок. Положив рядом стальной клинок и пистолет, она не сводила тревожного взгляда с опушки леса, откуда время от времени доносился жуткий рев ягуара.
   А между тем на островках и отмелях лагуны сотни таинственных голосов стали сливаться в какой-то необыкновенный концерт. В густом кустарнике, черневшем на берегу, стояли несмолкаемые шум и гвалт. Квакали лягушки и громадные жабы пипа, шипели и свистели водяные и сухопутные гады, орали почем зря рыжие ревуны и макаки, которым эхом вторили кагуары и маракайа.
   Иоланда старалась держать себя в руках, но при каждом рыке ягуара вздрагивала и жалась к Моргану, словно видела наяву ужасных хищников, которых голод рано или поздно пригонит к маленькому лагерю.
   «Чем кончится эта ночь? — с тревогой спрашивала себя девушка. — Было бы у меня побольше зарядов, а то всего один, да и то пистолет может дать осечку».
   Флибустьер, похоже, ничего не слышал. Он спал или, скорее, бредил в лихорадке, сломившей его крепкий организм. Время от времени он начинал метаться, таращил глаза и нес околесицу. Иоланда старалась его успокоить, но несчастный, казалось, даже не различал ее голоса. Он словно забыл, что она рядом.
   Лишь изредка на него находило просветление, и тогда на уста, иссушенные лихорадкой, немедленно приходило слово «вода».
   По счастью, обе чаши, сооруженные девушкой, оказались весьма вместительны, и Иоланда не боялась, что воды не хватит до утра. Однако к полуночи жар прошел, и Морган полностью пришел в себя. Первым делом он бросил взгляд на сидевшую рядом девушку.
   — Не спите? — ласково произнес он. — Бедная сеньора!.. Я сплю, а вы меня охраняете.
   — Не до сна, сеньор Морган, — ответила Иоланда. — Боюсь, как бы не погас огонь.
   — Вы, должно быть, устали?
   — Отдохну с восходом солнца. Я-то в порядке, а вот вы ранены и потеряли много крови.
   — Будь проклята эта стрела! — гневно воскликнул Морган.
   — Спите, нам никто пока не угрожает.
   — Ночь полна опасностей.
   Внезапно он приподнялся и растерянно посмотрел на девушку. В этот момент до него донеслось хриплое завывание ягуара.
   — А вы говорите, никто не угрожает! — воскликнул он. — Вы забыли про ягуара?
   — Он сюда пока не заглядывал. К тому же со мной пистолет и клинок, — ответила девушка.
   — Он может наброситься сзади.
   — Там костер.
   — Все равно мне не по себе, сеньора. Он запросто вас растерзает. Помогите мне подняться. Мне надо вас защитить.
   — У вас нет сил для борьбы с ягуаром, сеньор Морган. Лежите или ваша рана снова откроется.
   — Лучше я угожу ему в лапы. Не хочу видеть, как он вас растерзает.
   — Повторяю, сюда он не являлся. Ложитесь, прошу вас. Вас начинает знобить.
   — Знобить? — повторил Морган, трясясь от холода. — Воды... Далеко еще до Тортуги?.. Где «Молниеносный»?.. Неужели этот негодяй граф его утопил?..
   — Что я слышу, сеньор Морган? — удивилась Иоланда.
   — Да, Кармо, это он виноват... Вздернуть его, чтобы не вредил Иоланде... Ему бы только завладеть ею... Отыщи получше веревку... и вздернем его на рее...
   Морган продолжал бредить, а ягуар завывал все ближе. С трудом уложив Моргана, Иоланда схватила палаш с пистолетом и с тревогой стала вглядываться в чащу леса. Рев раздался совсем близко, словно зверь находился где-то рядом.
   И действительно, из зарослей пассифлор на Иоланду глядели два зеленых горящих глаза, словно принадлежавших большой кошке.
   — Пожаловал за мной, — пробормотала девушка, покрываясь холодным потом. — Ну, теперь пан или пропал!
   Иоланда бросила на флибустьера отчаянный взгляд. Морган смежил глаза, но продолжал размахивать руками и вести несвязные речи.
   Кончиком палаша девушка пошевелила угли в костре и подбросила в него смолистых веток. Вспыхнуло пламя и осветило спуск к озеру.
   Устрашенный или разъяренный снопом искр, вылетевшим из костра, ягуар выскочил из зарослей и издал яростный рев. Пламя костра высветило его во весь рост. Это было великолепное, величиной с небольшого тигра, животное, крепкого, несколько тяжеловатого телосложения, длиной почти два метра, с короткой густой мягкой шерстью рыжеватого цвета, с черными пятнами в красной каемке и беловатым животом.
   При виде девушки, решительно стоявшей меж двух огней с обнаженным поблескивающим клинком, зверь остановился, ощерил пасть, обнажив огромные клыки. Он нервно бил хвостом, раскидывая шуршащие листья, и угрожающе топорщил жесткие усы. Он уже не выл, а глухо рычал, бросая на Иоланду, преградившую ему путь, ненавидящие плотоядные взгляды.
   Его подталкивал голод, но сдерживал огонь, и он не смел напасть на маленькое убежище, где объятый лихорадкой Морган продолжал бредить. Облизнув по-кошачьи передние лапы, ягуар почистил ими плечи и грудь, два-три раза зевнул и с рыканьем, не предвещавшим ничего хорошего, сделал несколько шагов вперед.
   Постояв немного на месте и вылизав шерсть, он снова двинулся к огню, не спуская с девушки пристального взгляда. Он мягко ступал по траве, словно боясь испугать девушку, часто оборачивался, чтобы облизать себе бока. Иоланда не знала коварных повадок этих могучих хищников, но ее не обмануло показное миролюбие ягуара.
   Стоя между кострами, девушка решительно выставила вперед палаш и крепко сжала пистолет, твердо решив сражаться до конца. Она больше не дрожала, напрягла все мышцы, готовая встретить любого врага и защитить флибустьера, спавшего у нее за спиной.
   Ягуар заколебался, затем решил обойти ее сперва справа, затем слева. Поняв, что ей грозит опасность, если хищник обойдет ее сзади, Иоланда опустила на мгновение клинок, быстро нагнулась, подняла пылающую смолистую головешку и запустила ее в морду ягуару.
   Почувствовав, что у него опалены усы, хищник яростно взвыл, потом без оглядки бросился наутек и в два-три прыжка добрался до леса. Здесь он остановился и угрожающе посмотрел горящим взглядом на маленький лагерь.
   Иоланда облегченно вздохнула. Опасность на время миновала.
   — Еще одно такое нападение, и я, пожалуй, не выдержу, — пробормотала она, вытирая пот со лба. — Я была сейчас на волоске от смерти.
   Она взглянула на Моргана — тот спокойно спал. Лихорадка, похоже, оставила его пока в покое.
   «Знал бы он, что зверь готовился к нападению, — подумала девушка. — Хорошо еще, что он всего не видел, а то бы полез меня защищать, и, может, своей удалью подтолкнул бы ягуара к нападению».
   Переводя взгляд в сторону леса, она снова увидела проклятого зверя, внимательно следившего из кустов за каждым ее движением. Ягуару было явно не по себе, и он сердито ворчал. Первое знакомство, стоившее ему усов, пришлось зверю, видать, не по вкусу.
   — Вряд ли он сунется снова, — подумала девушка, подбрасывая в огонь сучья.
   — Сеньора, — позвал в этот момент Морган, — воды... горю...
   — У вас по-прежнему сильный жар? — спросила Иоланда, подавая ему воды и помогая приподняться.
   — Вряд ли спадет до утра, — ответил флибустьер. — А вы все еще не смыкали глаз? Так заболеете, сеньора.
   — Не думайте обо мне, я еще успею отдохнуть.
   — Господи!..
   — Что с вами, сеньор Морган?
   — Где ягуар?
   — Я ею отогнала.
   — Вы!.. — изумился Морган.
   — Видите, он не бродит уже вокруг нас. Хотел было меня обхитрить, но я обласкала его головешкой, и он тут же отстал.
   — Вы настоящая дочь Черного корсара, — сказал флибустьер, глядя на нее с восхищением. — Такая молодая и не побоялась дикого зверя!.. Даже Кармо не додумался бы до этого.
   — Пустяки!.. Я даже не истратила последнего заряда.
   — Чем я только не обязан вам, сеньора!
   — Всего несколькими глотками воды, — пошутила Иоланда.
   — Нет, жизнью. Будь я один, в лихорадке, ягуар растерзал бы меня на части. Сколько осталось до рассвета? Я потерял всякое понятие о времени.
   — Пока еще ночь, сеньор Морган. Постарайтесь отдохнуть. Покой излечивает больных. Рана болит?
   — Не очень, сеньора. В этом климате раны быстро заживают. Вот лихорадка может дать осложнения.
   — Прилягте, а я подброшу сучьев в огонь.
   Морган, действительно ослабевший и от потери крови, и от высокой температуры, последовал совету девушки.
   Иоланда, по-прежнему опасавшаяся какой-нибудь каверзы от ягуара, еще больше разожгла огонь. Поднявшийся в небо сноп искр отпугнул трех-четырех крупных вампиров, кружившихся над навесом и решивших, возможно, воспользоваться беспомощностью Моргана, чтобы присосаться к нему своими хоботками с присосками. Иоланда взглянула на опушку леса и порадовалась отсутствию ягуара.
   Потеряв надежду полакомиться нежным мясом девушки, хищник в отчаянии вернулся к себе в логово, а может, настиг другую добычу полегче и утащил ее в укромное место, чтобы закусить ее с удобством.
   Убедившись, что Морган уснул, успокоенная девушка присела к кострам и стала терпеливо дожидаться рассвета. Из джунглей не слышно было больше ни воя, ни рыка хищников, ни шипения пресмыкающихся. Одни лишь обезьяны задавали дикие концерты, сотрясая ветви своим пронзительным гуканьем.
   Наконец мрак стал рассеиваться, и воды лагуны окрасились первыми отблесками румяной зари. Проснулись птицы. Гокко снова заладил свое нескончаемое «пит-пит-пит». Заскрипели, как несмазанные колеса, туканы, забулькали пенелопы, подражая индюкам, подняли галдеж попугаи, усевшиеся на верхушках пальм или на ветках деревьев.
   Иоланда поднялась и подошла к Моргану. Флибустьер еще спал. Жар у него, должно быть, прошел.
   «Не поискать ли пока чего на завтрак? — подумала Иоланда. — Из пистолета можно убить какую-нибудь живность. Я слышала, в лесах Венесуэлы много оленей».
   Оставив возле Моргана чашу с водой на случай, если он проснется, девушка бросила остатки сучьев в огонь — их было достаточно, чтобы оградить лагерь от диких зверей, — взяла палаш с пистолетом и пошла вдоль лагуны, берега которой были покрыты густыми зарослями пассифлор и пушечного дерева.
   Она не собиралась уходить далеко, опасаясь, что ягуар набросится в ее отсутствие на раненого и растерзает его. Проходя мимо кустарников, она раздвигала их палашом, надеясь застичь врасплох какое-нибудь животное, и время от времени оглядывалась на оставленный лагерь. Она уже прошла метров пятьсот-шестьсот, как вдруг увидела, что из кустов к берегу устремилась целая стая морских крабов.
   Своим строением эти некрасивые на вид ракообразные были чем-то похожи на пауков-птицеедов — те же крючковатые сильные лапы и мохнатая спинка.
   «Бегут! — сообразила девушка. — От какой-нибудь падали в кустах?»
   Осторожно раздвинув ветви, она осторожно вошла в кустарник, выставив перед собой палаш. Внезапно она остановилась, отступила и вскрикнула от ужаса. На подстилке из сухих листьев лежал мертвец в грубошерстной зеленой куртке и доспехах. Голова его была полностью обглодана крабами и термитами. Из длинных желтых сапог торчали одни берцовые кости. Из рукавов — фаланги изъеденных рук.
   В двух шагах от трупа валялся ржавый палаш и металлическая, скорей всего, оловянная фляга.
   — Мертвец!.. — воскликнула девушка, едва придя в себя. — Кто загубил несчастного? Индейцы или дикие звери?
   Подойдя поближе, она не нашла следов крови или пробоин в одежде, которые свидетельствовали бы о насильственной смерти покойника.
   — Печально, — пробормотала Иоланда. — Неужели и нас ждет такая же участь?
   Минуту-другую она разглядывала беднягу — испанца, судя по его одеянию, — затем забрала палаш и флягу, посчитав, что они нужнее живым, чем мертвым.
   Иоланда собралась было вернуться к Моргану, как вдруг ее взгляд упал на какие-то знаки, вернее, буквы на фляге, начертанные чем-то острым, скорей всего, кончиком клинка. Присмотревшись внимательней, она не без труда разобрала написанное по-испански: "Заблудился в лесу, умираю от голода... "
   Снизу стояли Р, затем Юп...
   Смерть, похоже, застала беднягу прежде, чем он смог дописать свое имя.
   Пораженная печальным открытием девушка едва добрела до стоянки, где увидела, что Морган вновь перевязывает рану.