Сальгари Эмилио. Иоланда — дочь Черного корсара

   — Да.
   — Все живы?
   — Все.
   — По шлюпкам и на корабль. А что с дикарями?
   — Разбежались.
   — Добро, возвращайтесь на борт.
   — По шлюпкам и молчок, — приказал Морган. — Аркебузы заряжены?
   — Да, капитан, — ответили корсары.
   — Как только окажемся на палубе, действуйте решительно и беспощадно.
   Пятьдесят шесть человек без звука погрузились на шлюпки. Морган сел в самую большую с восемнадцатью корсарами, Пьер — в лодку, остальные набились в шлюпку поменьше.
   Отделившись от берега, все три барки быстро направились к корвету, собираясь пристать к нему с обеих сторон. Шлюпка с Морганом первой подошла к кораблю. Флибустьер с оружием в руках быстро вскарабкался по трапу, спущенному с левого борта, за ним — остальные восемнадцать человек.
   Увидав, что на палубе к нему движутся испанские моряки, Морган дважды разрядил в них пистолет, тут же последовали выстрелы из аркебуз и крики:
   — Сдавайтесь флибустьерам или вам конец!
   При виде гибнущих товарищей перепуганные вахтенные бросились на бак и поспешили укрыться в трюме.
   — Займите кают-компанию и не давайте никому выйти!.. — крикнул Морган.
   Остальные две барки зашли тем временем с правого борта, и флибустьеры с дикими криками ворвались на палубу. Пьер Пикардец велел немедленно занять полубак и выставить перед орудиями сильную охрану. С батарейной палубы доносились топот ног и крики: «Измена! Измена!».
   Морган приказал зажечь побольше фонарей и открыть люк, ведущий вниз.
   Испанцы, в том числе офицеры, покинули кубрик и кают-компанию и забаррикадировались на батарейной палубе, собираясь, похоже, оказать сопротивление.
   — Сдавайтесь! — крикнул Морган, наклоняясь к люку. — Корабль в наших руках.
   В ответ просвистели две-три пули, пущенные наугад.
   — Обещаю вам жизнь, — повторил Морган.
   — Огонь по проклятым псам!.. — скомандовал голос, принадлежавший, скорей всего, капитану.
   Морган едва успел отпрянуть от залпа, озарившего нижнюю палубу. Испанцы явно не собирались сдаваться и вместо этого открыли огонь.
   — Все равно выкурим, — сказал Морган. — Пьер...
   — Я здесь, — ответил, подбегая, флибустьер.
   — Посмотри, нет ли в кубрике или кают-компании ящика с гранатами.
   — Хочешь разбомбить испанцев?
   — Мне что-то не улыбается плыть с людьми, способными выкинуть скверную шутку.
   Не прошло и пяти минут, как Пьер вернулся с восьмью матросами, осторожно тащившими пару тяжеленных ящиков.
   — Бомб хватит на весь корабль, — объявил Пикардец, приказав установить ящики перед Морганом.
   Пока корсары с большой осторожностью вскрывали ящики, испанцы не переставали палить по люку, сокрушая снасти на грот-мачте и заваливая палубу обрывками парусов. Но они понапрасну тратили порох — корсары и не думали подставлять себя под пули, летевшие градом.
   На призыв сдаться испанские моряки, не знавшие о грозившей им опасности, отвечали шквальным огнем и проклятиями, обещая скорей взорвать пороховой склад, чем сложить оружие. Понимая, однако, что они никуда не денутся, Морган не проявлял особого беспокойства. Взяв из ящика гранату, он спокойно поджег фитиль и метнул ее вниз. За взрывом последовали ужасные вопли и топот бегущих ног.
   Не ожидавшие подвоха испанцы забились в узкие проходы, чтобы укрыться от осколков и продолжать оборону. Разозленные неожиданным сопротивлением флибустьеры принялись закидывать испанцев бомбами, чтобы выкурить их с батарейной палубы. Вниз полетело уже гранат двадцать, когда при вспышке выстрелов все увидели, как из люка показался какой-то человек.
   — Довольно!.. — крикнул он. — Мы сдаемся, если вы сохраните нам жизнь.
   — Ладно!.. — ответил Морган. — Поднимайтесь по двое через кубрик.
   — Клянитесь, что нас не убьют.
   — Морган не повторяет одно и то же.
   Крик изумления донесся снизу:
   — Морган!.. Знаменитый корсар!..
   — Вы действительно Морган, покоритель Портобелло? — спросил тот самый человек, который недавно приказывал открыть огонь.
   — Да, я Морган, флибустьер, — ответил корсар.
   — Тогда я сдаюсь.
   — Выходите из кубрика по двое или мы забросаем вас бомбами.
   На батарейной палубе стали перешептываться, затем послышались поспешные шаги и глухой шум бросаемого оружия.
   Морган подозвал человек двадцать с аркебузами и велел им окружить выход из кубрика. Через несколько минут появился капитан с протянутой шпагой в руке.
   — Где сеньор Морган? — спросил он.
   — Я здесь, — ответил флибустьер, наставляя в испанца пистолет.
   — Вот моя шпага. Я командир корвета.
   — Оставьте себе оружие, — сказал флибустьер. — Вы храбрый человек.
   — Спасибо, сеньор, — ответил испанец, вставляя шпагу в ножны. Скажите только, как вы поступите с нами.
   — Высадим всех на сушу, не причинив никакого вреда. С меня довольно вашего корабля: он принадлежит мне по праву завоевателя.
   — Это, безусловно, так, сеньор, раз нам не удалось его отстоять. Но не надейтесь взять меня живым.
   В тот же миг отважный капитан приставил пистолет к виску, нажал курок и с простреленной головой рухнул к ногам Моргана.
   — Вот человек, который мог постоять за себя в бою, — сказал флибустьер, на которого смерть капитана произвела глубокое впечатление. — Отдадим честь несломленной доблести.
   В то время как не менее взволнованные корсары выполняли приказ капитана, офицеры и моряки, выходившие из кубрика, воздавали почести павшему командиру. Морган велел посадить их в шлюпки и под конвоем отправить на сушу.
   Десять минут спустя на корвете не осталось ни одного испанца, кроме командира, покрытого испанским стягом, специально спущенным с бизани.

Глава XXIX
Опасное предприятие

   После множества злоключений фортуна наконец улыбнулась отважным морякам. Захваченный без малейших потерь — одной только хитростью и отвагой, — корабль не шел, конечно, в сравнение с могучим фрегатом, сторожившим флибустьеров у форта Барра, но был все же намного лучше взятого на абордаж судна, на котором плыл граф Медина.
   Это был прочный и почти новый высокобортный парусник с дюжиной крупнокалиберных пушек. Он, должно быть, входил в состав эскадры, сопровождавшей караваны торговых кораблей или знаменитых галеонов, перевозивших в Европу золото, добытое в богатых рудниках Перу и Мексики. Порывом ветра его, видать, отнесло в сторону, и он вынужден был искать прибежища у берегов Венесуэлы.
   Убедившись, что с продовольствием на корвете дело обстояло не так плохо, Морган и Пьер Пикардец решили немедленно отозвать моряков с берега и вернуться в карибскую деревню, чтобы забрать Иоланду.
   — Как ты думаешь, — спросил Морган Пикардца, — мы пройдем через пролив к поселку Кумары?
   — Да, там довольно глубоко.
   — Тогда возвращай людей на корабль и оставь испанцам пару мушкетов и немного питания, чтобы они не погибли с голоду.
   Пьер собрался было выполнить приказ, как вдруг с берега донесся голос Кармо:
   — Сеньор Морган!.. Сеньор Морган!.. Пришлите шлюпку!.. Скорей!..
   — Чего от нас нужно этому молодцу? — спросил флибустьер, невольно вздрагивая.
   — Восемь человек в лодку!.. — скомандовал Пьер.
   Шлюпка, которую еще не успели поднять на борт, почти мигом помчалась с восьмью корсарами туда, откуда доносился голос Кармо:
   — Скорей, друзья!.. Скорей!..
   Едва уткнувшись в берег, шлюпка тут же двинулась обратно, забрав двух человек.
   — Один — это точно Кармо, — сказал Пьер, стоявший за спиной Моргана. — А кто второй?
   Морган ничего не ответил. Склонившись к трапу, он внимательно вглядывался в человека, сидевшего рядом с Кармо, и старался понять, кто бы это мог быть.
   — Дон Рафаэль!.. — в смятении крикнул он, когда шлюпка подошла к корвету.
   — Плантатор!.. — вскричал Пьер. — Почему он бросил Иоланду?
   Морган побледнел. Он не ждал ничего хорошего.
   Отдуваясь, как бегемот, пузатый плантатор поспешно взбирался на борт, подталкиваемый сзади Кармо.
   — Сеньор Морган... — горестно закричал он, — эти негодяи... ее похитили...
   — Какие негодяи?.. — заорал флибустьер.
   — Все тот же граф... захватил нас врасплох и увез Иоланду.
   Застонав, как раненый зверь, Морган отступил назад, схватившись за сердце. Обычно столь сдержанный и спокойный, капитан настолько был сейчас убит горем, что люди, сбежавшиеся при первом же известии о прибытии дона Рафаэля, пришли в ужас.
   — Говорите, дон Рафаэль, — сказал Пьер Пикардец. — Выкладывайте все, как было.
   Плантатор кое-как рассказал о случившемся после отъезда флибустьеров в альде карибов и передал подслушанный им разговор между графом Мединой, капитаном Валерой и Иоландой.
   — В Панаму!.. Ее увезут в Панаму!.. — вскричал в отчаянье Морган.
   Окончательно убитый этим известием, он прислонился к фальшборту и нервно вытер с лица испарину.
   — Ты любишь ее? — тихо спросил Пьер, подойдя вплотную к другу.
   — Да, — признался флибустьер.
   — Что же делать? Как вырвать ее из рук проклятого графа? Ты знаешь, мы тебя любим и готовы на все. Может, догоним испанцев, прежде чем они доплывут до Центральной Америки?
   — Именно так и поступим, — ответил Морган, к которому постепенно возвращалась его энергия.
   — Дон Рафаэль, — обратился к плантатору Пьер. — Вы бывали в Панаме?
   — Я там родился, сеньор, — ответил плантатор.
   — Значит, вам знаком путь через Шагр?
   — Это — единственный, который ведет в Панаму.
   — Есть там гарнизон?
   — Да, и не один. Довольно много солдат и на острове Санта Катерина, но, сеньор, вы толкаете меня на измену.
   — Если даже вы нам ничего не скажете, мы все равно туда поплывем. Морган, командуй. Куда держать курс? — спросил Пьер.
   — Для начала сожжем деревню предателей, — ответил Морган. — Кумаре несдобровать, если он попадет ко мне в руки.
   — Но сейчас он в Кумане, а граф, наверно, уже плывет в Центральную Америку, — заметил дон Рафаэль.
   — Не будем терять драгоценное время, — согласился Пьер. — Подадимся-ка на Тортугу, а там видно будет. Людей и кораблей на острове хватит.
   — Клянусь Богом, — сказал Морган, отводя помощника в сторону, — если мы не перехватим графа до его прибытия в Шагр, я поведу вас на штурм Панамы.
   — Думаешь, это возможно?.. — воскликнул Пьер. — Удастся ли перебраться через полуостров и взять самый большой и укрепленный испанский город в Америке?
   — И все же мне по душе подобное предприятие, — сказал Морган.
   — Если победим, флибустьеров будут, как огня, бояться. На Тортуге достаточно храбрецов, которые ни перед чем не отступят. Хватает и кораблей. Дайте мне тысячу корсаров, и я приведу их к Королеве Тихого океана, где они получат миллионы пиастров.
   — И все же лучше схватить графа, прежде чем он прибудет на перешеек, — сказал Пьер Пикардец. — Неплохо бы разузнать, какой он выберет путь.
   — Но как это сделать?
   — Как, по-твоему, куда он отправился с Иоландой?
   — Скорей всего, в ближайший порт.
   — Значит, в Куману, она ближе всего. А не послать ли туда кого на разведку?
   — Кого?
   — Кого-нибудь из наших.
   — Неплохо придумано. У нас немало отважных людей. Кстати, и дон Рафаэль весьма бы пригодился.
   Морган огляделся вокруг и, увидев, что плантатор болтает на шканцах с Кармо и Ван Штиллером, подошел к нему.
   — У графа были лошади? — спросил он плантатора.
   — Ни одной, сеньор.
   — Куда он направился?
   — В Куману. До нее рукой подать, и туда заходит много кораблей.
   — У вас есть там знакомые?
   — Да, один нотариус — мой родственник. Раньше он жил в Маракайбо.
   — Вы бы не съездили туда с кем-нибудь из наших людей?
   — Но там меня могут повесить как предателя.
   — Ваша жизнь принадлежит мне, и я вам ее уже спасал не раз.
   — Не забывайте, сеньор, что я испанец.
   — Который не прочь, однако, свести счеты с капитаном Валерой.
   — Не спорю, — согласился дон Рафаэль, — но его-то я и боюсь. Если он все еще в Кумане, то может меня узнать, и тогда не миновать мне хорошего галстука на шее.
   — Если хотите, мы изменим вам внешность до неузнаваемости, и потом, никто вас не заставляет попадаться на глаза вашему врагу. У меня к вам единственная просьба — отвести в город двух наших товарищей и приютить их у вашего друга. Больше от вас ничего не требуется.
   — А ваши люди не опозорят меня в глазах общества?
   — Они не причинят вам никакого ущерба и отпустят вас, как только вы отведете их к своему родственнику. Согласны?
   — Я сделаю все, что вам угодно, — ответил со вздохом дон Рафаэль.
   — Пойдемте в кают-компанию, а ты, Пьер, позаботься о том, чтобы на рассвете мы отплыли без опоздания.
   Пока все спускались вместе с испанцем в кают-компанию, Кармо и Ван Штиллер подошли к Пьеру, отправлявшему на берег шлюпку, чтобы забрать людей, охранявших пленных.
   — Поплывем, значит, сеньор Пьер? — спросил Кармо.
   — Неужели в Панаму?
   — Похоже, — отвечал флибустьер.
   — Прекрасно, — обрадовался француз. — Надеюсь, теперь мы свернем шею подлецу графу. Пойдем-ка спать, дружище Ван Штиллер.
   Но вместо того чтобы отправиться в кубрик, оба приятеля забрались на полубак, заваленный парусами и канатами, и извлекли из кадки пару замшелых бутылок, которые они давно приглядели.
   — Выпьем, куманек, — предложил Кармо, — чтоб немного развеяться. Херес — чудесный, из запасов испанского капитана.
   — Гром и молния!.. Выхватить из-под носа Иоланду, когда она, наконец, оказалась с нами!
   — Вызволим, куманек.
   — Когда?
   — Капитан Морган вытащит ее из самой Панамы.
   — Такое никому еще не снилось.
   — А ему все нипочем. Пей, куманек.
   — Черт во... — осекся Кармо, резко вставая при виде тени, возникшей на полубаке.
   — Капитан!.. — воскликнул он, пытаясь спрятать бутылки.
   — Пей, Кармо, — сказал Морган (это был действительно он). — Я хочу попросить об одной вещи.
   — Можно вам предложить вина, капитан? — смущенно спросил француз.
   — Потом. У меня другое сейчас в голове.
   — Сеньор Морган, мы — старые морские волки и не боимся опасностей.
   — Поэтому-то я и подумал о вас, верных друзьях Черного корсара.
   — Вы хотите что-то нам поручить, капитан? — спросил Ван Штиллер.
   — Вы хорошо знаете Шагр?
   — Мы бывали когда-то там с Олоннэ, — ответил Кармо. — Скверный городишко с плохим вином и отвратительной кухней.
   — У тебя есть там знакомые?
   — Да, сеньор Морган, один трактирщик из страны басков. Он напоил меня такой малагой, какой я не пивал в своей жизни.
   — Надежный человек?
   — Э! Баски держат нос по ветру: они не за испанцев и не за французов. Как же его звали? Постойте...
   — Рибах, — подсказал Ван Штиллер.
   — Точно, Рибах, — подтвердил Кармо.
   — Надо бы его навестить, пока на Тортуге мне придется собирать народ для похода в Панаму, — сказал Морган.
   — Вот это да! — воскликнул, подскакивая, Кармо.
   — Не знаю, стоит ли замахиваться на такое и подвергать людей серьезной опасности. Но если тебе с Пьером Пикардцем не удастся перехватить графа Медину до Шагра, даю слово, мы пойдем на Панаму. Поставлю все на кон, лишь бы спасти Иоланду. Даже если придется загнать все свои богатства. Я уже уговорил Пьера отправиться в Шагр с несколькими флибустьерами. А сейчас прошу вас оказать мне одну большую услугу.
   — Мы вам никогда не отказываем, капитан, даже если рискуем жизнью, — сказал Кармо.
   — Знаю, знаю, мои храбрецы, — ответил Морган. — Вы бывали в Кумане?
   — Никогда, сеньор.
   — Хочу послать вас туда с доном Рафаэлем.
   — Мы готовы, — в один голос ответили Кармо и Ван Штиллер.
   — Но вы знаете, как испанцы поступают с флибустьерами, которые попадают им в руки.
   — Никто не сомневается, что у них достаточно пеньковых галстуков для нас, — сказал со смехом Кармо. — Но и мы не лыком шиты, не беспокойтесь, сеньор Морган. Скажите лучше, что мы должны делать в Кумане?
   — Разузнайте, на каком корабле поплывет граф Медина и куда он собирается держать курс.
   — Вы, видать, хотите напасть на него, прежде чем он высадится в Центральной Америке?
   — Да, по возможности, — ответил Морган.
   — А как мы попадем в Куману? Отправимся пешком?
   — На баркасе с сетями. Пьер уже ставит на нем паруса.
   — Значит, прикинемся рыбаками?
   — Которых буря прибила к берегам Венесуэлы?
   — Я появлюсь через пару дней, встану на рейд у бухты и не отправлюсь без ваших новостей. На баркасе найдете ракеты, которые запустите с берега. И мы заберем вас в любом месте.
   — Ладно, сеньор Морган, — ответили оба корсара.
   — Баркас уже спущен.
   Кармо и Ван Штиллер осушили стаканы, поспешно поднялись и исчезли в кубрике.

Глава XXX
Нотариус из Маракайбо

   Не прошло и получаса, как Кармо, гамбуржец и дон Рафаэль спустились с правого борта по трапу в качавшийся на волнах быстроходный баркас с двумя триселями и кливером.
   Там их ждал Морган, чтобы дать последние указания. Оба флибустьера и испанец были одеты рыбаками. На них были голубые тельняшки в красную полоску и брезентовые береты. К тому же дон Рафаэль для пущей достоверности сбрил усы и бакенбарды.
   — Помните о сигнале и действуйте осмотрительно, — напутствовал их Морган.
   — Мы будем крейсировать по ночам, начиная с завтрашнего вечера, а на день уходить в залив Кариако. Там пустынно и нас не заметят. У вас три ракеты, и вы знаете, какой цвет что означает.
   — Зеленая — опасность, красная — пристать к берегу, синяя — уходить в море, — ответил Кармо. — Прощайте, сеньор Морган. Если испанцы нас повесят, то счастливо вам добраться до Панамы.
   — У вас достаточно ума к хитрости, чтобы не попасться им в руки, — ответил флибустьер.
   Пожав всем руку, капитан поднялся на борт корабля. Кармо устроился у руля, а Ван Штиллер с испанцем сели на носу.
   — Трави, — сказал француз.
   Гамбуржец отвязал канат, и баркас стал набирать скорость, направляясь к востоку.
   Корабль Моргана остался стоять на якоре: флибустьерам не стоило показываться в водах Куманы — туда заходили военные корабли, которые испанцы держали почти во всех портах, особенно в главных.
   — Плывем на славу, — сказал гамбуржец, потирая руки.
   — Море спокойное и ветер в корму. Когда прибудем, дон Рафаэль?
   — Не раньше завтрашнего вечера, — ответил плантатор.
   — Неужели это так далеко? — спросил Кармо.
   — Порядочно. Но нам же лучше, если прибудем к ночи.
   — Вы бывали в Кумане?
   — Я знаю все города Венесуэлы, — ответил плантатор.
   — А что у вас за друг, о котором говорил капитан? — поинтересовался Кармо.
   — Один нотариус, он прежде жил в Маракайбо.
   Оба флибустьера изумленно переглянулись.
   — Погодите, дон Рафаэль, — произнес гамбуржец.
   — А не практиковал ли ваш друг в Маракайбо? Лет эдак восемнадцать назад?
   — Да.
   — И у него однажды сгорел дом, не так ли?
   Дон Рафаэль с удивлением посмотрел на флибустьеров, а те шумно захохотали.
   — Неужели вы знакомы? — с беспокойством спросил плантатор.
   — Еще бы! Наш самый близкий друг! — еле выговорил Кармо, держась за живот.
   — До чего хорошее вино держал плут!.. Ха, ха!.. Нотариус из Маракайбо!
   Плантатор позеленел от ужаса, а оба флибустьера покатывались со смеху.
   — Дон Рафаэль, — сказал наконец Кармо. — Вы, наверно, помните смешной и печальный случай, в результате которого бедняга нотариус лишился дома. Ваши земляки осадили нас в его домишке вместе с Черным корсаром.
   — А тот взял в заложники нотариуса и доблестного храброго графа Лерму, — добавил Ван Штиллер.
   — Да, припоминаю, — сказал дон Рафаэль. — Вы удрали по крыше, а дом несчастного хозяина взлетел на воздух.
   — Потом мы спустились в сад графа или маркиза Моралеса и оставили ни с чем ваших сограждан, — добавил Кармо.
   — Так это были вы? Сущие дьяволы, которые сутки удерживали отряд аркебузиров?
   — Да, дон Рафаэль.
   — Ну и дела! А если нотариус вас узнает?
   — Прошло восемнадцать лет, и вряд ли он нас помнит, — сказал гамбуржец.
   — Только не наделайте глупостей.
   — Мы будем как агнцы, — успокоил его Кармо.
   Накатившаяся волна, от которой покачнулся баркас, предупредила о близости подводных камней.
   — Рядом острова Пирита, — сказал дон Рафаэль, предупреждая вопрос, готовый сорваться с уст Кармо.
   — Держись ближе к берегу.
   Увидев на севере силуэт островов, Кармо пошел ближе к берегу, где вода была спокойней.
   На рассвете в глубине обширной бухты показалась гавань, испещренная мачтами довольно многочисленных судов.
   — Барселона, — сказал плантатор. — Идем хорошо, до захода прибудем в Куману. Теперь будем говорить по-испански, а если к нам подойдет корабль, отвечать буду только я.
   — Но предупреждаю, дон Рафаэль, хлопать ушами мы не будем. Ради своего же блага ведите себя по чести.
   — Я уже достаточно доказал свою честность, сеньор Кармо, — ответил плантатор.
   Вечером, часам к шести, баркас, подгоняемый попутным ветром, подошел к Кумане — одному из самых богатых и густонаселенных городов Венесуэлы. Город, находившийся в нескольких сотнях миль от Тортуги, был к тому же хорошо защищен.
   На рейде в это время скопилось много рыбачьих, преимущественно индейских, лодок.
   Кармо затесался между ними, чтобы не бросаться в глаза. Впрочем, испанцы, уверенные в своей безопасности, и не подумали остановить флибустьеров, хотя для охраны бухты были выставлены две каравеллы.
   — Не думал, что это так легко сойдет с рук, — заметил Кармо, направляя баркас к ближайшему причалу. — Где живет ваш нотариус? — спросил он дона Рафаэля.
   — Тут неподалеку, но подождем захода солнца. Оно уже клонится к горизонту.
   Кармо свернул триселя и, пользуясь одним кливером, пристал к старому полуразрушенному форту.
   — Вот отличное место для связи с Морганом, — сказал он, глядя на стены, возвышавшиеся над землей.
   Привязав шлюпку, моряки привели в порядок сети, сложили паруса, сунули по паре пистолетов за пояс, не забыв прихватить с собой наваху, которая в открытом виде вполне способна заменить шпагу.
   — Пора идти, — сказал Кармо дону Рафаэлю. — Уже стемнело.
   — Но вы не будете применять насилие? — спросил плантатор.
   — Мы не настолько глупы, — ответил гамбуржец.
   — Тогда следуйте за мной.
   — Погодите, дон Рафаэль. А нотариус-то жив?
   — Полгода назад не собирался еще умирать.
   — Он, наверно, сильно постарел.
   — Ему шестьдесят. Пойдем.
   Оглядевшись вокруг, плантатор направился к темной улочке с множеством ухоженных садов, затем свернул на широкую улицу с красивыми каменными двухэтажными домами и редкими коптившими фонарями.
   Пройдя метров сто, плантатор остановился перед довольно ветхим, чуть выше других, строением с террасой, увитой плющом.
   — Постойте здесь, — сказал он. — Я предупрежу о вашем приходе.
   — Валяйте, — ответили флибустьеры.
   Дон Рафаэль постучал тяжелым железным молотом, подвешенным к двери, и, когда та открылась, вошел в темную прихожую и скрылся из виду..
   — А он не подведет? — спросил Кармо.
   — Нет, он славный малый. Я ему верю. Он знает, что мы отыщем его везде.
   Вскоре плантатор снова появился на пороге и, судя по всему, в недурном настроении.
   — Можно? — спросил Кармо.
   — Да, — ответил плантатор. — Нотариус приглашает к себе и предлагает разделить с ним ужин.
   — Золото, а не нотариус! — воскликнул гамбуржец.
   — Я же говорил, это прекрасный человек.
   — Следуйте за мной, — сказал дон Рафаэль.
   Оба флибустьера вошли в прихожую, едва освещенную закопченной лампой, и вскоре очутились в скромно обставленной гостиной, где на столе, уставленном приборами, красовалась довольно жирная утка.
   Нотариус уже сидел за столом и, казалось, готов был приступить к трапезе, не дожидаясь гостей. На вид это был довольно добрый человек, лет шестидесяти, сухощавый, весь в морщинах. Он бросил на флибустьеров подозрительный взгляд и затем, не здороваясь, пригласил за стол.
   — Если угодно, присаживайтесь, — сказал он.
   Кармо и гамбуржец обменялись взглядом и недовольно поморщились. Оба не ожидали ни столь холодного приема, ни столь скудного ужина.
   — Спасибо, сеньор, — сказал тем не менее Кармо, — ваше приглашение весьма кстати. Мы проголодались и даже очень.
   — И нас мучит жажда, — добавил Ван Штиллер.
   — Вот как! — пробурчал нотариус.
   «Видать, стал настоящим скупердяем, — подумал Кармо. — Это вовсе не тот человек, который принимал нас в Маракайбо. Правда, тогда ему некуда было деваться. Но бутылочки-то он и сейчас вытащит, клянусь Богом».
   Когда ужин подходил к концу, нотариус, так и не сказавший ни слова, а лишь изредка поглядывавший на флибустьеров, пошел за флягой и, наполнив стаканы вином, сказал:
   — Пейте и расскажите, кто вы и что вам от меня надо.
   — Сеньор, — сказал Кармо. — Если дон Рафаэль вам еще не объяснил, кто мы такие, го я вам скажу, что мы здесь по воле королевского аудитора Панамы и хотим навести справки о графе Медине, о котором ни слуху ни духу после его бегства из Маракайбо.
   — Вам бы следовало обратиться к губернатору Куманы.
   — Мы не сочли это возможным, сеньор нотариус, по причинам, которые, по крайней мере, сейчас нельзя изложить. Правда ли, что граф прибыл сюда?
   — Да, — ответил нотариус. — И весьма неожиданно, с небольшим эскортом и молодой девушкой.