Седов Борис. Кастет - Первый удар (Кастет - 1)

   Женя выдержал эффектную паузу и, подняв палец, сказал:
   - Сокровища спрятаны в твоей, Алексей, квартире, на набережной Карповки. Все, а уж тем более менты, рассуждают тривиально - пришел вор, украл деньги и унес их с собой. ан нет, господа, деньги-то он и не уносил! Они остались фактически там же, где и были, но переместились на несколько метров вправо или влево, и - все! Однако я слышу сигнал к обеду и завершу как в сказках "Тысячи и одной ночи": тут Шахразада прекратила дозволенные речи... Режим дня, господа, превыше всего!
   ***
   После обеда они долго сидели, обсуждали сложившуюся ситуацию, очень не простую и какую-то неправильную. Сколько раз во время долгого разговора Леха говорил сам себе:
   - Не может такого быть!
   И не потому, что выводы, к которым они совместно приходили, были фантастическими, а оттого, что совсем это не укладывалось в Лехи-ны представления о жизни, дружбе, отношениях между людьми.
   - Не может такого быть! - говорил он себе, слыша о сотрудничестве с чеченцами своего друга Петьки Чистякова, простоватого и внешне недалекого, которого и Петром-то никто не называл, не то что - Петром Васильевичем, а он, поди ж ты, увлекался криптографией и составил шифровку на каком-то древнем языке, да так ловко, что сам Женя Черных неделю ломал над ней голову.
   В черно-белом мире Лехи Кастета люди однозначно делились на друзей и врагов, явных или потенциальных. Каждый чеченец был для него потенциальным врагом, от которого можно ждать любой подлости, но любой русский потенциальный друг, друг по рождению, по крови, по Родине. Вот, к примеру, Кирей - вор в законе, но сейчас они с Кастетом делают одно общее дело, да и Гена Есаул - вроде неплохой человек, легла бы жизненная карта по-другому они вполне могли разыгрывать эту партию вместе с Кастетом. Но Петька Чистяков...
   В гостиницу он вернулся уже вечером, а в номере его, естественно, ждала Жанна. Одетая и накрашенная, она пила кофе и смотрела телевизор.
   - Знаешь, дорогой, теперь, когда ты уходишь из дому, я внимательно просматриваю криминальную хронику. Похоже, ты сегодня не был в тире?
   - Закрыт тир, - ответил Леха, - по случаю праздника трудящихся...
   И подумал, что надо почистить и смазать пистолет.
   - Ну, коли так, поедем развлекаться! Или у тебя другие планы на вечер?
   - Все, что угодно, дорогая, лишь бы ты была рядом.
   Пока он переодевался, Жанна добралась-таки до "бердыша", понюхала ствол и сказала с укоризной:
   - Стрелял все-таки!
   - Да я по голубям, всю машину изгадили...
   * * *
   Клуб "Занзибар", куда они приехали, не был модным заведением, где встречался питерский бомонд, не был он и местом молодежных тусовок, это было заведение "для своих". Если на первый этаж - в кафе - еще заходили случайные посетители, то вход на второй этаж, где, собственно, и начинался клуб, преграждали два наряженных пиратами детины с кремневыми пистолетами за поясом. Леха не удивился бы, узнав, что в карманах широких шаровар скрываются и вполне настоящие орудия убийств.
   Оформление интерьера не обошлось владельцам клуба слишком дорого лишенные штукатурки каменные стены со следами пуль и нарисованными красной краской кровавыми потеками и несколько пыльных искусственных пальм в деревянных кадках, стоящих в произвольном порядке, одна на самом проходе то ли мешая посетителям выходить, то ли перекрывая возможность палить вдоль коридора.
   Мебель была под стать интерьеру - деревянные, намертво приделанные к полу табуреты и неподъемные дубовые бочки вместо столов. Похоже, все делалось для того, чтобы избежать лишнего кровопролития во время возможной потасовки. А коли уж таковое произойдет, чтобы его следы органично вписались в оформление зала. В конце концов, новое кровавое пятно на стене только добавит шарма заведению.
   По дороге в "Занзибар" Жанна рассказала, что это - единственное заведение в городе, куда папка категорически запретил ей ходить. А папка, "самый главный мент в городе", знал, что говорил.
   - Чужие здесь не ходят, - подтвердил эти слова телохранитель Паша, видимо, не хуже главного мента владевший криминальной ситуацией, - я в машине посижу, на всякий случай, мало ли, когти рвать придется...
   Встретили их в кафе неласково, можно сказать, никак не встретили. Наряженные пиратами официанты неспешно бродили по залу, обслуживая немногочисленных посетителей и попутно решая какие-то свои дела. Клиентура, похоже, была постоянной, потому что официанты не только подолгу задерживались у столиков-бочек, но и подсаживались к гостям, за компанию выпивая стопочку-другую спиртного из темных пузатых бутылок.
   - Надеюсь, это не ром, - сказал Жанне Леха, с юношеских лет сохранивший самые неприятные воспоминания о кубинском роме, чуть ли не единственном иностранном спиртном, доступном широкой публике.
   Жанна ничего не ответила.
   Одноглазый бармен в рваной тельняшке, уныло перетиравший стаканы, пристально посмотрел на них, пожал плечами и вернулся к своему тоскливому занятию.
   - Может, уйдем отсюда? - вполголоса спросил Леха после того, как они изучили небогатый интерьер, ряды красивых, но пустых бутылок за бар-ной стойкой и особенности убранства двух громил, дремлющих у ведущей на второй этаж лестницы.
   - Нет, давай хоть что-нибудь выпьем, - воспротивилась Жанна.
   Вопрос о том, удобно или неудобно уйти, ничего не заказав, в этом кафе не стоял. Судя по всему, здесь были бы рады уходу незваных гостей. Но только Леха поднялся, чтобы заказать бармену спиртного, в кафе вошла пятерка парней.
   Они были явно навеселе - слишком много и, громко смеялись, делали ненужные широкие движения руками и вели себя как хозяева маленькой жизни этого маленького кафе. Трое подошли к бару, дружески поздоровавшись с барменом, один начал обходить зал, приветствуя за руку посетителей и официантов и задерживаясь почти у каждого столика-бочки, где-то он молча выслушивал то, что говорили ему, где-то, наоборот, помогая себе руками, что-то объяснял сидевшим.
   Больше всего Лехе не понравился пятый. Он остался стоять в дверях, совершенно не заботясь о том, что может помешать кому-нибудь войти или выйти. Скорее наоборот, он и остался в дверях для того, чтобы никто не вышел и не вошел.
   Парень, приветствовавший посетителей, добрался наконец до бочки, за которой сидели Леха и Жанна. Подошел и остановился в некотором изумлении, потом задрал рукав, обнажив запястье с часами, посмотрел время и снова взглянул на незваных гостей. Похоже, время, когда они выбрались в "Занзибар", было для них неудачным. Лицо и глаза парня совсем не были пьяными, не было в них того радостного счастливого веселья, что отличает слегка выпившего человека, смотрящего на прочих людей как на возможных собутыльников и собеседников, готовых разделить с ним радость существования в этот прекрасный майский вечер. Нет, глаза его были трезвы, злы и враждебны. Он не любил Кастета и Жанну и не хотел их здесь видеть, но как сделать правильно - он не знал. Поэтому он снова сделался пьяным и оживленным и закричал своим друзьям:
   - Пацаны! Глядите, какая телка! А мы думали, чем бы сегодня вечером заняться! А ты не ссы, парень, этого мяса на всех хватит, и тебе останется. Если подождешь немного...
   Пацаны начали потихоньку стягиваться к их столику, руки у всех на виду, пустые, значит, убивать не хотят, попугают немного и выкинут, его, во всяком случае. Пятый, что стоял в дверях, не пошел со всеми, в дверях и остался, только сместился немного, совсем перекрывая им с Жанной выход.
   Ну что ж, подумал Кастет, оценив положение, вы убивать не хотите, а вот про себя я так сказать не могу. И поднялся из-за стола.
   - Что нужно, ребята?
   - Нишкни, не с тобой разговаривают! Девушка, а не подниметесь ли с нами наверх? Там уютные кабинеты с шампанским, устрицами и этим... пацаны, как это называется, омаром, крабом, ах нет! - раком! Раком вам придется по вкусу, сударыня, можете мне поверить!
   Жанна вскочила, уцепилась за его руку, спряталась за спину.
   - Руку отпусти, - чуть слышно прошептал Кастет.
   Она отпустила рукав и еще больше вжалась в стену.
   - Чего ты там бормочешь, пидор? Тебе говорили - вали, а ты остался! Непослушных мальчиков мы не любим и сильно-сильно бьем, правда, пацаны?
   И говорливый пацан ударил, бил он сильно, так чтобы с одного удара вырубить непослушного мальчика, и в том была его ошибка. Сильный удар редко бывает умным и никогда первый удар не бывает решающим. Поэтому Леха этот глупый сильный удар пропустил, но пропустил мимо себя. Для этого надо было всего - левой рукой чуть-чуть отстранить Жанну и сделать самому полшага вправо - этого хватило, чтобы крупный кулак с заложенной в него силой врезался в кирпичную стену, добавляя на ней еще одно кровавое пятно.
   Говорливый громко закричал, но до того было слышно, как хрустнули кости.
   Пальцы, наверное, спокойно подумал Кастет, или запястье. Одно из двух.
   Тут на него бросились все остальные. И это было хорошо, потому что чем больше человек пытается тебя одновременно ударить, тем хуже это у них получается, да и обстановка кафе совсем не способствовала коллективной драке.
   Второй пацан с ходу налетел на Лехин удар снизу в подбородок, удар не боевой, боксерский, чтобы отключить, а не убить соперника. В полете назад он сбил третьего, и тот, похоже, неудачно упал спиной на табуретку - очень уж коряво он повалился после этого на пол и больше не двигался.
   Четвертый получил удар ногой в челюсть, но тут то ли Леха промахнулся, то ли тот сам неудачно дернул головой, в общем - кованый американский каблук вошел прямо в раскрытый для крика рот, оставляя там зубное крошево и кровяные сгустки разбитых десен.
   Сделалось все это быстро, гораздо быстрее одного трехминутного раунда, и Кастет даже не успел толком войти в боевой задор. Краем глаза он видел, что Жанна опустилась на колени у первого, лежащего в болевом шоке пацана и шарила у него по карманам.
   Что она там ищет? - мелькнуло в голове у Кастета.
   Пятый, стоявший у дверей, куда-то исчез, бармена тоже не было за стойкой, два пирата, сторожащих лестницу, проснулись, но никаких активных действий не предпринимали, остальные посетители оставались на своих местах, с любопытством наблюдая за происходящим. Судьба пацанов их явно не интересовала.
   - Пора уходить, - сказал Кастет.
   В этот момент из-за стойки поднялся бармен. Повязки на глазу у него уже не было, зато в руках появился короткоствольный автомат. Он выпустил короткую очередь поверх головы Кастета, отчего кирпичная крошка неприятно посыпалась на волосы и за шиворот, и спокойно сказал:
   - Сесть! Так сесть, чтобы я руки видел, - и навел автомат уже на Лехину грудь.
   Плохо, подумал Леха, с такого расстояния не промахнется даже пьяный паралитик.
   Кастет сел и положил руки на мокрую от пролитого пива бочку. В зале оживились все - пираты-охранники и посетители, и у всех в руках оказалось оружие. За шумом и движением он услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Ну, блин, еще и пятый вернулся, и наверняка с подмогой...
   И тут из-за его спины раздался выстрел, а сразу за ним автоматная очередь. Леха не успел даже подумать: "П...ц!", как увидел отлетевшего к стене бармена и пиратов с красными отметинами, растекающимися по тельняшкам. Жанна сунула ему в руку пистолет, а стоявший в дверях Паша навел автомат на гостей. Стало очень тихо.
   - Мы уходим, господа, удачи на дорогах! - сказал Кастет и, прикрывая собой Жанну, пошел вдоль стены к выходу.
   Паша отстранился ровно настолько, чтобы они могли пройти, потом выпустил длинную, на все оставшиеся патроны, очередь поверх голов и кинул автомат к стойке.
   У самых дверей стоял "Пассат" со включенным двигателем и гостеприимно распахнутыми дверцами...
   ***
   Кастета разбудил телефон. Аппарат стоял в гостиной, куда надо было вставать и идти, отрываясь от нагретой за ночь подушки и бормочущей что-то во сне Жанны, уткнувшейся в Лехино плечо. Вставать не хотелось, но телефон был терпеливее Кастета, и он все-таки вылез из-под одеяла. Не найдя шлепанцев, он босиком прошел в гостиную, проклиная по пути Александра Грэхама Белла - изобретателя телефона, имени которого он на самом деле не знал.
   - Арво Янович? Здравствуйте, с вами говорит полковник Исаев. Кажется, нам приходилось уже встречаться? Ваш телефон дал мне наш общий знакомый господин Костюков. Вы хотели со мной встретиться?
   Леха не сразу сообразил - кто такой полковник Исаев и какого черта ему, честному карельскому бизнесмену, встречаться с каким-то военным. Потом он вспомнил, что полковник Исаев - отец Жанны, которой он, кажется, сделал вчера вечером предложение.
   Тогда получается, что полковник этот не военный, а милицейский, и ему, Арво Яновичу Ситгонену, теперь надо ехать к "главному менту города" и просить руки и сердца его беспутной дочери. При мысли об этом пришлось окончательно проснуться, и тогда Леха с облегчением вспомнил, что встречаться с Исаевым он должен не поводу предстоящей свадьбы, а из-за ста с чем-то загранпаспортов, никому на самом деле не нужных, и радостно ответил:
   -Да!
   Такой лаконичный ответ, похоже, несколько смутил милицейского полковника, и он тоже задумался.
   - У вас, кажется, были вчера неприятности?
   - Да, - уже без энтузиазма ответил Леха.
   А что еще он мог сказать? Если покушение на твою жизнь считать неприятностью, то неприятности действительно были, но, слава богу, все кончилось неплохо. Как сказали вечером врачи, состояние Щеглова -стабильное, операция прошла успешно, опасности для жизни нет.
   И снова лаконизм Арво Ситтонена вызвал некоторое смущение у полковника.. Оно конечно, финны тугодумливы и немногословны, но чтобы до такой степени!..
   И тут Леха решил взять инициативу в свои руки.
   - Господин полковник, не желаете ли отобедать со мной сегодня, часика, скажем, в два и где-нибудь в людном месте. У меня что-то последнее время боязнь открытых пространств появилась.
   Слова "агорафобия" Кастет, конечно, не знал.
   - С удовольствием, - ответил полковник Исаев и почему-то вспомнил злодея Костюкова, который удостоился обеда с самим Киреем, - где вам угодно, может быть, в ресторане вашей гостиницы, говорят, там неплохо кормят...
   - Отлично, - сказал Кастет, - значит, в четырнадцать часов в ресторане. Думаю, мы узнаем друг друга и обойдемся без свернутой в трубочку газеты и белой лилии в петлице смокинга.
   - Конечно узнаем, мы ведь уже встречались. Сказав эту загадочную фразу, Исаев повесил трубку.
   ***
   Кастет положил трубку и задумался. До встречи - три с половиной часа, времени вполне хватит на то, чтобы съездить на свою квартиру и найти тайник. В расшифрованной Черных криптограмме было определенно сказано, где спрятаны основные ценности - тайник под кухонной плитой, оставшийся от прежних хозяев квартиры.
   Схрон сделан искусно, не зная, где он находится, - не найти даже с металлоискателем - изнутри выложен металлокерамикой, экранирующей электромагнитные колебания. Люди, жившие прежде в Лехиной квартире, были далеко не просты, да и сам Петька Чистяков, устроивший покупку жилья для Алеси, тоже совсем не такой простачок, каким считали его другие.
   Но было в криптограмме непонятное, темное, как выразился Черных, место, которого он не понял. Речь шла о втором тайнике, небольшом, где спрятано что-то важное, но не деньги и ценности. Схрон этот расположен у какой-то "тайной зеленой трубы, за особо помеченным кирпичом".
   Черных сказал тогда, что не ручается за буквальную точность перевода, но смысл он передал точно и если Леха хорошо знает свою новую квартиру, то должен понимать, о чем идет речь. Кастет не понимал, но обещал разобраться на месте.
   Из спальни раздался голос Жанны:
   - Суслик, включи телевизор, посмотрим, что о нас расскажут в "Новостях криминала"...
   Вчера, когда они вернулись в гостиницу, с Жанной случилась истерика.
   Только очутившись в спокойном уюте номера, она поняла, что убила человека. Впервые в жизни. Леха растерялся, ему не приходилось переживать на себе женскую истерику, и потому он совсем не представлял, как надо себя вести. Пытался, как в кино, поднести стакан с водой, в результате разбил два стакана и залил водой кровать. Дал пару пощечин, но Жанна их просто не почувствовала, тогда он закрылся с Пашей в гостиной, и они полночи не спеша пили виски и обсуждали происшедшее.
   Все объяснялось чрезвычайно просто - пятый, стоявший на дверях, пацан никуда не исчезал и, уж тем более, не ходил за подмогой. Его аккуратно, или, как выразился Паша, "нежно", снял верный телохранитель, нашел у него за пазухой подвешенный в хитроумной петле автомат "Узи" с боевым рожком на 64 патрона и очень вовремя воспользовался им, загасив двух пиратов.
   Что же касается самого "Занзибара", тут дело было сложнее. Клуб этот возник примерно в то время, когда начались разборки с черными и был он ничей.
   - Ничей, - объяснил Паша, - значит, что клуб не принадлежал ни одной известной группировке города.
   Все клубы, казино, рестораны и вообще более-менее злачные места - были чьи-то, а вот "Занзибар" был ничей. В пору междоусобицы было не до возникшего на отшибе клуба, а когда положение стабилизировалось, оказалось, что за "Занзибаром" стоит кто-то сильный, а кто - непонятно. Может быть, та самая Третья сила, о которой говорил Сергачев.
   - И еще плохо, - сказал Паша, - что погибли пацаны, а предъяву сделать некому, потому как Арво Ситтонен - он тоже ничей, а Жанна - вообще баба, следовательно, не при делах... Байда какая-то смурная начинается в городе, со вздохом заключил Паша.
   И в этом он был прав.
   "Новости криминала" очень скупо сообщили об очередной перестрелке в ночном клубе "Занзибар", известном сложной криминогенной обстановкой, и еще раз обратили внимание властей на необходимость навести порядок в ставшем популярным у молодежи центре культурного досуга.
   Жанна была опечалена тем, что журналисты ни слова не сказали о ее мужественном убийстве преступного бармена, упомянув только о четырех убитых и нескольких раненых. Зато она живо заинтересовалась очередными сборами в дорогу Кастета.
   - Ты пистолет с собой берешь? - спросила она. - Если берешь пистолет бери и меня, я тоже стрелять буду!
   Леха объяснил ей, что пистолет он берет просто так, по привычке, и вообще, пистолет у него вроде талисмана и без него Леха и шагу из дому не делает. Ей, Жанне, придется поскучать пару часиков одной, зато днем они пойдут в ресторан и он познакомит ее с одним очень интересным человеком.
   Мысли Жанны в результате обратились совсем в другую сторону, а именно в сторону одежды, потому как бедной девушке надеть в ресторан было совсем нечего и вообще никакой одежды у нее здесь нет, кроме дюжины трусиков, купленных в соседнем бутике, и то бедная девушка из экономии их не надевает. Несчастной, напрочь лишенной одеяния особе была выдана энная сумма денег на покупку необходимого обмундирования и строго-настрого было наказано далеко от гостиницы не отлучаться, потому что ее возлюбленный может вернуться в любой момент и возжелать немедленной страстной любви по мотивам какого-нибудь восточного трактата.
   Слова о любви по восточным канонам окончательно добили Жанну, и она спокойно проводила Кастета, пожелав ему скорейшего возвращения.
   Глава 8
   ЕСЛИ ДРУГ ОКАЗАЛСЯ ВДРУГ..
   Сергачев рассказал, что засаду из кастетовской квартиры сняли еще два дня назад. Может, посчитали ее бесперспективной, а скорее, просто были нужны люди для обеспечения безопасности в майские праздники и грядущее 300-летие Петербурга. Люди Сер-гачева круглосуточно дежурят около дома, ничего подозрительного не замечено, поэтому можно надеяться, что тайники находятся на своем месте.
   Правда, Черных заметил, что времени прошло уже много и содержимое тайников могли за это время изъять, но Сергачев такое предположение отверг, сказав, что если бы ценности вернулись владельцу, то свои люди в милиции ему бы об этом немедленно сообщили. Поэтому Леха ехал на Карповку с большой надеждой на успех.
   Город на праздники словно вымер - хорошая погода и длинные выходные выманили основную массу горожан на садовые участки - начиналась страда посадки картофеля. Лехин дом тоже выглядел пустым. Он покурил в машине, посмотрел на слепые окна и решился выйти.
   Квартирная дверь была в жалком состоянии - следы сапог и прикладов, зачем-то вырванный с мясом замок и два пулевых, идущих изнутри, отверстия все это было способно выбить слезу у рачительного хозяина. Но Кастет так и не успел почувствовать себя хозяином этой квартиры. Поэтому на дверь он глянул вскользь, аккуратно отлепил бумажку с милицейской печатью и неслышно вошел внутрь. Засады в квартире не было, было много отпечатков грязных милицейских ног, потеки крови по стенам, обведенные мелом места, где лежали трупы, и множество разбросанных повсюду окурков.
   Дыру, открывшую доступ к сейфу, тщательно заложили кирпичом, несколько штук которого остались валяться посреди комнаты вместе с ведром застывшего раствора, в углу лежала пустая коробка из-под телевизора, сам телевизор таинственным образом исчез. Как можно было украсть телевизор из квартиры, круглосуточно охраняемой милиционерами, было непонятно.
   Поглядев на учиненный в жилище бедлам, Леха вздохнул и прошел на кухню. Те же окурки, пустые консервные банки, засохшие и покрытые плесенью куски хлеба...
   Кастет вымел из-под плиты грязь. Чутко провел рукой. Те же квадратики ПХВ, что и по всей кухне, ни выступов, ни свесов. Пришлось долго водить лезвием ножа по стыкам между плитками, пока, наконец, не обнаружился большой, в четыре квадрата, люк тайника. Леха поковырял с одной стороны, с другой - люк не поддавался. Портить напольное покрытие не хотелось, но и возиться с люком времени не было.
   - На угол надави, - раздался за его спиной голос, - на левый дальний угол.
   Кастет осторожно оглянулся - сзади стоял Петька Чистяков.
   В длинном, чуть не до пола, прорезиненном макинтоше, какие были в ходу у агрономов и зоотехников в середине пятидесятых годов XX века, в резиновых сапогах, с клеенчатой торбой через плечо - он казался пришельцем из далекого советского времени, добрым деревенским дядюшкой, привезшим городскому племяннику небогатых сельских гостинцев - медку со своей пасеки, яблочек да баночку домашнего малинового варенья от простуды. Все бы так, да колючая, с ранней сединой борода, стальной взгляд из-под опущенных полей большой поношенной шляпы и руки глубоко в карманах плаща - совсем не добрый дядюшка стоял перед Кастетом - злой и опасный человек; как две капли воды похожий на простофилю Чистякова.
   - Мне не хочется убивать тебя, Леша, но одно неверное движение - и я стреляю. Пока ты служил Родине в Вооруженных силах, я много занимался стрельбой, так, для себя, не думал, конечно, что когда-нибудь пригодиться. Сначала - из пневматического пистолета, потом на стенд перешел, знаешь, где по тарелочкам стреляют, очень неплохо у меня тогда получалось... Поэтому ты аккуратно, не делая резких движений, достаешь из тайника пакет. Пакет большой и довольно тяжелый, вскрываешь полиэтилен и отсчитываешь пятьдесят пачек. Знаешь, такие аккуратные пачечки денег, крест-накрест заклеенные бумажными полосками, в каждой такой пачечке - сто банкнот с портретом Бенджамина Франклина, и если ты не забыл устный счет, то сможешь подсчитать - всего получается пятьсот тысяч американских долларов, и это, Лешенька, все тебе. Это твоя доля, и только за то, что ты пришел на полчаса раньше меня. Любого другого на твоем месте я бы, не раздумывая, пристрелил, а тебя мне жаль. Не потому жаль, что мы десять лет просидели рядом на школьной парте, поверь, мне такие сантименты чужды, мне жаль тебя по жизни сегодня у тебя единственный шанс получить полмиллиона, больше никогда у тебя таких денег не будет. Ты их не сможешь украсть, а уж тем более заработать, поэтому делай, что я говорю, и, главное, не вставай с колен. Так мне спокойнее...
   Леха надавил на левый дальний угол и четыре шахматных квадрата крышки встали на ребро. Он потянул крышку наверх и вытянул ее из пазов, потом опустил руку в тайник. Пакет действительно был большим - еле прошел в отверстие люка - внушительных размеров куб, тщательно обернутый полиэтиленовой пленкой.