Страница:
— Оружие?
Кавказец молчал. Значит, оружие было. Можно больше не спрашивать.
Девушка почти без размаха, но точно и хлестко влепила носком кроссовки ему между ног. Беднягу в синеньких джинсиках и черной кожаной курточке изогнуло, как угодившего под каблук червяка. Пальцы, сцепленные на затылке, непроизвольно разжались, погрузились в холодную грязь.
— Где волына?!! Где рация?!!
Времени не было, поэтому девушка, не дожидаясь, когда клиент хоть немного придет в себя после сокрушительного удара по яйцам, рукояткой пистолета приложилась ему по затылку. Непростая задача. Удар надо было рассчитать так, чтобы кавказ отрубился на пару минут, и не выкинул какой-нибудь фортель, пока его обшмонают. Но с другой стороны, нельзя его коматозить надолго. Ему еще предстоит отвечать на вопросы. А времени на это всё меньше и меньше. В любой момент чересчур долгое отсутствие этого неудачливого разведчика может обеспокоить его дружков. А встречу с ними до поры, до времени лучше пока отложить.
Девушка быстро, но тщательно охлопала левой рукой спину и ноги находящегося в полной отключке кавказца. Потом, особо не напрягаясь — весу в пленнике было не более шестидесяти килограммов, — перевернула его на спину и из внутреннего кармана куртки извлекла компактный сотовый телефон и пухлый лопатник. Никакого оружия.
— Какой-то бред, — растерянно прошептала она, разглядывая измазанную в грязи типично кавказскую рожу паренька лет двадцати.
«А не может ли он оказаться обычным мелким воришкой, проходившим мимо, случайно наткнувшимся на брошенную в безлюдном месте машину и решившим поживиться магнитолой, сумочкой и сотовым телефоном? Этот сопляк не имеет к тем типам из „Фолька“ никакого отношения. Не могли же они, зная (а в этом можно не сомневаться),с кем имеют дело, отправить щенка сюда в одиночку, да еще и безоружного. Или они законченные олигофрены? На то и похоже.
И всё-таки, ох как не нравится мне их неподдающееся никакой логике поведение!
Кому же это я перебежала дорогу?»
Девушка бросила еще один беглый взгляд на свою еще не пришедшую в себя жертву и подумала, что не мешало бы покопаться в трофейном лопатнике и посмотреть на телефоне, по какому номеру этот мальчик звонил десять минут назад. А заодно проверить, чего он успел наворотить внутри «Форда».
Она до упора — чтобы не закрывала с обзора валявшегося в грязи паренька — открыла дверцу, присела на водительское сиденье и только тогда бросила взгляд направо, проверить, на месте ли еще ее магнитола и сотовый телефон.
И ошарашенно замерла…
«Если они и законченные олигофрены, то уж вооружены по первому классу!» — Девушка наклонилась и подняла с коврика у пассажирского кресла пистолет-пулемет «Кипарис».
Именно «Кипарис», состоящий на вооружении лишь отдельных элитных частей спецназа России. Рядовые бандиты подобным не пользуются. Уж в оружии-то она разбиралась.
Девушка убедилась в том, что автомат снят с предохранителя, передернула затвор, и из патронника выскочил аккуратный желтенький патрон. Оружие было полностью готово к стрельбе.
«Но тогда почему этот герой даже не попытался пустить его в ход? Понимал, что против меня у него, застигнутого в таком положении, нет ни единого шанса? Просто упал на измену? Понадеялся на рукопашную подготовку и решил, сбросив оружие, выбраться из машины, усыпить мою бдительность и выбить у меня пистолет? Ну… в эту сказку он не попал…
Парень пошевелился и, еще пребывая в очумелом состоянии, медленно сел. Через пару минут он будет способен отвечать на вопросы.
…Жаль, что так и не удалось покопаться в его «лопате» и трубке», — подумала девушка и поспешила выбраться из машины. Распахнула заднюю дверцу.
— Слышь ты, обсосок? — В правой руке она держала «Глок-19», в левой — автомат «Кипарис». — Очнулся, кунак?
Еще не до конца. Зрачки у «кунака» по-прежнему глядели на переносицу, а всем своим видом он напоминал обторчанного наркота, находящегося в полном астрале и не способного ответить даже на самый элементарный вопрос. Но всё шло к тому, что уже скоро…
— Очухался? Нет? Выпей водички из лужицы, станет полегче. — Зрачки наконец вернулись на привычное место, и кавказец обжег свою победительницу ненавидящим взглядом. Это ее только порадовало. Клиент созрел. Сейчас начнется допрос. Возможно, с пристрастием.
— Ты в норме, я вижу, — ослепительно улыбнулась проклятая девка. — Тогда поднимай элеватор и мухой за руль. И не пытайся меня убедить, что не шаришь по-русски. Убедишь, считай ты мне больше не нужен. Я прострелю тебе позвоночник… За руль, недоструганный!!!
Ни слова не говоря, тяжело опершись на правую руку, кавказец сначала встал на колени, потом поднялся на ноги и, слегка покачнувшись, шагнул к водительской дверце. Продолжая держать его под прицелом, девушка чуть отступила, дождалась, когда ее пленник устроится за рулем, лаконично скомандовала: «Пристегнись!» и лишь после этого сама быстро юркнула внутрь машины — на заднее сиденье.
— А теперь выкладывай. Всё, — сразу же перешла она к делу.
— Что «всё»? — оказалось, что ее собеседник хоть и говорит с откровенным кавказским акцентом, но даже не пытается изобразить незнание русского.
— Что делал в моей машине?
— Мына послалы. Посмотреть, нэ ушла лы ты в лэс.
— Почему одного? Ведь знали, с кем имеют дело. Или надеялись, что этой бодяги, [11]— девушка несильно ткнула кавказца в затылок стволом «Кипариса», — тебе будет достаточно? Если бы ты меня обнаружил, то должен был замочить?
— Нэт. Тэба приказ бырать тока живым.
— Чей приказ?
— Нэ знай. Я тока исполняю приказ. Я тока пехота.
— Ты вафел, [12]а не пехота! — хмыкнула девушка. — Ветошный [13]вафел, которого попросту дрюканули, [14]отправив сюда одного… Так. Кому я понадобилась? Какого беса вы, как кобели за текучей сучкой, таскаетесь за мной уже несколько дней и ничего не предпринимаете? Если я нужна вам живая, почему не брали меня раньше? У вас было море возможностей.
— Ждалы приказ. Пока его нэ был.
— От кого приказ? По телефону?
— Я же говорю, ничега я ны знай.
«А ведь похоже, что этот тюльпан, и правда, не вкручивает… — задумалась девушка, предоставляя обливающемуся потом Кавказу короткую передышку. — Ему просто сейчас не до этого. Нелегко корчить из себя героя, когда раскалывается голова, когда в макушку упирается ствол пистолета, когда неизвестно, выйдешь из этой машины живым или нет. Для того, чтобы в такой ситуации сохранить самообладание, надо пройти хорошую школу — жестокую школу. Или быть отморозком по жизни. А это обычный кныш, [15]готовый грохнуться в обморок. Стажер. Шаха, [16]которую, наверное, впервые решили проверить на деле. И он, естественно, облажался… Нет, ничего путного мне от него не добиться. Но вот тот, кому он недавно что-то докладывал по телефону — другое дело…»
— Сколько еще ваших в «Фольксвагене»?
— Двое, — не задумываясь, ответил кавказец.
— Какое оружие?
— Два «Кыпарыс». И ПМ.
— Ничего больше?
— Нэта.
— Оружие ваше? Или вам его выдали?
— Выдалы.
— Кто?
— Я нэ знай. Панымаш?
Она понимала. Ее вопросы сыпались с интервалом в доли секунды, и придумать какое-нибудь вранье у еще не отошедшего после удара по маковке пленника не было никакой возможности.
— Кто знает? Кто старший? Сколько бойцов в вашей кодле? Только ты и те, что в «Пассате»? Или кто-то еще?
Пять вопросов подряд для очумелого Кавказа — это был явный перебор, и он надолго задумался.
— Отвечай, падла! — девушка ткнула стволом пистолета в кровоточащую ссадину на затылке, и пленник издал коротенький стон.
— Нас тока трое, — выдавил он из себя. — Старший Шалва. Он знаыт, я нэт. Спрашивай у нэго. Позвони ему тэлэфон.
— Ты только что разговаривал с ним?
— Да. Павтары последний вызов, и всё, — умудрился подать дельный совет забитый кавказ.
«А почему бы и нет? — Продолжая держать в левой руке упертый стволом в голову пленника „Кипарис“, девушка взяла в правую трофейный мобильник, большим пальцем откинула крышечку. — Если верить этому недобитому, а верить ему, пожалуй, можно, то меня заказали троим новичкам-гастролерам с Кавказа. Притом, что они, что заказчик толком не знают, чего же на самом деле хотят; что со мной делать — то ли мочить, то ли похитить, то ли просто попробовать напугать. Скорее всего, они даже не представляют, какой наживают себе геморрой, решив поиграться со мной. Что же, всё, дорогие. Считай, наигрались. Если у вас сейчас не достанет ума убежать, то двоих в багажник „Форда“, одного в багажник „Пассата“, и будем ждать на этой дороге тех, кто доставит вас в Питер и спросит о том, кто меня заказал. Вот черт! — Она была готова расхохотаться. — Как оказалось всё просто! А ведь я, дура, уже была готова всерьез упасть на измены! Мнительная истеричка! Всё-таки пора отправляться на воды. Подлечить себе нервы».
— Алло, кунак! — Девушка опять ткнула стволом в кровоточащую ссадину на темечке своего пленника, и тот снова издал коротенький стон. — Если хоть дернешься, если вякнешь хоть слово, вышибу тебе мозги. Без зазрения совести. Так что сиди и помалкивай. — И она нажала на кнопочку на трофейном мобильнике.
— Гавары, — прозвучало после первого же гудка со столь же явным кавказским акцентом, как и у плененного «кунака».
— Это Шалва?
— Нэт, вы ашиблысь.
— А жаль. — Девушка улыбнулась. Другого ответа она просто не ожидала. — Тогда мне сейчас придется замочить одного твоего земляка, дорогой, который решил навестить меня с автоматом и вел себя непотребно… Так это Шалва?
— Да, — после некоторого раздумья выдавила трубка.
— Представляться мне обязательно?
— Нэт. — Этот Шалва был лаконичнее спартанца.
— Как насчет того, чтобы встретиться? Потолковать?
— Сэйчас?
— Лучше ближе к Новому году, — не сдержавшись, хихикнула девушка. Несмотря на пережитую нервотрепку, у нее было прекрасное настроение. — Канэшно, сейчас, генацвале. Вернее, через пятнадцать минут. Мне еще надо кое о чем расспросить твоего пехотинца…
— Он ранытый? — перебил голос в трубке. И в нем явственно слышалось беспокойство.
«Это и к лучшему, — отметила девушка. — Если вас хоть немного колышет судьба кунака, тем проще мне будет с вами поладить. Еще один козырь у меня на руках».
— Нет, он жив и здоров. Я лишь дала ему раза по башке и отняла у него автомат. И что ж за джигита вы ко мне подослали? Даже стыдно! За кого вы меня принимаете!
— Он нэ должен был тыба тырогать.
— Зато его тронула я, когда он забрался в мой «Форд». Ну так что, сверим часы, генацвале?
— Я всё понял. Через пытнацать мынут.
— И без сюрпризов. В полусотне метров от моего «Скорпио» вы должны остановиться. Тогда свяжемся по телефону, и я дам вам инструкции. Всё, отключаюсь. До встречи.
Девушка бросила сотовый на сиденье рядом с собой и примерилась, удобно ли в тесном салоне «Форда» опять — и на этот раз гораздо сильнее — влепить рукояткой волыны по уже разбитому кумполу пленника. Неудобно — размахнуться как следует мешал потолок.
— Отстегнись! — приказала она. — Обопри будку о руль. Быстро!!! Не заставляй тебя убивать!!!
Ствол пистолета теперь упирался уже не в затылок — чуть ниже, в основание черепа. А в качестве ударного инструмента девушка, наполовину протиснувшись между передними креслами, на этот раз использовала более массивный пистолет-пулемет.
Удар… еще один… третий!!!
Макушка и шея Кавказа обильно окрасились кровью. Серьезное сотрясение мозга теперь было ему обеспечено. Но иначе никак. Война есть война, и пусть «пехотинец», когда его выпишут из больницы, поставит «проклятой девице» толстую свечку за то, что не пошла более легким путем и попросту не спустила курок, забрызгав мозгами сопливого дурака приборный щиток и лобовое стекло.
«Проклятая девица» тем временем, не церемонясь, зацепила за густой чуб вторично разбитую за последнее время башню многострадального «кунака» и откинула ее на подголовник. Приподняла пленнику веки, внимательно всмотрелась в закатившиеся зрачки и, удовлетворенно хмыкнув, ремнем безопасности пристегнула квелое тело к сиденью. Потом нацепила трофейный мобильник на пояс джинсов и, с «Глоком» в правой руке и с «Кипарисом» в левой, поспешила выбраться из машины. У нее оставалось ровно десять минут на то, чтобы подготовить Шалве и напарнику достойную встречу.
Если сволочная дорога изобиловала выбоинами и впадинами, то за ее обочиной, если бы не кусты, можно было смело играть хоть в гольф, хоть в крикет. Ни канав, ни ям, вообще ни черта, где бы можно было бы устроить засаду. Заросли ивняка для этого не подходили. Если углубиться в них так, чтобы не быть заметной с дороги, пользы от этого — ноль: самой не получится контролировать то, что происходит возле остановившегося «Пассата». Если не углубляться — будешь для этих двух типов в «Пассате» идеальной, как в тире, мишенью. Занять позицию за своим «Фордом» — теряется эффект неожиданности. А ведь это половина успеха.
Одним словом, пришлось довольствоваться малым, — шагах в ста от своей машины, у самой обочины, девушка обнаружила небольшой островок довольно густой и высокой травы и залегла в ней, очень надеясь, что там, пока она не откроет огонь, обнаружить ее не удастся.
А уже меньше, чем через минуту у нее на поясе запищал телефон.
— Алло.
— Ми падыжаим. Сычас павырнем, и ты нас увидыш.
Она уже видела: красный «Пассат» осторожно форсировал кочки и выбоины шагах в ста от нее.
— Хорошо. Снизьте скорость до десяти километров в час. Как только скажу, сразу же останавливайтесь. Телефон не выключай.
— Да. Сычас будым.
— Жду.
И «Кипарис», и «Глок-19» на боевом взводе. ЖДУ!!!
Когда «Фольксвагену» до ее засады оставалось всего метров пятнадцать, Шалва радостно сообщил:
— Выдым твой «Форд». А ты нас?
— Я тоже, — прищурила левый глаз девушка и из «Кипариса» дала две короткие очереди по передним колесам «Пассата». На стопроцентный успех она не надеялась, но, как ни странно, получилось удачно — обе шины пробиты; и правое, и левое колесо мгновенно сели на обода. «Фольк» чуть вильнул и замер на месте.
— Я же предупреждала, что дам вам инструкции, — удовлетворенно промурлыкала девушка в трубку. — Так вот, теперь инструкции…
— Сы-волоч!!! — перебил ее захлебывающийся вопль Шалвы. — Чито дэлаишь, сука!!!
— …Теперь инструкции. Сейчас оба вылезаете из машины, отходите от нее на десять шагов, останавливаетесь посредине дороги и раздеваетесь до трусов…
— С ума сошла, стерва!!!
— …Простудиться вы не успеете… Дальше: раздевшись, оставляете всё тряпье на асфальте и с поднятыми руками удаляетесь еще на пятнадцать шагов, чтобы я могла проверить ваши шмутки на наличие оружия и телефонов. Потом разрешу вам одеться…
— Слюшай!!! Зачем так?!! Ны веришь, да?!!
— …Сразу предупреждаю: надумаете сделать хоть что-то не так, как прошу, пристрелю без раздумий. Вы у меня не первые, не вторые. Вы будете даже не в первом десятке. Стреляю я в миллион раз лучше вас, обучена так, что вам и не снилось, патронов у меня предостаточно. Так что бежать или затевать со мной военные игры не советую. Дальше кустов не уйдете, в машине не отсидитесь, до темноты не доживете. Лучше исполните всё, как сказала, и для вас, дураков, всё тогда обойдется. Я жду.
Ее больше не перебивали, ей не пытались ответить ни словом, ни делом, и она не сомневалась, что и Шалва, и его напарник сейчас самым тщательным образом через затемненные стекла своего «подбитого танка» изучают взглядами окружающую местность — кустик за кустиком, кочку за кочкой, лужу за лужей: где затаилась эта проклятая бестия, которая настолько жестоко оставила их в дураках? Она не сомневалась, что их взоры уже не раз задерживались на ее островке высокой пожухлой травы, но абсолютно не беспокоилась. Если не заметили сразу, откуда велся огонь, то теперь определить позицию снайпера практически невозможно. Пока опять не придется стрелять, она может чувствовать себя в этой траве абсолютно комфортно.
Самое интересное, что сейчас ей совсем не было холодно. Даже в промокшем насквозь тоненьком джемпере. То ли потому, что была занята увлекательным делом; то ли потому, что дождь наконец прекратился и в узкий просвет между тучами на пару минут проглянуло уже клонящееся к закату солнце.
А всё-таки классный денек. Даже в смысле погодных условий.
— Так что же решили, Шалва? — поинтересовалась девушка в трубку. — Мои условия или война? Так мы лишь тратим время. Еще минута, и я стреляю по баку.
Она была уверена, что они не согласятся на ее условия и без бойни сегодня не обойтись. И была просто поражена, когда вдруг услышала:
— Ладны. Давай без войны. Сычас выходым. Мы без аружий.
«Всё что угодно, но не такой же идеальнейший для меня поворот событий? — сквозь густую траву девушка внимательно вглядывалась в красный „Пассат“, безуспешно пытаясь определить хоть малейшие признаки какой-нибудь каверзы. В том, что такая имеется, она не сомневалась. Ведь не спецом же явились сейчас сюда эти „герои“, чтобы вообще без сопротивления сдаться девице, за которой охотились? — Что бы я сделала в их положении? Скорее всего, выскочила бы из дверцы, ближайшей к кустам, и рванула бы напролом. Или попробовала бы даже на подбитой машине уйти с директрисы огня. Или каким-либо образом попыталась бы вынудить противника сделать еще несколько выстрелов, и тем самым проявить место, где он засел. Правда, мое предупреждение, что продырявлю им бак, нельзя не принимать всерьез. Так, и правда, легко можно взлететь в поднебесье. И всё же, с какой стороны ни взгляни, а сдаваться настолько безропотно не к лицу даже малолетним бакланам, не говоря уже о кавказских бандюгах, вооруженных скорострельными „Кипарисами“. Нет, всё-таки есть у них что-то в заначке, иначе не стали бы корчить из себя таких покладистых и деморализованных…»
— Нэ стрэлай. Мы выходым, — прервал ее размышления голос Шалвы.
И она чуть не крикнула: «Нет». Шестое чувство буквально надрывалось, внушая ей, что, как в шахматной партии, ей сейчас подставляют фигуру, которую вроде бы просто глупо не взять. Но возьмешь, и уже через несколько ходов получишь тонко спланированный соперником мат.
«Прекрати!!!— во весь голос кричала ее интуиция.— Меняй тактику! Дай очередь по бензобаку «Пассата», и если при этом он не взорвется, прикажи его пассажирам пока сидеть и не рыпаться, а сама отходи в кусты, еще раз пытайся по трофейному телефону вызвать подмогу. Наконец, придумай что-то еще. Но не вздумай совать задницу в то, на что так охотно согласились те двое. И вообще, откуда у тебя взялась такая уверенность, что в «Фольксвагене» их только двое?..»
«Я в этом уверена. Этот мальчишка, когда я его допрашивала в машине, не мог мне навешать на уши лапши. Он был просто не в том состоянии. И вообще, — еле слышно хмыкнула девушка, — от своих первоначальных решений я отступать не привыкла. Переть напролом — вот мое кредо. И это, как правило, всегда приносило победу.
Всё, решено!!! Продолжаю действовать, как и спланировала. А будут сюрпризы, тогда внесу коррективы».
— Вытряхивайтесь через правую дверцу. Оба с поднятыми руками, — спокойно сказала она в телефон. — Вернее, исключение — Шалва. Правой клешней продолжай держать трубку у уха. Мы должны продолжать поддерживать связь.
Они выбрались из машины через переднюю дверцу, проявив при этом похвальную резвость. Уже через десять секунд возле «Пассата» топтались двое мужчин лет сорока — оба похожие друг на друга, как два родных брата.
«Скорее всего, братья и есть, — подумала девушка. — Это у них семейный подряд — охота за мной. Не удивительно, что Шалву так обеспокоило состояние того паренька, что сидит сейчас с разбитой башкой в моем „Скорпио“. Не иначе, тоже какой-нибудь родственник. Заложничек! Супер!!! Это вполне может сойти за объяснение, почему кавказы не пытаются оказать хоть какое-то сопротивление и послушно выполняют все мои приказания».
Один из «охотников» был наряжен в длинное черное пальто, под которым без труда можно было укрыть не только компактный пистолет-пулемет, но и АК-74. Другой — в добротной кожаной куртке — прижимал к левому уху сотовый телефон.
— Шалва!
Мужик в кожаной куртке слегка вздрогнул и переступил с ноги на ногу.
Нет, никакие это не профи. Так, дилетанты! Это точняк!
— Шалва, не делая резких движений, отвори нараспашку заднюю дверцу. Я должна убедиться, что за ней не скрывается еще какой-нибудь клоун.
«Теперь они без особых проблем могут вычислить, где я себе устроила „лежку“, — подумала девушка. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы прочертить воображаемую прямую и понять, откуда я через распахнутые правые двери смогу разглядеть, что творится в салоне. Вот только теперь, господа, от того, что вы знаете, где я нахожусь, проку вам ноль. Поздняк, дорогие! Теперь вы лишены защиты в виде „Пассата“, вы в чистом поле, у меня на прицеле, и мне хватит долей секунды, чтобы отправить вас к праотцам».
Задняя дверь нараспашку. Пустой салон «Фолька» как на ладони. Остаться незамеченной там сейчас не смогла бы и комнатная собачонка.
Супер!!!
Пока всё, как по маслу!
— Шалва, молодец. Теперь делайте всё в точности так, как я уже говорила. Если забыли, напоминаю: отходите от машины на десять шагов, останавливаетесь посредине дороги и раздеваетесь до трусов. Потом еще на пятнадцать шагов удаляетесь от одежды. Я ее проверяю, и можете одеваться. Шаг вправо, шаг влево — побег, стреляю без предупреждения. Как я это обучена делать, вы уже убедились. Усвоил всё, что сказала?
Лаконичное:
— Всё.
— Исполняйте.
В течение следующих пяти минут она не без удовольствия наблюдала за тем, как ее капитулировавшие противники исполняют неловкий стриптиз. Потом, оставшись в одинаковых пестреньких трусиках-плавках, отходят от груды одежды и дисциплинированно застывают на указанном расстоянии.
«Если бы сейчас кого-нибудь вдруг занесло на эту тропу… — с усмешкой подумала темноволосая красавица, поднимаясь из своей засады (в левой руке «Кипарис», в правой «Глок-19»).— Интересно, что бы вообразил себе этот проезжий при виде подобной картинки? Наверное, поспешил бы врубить заднюю передачу и, наплевав на бугры и колдобины, рванул во всю прыть отсюда подальше».
Она подошла к груде шмотья, небрежно разворошила ее ногой и, потратив еще минуту на то, чтобы обвести настороженным взглядом кусты и дорогу, присела на корточки. Положила возле левой ноги «Кипарис». «Глок-19» оставался по-прежнему направлен на застывших, как статуи, двоих генацвале в пестрых трусах.
— Шаг вправо, шаг влево… — еще раз напомнила девушка. — Шалва, кинь-ка мне сотовый. Больше он тебе не понадобится. Будем разговаривать так.
Она ловко поймала точно брошенный телефон, положила его на асфальт и свободной левой рукой принялась тщательно обследовать одежду.
Предмет за предметом… карман за карманом… складку за складкой…
Опять стал накрапывать дождик.
На ухабистую дорогу, по которой за последние два часа не проехало ни одной машины, начинал опускаться вечер…
Высокая стройная красавица с черными волосами и с австрийским «Глоком» в правой руке не успела закончить с проверкой и половины трофейной одежды, когда раскаленный докрасна металлический стержень вдруг воткнулся ей в поясницу чуть правее позвоночника и лишь каким-то неподдающимся объяснению чудом не опрокинул ее на асфальт. И в тот же миг всю правую часть спины, все внутренности пронзила такая дикая боль, какой она не испытывала никогда в жизни.
Девушка коротко вскрикнула и на короткое время даже утратила чувство реальности. Дыхание сперло, перед глазами встала непроницаемая пелена. Всё остальное, за исключением этой ужасающей боли, перестало существовать.
В окружающую действительность ее вернул второй стержень, вонзившийся в спину чуть повыше первого.
Может быть, потому, что две эти вспышки дикой боли от обоих ударов каким-то образом нивелировали друг друга и утратили свою остроту, распределившись по всему телу…
Может быть, потому что до ушей девушки донесся звук выстрела, и она поняла, что кто-то подкрался к ней сзади и теперь ее (потерявшую бдительность)хладнокровно расстреливает — во что бы то ни стало надо дать подонку отпор…
Может быть, это был шок, и только поэтому у нее получилось, скрипнув зубами, окончательно не потерять от боли сознания. Более того, сохранить и ясность взора, и четкость движений, и верность руки…
Может быть…
Если бы не одно из этих «может быть», то и Шалва, и его кунак (оба в пестреньких трусиках-плавках)остались бы живы. Почему они при первом же выстреле не бросились наземь и не попытались откатиться по асфальту с дороги, почему хотя бы не бросились в рассыпную, почему продолжали стоять вплотную друг к другу в каком-то десятке шагов от раненой девушки, объясняется только одним:
Всё-таки не профессионалы! Обычные дилетанты! А дилетанты, которые лезут не в свое дело, обречены!!!Первая же пуля, выпущенная из «Глока», угодила точно в переносицу Шалве, вторая пробила низ живота его уже мертвого тела. Три следующие кучно легли в левую половину груди его кунака.
Кавказец молчал. Значит, оружие было. Можно больше не спрашивать.
Девушка почти без размаха, но точно и хлестко влепила носком кроссовки ему между ног. Беднягу в синеньких джинсиках и черной кожаной курточке изогнуло, как угодившего под каблук червяка. Пальцы, сцепленные на затылке, непроизвольно разжались, погрузились в холодную грязь.
— Где волына?!! Где рация?!!
Времени не было, поэтому девушка, не дожидаясь, когда клиент хоть немного придет в себя после сокрушительного удара по яйцам, рукояткой пистолета приложилась ему по затылку. Непростая задача. Удар надо было рассчитать так, чтобы кавказ отрубился на пару минут, и не выкинул какой-нибудь фортель, пока его обшмонают. Но с другой стороны, нельзя его коматозить надолго. Ему еще предстоит отвечать на вопросы. А времени на это всё меньше и меньше. В любой момент чересчур долгое отсутствие этого неудачливого разведчика может обеспокоить его дружков. А встречу с ними до поры, до времени лучше пока отложить.
Девушка быстро, но тщательно охлопала левой рукой спину и ноги находящегося в полной отключке кавказца. Потом, особо не напрягаясь — весу в пленнике было не более шестидесяти килограммов, — перевернула его на спину и из внутреннего кармана куртки извлекла компактный сотовый телефон и пухлый лопатник. Никакого оружия.
— Какой-то бред, — растерянно прошептала она, разглядывая измазанную в грязи типично кавказскую рожу паренька лет двадцати.
«А не может ли он оказаться обычным мелким воришкой, проходившим мимо, случайно наткнувшимся на брошенную в безлюдном месте машину и решившим поживиться магнитолой, сумочкой и сотовым телефоном? Этот сопляк не имеет к тем типам из „Фолька“ никакого отношения. Не могли же они, зная (а в этом можно не сомневаться),с кем имеют дело, отправить щенка сюда в одиночку, да еще и безоружного. Или они законченные олигофрены? На то и похоже.
И всё-таки, ох как не нравится мне их неподдающееся никакой логике поведение!
Кому же это я перебежала дорогу?»
Девушка бросила еще один беглый взгляд на свою еще не пришедшую в себя жертву и подумала, что не мешало бы покопаться в трофейном лопатнике и посмотреть на телефоне, по какому номеру этот мальчик звонил десять минут назад. А заодно проверить, чего он успел наворотить внутри «Форда».
Она до упора — чтобы не закрывала с обзора валявшегося в грязи паренька — открыла дверцу, присела на водительское сиденье и только тогда бросила взгляд направо, проверить, на месте ли еще ее магнитола и сотовый телефон.
И ошарашенно замерла…
«Если они и законченные олигофрены, то уж вооружены по первому классу!» — Девушка наклонилась и подняла с коврика у пассажирского кресла пистолет-пулемет «Кипарис».
Именно «Кипарис», состоящий на вооружении лишь отдельных элитных частей спецназа России. Рядовые бандиты подобным не пользуются. Уж в оружии-то она разбиралась.
Девушка убедилась в том, что автомат снят с предохранителя, передернула затвор, и из патронника выскочил аккуратный желтенький патрон. Оружие было полностью готово к стрельбе.
«Но тогда почему этот герой даже не попытался пустить его в ход? Понимал, что против меня у него, застигнутого в таком положении, нет ни единого шанса? Просто упал на измену? Понадеялся на рукопашную подготовку и решил, сбросив оружие, выбраться из машины, усыпить мою бдительность и выбить у меня пистолет? Ну… в эту сказку он не попал…
Парень пошевелился и, еще пребывая в очумелом состоянии, медленно сел. Через пару минут он будет способен отвечать на вопросы.
…Жаль, что так и не удалось покопаться в его «лопате» и трубке», — подумала девушка и поспешила выбраться из машины. Распахнула заднюю дверцу.
— Слышь ты, обсосок? — В правой руке она держала «Глок-19», в левой — автомат «Кипарис». — Очнулся, кунак?
Еще не до конца. Зрачки у «кунака» по-прежнему глядели на переносицу, а всем своим видом он напоминал обторчанного наркота, находящегося в полном астрале и не способного ответить даже на самый элементарный вопрос. Но всё шло к тому, что уже скоро…
— Очухался? Нет? Выпей водички из лужицы, станет полегче. — Зрачки наконец вернулись на привычное место, и кавказец обжег свою победительницу ненавидящим взглядом. Это ее только порадовало. Клиент созрел. Сейчас начнется допрос. Возможно, с пристрастием.
— Ты в норме, я вижу, — ослепительно улыбнулась проклятая девка. — Тогда поднимай элеватор и мухой за руль. И не пытайся меня убедить, что не шаришь по-русски. Убедишь, считай ты мне больше не нужен. Я прострелю тебе позвоночник… За руль, недоструганный!!!
Ни слова не говоря, тяжело опершись на правую руку, кавказец сначала встал на колени, потом поднялся на ноги и, слегка покачнувшись, шагнул к водительской дверце. Продолжая держать его под прицелом, девушка чуть отступила, дождалась, когда ее пленник устроится за рулем, лаконично скомандовала: «Пристегнись!» и лишь после этого сама быстро юркнула внутрь машины — на заднее сиденье.
— А теперь выкладывай. Всё, — сразу же перешла она к делу.
— Что «всё»? — оказалось, что ее собеседник хоть и говорит с откровенным кавказским акцентом, но даже не пытается изобразить незнание русского.
— Что делал в моей машине?
— Мына послалы. Посмотреть, нэ ушла лы ты в лэс.
— Почему одного? Ведь знали, с кем имеют дело. Или надеялись, что этой бодяги, [11]— девушка несильно ткнула кавказца в затылок стволом «Кипариса», — тебе будет достаточно? Если бы ты меня обнаружил, то должен был замочить?
— Нэт. Тэба приказ бырать тока живым.
— Чей приказ?
— Нэ знай. Я тока исполняю приказ. Я тока пехота.
— Ты вафел, [12]а не пехота! — хмыкнула девушка. — Ветошный [13]вафел, которого попросту дрюканули, [14]отправив сюда одного… Так. Кому я понадобилась? Какого беса вы, как кобели за текучей сучкой, таскаетесь за мной уже несколько дней и ничего не предпринимаете? Если я нужна вам живая, почему не брали меня раньше? У вас было море возможностей.
— Ждалы приказ. Пока его нэ был.
— От кого приказ? По телефону?
— Я же говорю, ничега я ны знай.
«А ведь похоже, что этот тюльпан, и правда, не вкручивает… — задумалась девушка, предоставляя обливающемуся потом Кавказу короткую передышку. — Ему просто сейчас не до этого. Нелегко корчить из себя героя, когда раскалывается голова, когда в макушку упирается ствол пистолета, когда неизвестно, выйдешь из этой машины живым или нет. Для того, чтобы в такой ситуации сохранить самообладание, надо пройти хорошую школу — жестокую школу. Или быть отморозком по жизни. А это обычный кныш, [15]готовый грохнуться в обморок. Стажер. Шаха, [16]которую, наверное, впервые решили проверить на деле. И он, естественно, облажался… Нет, ничего путного мне от него не добиться. Но вот тот, кому он недавно что-то докладывал по телефону — другое дело…»
— Сколько еще ваших в «Фольксвагене»?
— Двое, — не задумываясь, ответил кавказец.
— Какое оружие?
— Два «Кыпарыс». И ПМ.
— Ничего больше?
— Нэта.
— Оружие ваше? Или вам его выдали?
— Выдалы.
— Кто?
— Я нэ знай. Панымаш?
Она понимала. Ее вопросы сыпались с интервалом в доли секунды, и придумать какое-нибудь вранье у еще не отошедшего после удара по маковке пленника не было никакой возможности.
— Кто знает? Кто старший? Сколько бойцов в вашей кодле? Только ты и те, что в «Пассате»? Или кто-то еще?
Пять вопросов подряд для очумелого Кавказа — это был явный перебор, и он надолго задумался.
— Отвечай, падла! — девушка ткнула стволом пистолета в кровоточащую ссадину на затылке, и пленник издал коротенький стон.
— Нас тока трое, — выдавил он из себя. — Старший Шалва. Он знаыт, я нэт. Спрашивай у нэго. Позвони ему тэлэфон.
— Ты только что разговаривал с ним?
— Да. Павтары последний вызов, и всё, — умудрился подать дельный совет забитый кавказ.
«А почему бы и нет? — Продолжая держать в левой руке упертый стволом в голову пленника „Кипарис“, девушка взяла в правую трофейный мобильник, большим пальцем откинула крышечку. — Если верить этому недобитому, а верить ему, пожалуй, можно, то меня заказали троим новичкам-гастролерам с Кавказа. Притом, что они, что заказчик толком не знают, чего же на самом деле хотят; что со мной делать — то ли мочить, то ли похитить, то ли просто попробовать напугать. Скорее всего, они даже не представляют, какой наживают себе геморрой, решив поиграться со мной. Что же, всё, дорогие. Считай, наигрались. Если у вас сейчас не достанет ума убежать, то двоих в багажник „Форда“, одного в багажник „Пассата“, и будем ждать на этой дороге тех, кто доставит вас в Питер и спросит о том, кто меня заказал. Вот черт! — Она была готова расхохотаться. — Как оказалось всё просто! А ведь я, дура, уже была готова всерьез упасть на измены! Мнительная истеричка! Всё-таки пора отправляться на воды. Подлечить себе нервы».
— Алло, кунак! — Девушка опять ткнула стволом в кровоточащую ссадину на темечке своего пленника, и тот снова издал коротенький стон. — Если хоть дернешься, если вякнешь хоть слово, вышибу тебе мозги. Без зазрения совести. Так что сиди и помалкивай. — И она нажала на кнопочку на трофейном мобильнике.
— Гавары, — прозвучало после первого же гудка со столь же явным кавказским акцентом, как и у плененного «кунака».
— Это Шалва?
— Нэт, вы ашиблысь.
— А жаль. — Девушка улыбнулась. Другого ответа она просто не ожидала. — Тогда мне сейчас придется замочить одного твоего земляка, дорогой, который решил навестить меня с автоматом и вел себя непотребно… Так это Шалва?
— Да, — после некоторого раздумья выдавила трубка.
— Представляться мне обязательно?
— Нэт. — Этот Шалва был лаконичнее спартанца.
— Как насчет того, чтобы встретиться? Потолковать?
— Сэйчас?
— Лучше ближе к Новому году, — не сдержавшись, хихикнула девушка. Несмотря на пережитую нервотрепку, у нее было прекрасное настроение. — Канэшно, сейчас, генацвале. Вернее, через пятнадцать минут. Мне еще надо кое о чем расспросить твоего пехотинца…
— Он ранытый? — перебил голос в трубке. И в нем явственно слышалось беспокойство.
«Это и к лучшему, — отметила девушка. — Если вас хоть немного колышет судьба кунака, тем проще мне будет с вами поладить. Еще один козырь у меня на руках».
— Нет, он жив и здоров. Я лишь дала ему раза по башке и отняла у него автомат. И что ж за джигита вы ко мне подослали? Даже стыдно! За кого вы меня принимаете!
— Он нэ должен был тыба тырогать.
— Зато его тронула я, когда он забрался в мой «Форд». Ну так что, сверим часы, генацвале?
— Я всё понял. Через пытнацать мынут.
— И без сюрпризов. В полусотне метров от моего «Скорпио» вы должны остановиться. Тогда свяжемся по телефону, и я дам вам инструкции. Всё, отключаюсь. До встречи.
Девушка бросила сотовый на сиденье рядом с собой и примерилась, удобно ли в тесном салоне «Форда» опять — и на этот раз гораздо сильнее — влепить рукояткой волыны по уже разбитому кумполу пленника. Неудобно — размахнуться как следует мешал потолок.
— Отстегнись! — приказала она. — Обопри будку о руль. Быстро!!! Не заставляй тебя убивать!!!
Ствол пистолета теперь упирался уже не в затылок — чуть ниже, в основание черепа. А в качестве ударного инструмента девушка, наполовину протиснувшись между передними креслами, на этот раз использовала более массивный пистолет-пулемет.
Удар… еще один… третий!!!
Макушка и шея Кавказа обильно окрасились кровью. Серьезное сотрясение мозга теперь было ему обеспечено. Но иначе никак. Война есть война, и пусть «пехотинец», когда его выпишут из больницы, поставит «проклятой девице» толстую свечку за то, что не пошла более легким путем и попросту не спустила курок, забрызгав мозгами сопливого дурака приборный щиток и лобовое стекло.
«Проклятая девица» тем временем, не церемонясь, зацепила за густой чуб вторично разбитую за последнее время башню многострадального «кунака» и откинула ее на подголовник. Приподняла пленнику веки, внимательно всмотрелась в закатившиеся зрачки и, удовлетворенно хмыкнув, ремнем безопасности пристегнула квелое тело к сиденью. Потом нацепила трофейный мобильник на пояс джинсов и, с «Глоком» в правой руке и с «Кипарисом» в левой, поспешила выбраться из машины. У нее оставалось ровно десять минут на то, чтобы подготовить Шалве и напарнику достойную встречу.
Если сволочная дорога изобиловала выбоинами и впадинами, то за ее обочиной, если бы не кусты, можно было смело играть хоть в гольф, хоть в крикет. Ни канав, ни ям, вообще ни черта, где бы можно было бы устроить засаду. Заросли ивняка для этого не подходили. Если углубиться в них так, чтобы не быть заметной с дороги, пользы от этого — ноль: самой не получится контролировать то, что происходит возле остановившегося «Пассата». Если не углубляться — будешь для этих двух типов в «Пассате» идеальной, как в тире, мишенью. Занять позицию за своим «Фордом» — теряется эффект неожиданности. А ведь это половина успеха.
Одним словом, пришлось довольствоваться малым, — шагах в ста от своей машины, у самой обочины, девушка обнаружила небольшой островок довольно густой и высокой травы и залегла в ней, очень надеясь, что там, пока она не откроет огонь, обнаружить ее не удастся.
А уже меньше, чем через минуту у нее на поясе запищал телефон.
— Алло.
— Ми падыжаим. Сычас павырнем, и ты нас увидыш.
Она уже видела: красный «Пассат» осторожно форсировал кочки и выбоины шагах в ста от нее.
— Хорошо. Снизьте скорость до десяти километров в час. Как только скажу, сразу же останавливайтесь. Телефон не выключай.
— Да. Сычас будым.
— Жду.
И «Кипарис», и «Глок-19» на боевом взводе. ЖДУ!!!
Когда «Фольксвагену» до ее засады оставалось всего метров пятнадцать, Шалва радостно сообщил:
— Выдым твой «Форд». А ты нас?
— Я тоже, — прищурила левый глаз девушка и из «Кипариса» дала две короткие очереди по передним колесам «Пассата». На стопроцентный успех она не надеялась, но, как ни странно, получилось удачно — обе шины пробиты; и правое, и левое колесо мгновенно сели на обода. «Фольк» чуть вильнул и замер на месте.
— Я же предупреждала, что дам вам инструкции, — удовлетворенно промурлыкала девушка в трубку. — Так вот, теперь инструкции…
— Сы-волоч!!! — перебил ее захлебывающийся вопль Шалвы. — Чито дэлаишь, сука!!!
— …Теперь инструкции. Сейчас оба вылезаете из машины, отходите от нее на десять шагов, останавливаетесь посредине дороги и раздеваетесь до трусов…
— С ума сошла, стерва!!!
— …Простудиться вы не успеете… Дальше: раздевшись, оставляете всё тряпье на асфальте и с поднятыми руками удаляетесь еще на пятнадцать шагов, чтобы я могла проверить ваши шмутки на наличие оружия и телефонов. Потом разрешу вам одеться…
— Слюшай!!! Зачем так?!! Ны веришь, да?!!
— …Сразу предупреждаю: надумаете сделать хоть что-то не так, как прошу, пристрелю без раздумий. Вы у меня не первые, не вторые. Вы будете даже не в первом десятке. Стреляю я в миллион раз лучше вас, обучена так, что вам и не снилось, патронов у меня предостаточно. Так что бежать или затевать со мной военные игры не советую. Дальше кустов не уйдете, в машине не отсидитесь, до темноты не доживете. Лучше исполните всё, как сказала, и для вас, дураков, всё тогда обойдется. Я жду.
Ее больше не перебивали, ей не пытались ответить ни словом, ни делом, и она не сомневалась, что и Шалва, и его напарник сейчас самым тщательным образом через затемненные стекла своего «подбитого танка» изучают взглядами окружающую местность — кустик за кустиком, кочку за кочкой, лужу за лужей: где затаилась эта проклятая бестия, которая настолько жестоко оставила их в дураках? Она не сомневалась, что их взоры уже не раз задерживались на ее островке высокой пожухлой травы, но абсолютно не беспокоилась. Если не заметили сразу, откуда велся огонь, то теперь определить позицию снайпера практически невозможно. Пока опять не придется стрелять, она может чувствовать себя в этой траве абсолютно комфортно.
Самое интересное, что сейчас ей совсем не было холодно. Даже в промокшем насквозь тоненьком джемпере. То ли потому, что была занята увлекательным делом; то ли потому, что дождь наконец прекратился и в узкий просвет между тучами на пару минут проглянуло уже клонящееся к закату солнце.
А всё-таки классный денек. Даже в смысле погодных условий.
— Так что же решили, Шалва? — поинтересовалась девушка в трубку. — Мои условия или война? Так мы лишь тратим время. Еще минута, и я стреляю по баку.
Она была уверена, что они не согласятся на ее условия и без бойни сегодня не обойтись. И была просто поражена, когда вдруг услышала:
— Ладны. Давай без войны. Сычас выходым. Мы без аружий.
«Всё что угодно, но не такой же идеальнейший для меня поворот событий? — сквозь густую траву девушка внимательно вглядывалась в красный „Пассат“, безуспешно пытаясь определить хоть малейшие признаки какой-нибудь каверзы. В том, что такая имеется, она не сомневалась. Ведь не спецом же явились сейчас сюда эти „герои“, чтобы вообще без сопротивления сдаться девице, за которой охотились? — Что бы я сделала в их положении? Скорее всего, выскочила бы из дверцы, ближайшей к кустам, и рванула бы напролом. Или попробовала бы даже на подбитой машине уйти с директрисы огня. Или каким-либо образом попыталась бы вынудить противника сделать еще несколько выстрелов, и тем самым проявить место, где он засел. Правда, мое предупреждение, что продырявлю им бак, нельзя не принимать всерьез. Так, и правда, легко можно взлететь в поднебесье. И всё же, с какой стороны ни взгляни, а сдаваться настолько безропотно не к лицу даже малолетним бакланам, не говоря уже о кавказских бандюгах, вооруженных скорострельными „Кипарисами“. Нет, всё-таки есть у них что-то в заначке, иначе не стали бы корчить из себя таких покладистых и деморализованных…»
— Нэ стрэлай. Мы выходым, — прервал ее размышления голос Шалвы.
И она чуть не крикнула: «Нет». Шестое чувство буквально надрывалось, внушая ей, что, как в шахматной партии, ей сейчас подставляют фигуру, которую вроде бы просто глупо не взять. Но возьмешь, и уже через несколько ходов получишь тонко спланированный соперником мат.
«Прекрати!!!— во весь голос кричала ее интуиция.— Меняй тактику! Дай очередь по бензобаку «Пассата», и если при этом он не взорвется, прикажи его пассажирам пока сидеть и не рыпаться, а сама отходи в кусты, еще раз пытайся по трофейному телефону вызвать подмогу. Наконец, придумай что-то еще. Но не вздумай совать задницу в то, на что так охотно согласились те двое. И вообще, откуда у тебя взялась такая уверенность, что в «Фольксвагене» их только двое?..»
«Я в этом уверена. Этот мальчишка, когда я его допрашивала в машине, не мог мне навешать на уши лапши. Он был просто не в том состоянии. И вообще, — еле слышно хмыкнула девушка, — от своих первоначальных решений я отступать не привыкла. Переть напролом — вот мое кредо. И это, как правило, всегда приносило победу.
Всё, решено!!! Продолжаю действовать, как и спланировала. А будут сюрпризы, тогда внесу коррективы».
— Вытряхивайтесь через правую дверцу. Оба с поднятыми руками, — спокойно сказала она в телефон. — Вернее, исключение — Шалва. Правой клешней продолжай держать трубку у уха. Мы должны продолжать поддерживать связь.
Они выбрались из машины через переднюю дверцу, проявив при этом похвальную резвость. Уже через десять секунд возле «Пассата» топтались двое мужчин лет сорока — оба похожие друг на друга, как два родных брата.
«Скорее всего, братья и есть, — подумала девушка. — Это у них семейный подряд — охота за мной. Не удивительно, что Шалву так обеспокоило состояние того паренька, что сидит сейчас с разбитой башкой в моем „Скорпио“. Не иначе, тоже какой-нибудь родственник. Заложничек! Супер!!! Это вполне может сойти за объяснение, почему кавказы не пытаются оказать хоть какое-то сопротивление и послушно выполняют все мои приказания».
Один из «охотников» был наряжен в длинное черное пальто, под которым без труда можно было укрыть не только компактный пистолет-пулемет, но и АК-74. Другой — в добротной кожаной куртке — прижимал к левому уху сотовый телефон.
— Шалва!
Мужик в кожаной куртке слегка вздрогнул и переступил с ноги на ногу.
Нет, никакие это не профи. Так, дилетанты! Это точняк!
— Шалва, не делая резких движений, отвори нараспашку заднюю дверцу. Я должна убедиться, что за ней не скрывается еще какой-нибудь клоун.
«Теперь они без особых проблем могут вычислить, где я себе устроила „лежку“, — подумала девушка. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы прочертить воображаемую прямую и понять, откуда я через распахнутые правые двери смогу разглядеть, что творится в салоне. Вот только теперь, господа, от того, что вы знаете, где я нахожусь, проку вам ноль. Поздняк, дорогие! Теперь вы лишены защиты в виде „Пассата“, вы в чистом поле, у меня на прицеле, и мне хватит долей секунды, чтобы отправить вас к праотцам».
Задняя дверь нараспашку. Пустой салон «Фолька» как на ладони. Остаться незамеченной там сейчас не смогла бы и комнатная собачонка.
Супер!!!
Пока всё, как по маслу!
— Шалва, молодец. Теперь делайте всё в точности так, как я уже говорила. Если забыли, напоминаю: отходите от машины на десять шагов, останавливаетесь посредине дороги и раздеваетесь до трусов. Потом еще на пятнадцать шагов удаляетесь от одежды. Я ее проверяю, и можете одеваться. Шаг вправо, шаг влево — побег, стреляю без предупреждения. Как я это обучена делать, вы уже убедились. Усвоил всё, что сказала?
Лаконичное:
— Всё.
— Исполняйте.
В течение следующих пяти минут она не без удовольствия наблюдала за тем, как ее капитулировавшие противники исполняют неловкий стриптиз. Потом, оставшись в одинаковых пестреньких трусиках-плавках, отходят от груды одежды и дисциплинированно застывают на указанном расстоянии.
«Если бы сейчас кого-нибудь вдруг занесло на эту тропу… — с усмешкой подумала темноволосая красавица, поднимаясь из своей засады (в левой руке «Кипарис», в правой «Глок-19»).— Интересно, что бы вообразил себе этот проезжий при виде подобной картинки? Наверное, поспешил бы врубить заднюю передачу и, наплевав на бугры и колдобины, рванул во всю прыть отсюда подальше».
Она подошла к груде шмотья, небрежно разворошила ее ногой и, потратив еще минуту на то, чтобы обвести настороженным взглядом кусты и дорогу, присела на корточки. Положила возле левой ноги «Кипарис». «Глок-19» оставался по-прежнему направлен на застывших, как статуи, двоих генацвале в пестрых трусах.
— Шаг вправо, шаг влево… — еще раз напомнила девушка. — Шалва, кинь-ка мне сотовый. Больше он тебе не понадобится. Будем разговаривать так.
Она ловко поймала точно брошенный телефон, положила его на асфальт и свободной левой рукой принялась тщательно обследовать одежду.
Предмет за предметом… карман за карманом… складку за складкой…
Опять стал накрапывать дождик.
На ухабистую дорогу, по которой за последние два часа не проехало ни одной машины, начинал опускаться вечер…
Высокая стройная красавица с черными волосами и с австрийским «Глоком» в правой руке не успела закончить с проверкой и половины трофейной одежды, когда раскаленный докрасна металлический стержень вдруг воткнулся ей в поясницу чуть правее позвоночника и лишь каким-то неподдающимся объяснению чудом не опрокинул ее на асфальт. И в тот же миг всю правую часть спины, все внутренности пронзила такая дикая боль, какой она не испытывала никогда в жизни.
Девушка коротко вскрикнула и на короткое время даже утратила чувство реальности. Дыхание сперло, перед глазами встала непроницаемая пелена. Всё остальное, за исключением этой ужасающей боли, перестало существовать.
В окружающую действительность ее вернул второй стержень, вонзившийся в спину чуть повыше первого.
Может быть, потому, что две эти вспышки дикой боли от обоих ударов каким-то образом нивелировали друг друга и утратили свою остроту, распределившись по всему телу…
Может быть, потому что до ушей девушки донесся звук выстрела, и она поняла, что кто-то подкрался к ней сзади и теперь ее (потерявшую бдительность)хладнокровно расстреливает — во что бы то ни стало надо дать подонку отпор…
Может быть, это был шок, и только поэтому у нее получилось, скрипнув зубами, окончательно не потерять от боли сознания. Более того, сохранить и ясность взора, и четкость движений, и верность руки…
Может быть…
Если бы не одно из этих «может быть», то и Шалва, и его кунак (оба в пестреньких трусиках-плавках)остались бы живы. Почему они при первом же выстреле не бросились наземь и не попытались откатиться по асфальту с дороги, почему хотя бы не бросились в рассыпную, почему продолжали стоять вплотную друг к другу в каком-то десятке шагов от раненой девушки, объясняется только одним:
Всё-таки не профессионалы! Обычные дилетанты! А дилетанты, которые лезут не в свое дело, обречены!!!Первая же пуля, выпущенная из «Глока», угодила точно в переносицу Шалве, вторая пробила низ живота его уже мертвого тела. Три следующие кучно легли в левую половину груди его кунака.