Страница:
– Сейчас его нет, – сказал Могила, проглотив намек, – но он приедет через полчаса. Будете ждать?
– А как же! Обязательно буду. Мне сказали, что у вас тут приличная кухня – это правда?
– Совершенная правда, – ответил Могила, который услышал однажды это выражение в телевизионном сериале про Россию девятнадцатого века.
Он, как старший на воротах, уже принял решение впустить этого человека и позволить ему дожидаться Стилета в зале. Сняв с крючка на стене висевший там металлодетектор, он подошел к гостю и сказал:
– Извините, но у нас такой порядок. Поднимите руки в стороны, пожалуйста.
Мужчина улыбнулся и охотно выполнил просьбу. Пошарив прибором по его телу, Могила повесил прибор на место и, улыбаясь, сказал:
– Все в порядке. Прошу вас.
И сделал рукой гостеприимный жест в сторону двери, завешенной темно-зеленой портьерой.
– А у вас строго! – улыбнулся ему в ответ гость.
– Что поделаешь, – Могила развел руками, – безопасность превыше всего.
– И это правильно, – кивнул гость, проходя вслед за Могилой в сумрачный зал.
Проводив гостя к отдельно стоявшему в углу столику, Могила предупредительно отодвинул кресло и отправился за официанткой Валюшкой, которая в это время торчала на кухне и чесала языком с посудомойкой Земфирой.
Усевшись в мягкое кресло, Знахарь растегнул пиджак и от нечего делать стал разглядывать давно знакомый ему зал. На стенах в дорогих рамках висели неумелые, но сделанные «с чувством» рисунки зэков, между ними красовались наручники, заточки, фигурки, вылепленные из хлебного мякиша, а под самым потолком зал окружала колючая проволока на фарфоровых изоляторах. В углу стоял макет лагерной вышки, и на ней торчал игрушечный вертухай в тулупе и с автоматом.
Знахарь в очередной раз с удивлением подумал о том, как же все-таки непонятно должны быть устроены те люди, которые страстно желают вырваться с постылой зоны, а добившись этого, обустраивают себе место для отдыха по образу и подобию покинутого ими ада.
Из подсобки вышла официантка Валюшка, увидела Знахаря и, нацепив на лицо дежурную улыбку номер два, направилась к нему.
В руке она держала меню, но, когда попыталась положить его перед посетителем, тот удержал ее руку и отрицательно помотал головой.
– Не надо, – сказал Знахарь, – я так спрошу. Валюшка сменила улыбку на номер пять и склонила голову набок.
– Во-первых – пиво «Грольш». Имеется?
– Имеется, – ответила Валюшка.
– Во-вторых – раки есть?
– Есть.
– Отлично! – Знахарь потер руки. – Четыре бутылочки «Грольша» и десяток раков, да покрупнее.
– А горячее? У нас есть…
– Нет-нет, благодарю вас, – прервал ее Знахарь, – может быть попозже, когда придет тот, кого я жду. А пока – только пиво с раками.
– Хорошо.
Валюшка развернулась и, виляя задом, пошла в подсобку.
Знахарь проводил ее взглядом и хмыкнув, достал сигареты.
Первый этап проверки прошел удачно – ни Могила, ни Барсик не узнали его.
Но это был только первый, самый легкий этап. Оба бандюка видели Знахаря раньше всего лишь несколько раз, да и то мельком, в полутьме вестибюля. Больше он не встречался с ними нигде. Вот Стилет – другое дело.
Знахарь был совершенно уверен, что теперь его не узнать, но от прожженного урки, с его невероятной подозрительностью и маниакальной способностью просчитывать то, что люди пытались от него скрыть, можно было ожидать всего.
В предбаннике послышался смех и веселые голоса.
Знахарь повернул голову в ту сторону и замер.
В зал, хохоча, ввалился Доктор. Тот самый Доктор, который провел рядом со Знахарем почти полгода в качестве его телохранителя и помощника и выпил с ним не один ящик водки.
Эта неожиданная ситуация могла обернуться серьезными последствиями, если бы Доктор узнал своего бывшего начальника. Деваться, однако, было некуда, и Знахарь нарочито спокойно стряхнул пепел в бронзовую пепельницу, изображавшую сани-розвальни, и откинулся на спинку кресла.
Доктор окинул Знахаря беглым взглядом и, быстро пройдя через зал, скрылся в подсобке. Через несколько секунд оттуда послышался смех и довольный визг официантки.
Знахарь выпустил из груди воздух и вдруг понял, что не дышал с того момента, как в дверях появился его бывший помощник, он же телохранитель, он же секретарь, он же почти что друг…
Не узнал.
Это было хорошо. Даже очень хорошо.
Знахарь улыбнулся сам себе и подумал, что ему просто повезло, что Доктор заявился сюда раньше Стилета. Теперь встреча с уголовным авторитетом Владимиром Федоровичем Толоконниковым уже не представлялась Знахарю такой рискованной, как пять минут назад. Все было ясно. Стилет не сможет узнать его, тем более, что у Знахаря теперь новый голос.
И, как бы в подтверждение его мыслям, из подсобки вышел Доктор и уселся через несколько столиков от Знахаря. В зале, кроме них, не было никого, и Доктор, с чужой улыбкой посмотрев на Знахаря, приветственно помахал ему рукой. Он совершенно справедливо рассудил, что если человек сидит в этом зале, значит – он свой. Иначе бы его не пустили сюда.
Знахарь улыбнулся в ответ и наклонил голову.
Контрольный выстрел – подумал он.
Знахарь почувствовал, как нервное напряжение, которое не отпускало его с тех пор, как он сошел с трапа в Пулково, пропадает, как вода, уходящая в песок. Уверенность вернулась к нему, и когда из подсобки, откинув штору, вышла официантка, несущая поднос с пивом и раками, Знахарь приветствовал ее радостным возгласом:
– А вот и наше пиво!
При этом он боковым зрением следил за Доктором, но тот и ухом не повел, услышав новый голос своего бывшего шефа. Это привело Знахаря в отличное состояние духа, и он, налив себе пива, отсалютовал Доктору полным стаканом. Тот снова улыбнулся и помахал рукой.
С удовольствием осушив стакан, Знахарь поставил его на стол и, выбрав рака покрупнее, с хрустом взломал его панцирь.
Прошло полчаса, потом сорок минут, потом еще десять, и только через час, когда Знахарь уже решил отложить встречу на другой раз, в фойе послышались голоса, и в зал, сопровождаемый Барсиком и Могилой, вошел Стилет.
Подмигнув Доктору, который, увидев уважаемого человека, привстал со стула, Стилет внимательно посмотрел на Знахаря, а стоявший рядом с ним Могила вполголоса сказал ему что-то на ухо. Кивнув, Стилет подошел к столику Знахаря и спросил:
– У вас свободно?
– Если вы Владимир Федорович, то – да, – ответил Знахарь, который был уже слегка утомлен сидением в полутемном зале.
– Да, я Владимир Федорович, – ответил Стилет и уселся напротив Знахаря.
К нему тут же подбежала официантка, и Стилет, не глядя на нее, сказал:
– Мне – как всегда.
Официантка убежала, а Стилет, продолжая рассматривать Знахаря, сказал:
– Ну вот, я – Владимир Федорович. Что вам угодно? Знахарь неторопливо закурил и, выпустив дым в сторону, ответил:
– Меня зовут Майкл Боткин. Я –русский американец. Если вам удобнее, можете называть меня Михаилом.
– А по отчеству? – спросил Стилет.
Знахарь засмеялся и сказал:
– Вы знаете… Ятак давно живу в Америке, что уже забыл, что такое отчество. Так что, если вы не возражаете – просто Михаил. Или Майкл.
– Ладно, – согласился Стилет, – я вас слушаю… Майкл.
– Обратиться к вам мне посоветовал Георгий Иванович Белкин.
Стилет прекрасно знал, что Георгий Иванович Белкин, он же Марафет, уже два месяца как в могиле, и отправил его туда не кто иной, как Знахарь, который сидел у Стилета в печенках и снился в кошмарных снах.
Поэтому Стилет слегка напрягся и с напускным равнодушием спросил:
– А давно вы с ним виделись?
Знахарь наморщил лоб, как бы напрягая память, и, помедлив, ответил:
– Не скажу точно, но месяцев, наверное, пять назад я имел с ним интересную беседу на выставке спортивного снаряжения в Чикаго.
– Ага… – Стилет расслабился, – и о чем же вы говорили?
– Говорили мы много о чем, – Знахарь задумался на секунду, – но главной темой нашего разговора были деньги.
– Деньги? – Стилет усмехнулся. – Это интересно.
– Да, это интересно.
– А после этого вы его видели?
– Нет, как-то не пришлось, – ответил Знахарь, вспомнив при этом, как он собственными руками убил Марафета в старом полуразвалившемся сарае.
– Так вы говорите – деньги… И что?
– Ну, для того, чтобы нам с вами было проще разговаривать и чтобы мы правильно понимали друг друга, мне придется рассказать вам кое-что.
– Яслушаю вас, – сказал Стилет и достал серебряный портсигар.
Но в это время Валюшка вынесла в зал поднос, на котором стоял небольшой хрустальный графинчик и несколько тарелок.
– Прошу прощения, – извинился Стилет и стал ревниво следить за тем, как Валюшка выставляла на стол перед ним затуманившийся тяжелый графинчик, в котором лениво колыхалась густая морозная водка, узкую длинную тарелочку с ломтями белой и красной рыбы, маленькую корзиночку с тонко нарезанным хлебом и вазочку толстого стекла. В вазочке была слева икра красная, а справа – икра черная.
– Спасибо, девочка, можешь идти, – благодушно сказал Стилет, и Валюшка направилась к двери.
Но Знахарь, почувствовав, что разговор, пожалуй, удастся, остановил ее:
– Э-э-э… Девушка, принесите мне еще раз то же самое.
Валюшка сделала книксен и исчезла за темнозеленой шторой.
– А может – водочки? – спросил Стилет, многозначительно кивнув на графинчик.
– Не в обиду, – Знахарь приложил ладонь к груди, – я сегодня по пиву.
– Ну, по пиву, так по пиву, – согласился Стилет, – а я привык старые косточки водкой греть.
– Ну уж и старые! – возразил Знахарь. – Вам, наверное, лет сорок, а вы говорите – старые!
– Да нет, молодой человек, не сорок, а все пятьдесят четыре.
– Ни за что бы не поверил!
– Ладно, бросьте, – Стилет махнул рукой. – Что я, девушка, что ли?
Конечно же, он ни на секунду не допускал, что кто-то может, глядя на его потертое жизнью табло, ошибиться в оценке возраста, но примитивная лесть всегда приятна, и Стилет не стал возражать.
Налив себе водки, он опрокинул содержимое стаканчика в рот, громко потянул носом и зачерпнул витой ложечкой красной икры. Отправив икру вслед за водкой, он положил ложечку на место и, достав сигареты, сказал:
– Хорошо!
Потом закурил, с удовольствием затянулся и, посмотрев на Знахаря просветленным взором, спросил:
– Так что вы хотели рассказать для лучшего взаимопонимания?
Но только Знахарь открыл рот, как Валюшка снова помешала ему начать деловой разговор. Она принесла пиво и раков.
Знахарь засмеялся и сказал:
– Ну не хочет ваша служанка, чтобы я говорил. Что ты будешь делать!
Стилет усмехнулся и, наливая себе вторую, отозвался:
– Ничего, нам спешить некуда. Вы, я надеюсь, тоже не спешите?
– Не спешу, будьте уверены, – ответил Знахарь. – Я, знаете ли, летел из Штатов для того, чтобы говорить с вами о делах, а не для того, чтобы спешить. Торопливость нужна при ловле блох.
– То есть – вы хотите сказать, что прилетели сюда специально ради разговора со мной?
Было видно, что Стилет заинтригован.
– Да, именно так, – подтвердил Знахарь, наливая себе пива. – Георгий Иванович сказал мне, что на вас можно положиться, как на каменную стену.
– Теперь я вижу, что вы действительно долго жили в Штатах, – Стилет кивнул сам себе, – у нас так не говорят.
И он пустился в рассуждения по поводу каменной стены, не подозревая, что Знахарь специально исказил известную поговорку, чтобы убедить собеседника в подлинности своей американской биографии.
Выслушав доброжелательные поучения Стилета, Знахарь поднял руки, как бы сдаваясь, и сказал:
– Вы меня пристыдили. Теперь я буду внимательнее. Однако давайте поговорим о деле.
– Давайте, – согласился Стилет и налил себе третью. Знахарь опасливо покосился на дверь в подсобку и начал уже в третий раз:
– Для начала я скажу вам, что я знаю, кто вы такой. Вы – авторитет, вор в законе и вообще – уважаемый в определенных кругах человек.
– Это вам Мара… Георгий Иваныч сказал? – прищурился Стилет.
– Да, он. А еще он сказал, что вы – смотрящий по городу и поэтому имеете здесь власть, которая будет поглавнее, чем официальная.
– Возможно… Продолжайте, я вас слушаю.
– Еще Георгий Иванович сказал, что в делах вам можно доверять, как самому себе. И что то дело, очень крупное дело, которое я хочу вам предложить, без вас не пройдет. А с вами – наоборот, может получиться в лучшем виде.
– И что это за дело?
Стилет посмотрел на графинчик, но решил подождать.
– Что за дело… Ну, я скажу вам так. Сам я к криминалу никакого отношения не имею. Но, с другой стороны, знаю об этом все. У нас ведь все все знают, но молчат, потому что лучше молчать и ходить, чем молчать и лежать.
Стилет засмеялся:
– Это американская поговорка?
– Нет, – Знахарь слегка улыбнулся, – эту поговорку я придумал сам. Так вот, о криминале. Чем я занимаюсь в
Америке – неважно. С русским криминалитетом у меня там не было никаких контактов. Георгий Иванович – первый. Скажу честно, что у меня там, в Америке, имеется собственная… как бы это сказать… собственная силовая структура. Но опять же подчеркиваю – не имеющая никаких связей с русской мафией. Поэтому я – человек, не засвеченный ни с какого боку.
Знахарь сделал паузу и налил себе пива, а Стилет, не теряя времени, наполнил рюмку.
– Ну, будьте здоровы! – сказал Знахарь, подняв стакан, из которого поползла густая пена.
– И вам того же, – ответил Стилет и хлопнул четвертую за этот вечер рюмку отменной водки, сделанной в подпольном цеху, который обслуживал исключительно уважаемых людей.
– Итак, о сути дела, – начал Знахарь, но, оборвав сам себя, оглянулся и вполголоса спросил:
– А вы, Владимир Федорович, уверены, что в этих стенах можно говорить обо всем?
– Вы имеете в виду микрофоны и прочий шпионаж? – Стилет усмехнулся. – Да я бы себя уважать перестал, если бы хоть на секунду засомневался в безопасности этого помещения. Для этого есть специальные люди, они свое дело туго знают. Так что говорите, не бойтесь.
– Хорошо, – Знахарь потер подбородок. – Кокаин.
– Что – кокаин? – не понял Стилет.
– Кокаин. Производится только в Южной Америке. Сюда попадает какими-то левыми и ненадежными путями. Торговцы – каждый сам по себе, в общем – совершенно неразработанная грядка.
– И что? – Стилет подобрался.
Он не ожидал, что этот Майкл с места в карьер затронет такую крупнокалиберную тему, и теперь слушал его, как кошка мышь.
– А то, что я лично знаком с производителями товара в Никарагуа, и, мало того, являюсь правой рукой дона Хуана Гарсиа, который не кто иной как простой кокаиновый император. Интересно?
– Продолжайте, – требовательно сказал Стилет, – я вас очень внимательно слушаю.
– Продолжаю. Еще раз скажу, что тема кокаина в России совершенно не развита, и теперь перейду к главному.
Знахарь сделал паузу, чтобы до Стилета дошла важность его слов, и сказал:
– Четыреста тонн кокаина.
– Сколько?
Стилет был ошарашен.
– Четыреста тонн. Вы понимаете, сколько это денег? Вы понимаете, что с таким количеством товара мы будем контролировать всю Россию?
– Да… Понимаю…
– Ядоставлю в Город четыреста тонн кокаина, а вы должны расчистить поляну так, чтобы на ней и пылинки не было. Всех неорганизованных торговцев – к ногтю. Действовать придется без жалости и сомнений. Всех, кто может быть полезен – прибрать к рукам, а остальных… Сами понимаете.
Стилет представил себе масштабы того, о чем говорил этот сумасшедший Майкл Боткин, и ему стало не по себе.
– Вы знаете… – Стилет недоверчиво покрутил головой, – для меня такое предложение весьма неожиданно.
Но тут его вертануло в сторону измены, и он, прищурившись, сказал:
– А если я не поверю вам и решу, что вы хотите втянуть меня в какую-нибудь заблуду? Ведь вы знаете, что синица в руках гораздо толще журавля в небе! Если я прикажу своим людям устранить вас? Что тогда?
– Тогда вы не проживете и дня, – жестко сказал Знахарь. – Пять минут назад я сообщил вам, что у меня имеется собственная, изолированная от любых криминальных сообществ, силовая структура. Мои люди убьют вас, вот и все.
Знахарь отчаянно блефовал, но он знал, что при таких ставках любой блеф оправдан, и тут же получил доказательства этого.
– Вы не подумайте ничего лишнего, – Стилет пошел на попятную. – Честно говоря, ваше предложение такое… такое нереальное! Вроде как – достать Луну с неба.
– Совершенно реальное. Япривожу в Город четыреста тонн кокаина, а вы подготавливаете почву. Причем не только в Городе, но и в других местах, где сможете. И, конечно же, вы должны понимать, что это – война. Бизнес, который я предлагаю вам, будет самым крупным из всех, что на данный момент имеются в России. И очень многим он придется не по вкусу. Но, с другой стороны, тот, кто будет его держать, займет такое положение, что смотрящий по городу будет подавать ему пальто.
– Японимаю ваш намек, – Стилет усмехнулся, – не я, так кто-нибудь другой. Вы это имели в виду?
– Честно говоря, нет, – ответил Знахарь, – но, конечно же, так оно и есть. Не вы, так кто-нибудь другой. Однако я не люблю резко менять направление, по которому иду, и надеюсь, что Георгий Иванович не ошибся, назвав мне именно вас.
– Он не ошибся… – Стилет задумчиво посмотрел на Знахаря. – А вы знаете, что два месяца назад его убили?
– Нет, до этой минуты не знал, – Знахарь нахмурился. – А за что?
– Неизвестно. Но, скорее всего, на деловой почве. И убил его один русский деятель. Его зовут Знахарь.
– Знахарь… Да, я слышал это имя, но никогда не встречался лично. В Штатах это известная фигура. Но – не встречал.
– А я бы, если встретил… – лицо Стилета исказилось, и он сжал кулаки, – если бы встретил…
– Что, у вас с ним были проблемы? – участливо спросил Знахарь.
– Проблемы… – Стилет покрутил головой. – Не будем об этом.
Он посмотрел на Знахаря и сказал:
– Ваше предложение… Прямо скажем – шикарное предложение. Но я не могу прямо сейчас сказать вам «да». Я скажу вам «да» завтра.
– А вы уверены, что скажете именно «да»? – улыбнулся Знахарь.
– Вы сделали мне предложение, от которого невозможно отказаться, – Стилет тоже улыбнулся, – но вы же понимаете, что я должен обдумать свой ответ, даже если я уже сейчас знаю, что он будет положительным. Дело слишком серьезное.
– Хорошо. Где мы увидимся завтра?
– А где вы остановились?
– В «Прибалтийской», – ответил Знахарь, понимая, что скрывать место проживания – глупо.
– Очень хорошо. Тогда – в двенадцать часов дня на берегу залива, за гостиницей. Самое подходящее место для серьезных деловых разговоров.
– Годится. – Знахарь поднялся из-за стола.
– Годится. – Стилет тоже встал.
Они крепко пожали друг другу руки, и Стилет, повернувшись к Доктору, который вполголоса беседовал с каким-то братком, незаметно появившимся в зале, сказал:
– Проводи гостя.
Доктор встал, подошел к двери и откинул перед Знахарем портьеру.
Проходя мимо него, Знахарь почувствовал, как его кольнула иголочка грусти. Оказывается, в положении человека-невидимки были свои минусы. А ведь как здорово было бы хлопнуть Доктора по плечу и спросить – ну, что, Доктор, как твои дела-делишки? А Доктор бы ответил – слышь, Знахарь, дела у прокурора, а делишки у моей шишки!
И оба рассмеялись бы, как раньше…
Выйдя на улицу, Знахарь уселся за руль своей новенькой «Нексии» и, засунув ключ в замок зажигания, подумал – и почему это Стилет так любит встречаться на этом месте, за гостиницей?
Может, оно у него пристреляно?
Сначала я хотел сделать вид, что меня нет, но стук повторился и был он уже гораздо более требовательным, чем в первый раз. Чертыхаясь, я сполз с кровати, нацепил халат и, подойдя к двери, распахнул ее.
В коридоре стояли худой ментовский майор и несколько омоновцев.
Так, блин, приехали – подумал я.
Неужели Стилет постарался? Быть того не может. Да и какой смысл?
– Вы в этом номере живете? – спросил майор, стоявший прямо перед моей дверью.
Толпившиеся за его спиной омоновцы угрюмо давили меня недобрыми взглядами через прорези в масках и шевелили пальцами на спусках укороченных автоматов.
– Да, я живу в этом номере, и я гражданин Соединенных Штатов Америки, – ответил я, завязывая кушак. – А в чем дело?
– Вы слышали что-нибудь этой ночью? – спросил майор, пропустив мимо ушей мой намек на разницу в положениях, которая вытекала из разницы в гражданстве.
– Ничего не слышал, – ответил я, – ночью я обычно крепко сплю. А что случилось?
– Ничего особенного, – ответил майор.
Но тут за его спиной двое санитаров пронесли носилки, на которых лежал человек, накрытый окровавленной простыней. Там, где под простыней была голова, крови было особенно много. А из-под простыни высовывалась безвольно болтавшаяся смуглая рука, заросшая густым черным волосом.
– Ага! – сказал я и, высунувшись в коридор, посмотрел налево.
Дверь в тот номер, из которого вчера выглядывал хачик в трусах, была открыта, и как раз в это время из нее вынесли другие носилки, на которых под простыней лежал еще один труп, тоже весьма окровавленный.
– Ого! – сказал я и посмотрел на майора, – теперь это называется «ничего особенного»?
Майор открыл было рот, чтобы что-то сказать мне, но тут откуда ни возьмись, появился телеоператор и человек с микрофоном на длинной ручке. Они попытались прошмыгнуть мимо майора в сторону места кровавых событий, но не тут-то было.
Майор сделал знак омоновцам, и пронырливых телевизионщиков профессионально оттеснили на площадку к лифтам. Оттуда послышались слабые возгласы «вы не имеете права», «люди имеют право знать», но они быстро стихли, и мы с майором снова посмотрели друг на друга.
– Вопросов больше нет? – спросил я, демонстративно взявшись за ручку двери.
– Назовите ваше имя, – сказал майор.
– Узнайте его у дежурной, – ответил я и начал закрывать дверь.
Майор подпер дверь ногой и сказал:
– Она тоже… там.
И мотнул головой в сторону хачиковского номера.
Япосмотрел туда и почувствовал, что моя злость куда-то улетучилась. Яотпустил дверь и, внимательно посмотрев на майора, только теперь увидел, что у него под глазами серые мешки, а склера покрыта отчетливо видной сеткой кровеносных сосудов, которая появляется от недосыпания и переутомления.
Ощутив некоторую неловкость, я сказал:
– Извините, майор. Япо утрам не очень вежлив, особенно если меня так резко будят. Меня зовут Майкл Боткин. Если будет нужно – я к вашим услугам, но я в самом деле ничего не слышал.
Майор кивнул и, посмотрев в сторону лифта, где омоновцы небрежно зажимали в угол репортеров, сказал:
– Этим уродам только бы крови побольше… Ятоже посмотрел туда и спросил:
– Так что же случилось?
Майор с силой потер руками лицо и, пожав плечами, ответил:
– Наркокурьеры. Обычное дело. Вечером смотрите новости, там все расскажут.
Потом он придал лицу официальное выражение и добавил:
– Извините за беспокойство. И ушел.
Язакрыл дверь и, чувствуя, что сна у меня уже ни в одном глазу, направился в ванную, где, встав под душ, за десять минут привел себя в бодрое и дееспособное состояние.
После этого быстро оделся и, посмотрев на часы, вышел из номера.
Было ровно одиннадцать, и я еще вполне успевал на утренний шведский стол. Спустившись вниз, я огляделся и увидел вход в харчевню.
Войдя внутрь, я почувствовал, как внутренний компас уверенно указывает на стойку, где теснились разнокалиберные бутылки, но сделав усилие над собой, направился в сторону молочного ряда.
Набрав творога, кефира, сырников со сметаной и прочей белой еды, я уселся в дальний от спиртного угол и, поглощая полезную для организма пищу, стал проводить с самим собой воспитательную работу. Дело в том, что в последнее время я стал сильно ударять по алкоголю. Каждый день – не меньше восьми бутылок пива, не говоря уже о выстрелах по печени и мозгу из бутылок с джином, виски и текилой. Это никуда не годилось. Когда делаешь серьезные дела, нужно поддерживать тело в бодрости, а мозг – в ясности. Это пусть паханы решают свои проблемы за бутылкой водки. У них и проблемы все такие, что без поллитра не разберешься. А мне сейчас нужно, чтобы мозг работал, как компьютер.
Поэтому трезвость – норма жизни.
Алкоголь – враг ума.
С утра выпил – весь день свободен.
Хотя… Это уже вроде бы из другой оперы.
В общем – кончай, Знахарь, бухать. Иначе все это плохо кончится.
Накачав себя таким решительным образом, я проглотил последний кусок сырника, весьма, между прочим, неплохого, допил кефир и чувствуя, что насытился, встал из-за стола.
Выйдя из шведского буфета, я поднялся на свой этаж и, вернувшись в номер, заказал по телефону кофе. Говорят, что кофе тоже вызывает зависимость, но во всяком случае он не действует на мозг угнетающе. Так что пиву и водке – нет, а кофе – да, и еще раз – да.
Через несколько минут в дверь вежливо постучали, и в номер вошла молоденькая официантка. Она поставила поднос на журнальный столик, рядом с которым я, сидя в кресле, пялился в телевизор, и ушла. На подносе был высокий узкий кофейник, фарфоровая чашка с блюдцем, сахарница и какой-то проспект.
– А как же! Обязательно буду. Мне сказали, что у вас тут приличная кухня – это правда?
– Совершенная правда, – ответил Могила, который услышал однажды это выражение в телевизионном сериале про Россию девятнадцатого века.
Он, как старший на воротах, уже принял решение впустить этого человека и позволить ему дожидаться Стилета в зале. Сняв с крючка на стене висевший там металлодетектор, он подошел к гостю и сказал:
– Извините, но у нас такой порядок. Поднимите руки в стороны, пожалуйста.
Мужчина улыбнулся и охотно выполнил просьбу. Пошарив прибором по его телу, Могила повесил прибор на место и, улыбаясь, сказал:
– Все в порядке. Прошу вас.
И сделал рукой гостеприимный жест в сторону двери, завешенной темно-зеленой портьерой.
– А у вас строго! – улыбнулся ему в ответ гость.
– Что поделаешь, – Могила развел руками, – безопасность превыше всего.
– И это правильно, – кивнул гость, проходя вслед за Могилой в сумрачный зал.
Проводив гостя к отдельно стоявшему в углу столику, Могила предупредительно отодвинул кресло и отправился за официанткой Валюшкой, которая в это время торчала на кухне и чесала языком с посудомойкой Земфирой.
Усевшись в мягкое кресло, Знахарь растегнул пиджак и от нечего делать стал разглядывать давно знакомый ему зал. На стенах в дорогих рамках висели неумелые, но сделанные «с чувством» рисунки зэков, между ними красовались наручники, заточки, фигурки, вылепленные из хлебного мякиша, а под самым потолком зал окружала колючая проволока на фарфоровых изоляторах. В углу стоял макет лагерной вышки, и на ней торчал игрушечный вертухай в тулупе и с автоматом.
Знахарь в очередной раз с удивлением подумал о том, как же все-таки непонятно должны быть устроены те люди, которые страстно желают вырваться с постылой зоны, а добившись этого, обустраивают себе место для отдыха по образу и подобию покинутого ими ада.
Из подсобки вышла официантка Валюшка, увидела Знахаря и, нацепив на лицо дежурную улыбку номер два, направилась к нему.
В руке она держала меню, но, когда попыталась положить его перед посетителем, тот удержал ее руку и отрицательно помотал головой.
– Не надо, – сказал Знахарь, – я так спрошу. Валюшка сменила улыбку на номер пять и склонила голову набок.
– Во-первых – пиво «Грольш». Имеется?
– Имеется, – ответила Валюшка.
– Во-вторых – раки есть?
– Есть.
– Отлично! – Знахарь потер руки. – Четыре бутылочки «Грольша» и десяток раков, да покрупнее.
– А горячее? У нас есть…
– Нет-нет, благодарю вас, – прервал ее Знахарь, – может быть попозже, когда придет тот, кого я жду. А пока – только пиво с раками.
– Хорошо.
Валюшка развернулась и, виляя задом, пошла в подсобку.
Знахарь проводил ее взглядом и хмыкнув, достал сигареты.
Первый этап проверки прошел удачно – ни Могила, ни Барсик не узнали его.
Но это был только первый, самый легкий этап. Оба бандюка видели Знахаря раньше всего лишь несколько раз, да и то мельком, в полутьме вестибюля. Больше он не встречался с ними нигде. Вот Стилет – другое дело.
Знахарь был совершенно уверен, что теперь его не узнать, но от прожженного урки, с его невероятной подозрительностью и маниакальной способностью просчитывать то, что люди пытались от него скрыть, можно было ожидать всего.
В предбаннике послышался смех и веселые голоса.
Знахарь повернул голову в ту сторону и замер.
В зал, хохоча, ввалился Доктор. Тот самый Доктор, который провел рядом со Знахарем почти полгода в качестве его телохранителя и помощника и выпил с ним не один ящик водки.
Эта неожиданная ситуация могла обернуться серьезными последствиями, если бы Доктор узнал своего бывшего начальника. Деваться, однако, было некуда, и Знахарь нарочито спокойно стряхнул пепел в бронзовую пепельницу, изображавшую сани-розвальни, и откинулся на спинку кресла.
Доктор окинул Знахаря беглым взглядом и, быстро пройдя через зал, скрылся в подсобке. Через несколько секунд оттуда послышался смех и довольный визг официантки.
Знахарь выпустил из груди воздух и вдруг понял, что не дышал с того момента, как в дверях появился его бывший помощник, он же телохранитель, он же секретарь, он же почти что друг…
Не узнал.
Это было хорошо. Даже очень хорошо.
Знахарь улыбнулся сам себе и подумал, что ему просто повезло, что Доктор заявился сюда раньше Стилета. Теперь встреча с уголовным авторитетом Владимиром Федоровичем Толоконниковым уже не представлялась Знахарю такой рискованной, как пять минут назад. Все было ясно. Стилет не сможет узнать его, тем более, что у Знахаря теперь новый голос.
И, как бы в подтверждение его мыслям, из подсобки вышел Доктор и уселся через несколько столиков от Знахаря. В зале, кроме них, не было никого, и Доктор, с чужой улыбкой посмотрев на Знахаря, приветственно помахал ему рукой. Он совершенно справедливо рассудил, что если человек сидит в этом зале, значит – он свой. Иначе бы его не пустили сюда.
Знахарь улыбнулся в ответ и наклонил голову.
Контрольный выстрел – подумал он.
Знахарь почувствовал, как нервное напряжение, которое не отпускало его с тех пор, как он сошел с трапа в Пулково, пропадает, как вода, уходящая в песок. Уверенность вернулась к нему, и когда из подсобки, откинув штору, вышла официантка, несущая поднос с пивом и раками, Знахарь приветствовал ее радостным возгласом:
– А вот и наше пиво!
При этом он боковым зрением следил за Доктором, но тот и ухом не повел, услышав новый голос своего бывшего шефа. Это привело Знахаря в отличное состояние духа, и он, налив себе пива, отсалютовал Доктору полным стаканом. Тот снова улыбнулся и помахал рукой.
С удовольствием осушив стакан, Знахарь поставил его на стол и, выбрав рака покрупнее, с хрустом взломал его панцирь.
Прошло полчаса, потом сорок минут, потом еще десять, и только через час, когда Знахарь уже решил отложить встречу на другой раз, в фойе послышались голоса, и в зал, сопровождаемый Барсиком и Могилой, вошел Стилет.
Подмигнув Доктору, который, увидев уважаемого человека, привстал со стула, Стилет внимательно посмотрел на Знахаря, а стоявший рядом с ним Могила вполголоса сказал ему что-то на ухо. Кивнув, Стилет подошел к столику Знахаря и спросил:
– У вас свободно?
– Если вы Владимир Федорович, то – да, – ответил Знахарь, который был уже слегка утомлен сидением в полутемном зале.
– Да, я Владимир Федорович, – ответил Стилет и уселся напротив Знахаря.
К нему тут же подбежала официантка, и Стилет, не глядя на нее, сказал:
– Мне – как всегда.
Официантка убежала, а Стилет, продолжая рассматривать Знахаря, сказал:
– Ну вот, я – Владимир Федорович. Что вам угодно? Знахарь неторопливо закурил и, выпустив дым в сторону, ответил:
– Меня зовут Майкл Боткин. Я –русский американец. Если вам удобнее, можете называть меня Михаилом.
– А по отчеству? – спросил Стилет.
Знахарь засмеялся и сказал:
– Вы знаете… Ятак давно живу в Америке, что уже забыл, что такое отчество. Так что, если вы не возражаете – просто Михаил. Или Майкл.
– Ладно, – согласился Стилет, – я вас слушаю… Майкл.
– Обратиться к вам мне посоветовал Георгий Иванович Белкин.
Стилет прекрасно знал, что Георгий Иванович Белкин, он же Марафет, уже два месяца как в могиле, и отправил его туда не кто иной, как Знахарь, который сидел у Стилета в печенках и снился в кошмарных снах.
Поэтому Стилет слегка напрягся и с напускным равнодушием спросил:
– А давно вы с ним виделись?
Знахарь наморщил лоб, как бы напрягая память, и, помедлив, ответил:
– Не скажу точно, но месяцев, наверное, пять назад я имел с ним интересную беседу на выставке спортивного снаряжения в Чикаго.
– Ага… – Стилет расслабился, – и о чем же вы говорили?
– Говорили мы много о чем, – Знахарь задумался на секунду, – но главной темой нашего разговора были деньги.
– Деньги? – Стилет усмехнулся. – Это интересно.
– Да, это интересно.
– А после этого вы его видели?
– Нет, как-то не пришлось, – ответил Знахарь, вспомнив при этом, как он собственными руками убил Марафета в старом полуразвалившемся сарае.
– Так вы говорите – деньги… И что?
– Ну, для того, чтобы нам с вами было проще разговаривать и чтобы мы правильно понимали друг друга, мне придется рассказать вам кое-что.
– Яслушаю вас, – сказал Стилет и достал серебряный портсигар.
Но в это время Валюшка вынесла в зал поднос, на котором стоял небольшой хрустальный графинчик и несколько тарелок.
– Прошу прощения, – извинился Стилет и стал ревниво следить за тем, как Валюшка выставляла на стол перед ним затуманившийся тяжелый графинчик, в котором лениво колыхалась густая морозная водка, узкую длинную тарелочку с ломтями белой и красной рыбы, маленькую корзиночку с тонко нарезанным хлебом и вазочку толстого стекла. В вазочке была слева икра красная, а справа – икра черная.
– Спасибо, девочка, можешь идти, – благодушно сказал Стилет, и Валюшка направилась к двери.
Но Знахарь, почувствовав, что разговор, пожалуй, удастся, остановил ее:
– Э-э-э… Девушка, принесите мне еще раз то же самое.
Валюшка сделала книксен и исчезла за темнозеленой шторой.
– А может – водочки? – спросил Стилет, многозначительно кивнув на графинчик.
– Не в обиду, – Знахарь приложил ладонь к груди, – я сегодня по пиву.
– Ну, по пиву, так по пиву, – согласился Стилет, – а я привык старые косточки водкой греть.
– Ну уж и старые! – возразил Знахарь. – Вам, наверное, лет сорок, а вы говорите – старые!
– Да нет, молодой человек, не сорок, а все пятьдесят четыре.
– Ни за что бы не поверил!
– Ладно, бросьте, – Стилет махнул рукой. – Что я, девушка, что ли?
Конечно же, он ни на секунду не допускал, что кто-то может, глядя на его потертое жизнью табло, ошибиться в оценке возраста, но примитивная лесть всегда приятна, и Стилет не стал возражать.
Налив себе водки, он опрокинул содержимое стаканчика в рот, громко потянул носом и зачерпнул витой ложечкой красной икры. Отправив икру вслед за водкой, он положил ложечку на место и, достав сигареты, сказал:
– Хорошо!
Потом закурил, с удовольствием затянулся и, посмотрев на Знахаря просветленным взором, спросил:
– Так что вы хотели рассказать для лучшего взаимопонимания?
Но только Знахарь открыл рот, как Валюшка снова помешала ему начать деловой разговор. Она принесла пиво и раков.
Знахарь засмеялся и сказал:
– Ну не хочет ваша служанка, чтобы я говорил. Что ты будешь делать!
Стилет усмехнулся и, наливая себе вторую, отозвался:
– Ничего, нам спешить некуда. Вы, я надеюсь, тоже не спешите?
– Не спешу, будьте уверены, – ответил Знахарь. – Я, знаете ли, летел из Штатов для того, чтобы говорить с вами о делах, а не для того, чтобы спешить. Торопливость нужна при ловле блох.
– То есть – вы хотите сказать, что прилетели сюда специально ради разговора со мной?
Было видно, что Стилет заинтригован.
– Да, именно так, – подтвердил Знахарь, наливая себе пива. – Георгий Иванович сказал мне, что на вас можно положиться, как на каменную стену.
– Теперь я вижу, что вы действительно долго жили в Штатах, – Стилет кивнул сам себе, – у нас так не говорят.
И он пустился в рассуждения по поводу каменной стены, не подозревая, что Знахарь специально исказил известную поговорку, чтобы убедить собеседника в подлинности своей американской биографии.
Выслушав доброжелательные поучения Стилета, Знахарь поднял руки, как бы сдаваясь, и сказал:
– Вы меня пристыдили. Теперь я буду внимательнее. Однако давайте поговорим о деле.
– Давайте, – согласился Стилет и налил себе третью. Знахарь опасливо покосился на дверь в подсобку и начал уже в третий раз:
– Для начала я скажу вам, что я знаю, кто вы такой. Вы – авторитет, вор в законе и вообще – уважаемый в определенных кругах человек.
– Это вам Мара… Георгий Иваныч сказал? – прищурился Стилет.
– Да, он. А еще он сказал, что вы – смотрящий по городу и поэтому имеете здесь власть, которая будет поглавнее, чем официальная.
– Возможно… Продолжайте, я вас слушаю.
– Еще Георгий Иванович сказал, что в делах вам можно доверять, как самому себе. И что то дело, очень крупное дело, которое я хочу вам предложить, без вас не пройдет. А с вами – наоборот, может получиться в лучшем виде.
– И что это за дело?
Стилет посмотрел на графинчик, но решил подождать.
– Что за дело… Ну, я скажу вам так. Сам я к криминалу никакого отношения не имею. Но, с другой стороны, знаю об этом все. У нас ведь все все знают, но молчат, потому что лучше молчать и ходить, чем молчать и лежать.
Стилет засмеялся:
– Это американская поговорка?
– Нет, – Знахарь слегка улыбнулся, – эту поговорку я придумал сам. Так вот, о криминале. Чем я занимаюсь в
Америке – неважно. С русским криминалитетом у меня там не было никаких контактов. Георгий Иванович – первый. Скажу честно, что у меня там, в Америке, имеется собственная… как бы это сказать… собственная силовая структура. Но опять же подчеркиваю – не имеющая никаких связей с русской мафией. Поэтому я – человек, не засвеченный ни с какого боку.
Знахарь сделал паузу и налил себе пива, а Стилет, не теряя времени, наполнил рюмку.
– Ну, будьте здоровы! – сказал Знахарь, подняв стакан, из которого поползла густая пена.
– И вам того же, – ответил Стилет и хлопнул четвертую за этот вечер рюмку отменной водки, сделанной в подпольном цеху, который обслуживал исключительно уважаемых людей.
– Итак, о сути дела, – начал Знахарь, но, оборвав сам себя, оглянулся и вполголоса спросил:
– А вы, Владимир Федорович, уверены, что в этих стенах можно говорить обо всем?
– Вы имеете в виду микрофоны и прочий шпионаж? – Стилет усмехнулся. – Да я бы себя уважать перестал, если бы хоть на секунду засомневался в безопасности этого помещения. Для этого есть специальные люди, они свое дело туго знают. Так что говорите, не бойтесь.
– Хорошо, – Знахарь потер подбородок. – Кокаин.
– Что – кокаин? – не понял Стилет.
– Кокаин. Производится только в Южной Америке. Сюда попадает какими-то левыми и ненадежными путями. Торговцы – каждый сам по себе, в общем – совершенно неразработанная грядка.
– И что? – Стилет подобрался.
Он не ожидал, что этот Майкл с места в карьер затронет такую крупнокалиберную тему, и теперь слушал его, как кошка мышь.
– А то, что я лично знаком с производителями товара в Никарагуа, и, мало того, являюсь правой рукой дона Хуана Гарсиа, который не кто иной как простой кокаиновый император. Интересно?
– Продолжайте, – требовательно сказал Стилет, – я вас очень внимательно слушаю.
– Продолжаю. Еще раз скажу, что тема кокаина в России совершенно не развита, и теперь перейду к главному.
Знахарь сделал паузу, чтобы до Стилета дошла важность его слов, и сказал:
– Четыреста тонн кокаина.
– Сколько?
Стилет был ошарашен.
– Четыреста тонн. Вы понимаете, сколько это денег? Вы понимаете, что с таким количеством товара мы будем контролировать всю Россию?
– Да… Понимаю…
– Ядоставлю в Город четыреста тонн кокаина, а вы должны расчистить поляну так, чтобы на ней и пылинки не было. Всех неорганизованных торговцев – к ногтю. Действовать придется без жалости и сомнений. Всех, кто может быть полезен – прибрать к рукам, а остальных… Сами понимаете.
Стилет представил себе масштабы того, о чем говорил этот сумасшедший Майкл Боткин, и ему стало не по себе.
– Вы знаете… – Стилет недоверчиво покрутил головой, – для меня такое предложение весьма неожиданно.
Но тут его вертануло в сторону измены, и он, прищурившись, сказал:
– А если я не поверю вам и решу, что вы хотите втянуть меня в какую-нибудь заблуду? Ведь вы знаете, что синица в руках гораздо толще журавля в небе! Если я прикажу своим людям устранить вас? Что тогда?
– Тогда вы не проживете и дня, – жестко сказал Знахарь. – Пять минут назад я сообщил вам, что у меня имеется собственная, изолированная от любых криминальных сообществ, силовая структура. Мои люди убьют вас, вот и все.
Знахарь отчаянно блефовал, но он знал, что при таких ставках любой блеф оправдан, и тут же получил доказательства этого.
– Вы не подумайте ничего лишнего, – Стилет пошел на попятную. – Честно говоря, ваше предложение такое… такое нереальное! Вроде как – достать Луну с неба.
– Совершенно реальное. Япривожу в Город четыреста тонн кокаина, а вы подготавливаете почву. Причем не только в Городе, но и в других местах, где сможете. И, конечно же, вы должны понимать, что это – война. Бизнес, который я предлагаю вам, будет самым крупным из всех, что на данный момент имеются в России. И очень многим он придется не по вкусу. Но, с другой стороны, тот, кто будет его держать, займет такое положение, что смотрящий по городу будет подавать ему пальто.
– Японимаю ваш намек, – Стилет усмехнулся, – не я, так кто-нибудь другой. Вы это имели в виду?
– Честно говоря, нет, – ответил Знахарь, – но, конечно же, так оно и есть. Не вы, так кто-нибудь другой. Однако я не люблю резко менять направление, по которому иду, и надеюсь, что Георгий Иванович не ошибся, назвав мне именно вас.
– Он не ошибся… – Стилет задумчиво посмотрел на Знахаря. – А вы знаете, что два месяца назад его убили?
– Нет, до этой минуты не знал, – Знахарь нахмурился. – А за что?
– Неизвестно. Но, скорее всего, на деловой почве. И убил его один русский деятель. Его зовут Знахарь.
– Знахарь… Да, я слышал это имя, но никогда не встречался лично. В Штатах это известная фигура. Но – не встречал.
– А я бы, если встретил… – лицо Стилета исказилось, и он сжал кулаки, – если бы встретил…
– Что, у вас с ним были проблемы? – участливо спросил Знахарь.
– Проблемы… – Стилет покрутил головой. – Не будем об этом.
Он посмотрел на Знахаря и сказал:
– Ваше предложение… Прямо скажем – шикарное предложение. Но я не могу прямо сейчас сказать вам «да». Я скажу вам «да» завтра.
– А вы уверены, что скажете именно «да»? – улыбнулся Знахарь.
– Вы сделали мне предложение, от которого невозможно отказаться, – Стилет тоже улыбнулся, – но вы же понимаете, что я должен обдумать свой ответ, даже если я уже сейчас знаю, что он будет положительным. Дело слишком серьезное.
– Хорошо. Где мы увидимся завтра?
– А где вы остановились?
– В «Прибалтийской», – ответил Знахарь, понимая, что скрывать место проживания – глупо.
– Очень хорошо. Тогда – в двенадцать часов дня на берегу залива, за гостиницей. Самое подходящее место для серьезных деловых разговоров.
– Годится. – Знахарь поднялся из-за стола.
– Годится. – Стилет тоже встал.
Они крепко пожали друг другу руки, и Стилет, повернувшись к Доктору, который вполголоса беседовал с каким-то братком, незаметно появившимся в зале, сказал:
– Проводи гостя.
Доктор встал, подошел к двери и откинул перед Знахарем портьеру.
Проходя мимо него, Знахарь почувствовал, как его кольнула иголочка грусти. Оказывается, в положении человека-невидимки были свои минусы. А ведь как здорово было бы хлопнуть Доктора по плечу и спросить – ну, что, Доктор, как твои дела-делишки? А Доктор бы ответил – слышь, Знахарь, дела у прокурора, а делишки у моей шишки!
И оба рассмеялись бы, как раньше…
Выйдя на улицу, Знахарь уселся за руль своей новенькой «Нексии» и, засунув ключ в замок зажигания, подумал – и почему это Стилет так любит встречаться на этом месте, за гостиницей?
Может, оно у него пристреляно?
* * *
Разбудил меня решительный стук в дверь.Сначала я хотел сделать вид, что меня нет, но стук повторился и был он уже гораздо более требовательным, чем в первый раз. Чертыхаясь, я сполз с кровати, нацепил халат и, подойдя к двери, распахнул ее.
В коридоре стояли худой ментовский майор и несколько омоновцев.
Так, блин, приехали – подумал я.
Неужели Стилет постарался? Быть того не может. Да и какой смысл?
– Вы в этом номере живете? – спросил майор, стоявший прямо перед моей дверью.
Толпившиеся за его спиной омоновцы угрюмо давили меня недобрыми взглядами через прорези в масках и шевелили пальцами на спусках укороченных автоматов.
– Да, я живу в этом номере, и я гражданин Соединенных Штатов Америки, – ответил я, завязывая кушак. – А в чем дело?
– Вы слышали что-нибудь этой ночью? – спросил майор, пропустив мимо ушей мой намек на разницу в положениях, которая вытекала из разницы в гражданстве.
– Ничего не слышал, – ответил я, – ночью я обычно крепко сплю. А что случилось?
– Ничего особенного, – ответил майор.
Но тут за его спиной двое санитаров пронесли носилки, на которых лежал человек, накрытый окровавленной простыней. Там, где под простыней была голова, крови было особенно много. А из-под простыни высовывалась безвольно болтавшаяся смуглая рука, заросшая густым черным волосом.
– Ага! – сказал я и, высунувшись в коридор, посмотрел налево.
Дверь в тот номер, из которого вчера выглядывал хачик в трусах, была открыта, и как раз в это время из нее вынесли другие носилки, на которых под простыней лежал еще один труп, тоже весьма окровавленный.
– Ого! – сказал я и посмотрел на майора, – теперь это называется «ничего особенного»?
Майор открыл было рот, чтобы что-то сказать мне, но тут откуда ни возьмись, появился телеоператор и человек с микрофоном на длинной ручке. Они попытались прошмыгнуть мимо майора в сторону места кровавых событий, но не тут-то было.
Майор сделал знак омоновцам, и пронырливых телевизионщиков профессионально оттеснили на площадку к лифтам. Оттуда послышались слабые возгласы «вы не имеете права», «люди имеют право знать», но они быстро стихли, и мы с майором снова посмотрели друг на друга.
– Вопросов больше нет? – спросил я, демонстративно взявшись за ручку двери.
– Назовите ваше имя, – сказал майор.
– Узнайте его у дежурной, – ответил я и начал закрывать дверь.
Майор подпер дверь ногой и сказал:
– Она тоже… там.
И мотнул головой в сторону хачиковского номера.
Япосмотрел туда и почувствовал, что моя злость куда-то улетучилась. Яотпустил дверь и, внимательно посмотрев на майора, только теперь увидел, что у него под глазами серые мешки, а склера покрыта отчетливо видной сеткой кровеносных сосудов, которая появляется от недосыпания и переутомления.
Ощутив некоторую неловкость, я сказал:
– Извините, майор. Япо утрам не очень вежлив, особенно если меня так резко будят. Меня зовут Майкл Боткин. Если будет нужно – я к вашим услугам, но я в самом деле ничего не слышал.
Майор кивнул и, посмотрев в сторону лифта, где омоновцы небрежно зажимали в угол репортеров, сказал:
– Этим уродам только бы крови побольше… Ятоже посмотрел туда и спросил:
– Так что же случилось?
Майор с силой потер руками лицо и, пожав плечами, ответил:
– Наркокурьеры. Обычное дело. Вечером смотрите новости, там все расскажут.
Потом он придал лицу официальное выражение и добавил:
– Извините за беспокойство. И ушел.
Язакрыл дверь и, чувствуя, что сна у меня уже ни в одном глазу, направился в ванную, где, встав под душ, за десять минут привел себя в бодрое и дееспособное состояние.
После этого быстро оделся и, посмотрев на часы, вышел из номера.
Было ровно одиннадцать, и я еще вполне успевал на утренний шведский стол. Спустившись вниз, я огляделся и увидел вход в харчевню.
Войдя внутрь, я почувствовал, как внутренний компас уверенно указывает на стойку, где теснились разнокалиберные бутылки, но сделав усилие над собой, направился в сторону молочного ряда.
Набрав творога, кефира, сырников со сметаной и прочей белой еды, я уселся в дальний от спиртного угол и, поглощая полезную для организма пищу, стал проводить с самим собой воспитательную работу. Дело в том, что в последнее время я стал сильно ударять по алкоголю. Каждый день – не меньше восьми бутылок пива, не говоря уже о выстрелах по печени и мозгу из бутылок с джином, виски и текилой. Это никуда не годилось. Когда делаешь серьезные дела, нужно поддерживать тело в бодрости, а мозг – в ясности. Это пусть паханы решают свои проблемы за бутылкой водки. У них и проблемы все такие, что без поллитра не разберешься. А мне сейчас нужно, чтобы мозг работал, как компьютер.
Поэтому трезвость – норма жизни.
Алкоголь – враг ума.
С утра выпил – весь день свободен.
Хотя… Это уже вроде бы из другой оперы.
В общем – кончай, Знахарь, бухать. Иначе все это плохо кончится.
Накачав себя таким решительным образом, я проглотил последний кусок сырника, весьма, между прочим, неплохого, допил кефир и чувствуя, что насытился, встал из-за стола.
Выйдя из шведского буфета, я поднялся на свой этаж и, вернувшись в номер, заказал по телефону кофе. Говорят, что кофе тоже вызывает зависимость, но во всяком случае он не действует на мозг угнетающе. Так что пиву и водке – нет, а кофе – да, и еще раз – да.
Через несколько минут в дверь вежливо постучали, и в номер вошла молоденькая официантка. Она поставила поднос на журнальный столик, рядом с которым я, сидя в кресле, пялился в телевизор, и ушла. На подносе был высокий узкий кофейник, фарфоровая чашка с блюдцем, сахарница и какой-то проспект.