Седов Б.. Без Веры

   Мужчина недовольно поморщился.
   - Меня зовут Анатолий Андреевич. А про диспетчера можешь забыть. Тебе все понятно, девочка?
   Она молча кивнула.
   - Молодец. - Анатолий Андреевич вышел из здания аэропорта и уверенно взял курс на автостоянку. Ольга семенила за ним. - Я тобой очень доволен. И не только я. Со своим заданием ты справилась просто отменно.
   - Теперь документы - те, что лежат в сейфе у Главного, - будут уничтожены? - Ольге не терпелось услышать, что она, наконец, амнистирована. Но не тут-то было.
   - А об этом ты с Главным и разговаривай, - небрежно бросил диспетчер. - Такие вопросы только в его компетенции.
   - Но вы же обещали, - напомнила Ольга. - Несколько раз по телефону. Помните?
   - Не очень, - без зазрения совести отрекся от своих слов Анатолий Андреевич. - Я лишь корректировал твои действия. А все остальные вопросы решает твой главврач из больницы Гааза.
   - Тогда хоть скажите, мне теперь, когда все закончилось, не придется опять возвращаться туда. Меня оставят в "Эскулапе"?
   - Тоже вопрос не по адресу. Я не знаю, Оля. Честное слово, не знаю. Я сейчас подошел к тебе только затем, чтобы не бросать тебя в этом аэропорту без друзей, без знакомых, без крова и, возможно, без денег на всю новогоднюю ночь. Согласись, что с нашей стороны это было бы в высшей степени неблагодарно.
   - Соглашаюсь, - недовольно пробубнила Ольга. И подумала: "Что эти сволочи еще затевают? Надеюсь, они не намерены втихаря списать меня. Не надо быть чересчур проницательной, чтобы обратить внимание на то, что у ментов к Разину какой-то особый интерес. Вероятно, очень секретный. Иначе, зачем надо было напускать столько тумана в операцию по выявлению и захвату Кости? Зачем потребовалось выманивать его из Петербурга черт знает куда, чтобы арестовать? Ох, как все здесь не просто! И как же мне это не нравится!" Ольга затравленно огляделась - ни единого человека вокруг, только пустые легковушки, выстроившиеся в рядок вдоль невысокой ограды. - Куда мы идем?
   - К тете Тамаре, - диспетчер направлялся к синему "вольво", стоявшему чуть в стороне от всех остальных машин. - К Тамаре Олеговне из Пятигорска, той, с которой тебе уже доводилось общаться по телефону Верно я говорю?
   - Да. Я ей звонила два раза, - пробормотала Ольга. - Анатолий Андреевич, может, я лучше не буду уезжать из аэропорта? Попробую улететь обратно в Питер?
   Диспетчер рассмеялся.
   - Долго же тебе придется ждать. Ни сегодня, ни завтра прямых рейсов не будет. В лучшем случае, сможешь добраться транзитом через Москву. В худшем, будешь встречать Новый год в пустом зале ожидания, отбиваясь от приставаний каких-нибудь пьяных забулдыг или кавказцев. И хорошо, если тебя к утру не изнасилуют и не ограбят. Ведь так? - спросил Анатолий Андреевич, подходя к "вольво", из которого им навстречу уже выбралась невысокая полная женщина с располагающей к себе добродушной физиономией хлебосольной домохозяйки. - Так, спрашиваю?
   - Так, - была вынуждена согласиться с ним Ольга. И тяжко вздохнула. Куда ни кинь, а этот Новый год ей придется встречать неизвестно где и неизвестно с кем. В отвратнейшем настроении. Испытывая жгучую боль от свежего клейма "сука", которое сегодня проставил на ней человек, которого она так сильно любит.
   Эх, Денис, Денис - Костя Разин…
   Она холодно попрощалась с диспетчером, рассеянно выслушала его заверения в том, что ей сразу же после праздников обязательно привезут в Пятигорск билеты на самолет, а если надо, то и немного деньжат.
   - С наступающим, Оленька, - когда она уже села в "вольво", поздравил ее Анатолий Андреевич. Пожелал на прощание: - Счастливо тебе встретить праздники. - Заверил: - С тетей Тамарой ты не соскучишься. - И направился к белой "Волге", которая стояла метрах в ста от них. Ольга заметила ее только сейчас и сразу сообразила, что это именно та машина, которая стояла у трапа, когда они вышли из самолета. "Волга", в которой сейчас, наверное, держат Дениса. Она не могла оторвать от нее взгляда до тех пор, пока синий "вольво" ни тронулся с места, и белую "Волгу" ни заслонили другие машины.
   - Что такая расстроенная, Оленька? - участливо спросила Тамара Олеговна, на секунду отвлекшись от дороги и повернув к Ольге лунообразную физиономию. - Свою работу ты, насколько я знаю, закончила. Все проблемы и все треволнения позади. А впереди славный праздник, хороший стол и теплая компания. Могу познакомить тебя с таким классным парнем! Хочешь?
   - Нет, не хочу, - чуть слышно прошептала Ольга и утерла выкатившуюся из глаза слезинку. - Никто мне не нужен. - "Я один. Всегда был один. Всегда буду один. И в одиночестве умру", - вспомнила она слова Дениса. - Я одна, Тамара Олеговна. Была, буду и есть только одна. И в одиночестве умру…
   Эх, Денис, Денис - Костя Разин.

***

   Я сидел на заднем сидении "Волги". Со скованными за спиной руками. Надежно зажатый с боков двумя крепкими широкоплечими лбами. Оба в темных очках. Оба с каменными скуластыми рожами, не отражающими на себе никаких эмоций. Этакие непроницаемые агенты ФБР из американских полицейских боевиков. Под стать им был и третий - водитель, который, как только меня запихали в машину, тут же сорвал "Волгу" с места, развернулся со скрипом и погнал к выезду с летного поля.
   Первый этап нашего путешествия оказался коротким. Уже через минуту "Волга" притормозила на автостоянке напротив здания аэропорта и заняла место среди других легковушек. Водитель выключил двигатель. И замер, положив свои ладони-кувалды на руль. Не шевелились и оба моих охранника. Как роботы, которых отключили на время за ненадобностью.
   Гнетущая, давящая на психику атмосфера. И тишина, будто в склепе. В машине даже не было рации или какой-нибудь паршивенькой магнитолы.
   "Кого-то ждем, - понял я. - К нам должен присоединиться еще какой-то ублюдок. Самый главный во всей этой шайке. Недаром переднее место рядом с водилой пустует".
   - И чего мы стоим? - громко поинтересовался я. В ответ меня любезно попросили.
   - Закрой пасть, Разин.
   И в салоне "Волги" опять повисла гробовая тишина.
   А потом я увидел их: Ольгу в длинной кофейного цвета дубленке, которую я подарил ей неделю назад, и высокого крепкого мужика, тащившего нашу дорожную сумку. Что-то в нем показалось мне до боли знакомым. Эта фигура. Эта походка… Я прищурился, напряг зрение и, не смотря на сжимавших меня с боков неколебимых жлобов, весь подался вперед, стремясь поподробнее разглядеть Ольгиного спутника…
   От неожиданности у меня перехватило дыхание!
   Несмотря на то, что до него было не меньше ста метров, я узнал этого мужика!!!
   - О, распроклятье! Мать твою…
   Эта тварь Ольга сейчас семенила следом за Анатолием Андреевичем, кумом одной из ижменских зон, на которой мне довелось провести почти четыре года.
   - …Дерьмо!
   - Заткнись, тебе сказано, - не разжимая губ, процедил один из моих охранников.
   Кум подошел к синему "вольво", забросил нашу сумку на заднее сидение, о чем-то переговорил с невысокой толстухой, выбравшейся из-за руля. Ольга тем временем устроилась на переднем сидении.
   "И все-таки ты молодец, - не мог не отдать я должное куму, когда удалось немного прийти в себя. - Не опустил руки, когда я растворился в безбрежной тайге. Не смирился, не сдался. Взялся искать меня и ведь нашел! Несмотря на все мои ухищрения; несмотря на то, что я полностью изменил внешность; несмотря на то, что я был так осторожен. Выбрал, хитрожопый мерзавец, именно ту тропинку, по которой только и можно было ко мне подобраться.
   И как только сумел выйти на эту тварь Ольгу? И через кого только разведал, что я сделал пластическую операцию? Как сумел догадаться, что теперь мне регулярно придется обращаться к врачам с жалобами на осложнения? Именно в Питере и именно в "Эскулап". Что это - высокий профессионализм или просто везение?"
   Вся картина того, как меня вычисляли, тут же нарисовалась у меня в голове.
   Ольга, видать, спалилась в больничке на наркоте и оказалась перед выбором: топтать зону или работать на мусоров. Она предпочла ссучиться. И тут как раз подоспел Анатолий Андреевич с интересным заданием: "А давай-ка, Оленька, вычисли нам Константина Разина, с которым ты когда-то была так близко знакома. А для этого иди поработай немножко в приемном отделении клиники, где твой бывший возлюбленный нарисуется в ближайшее время". Хотел бы я знать, как этот ублюдок пронюхал о наших с Ольгой давних отношениях? Небось, в поисках хоть какой-нибудь информации обо мне перерыл все "Кресты". Впрочем, на то он и мусор.
   Ведь разведал же кум каким-то образом то, что я сделал пластическую операцию? Ведь был почему-то уверен в том, что я все еще гашусь в Петербурге, а не свалил в другой город? И что я отправлюсь на профилактическое обследование или лечение именно в "Эскулап", а не куда-то еще?
   "Все-таки это везение, - пришел к заключению я. - Или обостренная интуиция мусора. Что ж, поздравляю вас, Анатолий Андреевич, с победой. В этом раунде нашего затянувшегося поединка вы оказались сильнее. Вот только финальный гонг еще не ударил".
   Синий "вольво" тронулся с места и вскоре скрылся из виду, увозя неизвестно куда мою Ольгу… Мою бывшую Ольгу. Продажную мусорскую гадину, которую братва придавит в ближайшее время. Как только у меня будет такая возможность, я сразу отправлю маляву Стилету, где подробно изложу все, что со мной произошло, и где закажу Олю Стрелкову, ментовскую суку. При этом, попрошу мочить ее не спеша, чтобы она успела все осознать и сполна раскаяться в том, что по-подлому сдала мусорам человека, который ей полностью доверял. Который ее так любил!
   Анатолий Андреевич подошел к "Волге" и - как же ему не терпелось! - не успев сесть в машину, уперся рожей в лобовое стекло, пытаясь разглядеть меня на заднем сидении. Разглядел, мерзавец. Скуластая харя расплылась в широченной довольной улыбке. Я нашел в себе силы улыбнуться в ответ. Надо уметь достойно проигрывать.
   - Ну, здравствуй, Константин Александрович. - Налюбовавшись на меня через лобовое стекло, кум забрался в "Волгу" и, устроившись на переднем сидении, обернулся ко мне. - Ишь ты, как изменился! Что с человеком делает время! Что с ним может сделать хороший хирург-косметолог! Случайно бы встретил на улице, так не узнал бы…
   - Не юродствуй, Анатолий Андреевич, - перебил я его. - Расскажи лучше, что будет дальше. Куда мы сейчас едем? Где будем встречать Новый год? - Несмотря на обилие неприятных сюрпризов, свалившихся на меня за последний час, я не утратил самообладания. И полностью отдавал себе отчет в том, что сейчас изображать из себя целку, жертву чудовищного недоразумения, бесполезняк. Если бы я начал вопить о том, что никакой я не Разин, а Денис Сельцов, то выглядел бы просто-напросто глупо. А кум расколол бы меня без проблем. Уж это-то он умеет. Поэтому я решил играть с ним в открытую. А там что будет, то будет.
   - Новый год, говоришь? - едко ухмыльнулся Анатолий Андреевич. - Тебе предстоит встречать его в Пятигорске. В ИВС. В отдельных апартаментах. А вот я… - Он картинно вздохнул. - Я предпочел бы делать это в Ижме с семьей - с Кристиной и Анжеликой. Живут они, бедные, одни, без меня, уже два месяца, пока я гоняюсь за тобой, ненаглядным, по всему Петербургу. Но, похоже, все позади. И слава Богу. Надоело. - Кум отвернулся от меня, дисциплинированно пристегнулся ремнем безопасности, бросил водиле: - Поехали. - И негромко произнес, словно разговаривая сам с собой: - Эх, и насрал же ты мне, Константин.
   - Как? - наивно поинтересовался я.
   - Ты еще спрашиваешь! - В голосе кума прозвучало неприкрытое раздражение. - Еще бы немного, и меня из-за всего, что ты учинил, поперли б на пенсию. Сколько нервов и денег мне стоило отделаться лишь строгим выговором, говорить не буду. Но поверь, что много. Очень много! А как тебе, Разин, моя сестра, которой после твоего нападения до сих пор снятся кошмары?! Как по-прежнему обожающая тебя дура Кристина, которая снова пыталась покончить с собой, и сейчас все время проводит в слезах и идиотских мечтах, что когда-нибудь встретит тебя? Кому, как не тебе, понять мое стремление все же надрать тебе задницу. Ведь сам же больше четырех лет жил только мечтами отомстить тем, кто тебя засадил. Так отомстил же. Вот и я…
   "Дерьмо! И как же много моих личных тайн, оказывается, ты знаешь! - поразился я. - Вот уж никогда не подумал бы".
   Анатолий Андреевич ненадолго замолчал, выковырнул из пачки сигарету и, закурив, продолжил вещать мне о том, какой я мерзавец и как меня, такого скользкого и неуловимого, все же поймали.
   - Пришлось брать отпуск и ехать в Питер. Я знал, что ты там - уж больно ты наследил, гоняя свою бывшую женушку и брательника. И кое-кого еще. В общем, приехал я в Петербург. А там у меня море друзей - вместе учились, вместе когда-то работали. А у этих друзей везде есть свои люди - хоть в блатном мире, хоть среди самых дешевых бандитов.
   - В семье не без урода, - подал я голос.
   - Да, - согласился кум. - Одним словом, ты был обречен. Рано или поздно, не с первой попытки, так со второй или с третьей на тебя при содействии этих уродов мы бы вышли. Впрочем, попытка потребовалась только одна.
   - Как ты допер до того, что к моим поискам надо подключить Ольгу? - задал я не выходивший последние полчаса из головы вопрос. - Откуда узнал, что когда-то мы были знакомы?
   - Хм… - хоть я сейчас и не видел физиономии кума, но довольно отчетливо представил себе, как он загадочно улыбнулся. - Не буду тебе всего рассказывать, Константин, но, поверь, что теперь я, пожалуй, знаю про тебя не меньше, чем ты знаешь сам. И про твоих бывших родственничков - Ангелину и Леонида, - и про Ольгу, и про жида из Перми, который тебе переделывал рожу. Как появится свободное время, я им займусь, возьму его на цугундер.
   - Не надо, - усмехнулся я. - Кто тогда будет менять мне внешность, когда соскочу в следующий раз?
   - На следующий раз можешь и не рассчитывать, - заверил меня Анатолий Андреевич. - Впрочем, так же, как и на то, что опять будешь как сыр в масле кататься на какой-нибудь черной зоне. Достаточно, Разин. Лафа для тебя закончилась.
   - Хочешь сказать, что мне уготована крытка?[8]
   - Не совсем, но что-то вроде того, - загадочно заметил кум, и мне это, ой, как не понравилось!
   - Что ты хочешь сказать? - напрягся я. Наручники больно врезались мне в руки, запястья затекли, и я их почти не чувствовал.
   - То, что хочу, скажу тебе позже. Когда будем наедине. А сейчас давай помолчим и помечтаем, - кум скрипуче расхохотался, - как будем встречать Новый год. Ты в ИВС, я в неуютной гостинице.
   Что меня ждет, я не представлял. Но был уверен: это что-то очень паршивое. На всевозможные пакостные выдумки кум большой мастер. А уж стремясь рассчитаться со мной за те заморочки, что я ему удружил, он мобилизует всю свою извращенную фантазию мусора. И мне будет несладко. Ой, как несладко.
   Сперва я окажусь в ИВС - это понятно. Куда же еще запихать меня, свежепойманного, за несколько часов до Нового года, как не в изолятор временного содержания при местной мусарне? А вот что будет потом? Жаждущий мести Анатолий Андреевич не хочет об этом распространяться даже при таких молчаливых свидетелях, как трос мордоворотов, едущих сейчас с нами в машине. Значит ли это, что потом мне будет плохо? Очень плохо! Кажется, значит. Похоже, что я теперь вне закона.
   Я грустно улыбнулся, прикрыл глаза и погрузился в безрадостные размышления о том, что скоро - уже совсем скоро - вместе с другими войду в новый год, новый век, новое тысячелетие. Вот только в отличие от этих "других" я, кроме всего, войду еще и в новую жизнь. Не вернусь в ту прошлую, в которой прожил больше четырех лет. Нет! Меня ждет сейчас нечто новенькое…
   Один из бугаев, подпиравших меня, простуженно закашлялся. Кум закурил еще одну сигарету. Я опять тяжко вздохнул. И в салоне ментовской "Волги" снова повисла гнетущая тишина. Лишь иногда чуть подвывал движок машины, увозившей меня в неизвестность.

Часть 2

ПЕЧОРСКИЙ ПЛЕННИК

Глава 1

СИЖУ НА ПОДСТИЛКЕ В ТЕМНИЦЕ СЫРОЙ

   От Минеральных Вод мы добирались почти двое суток. Сперва самолетом до Сыктывкара. Потом до Ухты вертолетом. А оттуда до конечного пункта своего нелегкого путешествия тряслись двести пятьдесят километров по зимнику на "луноходе", специально присланном за нами из Ижмы. Затемно выехали и затемно прибыли, затратив на последний этап почти девять часов - время, которого вполне бы хватило кому-нибудь послабее меня на то, чтобы сдохнуть. Во-первых, от собачьего холода, который царил в тесном двухместном "стакане", предназначенном для транспортировки задержанных. Во-вторых, от чудовищной тряски, когда со скованными наручниками руками невозможно было удержаться на узенькой жесткой лавчонке. Чтобы не летать по "стакану", как мешок с отрубями, не отбивать об углы себе все и вся, приходилось садиться на холодный пол, упершись спиной в одну скамейку, а ногами в другую. Короче, после испытания на выносливость и выживание, через которое я прошел по пути из Ухты в Ижму, меня можно было смело зачислять в отряд космонавтов.
   От самых Минвод до Ижмы меня сопровождали трос - кум и два прапора, спецом прибывшие для этого с зоны. Одного из них раньше я ни разу не видел - он поступил на службу, когда я уже слился на волю и бродил по тайге. Зато вторым оказался мой старый недобрый знакомый - Чечев Виталий. Сказать про наши с ним отношения, что мы ладим, как кошка с собакой, было бы чересчур мягко. Чечев меня ненавидел. Впрочем, я его тоже. И всю дорогу до Ижмы ожидал от него какой-нибудь гнусной подлянки. Но он, как ни странно, почти за двое суток не сказал мне ни единого слова. Даже не смотрел в мою сторону. И, в конце концов, я сделал вывод:
   "Этот пес лишайный просто меня не узнал. Кум по каким-то одному ему известным мотивам не довел до толстяка, кого тот удостоился чести конвоировать из Минвод. Скромно помалкивает Андрей Анатольевич о том, что я - это я, и эти мотивы не сложно понять. А Чечев… Чечев все равно рано или поздно поймет, кто я. И вот тогда… Проклятье! Тогда-то у меня и начнется веселая жизнь. Хотя она мне уготована и без прапора. Неизвестно, на какую расправу везет меня сейчас Анатолий Андреевич".
   Впрочем, не только Чечев, но и другой прапор, и кум не удостаивали меня такой чести - переброситься с ними хотя бы несколькими словами. Весьма разговорчивый в тот момент, когда меня только взяли в аэропорту Минеральных Вод, кум теперь замкнулся в себе, на мои вопросы отвечал односложно - "да" или "нет", - а все мои попытки выведать, что же мне уготовано в Ижме, так и не увенчались успехом. "Приедем, узнаешь", - улыбался кум, и от этой улыбочки мне становилось не по себе.
   И вот приехали. И вот я узнал, на что обречен. И мне стало тошно! Я ожидал всего, чего угодно, - постоянного содержания в ШИЗО, навета братве на меня, что типа я ссученный, какой-нибудь лютой казни, - но не такого. Извращенный ум кума на этот раз выдал нечто! По сравнению с тем, что этот пес для меня изобрел, житие Ангелины у бедуинов должно было казаться отдыхом на престижном курорте.

***

   - Вылазь! - Чечев распахнул заднюю дверцу уазика, и я выбрался из "стакана" на волю, радуясь, что изматывающее Коми-трофи по ухабистой зимней дороге, проторенной вдоль реки Ижмы, наконец подошло к концу. А ведь еще десять минут назад я сомневался, что мы вообще когда-нибудь доберемся до финиша.
   "А если все же и доберемся, - думал я, сидя на полу и с трудом удерживаясь в более или менее статичном положении, - то этого я уже не увижу. Меня вынесут из этой адской мусорской колесницы вперед ногами".
   И все же я выжил. Отделался всего несколькими синяками. И даже ничего себе не отморозил.
   - Ну и какого же черта вы меня сюда привезли? - Я ожидал увидеть запретку, обрамленную колючей проволокой и залитую светом прожекторов; приземистые одноэтажные бараки, утонувшие по самые окна в снегу; караульные вышки. Но вместо этого обнаружил, что "луноход" стоит в тесном дворике, который я бы не спутал ни с чем и спустя сотню лет. Слева высокое крыльцо и выкрашенная розовой краской стена большой избы-пятистенка, справа кирпичный гараж, за спиной крепкие ворота с внушительным чугунным запором, который я меньше полугода назад безуспешно пытался открыть. Из-за этого сволочного запора мне пришлось делать ноги из Ижмы не на машине, которая так и осталась стоять в этом дворике, а пешком. Тогда, потеряв много времени, я чуть не спалился, сумел уйти от погони лишь каким-то чудом.
   "Итак, - состроил я на физиономии грустную улыбку, - начинаются ожидаемые сюрпризы, и сюрприз № 1 - это то, что меня даже и не подумали везти на зону, как я предполагал, а зачем-то доставили прямиком домой к куму. Что дальше?"
   Я уперся взглядом в крыльцо, ожидая, что сейчас дверь отворится и из дома выйдут поглазеть на меня Кристина и Анжелика. Признаться, встречаться с ними у меня не было никакого желания. Уж больно своеобразно я с ними распрощался, когда в августе прямо из этого дворика пустился в бега, вырубив двоих охранявших меня солдат и усыпив хлороформом маленькую наркоманку Крис и ее любвеобильную мамашу.
   Но из дома никто выходить не спешил, и я позволил себе немного расслабиться. Даже решил развлечения ради наехать на Чечева.
   - Какого хрена, я спрашиваю, мы здесь, а не на зоне?
   - Потому что звездец тебе, марамой! - доходчиво объяснил мне толстяк. - Забудь про зону, забудь про братву, забудь про понятки. Сейчас подойдет Анатолий Андреевич, он тебе объяснит твои права и обязанности. А пока зашейся, не доводи до греха. Не заставляй тебя пиздить прямо сейчас. На это у меня еще будет достаточно времени. А сегодня я что-то устал. - И, разродившись столь длинной по сравнению с двухсуточным гробовым молчанием тирадой, Чечев сунул в рот сигарету и принялся щелкать дешевенькой зажигалкой, безуспешно пытаясь высечь огонь.
   А я благоразумно решил последовать его совету и помолчать. Узнаю о том, что меня ждет, десятью минутами раньше или десятью минутами позже - ни все ли равно, пока что-нибудь в этом изменить я не в силах. И я, изрядно намерзшийся за время поездки в уазике, принялся утаптывать снег возле него, мечтая о том, что скоро меня пригласят в теплый дом, где удастся, наконец, отогреться. А возможно, даже получится что-нибудь съесть. С самого раннего утра у меня во рту не было ни крошки.
   Но этим мечтам сбыться было не суждено. Никаких "теплых домов", никаких "чего-нибудь съесть". Слишком жирно это было бы для меня, сирого и бесправного ментовского пленника. Слишком большой милостью было бы это со стороны кума, распоряжавшегося сейчас моей незавидной судьбой.
   Не Кристина и не Анжелика, которых я ожидал увидеть, а именно он появился из дома, куда зашел еще до того, как меня выпустили из "лунохода". Задержался на крыльце, прикуривая сигарету. Потом неторопливо спустился, подошел к гаражу и принялся возиться с огромным амбарным замком.
   - Жить будешь здесь, - не оборачиваясь, бросил он мне и отворил одну створку ворот. - До тех пор, пока не загнешься.
   Чего-то подобного я подсознательно ждал, а поэтому отнесся к этому приговору со спартанским спокойствием. Не опустился без сил на колени, вымаливая пощады; не затрясся от ужаса; не взвыл от безысходности. Лишь хладнокровно подумал, заглядывая в черное гаражное чрево: "Вот тебе, парень, пожалуйста, и сюрприз № 2". И заметил куму:
   - Начальник, ты охренел! Я же здесь сдохну от холода.
   - Не сдохнешь. Завтра привезу тебе электрообогреватель. А сегодня переночуешь и так. На улице тепло.
   По ижменским меркам, и правда, было тепло - всего каких-то градусов десять-двенадцать ниже нуля. "Если мне вместо моего легкого пальтишка выдадут теплый тулуп, а в придачу к нему валенки и какую-нибудь зимнюю шапку, - предположил я, - то до утра, пожалуй, и продержусь. Не помешало бы еще иметь здесь что-нибудь вроде матраца под зад и какое-нибудь одеяло. О подушке можно и не мечтать. В таких обстоятельствах это чрезмерная роскошь".
   - Заходи. - Кум включил свет и гостеприимно посторонился, приглашая меня пройти внутрь и ознакомиться со своим новым жилищем. - Теперь это твоя конура. Будешь сидеть здесь на цепи.
   Я промолчал - еще будет достаточно времени попререкаться с Анатолием Андреевичем, повоевать. А сейчас есть дела поважнее - надо всерьез задуматься над тем, как выжить. Не загнуться от холода или болезней, не опуститься до состояния последнего доходяги, не позволить куму сломить себя. А все остальное потом.
   "И ты, козел, еще пожалеешь, что решил обзавестись таким непоседливым пленником, - подумал я, заходя в гараж и с удовлетворением отмечая, что пол здесь настлан тщательно подогнанными друг к другу сухими и толстыми досками. - Еще неизвестно, кто кого раньше сведет в могилу, кто из нас первым отправится на погост, ты или я".
   - А где теперь будет стоять твой "гранд чероки"? - поинтересовался я, продолжая внимательно исследовать взглядом кирпичные стены; полку, заставленную склянками и канистрами со всевозможными жидкостями; совершенно пустой стеллаж, на котором когда-то, наверное, хранились запчасти к машине и инструменты. - Неужто на улице?
   - Нет джипа. - Кум вошел в гараж следом за мной и принялся складывать с полки в картонную коробку канистрочки и бутылки с тосолом, тормозными жидкостями, маслами и присадками к ним. - Это все, - объяснил он мне, - я уберу от греха, а то еще взбредет тебе, идиоту, в голову отравиться. А джип мне пришлось продать. Между прочим, по твоей милости, Разин. Срочно нужны были деньги, чтобы замять дело с твоим побегом. Да и найти тебя оказалось недешево. Так что, ввел ты меня в расходы. Будешь теперь отрабатывать.