Сальваторе Роберт. Путь к рассвету

   Он снова прижал к груди великолепный молот и благоговейно обхватил его руками. Он чувствовал его силу, его идеальную сбалансированность, он почти чувствовал присутствие человека так долго и так достойно обладавшего им.
   Юный Киерстаад хотел быть как Вулфгар. Он хотел вести племя в соответствии с собственными представлениями. Он не соглашался с путем Вулфгара больше, чем он сейчас соглашался с путем Берктгара, но между ними был еще один, компромисс, который позволить сохранить свободу старых путей и союзы нового. С Эйджис-фэнгом в руках, Киерстааду казалось, он был способен сделать это, способен взять управление в свои руки и повести свой народ по лучшему возможному пути.
   Юноша покачал головой и снова засмеялся, высмеивая себя и свои грандиозные планы. Он едва вышел из мальчишеского возраста, и не мог обладать Эйджис-фэнгом. Эта мысль заставила юношу посмотреть через плечо на открытую дверь. Если Бруенор вернется и застанет его здесь с молотом в руках, то скорей всего неразговорчивый дварф разрубит его пополам.
   Киерстааду было нелегко вернуть молот на крючки, и все же покинуть комнату было еще трудней. С пустыми руками, он тихо и осторожно пробрался по туннелям наружу, обратно под открытое небо, и бежал весь путь до лагеря своего племени, находившегося всего-то в каких-то пяти милях по тундре.

* * *

   Дварф забралась настолько высоко, насколько было можно, ее плотные пальцы смахивали в сторону неподатливый снег и отчаянно хватались за камни. Последний выступ, путь к вершине, к самой вершине.
   Стампет простонала и потянулась, зная, что это непреодолимая преграда, зная, что она вышла за пределы своих возможностей, и наверняка была обречена на то, чтобы умереть, упав с высоты тысячи футов.
   Но затем, каким-то образом она нашла силы. Она крепко ухватилась и подтянулась изо всех сил. Маленькие ножки пинались и скребли о камни, и, внезапно, она вскарабкалась на плато на вершине самой высокой горы в мире.
   Неунывающая дварф величественно стояла на этом высоченном месте и наблюдала картину перед ней, захваченный мир. Тогда она заметила толпы, тысячи и тысячи ее бородатых войск, заполнявших все долины и все тропинки. Они приветствовали ее, склоняясь перед ней.
   Стампет проснулась, вся в поту. У нее ушло несколько секунд, чтобы понять, где она находиться, чтобы понять, что она находилась в своей собственной маленькой комнатушке в шахтах дварфов в Долине Ледяного Ветра. Она легонько улыбнулась и воспроизвела в памяти яркий сон, последний захватывающий рывок, в котором она забралась на вершину. Но улыбка затерялась в недоумении, когда она придала значение последовавшей за этим картине, приветствовавшим ее дварфам.
   «С чего бы мне станет сниться такой сон?» – стала гадать вслух Стампет. Она никогда не карабкалась ради славы, просто для собственного удовлетворения, которое она получала, покорив гору. Стампет не заботило то, что другие думали про ее героические подъемы, она вообще редко когда говорила кому-либо, куда отправляется, где была, и удался ее поход или нет.
   Дварф вытерла пот со лба и забралась обратно под тяжелый матрас, перед ее глазами все еще ярко стояли картины ее сна. Сна ил кошмара? Она что, обманывала себя по поводу истинной причины ее подъемов? Была ли у нее и в самом деле, доля личного удовлетворения, чувство превосходства, в тот момент, когда она покоряла гору? И если дело было в этом, то было ли это чувство мерой превосходства не только над горой, но и над ее соплеменниками дварфами?
   Этот вопрос изводил, обычно непоколебимую клирику, скромную жрицу. Стампет надеялась, что в этих мыслях не было правды. Она стала больше думать о себе, о своем истинном я, чем заботиться о таких мелочах. После долгих метаний и блужданий дварф наконец-то уснула.

* * *

   Этой долгой ночью, Стампет больше не снилось снов. Креншинибон, лежавший в ящичке около кровати дварфа, чувствовал беспокойство Стампет и понял, что ему нужно было быть осторожным с передачей подобных снов. Эту дварф было не легко соблазнить. Артефакт, даже не представляя, какие сокровища он может пообещать, чтобы сломить волю Стампет Рэкингкло.
   Без этих коварных обещаний, кристальный осколок не мог крепко скрутить дварфа. Но если Креншинибон станет действовать более открыто, сильнее, он может выдать Стампет правду о своем происхождении и своих замыслах. И, конечно же, артефакт не мог позволить себе вызвать подозрение того, кто мог воззвать к силе богов добра и, возможно, узнать секрет уничтожения Креншинибона!
   Кристальный осколок запер внутри свою магию, держал свои разумные мысли между своими квадратными гранями. Он понял, что его долгое ожидание не совсем закончилось, только не пока он был в руках вот этой жрицы.

Часть IV
Долина Ледяного Ветра

   Я хорошо помню тот случай, когда я вернулся в Мензоберранзан, город, где я родился, город моего детства. Когда мне открылся город, я дрейфовал на плоту по реке Донигартен, и этого вида я боялся и ждал одновременно. Я никогда не хотел возвращаться в Мензоберранзан, и, все же, мне приходилось гадать, как я буду чувствовать себя во время путешествия туда. Было ли то место настолько плохим, насколько мне подсказывали воспоминанья?
   Я хорошо помню момент, когда мы проплыли мимо изгибающейся стены пещеры, когда показались пространственные сталагмиты.
   Это был момент разочарования.
   Я не чувствовал ни злости, ни трепета. Тепло ностальгии, истинной или ложной, не накрыло меня. На меня не нахлынули воспоминания моего детства, даже в воспоминания счастливого времени, проведенного мной с Закнафейном.
   Все, о чем я думал в этот важный момент, были огни, горевшие в городе, необыкновенное и, возможно, примечательное событие. Я думал, это лишь о своей важной миссии, и о том, насколько быстро мне было необходимо двигаться, чтобы сделать дело. Мои страхи, а они и в самом деле остались, в основе были рациональны. Это были не импульсивные и неразумные детские воспоминания, а самый настоящий трепет оттого, что я направлялся в логово могущественного врага.
   Позже, когда позволила ситуация, я поразмышлял над этим моментом, смущенный тем насколько он был разочаровывающим, незначительным. Почему на меня не нахлынули чувства при виде города, в котором я провел три первых десятилетия своей жизни?
   И только когда я обогнул северо-западный изгиб цепочки гор Мирового Хребта, ведущий в Долину Ледяного Ветра, я понял правду. Мензоберранзан был лишь местом на моем пути, но не дом, он никогда не был домом. Как и говорилось в стихе слепой провидицы, моим первым домом была Долина Ледяного Ветра. Все, что было до нее, все через что пролегал путь в это суровое место, где никогда не прекращался ветер – Мензоберранзан, Блингденстоун, поверхность, даже зачарованная роща моего наставника рэйнджера, Монтолио Де’Бруше – все это было лишь дорогой, путем, который следовало пройти.
   Эта правда стала ясна мне, когда я обошел этот изгиб и, впервые за десять лет, увидел перед собой долину, чувствуя нескончаемый ветер на лице, тот самый ветер, который всегда был там, и который дал этому месту название.
   Это не простое понятие: дом. Оно несет в себе разные, почти для каждого человека, определения. Для меня, дом не только место, но и чувство, теплое и уютное ощущение господства над собой. Дом там, где мне не нужно оправдывать свои действия или цвет своей кожи, там, где меня принимают, потому что это мое жилище. Это одновременно личное и общее владение, ведь это там, где человеку самое место, и все же таким, его делают друзья находящиеся рядом.
   В отличие от моего первого взгляда на Мензоберранзан, когда я взглянул на Долину Ледяного Ветра, меня наполнили мысли о том, что было раньше. Были мысли о том, как я сидел на склоне Горы Кельвина, наблюдая за звездами и огнями кочующих варварских племен, мысли о сражениях вместе с Бруенором с тундровыми йети, Я вспомнил кислое выражение лица дварфа, когда он облизал топор и выяснил, что мозги йети на вкус были отвратительны! Я вспомнил свою первую встречу с Кэтти-бри, которая до сих пор оставалась моим спутником. Тогда она была лишь маленькой девочкой, прекрасная и доверчивая душа, дикая по природе, но не менее чуткая.
   Я вспомнил так много, настоящий поток образов, и, хотя в этот раз, моя миссия была не менее важна и обременительна, чем та, которая привела меня в Мензоберранзан, я совсем не думал о ней, совсем не обдумывал свои действия.
   В тот момент это просто не имело значение. Меня заботило тогда лишь одно, я вернулся домой.

– Дриззт До’Урден

Глава 18
Путешествие по Ветру

   Дриззт и Кэтти-бри сопроводили Дюдермонта, Уэйллана и Данкина до Каррадуна, чтобы попрощаться с командой, с которой они проработали бок о бок больше пяти лет, и с которой они сдружились. Дриззт был нетерпелив и не хотел откладывать свое возвращение в Долину Ледяного Ветра больше, чем необходимо, но это небольшое путешествие имело большое значение. Это было теплое прощание с обещаниями новой встречи.
   Двое друзей, Дриззт вызвал Гвенвивар позже, ужинали этим вечером с Дюдермонтом и Робиллардом. Робиллард, казавшийся более одушевленным и дружелюбным чем обычно, пообещал с помощью своей магии переправить их к Храму Парящего Духа, чтобы они смогли отправиться в путь.
   «Что?» – спросил маг, когда остальные обменялись понимающими взглядами и усмешками, думая об одном и том же.
   Робиллард изменился за последние несколько недель, особенно после сумасбродной битвы на пляже Кэрвича. Это сказывалось влияние Харкла.
   «Что?» – снова потребовал Робиллард, на этот раз настойчиво.
   Дюдермонт усмехнулся и поднял свой бокал вина, чтобы произнести тост. «За Харкла Харпелла», – сказал капитан, «и за то добро, что он оставил после себя!»
   Робиллард фыркнул, уже собираясь напомнить им, что Морская Фея крепко застряла в сотнях миль от Побережья Мечей. Но когда он заметил неисчезающие ухмылки на лицах своих спутников, настороженный маг понял смысл тоста Дюдермонта, понял, что тот предназначался ему.
   Первым порывом Робилларда было желание крикнуть в протест, возможно, даже отменить свое предложение доставить Дриззта и Кэтти-бри обратно в храм. Но, в конце концов, волшебнику пришлось признать, что это правда, и он тоже поднял бокал. И хотя он промолчал, Робиллард подумал, что, возможно, он отправится в знаменитое Плющевое Поместье в Лонгсэдле, и навестит своего эксцентричного друга.
   Дриззту, Кэтти-бри и Дюдермонту было тяжело прощаться. Они обнялись и пообещали, что снова встретятся, но все они осознавали сложность задачи, с которой столкнулись Дриззт и Кэтти-бри. Возможность того, что ни один из них не сможет живым покинуть Долину Ледяного ветра, была более чем реальна.
   Они все знали это, но никто даже не заикнулся об этом, и они вели себя так, как будто это была лишь короткая разлука хороших друзей.

* * *

   Двадцать минут спустя, Дриззт и Кэтти-бри и уже были в Храме Парящего Духа. Робиллард попрощался с ними и исчез во вспышках волшебной энергии.
   Иван, Пикел и Дансия встретили их. «Кэддерли готовиться», – заметил крепкий желтобородый дварф. «У пожилых на это уходит больше времени, знаете ли!»
   «Хи-хи-хи», – пропищал Пикел.
   Дансия сделала протестующий вид, но на самом деле, и Кэтти-бри поняла это, она была рада, что дварфы продолжали дразнить немалый возраст Кэддерли. Они делали это, потому что полагали, что жрец становился сильнее, даже моложе и их насмешки исходили от надежды, а не злорадства.
   «Пойдем», – сказала Дансия Кэтти-бри. «Мы провели вместе недостаточно времени». Женщина бросила кислый взгляд на Ивана и Пикела, которые поплелись за ними по пятам. «Уединимся», – подчеркнуто закончила она.
   «Уууууу», – простонал Пикел.
   «Он всегда так делает?» – спросил Дриззт Ивана, который вздохнул и кивнул.
   «Как думаешь, у тебя хватит времени порассказать мне про Мифрил Холл?» – спросил Иван. «Я слыхал о Мензоберранзане, но я не склонен верить в то, что слышал».
   «Расскажу, что смогу», – ответил Дриззт. «А тебе и в самом деле будет не легко поверить в описываемые мной красоты».
   «А как на счет Бруенора?» – добавил Иван.
   «Буунер!» – вставил взволнованный Пикел.
   Иван отвесил брату подзатыльник. «Мы бы пошли с тобой, эльф», – объяснил желтобородый дварф, «но у нас тут есть обязанности, к которым мы должны вернуться прямо сейчас. Нужно позаботиться о близнецах и все такое, да еще и мой брат со своими садами». Как только он упомянул Пикела, Иван быстро повернулся, чтобы одарить своего брата предупреждающим взглядом, как будто ожидая еще одно глупое замечание. Казалось, Пикел хотел что-то сказать, но вместо этого он стал свистеть. Когда Иван снова повернулся к Дриззту, дроу пришлось прикусить губу и покачать головой. Потому что, когда он взглянул за желтобородого Ивана, Дриззт увидел рожу, скорченную Пикелом, тот засунул в уши большие пальцы и шевелил остальными, высунув на всю длину язык.
   Иван резко развернулся, но Пикел уже стоял ровно, что-то насвистывая. Это произошло еще раза три, пока Иван на конец не сдался.
   Дриззт знал этих двоих лишь два дня, но думал, что с ними очень весело, и представил себе, сколько веселья они доставят Бруенору, если когда-нибудь встретятся с ним!

* * *

   Дансия и Кэтти-бри провели последний час гораздо сдержанней и серьезней. Они пошли в личные покои Дансии и Кэддерли, группу из пяти комнат, находившихся в конце величественного строения. Там они обнаружили Кэддерли, который готовился и молился в спальне, поэтому они тихо оставили его наедине с самим собой.
   Поначалу их разговор носил общий характер, Кэтти-бри рассказывала о своем прошлом, о том, как она осиротела, будучи совсем маленькой девочкой, как Бруенор взял ее под свое крыло, и как она выросла среди дварфов клана Бэттлхаммер.
   Дансия же рассказала о том, как она тренировалась под началом Грандмастера Пенпаага Д'Аана. Она стала монахом, воином с отменной дисциплиной, в чем она не сильно отличалась от Кэтти-бри.
   Кэтти-бри не часто приходилось общаться с женщинами своего возраста и со схожим образом мышления. Но как ни странно это ей нравилось, Дансия была ей весьма и весьма симпатична, и дружба между ними, если позволят время и обстоятельства, ей представлялась очень даже возможной. По правде говоря, в этой ситуации Дансия чувствовала себя не менее неловко, ее жизнь была не легче и встречи с женщинами своего возраста не были для нее более привычными, чем для Кэтти-бри.
   Они поговорили о прошлом, о настоящем и, в конце концов, о своих надеждах на будущее.
   «Ты любишь его?» – решилась спросить Дансия о темном эльфе.
   Кэтти-бри покраснела и не нашлась, что ответить. Конечно, Дриззта она любила, но так ли, как имела в виду Дансия. Они с Дриззтом договорились отбросить все подобные мысли, но сейчас, через столько лет после смерти Вулфгара, сейчас, когда ее возраст приближался к тридцати, вопрос начинал всплывать на поверхность.
   «А он симпатичный», – заметила Дансия, хихикая, как маленькая девочка.
   Кэтти-бри, облокотившись на спинку широкой софы в гостиной Дансии, себя так и чувствовала, девчонкой. Она как будто снова стала подростком, размышляющим о любви и жизни, главная проблема которого заключалась в том, чтобы решить: симпатичен Дриззт или нет.
   Но вес насущих проблем тут же вмешался, быстро прогнав ухмылки. Кэтти-бри потеряла любимого, а Дансии с двумя маленькими детьми приходилось мириться с возможностью того, что ее муж, неестественно быстро состарившийся из-за сил вложенных им в строительство Храма Парящего Духа, вскоре отойдет в мир иной.
   Мало помалу разговор перетек в другое русло, потом вообще прекратился, и Дансия тихо села уставившись прямо на Кэтти-бри.
   «В чем дело?» – поинтересовалась Кэтти-бри.
   «Я жду ребенка», – сказала Дансия, и Кэтти-бри сразу же поняла, что она первый человек, узнавший об этом от монаха, даже Кэддерли еще не был в курсе.
   На мгновенье Кэтти-бри замерла, пока не увидела, как лицо Дансии расползается в улыбке, и, убедившись, что беременность была желанной, крепко обняла ее.
   «Не говори ничего Кэддерли», – попросила Дансия. «Я уже спланировала, как я ему сообщу это».
   Кэтти-бри снова присела. «А мне ты сказала первой», – произнесла она серьезным тоном, в котором чувствовалась вся ответственность ситуации.
   «Ты уходишь», – прозаично ответила Дансия.
   «Но ведь ты меня едва знаешь» – напомнила ей Кэтти-бри.
   Дансия покачала головой, взметнув свои клубнично-светлые волосы, а взгляд ее необычных миндальных глаз замкнулся на глубоких голубых глазах Кэтти-бри. «Я знаю тебя», – мягко сказала Дансия.
   И в самом деле, Кэтти-бри тоже казалось, что она знает Дансию всю жизнь. Они были так похожи, и обе понимали, что будут сильно скучать друг по другу.
   Они услышали, как в соседней комнате зашевелился Кэддерли, почти настало время идти.
   «Однажды я вернусь сюда», – пообещала Кэтти-Бри.
   «А я нанесу визит в Долину Ледяного Ветра», – ответила Дансия.
   В этот момент в комнату вошел Кэддерли и сказал, что Дриззту и Кэтти-бри пора. Он тепло улыбнулся и великодушно не стал упоминать о скопившихся в глазах женщин слезах.

* * *

   Кэддерли, Дриззт и Кэтти-бри стояли в трехстах футах от земли, на вершине самой высокой башни Храма Парящего Духа, в спину им дул ветер.
   Кэддерли начал тихо колдовать и постепенно у обоих друзей появилось ощущение легкости, как будто они перестали быть материальными. Кэддерли, не переставая колдовать, схватил каждого за руку, и троица исчезла. Они как призраки сошли с вершины башни по ветрам.
   Мимо них расплывчато, как будто в тумане, напоминая сон или видение, пронесся мир. Ни Дриззт, ни Кэтти-бри не знали, сколько они летели, но когда они замедлились и остановились, снова обретя материальность, на востоке занимался рассвет.
   Они оказались в Лускане, на самой северной части Побережья Мечей, прямо к югу от западного края гор Мирового Хребта, и на расстоянии всего лишь двухсот миль от Десяти Городов.
   Кэддерли не знал города, но он не промахнулся, и приземлились они точно перед входом в храм Денейра. Собратья жрецы хорошо приняли Кэддерли. Он быстро достал комнаты для своих друзей, и, пока они спали, отправился с одним из лусканских жрецов искать караван, направляющийся в Долину Ледяного Ветра, с которым могли бы отправиться Дриззт и Кэтти-бри.
   Это оказалось проще, чем Кэддерли ожидал, что очень его обрадовало, ведь он опасался, что наследие Дриззта перевесит любые слова. Но Дриззт был хорошо известен среди большинства торговцев Лускана, впрочем, как и Кэтти-бри, и их боевые навыки приветствовались любым караваном, направляющимся на север в опасные земли Долины Ледяного Ветра.
   Когда Кэддерли вернулся, двое друзей уже проснулись и разговаривали с другими жрецами Денейра, попутно собирая припасы для лежавшей перед ними долгой дорогой. Дриззт набожно принял один подарок, пару кожаных фляг, наполненных святой водой из церковной купели. Дроу не видел практического применения этой воде, но он хорошо понимал знаковость ситуации: ему дал это жрец доброго человеческого бога.
   «А твои собраться добрый народ», – заметил Кэддерли Дриззт, когда он, пожилой жрец и Кэтти-бри, наконец, остались одни. Кэддерли уже рассказал обо всех сделанных им приготовлениях, включая время и место, где Дриззт и Кэтти-бри должны были встретиться с караваном. Торговцы отправлялись в путь в этот же день, что оставляло двум друзьям час на сборы, а значит, им в очередной раз придется расстаться с другом.
   «Денейр может гордиться ими», – согласился Кэддерли.
   Тогда Дриззт принялся паковать вещи, и Кэтти-бри тихонько отошла в сторонку с Кэддерли. Все ее мысли были о Дансии, подруге.
   Кэддерли тепло улыбнулся, казалось, он понимал, о чем будет этот личный разговор.
   «У тебя много обязанностей», – начала Кэтти-бри.
   «Мой бог не настолько требователен», – робко сказал Кэддерли, зная, что Кэтти-бри имела в виду не его ответственность перед Денейром.
   «Я говорю о близнецах», – прошептала Кэтти-бри. «И Дансии».
   Кэддерли кивнул, не собираясь спорить.
   Кэтти-бри взяла длинную паузу, пытаясь подобрать слова. Как бы построить фразу, чтобы не обидеть пожилого жреца?
   «Иван кое-что рассказал мне о твоем … состоянии», – призналась Кэтти-бри.
   «Неужели?» – спросил Кэддерли. Он вовсе не собирался облегчать женщине задачу.
   «Дварф сказал, ты ждал скорой смерти после окончания работ над Храмом Парящего Духа», – объяснила Кэтти-бри. «Сказал, ты выглядел так, как будто это и в самом деле может случиться».
   «Я и чувствовал, что скоро умру», – признался Кэддерли. «А видения будущего до завершения строительства собора, заставили меня поверить в то, что это правда».
   «Это было больше года назад», – подметила Кэтти-бри.
   Кэддерли снова кивнул.
   «По словам дварфа ты как будто становишься моложе», – настояла на своем Кэтти-бри. «И сильнее».
   Кэддерли расплылся в улыбке. Он понял, что Кэтти-бри заботилась об интересах Дансии, и ее, очевидно глубокая, дружба с его женой основательно согревала его сердце. «Я не могу быть уверен ни в чем», – сказал он ей, «но, похоже, наблюденья дварфа точны. Сейчас я сильнее. Намного сильнее и энергичнее, чем когда я закончил строительство собора». Кэддерли поднял руку и вытянул прядь седых волос, в которой пробивались волоски песочного цвета. «Карие волоски», – продолжил пожилой жрец. «А когда собор был закончен, все они были седые».
   «Ты молодеешь!» – радостно объявила Кэтти-бри.
   Кэддерли глубоко вздохнул, но затем не сдержался и кивнул. «Похоже на то», – признался он.
   «Но я ни в чем не могу быть уверен», – сказал он, как будто опасаясь говорить о своих надеждах вслух. «Единственное возможное объяснение того, что мне являлось в видениях – моя неминуемая смерть – и утомление, которое я почувствовал по завершении работ над Храмом Парящего Духа были проверкой моей абсолютной верности желаниям и повелениям Денейра. Я честно ожидал смерти после первой службы в новом соборе, и, в самом деле, по ее завершении я почувствовал невероятное истощение. Я пошел в свою комнату – Ивану и Дансии практически пришлось нести меня – и уснул, ожидая, что больше никогда не открою глаза на этом свете. Я принял это». Он замолчал и закрыл глаза, вспоминая этот судьбоносный день.
   «Но сейчас», – подсказала Кэтти-бри.
   «Возможно, Денейр проверял меня, проверял мою верность», – сказал Кэддерли. «Возможно, я прошел испытание, и мой бог решил пощадить меня».
   «Если он добрый бог, то он сделал именно этот выбор», – прямо сказала Кэтти-бри. «Ни один добрый бог не заберет тебя у Дансии и близнецов, и …» Она замолчала и прикусила губу, стараясь не выдать секрет Дансии.
   «Денейр – добрый бог», – ответил Кэддерли не менее решительно. «Но ты говоришь о заботах смертных, но мы не можем понять волю или пути Денейра. И если Денейр заберет меня у Дансии и моих детей, он не перестанет быть истинно добрым богом».
   Кэтти-бри покачала головой, не будучи уверенной в этом.
   «Есть более высокие значения и принципы, чем мы, смертные, можем понять», – сказал ей Кэддерли. «Я верю в то, что Денейр сделает все абсолютно правильно, исходя из своих нужд и планов, которые стоят намного выше моих».
   «Но ты надеешься, что это правда», – сказал Кэтти-бри обвиняющим тоном. «Ты надеешься, что снова помолодеешь, сравняешься по возрасту с невестой, чтобы прожить жизнь с ней и детьми!»
   Кэддерли усмехнулся. «Не спорю», – наконец признался он, и Кэтти-бри успокоилась.
   Как впрочем, и Дриззт, все слышавший своим острым слухом, уделяя лишь половину своего внимания подготовке походного мешка.
   Кэтти-бри и Кэддерли обнялись, и потом пожилой жрец, уже не казавшийся столь старым, крепко пожал руку Дриззта. «Принеси мне артефакт, осколок кристалла», – сказал Кэддерли. «Вместе мы найдем способ избавить мир от его зла».
   «И приводи с собой отца», – продолжил Кэддерли. «У меня такое чувство, что ему понравится гостить в Храме Парящего Духа».
   Дриззт еще крепче сжал руку Кэддерли, выражая благодарность за ту уверенность, которую испытывал жрец в успехе дроу. «Артефакт даст мне … даст нам», – поправился он, глядя на Кэтти-бри, «необходимый предлог для путешествия в Каррадун».
   «Путь, по которому сейчас отправлюсь я», – сказал Кэддерли и покинул друзей. Оставшись наедине, они молчали, заканчивая подготовку к дороге.
   Дороге домой.

Глава 19
И Им Принадлежит Весь Мир

   Ревджак знал, что этим все кончится, он понял это, когда осознал, что Берктгар не собирается отделяться от племени Лося, с целью возродить одно из других племен.
   И сейчас Ревджак стоял лицом к лицу с грубым варваром, в окружении всего племени. Каждый знал, что сейчас произойдет, но это должно произойти, как положено, в соответствии с древними традициями.
   Берктгар подождал, пока собравшие не умолкли. Он мог и потерпеть немного, потому что знал, что настроения соплеменников были в его пользу, и доводы о необходимости его вознесения набирали все большую силу. И, наконец, по прошествии множества, как показалось Ревджаку, минут толпа умолкла.
   Берктгар поднял руки к небу, широко раздвинув их. За ним, прикрепленный по диагонали к спине, виднелся Банкенфуэре, его могучий меч. «Я заявляю свое Право Вызова», – объявил огромный варвар.