Седов Б.. Удача

    Яналил себе кофе, положил половину чайной ложки сахара, размешал и, сделав глоток, с умным видом взял глянцевый цветастый проспект. Открыв его, я узнал, что в гостинице работает массажный салон, предлагающий уважаемым клиентам любые виды массажа. Дальше шли фотографии массажисток, и, посмотрев на их лица, я понял, что это попросту реклама проституток, обслуживавших гостиницу «Прибалтийская».
   Плюнув, я швырнул проспект в угол и глотнул еще кофе. Он был хорош, ничего не скажешь. Крепкий, горький и ароматный. И без той кислинки, которая некоторым нравится, а меня, например, только раздражает.

   Пощелкав от нечего делать кнопками телевизионного пульта, я не нашел ничего интересного и посмотрел на часы.
   Без четверти двенадцать.
   Ну что же, пора идти на свидание со Стилетом.
   Чувствуя, как хороший кофе приятно разгоняет по телу бодрость и энергию, я резво вскочил с кресла. Накинув летнюю куртку, потому что знал, как дует на Заливе, я вышел из номера, бросил ключ на столик дежурной, подошел к лифту и нажал на кнопку вызова.
   Дожидаясь лифта, я посмотрел в тот конец коридора, где был номер ныне покойного хачика. Дверь, из которой час назад вынесли трупы, была распахнута, и в ней отражались какие-то тени, двигавшиеся в номере. Наверняка это были менты и эфэсбешники. Больше некому. Уборщица появится там только после того, как они закончат свою работу.
   Дверь лифта открылась, и я поехал вниз.

* * *

   Стилет появился ровно без двух двенадцать.
   Знахарь, который пришел на место встречи на три минуты раньше, стоял, сложив руки перед собой, и спокойно смотрел, как черная «БМВ», мягко покачиваясь на колдобинах, подъезжает к кромке асфальта.
   Наконец машина остановилась, и из нее вышел Стилет.
   Нагнувшись, он сказал что-то внутрь, выслушал ответ и кивнул.
   Закрыв дверь, он, улыбаясь, пошел навстречу Знахарю, а машина медленно поехала задним ходом и, завернув за павильон, в котором располагалось кафе, исчезла из виду.
   На Знахаре были черные очки, на Стилете – тоже.
   Но американец Майкл Боткин был одет в жизнерадостные светлые одежды, а русский вор в законе Стилет, как всегда, придерживался угрожающих мрачных тонов: черные брюки, черные лаковые штиблеты и темно-серая шелковая рубашка. Погода была теплой, но с Залива сильно дуло, и на Стилете, который, как видно, тоже учитывал это, был длинный черный лайковый плащ. Тот самый, в котором он приезжал на это место два года назад.
   Знахарь сделал несколько шагов навстречу неторопливо приближавшемуся к нему Стилету, и они пожали друг другу руки.
   Пока Знахарь ждал Стилета, он присмотрел подходящую скамейку, одиноко стоявшую над небольшим, метра в два, обрывом, сбегавшим к воде.
   – Владимир Федорович, в ногах правды нет. Присядем?
   И он указал Стилету на скамью. Стилет согласился:
   – Ваша правда, Майкл.
   Любезно поддерживая друг друга под локотки, высокие договаривающиеся стороны направились к скамье. Знахарь слегка опередил Стилета и, достав из кармана белоснежный платок, смахнул со скамьи пыль. Платок после этого полетел в небольшую кучку мусора, находившуюся поблизости.
   Стилет развел руками и сказал:
   – Вы так любезны!
   Знахарь тоже развел руками и, сдержанно улыбнувшись, уселся на скамью, поддернув брюки.
   Стилет откинул длинные полы плаща и сел в метре от него.
   Будущие партнеры посмотрели друг на друга, и Стилет сказал:
   – Вы ждете моего ответа. Вчера я сказал вам, что сегодня отвечу – да. Так вот, я отвечаю вам – да. Ясогласен. Ябыл согласен еще вчера, но мне нужно было освоиться с этой мыслью, так сказать, привыкнуть к ней, приспособиться.
   Знахарь слушал его и удивлялся, что уголовник Стилет так гладко и любезно разговаривает с ним. Совсем не так, как разговаривал тогда, когда они были ровней, и их связывали грязные и кровавые дела. Не мог же он так обтесаться за два года! Тем более, что он мужик взрослый, и перевоспитаться в таком возрасте почти невозможно. Скорее всего, подумал Знахарь, Стилет всегда разговаривал с посторонними людьми, не принадлежавшими к криминальному миру, на нормальном цивильном языке. А со своими, конечно, переходил на феню, и его речь становилась совершенно другой. Резкой, агрессивной и напористой. Это было новостью для Знахаря, и он с неподдельным интересом слушал, как вор и убийца Стилет гладко и культурно строит фразы, правильно излагает мысль и делает соответствующие сказанному сдержанные жесты.
   – Да, я согласен. Но вы, конечно, понимаете, что принципиальное согласие – это одно, а проработка частностей – совсем другое.
   – Конечно, понимаю, – согласился Знахарь, – вот мы сейчас и поговорим о частностях. А по поводу того, что вы приехали с положительным ответом, я даже и не сомневался. Такое предложение отвергнуть невозможно. Так?
   – Так, – Стилет засмеялся, – вы играли наверняка.
   – А я всегда играю наверняка, – ответил Знахарь, – иначе нельзя.
   Он достал сигареты и, закурив, сказал:
   – Так вот, о частностях. Через месяц в Неву войдет океанский туристский паром. Он встанет к берегу около моста Лейтенанта Шмидта. На следующий день в нем будет обнаружена неисправность, на устранение которой потребуется не меньше месяца. За это время мы сможем спокойно переправить весь товар на берег.
   – А я, значит, должен до прибытия парома подготовить все здесь. То есть – складские помещения, охрану и все прочее.
   – Совершенно верно, – Знахарь щелчком отбросил окурок, – и среди это прочего главным должна быть полная зачистка Города от тех наркоторговцев, которые имеются на сегодняшний день. Вы понимаете, насколько серьезна эта задача?
   – Да-а… – Стилет озабоченно покачал головой, – это значит, нужно будет направить всю братву на благое дело – очистить город от наркотиков. Нелегко, но справимся.
   –  Ятоже так думаю. Если Георгий Иванович, царство ему небесное, говорил правду, то вам это вполне по силам.
   – Да, – Стилет, задумчиво прищурившись, посмотрел вдаль, – он говорил правду. А что насчет парома? Как вы обеспечите безопасность груза? Яимею в виду – как вы спрячете его? Ведь таможенники тоже не лыком шиты.
   Знахарь засмеялся.
   – Сейчас я скажу вам – как, и вы упадете со скамейки.
   – Упаду? – Стилет с притворным ужасом схватился за спинку скамьи. – Тогда нужно держаться покрепче. Давайте, говорите.
   – За определенную и весьма круглую сумму товар спрячет… Ну, угадайте с трех раз – кто?
   – Даже угадывать не буду, – Стилет замотал головой. – Говорите, не томите.
   – Знаменитый… Великий… Непревзойденный… Дэвид Копперфилд!
   Стилет выпучил глаза и уставился на Знахаря.
   – Это фокусник этот американский? Он был поражен.
   – Именно он. – Знахарь не скрывал, что был доволен произведенным впечатлением.
   – Ну, вы даете… – Стилет смотрел на Знахаря с изумлением и восторгом. – Теперь я вижу, что вы действительно серьезно подходите к вопросу.
   – А иначе никак нельзя. Такие деньги!
   Стилет сощурился.
   – Хорошо, – сказал он, – я сделаю то, что от меня требуется. Но это настоящая война, кровь, трупы… Вы понимаете?
   – Конечно. Однако я не думаю, что власти будут мешать вам. А кроме того, вы можете через свои каналы распространить информацию, что воры решили очистить город от скверны. Кстати, тех чиновников, которые греются на наркотиках – тоже… устранить. Потому что потом они будут только мешать. Тех, кто станет сотрудничать с нами – оставить, а остальных… Сами понимаете.
   – Да, конечно… – Стилет кивнул, – понимаю. Он достал сигареты, и оба закурили. Помолчав несколько минут, Стилет сказал:
   –  Ятут вчера посчитал на калькуляторе… Четыреста тонн кокаина – это получается такая сумма, которую даже страшно произнести вслух. Вы хотите купить их?
   – Ни в коем случае, – спокойно ответил Знахарь, – я представляю кокаиновую империю дона Хуана Гарсиа и отвечаю перед ним за эту операцию. Он доверяет мне, а я доверяю вам. Товар приходит на реализацию без всякой предоплаты. И каждый из нас – я имею в виду себя и вас, Владимир Федорович, отвечает за это самым элементарным образом – просто своей собственной жизнью. Должен вам сказать, что международный наркокартель представляет из себя такую силу, что если понадобится устранить весь криминал Санкт-Петербурга, это будет сделано в течение суток. Такая у него сила. Но захватить российский наркорынок извне картель не может. Для этого нужны местные человеческие ресурсы. Поэтому Гарсиа и доверил мне договориться с российской стороной, что я и сделал. И, как я понимаю – вполне успешно. Ведь так?
   И Знахарь пытливо посмотрел на Стилета.
   – Да, конечно, – ответил Стилет, который слушал краткую, но содержательную речь Знахаря чрезвычайно внимательно, – но, признаюсь вам, некоторый у меня мандраж присутствует. Такими крупными делами я до сих пор не занимался. Да и не слышал ни о чем подобном. Но вы не беспокойтесь, глаза боятся – руки делают.
   – Вот именно! – подхватил Знахарь. – Не боги горшки обжигают.
   – Да, конечно, – повторил Стилет и встал, – значит, говорите, через месяц?
   – Через месяц, – подтвердил Знахарь, тоже поднимаясь, – я сам приеду на этом пароме, и вы встретите меня с оркестром.
   – Очень хорошо, – Стилет махнул рукой, и из-за павильона медленно выкатилась черная «БМВ». – Вы сегодня вечером что делаете?
   – Улетаю в Штаты, – Знахарь, как бы извиняясь, развел руками. – Чувствую, что вы хотели предложить мне культурную программу, но – увы! Надо делать дела.
   – Жаль, конечно, – Стилет протянул ему руку, – но вы правы. Надо делать дела.
   Последовало крепкое рукопожатие, и Стилет, не оглядываясь, направился к машине. Знахарь смотрел ему вслед и приветливо улыбался.
   Когда «БМВ» развернулась и исчезла за массивным зданием гостиницы, улыбка сползла с лица Знахаря, и он, закурив последнюю сигарету, скомкал пачку и бросил ее в ту же кучу мусора, где уже лежал его платок.
   Посмотрев на платок, Знахарь усмехнулся и пошел в гостиницу.
   Теперь ему предстояло позаботиться о билете на ближайший рейс до Нью-Йорка.

Глава 10 А ВАС, ЗНАХАРЬ, Я ПОПРОШУ ОСТАТЬСЯ

   В последний раз я пересекал океан на холодильнике «Нестор Махно».
   Гостеприимная американская земля в те дни загорелась под моими ногами, и мне пришлось срочно устроиться на корабль с таким интересным названием в качестве судового врача.
   Вообще поездка была ничего себе, только вот с этой капитанской подстилкой не очень красиво вышло, но зато и капитан отомстил мне по полной. Когда мы благополучно добрались до Гамбурга и я сошел на берег, боцман Михалыч, правая рука капитана, подставил меня в ювелирной лавке.
   Он, паскудина, сунул мне в сумку колье за двадцать тысяч баксов, а сам свалил. Ну, меня и повязали на выходе. Повезли в кутузку, а там я увидел свою физиономию среди портретов самых опасных террористов мира. Пришлось срочно гасить немецких ментов, благо их было всего двое, и делать ноги. Но, несмотря на это, сам по себе рейс через Атлантику доставил мне настоящее удовольствие.
   И сейчас, стоя на носу парома и глядя на волнистую поверхность океана, которая постепенно сглаживалась по мере удаления к горизонту и становилась там выпуклой и тяжелой, я наслаждался морскими и небесными далями, соединявшимися где-то вдалеке…
    Яне знаю, во сколько обошелся дону Хуану Гарсия этот белоснежный океанский утюг с двусмысленным названием «Аврора». Он мне не говорил, а я не спрашивал. А насчет названия, то я себе представляю, как удивятся жители Города, когда в Неве появится еще одна «Аврора». И привезет она в Россию четыреста тонн кокаина. Это, конечно, не так опасно, как то, что началось после известного выстрела той, старой «Авроры», но все равно – геморрой серьезный.
   Конечно, было бы проще всего настучать куда следует, и паром арестуют, тайники вскроют, а Гарсиа с Альвецом повяжут, но мне этого было мало. Яхотел большего. Яхотел, чтобы на запах кокаина слетелись все, кто готов травить свой народ ради высоких прибылей, все, кто планирует распространять смертельный снежок в школах, институтах и на дискотеках, везде, где много глупых детей. Да, именно детей, потому что любой девятнадцатилетний балбес, который на голову выше меня и имеет хрен, как у жеребца, и трахает этим хреном сисястых десятиклассниц, остается ребенком несмотря на все эти внешние признаки зрелости и мужественности.
   Попробуйте-ка присадить на наркотики взрослого сорокалетнего мужика – ничего из этого не выйдет. То есть, может быть, и выйдет, но случается такое настолько редко, что и говорить не стоит. Вот они, падлы, и приучают к героину да кокаину тех, у кого еще ума нет. Так сказать, с младых ногтей.
   Эти люди, которых и людьми-то назвать язык не поворачивается, действуют по той же схеме, что и простые отравители. Подсыпать человеку отраву и, когда он сдохнет, забрать его деньги. То же самое, только события расположены в другой последовательности.
   В тот день, когда мы со Стилетом пришли к соглашению на ветреном берегу Залива, я, вернувшись в гостиницу, сел на диван и крепко задумался. Мне предстояло отсутствовать в Городе целый месяц, и за это время Стилет должен был собрать в кучу всех желающих участвовать в деле. Среди них должны были оказаться и профессиональные наркодилеры, у которых хватит ума поступить под начало серьезных людей, и чиновники из городской управы, которые обеспечивают неприкосновенность дискотек и прочих мест, где жужжит молодежь, и менты, которые привыкли кормиться с наркобизнеса, – короче говоря, все заинтересованные в массовом убийстве молодежи деятели.
   А кроме того, городские морги станут работать в три смены, потому что стилетовская армия, а она у него весьма многочисленна, начнет, точнее – уже начала планомерное уничтожение самостийных наркодилеров. И народу они положат – страшно подумать. Сотни – это и к бабке не ходи. А то и за тысячу перевалит. Или за две. Бр-р-р!
   У телевизионщиков, конечно, по этому поводу – именины сердца, праздник, рейтинг криминальных новостей зашкалит за все мыслимые планки…
   Но меня все это не касается.
   Мое дело, так сказать – операция «Трест».
   И вот тогда… А тогда начнется самое сложное.
   В первые же дни я должен узнать их всех поименно. Если удастся – лично. Это, конечно, опасно, но ничего не поделаешь. Лучше всего устроить всеобщий сходняк, но это уж как выйдет. Яне очень уверен, что какой-нибудь депутат или, скажем, высокопоставленный мент согласятся участвовать в общем собрании наркоторговцев, где будут и серьезные уголовники, и клубные толкачи, и еще всякая мелкая шваль.
   Но можно обмануть их и назначить встречу, не предупреждая, что там будут и все остальные. А дальше… А дальше мне нужна помощь Игроков. Яже не могу вытащить из-под стола «Максим» и начать валить их рядами, как Анка-пулеметчица! Значит, первым делом мне нужно будет связаться с Игроками. Японятия не имел, как это сделать, хотя некоторые соображения по этому поводу у меня имелись. А если они окажутся пустышкой – я попал. То есть лично я, конечно, не попал, потому что мог спокойно продолжать руководить наркобизнесом, как мы с Гарсиа и договорились, но я не мог делать этого, потому что если я и негодяй, то не до такой же степени! Втягивать в это ментов я тоже не мог, потому что был твердо уверен в том, что городские чиновники и менты, которые окажутся замешаны в это грязное дело, наверняка выйдут сухими из воды. А кроме того, конфискованный кокаин пропадет с моих глаз, и я не смогу лично убедиться в том, что он уничтожен. И он опять отправится к тем, кому предназначен.
   Игроки…
   Мне нужны Игроки.
   Когда они не нужны, то появляются, как из-под земли, и начинают влезать во все, путать карты и навязывать свои условия. А когда нужно – хрен их найдешь.
   Ну где же ты, Рита, черт бы тебя побрал, игрунья моя ненаглядная!
   И выходило, что единственной надеждой был для меня геноссе Мюллер. Он сказал, что в ближайшие месяцы не будет вылезать из Нью-Йорка, и я рассчитывал позвонить Али, который на всякий случай дал мне свой номер, и пусть он со всей своей турецкой мафией достанет Мюллера хоть из-под земли.
   А уж если и это не получится, тогда – не знаю…
   Одна особо крутая волна ударила в белую скулу парома, и высоко взлетевшие брызги попали мне в лицо. Явздрогнул и, глубоко вздохнув, отвлекся от своих невеселых мыслей.
   Вот плыть бы так по морю-океану, и чтобы не было в трюме никакого кокаина, не было на борту Гарсиа с Альвецом, не ждал бы меня в Городе Стилет с целой компанией разношерстных уродов…
   Эх, блин… Если бы да кабы!
   – Океан прекрасен, не правда ли? – раздался за моей спиной голос Гарсиа, и я, придав лицу беззаботное выражение, повернулся к нему.
   – Вы, как всегда, правы, дон Хуан, – ответил я. – Япересекаю океан второй раз и до сих пор не перестаю восхищаться его невероятными пространствами, синей водой и голубым небом.
   Выдав эту дурацкую, но вполне подходящую к случаю фразу, я повел рукой в сторону океанских просторов с таким выражением на лице, будто сам изготовил их из хаоса и тьмы.
   – А я не перестаю восхищаться изощренностью вашего ума, – сказал Гарсиа. – Вот уже сколько раз я спускался вниз, обходил все известные нам места, и не смог ни к чему придраться. Этот Копперфилд – мастер своего дела.
   – Да, уж это точно, – согласился я, – он мастер иллюзии. А мы рассчитываем именно на иллюзию. Ведь обычно проверять начинают там, где видно что-то подозрительное, а мимо совершенно невыразительных и ровных мест любой профессионал пройдет и ничего не заподозрит. Ну, а Копперфилду все равно, где применять свое искусство, лишь бы деньги платили.
    Яснова повернулся лицом к океану и спросил:
   – Как там сеньор Альвец? Гарсиа засмеялся и ответил:
   – Лежит в каюте в окружении тазиков. Яговорил ему, что нужно выйти на палубу, тогда станет легче, а он только ругается и стонет. И посылает меня к черту. Меня – своего дона! Вы представляете?
   – Да, – я тоже засмеялся, – это вопиющее нарушение субординации.
   – Ладно, – Гарсиа махнул рукой, – он сейчас не в себе, а я не настолько глуп, чтобы из-за мелочей портить отношения со своими друзьями.
   –  Ятоже так считаю.
   – Скажите, Майкл, – Гарсиа озабоченно нахмурился, – тот человек, который организует нам встречу… Вы вполне уверены в его надежности?
   – Абсолютно, – уверенно ответил я, – во-первых, я объяснил ему, что против всемирного наркосиндиката его группировка – ноль. Если будет нужно, их раздавят, как комаров, и его – в первую очередь. Убийство – дело несложное, и он понимает это, поэтому никаких сюрпризов быть не должно. А во-вторых…
   Что именно во-вторых, я сказать не успел, потому что Гарсиа неожиданно схватил меня за руку и, указывая пальцем мне за спину, удивленно воскликнул:
   – Это что еще за чертовщина!
    Яобернулся и увидел, что почти прямо по курсу нашего белоснежного утюга из-под воды медленно поднимается черная рубка подводной лодки, которая шла в том же направлении, что и мы.
   Похожая на высокий черный горб надстройка субмарины гнала перед собой пенящийся вал зеленой океанской воды и поднималась все выше и выше. Наконец, когда она вылезла над поверхностью на высоту трехэтажного дома, показалась палуба, похожая на спину огромного кита, и я впервые в жизни увидел атомную подводную лодку, так сказать, в полный рост.
   Зрелище, признаюсь, было впечатляющее. Длиной она была метров сто, не меньше, и смотрелась рядом с нашим паромом, как огромный черный волк рядом с белым барашком. Япосмотрел на Гарсиа, он посмотрел на меня, и наверняка выражение моего лица было таким же дурацким, как и у Гарсиа.
   Потом мы снова уставились на подлодку, а у нее в это время на верхушке рубки что-то раздвинулось, и образовалось углубление, окруженное бортиком. В этом похожем на балкончик пространстве одна за другой показались несколько фигурок, причем некоторые из них были черного военного цвета, а две – какие-то, прямо скажем, гражданские, светлые.
    Япочувствовал, что наша «Аврора» замедляет ход, и сказал Гарсиа:
   – По-моему, нас будут брать в плен. Гарсиа процедил сквозь зубы:
   – Не знаю, что бы это значило, но мне это очень не нравится.
   Мы плыли все медленнее и медленнее, подводная лодка тоже замедляла ход, сохраняя постоянную дистанцию около двухсот метров, и наконец оба корабля остановились, покачиваясь на больших и ленивых океанских волнах.
   На палубе субмарины появилась большая надувная лодка, в нее резво запрыгнули около десятка фигурок, и лодка, описав полукруг, понеслась в нашу сторону, подпрыгивая на волнах. С левого борта послышалось металлическое лязгание, и я понял, что с лодки по радио потребовали спустить трап, что наш капитан и сделал.
   Он, конечно, был прав, потому что при такой встрече следует делать то, что говорят. Лично я, если бы при таких обстоятельствах меня попросили бы сплясать вприсядку, не раздумывал бы ни секунды. Уж больно серьезно выглядел медленно покачивавшийся на поверхности океана черный атомный монстр.
   В динамиках палубной трансляции раздался шорох, и бодрый голос капитана произнес:
   – Прошу пассажиров не беспокоиться и покинуть верхнюю палубу. Остановка будет недолгой, это обычная инспекция ООН.
   Какая, на хрен, инспекция ООН? Может быть, богатые бездельники, предававшиеся на пароме пьянству и разврату, и схавают подобную лапшу, но я-то понимал, что все это неспроста.
   Немногочисленные пассажиры, ошивавшиеся на баке и с любопытством глазевшие на такое чудо, как атомная подводная лодка, с недовольными физиономиями потянулись к двери, ведущей в надстройку. Мы с Гарсиа, переглянувшись, направились было туда же, но…
   В этот момент на палубе стали появляться наши гости, и, к своему величайшему удивлению, среди недобро выглядевших морячков в черной униформе и с короткими автоматами в руках я увидел Риту и Наринского.
   Рита помахала мне рукой и, сделав несколько шагов в мою сторону, сказала:
   – А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.
   Я, ничего не понимая, остановился, Гарсиа тоже.
   На его лице отразилась целая гамма чувств, и главным среди них было ясно читавшееся желание выпустить мне кишки.
   Но я-то был здесь совершенно ни при чем!
   Однако Рита, похоже, была совершенно другого мнения.
   Она подошла ка мне и, положив руку на мою могучую грудь, сказала:
   –  Ятак соскучилась… А ты?
   – Вы что – спятили? – зашипел я в ответ, глядя то на нее, то на Наринского, который стоял чуть в стороне. – Вы что делаете?
   Гарсиа, находившийся в нескольких метрах от нас, внимательно смотрел на Риту, и в его взгляде я, к своему удивлению, увидел торжество.
   – Где Альвец? – спросила Рита, не обращая внимания на мои многозначительные злобные взгляды.
   Гарсиа, услышав это, усмехнулся.
   – Где Альвец? – повторила Рита. – Все кончено. Твой план отменяется.
   Я просто не знал, что делать.
   – Каюта 422, – ответил я, чтобы хоть что-то сказать. Наринский кивнул матросикам, и трое из них бодренько поскакали к двери, ведущей в пасажирские палубы парома. Рита посмотрела им вслед, потом повернулась к Гарсиа и сказала:
   – А вы отойдите к борту.
   Гарсиа, ухмыляясь, выполнил ее требование и отошел к высокому фальшборту, за которым виднелась черная надстройка подводной лодки, плавно двигавшаяся то вверх, то вниз.
   – Может быть, ты объяснишь мне, в чем дело? – спросил я у Риты, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо и требовательно.
   – Конечно объясню, милый. Но лучше пусть это сделает Владилен Михайлович.
   Услышав это, Наринский кивнул и подошел к нам. Яне стал дожидаться его объяснений и заговорил сам:
   – Вы хоть понимаете, что срываете важную операцию? Что я – зря готовил все это? Зря встречался со Стилетом и организовывал встречные действия? Значит, все, что я сделал, – побоку, а вы теперь сами решаете, что будет дальше, так?
   Наринский примирительно выставил ладонь и сказал:
   – Успокойтесь, Константин. Все совсем не так плохо, как вы думаете. Уже одно то, что вы смогли, по сути дела, изъять из оборота такую фантастически крупную партию наркотиков, делает вам честь. А остальное, извините, не ваше дело.
   – Но ведь смысл операции был не только в том, чтобы ограбить Гарсиа, но и в том, чтобы собрать и уничтожить его контрагентов на нашей стороне!
    Ябыл вне себя.
   Со мной обошлись, как с мальчишкой, и я был готов броситься на лощеного академика с кулаками. Но это было бы слишком по-детски, и я с трудом, но все-таки сдерживался.
   Дверь надстройки распахнулась, и на палубе в сопровождении трех автоматчиков показался Альвец. Выглядел он неважно. Во-первых, морская болезнь серьезно пожевала его, а во-вторых, он был попросту пьян. Один из морячков поддерживал его под локоть, и Альвец, недовольно оглядываясь на провожатого, постоянно дергал рукой.
   Альвеца подвели к нам, и он, увидев Риту, вытаращил налитые кровью глаза и удивленно сказал:
   – Ничего не понимаю! Что вы здесь делаете, прекрасная сеньорита?
   Гарсиа, услышав его слова, криво усмехнулся и бросил:
   – Сейчас поймете, сеньор Альвец. Прекрасная сеньорита и наш дорогой русский друг работают вместе. Теперь вы поняли?