Страница:
А простая человеческая мечта о богатстве заставляла Губанова неустанно думать о способах завладения драгоценностями, неподвижно и бесполезно лежавшими в стальном банковском ящике где-то на северном берегу африканского континента.
Но главной движущей силой, вынуждавшей Губанова морщить лоб и хмурить брови, сидя на кухне в неуютной ведомственной квартирке на Петроградской, была обыкновенная жадность. Если бы он выбрал один из трех вариантов, его действия были бы просты и результативны, но он не мог заставить себя сделать это.
Он хотел всего.
И теперь ему предстояла серьезная и тяжелая работа, которая должна была вознаградить его за все. И тогда он сможет без зависти и злобы смотреть на тех, кто со смехом и радостью проходил за границей его мира, состоявшего из предательства, недоверия, грязи, крови, страха и лжи.
А для того чтобы в процессе этой работы не возникло неожиданных осложнений, способных перечеркнуть его планы, Губанову предстояло немедленно, а именно завтра же, вынуть Знахаря из всех розысков, в том числе и из файлов Интерпола.
Глава 6
Глава 7
Но главной движущей силой, вынуждавшей Губанова морщить лоб и хмурить брови, сидя на кухне в неуютной ведомственной квартирке на Петроградской, была обыкновенная жадность. Если бы он выбрал один из трех вариантов, его действия были бы просты и результативны, но он не мог заставить себя сделать это.
Он хотел всего.
И теперь ему предстояла серьезная и тяжелая работа, которая должна была вознаградить его за все. И тогда он сможет без зависти и злобы смотреть на тех, кто со смехом и радостью проходил за границей его мира, состоявшего из предательства, недоверия, грязи, крови, страха и лжи.
А для того чтобы в процессе этой работы не возникло неожиданных осложнений, способных перечеркнуть его планы, Губанову предстояло немедленно, а именно завтра же, вынуть Знахаря из всех розысков, в том числе и из файлов Интерпола.
Глава 6
ТЬМА ЕГИПЕТСКАЯ
По трапу, держась вместе, спускались четверо молодых мужчин.
Среди остальных пассажиров они выделялись хорошим ростом, широкими плечами и короткими стрижками. Одеты все четверо были в черные костюмы и сверкающие штиблеты, а в руках у них были одинаковые спортивные сумки.
Неискушенный наблюдатель мог бы принять этих неулыбчивых ребят за спортсменов или за суровых и всегда остающихся за кадром воинов закона, рискующих своей жизнью ради других людей в самых опасных ситуациях.
И в чем-то такая поверхностная оценка совпадала с действительностью.
Они действительно были спортсменами. Но именно – были, потому что честные поединки на ринге, на татами или на ковре остались в далеком и невозвратном прошлом. Они действительно всегда оставались за кадром, потому что предпочитали не светиться, резонно полагая, что у мусоров и так работы хватает. И они на самом деле часто рисковали своей жизнью, да и вообще – вся их жизнь была сплошным риском, потому что в их мире получить маслину в башку было делом хоть и нежелательным, но вполне обычным.
Банщик, Веселый, Череп и Крот были нормальными ребятами из Нижнего Тагила и вполне уважали себя, для того чтобы, находясь в какой угодно пон-товой столице, не позволить никакому шутнику вспомнить, а тем более употребить известную прибаутку «мудила с Нижнего Тагила». Такому шутнику всю оставшуюся жизнь пришлось бы смеяться, прикрывая рот ладонью, потому что хорошо смеется тот, у кого есть зубы.
Выйдя из аэропортовского автобуса, братки, следуя вместе со всеми за немолодой женщиной в поношенной синей форме, прижимавшей к груди папку с бумагами, оказались в длинном высоком коридоре. Вдоль стен коридора теснились подозрительные личности в потертых куртках и с серыми от нездоровой ночной жизни лицами. Личности звякали автомобильными ключами и нудно бормотали:
– Куда едем? Куда едем?
Миновав извозчиков, бравших с лохов по сто долларов за доставку в центр города, братки вышли из здания аэропорта и оказались перед просторной стоянкой, вдоль и поперек разгороженной желтыми помятыми стойками.
Прямо напротив выхода стоял рослый парень в несерьезных мешковатых джинсах, затейливых кроссовках и странной ворсистой куртке, напоминавшей персидский ковер. Увидев строгих и грозных гостей, он улыбнулся, шагнул навстречу и спросил:
– От Дяди Паши?
– Точно, – ответил Крот, бывший старшим группы.
– Витек. Можно – Доктор, – представился встречающий.
Последовали рукопожатия и перечисления имен и кликух.
Когда процедура знакомства была закончена, Доктор, махнув рукой в сторону стоявшего неподалеку «лендкрузера», сказал:
– Машина подана, поехали!
Братва загрузилась в джип, и, лихо развернувшись, Доктор выехал на прямую, ведущую к Пулковскому шоссе. Быстро разогнавшись до сотни, он, не снижая скорости, влетел в туннель, плавно уходивший под автостраду, и через несколько секунд уже притормаживал, приближаясь в тому месту, где дорога из аэропорта сливалась с той стороной Пулковского шоссе, которая шла в сторону города. Щегольнув для начала перед провинциалами, он теперь снизил скорость и спокойно катился в сторону Средней Рогатки, где торчало аникушинское долото, сделать которое выше стоявших по обе стороны от него домов не позволило обычное российское казнокрадство.
– А что, ребята, раньше в Питере бывали? – спросил он небрежно.
– Не-е, не приходилось, – ответил за всех Крот.
– Тогда давайте-ка завтра с утра я вас прокачу по городу, покажу, что у нас тут да где. А то что же – побывать в Питере и не посмотреть его? Не годится.
Братки с радостью согласились и, поскольку «лендкрузер» уже катил по Московскому проспекту, стали глазеть в окна, обмениваясь оживленными репликами. Из конкретных пацанов, занимавшихся серьезными и скорбными делами, они на время превратились в обычных приезжих ребят, никогда раньше не бывавших в одном из лучших городов Европы, и теперь с любопытством разглядывали незнакомую им жизнь Северной столицы.
Доктор, посматривая на них в зеркало, снисходительно улыбался.
– Можно остановиться и взять пивка. Вы как?
– С большим удовольствием, – ответил Череп, напрягшись при произнесении непривычно вежливой фразы.
Оказавшись в Питере, он не хотел ударить в грязь лицом и показать себя позорным колхозником, не обученным хорошим манерам.
Доктор остановил джип на перекрестке Московского и Победы, включил аварийку и, повернувшись назад, сказал:
– Ну, заказывайте, кому что!
Когда пристрастия были выяснены, он кивнул и вылез из машины, оставив братков глазеть в окна и делиться впечатлениями.
Через пять минут, набрав полный пластиковый мешок пива, джин-тоника и сухих закусок в красивых пакетиках, Доктор вернулся к «лендкрузеру» и передал провиант сидевшему справа Веселому, который, увидев возвращавшегося Доктора, предусмотрительно распахнул дверь и выставил наружу покрытые татуировкой руки.
В машине заскрипели открывающиеся жестяные банки с напитками, громко зашуршали пакеты с сухариками и сушеными кальмарами и раздались одобрительные возгласы, касавшиеся своевременности этого мудрого решения и гостеприимности столичного брателлы.
Четверо дядипашиных боевиков прибыли в Санкт-Петербург, чтобы с честью выполнить возложенную на них уральским паханом ответственную задачу.
Они должны были сопровождать Знахаря в Египет, где в одном из банков Каира хранились драгоценности, которым было суждено перейти в руки Дяди Паши. Все четверо имели хорошие документы, туристские путевки в Египет и соответствующие визы. Такой же набор был приготовлен и для Знахаря, и самым важным его элементом была хорошая ксива, за качество и надежность которой Дядя Паша ручался головой и зубом.
Пацаны должны были охранять Знахаря от любых неприятных неожиданностей, а также следить за тем, чтобы он сам не навредил себе, если вдруг в его простреленную голову взбредут какие-нибудь нехорошие мысли, касающиеся камней. Об этом Знахарь знал из уст самого Дяди Паши, но о том, что Дядя Паша распорядился завалить его, если он попытается соскочить с камнями, ему, понятное дело, никто не докладывал. Однако, как понимал каждый из тех, кто имел отношение к готовящейся операции, это разумелось само собой.
Через двадцать минут сидевшие в машине гости с Урала увидели на горизонте высокий забор, за которым находилась знахаревская фазенда, а еще через минуту «лендкрузер» въехал во двор.
Выйдя из машины, гости огляделись, оценивая постройки и пространства, и на их лицах немедленно появилось плохо скрытое выражение превосходства. Рядом с дядипашиной усадьбой здешнее хозяйство выглядело жидковато.
На крыльце показался Знахарь, вышедший встречать дорогих гостей, и, словно прочитав их мысли, с улыбкой сказал:
– Нам тут до Дяди Паши далеко, конечно, так что не обессудьте. Но, как говорится, чем богаты, тем и рады.
Он спустился с крыльца, и процедура знакомства с называнием имен и погонял повторилась. Когда она закончилась, Знахарь сказал:
– Сегодня мы будем спокойно отдыхать и расслабляться. Покушаем хорошенько, выпьем, покалякаем и прочее. Завтра – свободный день, и Доктор повезет вас в город хвастаться тем, чего он не строил.
– Обижаешь, начальник, – отреагировал Доктор, а братки засмеялись.
– И, кстати, – Знахарь оглядел одетую во все черное компанию, – не впадлу, но вам нужно переодеться. Я понимаю, вы ребята серьезные, но в таких костюмах только голливудские гангстеры и похоронные агенты ходят. Так что уж не обижайтесь, но завтра Доктор поможет вам выбрать шмотки повеселее. Мы должны выглядеть, как нормальные жизнерадостные туристы.
Братки посмотрели друг на друга, потом на легкомысленный прикид Доктора и понимающе закивали.
– Вот и хорошо. Ну, а на послезавтра у нас билеты, так что, сами знаете – на самолет и к арабам, дела делать.
План был одобрен, и вся компания направилась в дом, где Толян с Макухой уже накрыли на стол и ждали, когда гостеприимство Знахаря и их старания будут оценены по достоинству.
То есть компания там была самая обычная – полторы сотни бездельников, из которых одни летели туда, а другие – обратно. Для летевших туда ближайшее будущее представлялось в виде пирамид, сфинксов и верблюдов, а для возвращавшихся обратно недавнее прошлое было полно непривычной красотой города, выстроенного неверными в холодном и болотистом месте.
В четвертом ряду, у окна, за которым неподвижно висела охлажденная до минус сорока градусов темнота, сидел Знахарь.
Позади него, в двенадцатом ряду четыре места подряд были заняты посланниками Дяди Паши, которые даже здесь, где не могло произойти ничего особенного, кроме захвата самолета террористами, бдительно следили за Знахарем, строго выполняя инструкции, полученные ими от уральского папы.
А в самом конце салона, рядом с туалетом, можно было увидеть генерала Губанова в очень даже партикулярном платье, через проход от него сидела Наташа, а позади них примостились трое федералов, которые, будучи опытными агентами, не пялились попусту на фигурантов, а занимались кто чем. Один, закрыв глаза, слушал плеер, другой уткнулся в журнал с голыми девками, а третий попросту спал.
Знахарь делал вид, что он не имеет ни малейшего представления о том, что в самолете есть хоть один знакомый ему человек.
Четверо его провожатых тоже делали вид, что они не знают его.
А Наташа с федералами, сидевшие позади всех, просто летели в самолете и не делали никакого вида. Они знали, что и Знахарь, который во время посадки осторожно показал им свой эскорт, и четверо конкретных пацанов, одетых в приличествующие случаю тряпки, никуда не денутся, и что работа начнется только после посадки в Каире.
Встреча произошла в Катькином садике, среди шахматистов и педиков, там, где дородная чугунная императрица в окружении фаворитов, тайными знаками показывающих размеры своих достоинств, стояла, повернувшись к Александрийскому театру обширным задом, а к театру Комедии – мощным бюстом.
Когда Знахарь, оставив «лендкрузер» с сидевшим в нем Доктором напротив входа в Александрийский театр, вошел в сквер и приблизился к памятнику, он увидел Наташу, сидевшую на скамейке с видом невинной студентки, ждущей подружку с конспектами.
Сев рядом с ней, он спросил:
– У вас продается славянский шкаф с тумбочкой? Наташа нахмурилась, зашевелила губами и расстроенно ответила:
– Я забыла отзыв.
– Ну все, кранты тебе! Сейчас в подвал к генералу Кудасову, а там – сама знаешь, мало не покажется.
– Во-первых, Кудасов – это совершенно из другой оперы, – засмеявшись, возразила Наташа, – а во-вторых, у нас и свой Кудасов имеется. Губанов твой любимый.
– Он не мой, а твой. Ладно, пойдем куда-нибудь, посидим нормально, покалякаем о делах наших скорбных, – сказал Знахарь, с неудовольствием оглянувшись на странноватую публику, бродившую по садику.
– А где ты тут посидишь нормально? – спросила Наташа, тоже посмотрев кругом.
– Тогда поехали отсюда куда-нибудь, хотя бы на ту же Большую Морскую, туда, где в прошлый раз сидели.
– Поехали, – согласилась Наташа и встала.
На Большую Морскую они приехали через пять минут.
Усевшись за тот же столик, что и в прошлый раз, они заказали кофе и, когда официантка ушла за заказом, Наташа начала свой рассказ:
– Значится, так. Буду говорить по порядку, главное, чтобы ничего не забыть. Первое. Ты снят со всех розысков, в том числе и из Интерпола. Так что можешь вздохнуть спокойно и входить в любой заграничный банк, какая бы система безопасности там ни была. Ты уже никому не нужен и хватать тебя на улице никто не будет. Доволен?
– Доволен, – ответил Знахарь, и в самом деле испытав немалое облегчение.
– Второе. Губанов хочет и тебя получить, и Алешу, чтобы наказать его, а потом сделать из него то же, что в свое время сделал из меня, и камни хочет прикарманить, и «Аль-Каиду» победить. Вот на этой жадности мы его и поймаем. Третье. Мне удалось вдолбить в его тупую мужскую голову важный тезис, касающийся того, что главным условием какого бы ни было взаимного интереса является освобождение Алеши. Без этого ничего не будет. Я сказала ему, что он может тебя хоть на ремни резать, но дальше могилы все равно не загонит.
– Понятно. А скажи, ты все мужские головы считаешь тупыми?
Наташа засмеялась и сказала:
– Конечно – нет. Твоя например – контуженная. Тебе кровавые мальчики не снятся?
– Нет, но если ты не перестанешь развлекаться, то мне будут сниться кровавые девочки, – сказал Знахарь, грозно посмотрев на Наташу. – Давай без хохмочек, серьезное дело обсуждаем.
– Ладно, – согласилась Наташа, – сейчас я расскажу тебе, какую Наташу видит генерал Губанов. Хитрую, умную, подлую, но не способную постичь всю глубину его замыслов. Наташа, которую он видит, не знает, что его основной целью является завладение камнями. Наташа верит в то, что ему очень нужен Знахарь. Нужен, во-первых, для того чтобы разорвать ему жопу и получить персональное удовлетворение. Во-вторых, для того чтобы закрыть длительную уголовную бодягу. А в-третьих, и в главных, для того, чтобы заставить тебя работать на себя.
Знахарь кивнул, не отводя взгляда от Наташино-го лица.
Он начинал уважать эту сумасшедшую суку. Он опять поразился тому, что она неоднократно и предавала и спасала его, а сейчас снова работает с ним как партнер, надежнее которого нет. Понятно, что за большие деньги, но все равно… Да и в постели она хоть куца. Совсем недавно он в очередной раз убедился в этом.
– Наташа верит в то, – продолжала она, – что генерал Губанов очень хочет арестовать кого-нибудь из «Аль-Каиды». И именно ради этого пошел на сотрудничество с презренным одноглазым уркой.
Знахарь снова кивнул и поднял глаза на официантку, которая принесла кофе. Поблагодарив ее, он взял чашечку и, обжигаясь, втянул в себя тонкую струйку горькой ароматной жидкости.
Наташа тоже приложилась к чашке, потом достала сигареты и закурила.
– Подвожу итог этой части, – сказала она. – Наташа, которую видит Губанов, верит в то, что его интересуют только мусульманские террористы и православный уголовник. И она постоянно забывает о каких-то там камнях. Ей нет до них дела.
– Ты смотри, не перестарайся, не переиграй, – озабоченно сказал Знахарь.
– Не беспокойся, – усмехнулась Наташа, – женщины умеют лгать. А если что, то они умеют сделать так, что сам черт не разберет, лжет женщина или нет.
– Ладно тебе, – сказал Знахарь, – тоже мне, феминистка нашлась!
– Ну, феминистка или не феминистка, а свою треху каждый день имею.
Оба засмеялись, и никто, посмотрев на них, не подумал бы, что разговор идет о человеческих жизнях и огромных деньгах.
– Слушай дальше, – сказала Наташа, и Знахарь послушно наклонил голову, – твоих урок повяжут, как только они сообщат Дяде Паше, что ты пошел в банк. Но камни ты из банка не выносишь. Ни в коем случае! Иначе есть риск, что у Губанова неожиданно взыграет жаба, и он решит, что обойдется и без «Аль-Каиды» и без Алеши. Загребет тебя с камнями, и все дела. Так что сразу после банка, в котором ты просто почитаешь объявления, связывайся с Надир-шахом, и, когда появится Алеша, пусть они с федералами гасят друг друга, а мы им поможем. Там у меня есть, где оружие взять.
– Там, в Египте? – сильно удивился Знахарь. – Откуда?
– Оттуда, – отрезала Наташа, – много будешь знать, скоро состаришься.
– Да-а… – протянул Знахарь, – шпионка международного класса!
– Не то, что некоторые, – парировала Наташа и встала. – Все, сеанс связи окончен. Вези меня домой.
– На Марата?
– А куда же еще? Ну не на Гражданку же, в эту поганую коробку!
Среди остальных пассажиров они выделялись хорошим ростом, широкими плечами и короткими стрижками. Одеты все четверо были в черные костюмы и сверкающие штиблеты, а в руках у них были одинаковые спортивные сумки.
Неискушенный наблюдатель мог бы принять этих неулыбчивых ребят за спортсменов или за суровых и всегда остающихся за кадром воинов закона, рискующих своей жизнью ради других людей в самых опасных ситуациях.
И в чем-то такая поверхностная оценка совпадала с действительностью.
Они действительно были спортсменами. Но именно – были, потому что честные поединки на ринге, на татами или на ковре остались в далеком и невозвратном прошлом. Они действительно всегда оставались за кадром, потому что предпочитали не светиться, резонно полагая, что у мусоров и так работы хватает. И они на самом деле часто рисковали своей жизнью, да и вообще – вся их жизнь была сплошным риском, потому что в их мире получить маслину в башку было делом хоть и нежелательным, но вполне обычным.
Банщик, Веселый, Череп и Крот были нормальными ребятами из Нижнего Тагила и вполне уважали себя, для того чтобы, находясь в какой угодно пон-товой столице, не позволить никакому шутнику вспомнить, а тем более употребить известную прибаутку «мудила с Нижнего Тагила». Такому шутнику всю оставшуюся жизнь пришлось бы смеяться, прикрывая рот ладонью, потому что хорошо смеется тот, у кого есть зубы.
Выйдя из аэропортовского автобуса, братки, следуя вместе со всеми за немолодой женщиной в поношенной синей форме, прижимавшей к груди папку с бумагами, оказались в длинном высоком коридоре. Вдоль стен коридора теснились подозрительные личности в потертых куртках и с серыми от нездоровой ночной жизни лицами. Личности звякали автомобильными ключами и нудно бормотали:
– Куда едем? Куда едем?
Миновав извозчиков, бравших с лохов по сто долларов за доставку в центр города, братки вышли из здания аэропорта и оказались перед просторной стоянкой, вдоль и поперек разгороженной желтыми помятыми стойками.
Прямо напротив выхода стоял рослый парень в несерьезных мешковатых джинсах, затейливых кроссовках и странной ворсистой куртке, напоминавшей персидский ковер. Увидев строгих и грозных гостей, он улыбнулся, шагнул навстречу и спросил:
– От Дяди Паши?
– Точно, – ответил Крот, бывший старшим группы.
– Витек. Можно – Доктор, – представился встречающий.
Последовали рукопожатия и перечисления имен и кликух.
Когда процедура знакомства была закончена, Доктор, махнув рукой в сторону стоявшего неподалеку «лендкрузера», сказал:
– Машина подана, поехали!
Братва загрузилась в джип, и, лихо развернувшись, Доктор выехал на прямую, ведущую к Пулковскому шоссе. Быстро разогнавшись до сотни, он, не снижая скорости, влетел в туннель, плавно уходивший под автостраду, и через несколько секунд уже притормаживал, приближаясь в тому месту, где дорога из аэропорта сливалась с той стороной Пулковского шоссе, которая шла в сторону города. Щегольнув для начала перед провинциалами, он теперь снизил скорость и спокойно катился в сторону Средней Рогатки, где торчало аникушинское долото, сделать которое выше стоявших по обе стороны от него домов не позволило обычное российское казнокрадство.
– А что, ребята, раньше в Питере бывали? – спросил он небрежно.
– Не-е, не приходилось, – ответил за всех Крот.
– Тогда давайте-ка завтра с утра я вас прокачу по городу, покажу, что у нас тут да где. А то что же – побывать в Питере и не посмотреть его? Не годится.
Братки с радостью согласились и, поскольку «лендкрузер» уже катил по Московскому проспекту, стали глазеть в окна, обмениваясь оживленными репликами. Из конкретных пацанов, занимавшихся серьезными и скорбными делами, они на время превратились в обычных приезжих ребят, никогда раньше не бывавших в одном из лучших городов Европы, и теперь с любопытством разглядывали незнакомую им жизнь Северной столицы.
Доктор, посматривая на них в зеркало, снисходительно улыбался.
– Можно остановиться и взять пивка. Вы как?
– С большим удовольствием, – ответил Череп, напрягшись при произнесении непривычно вежливой фразы.
Оказавшись в Питере, он не хотел ударить в грязь лицом и показать себя позорным колхозником, не обученным хорошим манерам.
Доктор остановил джип на перекрестке Московского и Победы, включил аварийку и, повернувшись назад, сказал:
– Ну, заказывайте, кому что!
Когда пристрастия были выяснены, он кивнул и вылез из машины, оставив братков глазеть в окна и делиться впечатлениями.
Через пять минут, набрав полный пластиковый мешок пива, джин-тоника и сухих закусок в красивых пакетиках, Доктор вернулся к «лендкрузеру» и передал провиант сидевшему справа Веселому, который, увидев возвращавшегося Доктора, предусмотрительно распахнул дверь и выставил наружу покрытые татуировкой руки.
В машине заскрипели открывающиеся жестяные банки с напитками, громко зашуршали пакеты с сухариками и сушеными кальмарами и раздались одобрительные возгласы, касавшиеся своевременности этого мудрого решения и гостеприимности столичного брателлы.
Четверо дядипашиных боевиков прибыли в Санкт-Петербург, чтобы с честью выполнить возложенную на них уральским паханом ответственную задачу.
Они должны были сопровождать Знахаря в Египет, где в одном из банков Каира хранились драгоценности, которым было суждено перейти в руки Дяди Паши. Все четверо имели хорошие документы, туристские путевки в Египет и соответствующие визы. Такой же набор был приготовлен и для Знахаря, и самым важным его элементом была хорошая ксива, за качество и надежность которой Дядя Паша ручался головой и зубом.
Пацаны должны были охранять Знахаря от любых неприятных неожиданностей, а также следить за тем, чтобы он сам не навредил себе, если вдруг в его простреленную голову взбредут какие-нибудь нехорошие мысли, касающиеся камней. Об этом Знахарь знал из уст самого Дяди Паши, но о том, что Дядя Паша распорядился завалить его, если он попытается соскочить с камнями, ему, понятное дело, никто не докладывал. Однако, как понимал каждый из тех, кто имел отношение к готовящейся операции, это разумелось само собой.
Через двадцать минут сидевшие в машине гости с Урала увидели на горизонте высокий забор, за которым находилась знахаревская фазенда, а еще через минуту «лендкрузер» въехал во двор.
Выйдя из машины, гости огляделись, оценивая постройки и пространства, и на их лицах немедленно появилось плохо скрытое выражение превосходства. Рядом с дядипашиной усадьбой здешнее хозяйство выглядело жидковато.
На крыльце показался Знахарь, вышедший встречать дорогих гостей, и, словно прочитав их мысли, с улыбкой сказал:
– Нам тут до Дяди Паши далеко, конечно, так что не обессудьте. Но, как говорится, чем богаты, тем и рады.
Он спустился с крыльца, и процедура знакомства с называнием имен и погонял повторилась. Когда она закончилась, Знахарь сказал:
– Сегодня мы будем спокойно отдыхать и расслабляться. Покушаем хорошенько, выпьем, покалякаем и прочее. Завтра – свободный день, и Доктор повезет вас в город хвастаться тем, чего он не строил.
– Обижаешь, начальник, – отреагировал Доктор, а братки засмеялись.
– И, кстати, – Знахарь оглядел одетую во все черное компанию, – не впадлу, но вам нужно переодеться. Я понимаю, вы ребята серьезные, но в таких костюмах только голливудские гангстеры и похоронные агенты ходят. Так что уж не обижайтесь, но завтра Доктор поможет вам выбрать шмотки повеселее. Мы должны выглядеть, как нормальные жизнерадостные туристы.
Братки посмотрели друг на друга, потом на легкомысленный прикид Доктора и понимающе закивали.
– Вот и хорошо. Ну, а на послезавтра у нас билеты, так что, сами знаете – на самолет и к арабам, дела делать.
План был одобрен, и вся компания направилась в дом, где Толян с Макухой уже накрыли на стол и ждали, когда гостеприимство Знахаря и их старания будут оценены по достоинству.
* * *
В просторном салоне ИЛ-86, летевшего чартерным рейсом из Санкт-Петербурга в Каир, подобралась хорошая компания.То есть компания там была самая обычная – полторы сотни бездельников, из которых одни летели туда, а другие – обратно. Для летевших туда ближайшее будущее представлялось в виде пирамид, сфинксов и верблюдов, а для возвращавшихся обратно недавнее прошлое было полно непривычной красотой города, выстроенного неверными в холодном и болотистом месте.
В четвертом ряду, у окна, за которым неподвижно висела охлажденная до минус сорока градусов темнота, сидел Знахарь.
Позади него, в двенадцатом ряду четыре места подряд были заняты посланниками Дяди Паши, которые даже здесь, где не могло произойти ничего особенного, кроме захвата самолета террористами, бдительно следили за Знахарем, строго выполняя инструкции, полученные ими от уральского папы.
А в самом конце салона, рядом с туалетом, можно было увидеть генерала Губанова в очень даже партикулярном платье, через проход от него сидела Наташа, а позади них примостились трое федералов, которые, будучи опытными агентами, не пялились попусту на фигурантов, а занимались кто чем. Один, закрыв глаза, слушал плеер, другой уткнулся в журнал с голыми девками, а третий попросту спал.
Знахарь делал вид, что он не имеет ни малейшего представления о том, что в самолете есть хоть один знакомый ему человек.
Четверо его провожатых тоже делали вид, что они не знают его.
А Наташа с федералами, сидевшие позади всех, просто летели в самолете и не делали никакого вида. Они знали, что и Знахарь, который во время посадки осторожно показал им свой эскорт, и четверо конкретных пацанов, одетых в приличествующие случаю тряпки, никуда не денутся, и что работа начнется только после посадки в Каире.
* * *
За два дня до вылета в Египет, как раз в день прибытия уральской делегации, Знахарь встретился с Наташей, чтобы обсудить некоторые детали предстоящей операции.Встреча произошла в Катькином садике, среди шахматистов и педиков, там, где дородная чугунная императрица в окружении фаворитов, тайными знаками показывающих размеры своих достоинств, стояла, повернувшись к Александрийскому театру обширным задом, а к театру Комедии – мощным бюстом.
Когда Знахарь, оставив «лендкрузер» с сидевшим в нем Доктором напротив входа в Александрийский театр, вошел в сквер и приблизился к памятнику, он увидел Наташу, сидевшую на скамейке с видом невинной студентки, ждущей подружку с конспектами.
Сев рядом с ней, он спросил:
– У вас продается славянский шкаф с тумбочкой? Наташа нахмурилась, зашевелила губами и расстроенно ответила:
– Я забыла отзыв.
– Ну все, кранты тебе! Сейчас в подвал к генералу Кудасову, а там – сама знаешь, мало не покажется.
– Во-первых, Кудасов – это совершенно из другой оперы, – засмеявшись, возразила Наташа, – а во-вторых, у нас и свой Кудасов имеется. Губанов твой любимый.
– Он не мой, а твой. Ладно, пойдем куда-нибудь, посидим нормально, покалякаем о делах наших скорбных, – сказал Знахарь, с неудовольствием оглянувшись на странноватую публику, бродившую по садику.
– А где ты тут посидишь нормально? – спросила Наташа, тоже посмотрев кругом.
– Тогда поехали отсюда куда-нибудь, хотя бы на ту же Большую Морскую, туда, где в прошлый раз сидели.
– Поехали, – согласилась Наташа и встала.
На Большую Морскую они приехали через пять минут.
Усевшись за тот же столик, что и в прошлый раз, они заказали кофе и, когда официантка ушла за заказом, Наташа начала свой рассказ:
– Значится, так. Буду говорить по порядку, главное, чтобы ничего не забыть. Первое. Ты снят со всех розысков, в том числе и из Интерпола. Так что можешь вздохнуть спокойно и входить в любой заграничный банк, какая бы система безопасности там ни была. Ты уже никому не нужен и хватать тебя на улице никто не будет. Доволен?
– Доволен, – ответил Знахарь, и в самом деле испытав немалое облегчение.
– Второе. Губанов хочет и тебя получить, и Алешу, чтобы наказать его, а потом сделать из него то же, что в свое время сделал из меня, и камни хочет прикарманить, и «Аль-Каиду» победить. Вот на этой жадности мы его и поймаем. Третье. Мне удалось вдолбить в его тупую мужскую голову важный тезис, касающийся того, что главным условием какого бы ни было взаимного интереса является освобождение Алеши. Без этого ничего не будет. Я сказала ему, что он может тебя хоть на ремни резать, но дальше могилы все равно не загонит.
– Понятно. А скажи, ты все мужские головы считаешь тупыми?
Наташа засмеялась и сказала:
– Конечно – нет. Твоя например – контуженная. Тебе кровавые мальчики не снятся?
– Нет, но если ты не перестанешь развлекаться, то мне будут сниться кровавые девочки, – сказал Знахарь, грозно посмотрев на Наташу. – Давай без хохмочек, серьезное дело обсуждаем.
– Ладно, – согласилась Наташа, – сейчас я расскажу тебе, какую Наташу видит генерал Губанов. Хитрую, умную, подлую, но не способную постичь всю глубину его замыслов. Наташа, которую он видит, не знает, что его основной целью является завладение камнями. Наташа верит в то, что ему очень нужен Знахарь. Нужен, во-первых, для того чтобы разорвать ему жопу и получить персональное удовлетворение. Во-вторых, для того чтобы закрыть длительную уголовную бодягу. А в-третьих, и в главных, для того, чтобы заставить тебя работать на себя.
Знахарь кивнул, не отводя взгляда от Наташино-го лица.
Он начинал уважать эту сумасшедшую суку. Он опять поразился тому, что она неоднократно и предавала и спасала его, а сейчас снова работает с ним как партнер, надежнее которого нет. Понятно, что за большие деньги, но все равно… Да и в постели она хоть куца. Совсем недавно он в очередной раз убедился в этом.
– Наташа верит в то, – продолжала она, – что генерал Губанов очень хочет арестовать кого-нибудь из «Аль-Каиды». И именно ради этого пошел на сотрудничество с презренным одноглазым уркой.
Знахарь снова кивнул и поднял глаза на официантку, которая принесла кофе. Поблагодарив ее, он взял чашечку и, обжигаясь, втянул в себя тонкую струйку горькой ароматной жидкости.
Наташа тоже приложилась к чашке, потом достала сигареты и закурила.
– Подвожу итог этой части, – сказала она. – Наташа, которую видит Губанов, верит в то, что его интересуют только мусульманские террористы и православный уголовник. И она постоянно забывает о каких-то там камнях. Ей нет до них дела.
– Ты смотри, не перестарайся, не переиграй, – озабоченно сказал Знахарь.
– Не беспокойся, – усмехнулась Наташа, – женщины умеют лгать. А если что, то они умеют сделать так, что сам черт не разберет, лжет женщина или нет.
– Ладно тебе, – сказал Знахарь, – тоже мне, феминистка нашлась!
– Ну, феминистка или не феминистка, а свою треху каждый день имею.
Оба засмеялись, и никто, посмотрев на них, не подумал бы, что разговор идет о человеческих жизнях и огромных деньгах.
– Слушай дальше, – сказала Наташа, и Знахарь послушно наклонил голову, – твоих урок повяжут, как только они сообщат Дяде Паше, что ты пошел в банк. Но камни ты из банка не выносишь. Ни в коем случае! Иначе есть риск, что у Губанова неожиданно взыграет жаба, и он решит, что обойдется и без «Аль-Каиды» и без Алеши. Загребет тебя с камнями, и все дела. Так что сразу после банка, в котором ты просто почитаешь объявления, связывайся с Надир-шахом, и, когда появится Алеша, пусть они с федералами гасят друг друга, а мы им поможем. Там у меня есть, где оружие взять.
– Там, в Египте? – сильно удивился Знахарь. – Откуда?
– Оттуда, – отрезала Наташа, – много будешь знать, скоро состаришься.
– Да-а… – протянул Знахарь, – шпионка международного класса!
– Не то, что некоторые, – парировала Наташа и встала. – Все, сеанс связи окончен. Вези меня домой.
– На Марата?
– А куда же еще? Ну не на Гражданку же, в эту поганую коробку!
Глава 7
КАИР. БАНК. БРИЛЛИАНТЫ
С самого утра в коридорах отеля, в котором российской туристское агентство «Фараон» разместило своих клиентов, появились одетые по местной моде торговцы. Они продавали все «кока-колу», пиво, презервативы, какие-то сомнительные сладости, авторучки, девочек и мальчиков и, конечно же, кусочки знаменитых пирамид. Из этих обломков известняка, не имевших к пирамидам никакого отношения и проданных доверчивым туристам за последние сто лет по цене от пяти до ста долларов, таких пирамид можно было бы построить не менее десятка. А денег, вырученных от продажи этих обломков, с лихвой хватило бы на то, чтобы прорыть под Средиземным морем канал вроде того, который соединяет Европу с Великобританией.
Когда Знахарь в сопровождении четырех уральских братков вышел на улицу, он был поражен тем, что увидел. В прошлый раз, когда он привез в Каир камни, его пребывание в Египте ограничилось аэропортом, такси и банком. И, поскольку он видел только деловой центр Каира, египетская столица показалась ему нормальным городом.
На этот раз, когда их ночью привезли на автобусе из аэропорта, ничего особенного видно не было, и Знахарь запомнил только темные и узкие улицы. И теперь, при свете яркого солнца, висевшего высоко над головой, он с раздражением убедился в том, что от древнейшей и могучей цивилизации не осталось ровным счетом ничего. Она была полностью уничтожена, и на ее руинах громоздились странные дома без крыш, извивались грязные и вонючие улицы, по которым в произвольных направлениях и без всякой системы двигались автомобили и всадники на лошадях и верблюдах. Ни тротуаров, ни приличного дорожного покрытия и в помине не было, а вдоль стен там и тут виднелись кучки человеческого дерьма, присыпанные песком.
Иногда в просвете какой-нибудь более или менее прямой улицы мелькали далекие небоскребы делового центра Каира, но отсюда они казались чем-то нереальным и неуместным. Говоря по-простому, вокруг царил полный бардак, и потомки великих звездочетов и ученых, создавших древнюю и могучую цивилизацию, мало чем отличались от жителей обычного дикого арабского захолустья. В этой огромной деревне жили шестнадцать миллионов человек, и на улицах стоял постоянный оглушающий шум голосов, затихавший лишь по ночам. Иногда медленно проезжала раскачивавшаяся на ухабах полицейская машина, при появлении которой бездельники, азартно торговавшие чем попало, несколько утихомиривались, провожая опасливыми взглядами стража порядка, взиравшего на них сквозь черные очки, но когда он удалялся, бурление дикой и нелепой жизни возобновлялось с удвоенной силой.
Когда Крот увидел полицейского на верблюде, с ним случился приступ смеха. Братки быстренько задвинули его от греха подальше в какой-то переулок, и полицейский важно проехал мимо, так и не заметив, что над ним потешаются от всей души. Неизвестно, чем это могло кончиться. Кто знает, может у них тут принято за насмешку над представителем власти сажать на кол. Знахарь, которого и самого немало позабавил египетский мусор, торчавший между облезлых горбов верблюда, ржал вместе со всеми, и в это время из темного провала одного из домов вылез закутанный в белую тряпку смуглый абориген, который, увидев четырех русских, оживленно обсуждавших египетский полицейский транспорт, подвалил к ним. Вслед за ним выскочили какие-то арабские полуголые пацаны, которые принялись дергать конкретных пацанов за одежду и протягивать жадные ручонки.
– Ну что, ребята, – неожиданно сказал абориген, – отдыхаем? Девочку не желаете?
– Какую еще девочку? – спросил Банщик и с подозрением уставился на сутенера.
– А может, мальчика? – сладко прищурился менеджер по предоставлению сексуальных услуг.
Банщик рассвирепел и угрожающе шагнул к нему:
– Че? Мы тебе что – педики, что ли?
Египтянин съежился и мгновенно исчез в мрачной дырке, бывшей не то дверью, не то окном, а может быть просто проломом в стене.
– Мальчика, бля! – продолжал кипятиться Банщик, не сообразивший еще, что потомок фараонов разговаривал с ним на русском языке.
А вот Веселый сообразил и с удивлением обратился к Знахарю:
– Слышь, Костян, а че он по-русски разговаривал?
– Здесь многие знают русский, – ответил Знахарь, поправив висевшую на плече пустую спортивную сумку, – работать никто не хочет, все торгуют всякой хренью, этим и живут. А русских туристов тут полно, так что если хочешь заработать – учи язык. Вот они и учат.
– Ага… – Веселый глубокомысленно кивнул, с понимающим видом поджал губы и отпихнул какого-то мальчишку, совавшего ему под нос связку разноцветных раковин.
Братки снова вышли на относительно широкую улицу и, посмотрев направо, Знахарь увидел вдали таявшие в знойной дымке высотные здания делового центра Каира. Прикинув расстояние, он сказал:
– Нам, между прочим, туда. И отсюда это будет километров восемь, если не десять.
Увидев неподалеку такси, представлявшее собой большой седан неопределенной марки, весь расписанный замысловатыми узорами и увешанный бахромой и кистями, Знахарь махнул рукой, и усатый смуглый водитель такси резко свернул в сторону клиентов, опрокинув при этом тележку, в которой замотанный в белые тряпки египтянин вез свинью. Свинья вывалилась из тележки и завизжала. Ее хозяин тоже завизжал и бросился на таксиста, потрясая кулаками и всем своим видом показывая, что сейчас произойдет смертоубийство. Однако ничего особенного не случилось – поругавшись минуты три, участники ДТП разъехались, и Знахарь с сопровождающими наконец втиснулись в такси.
Когда Знахарь объяснил на английском, куда им нужно попасть, водитель кивнул и резко дернул с места, а Банщик, принюхавшись, сказал:
– Ну, бля, он тут, наверное, тоже свиней возил! Водила посмотрел на него в зеркало, широко улыбнулся, показав золотые зубы, и радостно провозгласил:
– Свиней возиль, бараны возиль, коза возиль. Русских туристов тоже возиль. Русские туристы – хороший пэссенджер, хорошо денги платиль!
Заводной Банщик открыл было рот, но Крот пихнул его локтем в бок, и он только пробурчал:
– Да за езду на такой помойке с тебя самого деньги брать нужно…
Знахарь, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, усмехнулся и сказал:
– В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Банщик вздохнул и заткнулся.
До центра добирались минут двадцать. Непривычные к египетским правилам движения, а точнее к полному их отсутствию, братки неоднократно испуганно ругались и пытались нашарить ногами педаль тормоза. Однако все обошлось, и, по-петляв между небоскребов, такси остановилось в полусотне метров от банка «Нордэфрикен». Расплатившись с водителем, Знахарь вышел из машины, и вслед за ним, матюгаясь, выбрались дядипа-шины спецы.
Спешить не следовало, и Знахарь сказал:
– Так. Сейчас мы присядем тут в открытом кафе, осмотримся, а потом – ну, сами знаете.
Братки закивали, и компания двинулась в сторону полосатого навеса, под которым было несколько столиков. Найдя свободный, Знахарь сел на пластиковый стул спиной к банку, а братки расселись напротив него.
Заказав всем кофе и прохладительные напитки, Знахарь оглянулся на банк, потом повернулся к браткам и сказал:
– Там, позади меня – банк. Вход – под позолоченным козырьком. Видите?
Все посмотрели туда, и старший группы сопровождения Крот ответил за всех:
– Видим.
– Сейчас мы кофейку попьем, присмотримся к обстановке, а потом я пойду внутрь. Вы сидите и не дергаетесь. Когда я выйду из банка, то встану у дверей. Вы подходите ко мне и окружаете, чтобы ни одна падла не смогла подойти ко мне. Потом берем машину и действуем по обстановке. Ясно?
– Ясно, – ответил Крот и сделал серьезное лицо. Братки тоже нахмурились и начали бросать по сторонам косяки, пытаясь угадать, кто из прохожих может быть той падлой, которая способна посягнуть на богатство, за сохранность которого они отвечали перед Дядей Пашей головами.
Знахарь тоже оглянулся и сразу же увидел на противоположной стороне улицы Наташу, сидевшую за таким же столиком и под таким же навесом. Она была в темных очках и широкой соломенной шляпе. Как раз в этот момент к ней подошел представительный араб и, слегка наклонившись и любезно улыбаясь, стал что-то говорить. Он, как и все южане, испытывал слабость к европейским белым девушкам. Выслушав его, Наташа шевельнула губами. Знахарь, понятное дело, не слышал через дорогу, что она сказала каирскому уличному ловеласу, но слащавая улыбка тут же пропала с лица араба, он выпрямился и быстро отошел. Наташа улыбнулась и, увидев, что Знахарь смотрит на нее, улыбнулась и медленно наклонила голову. Этот жест мог означать только одно – все в порядке, можно начинать.
Когда Знахарь в сопровождении четырех уральских братков вышел на улицу, он был поражен тем, что увидел. В прошлый раз, когда он привез в Каир камни, его пребывание в Египте ограничилось аэропортом, такси и банком. И, поскольку он видел только деловой центр Каира, египетская столица показалась ему нормальным городом.
На этот раз, когда их ночью привезли на автобусе из аэропорта, ничего особенного видно не было, и Знахарь запомнил только темные и узкие улицы. И теперь, при свете яркого солнца, висевшего высоко над головой, он с раздражением убедился в том, что от древнейшей и могучей цивилизации не осталось ровным счетом ничего. Она была полностью уничтожена, и на ее руинах громоздились странные дома без крыш, извивались грязные и вонючие улицы, по которым в произвольных направлениях и без всякой системы двигались автомобили и всадники на лошадях и верблюдах. Ни тротуаров, ни приличного дорожного покрытия и в помине не было, а вдоль стен там и тут виднелись кучки человеческого дерьма, присыпанные песком.
Иногда в просвете какой-нибудь более или менее прямой улицы мелькали далекие небоскребы делового центра Каира, но отсюда они казались чем-то нереальным и неуместным. Говоря по-простому, вокруг царил полный бардак, и потомки великих звездочетов и ученых, создавших древнюю и могучую цивилизацию, мало чем отличались от жителей обычного дикого арабского захолустья. В этой огромной деревне жили шестнадцать миллионов человек, и на улицах стоял постоянный оглушающий шум голосов, затихавший лишь по ночам. Иногда медленно проезжала раскачивавшаяся на ухабах полицейская машина, при появлении которой бездельники, азартно торговавшие чем попало, несколько утихомиривались, провожая опасливыми взглядами стража порядка, взиравшего на них сквозь черные очки, но когда он удалялся, бурление дикой и нелепой жизни возобновлялось с удвоенной силой.
Когда Крот увидел полицейского на верблюде, с ним случился приступ смеха. Братки быстренько задвинули его от греха подальше в какой-то переулок, и полицейский важно проехал мимо, так и не заметив, что над ним потешаются от всей души. Неизвестно, чем это могло кончиться. Кто знает, может у них тут принято за насмешку над представителем власти сажать на кол. Знахарь, которого и самого немало позабавил египетский мусор, торчавший между облезлых горбов верблюда, ржал вместе со всеми, и в это время из темного провала одного из домов вылез закутанный в белую тряпку смуглый абориген, который, увидев четырех русских, оживленно обсуждавших египетский полицейский транспорт, подвалил к ним. Вслед за ним выскочили какие-то арабские полуголые пацаны, которые принялись дергать конкретных пацанов за одежду и протягивать жадные ручонки.
– Ну что, ребята, – неожиданно сказал абориген, – отдыхаем? Девочку не желаете?
– Какую еще девочку? – спросил Банщик и с подозрением уставился на сутенера.
– А может, мальчика? – сладко прищурился менеджер по предоставлению сексуальных услуг.
Банщик рассвирепел и угрожающе шагнул к нему:
– Че? Мы тебе что – педики, что ли?
Египтянин съежился и мгновенно исчез в мрачной дырке, бывшей не то дверью, не то окном, а может быть просто проломом в стене.
– Мальчика, бля! – продолжал кипятиться Банщик, не сообразивший еще, что потомок фараонов разговаривал с ним на русском языке.
А вот Веселый сообразил и с удивлением обратился к Знахарю:
– Слышь, Костян, а че он по-русски разговаривал?
– Здесь многие знают русский, – ответил Знахарь, поправив висевшую на плече пустую спортивную сумку, – работать никто не хочет, все торгуют всякой хренью, этим и живут. А русских туристов тут полно, так что если хочешь заработать – учи язык. Вот они и учат.
– Ага… – Веселый глубокомысленно кивнул, с понимающим видом поджал губы и отпихнул какого-то мальчишку, совавшего ему под нос связку разноцветных раковин.
Братки снова вышли на относительно широкую улицу и, посмотрев направо, Знахарь увидел вдали таявшие в знойной дымке высотные здания делового центра Каира. Прикинув расстояние, он сказал:
– Нам, между прочим, туда. И отсюда это будет километров восемь, если не десять.
Увидев неподалеку такси, представлявшее собой большой седан неопределенной марки, весь расписанный замысловатыми узорами и увешанный бахромой и кистями, Знахарь махнул рукой, и усатый смуглый водитель такси резко свернул в сторону клиентов, опрокинув при этом тележку, в которой замотанный в белые тряпки египтянин вез свинью. Свинья вывалилась из тележки и завизжала. Ее хозяин тоже завизжал и бросился на таксиста, потрясая кулаками и всем своим видом показывая, что сейчас произойдет смертоубийство. Однако ничего особенного не случилось – поругавшись минуты три, участники ДТП разъехались, и Знахарь с сопровождающими наконец втиснулись в такси.
Когда Знахарь объяснил на английском, куда им нужно попасть, водитель кивнул и резко дернул с места, а Банщик, принюхавшись, сказал:
– Ну, бля, он тут, наверное, тоже свиней возил! Водила посмотрел на него в зеркало, широко улыбнулся, показав золотые зубы, и радостно провозгласил:
– Свиней возиль, бараны возиль, коза возиль. Русских туристов тоже возиль. Русские туристы – хороший пэссенджер, хорошо денги платиль!
Заводной Банщик открыл было рот, но Крот пихнул его локтем в бок, и он только пробурчал:
– Да за езду на такой помойке с тебя самого деньги брать нужно…
Знахарь, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, усмехнулся и сказал:
– В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Банщик вздохнул и заткнулся.
До центра добирались минут двадцать. Непривычные к египетским правилам движения, а точнее к полному их отсутствию, братки неоднократно испуганно ругались и пытались нашарить ногами педаль тормоза. Однако все обошлось, и, по-петляв между небоскребов, такси остановилось в полусотне метров от банка «Нордэфрикен». Расплатившись с водителем, Знахарь вышел из машины, и вслед за ним, матюгаясь, выбрались дядипа-шины спецы.
Спешить не следовало, и Знахарь сказал:
– Так. Сейчас мы присядем тут в открытом кафе, осмотримся, а потом – ну, сами знаете.
Братки закивали, и компания двинулась в сторону полосатого навеса, под которым было несколько столиков. Найдя свободный, Знахарь сел на пластиковый стул спиной к банку, а братки расселись напротив него.
Заказав всем кофе и прохладительные напитки, Знахарь оглянулся на банк, потом повернулся к браткам и сказал:
– Там, позади меня – банк. Вход – под позолоченным козырьком. Видите?
Все посмотрели туда, и старший группы сопровождения Крот ответил за всех:
– Видим.
– Сейчас мы кофейку попьем, присмотримся к обстановке, а потом я пойду внутрь. Вы сидите и не дергаетесь. Когда я выйду из банка, то встану у дверей. Вы подходите ко мне и окружаете, чтобы ни одна падла не смогла подойти ко мне. Потом берем машину и действуем по обстановке. Ясно?
– Ясно, – ответил Крот и сделал серьезное лицо. Братки тоже нахмурились и начали бросать по сторонам косяки, пытаясь угадать, кто из прохожих может быть той падлой, которая способна посягнуть на богатство, за сохранность которого они отвечали перед Дядей Пашей головами.
Знахарь тоже оглянулся и сразу же увидел на противоположной стороне улицы Наташу, сидевшую за таким же столиком и под таким же навесом. Она была в темных очках и широкой соломенной шляпе. Как раз в этот момент к ней подошел представительный араб и, слегка наклонившись и любезно улыбаясь, стал что-то говорить. Он, как и все южане, испытывал слабость к европейским белым девушкам. Выслушав его, Наташа шевельнула губами. Знахарь, понятное дело, не слышал через дорогу, что она сказала каирскому уличному ловеласу, но слащавая улыбка тут же пропала с лица араба, он выпрямился и быстро отошел. Наташа улыбнулась и, увидев, что Знахарь смотрит на нее, улыбнулась и медленно наклонила голову. Этот жест мог означать только одно – все в порядке, можно начинать.